Про старикоськоё житьё
Одиноко жил Якуня-Ваня: не жонки, не робят. Почему он стал один жить? Про то никому не сказано, и не рассказано было. Баяли жонки, что характер-от уж порато шибко недельной, славна шипича. Но ведь не жито с ним, худо судить да рядить чужую жизнь? Принародно всегда поговорит с народом, пошутит. Дни шли, а годы бежали. Не заметил, как за семьдесят перевалило.
Однажды сидели деревенские бабки на уличной скамейке, все новости языками переговорили, обсудили: кого поругали да побранили, а иного прижалели. Никого языком не убили, всех в живых оставили. Пора бы уж расходиться этому сборищу, да увидали, что Якуня-Ваня подошёл и на лавку с краю сел. Старушки в середину позвали да умело отшутился:
- О, ишко-ты жонки, седь- ко, ето я к вам в серёдку-то, дак вы миня, фсёго, розмичкаите, обумать будите – задушите. Бат порато шибко истомелисе по мужику-то, обумать-то некому боле? А я, хоть и без старухи тожо живу, дакеть ишщо пожить сряжаюсе».
- Дак каково житьё, ковды один живёшь? - не жизь, а маёта. Ишко-ты, нас вое сколько, бери любу – не так муторно жить станёт. Будёт с кем поругатьче, поматюкатьче, а после ругани и пообуматче!
- О, ишко-ты, жонки, под старось-то, семейна-та жизь не на радось, одна увяза. Надобе шщобы кто-то за тобой ходил, да ухаживал, а ты на койке поляживал, да брюхо поглаживал, после жонкиной стряпни и от обжорства покрякивал.Да и жонку поругивал, шщобы порато-то не гордиласе тем, шщо хозейка добра. Уш ежели смолоду жонкой да робятами не связан, дак на чобеда старику ета увяза. Мине давно сестра Онюшка пишет, шщо приезжай к мине, фатера больша, места хватит. Робята все порозь живут, мужик давно запилсе. Дак хоть мине будёт с кем побаять, не так хоть тоскливо жить станёт. А то вокруг все чужи, побаять не с кем, своё-то любе и дороже.
- Дак взял бы и поехал, – в один голос советуют старущки.
- «Я ней и отписал, шщо жить на овсё не поеду, тибе скучно одной-то да не с кем спорить. Я то приеду, дакеть загрызёт укорами да упрёками. Будёт всё не так да не едак. Оба еры, застегнём друг дружку, бат и искалечим. Онюшка дику яра и спорлива, така уперь, кол на башке тёши - не докажошь, на своём стоеть будет. Вонде с мужиком жила, акеть сколько посуды розбили, ужесь. Он- то пьяной бьёт, а та по трезвому, лижо бы назло мужику зделать. Розобьют стекляну-то, потом малировану пользуют. Нет уж жонки, надо дома век-от доживать, во своёй избе. Пока бродишь да на истопель дрова в печь кладёшь, дак заботами живёшь и смерть не ждёшь. Так-то вот жонки», – рассудил Якуня и пошёл в лавку за хлебом.
-