Из-за бабы Люды Володя стал поэтом. Он учился в первом классе, когда на дачу съехалось много гостей. Осенний дворик с опавшими листьями тополя и клёна не вместил все машины, пришлось парковаться перед калиткой. Юбилей: все целовали бабушку, дарили цветы, пакеты с подарками. А командующий каким-то округом на Украине - друг дедушки с военного училища - подарил бабе Люде дачный участок и "карту на предъявителя". Только, что это за карта, Володя не понял.
На стул он, конечно, не вставал, но свои стихи, которые не показал даже деду, читал в столовой, самой большой комнате дачи. Там было такое четверостишие: /С днём рожденья поздравляем! /И здоровия желаем! /Праздничного ждём мы блюда, /Испечёт нам баба Люда!
С той поры Вовка частенько вспоминал рифму: "Люда-блюда". Дед сердился, а бабушке нравилось, она говорила, что не хотела бы видеть ребёнка солдафоном, пусть развивает творческую жилку. Дед вспылил:
- Какое творчество нашла?! Убогая рифма, похожая на дразнилку...
- Все с чего-то начинали... Помнишь раннего Симонова?
И бабуля начинала читать стихи по памяти: это могло продолжаться и час, и даже больше... Тогда дед, большой, почти двухметровый, подходил к хрупкой, достающей ему всего до подмышек, жене и целовал её в губы. Володька начинал считать вслух:
- Раз, два, три, четыре, пять... Я иду искать! Кто не спрятался...
- Ох, голова закружилась, - говорила бабушка и садилась в кресло. Дед домывал посуду или подметал пол, короче, завершал работу, которую не доделала хозяйка.
К зиме у бабы Люды всё чаще повторялось головокружение. Она заметно похудела, мало ела, на опухшие ноги перестала налезать обувь. Обследование проходило в военном госпитале. Володя многого не знал, но, по настроению деда, понимал, что с бабушкой происходит что-то нехорошее. Потом бабушке стало намного лучше: они в весенние каникулы даже планировали съездить на Днепр, посмотреть приобретённый участок под дачку.
К этому времени мама Владимира совсем отошла от семьи. Она подготовила документы для работы в Чехии, несколько раз пыталась поговорить с сыном. Но дед обрывал её:
- Оформи отношения, зарегистрируйтесь, потом будешь говорить с ребёнком!
- Это, в конце-то концов, мой сын! - Нервничала мама, стараясь не шуметь: Володя спал рядом со столовой, где по-прежнему собиралась семья. - Что ещё надо: я скоро рожу от Яна ребёнка...
- Он развёлся с женой? - Жёстко спросил дед.
- Это дело времени, от полугода до...
- Вот когда поженитесь, будем обсуждать эту проблему... - Последнее, что услышал мальчик: дед выключил в столовой свет.
***
Лето запаздывало, неделю-вторую набухали почки, но листочки не проклёвывались. Тополь второй раз сбрасывал жёлтые окантовки от почек, пачкал машины, мазал вывешенное чистое бельё, и Володина соседка по даче даже материлась на деревья. Дед готовил обед, мальчик один играл во дворе, расставлял под деревьями старые игрушки, а потом сбивал их теннисным мячом. Бабушки Люды дома не было. Она третий раз лежала, но уже не в госпитале, а в хосписе.
Дедушка всё чаще рассказывал внуку о жизни с бабулей: он увлекался, не стеснялся говорить, как он любит свою единственную и неповторимую Людочку. Вовка замечал, что иногда деду не хватало воздуха, он прерывал рассказ и отворачивался к окну. "Военные не плачут, - знал внук генерала и сын офицера-лётчика, - но иногда... Почему так грустно без бабы Люды? Да, и мама опять уехала в Прагу, успела сказать, что обязательно заберёт его к себе... Там будет настоящая семья... Как будто с дедушкой Саввой и бабушкой Людой у них не настоящая семья... Ещё какая настоящая!"
