Несчастный случай – это сочетание неблагоприятных факторов и обстоятельств, которые выливаются в единый удар Судьбы. Отправной точкой является, какая либо, иногда совершенно мелкая неприятность.
Предугадать несчастный случай невозможно, но почти всегда, за секунду до него, ты чувствуешь, что он произойдёт.
Об этом я смог поразмыслить намного позже, а пока...
... Штурмуя крутой склон, выжимая последние силы, всем весом вдавливая педаль велосипеда, обломил эту самую педаль!
Нога с размаху ударяется пяткой о землю, велосипед валится на правую сторону. Правая нога, проткнутая железкой, не в состоянии предотвратить падение. Я скатываюсь на бок, кувыркаюсь, вместе с велосипедом, через спину, делая полный оборот, и отлетев метра на три, обрушиваюсь в море...
Удар об воду с высоты, довёл сложение неблагоприятных факторов до критической отметки. Для формирования трагедии осталась самая малость, но и здесь всё по полной программе – я не могу выдернуть ногу, застрявшую в велосипеде... испугался, крикнул, вдохнул в себя холодную, тягучую воду – разом потемнело в глазах, потерялись ощущения...
Помутнение сознания было не долгим. Вскоре я сориентировался в своём положении. Оказалось я лежу под водой, на велосипеде, а правая нога под ним. Сполз на дно, вытащил ногу без особых проблем, встал и огляделся.
Обыкновенное морское дно. Сверху - морская гладь играет бликами солнца, со стороны - темнеют прибрежные скалы, с другой стороны, покатое дно, местами поросшее бурыми водорослями, уходит в зеленоватое марево.
Я чувствовал себя сносно, нигде ничего не болело, но в тоже время находился как в полусне – ничего не хотелось, ничего не удивляло, только было одиноко до жалости и холодно.
Никак не мог сосредоточиться на главном и сообразить – что же делать дальше?
Наконец понял, что надо идти. Получилось.
Нависающие подводные скалы пугали своей чернотой, идти в глубину не было желания, и я двинулся вдоль берега.
К прелестным видам подводного мира, в данный момент, был совершенно равнодушен, шел, изредка отмахиваясь от мелких рыбёшек как от комаров.
Огибая очередной выступ, увидал небольшую песчаную площадку, с уложенными на ней большими, круглыми камнями и на одном из них сидящую девочку лет одиннадцати.
Она повернулась ко мне, слегка улыбнулась и продолжала сидеть, пересыпая песок из ладошки в ладошку.
Девчонка была одета в светлое платье неопределяемого, в морской синеве, цвета, ноги босые. Лицо её приятно насмешливое, глаза быстрые, а движения наоборот плавные, неторопливые. Чёрные гладкие волосы схвачены перламутровой заколкой в хвостик – в общем, обыкновенная девчонка, если бы не оригинальность окружающей среды.
В мой открытый рот попыталась проникнуть рыбка, отмахнулся, а девчонка беззвучно рассмеялась, поднялась и поманила меня рукой. Приглашая следовать за ней.
Что мне оставалось делать? Я полностью доверился своему новоявленному проводнику, без всяких мыслей, желаний или попытки возразить, тем более что говорить в воде не получалось.
Она шла на три шага впереди меня, иногда оглядываясь, подбадривающе улыбалась и манила рукой дальше.
Дно стало заметно подниматься, посветлело.
Ещё немного и мы вышли на поверхность, в какую то, бухточку между скал. Она снова села на камень, поглаживая мокрые волосы.
Я что-то хотел спросить, но ничего кроме хриплого бульканья не получилось. Ушёл за валун, лёг на землю – изо рта потекла вода.
Слил воду, прокашлялся. Для «проформы» попробовал говорить, немного получилось – голос хриплый, но речь понятная.
- Ты решил сам с собой поговорить? – услышал весёлый звонкий голос.
- Нет, систему продуваю – отвечаю, придерживаясь её тона.
Выхожу из-за валуна и присаживаюсь рядом.
Снял кроссовки, так как в них при ходьбе противно хлюпала вода.
Девчонка уже занималась делом – старательно и сосредоточенно чистила большую раковину.
- А ты кто? – спросил я её, - Русалка?
- Ну почему же русалка? Я просто Милетта, так меня зовут.
- Но ты же из моря?
- А ты что, нет?
- Я туда с берега упал, случайно, а ты?
- Не... е, я сама зашла. Я вообще всё сама делаю!
- У тебя родители есть?
Девочка сразу погрустнела, задумалась, обхватив коленки и вздохнула
- Мама была, умерла, давно уже.
Помолчала и снова хитро улыбнулась
- Ты не думай, мне уже много лет, просто я расту медленно. Расскажи, как ты в воду упал.
- Ну, как? Ехал в гору на велосипеде, торопился, давил на педали. Близко был к краю обрыва, а педаль сломалась. Почему сломалась? Никогда такого не было, и даже не слышал про такое... и вниз слетел.
-А куда ты торопился?
- Я, никуда. Так себе, катался.
- Ты торопился кататься?
- Да, нет же! Я люблю быстро кататься, преодолевать препятствия, подъёмы, круто спускаться в низ. Это экстремальный спорт и я от него получаю удовольствие.
- Поняла, поняла! Раз ты любишь опасности, значит, самое большое удовольствие получил, когда летел в низ, головой в воду!
- Точно, издевается – внезапно, с обидой подумалось мне, и охота продолжать тему пропала.
- Надо отсюда выбраться – домой хочу! Слушай девушка, а у тебя, где дом?
