ДЕЖАВЮ
- Что случилось?
- У Лёши, - прошептала срывающимся голосом и зарыдала.
- Что у Лёши? – Николай взял жену за плечи, пытался прочесть пугающий ответ в залитых слезами глазах.
- Подозрение на остеосаркому, - всхлипывая, разрывая фразу, с болью выдавила слова.
Мгновенная тьма устлала глаза, его повело:
- Бред! Это врачебная ошибка! Лёшка - спортивный мальчик. Девятый год от роду, какая саркома? Возьми себя в руки, Виктория!
- Нам дали направление в областную больницу.
***
Виктория зашла в детскую пожелать спокойной ночи Алёше. Мальчик лежал с открытыми глазами, подсвеченными ночником. Они таинственно мерцали, словно отражённые звёзды в бездонном колодце
- Мама, а зачем люди носят за собой тяжёлый крест?
Щемящая тоска сжала сердце Виктории:
- С чего ты взял, сынок? Кто тебе об этом сказал?
- У бабушки в деревне висит на стенке Христос с крестом за плечами. Она сказала, что у каждого человека свой Крест, который он несёт по жизни. Чем тяжелее жизнь, тем тяжелее Крест.
- Бабушка образно сказала. Крест – это груз ответственности за ближних, судьба человека, что ли. Как-то так. Вот, давай завтра поедем в больницу, всего недельку там полежишь, и втроём - я, ты и папа, уедем отдыхать, куда захочешь.
- На море!
- Красное, Чёрное, Средиземное.... Какое захочешь! – она нагнулась и нежно поцеловала сына. – Спи, родной.
***
Ночь без сна. Синие озёра солёных глаз сканировали оживший во мраке тупик потолка, который чёрной плотью давил на глаза.
- Господи, ты знаешь всё. Мой сын появился на свет, вопреки диагноза врачей. Я не смогу более родить. Не забирай у меня его! Умоляю, одна надежда на тебя. Лиши меня всех благ, возьми жизнь мою взамен его! Господи, Господи, умоляю, я в долгу неоплатном перед Тобой за сына, я стану самой преданной Твоей служанкой, сохрани ему жизнь, Господи, или забери меня к себе прежде, чем забёрешь его.
Рыдания души не сотрясали тело. Солёная влага залила виски и пропитала подушку. Слёзы излились, осушенные глаза резало нестерпимой болью. Милосердный сон закрыл ладонью веки. Она провалилась в бездну неясной надежды. Рассвет коснулся тела, будя сознание. Кто-то ласково гладил её по плечам и оголённым рукам, его ладони чувственно несли покой.
«Муж переживает, меня успокаивает» - мелькнула мысль, но тут же была отброшена. «Николай на службе, на ночном дежурстве в гарнизоне...».
Она открыла глаза и оглядела комнату. В парящем тумане рассвета никого рядом не было. По телу, истерзанному горестными раздумьями, вопреки переживаниям, разливалось тихое блаженство.
***
Лёша прилип лбом к окну электрички и тоскливо провожал убегающую разлучницу - дорогу к дому.
- Мама, не оставляй меня в больнице, - шёпотом сказал он, не оборачиваясь.
- Что ты, сынуля? – предательски дрогнувшим голосом проговорила она, - всего лишь недельку обследуешься, и я тебя заберу.
Она глотала слёзы, не пропуская их в глаза.
Тихий, будто из души прозвучавший голос заставил её взглянуть на попутчика, сидящего напротив. Старик, с ясными мудрыми глазами, наполненными бескорыстной щедростью мысли, улыбался бесконечно доброй улыбкой, как улыбаются родители своим детям.
- Дочка, не переживай, с ним все будет хорошо. Следи за его питанием, ему почистить кровь надо. И займись собой, у тебя сосудистое заболевание.
Виктория не слышала продолжение слов старика, раскрывающего секреты рецептов очищения сосудов.
Незримая волна надежды накрыла сердце, и растеклась по телу. Она широко раскрытыми глазами смотрела на сказочного старика. Длинные, густые нити серебряных волос, волнистые усы и небольшая борода на гладком, с бронзовым оттенком, лице.
В динамике ненужный, нежданный голос объявил очередную остановку. Электричка дернулась и остановилась.
Виктория обернулась к сыну, придержав тянущее инерцией тело мальчика.
