Наваждение

Часть I

 I

Видавшая виды карета скрипела по просёлочной дороге вдоль Темзы в имение Биг-Ривер, принадлежащее виконту Френсису Вингзу. На козлах сидел угрюмый верзила, которому более подходило бы место вышибалы в каком-нибудь притоне, чем возницы. Правильные черты его лица предполагали наличие некоторого количества благородной крови, о чём, впрочем, можно было только догадываться. Молодой человек, лет двадцати трех, был красив какой-то дьявольской красотой. Особенно хорош был его безукоризненный профиль, а также пронзительно-черные глаза, от одного взгляда в которые пробивал холодок. Ясно было, что мужчина зол. Не просто зол, а в безудержном гневе. Его пальцы с такой яростью сжимали хлыст, что казалось, будто еще мгновение – и тот рассыплется в прах. Желваки ходили, и можно было бы слышать скрип зубов, если бы не странные звуки, доносившиеся из кареты.

Вопли и завывания, раздававшиеся в карете, мало напоминали женский плач, но тем не менее это стенала мисс Делайт Вингз – единственная дочь сэра Френсиса. Истерика длилась уже два часа, и все попытки прекратить её были исчерпаны. Рыдания и причитания чередовались с проклятиями в адрес некоего негодяя и подлеца, а также высшего общества, с сетованиями на свою несчастную, поломанную жизнь и вопросами к Господу, за что всё это.

Сама барышня представляла собой жалкое зрелище: молодая, лет семнадцати, пышечка с красным носом, опухшими глазами и растрёпанными прядями волос, выбивающимися из-под уродливой шляпки. На противоположной скамье, сложив руки на коленях, чопорно сидела почтенная дама, леди Юджиния Шеридан, старшая сестра виконта. Тетушка уже закончила с нотациями и молчала, поджав тонкие губы. Она была возмущена поведением племянницы, точнее, проявлением её страданий. Леди до мозга костей, она была уверена, что девушкам их круга полагается страдать красиво, заламывая руки, изредка прикладывая платочек к глазам. А этот кошачий концерт был выше её понимания. Низкая облачность и вой ветра довершали и без того мрачную, безрадостную картину.

 В течение следующего часа плач становился всё тише, пока не прекратился вовсе. Остаток пути никто не проронил ни слова. Глубоко за полночь карета наконец остановилась у крыльца двухэтажного особняка с большими французскими окнами, эркерами и колоннами по всему фронтону.

 Дом встретил молодую хозяйку полной темнотой и молчанием. Возница чуть не вышиб дверь, пока достучался до дворецкого. Перепуганный старик открыл дверь, застёгивая на ходу сюртук и пытаясь что-то сказать кучеру. С возгласами «О Боже!» выбежала немногочисленная челядь. Но молодой человек, не слушая никого, бережно взял на руки обессиленную истерикой юную леди и быстрым шагом понёс её наверх, отдавая приказы горничной:

 – Мари, срочно приготовь горячую успокоительную ванну и чай госпоже.

 Оставив Делайт на попечение девушки, он устало спустился вниз. Экономка миссис Бригс протянула ему стаканчик бренди.

 – Билл, что теперь будет?

 – Ничего. Она отдохнёт, успокоится, и всё пойдет своим чередом. Не смертельно. Я этого негодяя из-под земли достану. Убью. А вы откуда всё уже знаете?

 Миссис Бригс уставилась на него, не понимая, о чём идёт речь.

 – ???

 Дворецкий сделал шаг вперёд, удивляясь:

 – Вас-то кто известил? Гонца ведь мы только в полдень послали, – и, помолчав, добавил: – Горе-то какое!

 Билл почувствовал неладное:

 – Джил, старина, по-моему, мы говорим о разных вещах... Выкладывай, что тут у вас?

 Губы старика затряслись, и слёзы побежали тонкими ручейками по морщинистым щекам. Миссис Бригс попыталась прийти ему на помощь, но, не успев сказать ни слова, зарыдала, уткнувшись в накрахмаленный передник. Билл поднял тяжёлый взгляд на кухарку Дорис, которая, сколько он помнил её, никогда не проявляла бурно свои чувства ни в радости, ни в горе.

– Мальчик, – начала она медленно, стараясь сохранить самообладание. – Сегодня около полудня прибыл гонец из порта со страшной вестью. Корабль, на котором виконт Вингз плыл в Индию, попал в шторм и затонул. Все пассажиры погибли, но подробности ещё не известны.

 Билл подскочил как ошпаренный и снова рухнул на диван, проглотил залпом бренди, но не почувствовал его вкуса.

 – Воистину, беда не приходит одна, – прошептал он. – Надо сообщить Деле.

 – Может, завтра утром? – слабо возразил Джил.

 – Нет, – Билл решительно встал. – В Лондоне много чего случилось. Она сейчас в таком состоянии, что боль будет несколько притуплена.

 – Да, немедленно, – добавил он, как будто убеждая себя, и твёрдым шагом направился в комнату девушки.

 II

 В слабом свете немногочисленных свечей Дела выглядела болезненно-бледной, но, слава Богу, полностью успокоенной. Она натянуто улыбнулась вошедшему:

 – Билл, как хорошо, что ты пришел. У нас не было времени обговорить случившееся, но что ты думаешь по этому поводу?

 – Не сейчас, Дела. Случилось нечто более ужасное.

 Глаза девушки испуганно распахнулись.

 – ???

 – Мужайся, девочка, – тихо произнёс он и замолчал, набираясь смелости произнести всё остальное.

 – ???

– «Сирена» попала в сильный шторм и затонула.

 – А пассажиры? – казалось, она не осознает весь ужас того, что случилось.

 – Никто не спасся, – Билл весь напрягся в ожидании того, что может последовать далее.

 – О нет, Билл, нет… А папа? Что с ним?

 – Дела… – Билл едва успел подхватить оседавшую девушку, осторожно положил её на кровать и укрыл. Тихое щенячье поскуливание, раздавшееся из-под одеяла, нарушило горестную тишину комнаты.

 Разве существуют слова, способные успокоить в подобную минуту? В полном молчании Билл присел на оттоманку. Молча вытирая слёзы, на стуле возле кровати примостилась горничная Мари. Спустя некоторое время леди Юджиния присоединилась к мрачной компании.

 Вдовствующая уже много лет, она отдала всю себя, свои силы, энергию и неистраченные материнские чувства племяннице, которую горячо любила. Но любовь её была созерцательная, отстранённая. Обожая девушку в глубине души, одинокая женщина не могла позволить себе проявить чувства. Многие годы, с тех пор как малышка была оставлена на её попечение, она положила на то, чтобы сделать из избалованного ребёнка истинную леди. Именно в этом видела она своё предназначение. Нежное похлопывание по плечу Делы – единственное, что могла разрешить себе любящая тётушка. Леди Юджиния свято верила, что истинная леди не вправе позволить себе бурно проявлять чувства и эмоции. Всевозможные пособия и путеводители для юных леди были её настольными книгами. И сейчас, глядя на убитую горем племянницу, ей впервые захотелось прижать этого ребёнка к сердцу и поплакать вместе. Боже! Как слепа она была, как ошибалась!

 Восток заалел первыми лучами, когда Делайт наконец забылась тяжелым сном. Билл открыл окно, и приятная утренняя свежесть наполнила комнату.

 – Как мы будем действовать? – обратился он к Юджинии.

 Она вздрогнула от его голоса и лишь пожала плечами.

 «Как странно устроена жизнь, – подумала измученная женщина. – Я, прожив столько лет, не знаю, что делать, когда в дом постучалась беда».

– Поступай как знаешь, – промолвила она и вновь погрузилась в свои мысли: «Что ж ты, брат, оставил меня одну с этой парой непослушных детей? Впрочем, какие дети? Дела – юная девушка, а Билл – уже мужчина». Юджиния перевела взгляд на парня.

Этот красивый и сильный молодой человек ещё недавно был нервным, порывистым ребёнком. Ему едва исполнилось восемь лет, когда он осиротел, и Кора, его тетя и няня Делы, привезла племянника в имение. В день, когда няня вложила ручку своей воспитанницы в руку Билла, приказав не отходить от неё ни на шаг, он стал её телохранителем, личным слугой, опекуном, другом и чуть ли не братом. Леди Юджиния долгое время протестовала против этой дружбы, но привязанность детей сделала своё дело, и она махнула рукой. Повзрослев, Билл принял на себя управление делами разорившегося имения, и теперь пожилая дама всё чаще прислушивалась к его умным советам и поощряла его решительные действия.

