Почему-то, труднее всего подойти к описанию человека, которого ты осознанно помнишь уже чуть больше, чем четверть века. Странно, но личность настолько глобальна и занимает в тебе так много места, что это похоже на попытку раскатать на мелкой столешнице огромный кусок теста.
Мне было около двух, когда я думала вслух и запоминала некоторые свои впечатления. Одно из них осталось от лицезрения этой женщины - мамы. Первое осознанное знакомство. Мы были в общественном транспорте, я наверняка помню, что это был троллейбус. Мы только вошли и женщина в салатовом плаще из неприятной искусственной ткани усадила меня на сидение. Я осматривала свои колени, мелькающие снаружи окна домов. Было прохладно. Стужа. Чтобы увидеть небо, я подняла глаза. В ее черных необъятных волосах полыхало закатное солнце. Позже я выясню, что волосы моей мамы - не такая ведьмина куча, а на самом деле похожи на волосы. Просто раньше, чтобы выглядеть круче - женщины делали химические завивки. Наверное, наши потомки будут смеяться с этого пристрастия к преображению, как мы смеемся со старинного способа лечить болезни кровопусканием.
Помню, что я подумала тогда: "Странно очень выглядит". Ну или по какой-то иной своей детской причине обратила на это внимание. В целом, я помню, что это был первый момент, когда я подумала о ней, как о своей маме. Как об отдельном от меня человеке. Ее слегка опущенные веки выдавали небольшую усталость. Она касалась моего плеча, придерживая меня на сидении. я до сих пор не знаю, почему она не усадила меня на колени. Они увидела, что я засуетилась и тут же взглядом спустилась к моему лицу. Она улыбнулась. И что-то во мне проснулось - я была рада, что она такая красивая. И что она моя.
Я помню, как Она плакала, когда я в семь лет написала свое первое стихотворение. Всерьез называла свою маленькую бездарность гением и была уверена, что у меня есть душа. Плакала и в шестнадцать, когда обнаружила, что у меня в столе лежит анаша. Не плакала только в мои двадцать три - как не посмотри, по сравнению с предыдущими моими заслугами - свадьба была радостным событием. Преисполненная жалостью к своему творению, плакала в день моего развода. Год назад я впервые откровенно с ней поговорила - мне искренне хотелось ее понять.Снова - слез было не унять, я старалась не плакать - я должна быть сильной, чтобы мама знала, что сможет на меня положиться. Мама любит молиться и ставить за здравие свечи. Иногда религиозно лечит, но не долго. Все еще думает, что я не знаю - что плохо, а что хорошо. На примере христианской морали вталкивает мне прописные истины. Конечно, где-то под этой терпимостью, налетом аристократичной провинциальности скрывается настоящий зверь, который до банальности голоден на эмоции, но когда она закрывает за мной дверь - я вижу, как в воздухе ее пальцы рисуют распятие. И обязательным ритуалом стали ее дары:
- Я купила тебе новое платье. Я надеюсь, что ты будешь его носить, потому что это женская вещь, а когда-то в роддоме мне сказали, что у меня родилась девочка.
Я видела, как эти грустные карие омуты мечтали о чем-то большом и невероятном, а получили в пожизненное лицезрение меня-дуру со странным братом. Я видела, как ее волосы отрастали серым от корней. Но я не сосчитаю дней, которые можно было провести с ней, если бы не существовало классической непримиримости мнения поколений. Она иногда сажает меня на колени и делает вид, что я вешу, как ведро картошки. Хватает меня за лапу и приговаривает:
- Мои ножки! Ручки мои худенькие!
А я беру в свои большие ладошки ее теплые руки и думаю: "Я без тебя пропаду". Но не осмеливаюсь сказать... Матери лучше не знать, в каком я живу бреду. Но решающим обстоятельством наших взаимоотношений является возложенное на меня обязательство вложить в ее руки ключи от дома у моря. Я ей пообещала, когда мне было совсем мало лет. А она запомнила и каждый раз шлет привет из этого светлого воспоминания. Обещания, данного маме. Долгая это история. Насколько я ее знаю - сейчас она играет на нервах своего бойфренда "Цыганочку" на расстроенном пианино. Балуется невинно, никому не чиня зла. Она, наверное, немного гордится тем, какой матерью она стала. Это не так уж мало - выпустить в мир разгневанную отсутствием рыцарей, злую принцессу и вечного маленького принца.