В очередной (тысячапятисотый!) раз разгребая и выбрасывая свои "архивы", как бумажные, так и компьютерные, наткнулась на солидный фолдер, все 20 файлов которого были заполнены вырезками, распечатками, листочками с записями. И вспомнила, что хотела об этом написать, но что-то помешало.
Почему бы не теперь?
Когда-то («триста лет тому назад») мне нравилось слушать Жанну Бичевскую. Нравилось, как она поет русские народные песни и романсы. И у меня было несколько кассет, которые хорошо слушались в машине. Но не в городской суете-духоте, а за городом. Вот так едешь по трассе, и убегают назад столбы, деревья, кукурузные поля, коровы с телятами, гуси, утки в крохотных прудах. И за ними вслед уносится песня. "Ой, да не вечер, да не вечер. Мне малым-мало спалось. Мне малым-мало спалось. Ой, да во сне привиделось", - слышится уже где-то позади, - там, где остались и деревья, и поля, и мостики … А в машине мягкий бархатный голос уже умоляет: "Миленький ты мой, возьми меня с собой! Там, в краю далеком, буду тебе чужой". Еще минута - и этот голос, и эти слова тоже остаются позади…
По мере того как Жанна Владимировна из неплохой певицы превращалась в "ясновидицу и пророчицу", этакую Жанну Д' Арк от православия, ее новый репертуар, а также манера исполнения разонравились мне настолько, что я вовсе перестала ее слушать. Одно дело, когда свои духовные песни мягко, тихо и с душой пел иеромонах Роман, другое - когда их патетически выпевала Бичевская.
В начале лета мне понадобилось кое-что уточнить на сайте "Песни русского воскресения", и ссылка в Избранном прямиком привела меня к Жанне Бичевской. Поностальгировала я полминутки, разглядывая названия, да и не сразу поняла, что мне на этой странице показалось странным. Раз посмотрела, второй, третий… Наконец, дошло, в чем дело: против некоторых песен было написано - авторы неизвестны.
Как это неизвестны? Кому неизвестны?
В общем, стала я из кошачьего любопытства копать. И то, что раскопала, представляло странную картину..
"Поручик Голицын"
Возможно, так оно и есть. Возможно, автор неизвестен. Но существует версия, что эта некогда очень популярная в России песня принадлежит Михаилу Звездинскому. Сам вроде бы написал в 1961 году, сам и пел. Все 11 куплетов.
Четвертые сутки пылают станицы,
По Дону гуляет большая война,
Не падайте духом, поручик Голицын,
Корнет Оболенский, налейте вина!
Собственно, кто только не пел этот романс! Бичевская и Малинин, Северный и Гулько... Но они исполняли сильно укороченные варианты, изменив некоторые строчки или перетасовав их.
Первый куплет "Поручика" у Малинина и Гулько выглядит так:
Четвертые сутки пылают станицы,
Горит под ногами донская земля.
Не падайте духом, поручик Голицын,
Корнет Оболенский, седлайте коня.
У Гулько романс звучит скучновато, у Малинина, как водится, с трагическим надрывом.
А вот начало песни в обработке Бичевской:
Четвертые сутки пылает станица,
Потеет дождями донская весна.
Не падайте духом, поручик Галицын,
Корнет Оболенский, налейте вина.
NB! "Потеет дождями донская весна" - не бог весть какая находка. Весна у нас не потеет дождями, а ими проливается.
Забавно, что на авторство претендовали еще несколько человек.
Например, Владислав Петрович Кацишевский из Харькова, которому нынче, если он жив, где-то около 75.
"Да много певцов было, Звездинский тогда же пел. Украл, гад, мою песню! "Поручик Голицын" - это же моя песня! Да вообще он бы рассказал всё, как было, а то читал я его интервью в каком то журнале - сказал бы, что знал Аркашу, а то херню какую-то несёт. Они же с ним вместе в Горьком, в КПЗ за наркоту залетели, за анашу. Аркашу выпустили, а этого посадили. И псевдоним у него оттуда. Вроде как, они родственики были дальние, седьмая вода на киселе, правда… Да и не только у меня песни спёр, я слышал он и у этого, у Лобановского песню свистнул… Да моя это песня, моя! "Поручик Голицын". У меня много песен украли… " А родственники они вроде точно… Аркадий много чего рассказывал…"
Все смешалось в голове Владислава Петровича: настоящая фамилия Аркадия Северного (Звездин) и псевдоним певца Звездинского (Дейнекина).