Ты как то странно сказал – где дом? Для тебя, что значит дом?
- Что значит дом? Это такое место , где я сплю, кушаю, отдыхаю, там мои вещи и документы, там меня ждут...
- Да, я знаю, для вас документы очень важно; если в документах написано что человек умер, то ему остаётся только следовать написанному.
Девочка совсем не по детски задумалась:
У меня дома нет и документов тоже нет, так что доказать, что я действительно существую, никак не могу.
Она отвернулась и занялась раковиной.
Я обследовал берег в надежде найти выход на открытое пространство, но ничего подходящего не нашёл. Всюду крутые скалы. Наверное, если проплыть вдоль берега. Можно добраться до пляжа, однако сейчас меня очень пугала вода.
Всё-таки моё сознание работало не так как надо – я никак не мог сосредоточиться на главном. В голову лезли совершенно отвлечённые мысли и никаких, практических.
Я снова подошёл к девчонке.
- Тебя точно Милеттой зовут, или ты сейчас придумала?
Она чуть повеселела.
- Конечно, сейчас! А что, не нравится?
- Да нет, почему? Нормальное имя.
Девчонка отложила своё занятие.
- Расскажи о себе, чем занимаешься, что умеешь делать? Про велосипед я уже знаю.
- Я студент, учусь, а так многое умею...
- Петь умеешь?
- Умею.
- Спой!
Чувствую, что маленькая разбойница подбивает меня на глупость, замялся с ответом...
- Что спеть то?
- Всё что хочешь, а я послушаю.
Я попыхтел и запел, из репертуара Киркорова:
- Я поднимаю свой бокал
Чтоб выпить за твоё здоровье
Но не вином я буду пьян
Я буду пьян твоей любовью
Голос звучал глухо, с бульканьем, ни мелодии ни ритма, я сбился и замолчал.
Девчонка просто покатилась по гальке от смеха. Она хохотала минуты три, не останавливаясь, и никак не могла справиться с собой, закатываясь смехом.
Я смотрел на неё, и мне самому стало весело.
- А ты сама умеешь что-нибудь?
- Я кричать умею - продолжая прыскать смехом, сказала девочка.
- Кричать и дурак умеет, ну покричи, а я послушаю.
Она сразу стала серьёзной.
- Если хочешь, могу и крикнуть.
Встала на камень, ладошку прижала к щеке, и раздался звук похожий и на детский крик и на звук трубы – звонкий чистый и сильный.
Слегка с резонировали скалы, прошумела волна, как эхо пришёл отголосок с моря. Только что штилевое море пошло небольшими волнами.
Девочка прокричала ещё раз, и ещё сильнее охнули скалы, поднялся ветер, а волны пошли более мощные.
Ещё кричать? – она насмешливо улыбнулась.
- Нет, хватит, верю, что умеешь.
Девочка подошла к воде, и я вдруг испугался, что она сейчас уйдёт в море.
- Стой, стой, не уходи! Побудь ещё, мне тут скучно будет одному – как можно равнодушнее сказал я.
- Тебе не скучно, просто ты боишься остаться один, а глупая мужская гордость позволяет тебе врать! Хочешь, я расскажу тебе историю, про мужскую гордость, иногда очень не уместную.
Я пожал плечами – валяй, рассказывай.
Я полуприлёг на тёплые камни, а она стала рассказывать, прохаживаясь рядом, добавляя рассказ жестами и мимикой, показывая целые сценки, от чего её рассказ получался очень убедительный.
- Здесь есть река, впадающая в море, большая река. Вверх по течению, на правом её берегу жили амазонки. У них было несколько поселений, объединённых общим советом во главе с королевой. В ту пору правила Фая, умная, сильная телом и духом амазонка.
Авторитет её был беспрекословен и даже умудрённые опытом старухи прислушивались к её мнению, хотя сама она относилась, к старшим по возрасту, с уважением.
Амазонки жили обособленно без мужчин. Сами вели хозяйство, строили дома и укрепления, разводили скот. Занимались гончарным и кузнечным ремеслом. В обязательном порядке молодые и здоровые женщины занимались искусством ведения боя. Даже в иных землях ходили легенды об умении амазонок стрелять из лука и метать ножи и копья. Сверхсильными их конечно не назовёшь, но в ловкости они превосходили мужчин. Были у них и специальные женщины-воины, но если случалась война, то воевали все, и старухи, и дети.
Да, у них были и дети. Два раза в год в их праздники Селены и Ингиры, молодые женщины выезжали в другие племена, выбирали мужчин на три дня. И возвращались домой уже без них.
Родившихся мальчиков воспитывали до восьми лет и отправляли к их отцам, а девочки оставались с амазонками.
Амазонки были очень хорошими наездниками и имели особую породу лошадей, быстрых, не прихотливых.
Для молока держали коз. Дома строили всем миром, в специальное летнее время. Сами ковали себе доспехи и оружие, украшали позолотой и чеканным орнаментом. От них и другие племена стали делать оружие красивым.
С соседними племенами уживались мирно, а с племенем гномов, низкорослых, полудиких людей, живущих в вырытых подземельях, и с племенем длинноголовых у них были особо доверительные отношения. Гномы по себе маленькие, слабосильные, хорошо знали природу, знали рецепты приготовления многих лекарств и ядов. Длинноголовые прирождённые колдуны и учёные того времени, к ним ходили учиться.