 – Я думаю, – прервал её размышления Билл, – нужно срочно обратиться к священнику, заказать панихиду и все, что необходимо в подобном случае. Пусть миссис Стоун займётся домом и облачит всё в траур. Ты, Мари, – он повернулся к горничной, – подготовь соответствующее платье Деле и не отходи от неё ни на шаг. Успокоительными каплями не злоупотребляй. Доктор вот-вот будет здесь. А вам, леди Юджиния, необходимо отдохнуть. Самое трудное – впереди. Скоро вы понадобитесь нашей малышке полные сил.

 Твёрдый голос молодого управляющего пресёк все попытки оспорить его решения. Челядь беспрекословно приступила к выполнению своих обязанностей.

 Делайт медленно просыпалась. Какая-то страшная тяжесть сдавливала грудь, железные обручи стягивали голову. Проснувшись, Дела всё вспомнила. Мысль заработала. Весь ужас свершившегося навалился на девушку. Захотелось заплакать, и не получилось. Попыталась поднять голову, шевельнуть рукой – безуспешно. Тело отказывалось служить ей. Даже веки, словно налитые свинцом, не поднимались. «Может, я уже мертва? – подумала она, прислушиваясь к тихому шепоту где-то рядом. – А это разговаривают ангелы? Нет, я узнаю этот голос. Это доктор Вудсток. О чём это он? Шоковое состояние?.. У меня?.. Но я не сплю, я слышу. Я сейчас открою глаза, встану и …» – и тьма опять поглотила её.

 Доктор Вудсток был крайне взволнован. Пятый день не отходил он от своей пациентки, но не мог привести её в чувство. Немного успокаивало то, что сегодня он заметил незначительное повышение деятельности организма: слегка участился пульс, стали подрагивать веки, отступила мертвенная бледность. Ах, как хотелось ему вытрясти душу из этого чертового Билла! Как мог этот самоуверенный мужлан так неосторожно и в такой тяжёлый для девушки момент, без предварительной подготовки буквально выпалить ей эту страшную весть об отце! Молодая психика не смогла справиться с двумя такими потрясениями.

 Билл, осунувшийся, небритый, с опущенными плечами, сидел здесь же, в комнате, понимая необратимость того, что натворил. Если бы знать заранее! Где ему, грубому работяге, до тонкостей девичьей натуры! Все наверняка ненавидят его за это. Даже обожаемая им Мари бросала яростные взгляды в его сторону. Он с радостью простился бы с жизнью ради хозяйки. Как он мог дважды так ошибиться? В Лондоне недосмотрел, а тут вообще добил её окончательно. Если она умрёт, ему не жить. Такое нельзя искупить даже кровью! Но сначала он отправит на тот свет этого лондонского хлыща. Из-под земли достанет.

 – Билл, ты что, оглох? – вдруг донеслось до него. – В третий раз к тебе обращаюсь, – услышал он голос доктора. – Подержи её руку. Мне надо ввести в вену это лекарство.

 Билл осторожно взял руку девушки недавно ещё по-детски пухлую, а теперь совершенно тонкую и прозрачную. Вудсток, проделав нехитрую процедуру, уселся в ожидании.

 – Если она сейчас не придет в себя, то уж не знаю, парень, что и делать, – он укоризненно посмотрел на Билла. – Придётся вызывать врачей из Лондона.

 Несколько минут прошли в тягостном молчании. Билл с немой мольбой вглядывался в заострившееся нежное лицо. Вдруг еле заметный румянец пробился сквозь мертвенную бледность. Ресницы затрепетали, и прекрасные синие глаза-озёра медленно открылись. Вздох облегчения одновременно вырвался у обоих мужчин.

 – Дела, малышка, как ты? – голос Билла осёкся от волнения.

 – Выйди немедленно, не мешай мне работать, – зашипел на него доктор и принялся колдовать над больной. Вся прислуга сгрудилась в гостиной в ожидании известий. Тётушка обмирала от ужаса, думая о самом страшном. Наконец Вудсток спустился вниз, присел на диван и обвёл взглядом всех присутствующих.

 – Итак, господа, в состоянии мисс Делайт произошли положительные изменения. Она ненадолго пришла в себя. Само по себе это, конечно, хорошо, но радоваться слишком рано, – доктор нервно поправил очки. Чувствовалось, что ему трудно говорить. – Девочка слишком слаба. Она не в силах говорить, двигательная активность минимальна. – Боковым зрением он увидел, как леди Юджиния перекрестилась, а Билл схватился за голову. – Но организм молодой, крепкий. Она уже узнаёт окружающих, всё понимает, адекватно воспринимает информацию, прикрывая глаза, может ответить «да» или «нет». Короче, нужны время, тщательный уход, положительные эмоции и никаких волнений. И, пожалуйста, не лейте слёз рядом с ней. Придерживайтесь ласкового, но твёрдого тона. Я очень надеюсь на её скорое выздоровление и буду молить Господа нашего об этом.

 К концу речи доктора Билл взял себя в руки.

 – Джил, поставьте по креслу-качалке на восточный и западный балконы. В тёплые дни будем выносить её на солнышко. Миссис Морис, – обратился он к кухарке, – составьте меню для девочки под руководством доктора. Мари, – он посмотрел на очаровательную горничную, и в его голосе появились нежные нотки, – подбери книги со счастливым концом и читай ей, пока она бодрствует. Все проблемы прошу решать со мной. – С этими словами Билл резко повернулся и направился заниматься хозяйственными делами.

 III

 Сознание медленно возвращалось к Деле, а вместе с ним и воспоминания. И эти самые воспоминания отнимали желание жить, бороться и просто дышать. К чему всё это, если жизнь хотя и не кончена, но не имеет смысла. Она, мисс Делайт Вингз, проклята. Осознание этого факта лишало её стремления двигаться или хотя бы сделать попытку пошевелить пальцем. Тело не подчинялось ей, но зато мозг кипел, и вся её жизнь проходила перед мысленным взором.

 Делайт родилась в Индии семнадцать лет назад. Отец только что купил небольшое имение в этом экзотическом краю и был одержим мыслью разбогатеть, выращивая чай, кофе и пряности. Но, честно говоря, ему это плохо удавалось. Не имея достаточно средств, знаний, опыта и твёрдости характера, он еле-еле сводил концы с концами. Хозяйство едва окупало себя, но сэр Вингз не терял надежды и заразил оптимизмом леди Джулиану Вингз – свою жену, мать Делы и её сестры-близнеца Свитнесс. Юная виконтесса боготворила мужа, обожала своих дочерей и преклонялась перед многовековой историей, культурой и традициями Индии.

 Девочки, окруженные красотой, росли в любви и неге, наслаждаясь беззаботностью счастливого детства. Единственным, что омрачало жизнь двух баловниц, было пристрастие леди Джулианы к индийским учениям о гигиене тела и уходе за ним. Мать заставляла малышек мыть волосы хной, что придавало их тёмным роскошным гривам оттенок красного дерева, ежедневные ванны сдабривались солидной порцией отваров из каких-то экзотических растений, названия которых Дела уже не помнила. Где-то в глубинах памяти остался стойкий, насыщенный, неотразимый запах сухостойных букетов, которыми прокладывалось всё нательное и постельное бельё в комодах.

 Чета Вингзов посвящала много времени изучению культуры и искусства этой волшебной страны – Индии. Не зная ни одного из местных наречий, леди Джулиана любила слушать предания из народного эпоса, рассказанные англоязычными слугами, и всегда скрупулезно их записывала. В её изложении все легенды звучали легко и непринуждённо, с небольшой долей скептицизма и блистали искромётным юмором. Дела никогда не расставалась с мамиными записями. Она любила перечитывать их перед сном, несмотря на то, что знала все практически наизусть. Хотя дом молодых супругов не был богат в полном смысле этого слова, он был очарователен благодаря безупречному вкусу его хозяйки. Аура любви и тепла простиралась над всем, к чему прикасалась её рука. На пятилетие близняшек им подарили чудесные серебряные пряжки в форме бабочек. Крылышки бабочек были инкрустированы пластинками перламутра разнообразных палевых оттенков. Цепочки мудрёного плетения соединяли пряжки с не менее изящными ножнами, в которые вкладывались обоюдоострые клинки дамасской стали. Почему мама решила сделать такой необычный подарок своим девочкам, Дела не знала. Отец никогда не комментировал действий жены, а принимал их как данность. Так или иначе, она собственноручно нарисовала эскиз, вложив в него всю душу и стараясь передать колорит окружающего мира, нашла виртуозного мастера и воплотила свой замысел. Готовое изделие смело можно было назвать шедевром – настолько совершенным оно было. Казалось, что бабочка присела на девичье платьице только на мгновение, но одно неверное движение – и она взовьётся ввысь. Странно, но клинок рядом с бабочкой не портил впечатления, а выглядел очень органично. Это, по-видимому, объяснялось тем, что кинжалы предназначались девушкам, а их ножны и рукоятки были выполнены в виде диковинного растительного орнамента. С годами менялись наряды, но пряжки к их пояскам оставались неизменными и кочевали от одного облака из кружев и рюшек к другому.

