То, что жизнь – спиральная форма существования, знаю давно. Вначале заспираливается вверх, потом расспираливается вниз. А поэтому не удивляюсь, когда уже пережитые ситуации повторяются снова и снова.
Вот уже неделю в нашей квартире бушуют страсти-мордасти по поводу цифрового телефона. Вернее, страстей уже нет, остались одни мордасти: образно говоря, мне хочется набить кому-нибудь морду, но я пока не знаю кому и как.
Вначале замолчал аналоговый телефон. Но там понятно - кабель был пробит.
Только он заработал, перестал работать цифровой. Позвонить мне - пожалуйста, а мне куда-нибудь - фигушки.
В трубке предштормовой штиль, зуммера нет, цифирьки на аппарате не светятся.
И вот уже почти неделю я веду безрезультатные переговоры с ремонтной конторой на предмет починить. Т.е. в точности повторяется прежняя ситуация - подаю заявку, жду мастера. В течение дня, естественно, с 8 до 17.
Не дождавшись, звоню опять в контору.
А мне говорят, что мастер приходил. "Кудой" приходил? Если я его не видела.
"А тудой", говорят, он в подъезде с коробочкой работал, линию проверял, там все чисто. И на станции все нормально. Меняйте, мол, аппарат.
Запасной аппарат есть. Поменяла. Результат нулевой.
Говорят, подавайте заявку, чтобы мастер к вам пришел. Так я же подавала, почему он не пришел?
Откуда мы знаем, почему не пришел, подавайте еще раз.
Правда, после того, как телефонщик якобы в подъезде с коробочкой работал, смогла один раз позвонить. Потом опять тишина. Разговаривать с девочками-диспетчерами совершенно бессмысленно, они ни за что не отвечают, кроме как за принятие заявок.
Ненавижу общаться с руководящими лицами, но, видимо, придется.
Они об этом еще не знают и потому спят спокойно. А я знаю - и нервничаю. Потому что злая, как баба Яга. А когда я злюсь, могу такого наговорить...мммм, лучше потом об этом не вспоминать.
**
Раз уж заговорила о телефоне, то расскажу историйку, в которой как раз телефон и участвует. И не только он. Типичная, в общем-то, для прошлых времен историйка. А может, и для нынешних тоже… кто знает, кто знает… Я ее всегда вспоминаю, когда телефоны капризничают.
Середина 80-х.
На одну из кафедр, где я тогда работала (а сидела я тогда сразу на 2-х стульях: главный стул стоял на кафедре практической стилистики, а совместительский – на кафедре русского языка для иностранцев) стали приезжать волонтеры из Корпуса Мира. Для ректора это - головная боль, а для преподавателей очень полезное событие, потому что стажировки за границей были крайне редки, в основном посылали остепененных до 30-33-х лет или профессуру.
Поэтому все волонтеры встречались с радостью. Их кормили, поили, пекли для них пироги и торты, приглашали домой, устраивали культурную программу, помогали нелегально подработать репетиторством, охотно откликались на все разумные их просьбы. А они взамен проводили качественные семинары, помогали править статьи и методички, проводили занятия в продвинутых студенческих группах и с преподавателями, желавшими «заговорить по-английски».
Среди этих ребят всякие были. И дружелюбные, и презрительные, и злые затворники, и компанейские. В т.ч. и те, о которых компетентные органы нам говорили открытым текстом, что они «шпионы». Т.е. говорили они это зав. кафедрой, а он, краснея и злясь, выбуркивал это нам.
Может, так оно и было. Не любопытствовала.
Приезжали они семьями и поодиночке.
Как-то приехала Джуди. Молодая англичанка из какого-то «угольного» города.
Мне дали ее " в нагрузку". С нагрузкой справлялась. Учила ее русскому языку.
На Рождественские каникулы Джуди собралась домой. Нужен был билет до Москвы.
Но накануне Нового Года достать билет в Москву очень трудно - школьников везут на экскурсии, студенты едут на сессию и т.д., и т.п.
Она позвонила мне домой и начала по-английски возмущаться порядками, царящими в ж\д кассах. При этом поминала и правительство, и администрацию города, и Обком. В выражениях не стеснялась: там и fools, и pigs, и swines, и fuck, и еще что-то почище звучало.
И вдруг посреди этого ее нецензурного монолога (я молчу, потому что слово вставить невозможно) раздается мужской голос, который на хорошем английском произносит: " Мисс, вы все правильно говорите, но я попрошу вас оставить эту тему".
И больше ни слова. И тишина. Как у меня сейчас.
Эх, как взвилась Джуди! Она орала в трубку про долбанную демократию, про уродское правительство. И русским матерком сдабривала свой ор.
Кое-как успокоила ее, пообещав, что по своим каналам помогу достать билет до Москвы.
Этим каналом был папа, который пошел на вокзал и без очереди взял билет в воинской кассе.
Джуди была счастлива, а папа смеялся: "Вот ведь как! Разные женщины меня целовали, но англичанка впервые".
Так я узнала, что наш домашний телефон прослушивается. Семейство отнеслось к этому равнодушно. А папа лишь вскользь бросил, что, мол, он совершенно не удивлен, потому что зять - на оборонке, дочь с иностранцами якшается, как же могло быть иначе.
А после каникул Джуди к нам не вернулась. Сама ли не захотела, или ее не захотели - не знаю. Помню только, что ее вещички очередной волонтер (кажется, Питер) передавал поездом в Москву.
"Вот такая картина маслом" (с)