А далеко к югу, на берегу закрытого моря кочевало племя, пришедшее от подножия ещё более дальних гор. Племя кочевое, злое, часто совершающее грабительские набеги на оседлых жителей, угоняли скот и пленников для продажи в рабство. При грабежах были безжалостны. Со своими жёнами вели себя грубо, держали, как говорится, в чёрном теле. Небрежность к внешнему виду, жестокость, бесшабашность в бою, почитали за доблесть. Действовал культ силы.
Вождь выбирался так – из племени путём голосования назначали претендентов – обычно три или пять. Они состязались между собой, сначала скачки на лошадях, стрельба из лука, а в окончании рукопашный бой. Поединок длился до тех пор, пока один из противников не мог подняться с земли до двенадцатого удара в бубен. Часто поверженный уже не поднимался никогда. Единственное правило боя – не выходить из круга, что означало отказ от поединка.
Победитель становился вождём. Ему на грудь вешали на грудь темьгу (чеканный медный круг на медной цепочке) знак власти. На руке возле локтя выжигали клеймо – знак быка. Если по каким причинам вождь Советом Старейших лишался власти, то ему отрубали руку со знаком быка. Если же вождь погибал в бою, с честью, то забиралась только темьга. Состарившийся вождь , становился вторым вождём в Совете Старейших. Заболевший вожак, если это надолго, или неизлечимо, или раненый с увечьем, имел право выбора или лишиться руки или добровольная смерть. Вообще главной медицинской помощью при тяжёлых заболеваниях, в этом племени, считался тяжёлый удар кованной дубинкой по голове, от руки племенного шамана.
В том году племенем правил Саартак – грубый, сильный, смелый и любитель вмешиваться в личные дела соплеменников. Поэтому его любили больше, когда он находился на очередном грабеже вдали от родного кочевья.
У него было три жены, шесть детей. Старшему сыну исполнилось пятнадцать лет.
С весны Саартак стал готовиться к походу, и мысли были больше не добычи, а о том, как бы устроить боевое крещение своему сыну. Но не только боевое, а как говорил сам вождь:
- Я сделаю из него настоящего мужчину. Пусть не только запах крови почувствует, но и женщину попробует. Не слюнявые вздохи в весенней степи, а взять женщину силой. Не пыхтеть возле юбки, а использовать, перешагнуть через неё и двигаться дальше к ратным подвигам и славе!
Сын его нравом был спокойным, рассудительным парнишкой, над чем смеялся его отец.
- Ничего, я ещё из него сделаю настоящего мужчину!
К военному делу Саартак относился серьёзно, заставлял своих воинов постоянно обучаться, сам постоянно тренировался. Детей своих приучал к оружию с младенчества.
К концу весны Саартак бросил клич о наборе войска и сборе в поход. Вдвое увеличив личную добычу воина, он привлёк многих искателей лёгкой добычи и из соседних племён.
Пять дней воины отрабатывали команды и способы взаимодействия, распределились по отрядам. Затем вымаливая удачу у богов, принесли жертву каменному идолу. Это было таким образом – связав раба, захваченного три года назад пленника, шесть мужчин, раскачивая им как тараном, разбили в кашу голову несчастного о каменное брюхо изваяния бога Удачи и Смерти. Бросили труп у основания идола, на съедение зверям и птицам. Сели на коней, и степь огласилась топотом и криком.
Вождь даже не дал проститься матери с сыном. Бедная женщина стояла в клубах оседающей пыли и шептала:
- Сынок, сыночек мой, Бактияр.
На время отсутствия вождя власть переходила к Совету Старейшин, и наступало временное спокойствие, люди просто делали привычные за многие годы дела.
Саартак вёл воинствующих кочевников к богатым землям оседло живущих людей, которые свойственно своему укладу жизни, делали большие запасы зерна и различного добра – золото, оружие, утварь.
Всё это собиралось в больших поселениях, в одном месте – приходи, забирай, сколько сможешь унести, если конечно сможешь забрать. Саартак был уверен, что сможет, не в первый раз шёл на кровавый разбой и всегда был удачлив.
Кроме грабежа, сидела в голове вождя блажь, устроить нравственный разбой, усладить свою похоть, как всегда с насилием и кровью и заодно приучить к этому своего пятнадцатилетнего Бактияра.
Ради этой забавы Саартак несколько изменил маршрут, двинувшись сначала на север, что бы перейти две реки, а затем повернуть в ту сторону, куда садится солнце, где непременно должен наткнуться на поселение амазонок.
Именно такой женщиной – амазонкой, хотел обладать он. Сама мысль, что где-то живут свободные женщины, коробила душу похотливого кочевника. Не просто обладать, а унизить, вот в чём была подноготная его мыслей.
Утро. Посёлок амазонок спит. Старая Вайга выходит из своей хижины и идёт на утоптанную площадку в центре поселения, где на перекладине висит медный таз и полоса металла. Ей предстоит будить жителей ударом в эту полосу. Это радостный звук, сегодня праздник труда – Хасар - дома будут строить, а в медный таз бьют в тревожное время.
Вайга прожила много лет, её внутренние часы точно знают, когда взойдёт солнце и с первыми его лучами, будьте уверены, раздастся звонкий голос металла.
Королева тоже не спала, глядя в бронзовое зеркало протирала лицо, клочком шерсти смоченного раствором сирени. Она тоже готовилась к празднику.
Чистота, опрятность, чёткость в речах и приказаниях, ответственность за качество построек, безопасность в труде – всё на ней. Почётно и трудно быть королевой у амазонок.
Она ожидала звук гонга. Знала что будет, а когда он раздался, всё равно вздрогнула.