 Казалось, ничто не в состоянии омрачить это царство любви и взаимопонимания, но всё рухнуло в один миг. От тропической лихорадки скончались леди Джулиана и малышка Свитнесс. Делайт срочно вывезли в Англию, дабы избежать повторения трагедии, а сэр Френсис остался горевать в одиночестве, будучи не в силах оставить дорогие могилы. Имение так и не стало процветающим, но некоторые средства для поддержания Биг-Ривер оно давало. Раз в четыре года виконт навещал дочь, стареющую сестру и своё майоратное владение. Он привозил с собой чай, кофе, пряности и благовония, засушенные цветы и травы, тончайшие шелковые ткани, отрезы парчи и тафты, а в свой последний приезд отец доставил удивительного арабского скакуна чистых кровей и кобылку ему под стать. Сэр Френсис назвал их Персеем и Андромедой.

 И вот ушёл из жизни этот самый дорогой для Делы человек, найдя свой последний приют в бездне океана. Сердце девушки сжималось от боли утраты, и лондонские неприятности отошли на второй план. Не в силах управлять телом, она пыталась сконцентрироваться на думах об отце и оплакать его в душе и сердце.

 Память вновь и вновь возвращала её в последний день пребывания отца дома. Тогда у них был долгий и тяжёлый разговор. Сразу после ужина виконт пригласил дочь в кабинет.

 – Дела, – произнес он, усаживая её в кресло, – время детских игр прошло. Ты получила достаточное образование, стала прекрасной молодой девушкой, и пора подумать о твоём будущем. После моего отъезда ты поедешь в Лондон к тётушке Элеонор и будешь представлена свету. Я написал ей о своём решении, и она ответила согласием. Ты должна быть благодарна тёте за то, что она берёт на себя заботу о твоём гардеробе и ответственность в выборе достойной партии. Конечно, принуждать тебя она не будет, но приложит все силы, чтобы помочь тебе выбрать порядочного, состоятельного человека. Я дал ей все полномочия в этом вопросе.

 Дела опешила:

 – Но, папа, мне рано думать о замужестве. Я не готова. И вообще, я этого совершенно не желаю. Я люблю Биг-Ривер и не хочу никуда выезжать.

 – Я, я, я… – прервал её отец. – А я не намерен слушать твои возражения. Достаточно ты проказничала с Биллом и Эндрю, предпочитая мальчишечьи забавы. Ты – девушка, и пришло время вспомнить об этом. – Он не повышал голоса, но твёрдость его интонаций не терпела возражений. – При забитых лучшими индийскими тканями сундуках ты, аристократка в пятом колене, предпочитаешь носить бриджи и не вылезаешь с конюшни. Получив такое достойное образование, ты забыла о хороших манерах, общаясь главным образом с конюхами и управляющим. Ты только посмотри на себя! Характер неуправляемый, причёска – буйная грива, любимый наряд – застиранные штаны и рубашка. Да ты бунтарка! В тебе нет ничего от леди! Ты едешь в Лондон, и точка. Разговор окончен.

 – Папочка, миленький, – Дела понимала, что надо держать себя в узде, дабы не рассердить отца больше, – за эти годы ты отвык от Биг-Ривер. Твой дом там, где остались навечно мама и Свитнесс. Но я не могу без этой рощицы, без этих древних вязов, без Темзы, до которой рукой подать. Это мой дом, и я не хочу с ним расставаться. Я не городской житель, мне претит лондонская суета. Я бы с радостью занималась делами имения в тишине и уединении, а когда придёт время…

 – Довольно, дочь. Я своих решений не меняю. Что касается Биг-Ривер – это твоё приданое. После замужества делай с ним то, что хочешь. Ты ведь помнишь из истории нашего рода, что когда твоему предку, сэру Кристоферу Вингзу, был дарован титул виконта, то за особые заслуги перед короной высочайшей милостью ему было позволено наследовать его по женской линии. Как это ни прискорбно, но в нашем роду редко рождаются мужчины. Я уже оформил все документы, так что собирайся в столицу.

 Сэр Френсис понимал, что чересчур жесток с дочерью, но выбора не было. В конце концов, это делалось ради её же блага.

 Проводив в дальний путь отца, загрузив карету рулонами дорогих индийских тканей, подарками для тётушки Элеонор и кузины, Дела в сопровождении леди Юджинии, Мари и Била отправилась в Лондон. Водоворот столичной жизни закружил девушку. Подготовка к сезону включала бесконечные примерки у портнихи, посещение модных магазинов, шляпных дел мастериц, перчаточников, сапожников, а также уроки танцев, этикета, музицирования и вокала. Не имея ни минуты свободного времени, Делайт, тем не менее, вошла во вкус городской жизни. Ей стала импонировать суета города, и она вспоминала размеренное течение бытия в имении без сожаления. Тем более что отношения с кузиной Августой сложились легко и непринуждённо. Будучи не очень умной, но доброй и без претензий, Агги во всём полагалась на вкус, жизненный опыт и авторитет Делы. Правда, это не очень нравилось тётушке, которая понимала, насколько сильно проигрывает её дочь рядом с племянницей, но не сдержать обещаний, данных брату, она не могла, боясь уронить себя в глазах света. Леди Элеонор подсуетилась, и приглашения на самые важные для каждой дебютантки балы были получены. Голова Делы кружилась в ожидании чуда и больших перемен в судьбе. Если бы только она могла знать, что ждёт её в будущем, она никогда не была бы столь легкомысленной и безрассудной.

 Как-то вечером, ожидая портниху с новыми платьями, Дела прогуливалась по аллее старых вязов, ведущей к особняку тётушки, когда увидела Билла и Мари, направляющихся к мраморной беседке в конце ухоженного сада. Билл обнимал свою возлюбленную за плечи и что-то нашептывал ей. Делайт решила проследить за ними и узнать, как поведёт себя эта парочка, оставшись наедине. Подойти незаметно к беседке со стороны сада было невозможно, и она выскочила на улицу в надежде обойти сад по периметру и, оставаясь незамеченной, подойти к месту уединения влюблённых. Дела была так увлечена своим преследованием, что не обратила внимания на карету, которая медленно катилась за ней. Не успев сделать и нескольких шагов, она была подхвачена сильной рукой и посажена в карету. Страх сковал все её члены и свёл судорогой горло. Не успев даже пискнуть, она оказалась в чужой карете один на один с мерзким типом, пожирающим её глазами.

 – Ну-ну, малышка, успокойся. Я добрый дядя, – тихо произнёс он, гаденько улыбаясь. – Сколько ты стоишь? Мой кузен в состоянии заплатить любые деньги. Ему нужна как раз такая куколка для утешения на сегодняшний вечер.

 Оцепенение стало отпускать, и Делу захлестнула волна ярости:

 – Как вы смеете хватать меня прямо на улице и говорить такие гнусности? Я – леди!

Каркающий смех прервал её гневную речь.

 – Леди? Тогда я – Наполеон Бонапарт. Даже если это и так, в чём я очень сильно сомневаюсь, то каждая леди тоже имеет свою цену. Тебе стоит только назвать её, милашка.

– Я вам не милашка, и не смейте мне тыкать, – голос Делайт сорвался на крик.

– Если ты, милашка, сейчас же не замолкнешь, я заткну кляпом твой красивый ротик, – прошипел ненавистный попутчик и достал из кармана пистолет. – Сделаешь, как я сказал, а то кляп может оказаться свинцовым, – захихикал он, довольный своей шуткой.