В сети попался текст, в котором написано, что настоящий автор песни неизвестен, что канонический текст привезен из Парижа Ж. Бичевской и что русская эмиграция первой волны знает эту песню издавна. Т.е. заявка на то, что это аутентичная белогвардейская песня.
Однако….
В конце 90-х годов в телепередаче ( точнее не помню), посвященной романсам (а я тогда смотрела все, что было связано с романсами), Бичевская рассказывала, как в 80-х, когда она была с гастролями в Париже, на концерте к ней подошел старичок, поблагодарил ее, преподнес цветы и, чтобы не услышали слухачи-стукачи, на ухо прошептал текст песни о поручике, а она моментально его запомнила, привезла в Россию и записала песню.
Не менее загадочная и чудесная история произошла с "автором и исполнителем в стиле русского шансона" Алексеем Григорьевичем Яцковским:
"Осенью 1991 года судьба наградила меня знакомством с графиней Разумовской, проживавшей в Нью-Джерси, в одном доме с моим коллегой по работе. Эта милая дама, оставшаяся на старости лет совершенно одна, жила практически только воспоминаниями о России. У нее была уникальная коллекция граммофонных пластинок с записями русского шансона, в том числе и блатного. Вот об одной из этих пластинок я и хочу Вам рассказать. На этой пластинке была причудливая смесь эмигрантских песен с цыганскими напевами и даже с откровенно тюремными песнями. Пластинка была датирована 1932 годом и носила название "У Максима 37". Насколько я понимаю, она была изготовлена в Париже…
По всей видимости, это была концертная запись, поскольку в паузах там прослушивался типично ресторанный шум (звон бокалов, разговоры, смех и т.д.). Некоторые песни этой пластинки настолько меня заинтересовали, что я обратился к хозяйке с просьбой сделать копию записи с этой пластинки. К моему глубочайшему разочарованию, мне было в этом категорически отказано. Никакие уговоры не подействовали. Единственно, что мне было позволено сделать - это переписать в блокнот слова песен, что я и сделал.
Теперь непосредственно о песнях. Одна из этих песен - "Журавли" в исполнении автора, Петра Лещенко. Две других, имеющие в титрах упоминание о том, что автор песен неизвестен, это "Поручик Голицын" и "Все теперь против нас". …
Последняя песня почему-то называется "Белая Песня", и указана даже фамилия якобы автора (Юрий Борисов), что лично для меня не выдерживает никакой критики. И, наконец, две оставшиеся песни (из тех, которые меня заинтересовали и авторы которых также неизвестны) на этой пластинке это "Мурка" и "Таганка". Последняя была для меня полнейшим сюрпризом, поскольку я был абсолютно убежден, что "Таганка" была написана где-то в период 1940-50 годов и уж никак не ранее. Однако дата выпуска пластинки (1932 год) заставила меня пересмотреть свои взгляды на эту тему.
Спустя несколько лет, где-то накануне нового тысячелетия, я услышал о кончине графини и поехал в Нью-Джерси с надеждой приобрести ее коллекцию граммофонных пластинок. Я переговорил с Ланд-Лордом (владельцем дома), и выяснилась жуткая вещь: вся мебель и утварь графини была отправлена за неимением наследников в "Армию спасения" (организацию, помогающую малоимущим гражданам), а старую коллекцию пластинок просто выбросили на помойку! Я опоздал буквально на несколько дней.
По поводу пластинки… Я абсолютно убежден, что эту пластинку (или, по крайней мере, аналогичную) видела Жанна Бичевская. Дело в том, что, возвратившись как-то после одной из своих поездок во Францию, Жанна разразилась обличительной речью в отношении господина Звездинского, которого она обвинила в плагиате. Речь шла о песне "Поручик Голицын". Как Вы знаете, есть много вариантов этой песни. Но характерно - вариант, который поет Жанна Бичевская, слово в слово совпадает с тем вариантом, который пою я сам и который я переписал с пластинки 1932 года.