Она хотела задать вопрос собеседнику, но, взглянув напротив, не увидела его.
- Вышел, - раздосадовано подумала она.
Мимолётное чувство радостной надежды вновь сменилось ноющей тревогой.
***
Недельное ожидание в прогрессии тревог, вконец измотало Викторию. Николай старался находиться рядом каждую свободную от службы минуту. Отвлекал посторонними разговорами. Но она всё более и более нагружалась горем, съедающим тело, похудела, осунулась. Всегда красивое улыбчивое лицо приобретало вид маски печали с большими синими глазами.
К концу недели, отправляясь на вокзал, сказала грустно улыбающемуся мужу:
- Если я приеду с ним, значит в операции отказано из-за её не эффективности. Ты меня ни о чём не спрашивай. Отвлечёшь сынулю. Дашь мне полчаса отрыдать, отдышаться.
***
Главврач, крепкий немолодой мужчина, смотрящий на всех пациентов бесстрастно суровым взглядом, проходя по коридору больницы, заметив Викторию, пригласил её в свой кабинет. Холодный, без эмоций взгляд его не обещал ничего хорошего. Роковая пауза сдавливала голову тонкой удавкой режущей тревоги.
И вдруг доктор улыбнулся потрясающей, белозубой улыбкой и низким голосом отечески отчитал:
- Ты молодая красивая мамочка, до чего ты себя довела? Здоров, абсолютно здоров твой сынок!
***
Электричка бесконечно долго возвращалась домой. Обняв сына, она всю дорогу прижимала его к себе, боясь оторваться хоть на мгновение. Беспредельная радость переполняла тело и выплескивалась на попутчиков. Они улыбались, глядя на счастливую парочку.
« А старец был прав, всё обошлось», - мелькнула мысль и Виктория вдруг задумалась, почему пришло слово старец, а не старик.
И следующая мысль ещё больше поразила её: «Я где-то раньше видела его. Неужели … икона?»
***
Николай встречал жену на вокзале. Увидел Викторию вместе с сыном и страх острыми зубами вампира обескровил тело. Виктория, заметив, как побелело лицо мужа, поспешила успокоить.
- Всё очень и очень хорошо. Мы абсолютно здоровы! – она улыбалась радостно и искренне, не оставляя сомнений в том, что это именно так.
***
Первый день недели богослужения семья Виктории была в храме на службе посвященной воспоминаниям о воскресении Иисуса Христа, погружаясь в таинство бесконечного величия духа веры, сокрушающего смерть.
Дорога к храму через боль прошла сквозь мираж сияния жизни в свете злата, зыбкое марево опало, и новое чувство неземного блаженства через Космос коснулось Виктории.
Венчались они с мужем в том же храме. Маленький свидетель Лёшка, увидев маму под венчальной короной, прошептал восторженно:
- Королева!
Священник наклонился к Виктории и тихо сказал:
- Выйдешь из храма, не выпускай руку мужа до самого дома.
***
Воинская служба порою на сутки отлучала Николая от семьи. Ночь густым серебряным туманом, подсвеченным луной и звёздами, через открытое окно заполнила комнату Виктории и коснулась нежно спящей женщины.
Она проснулась. Неясная тревога подняла ее с кровати. Разверзлась под ногами бездна и клубы светящегося тумана медленно несли огромное распятие. Потрясенная происходящим, ведомая изумлением, она подошла к нему и погрузила ладони в густые волосы поникшей головы. Это были узнаваемые, родные, жёсткие волосы мужа. Распятие опало зыбкой синевой, и в слепящем сиянии внутреннего света силуэт Спасителя появился перед взволнованной женщиной.
- Что значит этот знак? – спросили синие глаза Виктории.
- Это Судьба, твой Крест - твоя семья, - услышала она ответ Спасителя внутри себя.
Ещё мгновение и вновь Виктория осталась одна. Она лежала на кровати, будто и не вставала вовсе:
- Сон или явь? – думала в смятении чувств увиденного и услышанного. Но густой благовестный запах ладана развеял все сомнения.
***
Утром пошла будить Алешку к завтраку. Полусонный мальчишка взял её за руку и спросил, прижавшись щекой к материнской ладони:
- Мама, мы с папой твой Крест, да?
От неожиданности она опустилась на край кровати и свободной рукой погладила его по взъерошенным волосам:
- Нет, родной мой, вы мои крылья!