На девушку это произвело впечатление. Она замолкла, в ужасе глядя на дуло пистолета. Дальнейший путь проехали молча. Дела собралась с мыслями. Почувствовав под верхней накидкой холодную сталь клинка, подаренного ей в детстве, она несколько успокоилась и, воздав мольбу Богу, решила положиться на него. Необходимо было трезво оценить сложившуюся ситуацию и разработать план действий.


 IV

Между тем карета остановилась у черного хода старинного особняка. Незнакомец провёл испуганную Делу в богато обставленную спальню и оставил одну, замкнув дверь на ключ. Ещё долго стоял в ушах юной пленницы наглый и самодовольный смех похитителя. Нервы девушки сдали, ноги подкосились, и она медленно сползла по стене. Сколько времени она просидела так, сжавшись в комочек, не известно.

 Звёзды уже мерцали на безлунном небе, когда она пришла в себя. Тысячи вопросов терзали её. Кто он, этот мерзкий тип? О каком кузене он говорил и зачем она ему нужна? Что это за дом и в какой части Лондона он находится? Не найдя ответа ни на один из них, Делайт решила действовать. Первым делом она обследовала спальню и примыкающую к ней ванную комнату. Все двери заперты, окна не поддались её усилиям открыть их. Под окнами бегали огромные волкодавы. Шпильки также не помогли справиться с дверными замками. В стенном шкафу было множество пистолетов различных модификаций, но ни одного патрона.

 «Я не сдамся! Господи, помоги мне», – подумала Дела и судорожно начала выворачивать все ящички в шкафах и комодах в поисках патронов. Увы, безрезультатно. В бешенстве она стала кромсать дамасским клинком все, что попадалось ей под руку. Спустя час комнату нельзя было узнать. Изрезанными лохмотьями уныло свисали некогда красивые бархатные шторы. Вышитый золотом балдахин над кроватью теперь не подошел бы и для собачьей подстилки. Перины и подушки выпустили свой пух, белым снегом осевший на исцарапанной и изрезанной мебели. Чудесное льняное постельное белье с вышитой витиеватыми завитушками монограммой АК годилось теперь только на бинты. Творения лучших столичных портных: бесчисленные фраки, сюртуки, жилетки, рубашки и брюки – нельзя уже было передать и нищему. Хрусталь старинной люстры и всех светильников мерцающими льдинками устилал пол. Изящные фарфоровые статуэтки превратились в груду черепков. Даже кочерга, помогавшая творить все это, была согнута в каминной решетке.

 Выпустив пар, Дела собрала возле себя тяжелые бронзовые и серебряные вещицы и подсвечники, чтобы метать их в того, кто к ней приблизится, и стала ждать. Минуты складывались в часы. Солнце уже позолотило макушки деревьев и крыш домов, но таинственный хозяин так и не появился. Почувствовав голод, Делайт подкрепилась фруктами, печеньем и бисквитами, запив все глотком хереса. Слава Богу, этого добра здесь было достаточно.

 Напрасно девушка настороженно прислушивалась. Тишина была полной. Казалось, дом вымер.

 – Наверное, хозяин не держит слуг в этом вертепе, – подумала она, устраиваясь поудобнее в огромном кресле. Сон сморил её.

 В тупом ожидании закончился этот день, а потом ночь и еще один день. Спустились сумерки, когда Дела услышала повизгивание собак. Выглянув в окно, она едва сумела различить в темноте силуэт мужчины, ласкающего собак, и поняла, что решающий момент настал. Делайт с силой сжала рукоятку клинка и приготовилась к бою. Она решила встретить хозяина у двери и попытаться бежать, используя фактор неожиданности. Ключ повернулся, и дверь распахнулась. Делайт, собрав все силы, ринулась к незнакомцу, стараясь оттолкнуть его, но это было равносильно стремлению сдвинуть скалу. Мужчина был огромен, силен как бык и с быстрой реакцией. Его руки сжали Делу железным кольцом, и ей стало трудно дышать.

 – Так вот о каком сюрпризе говорил мне кузен. Признаться, не ожидал встретить такую очаровашку. Как раз то, что надо, – произнес незнакомец и впился хищным поцелуем ей в губы.

 Девушка не могла бороться с его мертвой хваткой и решила подождать, когда он расслабится. Поцелуй между тем стал мягче, и руки гиганта разжались, продолжая поглаживать девичью спину. «Дальше медлить нельзя», – мелькнула мысль, и в тот же миг Дела со всей силы всадила клинок в бедро этого растленного типа и пустилась бежать.

 Звериный рык потряс стены:

 – Ах ты, сучка!

 Дальнейшие проклятия она уже не слышала, так как была за пределами этого ненавистного дома.

 Александр Кардейл, а это был он, рывком вырвал нож из раны и направился было в ванную комнату за аптечкой, но, сделав шаг, замер. Если раньше Алекс только слышал выражение «быть в шоке», то сейчас на себе испытал, что это такое.

 – О Боже! – только и смог прошептать он.

 Баронет очень гордился своим домом, который достался ему в наследство. Старинный особняк уже более ста лет принадлежал Кардейлам. Это было истинно родовое гнездо. Небольшое имение, дающее стабильный доход, и титул достались ему от отца, погибшего вместе с женой от руки грабителя. Александр очень дорожил и этим городским домом, и имением. Он оставил их в первозданном виде в память о дорогих ему людях и содержал в безупречном порядке. Картина, открывшаяся глазам, заставила забыть о кровоточащей ране. Сердце молодого наследника сжалось от боли. Со стороны могло показаться, что он находится в прострации. Нескоро он пришел в себя и смог заняться раной. Промыв глубокий порез и присыпав его порошком базилика, Алекс умело наложил тугую повязку и занялся осмотром спальни. Но осматривать, увы, было нечего. Не сохранилось ни одной целой вещи, за исключением серебряных подсвечников.

 – Из-под земли достану эту шлюху. Она и кузен заплатят за все.

 Легок на помине, в дверях показался кузен Алекса Фредерик и замер на пороге в немом вопросе.

 – ???

 Выдернув из каминной решетки согнутую кочергу, Александр ткнул ею в грудь двоюродного братца.

 – Я убью тебя. Ты знаешь, как мне дорого все в этом доме, – прохрипел он, схватив Фреда за лацканы фрака.

 – ???

 – Ах, не понимаешь? Это твоя шлюшка постаралась. Воистину сюрприз ждал меня дома.

 – Но, Алекс, когда я запер ее в спальне, она была смирнее овечки. Что ты с ней сделал?

 – Да я ее даже рассмотреть не успел, как она проткнула меня этим ножом и была такова, только ее и видели, – он взял в руки клинок. – А откуда у шлюхи может быть вещь такой редкостной красоты? Никогда не встречал ничего подобного. Явно авторская работа... Да... Украла, наверное. Немедленно привези ее сюда, я сверну ее белую шейку.

Глазки Фреда забегали, ладони вспотели.

 – Что заюлил? Немедленно отправляйся за ней!

– Кузен, успокойся, зачем она тебе нужна? Какой с нее прок?

– Заткнись, Фред, и делай, как я тебе сказал!

– Пойми, Алекс, я не могу при всем моем желании. Третьего дня на балу у леди Кэролайн Эмилия публично унизила тебя, высмеяв твой титул. Ты был зол, много пил и сказал, что все худые блондинки – сучки. Пора переходить на пухленьких брюнеток. Весь следующий день я провел в поисках подходящей и вечером привез ее тебе.

– Ты хочешь сказать, что девушка провела взаперти более двух суток?

– Да… Но я ведь не думал, что ты две ночи проведешь вне дома.

– Думать надо было. Как ее зовут?

– Не знаю…

– Где она живет?

– Не знаю…

– Сукин сын! Так, значит, ты на улице подхватил первую попавшуюся девку? Ты… приволок в мой дом… уличную шлюху?

– Она вообще не проститутка. Она просто девушка с улицы…

– Если же это порядочная девушка, что скажет ее семья?

– Но…

– Короче, сам натворил, сам и распутывай. Убытки возмещать тебе. Я уезжаю во Францию месяца на два. К моему приезду все должно быть как прежде.

– Но, Алекс…

– Убирайся с моих глаз, пока я не проткнул тебя этой кочергой.

