НА УЧЕНИЯХ
- Итак, едем на настоящие учения! – объявил старший лейтенант Тарасов. – Будем обслуживать боевые войска. Кто-то попадет к танкистам, кто-то к артиллеристам, кто-то – к авиаторам. Надеюсь, не подведете!
В полевых условиях расположились где-то в лесу. Раньше сюда прибыли саперы, поставили палатки. Их было несколько рядов, до двадцати в каждом. Между рядами – дорожки. У палаточного городка - днем и ночью часовой. Побывал в наряде и Долотов.
Метрах в ста – другой такой же городок. Но в нем – китайские войска. Учения совместные. Страна дружественная, но бдительность терять нельзя. Мао Цзэдун и Хрущев выясняли отношения по поводу культа личности Сталина. Солдатам советовали даже не приближаться к соседнему городку, чтобы не нарваться на провокацию.
И все же до солдат доходили сведения, что там, в городке у соседей, тоже стоит полк связи. В нем, в отличие от советских войск, были и девушки. К каждой для обслуживания приставлен ординарец. Кто-то видел, как китайские солдаты вносили в палатки и выносили оттуда тазики с горячей водой.
Вечером услышали какой-то звук, похожий на отдаленный непрерывный гром. Он все усиливался и стал уже очень громким. Солдаты спрашивали у командиров, что это такое?
- На учения выходит танковый корпус.
Долотова командировали к зенитчикам. Он оказался в большой штабной палатке. Посреди стоял огромный стол с картами местности. Палатку освещали керосиновые лампы, свечи и одна аккумуляторная лампочка.
Связь с авиаполком Борис установил быстро. Ему коротко поставили задачу. Из полка должны сообщить, а он передать зенитчикам, что в небо поднимается боевой самолет. На длинном тросе он будет тянуть «конус». Вот его зенитчики и будут сбивать.
- Зенит, я Сокол. Как слышно?
- Сокол, я Зенит, слышу отлично, - отвечал Борис.
- Зенит, я Сокол! Залет боевой! Залет боевой!
- Вас понял! Залет боевой!
Офицеров как ветром выдуло из палатки. Долотов остался один у рации. Минуты три все было тихо. Потом зенитки дали залп. Это был так неожиданно, а звук такой силы, что пламя в керосиновых лампах и у свечей подпрыгнуло и потухло. У Бориса заложило уши.
Снедаемый искушением посмотреть, что же творится за пределами палатки, Долотов вышел из нее. Среди ослепительно белых сугробов рядами стояли зенитки со сдвоенными стволами и стреляли. Ни одного человека не было рядом!
Высоко в небе летел реактивный самолет, увлекая за собой «конус», и стволы зениток все до одной синхронно сопровождали его движение. Они легко поворачивались всей платформой вместе с пустующими сидениями для зенитчиков. Никто не подавал патроны, а зенитки стреляли. Только таял запас снарядов, возвышавшийся слева от стволов. С платформ отлетали блестящие латунные гильзы, которые дымились на снегу. Борис понял: стрельба ведется из укрытия при помощи новейшего зенитного комплекса. Он слышал о таком. В случае атаки с воздуха личный состав не пострадает.
Орудия стреляли то залпом, то по очереди. Трассирующие снаряды летели вверх куда-то, казалось, совсем мимо конуса, который хорошо был виден в лучах прожекторов. Удивительным образом меняя траекторию, как-то по дуге, они сближались с конусом и взрывались рядом с ним. Если бы это был самолет, он точно был бы сбит.
Офицеры вернулись в штабную палатку. Зажгли керосинки и свечи. Не успели они обсудить результаты стрельбы, как Долотов принял очередной сигнал: «Залет боевой!» И опять «заговорили» зенитки. Так повторялось несколько раз. Наконец наступил отбой. Зенитчики отстрелялись на отлично. Такую же оценку по итогам учений получили и связисты.
Поступил условный сигнал:
- Атомная атака!
Вместо того, чтобы попрятаться в укрытия, офицеры и рядовые высыпали из всех щелей на снег.
- Учебный! Учебный! Имитация! Имитация! - говорили офицеры. – Пусть китайцы посмотрят и прикинут, стоит ли с нами ссориться.
Над дальней сопкой взметнулся над горизонтом до самого неба огромный багрово-красный, местами с темными отливами по краям столб огня и дыма. Самого взрыва слышно не было из-за расстояния. Наверху это раскаленное чудо стало расширяться и пухнуть кверху, опадая краями, приняв форму огромного темно-багрового гриба, сравнимого по размерам только с окружающими сопками, но и больше и выше их. Внутри его ширящейся массы просматривалась багровая, а местами ослепительно яркая как молния сердцевина.
Борис представлял, что при настоящем атомном взрыве все они уже получили бы ожог глаз, облучение, а потом их разметала бы ударная волна. Но ничего этого не было: взрыв от них был слишком далеко. И это была только его слабенькая имитация.
Анатолий Березиков на учении обслуживал танкистов. Вместе с разведчиками он выдвинулся вперед, к линии условного противника. А потом была танковая атака! Прямо через окопы на большой скорости стальные махины устремились в бой, стреляя на ходу. Даже торчавшая поверх окопов антенна была сломана. Сам боец не пострадал.