- Подойди ко мне, Володя, - сказал неестественно суровым голосом дед, стоя на небольшой лестнице веранды. Мундир с золотыми погонами отутюжен, ботинки начищены, фуражку держит в руках. Мальчик всё успел подметить, пока шёл к деду. И на нём - походные ботинки, куртка-ветровка, красивая бейсболка на голове. - Присядем на минутку, сынок... - Дед расположился на обшитом зелёным вельветом диванчике, Володя - присел на ступеньки лестницы. - Значит, так, мой мальчик... Мы едем к бабушке Люде. Хотел тебе сказать, что баба Люда... скоро умрёт...
- Нет... Нет! Не хочу... Ты врун! Так нельзя... Ой-ёй-ёй-ёй... Баба Люда... Нет, нет... - Вовка плакал, навзрыд, размазывая по лицу слёзы и сопли. Дед вынул из кармана кителя большой клетчатый платок, отдал его внуку. Мальчик закрыл лицо руками, плечи его вздрагивали.
- Надо успокоиться, сынок... Бабе Люде в миллион раз хуже. Тем более, она всё знает. Но не говорит о смерти... И я не говорю, что она скоро умрёт... И тебя прошу: будь мужчиной, как твой папа... Не говори бабушке, что ты знаешь всё... И ей, и тебе будет легче... Поверь, я это знаю точно... Я воевал... И потерял сына, твоего отца...
Они ехали электричкой, потом автобусом, снова электричкой, но недолго, и почти два километра шли лесной дорогой. Хоспис размещался в старинной усадьбе, с домом помещика, толстостенными конюшнями, правда, на пригорке желтел кирпичом и новый пятиэтажный корпус с подсобными пристройками, вплоть до летнего кинотеатра. Володька боялся встречи с бабой Людой: от слёз распухло лицо, нос покраснел. Всю дорогу он думал о смерти, так и не поняв, почему люди должны умирать... И почему, например, разбился папа? И что, дедушка, тоже умрёт? И сам он когда-нибудь умрёт? Это так горько и несправедливо, понимал своим маленьким сердечком Володя, но что делать, чтобы спасти всех, не знал. Ему лишь становилось всё страшнее от скорого свидания с любимой бабушкой.
...Она шла по зелёной аллее, совсем маленькая, словно подросток. На голове платок завязан по - старушечьи, куртка тёплая, будто на дворе холодная осень, виден синий халат из-под куртки, на ногах - толстые вязаные носки и прорезиненная обувь "прощай молодость". Вовка хотел бежать к бабушке и не мог двинуться с места. Дедушка взял его руку и повёл навстречу своей Людочке.
- Солнышко моё, сынок мой единственный, оставшийся... - Баба Люда старалась ослабевшими руками как можно крепче прижать мальчика к груди. - Саввушка, спасибо, любимый, что привёз Светика... Больше мне ничего не надо от этой жизни. Увидеть вас и запомнить навсегда... - Она всхлипнула, но от слёз удержалась. - И вы запомните меня весёлой... Не надо грустить, сынок. Все приходят и уходят... Таков закон жизни. Так задумал Господь Бог... Мы ещё, очень надеюсь, встретимся все вместе. А сейчас идёмте пировать! Я чай приготовила и торт есть! У нас, Савва, больше часа до следующего укола. Не дожидайтесь его, следи по времени и уходите пораньше...
***
...Когда вернулись на дачу, Володя сразу пошёл к стоящей под навесом папиной "Волге". Человечки выцвели, трудно разглядеть их лица: плачут они или смеются. Мальчик позвал деда и сказал:
- Дедушка, давай сфотографируем человечков... На память. А потом сотрём их. Надо к бабушке ездить каждый день... Пока она живая...
Дед молчал. Он понимал внука и полностью поддерживал. Бабе Люде они нужны сейчас каждый день...
Продолжение: http://www.proza.ru/2013/10/09/1049.