Когда стихли шаги Фреда, Александр расположился на диване в кабинете со стаканом хереса, пытаясь осмыслить все, что произошло. Да, на балу у леди Кэролайн имел место неприятный случай. Алекс давно ухаживал за Эмилией, дочерью графа Орстрита. Она прекрасно подходила ему в постели, они великолепно смотрелись вместе – изящная блондинка и мужественный брюнет. Эми была капризна, избалованна, но при этом отходчива и нежна. Зная о своей небезопасной и довольно длительной поездке, Алекс решился сделать ей предложение, но Эмилия лишь посмеялась над его незавидным титулом и решительно отказала. Это произошло в укромном уголке парка, вовсе не публично, и особо не ранило Александра. Конечно, он рассердился, но в то же время почувствовал облегчение. Эмили будила все его мужские инстинкты, но он не любил ее, да и она его, как оказалось, тоже. Не дожидаясь окончания бала, Алекс отправился в свой клуб, где встретил кузена, и они порядочно нагрузились шотландским виски. Кипя от злости на Эмили и под влиянием выпитого, Александр рассказал Фреду о событиях минувшего вечера.

– Осел, дубина стоеросовая, – ругал себя Алекс, – нашел кому исповедоваться.

Он с детства не любил Фредерика, особенно терпеть не мог стремление Фреда всем угодить. Про себя он называл кузена лакеем.

Вступив в наследство, Фредерик не смог им распорядиться и быстро спустил все за зеленым сукном. Нетронутой осталась лишь небольшая рента, на которую он, в общем-то, и жил, теша себя мечтой о богатой жене и не брезгуя занимать деньги, которые никогда не возвращал, у Александра.

Алекс был полной его противоположностью. Рачительный хозяин, он укрепил свое небольшое имение, и оно стало приносить стабильный доход. Кроме того, Кардейл отличался острым умом и непревзойденным умением выстраивать логические цепочки, сильной волей и редкостным обаянием. Говорили, что он может обаять даже соляной столб. Благодаря этим качествам ему неоднократно давались важные поручения при дипломатическом корпусе, где он состоял на негласной службе. Но об этом знал только узкий круг посвященных. Для остальных же Алекс был задирой и авантюристом, любителем и любимцем женщин, молодым человеком с небольшим, но твердым положением, то есть парнем, каких много.

Ноющая рана в бедре вернула Алекса к мыслям о девушке. Он и рассмотреть ее толком не успел. Запомнились только огромные темно-синие глаза, глубокие, как бездна, нежный, дурманящий, какой-то экзотический, еле уловимый аромат ее тела да сладостный вкус поцелуя. Какие у нее волосы? Из-под старомодной шляпки не выскользнуло ни прядки. Фигура? Уж это он и вовсе не успел разглядеть. Руки помнили только излишнюю мягкость и пухлость. Девица была явно не изящных размеров и очень сильно напугана. Да, она совсем не похожа на шлюху. Надо попытаться после возвращения найти ее, извиниться и оплатить моральный ущерб.

 V

Выскочив на темную улицу, Дела так и не смогла сориентироваться, куда ей идти. Слишком позднее время, чтобы отважиться подойти к запоздалым прохожим или поймать наемный экипаж. Украдкой, боясь быть замеченной, она направилась в глубь парка, нашла скамейку, скрытую от постороннего взгляда, и устроилась на ней в ожидании первых солнечных лучей. Каждый шорох и уханье ночных птиц заставляли ее вздрагивать. Ветра не было, но ночная сырость пробирала до костей. Одетая в одно лишь шерстяное платье Делайт уже через час отстукивала зубами морзянку. Чтобы согреться, она обхватила себя руками и притопывала кожаными туфельками. Выпавшая к утру роса быстро промочила ей ноги. Время тянулось мучительно медленно. Девушка пыталась считать звезды, опознавать созвездия, но мысль работала в другом направлении. Что скажут тетя и кузина? Сумеет ли она все толком объяснить? И самое главное – что будет с ее репутацией? Такими горестными размышлениями встретила она утро. Звуки просыпающегося города развеяли страхи и сомнения, и девушка рванулась к наемному экипажу.

В доме леди Элеонор Делу встретили сдержанным молчанием. Поджав губы, миссис Элеонор Кренстон выслушивала рыдающую племянницу. Сквозь пелену слез, девушка вглядывалась в пылающее гневом лицо тетушки. Немигающие рыбьи глазки смотрели на Делу как удав на кролика. Щеки, шея и двойной подбородок дамы были покрыты нервными пятнами, толстые пальцы – сжаты в кулаки. Вдруг пухлая рука, унизанная кольцами и браслетами, распрямилась резко, как спираль, и звук пощечины прервал рыдания Делы.

– Шлюха, – злобно прошипела пожилая дама, – ты сама спровоцировала такое отношение к себе. Ты опорочила фамилию отца, черной неблагодарностью отплатила за наше гостеприимство, перечеркнула безупречную репутацию своей кузины. Ты загубила Августине ее первый сезон. Из-за тебя моей девочке отказано во всех приглашениях.

Огромная грудь тетушки заколыхалась, как морской прилив, и шипение переросло в визг:

– Вон из моего дома! Слышать больше о тебе не желаю! Ты для нас умерла.

Отречение от нуждающейся в поддержке племянницы, брошенное с такой легкостью, подкосило леди Юджинию.

 – Сестра, как ты можешь быть такой бессердечной? Что скажет наш брат? Мало того что не уберегли малышку, так еще и растоптать готовы. Кто, кроме нас, ей поможет? – леди Шеридан пыталась говорить успокаивающим тоном, но голос ее дрожал.

– Зато ты у нас, сестрица, очень сердобольная. Твое воспитание – тебе и расхлебывать. А это вам на дорожку, чтобы не скучно было, – проскрежетала в ответ Элеонор и злобно швырнула пачку газет Деле в лицо. Белые листы веером упали ей под ноги. Негнущимися пальцами Дела собрала рассыпавшиеся газеты и в ужасе замерла. Заголовки кричали об исчезновении мисс Делайт Вингз, о падении нравов и легкомыслии современных девиц. Когда оцепенение прошло, Дела велела подать карету, и спустя час они уже следовали в Биг-Ривер.

Билл бережно усадил безучастную девушку в кресло-качалку на восточном балконе.

– Дела, посмотри, какое утро! Осень вступает в свои права. Помнишь, в детстве ты любила складывать букеты из желтых и красных листьев? А сейчас… Да очнись же ты! – в голосе Билла чувствовалось раздражение. – Если ты будешь отрешенно молчать, как мы разыщем того красавчика? Черт возьми, Дела, а как же месть? Разве месть не дает силы жить? Я поклялся, что свершу правосудие, – и тише добавил: – Помоги мне, девочка.

Слово «месть» проникло в померкшее сознание Делайт и стало тем мостиком, который вывел ее к свету. Она вздрогнула, и застывший взгляд ожил.

– Ну наконец-то, – облегченно вздохнул Билл.

– Месть? Да, месть… Конечно, месть.

– Дела, девочка, посмотри на меня. Узнаешь?

Дела кивнула.

 – Билл, я в норме. Ты прав, мы должны отомстить. Не только ему, но и всему светскому обществу, которое растоптало меня в погоне за сенсацией. Они считают меня падшей. Я им тоже наступлю на больную мозоль. А где все?

 – Крошка, как я рад. Мари, леди Юджиния, – крикнул он, – Дела пришла в себя. Она зовет вас.

 Со слезами радости на глазах тетушка прижала к сердцу свою дорогую малышку и крепко поцеловала ее. Она мечтала сделать это в течение тяжелых последних недель. Дела опешила. Никогда еще тетушка не позволяла себе ничего подобного. Поцелуи благодарности легли на исполненное нежностью и добротой лицо, покрытое мелкими морщинками.

 – Тетя, милая, прости, что доставила тебе столько хлопот, – рыдающая Дела прижалась крепче к старой женщине.

 – Ну-ну, детка, успокойся, все позади… Я люблю тебя.

 Разомкнув объятия, Дела окинула взглядом всех присутствующих.

 – Простите меня. Я страшная эгоистка, но теперь, – она добавила решительно, – все будет иначе. Слез моих больше никто не увидит. Хватит плакать. Пора действовать. Ты, Билл, поедешь в Лондон и узнаешь имя моего обидчика. Сам никаких мер не принимай. Постарайся вернуться завтра вечером. Устроим большой совет и решим, что делать. Адрес я запомнила. Мари, приготовь мне ванну, пожалуйста. А вас, милая тетушка, попрошу распорядиться об обеде. Я ужасно голодна.