Фая одела пурпурную накидку, на голову возложила тоненькую корону. Одела пояс с кинжалом.
Кинжал тоже атрибут королевской власти, им разрешается убивать любого, если так решит королева. Передаётся от королевы к королеве и были случаи, когда он выполнял своё прямое предназначение.
Подождав некоторое время, Фая вышла из своего дома. Возле него уже стояли женщины-воины, из ближайшего окружения, вооружённые легкими, парадными копьями.
На площадь шли жители, несли еду для общего праздничного завтрака, перед праведным, но трудным днём.
После завтрака, королева взмахнула платком, все разделись догола. Второй взмах – женщины тихонько запели, и так будут петь до самого окончания работ.
Одетой остаётся только королева и её свита. Она руководит главными процессами своеобразного домостроения амазонок.
Затем пошли к реке. Разделились на три группы. Одна группа зашла прямо в воду. Где рос тростник, толкая по воде длинное бревно с заострённым концом. Бревно загоняли в камыш и на нём рубили упругие стебли каменным топором. Прорубив полосу, бревно переставляли и снова рубили, получалось удобно и ровно. Срубленный тростник вытаскивали на берег и тащили к месту построек.
Другая группа рубила ветки, мелкие деревья, лозу.
Третьи месили глину с соломой, гоняя по кругу лошадей.
Через некоторое время группы менялись местами.
Проработали до полудня, поели, короткий отдых, и снова с песней за работу.
Теперь уже большинство занялись непосредственно постройкой домов.
Из лозы и веток плели корпус хижины. На ровной, чуть возвышенной площадке, устанавливали очаг из блоков обожжённой глины, собирали трубу из глиняных кругов, заранее приготовленных и также обожжённых. На них уже ставился каркас дома и обмазывался глиной. Так делают в первый день.
На другой день будут плести камышовые маты, и обкладывать ими изнутри и крыть крышу.
На третий день затопят печь. Когда огонь разгорится, закроют трубу и будут смотреть, откуда будет выходить дым. По нему судят, насколько удачной получилась постройка. Это же являлось священным окуриванием жилища с привлечением домашнего духа на новое поселение.
Дух отгонял беды от дома, улаживал конфликты и ссоры, лечил больных. Он был маленький, мягкий, незаметный и от него всегда пахло дымом – обыкновенная нежить, только домашняя.
После обеда пели уже не так бодро, сказывалась усталость, но работали споро.
- Смотрите – вдруг раздался детский крик. На противоположном берегу реки, на вершине бугра стояло несколько бородатых, лохматых всадников.
***
Саартак с семью всадниками искали место для переправы. Остальные встали лагерем на отдых.
Река не широкая, но берега крутые, а течение сильное. Дальше река делала поворот и разливалась, туда и поскакали на разведку. Всадники выскочили на бугор и замерли от неожиданного зрелища.
Река, изгибаясь, образовала большую заводь на другом берегу и большую площадь поросшую камышом. Там работали и пели множество голых женщин – старые, молодые, совсем девчонки – светлые, тёмненькие, рыженькие, белые...
У кочевников находившихся много дней вдали от дома, да и дома не почти видевших голых женщин, даже жён, перехватило дыхание.
Стояли молча. Саартак с горящими глазами, глубоко с хрипом дышал, пытаясь всех разом вместить в один взгляд. Бактияр напротив почти не дышал, вглядываясь в каждую фигуру и увидев, своими зоркими глазами, прекрасную девушку, или даже девочку с пшеничными волосами, грациозно вскочившую на коня, уже не спускал с неё взгляда. Это была дочь королевы - Ия.
Раздался крик и пение прекратилось. Женщины остановились.
Прошла минута молчаливого противостояния. Первым прохрипел Саартак:
- Смотри сынок, на той стороне кусочек рая, такого ты ещё не видел, смотри, ты скоро станешь настоящим мужчиной, смотри и не подавляй в себе желания, только захоти и оно сбудется! Впрочем, вижу по твоим глазам, что зрелище тебя не оставляет равнодушным. Правильно! – захохотал вождь и поднял коня на дыбы.
- Поехали назад! Бактияр, опомнись, за мной!
Конники, поднимая пыль, рысью сошли с бугра.
***
Ия направила коня к постройкам, где руководила королева. Увидев мать, легко спрыгнула на землю, подошла, слегка поклонилась:
- Королева, на противоположном берегу вооружённые всадники. В разговор ы не вступали, скрылись за бугром. ( В серьёзных случаях, дочь обращалась к матери официально, как к руководителю общины.)
Королева не останавливая работы, собрав только командиров боевых отрядов, направилась в свой дом.
На коротком военном совете постановили:
- Выставить дозорных на подступах.
- Выслать разведку, лучше всего, гномов.
- Детей отправить в скрытый лагерь.
- Все, оружие иметь при себе.
Фая, немного подумав, сказала:
- Ия, съезди к длинноголовым, пусть приедет Мастер ловушек. Среди работающих, так же назначить наблюдающих... и будем ждать парламентёров.
***
Саартак поднялся, когда только начинало светать в отличном расположении духа. Прошёлся по лагерю, проверил часовых. Одного застал спящим. Без злости, разбил ему лицо в кровь, а когда тот упал, пнул всего один раз.
Бактияр не спал всю ночь. Увидев отца, встал ему на встречу.
- Что не спишь? – Вождь похлопал сына по плечу – солнце встанет, поедим к амазонкам на переговоры. Смотри! Что бы вид был не сонный, что бы выглядел орлом! Пусть видят воинов, истинных властителей степей!