Десантников обслуживал Валентин Попов. Он был в штабе командира и держал связь с подразделениями. Ждали удачного момента для высадки парашютистов. А когда он настал, поднялся ветер. Прыгали на луг, который пересекала небольшая замерзшая речка с высокими крутыми берегами. Ветер гнал парашюты к берегу, и парашютисты, не успевая погасить их, падали с обрыва, ударяясь об лед. С ними потом работала бригада санитаров.
А ближе к весне учебный полк снова был отправлен на учения. Случилось это в марте. Еще стояли морозы, лежал снег. Когда питались из полевой кухни, сидя на рельсах под Владивостоком, то куски хлеба замерзали и становились белыми.
Борис до этого как-то не задумывался, что Россия простирается дальше Владивостока – на юг, вдоль берега Японского моря, до границы с Кореей. Вот туда и привезли их на учения. Причем, проходили они уже совсем в неблагоприятной политической обстановке. Хрушев не только разоблачил культ личности Сталина. Он отстранил Маршала Советского Союза Жукова от должности Главнокомандующего Вооруженными Силами СССР. Китайцам все это не нравилось. Уже были столкновения на границе.
Радисты группами по трое с радиостанциями за плечами уходили по маршрутам за несколько километров и держали связь каждый со своим руководителем. Их еще раз инструктировали насчет бдительности. Группа Долотова оказалась на вершине самой дальней сопки. Соседняя сопка – уже китайская.
Здесь даже климат оказался совсем другим, чем во Владивостоке. Припекало солнышко, было непривычно тепло. Долотов и Скрябин разговорились, продолжая отвечать на свои позывные и принимать короткие радиограммы. Петухов устроился в сторонке. Удивлялись непривычной местной погоде, любовались природой. Снег здесь уже сошел, и следов от него не было. Работали голосом.
- Волга, я Днепр, как слышишь, я Днепр, прием.
- Днепр, я Волга. Слышу отлично. Прием, - отвечал Долотов.
Так прошло около часа. Испугал тревожный голос командира взвода:
- Волга, я Днепр. Почему не отвечает Енисей? Срочно ответьте! Прием!
- Днепр, я Волга, сейчас проверю. Прием.
- Где Енисей? Вы должны быть вместе! Отвечайте! Прием!
Побросав радиостанции, солдаты кинулись к Петухову. Тот неподвижно как-то боком лежал на траве, но лицом вверх, и изо рта его шла пена. Ее было много, она свисала до плеча. Все было понятно: засыпая сидя, он сполз на землю и проводами от наушников передавил себе горло.
Перепуганные радисты освободили его от удавки, стали трясти и бить по щекам. А брошенные ими радиостанции непрерывно требовали ответа: где Енисей? Командиры были взбешены: в полку ЧП! Слава Богу, все обошлось. Вечером на построении радистам снова, в грубой форме, объясняли, что такое потеря бдительности. Солдаты и сами убедились в этом. Окажись Петухов один, точно бы погиб. Подумали бы, что это проделки китайцев.
Девять месяцев познавал Борис тонкости радиосвязи в учебном полку и стал успешным радиотелеграфистом. Как отличник боевой и политической подготовки он был удостоен чести ходить в караул только на первый пост – в штаб, к знамени полка. Пост не простой. Днем все два часа, пока не сменят, почти непрерывно мимо поста проходят офицеры разных рангов, и им приходится отдавать честь по-ефрейторски, выкидывая карабин в сторону.
Ночью же - тишина, клонит ко сну. А если нападут террористы или диверсанты и захватят флаг? Полк перестанет существовать, а весь состав во главе с полковником отправится в штрафной батальон или за решетку. Так что бди, рядовой Долотов! Не подкачай, оправдывай доверие.
Весной усадили взвод в крытую брезентом автомашину и повезли на полигон. Это была особая территория учебного полка. Там находились радиостанции, с которыми учебный полк учился работать. Было оборудовано стрельбище. Ехали мимо болот, в которых хором квакали лягушки так громко, что из-за их крика невозможно было слышать друг друга. Таких орущих болот было несколько.
Стреляли и по неподвижным, и по движущимся целям. Для того, чтобы пули не разлетались по лесу, в конце стрельбища был оборудован высокий вал. Солдаты стреляли, а на валу спокойно сидели, бегали или расхаживали любопытные бурундуки.
Солдата, отлынивающего от работы, в полку называли «сачком». И пока курсанты не побывали на стрельбище, смысл этого слова им не был понятен. Оказалось, что рядом со стрелком ставят другого солдата, с сачком в руке. Гильзы, вылетая из карабина после выстрела, попадают прямо к нему в сачок. Это чтобы не собирать их потом в траве и на земле. Солдат «сачкует», иначе говоря – ничего не делает, а гильзы все на месте. Ведь их нужно сдавать поштучно, учет боеприпасам строгий.
Не понравились Долотову стрельбы. Мишень в виде силуэта человека показывается пять раз, и нужно столько же раз в нее выстрелить. В руках у него – скорострельный карабин Симонова – СКС. За ту минуту, когда мишень повернута к нему «лицом», он мог бы всадить в нее все пять пуль. Ведь он охотник, уток стреляет влет! А вот нельзя! Нужно ждать, когда мишень повернется боком, а потом снова развернется. Трижды выдерживал Борис интервал между выстрелами, а в четвертую мишень влепил сразу две пули. Командир взвода хотел было сделать ему замечание, но когда увидел все пробоины в «яблочке», ничего не сказал.