 Часом позже, наслаждаясь горячей ванной и вдыхая аромат индийских трав, запаренных по рецепту покойной матушки, Дела строила план возмездия. Она разобьет репутацию своего похитителя, не оставив от нее камня на камне в глазах света. Ее образ жизни отныне будет вызовом этому обществу. Нужно навести справки. Нет, лучше нанять человека, который соберет полные сведения об этом мерзавце, а потом, исходя из известного, спланировать свои действия.

 Дела вышла из ванны и остановилась перед зеркалом. Четыре долгие недели она не видела своего отражения и не узнала себя. Из зеркала на нее смотрела не пухленькая девушка-ребенок, а стройная красивая женщина. Взгляд ее стал пронзительным, фигура – изящно отточенной.

 – Неужели это я? – Дела провела рукой по талии. Она была такой тонкой, что девушка сравнила себя с песочными часами. Ей понравилось и сравнение, и то, что она увидела в зеркале. Делайт принялась втирать в кожу крем, который ей изготовила тетушка. Леди Юджиния придерживалась советов, данных в свое время матерью Делы, по уходу за кожей и волосами. Женщина любила возиться с травами и экспериментировать со старинными рецептами кремов, масел, лосьонов и всякого рода целебных напитков из индийских растений, приучая к ним племянницу. Крем, который сейчас втирала Дела, делал кожу мягкой и эластичной, снимал боль и усталость, а также заставлял кровь быстрее устремляться по сосудам. Закончив эту нехитрую процедуру, девушка почувствовала прилив сил и жажду деятельности. Она облачилась в мягкий халат и присела за свой письменный стол. На глаза попалось «Руководство для истинных леди», которым так любила пользоваться тетушка. Раскрыв наугад книгу, Делайт прочитала о необходимости корсетов и важности поддержания бледности кожи, о подобающих манерах и тонкостях поведения молодых леди в тех или иных ситуациях.

 – Все сделаю наперекор, – решила она, – никаких корсетов, хороший загар, прочь манерность, буду сама собой.

Ей всегда были чужды жеманность, позирование и другие атрибуты поведения благородных девиц. С детства она общалась только с Биллом и Эндрю, сыном соседнего сквайра. Мальчишечьи игры, забавы и развлечения скрашивали ее одинокое детство. Отзанимавшись полдня с гувернанткой, Дела обучала всему, что знает сама, Билла, а он в ответ учил ее метко стрелять по банкам, метать ножи, залихватски скакать на лошади. В этом ей не было равных. Но верховодил всегда Эндрю, смышленый парнишка с широкой душой. Сын нетитулованного, но очень богатого землевладельца, он, никогда ни в чем не знавший отказа, был чрезвычайно прост в общении и щедр на любовь ко всему человечеству. Лучшие учителя занимались его образованием, прекрасная библиотека была в его распоряжении. Эндрю зачитывался книгами о путешествиях, пиратах и благородных разбойниках и всегда старался подражать своим кумирам. Вечерами он взахлеб рассказывал о романтиках и авантюристах, искателях приключений и рыцарях. Билл и Делайт слушали своего обожаемого предводителя с открытыми ртами. В груди Эндрю билось благородное сердце. В неполные двадцать лет он был умен и развит не по годам. Дела была уверена в друге. Его помощь и советы всегда были незаменимы. Уж он точно подскажет, что делать. Дела незамедлительно написала Эндрю приглашение явиться на большой совет. Еще будучи подростками, они решали все важные вопросы сообща и называли это собрание большим советом. Вот и теперь они вместе найдут решение проблемы и выйдут победителями.

 VI

В этот раз на большой совет были приглашены леди Юджиния и Мари, которая в последнее время стала скорее подругой, чем просто горничной. С нетерпением ждали возвращения Билла. Все очень нервничали, лишь Эндрю был невозмутим и спокоен. С высоты пережитого Дела по-новому взглянула на товарища детских игр. Когда он успел превратиться в невозмутимого молодого человека, умеющего управлять своими чувствами? Он глубоко сопереживал подруге, но это было деятельное сочувствие. В его голове роились десятки планов выхода из создавшегося положения.

Эндрю Джордана угнетала мысль, что он может только подсказать идею, а воплощать ее придется Деле и Биллу, так как его самого отправляли заканчивать образование в Кембриджском университете. Как он сможет оставить друзей в такой сложный момент? Напряженно работающая мысль сделала его лицо сосредоточенно-отрешенным.

Делайт невольно залюбовалась им. Каким ладным парнем стал Эндрю! Высокий, стройный, с развитой мускулатурой и утонченно-аристократичным лицом, с приятными манерами и вежливым поведением, он будет пользоваться сумасшедшим успехом у женщин, как только покинет уединенное поместье и вернется в Кембридж. Каштановые, чуть длинноватые волосы крупными кольцами обрамляли умное, волевое лицо. Твердый подбородок и высокие скулы подчеркивали его мужественность, но карие глаза, глядящие на Делу с нежностью и тоской, выдавали неисправимого романтика.

– Что-то Билл задерживается, – вздохнула леди Юджиния. – Давно уж пора ему появиться.

Мисс Стоун подала чай с миндальным печеньем в серебряной вазочке изящной индийской работы. В тягостном молчании тетушка стала разливать ароматный напиток в такие же серебряные пиалы. Цокот копыт заставил всех встрепенуться, и минуту спустя покрытый пылью Билл влетел в комнату и шумно опустился на резной стул.

– Ну что, узнал? – хором вскричали Дела и Эндрю.

Не успел Билл открыть рот, как леди Юджиния скомандовала:

 – Билл, мигом марш мыть руки и переоденься. После… Все новости после…

Не говоря ни слова, взъерошенный путешественник отправился исполнять приказание и спустя двадцать минут вернулся на свое место.

– ??? – немой вопрос читался в каждом взгляде.

– Я узнал имя этого типа. Александр Кардейл, баронет.

– Нет, этого не может быть, – Эндрю нервно вскочил со стула. – Я знаю этого человека. Он неоднократно бывал у нас в имении. Это лучший друг моего брата Митча. Дела, как выглядел твой обидчик? – обратился он к девушке.

– Я его толком не рассмотрела. Огромен… Темно-русые волосы… Глаза светлые… Вот все, что я помню.

– Да, это он, – пробормотал Эндрю в недоумении. – Но это не может быть он! Митч всегда с восхищением рассказывал о своем друге, отзывался о нем как о самом благородном и порядочном молодом человеке. А мой брат никогда не ошибается в людях. Они вместе работают, и сейчас им поручено какое-то важное дело во Франции. Три недели назад они уехали.

– Надолго?

– Месяца на два. Но точно не известно.

– Значит, у нас есть время подготовиться. – Дела была полна решимости. – Благородный он человек в глазах света или нет – мне все равно. Моя месть не может долго ждать. Год. Этот срок я установила себе для реализации своих планов.

Билл вопросительно взглянул на девушку:

– Ты уже знаешь, что будешь делать?

– Да, я растопчу его репутацию, как он это сделал с моей, я сделаю его изгоем, как он меня.

– Но как? – наконец-то подала голос Мари, молчавшая до сих пор.

– Я влюблю его в себя и посмеюсь над ним публично, я обнажу его истинное лицо, – нервная дрожь пронзила ее. – Ни перед чем не остановлюсь.

– О нет! Боже! Нет! – Леди Юджиния задохнулась от страха и обреченности. – Девочка моя, подумай о себе…

– Я категорически против! – сказал Билл. – Лучше я убью его.

– И тебя повесят, кретин, – добавила осмелевшая Мари.

– Я вызову его на дуэль, – перебил спорщиков Эндрю. – Он хоть и известный дуэлянт, но и я чего-то стою.

– Замолчите все, – вскипела Дела. – Это мое личное дело, и я сделаю все сама. Но мне нужна ваша помощь. Вы двое, – она обратилась к Биллу и Эндрю, – поможете завлечь его в ловушку. А к тебе, Мари, у меня особое поручение. Я должна буду сразить его наповал, для этого мне необходимо соответственно выглядеть и нужны подобающие наряды. Вот этими сногсшибательными нарядами ты и займешься. Я отправлю тебя на учебу к модистке, ты должна стать лучшей из лучших.

– Я ни за что не соглашусь, – воскликнул Билл, – я управляющий, и кому, как не мне, знать, что у нас сейчас нет ни пенса, чтобы платить за обучение.

– Что-нибудь продадим, – не успокаивалась Делайт, – или возьмем ссуду в банке.