Саартак не составлял план действий, ему надо было воочию понять – что за поселение, как вооружены, есть ли укрепления? Хотя, бабы и есть бабы, даже и вооружённые.
С восходом солнца вождь построил своё воинство, выбрал несколько человек, особо свирепой наружности и раба переводчика.
Выехали в полном вооружении, впереди вождь с сыном, чуть сзади воины эскорта.
Ввели коней в воду. В одном месте потянуло течением, но переплыли удачно. Дальше, прошли по заливному лугу, заметив тропу, двинулись, взяв направление на посёлок.
Тропа шла через ручей, но проехать его не дали. На дорогу вышли три амазонки в латах и лёгких шлемах, выставив вперёд копья.
Саартак хмыкнул – стой мужики, а то перепугаете бабьё до смерти. – Кивнул переводчику – узнай чего им надо?
Раб слез с коня, перешёл воду и стал разговаривать с девушками. Затем вернулся.
- Они говорят, для переговоров пусть едут двое и без оружия, я буду третьим.
- Чёртовы женщины! По-моему, они рехнулись от самомнения, да если мы захотим, то и втроём разгоним всё их воинство. Смотрите на их копья – это же тростинки, а мечи, они вдвое короче наших!
Всё, таки, Саартак отдал меч своим воинам.
- Мы едем с Бактияром, ждите нас здесь.
Втроём переехали ручей. Сразу же из зарослей выехали четыре амазонки на конях. В их сопровождении вождь, сын и переводчик двинулись на встречу с королевой. Саартак внимательно присматривался к постройкам, расположению домов, защитных оград.
Кое-что было сделано с умом. С одной стороны плотная посадка терновника, сквозь него не продраться, ни пешему, ни конному, с другой крутой берег реки. На въезде, вал с вкопанными заострёнными брёвнами, но сам въезд довольно широкий. Стоят чисто символические ворота – просто вбитые раскрашенные, деревянные шесты.
Фая встречала, прибывших, одетой в лёгкие латы, в пурпурной накидке, не в шлеме, а парадной короне.
Сияя начищенным металлом, полукольцом, стояли девушки воины.
Вождь спрыгнул с коня.
- Эй, переводчик, скажи ей кто я такой и спроси, кого она здесь представляет?
Из королевской свиты вышла рослая девушка, на встречу с переводчиком, показала, как надо преклонять колено перед королевой и только тогда позволила говорить.
- Мы кочевники племени гай-саков, а это наш вождь Саартак.
Фая махнула рукой – пусть вождь окажет почтение королеве амазонок, преклонением колена, это так же будет доказательством мирных намерений.
После перевода сказанного, Саартак уже стал раздражаться.
- Скажи этой кукле ряженой, воины степей на колени перед бабами не становятся. У меня нет никакого желания расшаркиваться передней, строя из себя деревенского дурачка. Я хотел поговорить о деле, а кривляния оставим для лучшего случая.
Переводчик насколько смог сгладил грубый ответ вождя.
Но, королева нахмурилась, и зависло молчание.
Бахтияр же вообще не слушал разговоры старших. Заметив среди свиты Ию он немог оторвать от неё взгляд.. Теперь когда он разглядел её в близи, она показалась ещё красивее; грациозная, быстрая, блеск металла гармонировал с блеском глаз и гладью свободно спадающих волос.
Ия тоже с любопытством смотрела на юношу – ничего, симпатичный, только грязноват.
Королева подавив возрастающую неприязнь к хамоватым пришельцам сказала:
- Хорошо, два стула, мне и вождю! Переводчик стоит между нами, остальные не ближе сорока шагов!
Принесли два стула, покрытые лисьими шкурами. Правители сели друг против друга на некотором расстоянии.
Фая понимала, что от грубого кочевника ждать хорошего не приходится, она хотела узнать чего конкретно он потребует и на сколько, можно потянуть время.
- Я слушаю тебя воин. Что привело тебя и твоё войско в наши земли? Мы видели вас и твоё вооружение. С собой вы не везёте повозки, а только добавочные лошади для груза, значит, дух войны ведет вас. Наше мирное существование не даёт повода для столкновения. Надеюсь, мы спокойно разойдёмся, не причиняя друг другу вреда. Мы предоставим вам проводника, который проводит вас дальше по реке, покажет удобную переправу для дальнейшего путешествия.
Саартак слушая королеву, откровенно разглядывал её с головы до ног. Прекрасная женщина никак не походила на женщин его племени, где даже зажиточные одевали на себя множества одежд и украшений, по сравнению с ней выглядели бы комично.
На предводительнице амазонок не было ничего лишнего, продуман каждый элемент одежды. Лёгкие латы сами собой являли украшение и только подчёркивали, красоту, упругость и силу тела.
Похотливого кочевника пробирало до глубины души.
- Она будет моей, только моей и как можно скорее – ковыряла мозг навязчивая мысль.
- Я понял тебя, предводительница женщин – хмыкнул Саартак – и скажу тебе так - мы привыкли разговаривать с позиции силы, а сила на нашей стороне. Что могут противопоставить моему воинству девчонки вооружённые прутиками. Мои воины просто проскачут по вашему посёлку, и от него останется просто вытоптанная земля. Любой из нас справится с вашими двумя десятками. Но, ты права, мы можем разойтись мирно, я не желаю вам зла. Условия такие! Мы беспрепятственно войдём в посёлок и пробудем здесь четыре дня. Вы будете нас кормить и поить, а каждый воин выберет себе женщину или несколько, как ему захочется, и никто не будет иметь отказа, что бы, дело не дошло до ссоры. Ты будешь моей! С самим вождём займёшься любовью, так что твой авторитет не пострадает. Вот стоит мой сын Бактияр, он тоже хочет познать женщину. Если у тебя есть дочери, то предоставь ему, конечно если они не дурнушки.
