Назико выписали. На её место положили Зинку Бровкину.
Зинка ходила с двумя бадиками. Была маленькой, юркой, её карие глаза постоянно смеялись, рот не закрывался. Вначале Ксения пыталась понять, где в словах Зины правда, а где -- вымысел. Но скоро поняла, что этого не знает даже сама Зинка.
За стенкой лежал парнишка-украинец Витёк Топорчук. Крепенький такой, голубоглазый, светло-русый хлопец. Студент какого-то Донецкого ВУЗа. Лежал он с колясочником Андрюхой.
После обхода, когда врачи запирались в ординаторской или даже покидали этаж, Андрюха часто в своей коляске оказывался в коридоре, а Зинка пропадала из палаты... Как-то, по возвращении, она наткнулась на вопросительный взгляд Ксении...
-- Да вот... Попросил уроки давать, -- засмеялась Зинка, -- ему уже 22, а он мальчиком был, представляешь? Не знал и не умел ничего... У него девчонка, а он как подъехать к ней не знал... А мне уже 34, опыта у меня... Разного... Жаль, выписка у него скоро, но основы усвоил.
При выписке за Витьком приехал его друг, тоже Витька. Учились вместе. Витька был невысокий, но жилистый парень. Поезд был утром, и Витьке разрешили переночевать в отделении.
Ксеня курила у себя на балконе. О чём-то задумалась. Сигарета потухла. Вздрогнула от чиркнувшей спички... Огонёк осветил лицо Витьки.
-- А я не курю. Ты Ксения? Ты чем-то взволнована?
-- А спички тогда откуда?
-- Так у тебя на тумбочке взял. Смотрю, сидишь одна... У наших голубков-то прощальная ночь... А Андрюха из палаты не хочет выходить. Обещал кипеж поднять, если его тронут, -- ухмыльнулся Витька. -- Давай, что ли с тобой чай попьём.
Почему-то в темноте, при свете уличного фонаря, вскипятили кипятильником и заварили чай. У Витьки оказались конфеты... Их молчание прервали ввалившаяся в палату двоица.
-- В потёмках... Никак целуетесь уже?
Они молчали. Почему-то Ксении было всё равно. И как-то НИКАК. Она знала, по какому сценарию пойдут события дальше. Не было ни волнений, ни отвращения. Никак!
-- Ксюш... Мы здесь переночуем...
Зинка зажгла ночник и пошла в душ. Витёк смущённо поглядывал на Ксению.
-- Кровати у вас широкие... -- Витька поигрался пультом управления кровати, -- Ксюш, ты меня не гони. Чай крепкий - спать не хочу, к Андрюхе тоже не хочу. Жарко от чая...
Он снял футболку. Ксеня, чтоб не стоять над смущённым Витьком, уже легла поверх одеяла в кровать, равнодушно подвинулась, давая Витьке лечь рядом. Он лёг, заложив руки за голову. Стал что-то рассказывать мягким, украинским говорком. Повернулся к ней, привлёк к себе. Стал целовать. Щёки, чмокнул в нос, стал целовать в глаза... С соседней кровати слышались определённые звуки. Витька запустил сланец... Ксения услышала, как хлопнула дверь.
-- Андрюха уже спит наверно... А спит он крепко... -- Витька снова привлёк Ксению. Как-то одним движением сдёрнул футболку... -- Ты не носишь лифчик?...
-- Так я ж спать собиралась, а не гостей встречать.
В голове одна мысль: "Почему ей всё равно???"
Витька пробует идти дальше, смотрит в Ксюшкины глаза и останавливается...
-- Раскочегарила ты меня... Почему сразу не остановила?
-- Не знаю, Вить... Сама не пойму...
-- Знаешь что, Ксюша... Ты очень хорошая... И красивая... Я дурак... Но, наверно, всё же, не конченный. Не надо делать так, как Зинка, и так, как я...
Летом светает рано. Над их головами -- огромное окно, за которым всходит солнце. Восход удивительно розовый, серые стены палаты сменили цвет.
Когда вернулись Зинка с Витьком, Ксения с Витькой пили кофе.
-- А что будет, если Киса узнает? -- попытался вставить Витёк.
-- Киса? -- как бы возвращаясь в палату, произнесла Ксения, -- жаль, что мы многого не знаем, или не хотим знать...