Сначала ему почудилось, что это во сне. Потом, когда он стал пробуждаться, понял: наяву, – за окном громко и злобно надрывается пёс. Ну, понятно: где не услышишь днём или ночью лай собак. Однако в этом месте, на площади в центре провинциального города, никогда прежде ничего подобного не случалось. Да, шума от грохочущего репродуктора из дворца культуры, особенно в праздники, от всяких горлопанов, нажравшихся водки, от снующих взад и вперёд машин, всегда вдоволь. И никак не заснуть. Ну, а если случиться задремать, то не надолго. Сон, лёгкий и тревожный, слетит, человек повернётся с боку на бок и про себя или вслух выругается. А за окном по-прежнему надрывается радио, горланит праздный люд.
Однако сейчас – другое. Кроме раздирающего душу собачьего лая ничего не слышно. Он подумал: наверное, она на кошку или на пьяного. Но громкий лай, терзающий площадь, не прекращается. Проходит время – десять, пятнадцать минут, полчаса – всё по-прежнему. Что же всё-таки случилось? Проснулась в тревоге и жена, заворчала:
– Это чёрт знает что!.. Посмотри в окно.
Он нехотя поднялся с постели, подошёл к окну, посмотрел с третьего этажа на светлую площадь, влево, вправо, высунулся в окно по самое некуда, глянул вниз.
– Непонятно. Скорее всего, под нами, у самого дома, отсюда не видно.
Отошёл от окна, лёг, завернулся в одеяло и попытался не прислушиваться к собачьей брани, забыться сном. Не всю же ночь она будет горло драть! В конце концов должна заткнуть пасть! Но не тут-то было. Хуже того, вскоре раздались ещё два голоса. К громкому собачьему баритону присоединился другой собачий голос, бас, потом – слабый тенорок. Ну что такое?
Мужчина и его жена, слушая собачий концерт за окном, вконец разнервничались, терпение их иссякло.
– Сейчас выйду с палкой и разгоню этих сволочей, – сказал он и крепко выругался. – … и чтобы их гром растерзал! проклятая тварь! нечистая сила!
– Перестань. Они могут укусить тебя. Сейчас позвоню в милицию, – сказала, поднимаясь с постели, рассерженная жена.
– Бесполезно звонить.
– Должна же, в конце концов, милиция оберегать ночной покой!
– Не звони. Где палка?
– Лежи, – строго скомандовала она, поднялась с постели и набрала номер телефона.
– Не хватало нам ещё за собаками гоняться, – недовольно проворчал в трубку заспанный голос дежурного-милиционера.
Она стала напоминать ему обязанности милиции, убеждать дежурного в том, что только милиция способна разогнать собак, которые вот уже несколько часов не дают людям спать…
В трубке раздались частые гудки.
Тем не менее, вскоре к дому подкатила милицейская машина. Двое смотрят в окно и видят милиционера, вышедшего из машины, потом собаку, чёрную короткошерстную, которая стоит около деревянного настила, служащего сценой для концертов, и громко лает, не обращая внимания на милицию. Другие собаки молчали и их не было видно. Милиционер походил туда, сюда на почтительном расстоянии от собаки, которая от него отбегала в разные стороны, потом сел в машину и укатил. Двое, проклиная теперь уже милицию и собаку, забрались под одеяло с головой. Вскоре раздался лай ещё двух, и вот уже опять образовалось трио.
Прошло время.
– Нет, нервы мои не железные, – сказал он. – Где палка?
– В кладовке, – ответила она. – Только осторожно, не дай бог укусит.
– Не укусит. Этот пёс трусливый. Вот тот, который басом, не знаю… Ладно, я осторожно.