Гнев душил королеву, но она старалась сдерживаться, правда, голос её дрогнул.
- Дай подумать три дня, кочевник, всё-таки, надо переговорить с каждой амазонкой, согласятся ли они?
- Нет, королева! Один день на подготовку к празднику! Мы и так задержались в пути, послезавтра ждите гостей.
Саартак встал. Поднялась и Фая, к ней подошла свита. Пришельцам тут же на месте постелили скатерть, поставили угощения. Обслуживали пожилые женщины, королева со свитой удалилась.
Вождь ел жареное мясо, смеялся и подталкивал смущённого Бактияра – сомнений, что его предложение примут, не было.
Кочевники поели сели на коней и поскакали в свой лагерь. Их проводили в полном молчании.
Около переправы, остановив одного из воинов, жестом показав на прибрежные заросли, Саартак сказал:
- Посмотришь, после заката вернёшься в стан.
Кочевник мягко скользнул с лошади и незаметно растворился в зелени.
Остальные начали переправляться на противоположный берег.
Приехав в лагерь, Саартак построил войско, рассказал о своём предложении амазонкам и о том, что видел.
- Завтра отдыхать, набираться сил, они послезавтра пригодятся, так что есть и спать, а с кобылами в кустах не уединяться ха-ха-ха...
Выставив дозорных и назначив им смену, вождь завалился спать в шатёр. Бактияр ушёл смотреть на реку.
Королева Фая спокойно прошлась возле своего дома, неторопливо, даже словно с неохотой вошла внутрь. За ней не спеша вошла свита.
Королева повернулась к ним с решительным, волевым лицом:
- К бою! Вывесить чёрный ковёр и начать выбивать из него пыль!
В поселении амазонок ничего внешне не изменилось, никакой суеты или тревожности. Девушки не спеша вывесили ковёр и стали его выбивать, придавая стукам особенную ритмичность.
Чёрный ковёр. Ковёр Войны и Смерти болезненным стуком отзывался в сердцах женщин.
Не подавая виду, амазонки разошлись по жилищам. Там уже начиналась спешная подготовка.
Вскрывались старые ловушки, готовилось оружие.
Ия вскочив на коня ускакала к «длинноголовым».
К вечеру прибыли гномы и с их прибытием на совещание собрался военный совет, для решения организационных вопросов и координации действий. Возник спор, до какого возраста не привлекать детей к бою - сошлись на одиннадцати.
Проверялись луки и стрелы, точили мечи и копья. Ценные вещи, еда, вода уносились в лабиринты специально вырытых нор.
Ночью в сопровождении двух старух прибыл «длинноголовый», худой длинноносый, загорелый до черноты, совершенно лысый, даже брови намечены только двумя-тремя волосками.
Он был не только специалист по ловушкам, но и предсказателем и колдуном, умел заговаривать животных и отводить глаза людям. Хоть он и был представителем мужского пола, амазонки «длинноголовых» за мужчин не считали.
Из подземелий подняли горшки с горючей жидкостью, сильно горючей и липкой.
Много хитростей и секретных штук готовили амазонки в ту тревожную ночь. Огня не зажигали. Даже если кочевник-наблюдатель остался бы до ночи, он ничего особенного не заметил бы.
***
Прошла ночь, прошёл день, и ещё одна ночь. Лавина кочевников двинулась к реке. С противоположного берега выехало несколько амазонок на конях. Прокричал звонкий женский голос.
- Чего там вопит эта дура – Саартак больно ткнул переводчика в спину.
- Она говорит, что бы мы ехали дальше, нам дадут проводника, а если мы будем проходить реку здесь, то они начнут стрелять из луков. – Раб испуганно поглядел на вождя.
Саартак разозлился, сначала побледнел, а потом лицо пошло красными пятнами – ну пусть пеняют на себя, крови захотелось – будет кровь, много крови! Ладно, здесь переходить не будем, здесь они действительно могут людей положить. Отойдём, переправимся и устроим бойню, но бить только некрасивых и старух, остальные нам ещё понадобятся. Всем назад, едем вдоль реки, переправимся и нападём. Алга!
Конники помчались по берегу дальше.
***
Фая проводила их взглядом и вздохнула – быстро скачут, если бы уходили, так бы не торопились. -- К бою!
К бою, к бою! Передалось по цепочке.
Всё стихло, даже собаки.
Фая помолилась на куклу Богиню Заступницу и одела шлем с забралом взяла оружие и отдала последние распоряжения.
Снизу по течению реки, но уже на берегу амазонок, ещё пока далеко, поднималась пыль.
Королева посмотрела на соплеменниц, у многих текли слёзы, но страха во взгляде не было.
В охране королевы самой старшей осталась четырнадцати летняя Ия.
Грохот копыт, крики приближались. На пути их стояло несколько пожилых женщин. Кони мчались на них, а амазонки просто стояли.
Саартак захохотал - они бьют нам на жалость. Не щадить! Не останавливаться! Растоптать!
Однако произошло по-другому. Женщины отбежали назад и натянули верёвки, из земли поднялись сбитые наподобие редкого забора заострённые колья. Один ряд, второй, третий...
Конница с размаху врезалась в них. Хрипение, крики, хруст ломаемых костей и дерева.