То же самое относится и к песне "Все теперь против нас". Более чем очевидно, что Жанна пользовалась аналогичными источниками информации. Вполне вероятно, той же пластинкой".
Ну что ж, рассказано достаточно правдоподобно, со множеством деталей, убедительным тоном. Можно было бы и поверить. Если бы не одно НО - мнение историка Ю.С. Цурганова, автора книги "Неудавшийся реванш: белая эмиграция во Второй мировой войне":
"Когда в самом конце 1980-х произошло смягчение режима и увеличилось число контактов между русским Зарубежьем и СССР, на Запад (а именно в одну из стран Латинской Америки, где русские колонии были многочисленны) передали пленку с записью песни "Поручик Голицын". Уточню - хотя эта песня была записана эмигрантскими певцами в США еще в 1980-х, в других русских колониях о ней не слышали, не стоит переоценивать популярность брайтонских шансонье. Так вот, по свидетельству очевидца, который эту пленку и привёз туда, старые деды, которым было крепко под 90, а то и более, внимательно прослушали песню, и после паузы разразились дружным хохотом. Вердикт был единодушен - китч, дешевая поделка. Если же серьезно, то ни в одном из сборников "Песен Белой гвардии", выходивших за границей как до Второй Мировой, так и после, песня "Поручик Голицын" не встречается. Люди, изучающие белое движение и историю эмиграции, вам скажут то же самое. Эти сборники не являются невообразимыми раритетами, и при желании найти их можно. Сложно себе представить, чтобы такая песня, написанная, как утверждается, в 20-е годы была совершенно неизвестна в течение долгого времени - и это учитывая трепетное отношение эмигрантов первой волны к своей культуре - а потом спустя полвека вдруг возникла из небытия и приобрела невиданную популярность, причём в СССР, что интересно, а не в эмигрантских кругах. Люди любят считать эту песню символом Белого движения. Но мало кто даёт себе труд задуматься, что символом Белого движения было не белое знамя с золотой лилией, а гнойный бинт, грязная портянка и мундир со вшами. Любая война - это, прежде всего, грязь, кровь, пот и слёзы, это самое неприглядное, что всплывает в такие времена. Гражданская война исключением не была. Были зверства как со стороны красных, так и со стороны белых, был холод, голод и скудные рационы, была жестокая бессмысленная бойня, отступления и внутренняя опустошённость людей, защищавших ту, единственную Россию. На войне солдат не грезит о возвышенном - его мысли просты, как дрова: пожрать, поспать, бабу бы сюда, да чтобы поскорее это всё закончилось. И песни на войне поются самые простые - про девушку, про дом родной. Изящности и красивости будут писаться потом, когда всё схлынет, отгорит и отболит. Что же касается легенд о том, что эта песня была написана после Гражданской войны русским эмигрантом, то, повторюсь, ни одного документального подтверждения данной истории ни я, ни мои коллеги никогда не встречали".
У "Поручика Голицына" есть продолжение. Это песня "Не надо грустить, господа офицеры".
Не надо грустить, господа офицеры,
Что мы потеряли - уже не вернуть...
Пусть нету отечества, нету уж веры,
И кровью отмечен нелёгкий наш путь.
Пусть мы неприятелем к Дону прижаты -
За нами осталась полоска земли...
Пылают станицы, посёлки и хаты,-
А что же ещё там поджечь не смогли?
… и еще 4 куплета
Пел ее Яцковский. Пела и Жанна Бичевская. Но текст несколько изменен, куплеты переставлены. И у нее значится - авторы неизвестны.
Пел ее когда-то и Аркадий Северный. Собственно, он был первым исполнителем этой песни. Полагают, что она написана его другом Владимиром Роменским. Есть основание считать эту версию правдоподобной: в 1990 году фирма "Мелодия" выпустила пластинку "Памяти Аркадия Северного". На конверте имелась аннотация. И там было написано, что автором этой песни является Роменский.
Не все просто и с авторством "Прощальной". Песня эта тоже довольно известна.
