В этой истории много, казалось бы, не стыкующихся обстоятельств. Но, может быть, тем она и интересна.
В 1944 году моего отца, майора, отозвали с фронта. Зачем? Затем, что нужен был музыкант и организатор. Как раз этими качествами обладал Александр Семёнов, кларнетист, доцент Московской консерватории, в армии –политработник, ушедший на фронт добровольцем. А отозвали его и некоторых других вот почему.
Уже было ясно, что война идёт к победному концу. И нашим войскам предстоит войти в некоторые страны Восточной и Центральной Европы. Рассказывали, что Сталин задумал сделать это красиво. Бои боями, но наступят торжественные моменты, когда наши войска будут вступать в города Европы с музыкой. А как насчёт музыки? Трубачей и барабанщиков собрать будет нетрудно: ведь духовых оркестров в наших городах и парках было много, да и в армии кое-где на торжественный случай держали музыкальные команды. Так что оркестрантов соберём, а где взять дирижёров?
И вот в сорок четвёртом году было срочно решено создать в Москве Высшее училище военных капельмейстеров (впоследствии – военный факультет Московской консерватории). Начальником его стал главный дирижёр Красной Армии генерал Петров, а мой отец был назначен его первым замом. Фактически на плечи Александра Семёнова легла значительная часть работы по созданию училища и привлечению педагогов–профессионалов.
Но пока будут учить будущих капельмейстеров, война закончится. Поэтому решено было весной 45-го «выдать» первый ускоренный выпуск. Оценивала выпускников государственная комиссия. Возглавить её пригласили Дмитрия Дмитриевича Шостаковича.
У Шостаковича были непростые отношения с тогдашней властью. Масштаб его таланта признавали, но его музыкальный язык и стилистика вызывали отторжение верхов. На его оперу «Катерина Измайлова» партийная печать буквально обрушилась. Но когда началась война, и Шостаковича написал знаменитую 7-ю Ленинградскую симфонию, ему всё простили. Симфония стала музыкальным выражением Отечественной войны. Поэтому назначение Шостаковича председателем госкомиссии по ускоренному выпуску военных дирижёров выглядело естественно.
И вот выпуск состоялся, и руководство училища попросило Дмитрия Дмитриевича подвести его итоги – где вы думаете? – в стенной газете. По советским меркам дело обычное. А по нынешним? Вдумайтесь: всемирно известный гений, музыкант до мозга костей пишет от руки в стенгазету училища! Статью, как обычно, перепечатали на машинке и наклеили на ватманский лист стенгазеты.
А рукопись статьи мой отец, казалось бы, не склонный к сентиментам, оставил себе и сохранил. В 1958 году, когда отец очень рано ушёл из жизни, я разбирал его бумаги и обнаружил рукопись. Прочитал с интересом и убрал снова в отцовский архив.
Прошли годы. Контактов с Шостаковичем я не искал, но, помнится, был на премьере 13-ой симфонии на слова Евтушенко со знаменитым Бабьим Яром. Премьера прошла в Большом зале консерватории в довольно напряжённой атмосфере. Были разговоры, что властям не нравится направленность стихов и музыки и премьеру симфонии могут тормознуть. Но премьера состоялась и вызвала бурю восторгов любителей музыки и мыслящих людей.
Прошло ещё несколько лет. Шостакович ушёл из жизни, но дискуссии вокруг его творчества время от времени возникали. Приближалась рубежная дата - 75-летие со дня рождения композитора. Я к этому времени уже был профессиональным журналистом и другими глазами посмотрел на рукопись в стенгазете, хранившейся у меня дома. Вчитался, вдумался: а ведь это интересно – опубликовать наиболее значимые фрагменты рукописи и рассказать об обстоятельствах её появления. Поехал к авторитетным экспертам и получил официальное подтверждение подлинности руки и подписи Шостаковича.
Куда писать? Поскольку речь идёт о военных музыкантах, решил написать в газету «Красная звезда». Статья получилась не маленькая, и я отвёз её в редакцию газеты. В редакции был отдел культуры, там статья понравилась, сказали:
- Ждите, опубликуем.
Проходит какое-то время, звонок:
- Юлий, нам очень жаль, но ваш материал не идёт. «Зарубили» на редколлегии. Кто-то сказал: «Зачем нам Шостакович, он даже не полковник!» Вы заберёте статью?
- Пусть полежит пока, - ответил я.
Сказал это, соображая, что бы предпринять? Обидно ведь, и юбилейная дата близко. Вспомнил, что у меня есть знакомые по молодым годам не где-нибудь, а в Отделе культуры ЦК КПСС. Позвонил, рассказал о ситуации.
- Приезжай, надо прочитать, что ты там написал.
Приехал, прочитали. Радостно удивились:
- Так это то, что нам нужно.
Оказывается, - и я об этом не знал, на Западе вышла книга некоего Волкова – Ланнита о том, как Шостакович страдал от советской власти и внутренне сопротивлялся ей.
А в моей публикации есть мысли Шостаковича о позитивных моментах: о талантливых выпускниках, о том, что военным дирижёрам нужны музыкальная культура, начитанность, кругозор.
Короче, в ЦК мне сказали: «Статью напечатают – где хочешь? В «Правде», в «Советской культуре». Это звучало лестно, но я решил взять реванш у полковников
- А можно в «Красной звезде»?
- Конечно.
Через пару дней мне позвонили из редакции газеты:
- Юлий, что-то случилось, ваш материал идёт.
И действительно, статья появилась в «Красной звезде», целый подвал, без всяких сокращений.
Самое забавное–на сладкое. Когда через положенный срок я приехал в редакцию за гонораром, то на стене в коридоре увидел нечто. Моя статья сияла на стенде как лучший материал месяца.
Вот такие были времена.