Саартак рванул поводья, пытаясь перескочить преграду. Конь не смог перепрыгнуть и наткнулся на кол. Вождь свалился на землю, вскочил, ссадил одного кочевника, запрыгнул в седло.
Крепко досталось переднему строю.
Наконец все преграды сломлены, женщины изрублены в куски, кочевники двинулись дальше, уже осторожнее ожидая следующего подвоха.
Воздух наполнился свистящим шорохом летящих стрел. Стрельба велась с далёкого расстояния, однако в плотной толпе стрелы находили свою цель.
Саартак остановил войско. Вести воинов по зелёному коридору не имело смысла.
- В обход по полю и на поселение с открытого места!
Продираясь сквозь заросли, кочевники выскочили на открытое поле. Явно открытое место тоже имело сюрприз. Здесь в норах сидели гномы. Норы имели выходы в небольшие ямки, куда вылезли «маленькие». У них на головах надеты широкополые шляпы, сплетённые из веточек и травы, когда они приседали, ямка полностью маскировалась. У них маленькие почти детские луки, но главная сила этого оружия в сосуде, сделанном из сушёной тыковки, наполненной чёрной жидкостью - сильнейшим ядом.
Конница буквально шла по этим норам.
Вождь не понял сразу что происходит. Один вскрикнул, второй... с перекошенными лицами выдирая из себя маленькие стрелки, с чёрными от маслянистой жидкости наконечниками, кочевники один за другим валились на землю и корчились в судорогах.
Один кочевник, заметив норку, хотел туда ткнуть копьём, но оттуда вылетела стрелка, прямо в глаз – упал, затих.
- Вперёд! – заорал Саартак, и конница рванула с опасного места.
Вблизи деревни нарвались на глубокие ямы с воткнутыми в дно копьями наконечниками вверх, сверху закрытые ветками и дёрном.
После чего шли шагом, прощупывая дорогу копьями, а из укреплений посёлка летели стрелы.
Наконец вошли в посёлок. Хотя он казался пустым, из каждого дома летели стрелы и копья. Кочевники кидались туда, но никого не находили. Только изредка падали амазонки под ударами обезумевших кочевников.
Так срабатывала с годами продуманная и искусно выполненная система обороны – дома и дворы связаны между собой ходами сообщений под землёй. Только в конце стояло единое укрепление, где находились основные силы амазонок и королева.
Саартак скомандовал – Назад на равнину!
Кочевники покинули посёлок. В поле взбешенный неожиданным сопротивлением, вождь орал:
- Зажигайте факелы! Огнём будем выкуривать, и рубить без жалости!
Разожгли костёр. Сделали факелы из палок и клочков шерсти, измазанных салом. Конники, пошли кругом по костру, зажигая факелы, и помчались в деревню.
Сначала в них полетели сосуды с горючей жидкостью. Горели кочевники, метались обожжённые кони...
Из рощицы вылетел конный отряд амазонок, со стороны деревни пешие воительницы. Ещё один конный отряд повела сама королева.
Конные, пешие сшиблись в яростной схватке, Ловкие, прекрасно владеющие оружием амазонки не уступали сильным, но угловатым мужчинам. Рёв, крики, визг, звон металла слились в единый гул битвы.
Тяжёлые копья кочевников в общей свалке оказались бесполезными, легкие, укороченные копья амазонок, наоборот были очень эффективными.
Бой был страшен, амазонки дрались с остервенением.
Бактияр, опекаемый несколькими воинами, изо всех сил орудовал мечом, отбиваясь от нападающих. Он защищался, находясь в ужасе и испытывая глубокое омерзение от этой бойни.
И тут он увидел Ию. Стройная амазонка в пылу битвы была прекрасна как богиня! Виртуозно увёртываясь от ударов кочевников, орудовала коротким копьём, защищая подступы к королеве.
Странное время для сентиметалий, но сердце Бактияра наполнилось теплом и тревогой за милую девочку.
Как сглазил, как будто притянул беду восхищённым взглядом. Озверевший кочевник, с перекошенным от боли лицом, под котором убили коня, с земли ударил тяжёлым копьём, под щит юной воительницы, в узкую полоску открытого тела, между поясом и приподнявшейся, металлической, полоской кирасы, в самое сердце.
Вздрогнула Ия, и упала с разгорячённого коня. Упала, разметала волосы, раскинула руки.
Вскрикнул Бактияр, не помня себя, кинулся к ней... Но и для него закончилась война, стрела амазонки пробила ему горло насквозь. Он даже не почувствовал сильной боли, только разом потемнело вокруг. Он упал и продолжал ползти к убитой красавице. Дополз, и припал губами к её руке. Первый раз он поцеловал девушку и, не закончив поцелуя умер.
Саартак увидев лежащего Бактияра, дико заорав, спрыгнул с коня, схватил сына на руки. Перекинул через седло и запрыгнул назад.
Оглядываясь, на совершенно бессмысленную схватку, закричал:
- Назад! Все назад!
Встал на стремя, ещё громче крикнул:
- Назад! Назад!
Его услышали сразу, а может быть, давно, ждали такого призыва.
Кочевники, покидая поле боя, уходили к реке. Вслед им летели стрелы...
Войско переправилось на другой берег.
Саартак притащил врача, раба-китайца.
- Спаси моего сына – озолочу, и будешь свободным!
Китаец сел на колени перед Бактияром, ничего не предпринимая.
- Лечи, а то убью!
Врач покачал головой, и продолжать сидеть
Вождь застонал, закрывая лицо руками, потом справился с собой, вложил меч в ножны.