– Тогда ты, может быть, знаешь, подо что мы сможем взять взаймы? Отвечай, – рассвирепел Билл. – Управляющий с индийской плантации молчит, а ведь именно деньги оттуда поддерживали Биг-Ривер.

– Можно продать украшения, доставшиеся мне от мамы, – пролепетала Дела. Она как-то совсем упустила финансовую сторону задуманного ею предприятия.

– Ни за что! – от негодования руки тетушки тряслись, голос дрожал. – Это последнее, что у нас есть. Дела, детка, образумься.

– Образумиться? Тетя, о чем ты говоришь? Моя жизнь погублена раз и навсегда. Кто теперь на мне женится? Благородный, порядочный человек, – произнесла она с сарказмом, – лишил меня простого женского счастья, мужа, детей, всего. Да я спущу все до последнего пенни, чтобы отплатить ему.

– Дела, я женюсь на тебе, – Эндрю был серьезен как никогда, – женюсь обязательно. Подожди только, когда я закончу университет.

– Мой дорогой друг, – нежно улыбнулась девушка, – я тебя искренне люблю. Люблю как брата. Ты, знаю точно, любишь меня как дорогую младшую сестричку. Мы чудесно проводили время вместе. Но эту жертву я принять не могу. Это как кровосмешение. Я ценю, очень ценю твое предложение. Ты и Билл всегда были моей опорой. Благодарю тебя, но я сделаю все так, как задумала.

 Она медленно подошла к Эндрю, обняла его, поцеловала и прижалась щекой к его груди. Все замолчали, глядя на эту трогательную сцену.

Наконец Эндрю отстранил Делу.

.– Тогда сядь и выслушай меня. Я долго думал о том, что следует предпринять, и решил, что в этом деле главное – не твоя месть. Здесь ты вольна делать то, что считаешь нужным, и мы поможем тебе справиться с этой задачей и при этом не наделать глупостей. Гораздо важнее – поддержать Биг-Ривер. Всем известно, что поместье убыточно. Необходимо вывести его вперед. Я рассчитал, что самый верный путь к этому – коневодство. Это престижно, выгодно и не требует больших человеческих ресурсов. У вас есть великолепная пара – скакун и кобылка. Потомство их будет нарасхват. Кроме того, можно будет отдавать этого красавца покрывать кобыл за определенную плату. Простите, подобные разговоры не для женских ушей, но другого выхода я не вижу. Необходимо переоборудовать конюшню, построить удобные ясли для жеребят и новые стойла для кобыл, подкупить племенных лошадок, а также нанять опытного жокея. Вот для этого дела не жалко потратить фамильные драгоценности. Недостающую сумму я доплачу.

При этих словах Дела почувствовала сильный прилив жизненной энергии. Глаза ее загорелись азартом. Наконец-то у нее появится цель, требующая полной отдачи всех сил и знаний. Она сможет реализовать себя, показать, на что способна. Да, слава ее конюшен будет греметь по всей Англии, и тогда она наберется сил и раздавит этого «порядочного молодого человека»!

– Эндрю, я восхищаюсь тобой. Ты такой умный! – воскликнула Дела. – Я просто загорелась этой идеей, но что мы знаем о коневодстве?

– Конечно, основная работа ляжет на плечи Билла, но жокей может приступить к своим обязанностям немедленно. Честно говоря, это отец подкинул мне такую идею. У него на примете есть подходящий человек.

При этих словах Делайт захлопала в ладоши, как ребенок.

– Мы сделаем, сделаем это! Я чувствую, что могу свернуть горы!

– Дела, не перебивай меня, – Эндрю усадил девушку в кресло и продолжил ровным голосом: – Мы с отцом уже составили смету, есть план реконструкции конюшен. Не удивляйтесь, я прорабатывал этот вопрос со дня смерти твоего отца, Дела, и хочу закончить до своего отъезда в университет. А что касается обучения Мари, так нет ничего проще! Кристина позаботится об этом. – Кристина, старшая сестра Эндрю, пять лет назад вышла замуж за француза и с тех пор проживала в Париже. – Она определит Мари к своей модистке и возьмет на себя финансовую сторону.

– Прекрасно, – прервала его Дела, – правда, есть одно «но» – это твой финансовый вклад. Я настаиваю, чтобы ты стал совладельцем конезавода. Деньги в долг я не возьму.

– Договорились, – сказал как отрезал Эндрю, – а теперь приступим к обсуждению подробностей.

 VII

Дождливая осень, зима с пронизывающими ветрами, благоухающая весна были уже позади, когда строительные работы подошли к концу. Мистер Крег, новый жокей, пригнал четверку чудных лошадок чистых кровей. Кобылки были куплены у берберского племени и сейчас позванивали сбруей на выгоне. Невозможно было не залюбоваться их статью, окрасом и коротко стриженными гривами. Смолянисто-черная, серая в яблоках, пегая и абсолютно белая лошадки были хороши каждая по-своему и смогли бы удовлетворить самый изысканный вкус. Если жеребята унаследуют их масть, от покупателей отбоя не будет. Билл и Дела целыми днями пропадали на конюшне. Азарт, с которым они взялись за дело, не иссякал. Масса литературы по данному вопросу была изучена. Эндрю тоже не терял времени даром. Находясь в Кембридже, он посетил всех известных в тех краях конезаводчиков. В каждом его письме подробно рассказывалось обо всех новшествах и давались дельные советы. Друзья свято верили в успех своего предприятия и готовы были совершить невозможное с одной целью – выйти победителями. А счастливым талисманом и любимцем троицы стал первый жеребенок, появившийся от Персея и Андромеды. Славный малыш шоколадного цвета со звездочкой во лбу обещал быть статным красавцем. Делайт души в нем не чаяла. Мистер Крег, боясь, чтобы она не испортила коника лаской, воспитывал его со всей строгостью и требовательностью. В неполные семь месяцев Воронок был чрезвычайно умен и легко поддавался дрессировке. Дела мечтала сделать из него непобедимого скакуна, такого, как его отец. Персей уже одержал победу на ежегодных скачках и выиграл большой денежный приз, который оказался очень кстати молодым заводчикам. Этот выигрыш создал прекрасную рекламу скакуну, и от желающих покрыть им своих кобыл не было отбоя. Плата за услуги была немалая, и это помогало поддерживать конюшни в прекрасном состоянии и откладывать некоторую сумму на развитие дела. Мари часто присылала письма с просьбой вернуть ее домой, но Делайт была непоколебима. Она дала девушке год на освоение профессии и не меняла своего решения. Молодая хозяйка сильно изменилась за это время. Уверенность в себе, сила духа и железная воля, невесть откуда взявшиеся в ее характере, преобразили Делу внешне. Пристальный, вдумчивый взгляд темно-синих глаз вместо рассеянно-наивного и решительное выражение лица делали ее неузнаваемой. Девушка отринула все светские условности. Она загорала нагишом на закрытом от постороннего взгляда балконе, и кожа ее приняла нежный оливковый оттенок. Шикарные темные волосы с красноватым отливом, волнами спадающие ниже талии, не знали замысловатых укладок и причесок. Дела не носила корсет, да он ей и не был нужен. Такой тонкой талии при приятных округлых формах не имела ни одна светская львица. Каждое утро, выгуливая Персея, Делайт скакала долгие мили навстречу солнцу. Эти прогулки придали упругости ее мышцам и сделали неотразимым цвет лица. Ее румянец во всю щеку коробил взгляд не только дам высшего света, но и провинциальных мещанок. И когда раз в неделю Дела появлялась в ближайшем городке за корреспонденцией, ее сопровождали пренебрежительные ухмылки и презрительно поджатые губы. Но что было выше всех нареканий, так это упорное стремление Делы ездить не на кобыле, а на жеребце, да еще и в мужском седле. Делайт полностью игнорировала подобное отношение к себе и держалась со всеми подчеркнуто сухо. Мысли о мести не оставляли ее ни на минуту, и план действий был готов до мельчайших подробностей, но возвращение Александра Кардейла из Франции что-то уж очень затягивалось.

