И, кажется, все как обычно и, вроде бы, все как всегда. Нет, не все! Я вхожу в квартиру и слышу пронзительную тишину. И осознание случившегося вновь возвращается ко мне. Когда же я последний раз плакал? Кажется, лет 10 назад. Пытаюсь выдавить слезы сейчас, получить облегчение – не получилось. Встаю под душ, и кажется слезы вместе с водой ручьем стекают по лицу. Откуда такая сентиментальность? Так нельзя – это всего лишь маленькая собачка.
Маленьким персиковым комочком с лохматыми чепрачными ушками, черным носиком-пуговкой и черными глазками восхищались все. Ей тут же сшили зеленое пальтишко с большой пуговицей на спине, красный комбинезончик с нарядным цирковым воротником. Имя щенка при рождении Кэрри, не понравилось, и я назвал его Кирой. Собака сразу стала проявлять чудеса ума и сообразительности. Апортировать и ходить-танцевать на задних лапках всего лишь за кусочек сыра она стала сразу, без обучения. Ее называли: Кирюша, Кирка, Масика, Маленький Щеночек, Организм.
Махонький неутомимый моторчик мог играть без устали долгое время,
спать забирался к нам в постель и всегда старался тесно прижаться.
Входящего Кира всегда встречала радостным заливистым лаем, а купированный хвостик, казалось, вот-вот оторвется. С ней обязательно необходимо было поздороваться, только тогда успокаивалась. Иногда она садилась и начинала ругаться: «Так долго где-то бродили!» Или жаловаться, что, мол, пока тебя не было тут меня мучили, мыли-купали и стригли-расчесывали. Иногда мне казалось, что она вот-вот заговорит.
Стоило сказать: «Кто там?» и сразу в ответ угрожающее рычание и настороженность.
На улице просыпался инстинкт ищейки, она как пылесос обнюхивала все и вся. Побарахтаться в грязи, чтобы замаскировать свои запахи – это милое дело. По началу невзлюбила велосипедистов, но вскоре поняла – от этих "друзей" не избавиться и перестала обращать на них внимание.
В машину она запрыгивала одним махом, сразу на сиденье. Нравилось смотреть в открытое окно – заострившаяся мордочка и развивающиеся по ветру уши.
После прогулки неохотно мыла лапки, иногда пряталась за диван, но редко.
Болезни подкрались на двенадцатом году тихо, незаметно. Сахарный диабет и катаракта. Кололи Caninsulin утром и вечером. Зову: «Масика иди делать укольчик!» И Кира послушно идет на кухню, ложится возле своей мисочки на живот и покорно подставляет холку. С потерей зрения обострился слух. Она сразу стала понимать команды «стоп», «подними лапку» (это, при подходе к кромке тротуара). Появились апатия, медлительность и равнодушие. Хотя "маленькая собачка всегда - щенок".
Я уезжал в Новгород. Как обычно на прощание поцеловал Кирочку в теперь уже теплый сухой носик. Она слабо прореагировала, лишь сморгнув появившиеся в круглых глазах слезки. Совсем занемогла. Через день, утром 25 ноября Киры не стало. Я впервые потерял собаку, а в копилке моих комплексов стало одним больше.
Кирочку схоронили в роще, под деревцем. Окоченевшее тельце удобно улеглось в импортной белой коробке из под обуви. Аккуратненькая голова привычно лежала на маленькой подушечке. Потрогал на прощание знакомые лапки, погладил по шерстке. Белый саван, любимая игрушка – котик, немного корма и печенья. По горсточке земли сквозь слёзы. Спи спокойно, Кирка. Прощай, маська. Холмик. Всё.
От человека, который именует себя "хозяином", зависит все. Сначала ради собственного удовольствия он заводит щенка, и подчиняет всю его дальнейшую жизнь, жизни собственной. А потом, потеряв друга, царапает себе душу щемящими воспоминаниями, укоряя себя по поводу и без...
Прощай, Кирюшка. Ты вернулась домой.
6 дек 2007