Он встал, быстро и нервно натянул на живот домашние шаровары, провёл ладонью по растрёпанной седой голове, набросил на плечи куртку, сунул босые ноги в ботинки и, вооружившись длинной палкой, спустился вниз. Осмотрелся: нет ли где камней. Нашёл. Поднял два камня, потом обогнул дом со двора и вышел к собаке, которая, стоя около настила для концертов, вертела мордой и непонятно на кого заливалась баритональным лаем – гав-гав-гав-гав-гав... Пёс небольшой, чёрный, гладкошерстный, с ошейником. «Что за хозяева?! Как они могли выпустить его ночью? – подумал вооружённый мужчина. – Ох! и задам ему! Навсегда отучу этого чертёнка горланить по ночам». Крадучись, он подходил к собаке. Та, почуяв опасность, побежала прочь, вдоль возвышавшейся сцены. Он, бранясь и угрожая ей, бросил в неё камень, но попал в дерево. Она, озираясь, но прекратив лаять, убегает всё дальше и дальше. В это время из-под сцены раздаётся густой бас, ни дать ни взять собачий профундо, – ув-ув-ув… за ним – другой голос, но тоненький – тяв-тяв-тяв... И вот уже выходят из дырки в торцевой части сцены два пса: огромный чёрный дог с большими ушами торчком и с ошейником, и маленькая лохматая собачёнка, этакая дворняжка – шавка. При виде дога мужчиной овладела оторопь: «Не приведи господь! – наброситься на меня, тут палка и камень не помогут. Ну, дьявол, как у Баскервилей!». Однако и «дьявол» и шавка тоже оказались трусливыми, и побежали вслед за первой собакой. Но мужчиной уже овладели азарт и твёрдое решение во что бы то ни стало проучить ночных хулиганов. Через площадь он бросился за ними в погоню, размахивая палкой и пытаясь изловчиться, чтобы попасть в кого-нибудь из этой троицы, лучше в первого, камнем. Но собаки бежали быстрее, чем этот пожилой мужчина, кое-как одетый и обутый, чтобы совершить непривычный для него ночной подвиг. Вскоре собаки разделились на две группы. Здоровенный дог с шавкой побежали в одном направлении, а главный возмутитель тишины – в другом. Только сейчас до человека дошёл весь смысл драмы-комедии. Маленькая шавка оказалась гулящей, а дог за ней ухаживал. Третий же, физически значительно слабее дога, оказался обделённым и, не в силах снести обиду и унижение, лаял на этих двоих под сцену.
Мужчина помчался за главным скандалистом. Дважды терял его из виду, находил, бранился, бросил в него камень, но опять мимо. Петляя по площади и по дворам, выбегая на соседнюю улицу, он продолжал преследовать собаку. Наконец, она подбежала к двери жилого дома. Остановилась и жалобными глазами уставилась на человека. Он замахнулся на неё палкой, хотел было ударить, но умоляющий её взгляд и лай, уже совсем другой, извиняющийся и просящий о пощаде, остановил намерение рассерженного человека. Тогда, чуть остыв, он стал внушать собаке всё, что считал нужным, и предупредил, что если она не прекратит хулиганить, то узнает всю прелесть и весь вкус этой палки. Потом открыл дверь и впустил собаку в дом, и та стремглав бросилась по лестнице наверх.
Возвращался он через площадь с чувством исполненного долга и с надеждой, что покой и порядок теперь воцаряться в этом уголке провинциального города. Время к утру. Начало мая. Небо на востоке забрезжило рассветом, площадь стала ещё светлее. «А ведь ни один человек не возмутился и ничего не сделал, чтобы как-то унять скандальную собачью свадьбу…» В момент своего внутреннего монолога, он вдруг заметил как к нему приближаются два милиционера.
– Гражданин, вы нарушаете общественный порядок, – строго заговорил один из них.
– Помилуйте, как это я нарушаю?
– А так. Ваши документы, – ещё более строго сказал второй.
Оба подозрительно смотрели на мужчину с всклокоченными волосами, с палкой в руке и в ботинках на босую ногу.
– Но какие могут быть у меня документы… – с недоумением начал объяснять «гражданин». – Знаете, тут собаки такой концерт устроили, что вот пришлось унимать…
– Да, да концерт… – перебил его первый. – Концерт вчера был. Жалоба поступила в отделение: хулиганство тут, безобразие, какой-то сумасшедший бегает с палкой по площади, шум, ругань.
– Одним словом, мы вынуждены доставить вас в отделение, установить вашу личность, проверить ваши показания. Проходите в машину.
И этот, второй милиционер, протянул к мужчине руку, чтобы вести его к стоявшей неподалёку милицейской машине.
Задержанный стал возмущаться и доказывать, что он ни в чём не виноват, что, наоборот, он единственный, кто хотел пресечь ночной лай собак, чтобы обеспечить людям тишину и покой, и проч.
Жена, увидев в окно милиционеров и мужа, почувствовав неладное, вышла из дома. И теперь уже они вдвоём стали оправдываться и убеждать милиционеров в том, что никакого хулиганства и безобразия с их стороны не было, а было совсем другое, что они даже звонили в милицию, и оттуда кто-то приезжал, но мер никаких принято не было.
Вскоре, однако, «нарушителя» отпустили.
– Что я тебе говорила: не надо было выходить. Чёрт с ними, с этими собаками! – сказала она.
Оба возвращались домой, молчали.
– Хе!.. – добродушно заметила жена, прервав молчание. – Когда ты бежал по площади с длинной палкой, как с копьём, ты был похож на героя из фильма «Операция «Ы» и другие приключения Шурика».
Муж рассмеялся.