- Ты врач, нечего сидеть, сложа руки, у меня много раненых, иди и лечи их!
Вождь снова становился вождём.
- Бактияра похороним здесь, на вершине холма! Подготовить плоты, будем забирать убитых! Готовиться к походу.
Саартак шёл по лагерю, отдавая приказы...
***
Королева пришла в посёлок, держась за носилки, на которых несли Ию. Она не плакала, она шла испепелённая горем, с сухими до помутнения глазами, не терявшая разум, оставаясь королевой своего народа, отдавая чёткие указания о боевом охранении и что делать с ранеными и убитыми.
Уже сидя в доме, королева выслушивала донесения о выполнении.
Вошла старуха Дайнара, ведущая устройством лечения и похорон у амазонок.
Фая, мы собрали всех мёртвых и раненых – есть безнадёжные.
Королева не глядя ей в глаза сказала:
- Назначить команду смерти, пусть одевают мешки и заходят ко мне.
Вскоре вошли женщины одетые в мешки, в которых проделаны дырочки для глаз. Их было двенадцать – сакральное число законченности.
Фая подошла к ним, узнать, кого либо, было невозможно, и она наугад показала – Ты и ты – выбирая двух.
Печальный отряд вышел из помещения.
Как предназначено суровыми, жизненными законами, двое назначенных королевой будут убивать безнадёжных раненых, да и не только безнадёжных, женщин с тяжёлыми увечьями будут убивать тоже.
Двенадцать, окружают, тяжелораненую, пронзённую копьём в живот. Одна из назначенных разговаривает с девушкой, поднимает ей голову, помогая попить воды, а другая длинным стилетом колет раненую прямо в сердце. Идут дальше, мёртвой займётся похоронная бригада.
Все будут похоронены в общей могиле, кроме королевской дочери. Так же в отличии от других в захоронении вместе с ней будет положен её меч.
Потом над засыпанными телами, загорятся маленькие костры, и по ним будет видно количество погибших и только тогда раздастся над степью дикий вой горюющих женщин.
Пришли амазонки из отряда охраны.
- Королева! Прибыли люди «длинноголовых».
- Возвратить тело убитого и оплатить!
Амазонки ушли выполнять приказ.
На большое бревно, накрест, были уложены, связанных между собой, два тонких бревна, образуя как бы качели. Уравновесили. Затем на одну сторону положили тело «длинноголового» на другую три скрутки ткани. Веса не хватило, добавили посуды.
Тело чуть оторвалось от земли, представители племени колдунов, однако стояли не двигаясь.
Несколько амазонок сняли с себя украшения и бросили на весы.
Тело погрузили на лошадь и «длинноголовые» уехали.
***
Саартак сам поехал к амазонкам просить за мёртвых. Издалека слез с коня, без оружия пошёл к посёлку, за ним, чуть ли не бегом, переводчик.
Его остановили девушки при оружии, в шлемах с опущенными забралами.
Вскоре к вождю на лошади подъехала королева.
Саартак чуть склонил голову:
- Разреши мирно забрать тела моих воинов. Мои люди придут без оружия. Я не хочу больше крови, хотя мы можем уничтожить вас всех!
Королева горестно вздохнула:
- Однажды великан раздавил змею, но она успела его укусить – есть ли толк от такой победы?
Приходите, забирайте своих мёртвых. Которые в посёлке, мы вынесем сюда, в поле. Сами...
Фая хотела сказать ещё что-то, но дыхание перехватило, и она, повернув лошадь, уехала в деревню.
***
Кочевники начертили большой круг, по краям похоронили воинов, в центре, сына вождя Бактияра.
Насыпали курган. Наверх поставили, высеченного из мягкого песчаника, фигуру святого Одила.
На другой стороне реки горело несколько сотен костров.
Утром Саартак повёл войско к переправе. Никто не мешал переправляться, хотя за ними наблюдал конный отряд амазонок.
Первым ехал вождь.
Одна дорога вела на посёлок, другая в обратном направлении вниз по реке. Дорога к посёлку перекрыта плотным строем амазонок, с выставленными вперёд пиками. Амазонки стояли, бесстрашно глядя на проезжающих кочевников.
Один из командиров кочевников подъехал к вождю.
- Саартак, ведь это почти всё воинство, что у них осталось, мы их перебьём одним заездом...
Вождь скрипнув зубами, ничего не сказав, жестом подгоняя отстающих, не останавливаясь и не обращая внимания на воительниц, уводил войско вниз по течению реки...
***
- Эй, ты! Проснись!
Я услышал смех. С трудом поднял отяжелевшую от солнцепёка голову.
Никого рядом не было. Болела и кровоточила нога. Рядом проплывала лодка водного патруля.
- Какие проблемы есть? – парень в спасательном оранжевом жилете привстал в лодке.
Я замахал рука – сюда плывите!
Подплыли. Увидав мою ногу, бросили свои дурацкие шуточки
помогли забраться в лодку, и мы направились к пляжу.
- Стой – вдруг вспомнил я – там раковина, есть или нет?
- Какая ещё раковина? Ты смотри, какая рана. Потом будешь ракушки собирать, когда подлечишься.
***
В медпункте при городском пляже мне промыли и забинтовали ногу, сделали укол.
Я ещё раз подошёл к морю, посмотрел на его спокойную гладь и повернулся, чтобы шагать к автобусной остановке, как вдруг за спиной раздался трубный звук крика Миллеты.
Обернулся и увидал проплывающий морской катер, который подал сигнал.
Через минуту на берег плеснули волны.