В моем подъезде несколько лет жил добродушный бомж, звали его Аристарх Аполлонович. Он никому не мешал, его скромные пожитки занимали не менее скромное место у мусоропровода. Каждое утро я выходил из квартиры, закрывал на замок металлическую дверь, здоровался с "дядей Аристархом" и шел по своим делам. Возвращался же я поздно вечером, когда сей подъездный обитатель уже спал, я перешагивал через его посапывающее тело и шел, шарясь в кармане в поиске ключа, в свою обитель, иногда выносил ему чего-нибудь поесть, он в ответ расплывался в улыбке и молча кивал в знак благодарности.
Так и продолжалось на протяжении этих нескольких лет, пока однажды утром я не обнаружил лежбище своего "соседа" пустым. Вечером же меня ждала еще одна неожиданность: Аристарх Аполлонович сидел с бутылкой паленой водки в руках и тихо плакал. От него за световой год несло перегаром и едким запахом ментального разложения. Я сбавил шаг и аккуратно подошел к нему, забыв про ключи в кармане. Дядя Аристарх поднял на меня полные слез и тупого отчаяния глаза, поёрзал на своем дырявом матраце, освобождая мне место и в очередной раз пригубил дико пахнущей субстанции из своей бутылки. Я сел рядом. Шли минуты, он поглощал свое пойло, а я смотрел на отсыревшую стену подъезда. Затем Аристарх Аполлонович начал говорить. Говорил он о своей жизни: о детстве, о том как мечтал стать космонавтом, полететь на Луну, на Марс, вести в бой армаду неповоротливых космических кораблей, исследовать неведомые миры, как в школе отлично учился, как с воодушевлением просил маму сводить его в планетарий, как затем с течением времени его жизненные планы менялись, становились более приземленными, отдаляясь от холодных звезд, от негостеприимных планет, как поступил в институт, как был оттуда отчислен, как работал на заводе и как в итоге оказался в моем подъезде на этом матраце с бутылью дешевого пойла в руке. Так мы просидели всю ночь — он говорил, а я слушал. Под утро, когда запас историй иссяк, а их рассказчик уснул сном древнего божества, я преодолел лестничный пролет и вернулся в свое логово. Больше Аристарх Аполлонович в моем подъезде не появлялся, а его матрац через день кто-то стащил.