И что же вы, Мишенька, всё ходите ко мне, всё обхаживаете меня, как породистую скаковую лошадь? И все эти ваши разговоры про нежнейшее тело дам бальзаковских лет – всё пустое. Мне давно уже под сорок. А вы всё рассказываете мне эти байки, от которых вам наверняка и самому уже скучно.
Что вы хотите от меня, Мишенька? Являетесь незваный в мой дом, да ещё и весь увешанный осветительными вспышками и прочими фотоприбамбасами. Я давно уже поняла ваши фокусы: чем крупнее око осветителей, тем солиднее фотограф. Предлагаете мне какие-то эротоманские игры и объясняете весь это бред новациями фотографии. А для этого я должна погрузиться обнажённая в ванну, а вы разбросаете поверх воды рукописи или рваные крест-накрест страницы стихов, и выйдет из этого, на мой взгляд, полная лабуда, а не фотошедевр. Или, ещё чего доброго, стыдливо превратите мой интимный волосяной покров на своём фотошедевре в прихотливый кустарник или деревья, чтобы никто не опознал меня в этом проблеске гения, но мы-то, мы с вами, Миша, будем знать этот факт отчётливо!
Все эти перманентные хождения по замкнутому кругу поэтесс и художниц нашего небольшого провинциального города, разве они ещё не надоели вам, Мишенька? Да и сам вы уже не новый, только оглянитесь на себя: вам далеко за сорок, макушка гладкая, как коленка, а являетесь ко мне как созревающий тинейджер, с горящим взором и в красных махровых носках. Мало того, уличённый в этом моветоне, объясняетесь, что, дескать, душа от радости грядущего единения ушла в пятки, и эти пятки, то бишь, носки, зарделись, как красна девица. Ничего подобного, Мишенька! Ваши красные носки я воспринимаю как ваши критические дни, с такими, как вы, лучше не связываться.
И давно ли вы курсируете вокруг нас, «бальзаковских» женщин? Чем мы вас так пугаем, отчего не прицепитесь к одной из нас, не бросите, так сказать, свой жизненный якорь? Может, ваши детские представления, преждевременно прочитанные энциклопедии и строгая мама тому виной?
Могу предположить: когда вы были подростком, вам нравились барышни старше вас. Но строгие родители обрывали все потенциальные связи. Вы зрели и зрели на своих преждевременных книжках. И тогда вам встретилась Вика. Хрупкая точёная статуэтка эпохи Дзинь или ещё как-то там, и, что особенно важно, такая же безмолвная. Уж как вы, Мишенька, её холили и лелеяли, и даже ваша матушка, строгий логопед, продолжающая работать в свои семьдесят с гаком лет и ненавидящая всякого, кто неправильно произносит букву «р», и та приняла эту скромную тихую девочку, как дар судьбы своему никчёмному сыну (шутка ли сказать, к тому времени, Мишенька, вам было под тридцатник, и мама отчётливо это осознавала).
Ну а дальше та самая судьба испоганила свой же бесценный дар. Победительница-Виктория родила больного ребёнка. Когда семья торжественно, помимо вас - мама-логопед и папа-военный - подъехала к роддому оценить свой генофонд и его конечное воплощение, сестричка вынесла в конверте маленького дауна с весёлым плоским лицом и этим перечеркнула дальнейшие возможные годы счастья. На высокообразованной семье был поставлен жирный безоговорочный крест.
Первый младенец умер, помимо казусов хромосом, у него оказалось правостороннее сердце. Появился второй, тоже даун, за которого тихая Вика была намерена бороться до конца и бесповоротно. Виктория утсроилась нянечкой в интернат, где с такими детьми занимаются, и врачи даже обещают привить им некие навыки. Тут-то, Мишенька, вы и сломались: дали стрекоча и от несчастной молодой жены, а заодно – и от маменьки. С тех пор, как я понимаю, и бегаете по своему эротоманскому унылому кругу – всё рассчитываете, наверное, обрести прекрасную взрослую Даму, у которой будут зашиты или атрофированы родильные трубы, и ваша бесценная сперма не подвергнется новому испытанию.
Я слышала, правда, одно время вы жили у сумасшедшей редакторши модного журнала и даже оформили с ней грин-карту на выезд в Америку, но дама оказалась ещё романтичнее, чем вы, и всё искала своего принца, сохраняя вас с чемоданом в руке лишь как запасной аэродром. Сколько их было – чемоданных заходов в её альков – туда и обратно? В конце концов вместе с редакторшей вы лишились и её благословенной работы в журнале, куда она вас устроила в минуты совместного счастья.
Теперь предпочитаете «ню», причём забесплатно. Почему вы не отправитесь, к примеру, снимать свадьбы, Мишенька? Вам не нравятся одетые женщины? Но зато ведь там можно неплохо подзаработать. Вам так нравится позвякивать медью в кармане и писать на заставке своего мобильника слово «уй», чтобы удивить малоосведомлённых на сей счёт приятельниц (их, правда, всё меньше и меньше) – ведь для этого, в конце концов, существуют заборы, покров ночи и дети-подростки, от которых вы должны были отпочковаться ещё лет двадцать назад.
Бог с вами, Мишенька! Ну давайте, пожалуйтесь мне на судьбу, а если хотите – поплачьте. И для этого вовсе не требуется ваш громоздкий фотоаппарат. Будьте же смелы и раскованны. Или подайтесь в нудисты и станьте там своим. Мало ли в жизни вариантов?
Но вы отчего-то зациклились на том, что вы – гений, и вам обязательно надо страдать и снимать обнажённую натуру. И эта натура должна вам доверять, скидывать с себя душевные и телесные одежды, соглашаться на все ваши трюки. А, может, это у вас такой кодекс чести? Может, вы, как порядочный, расплачиваетесь услугами за гостевую крышу над головой, за тёплый угол, за чай, за то, что вас кто-то слушает?
Недавно мне звонила ваша строгая мама. Она, как и многие, пересмотрела все свои принципы – у женщин такое бывает, плакала и вопрошала, как найти Вику, с которой она не виделась уже много лет. Рассказывала, что иной раз вы к ней захаживаете, она яблоки трёт, которые вы приносили на днях, и, по-моему, апельсины трёт тоже, ну да это неважно. Я ничего ей про Вику не сказала. А хотите, вам расскажу? Ребёнок, второй, умер. А Вика давно живёт в придуманном ею мире – в доме за решётчатыми окнами, где её водят под руку крепкие санитары. Не хотите это знать? Вы по-прежнему опасаетесь подковырок судьбы и её случайностей? Верите в свою редакторшу, которая вас подберёт?
Ну и закончим на этом, Мишенька. Только не надо меня снимать, ни в одежде, ни – без. Выпейте чаю. А ещё лучше выпейте водки и успокойтесь. Сейчас многие это делают.