Степь, прошитая пулями, обнимала меня,
И полынь обгоревшая, накормила коня;
Вся Россия истоптана, слезы льются рекой;
Это Родина детства, мне не нужно другой.
У Бичевской - авторы неизвестны.
А на пластинке автором опять же назван Роменский. Что ж, вполне возможно, потому что он написал немало песен для Северного.
Однако вернемся к Звездинскому.
Помните возмущение Алексея Яцковского тем, что песню "Все теперь против нас" под названием "Белая песня" приписывают Юрию Борисову?
Думается, он напрасно возмущался. Скорее всего, это действительно песня Борисова. Ее изумительно пел его друг Валерий Агафонов.
Кстати, и Бичевская автором этой песни назвала Ю. Борисова.
Всё теперь против нас, будто мы и креста не носили.
Словно аспиды мы басурманской крови.
Даже места нам нет в ошалевшей от горя России,
И Господь нас не слышит - зови, не зови.
Вот уж год мы не спим, под мундирами прячем обиду,
Ждем холопскую пулю пониже петлиц.
Вот уж год, как Тобольск отзвонил по царю панихиду,
И предали анафеме души убийц.
И не Бог и не царь, и не боль и не совесть,
Все им "тюрьмы долой" да "пожар до небес".
И судьба нам читать эту страшную повесть
В воспаленных глазах матерей да невест.
И глядят нам во след они долго в безмолвном укоре,
Как покинутый дом на дорогу из тьмы.
Отступать дальше некуда - сзади Японское море,
Здесь кончается наша Россия и мы.
В красном Питере кружится, бесится белая вьюга,
Белый иней по стенам московских церквей,
В белом небе ни радости нет, ни испуга,
Только скорбь Божьей Матери по России моей.
(Ю. Борисов, 1967-1968)
Однако с этой песней тоже очень все сложно и запутано.
В 1984 г. умер Агафонов, в 1989 все та же фирма "Мелодия" выпускает пластинку, названную по песне Борисова - "Белая песня". Вскоре умер от туберкулеза Юрий Борисов. А в 1991 в одном из журналов появляется его стихотворение, в котором переделаны некоторые строчки, изменено название на "Белая вьюга». Под стихотворением стояло имя "автора" - М. Звездинский. Мало того, вскоре у него вышла пластинка с таким же названием, и на пластинке записана украденная им у Борисова песня. - "Белая вьюга", муз. и сл. М. Звездинского.
Оказывается, и так бывает.
В репертуаре Валерия Агафонова был красивый "Февральский романс".
Ты, февраль, на душе - моя грусть и дорога,
Апельсиновый снег по полям.
Только санок полет, только сердце не дрогнет,
Только что-то опять пополам.
У Агафонова автором стихов назван его друг Феликс Фихман, вильнюсский поэт.
У Ж.В. Бичевской, которая тоже пела этот романс, - авторы неизвестны.
Вот такая картина маслом получилась.
В сети есть некоторые песни Валерия Агафонова. Душевный был певец. Многие почитатели его таланта до сих пор верны ему. Когда он умер, Юрий Борисов написал трогательное стихотворение-романс "На смерть Валерия Агафонова":
Может, виной расстоянья,
или я сам не спешил?...
Что ж ты мои ожиданья
встречей не разрешил?
Черной тесьмой перехвачены
близкие сердцу черты.
Все, что судьбою назначено,
бережно выстрадал ты.
Спишь на цветах увядающих,
а у тебя в головах -
осени лик всепрощающий
с тихою грустью в глазах.
Слышишь, подруга сермяжная
песню заводит без слов ?
Струны-певуньи наряжены
в бархат бардовых басов.
Внемлет минорным созвучиям
все повидавший Парнас,
слушают ивы плакучие
твой недопетый романс.
И еще факты и фактики... Но копать дальше мне стало скучно. И даже раздражение какое-то появилось: поди разберись, где тут правда? Это ведь не ТВ, где ведущим ответы заранее известны. Я правильных ответов не знаю.
И у меня возник "один, но исключительный вопрос" - а нужно ли мне во всем этом так уж скрупулезно разбираться? А?