Гроссмейстер появился в университете на большой перемене. Он уже поговорил с профессором об успеваемости своей подопечной и направлялся к выходу, но Вика остановила его. Она хотела поговорить ... неважно о чем, просто слышать звуки его голоса и слова, которые он произносит. Они прошли в холл и расположились возле черной мраморной колонны, поддерживающей круглый свод старинного здания.
- Что ты хотела сказать мне? – спросил гроссмейстер.
Виктория не смогла ответить, промолчала. Прозвенел звонок.
- Тебе пора. Иди на лекцию, - произнес Феликс с усмешкой, - вечером жду в клубе.
Девушка послушно направилась в аудиторию. Она была растеряна: ее обуревали переплетения противоположных чувств: гордость за проявление его внимания и смутное разочарование.
Скорее бы вечер. Робкая и стеснительная в университете, не слишком успешная в учебе, лишь на занятиях с Феликсом Вика чувствовала себя легко и свободно.
В тот день после затянувшейся до поздна тренировки гроссмейстер провожал ее домой. Фиолетово-черное небо отражалось в синеве глаз Феликса, а мерцание звезд перекликалось со сверкающей радостью души: так радовалась Виктория возможности поговорить с Феликсом наедине. Рядом с ним и в толпе людей она чувствовала себя, как на необитаемом острове: остальные люди казались ей лишь тенями. Теперь, когда они одни, внимание гроссмейстера принадлежит ей безраздельно.
Она всматривается в лицо Феликса, вслушивается в его голос, вникает в смысл произносимых им слов. Все вокруг странно меняется, становится чарующим и волшебным.
- Сколько звезд на небе! - восхищается девушка. - Бесподобен мир! Думаю, его нельзя объяснить простыми законами физики.
- Слишком сложно все устроено, - соглашается Феликс, - Вселенная не мертва. Сущее пронизывают высшие силы, хотя мы не замечаем их в силу ограниченности своего сознания.
- Не современно представлять Бога в виде старичка, обитающего на небесном облаке, - заметила девушка, замирая в ожидании неожиданного и интересного ответа.
- Как шахматист я объясняю существование высших сил по-другому. – Серьезно ответил Феликс. – Наш интеллект уподобляется высшему разуму: мы пытаемся постичь законы мира, но жизнь коротка, ум ограничен, и каждый человек, в меру своих способностей, может познать лишь небольшой кусочек великой истины. Мне, например, дано познать законы мира через шахматы. Я и тебя этому могу научить, - многозначительно добавил он.
Виктория уже не вникает в слова гроссмейстера, смысл фраз ускользает от нее. Ей становится совсем не важно, о чем именно он говорит: она наслаждается магнетическим звучанием голоса, интонации которого кажутся такими же богатыми и разнообразными, как симфонии Бетховена.
Перед сном девушка вспоминает вечернюю прогулку: "Какой же необыкновенный Феликс! – думает она, - «если бы не он, моя убогая жизнь протекала бы между учебой без увлеченности и просмотром популярных фильмов. Все получилось по-другому, и сколько интересного открывается каждый день! И все благодаря Феликсу. Ах, Феликс, Феликс, какой же он замечательный. Он лучше всех – лучше всех на свете!»
Уже засыпая, Виктория представляет себя неподвижным, задумчивым, мечтательным озером, а Феликса - увлеченным бурным потоком. Темная, неподвижная вода озера ждет движения, ведь без него она блекнет и умирает. И, о, радость, поток уже рядом! Капля за каплей сливается с ней животворный источник и вот, словно прорвав невидимую плотину, бурлящая жидкость с силой проникает в нее, и, подхватывая, увлекает за собой. Виктория устремляется вперед. Она двигается быстро и с каждой минутой темп ее движения ускоряется. Но что там грохочет впереди? Ровное течение обрывается бездной. Виктория пытается остановиться. Невозможно! Катастрофа неизбежна: обрушиваясь отвесной стеной, вода с гулким стоном падает вниз... Она одинока в бесконечном, головокружительном падении, и в бездонной глубине ее ждут безжалостные клыки смерти.
В эту ночь Виктория тяжело заболела.