Лето с его буйством красок было в разгаре, когда в семью Джорданов пришла страшная весть: Митчелл, старший сын сквайра, пал смертью героя, отстаивая интересы Англии и королевы в Африке. Эндрю был потрясен и совершенно разбит этим известием. Он преклонялся перед братом, гордился им и считал своим кумиром. Джорданы были обеспокоены отсутствием писем из Франции и недоумевали, что там могло случиться. Никто не подозревал, что Митч находится в Африке. Он был скрытен и даже отца не посвящал в подробности своей миссии. Митчелл Джордан, как и Александр Кардейл, состоял при дипломатическом корпусе королевских войск. Их, прекрасных стратегов, направили в Южную Африку с целью наведения связей с руководством войска зулусов. К сожалению, не успев добраться до места назначения, они попали в район мятежа зулусов, живших к югу от реки Лимпопо. Дикари, вооруженные только копьями и дротиками, не имея огнестрельного оружия, были очень сильны в рукопашном бою. Британские войска натолкнулись на большое и хорошо обученное войско зулусов и потерпели поражение в первом крупном бою. Огромное соединение в тысячу пятьсот штыков было разгромлено в кровопролитном сражении, и это стоило жизни почти всем английским солдатам. Митч и Александр погибли. Это случилось еще в начале этого, 1879 года. Только спустя семь месяцев трагическая весть достигла семьи. Дела и Билл, как могли, старались поддержать Эндрю, но он замкнулся в себе и с головой ушел в работу на конезаводе, как только учеба была закончена. Деле было очень жаль Митча, но она его плохо знала, а что касается Алекса Кардейла, то и ему девушка не желала такой участи. Она не была кровожадной по натуре, у нее осталось лишь легкое сожаление о невозможности выполнения своего плана.

Между тем жизнь шла своим чередом. Мари вернулась из Парижа, и они с Биллом поженились. Спустя полтора года у них родился чудесный крепыш. Билл души не чаял в сыне и обожал жену. Дела часто с завистью наблюдала за их отношениями, полными любви, и чувство одиночества и обреченности разъедало ее сердце. Ничего не менялось в ее жизни. Полностью отдавая себя работе, она гнала тяжелые раздумья о своей судьбе и будущем, но нерастраченное чувство любви лишало покоя по ночам. Сердечные терзания были спрятаны на самое дно души и никак не проявлялись сквозь маску «железной леди». Это не могло не отразиться на ее характере. Делайт стала властной и даже деспотичной. В обществе за глаза ее пренебрежительно называли «лошадницей», она же, зная об этом, продолжала держать себя с ледяным равнодушием.

Конезавод процветал и давал хорошую прибыль. Превосходные скакуны, взращенные в Биг-Ривер, были призерами всех престижных состязаний. Годы, полные тоски, одиночества и работы, летели быстрее любого иноходца. Вспоминая события пятилетней давности, Дела пыталась представить себе, как могла бы сложиться ее судьба, не ворвись в ее жизнь Александр Кардейл, но ничего не могла придумать. Все случилось так, как случилось.

Делайт разложила свои деловые бумаги и счета, пытаясь подвести итоги, но мысли ее витали далеко. «На пороге мое двадцатидвухлетие. Я – преуспевающая заводчица, «лошадница», – горько усмехнулась она, – дело мое весьма и весьма прибыльно. Я хороша собой, можно сказать, красавица. По-мужски умна. Солидный счет в банке. Невеста с приданым. Невеста без места». Рука сама потянулась к заветному шкафчику, и газетные вырезки, вопящие о ее «падении», рассыпались по письменному столу. «Дэйли Мэйл» и «Лондон Таймс» не поскупились на черные краски.

 «Наверное, я мазохистка, – кривая улыбка скользнула по ее губам. – Как только у меня мерзкое настроение, я перечитываю эти опусы, чтобы доконать себя. С тех пор как были опубликованы эти заметки, никто, кроме моих домашних и Эндрю, не протянул мне руку помощи, не посочувствовал моему одиночеству. На мне клеймо падшей женщины, а отсюда и гнусные предложения некоторых «знатоков лошадей».

Ее размышления были прерваны Эндрю, ворвавшимся в кабинет без стука. Растрепанные волосы, наполовину расстегнутая рубашка, отсутствие галстука…

– Эндрю, это так на тебя не похоже. Что-нибудь случилось? – Все это было сказано ровным голосом с единственной целью – дать возможность молодому человеку успокоиться. Делайт настолько хорошо знала своего друга детства, что с первого взгляда поняла: случилось нечто экстраординарное, нечто такое, что выбило стержень из всегда такого спокойного и невозмутимого Эндрю. Не произнеся ни слова, вопреки всем правилам этикета, он плюхнулся в кресло.

– Дела, милая, он не погиб в семьдесят девятом, он жив.

– Что? Митч жив?

– Нет, увы, он погиб. Жив Кардейл.

– Кардейл? Как это?

– Вот письмо от него. Длинная и страшная история

Дрожащими руками Дела развернула тисненые листы. Строчки прыгали перед ее глазами. Кардейл выражал сожаление о смерти Митчелла и подробно рассказывал о последних минутах его жизни и своих злоключениях. Закончив чтение, Делайт аккуратно сложила письмо.

– Ну вот, теперь приступим к нашему плану.

– Сумасшедшая! Подумай, через что прошел этот человек. Он провел в рабстве почти пять лет. Его, едва живого, обменяли на зулусского вождя. Доктора не надеялись, что он выживет. Только спустя два месяца после обмена он смог восстановить здоровье и силы. А ты не думаешь, что Господь уже наказал его?

– Замолчи! Я не поняла, на чьей ты стороне?

– Конечно, на твоей, но нельзя же быть такой… такой…

– Стервой? Полностью с тобой согласна. Нельзя. Но вспомни, кто меня сделал такой? – Дела сорвалась на крик. – Что ты молчишь? Если ты отказываешься помочь мне и выполнить клятву, так и скажи! Сама справлюсь!

– Ладно, ладно, успокойся, дорогая! Все это слишком неожиданно. Хотя в свете последних событий твоя месть выглядит слишком мелкой и ничтожной, я сделаю все от меня зависящее, чтобы облегчить твою задачу. Но будет ли тебе легче после этого? И еще одно: если я замечу, что ты перегибаешь палку, я прекращу весь этот фарс.

– Подожди, Эндрю, ты знаешь, о чем я сейчас подумала? Если Кардейл был вызволен из плена два месяца назад, то почему мы узнаем об этом только теперь? Неужели в газетах ничего не сообщалось? Как мы могли пропустить столь важное? – Будучи в сильном возбуждении, как борзая перед охотой, Дела рвалась в бой. Ничто теперь не остановит ее – ни увещевания Эндрю, ни сожаления о личной драме обидчика.

Молодой Джордан, привыкший действовать обдуманно и рационально, уже не раз пожалел, что поддался импульсу и не подготовил подругу к подобному известию. Зная характер Делы, Эндрю больше не пытался противостоять ей. Зачем? И тут его озарило. Пусть она делает свое дело, а он поступит по-своему. Какой первый этап плана? Влюбить в себя Кардейла? Отлично, пусть влюбляет. Он ей в этом поможет и посмотрит, стоит ли переходить к следующему этапу мести. Голос Делы вывел его из задумчивости..

– Что за глупая улыбка? Где витают твои мысли? – Делайт подозрительно взглянула на друга.

– Это так, личное. Ты права, дорогая. Необходимо срочно еще раз просмотреть всю прессу. Я еду в библиотеку, а вечером устроим большой совет.

– Ты настоящий и верный партнер во всем, – Дела обняла Эндрю. – До вечера, милый.

 VIII

Когда закат одел в пурпур верхушки деревьев, «заговорщики», как назвала их леди Юджиния, собрались в западной гостиной. Багряные блики заходящего солнца играли на мозаичных картинах со сценами индийского быта и природы. Выложенные перламутровыми пластинками от белого до темно-коричневого цвета эти панно были гордостью и украшением дома, светлой памятью об ушедших близких людях и напоминанием о счастливых годах. Дела любила эту уютную комнату больше других и часто проводила здесь время. В самые черные моменты жизни она часами просиживала в мамином кресле, разглядывая затейливые узоры картин, и чувствовала, как тяжесть в груди уступает место легкой грусти.

 Леди Юджиния, Билл и Мари в полном молчании наблюдали за Делой, которая нервно металась по комнате. Тишина была тягостной. Напряженность достигла предела и казалась осязаемой. Наконец двери распахнулись, и вошел Эндрю с папкой в руках. У него был усталый вид и воспаленные глаза. Поприветствовав присутствующих, он невозмутимо разложил газетные вырезки на столе, медленно обвел всех взглядом и остановился на Деле.

– Леди, я не перестаю восхищаться вами. Ваши рассуждения были верны. Мы пропустили нечто очень интересное. Начну по порядку. Как вы знаете, в 1882 году был подписан секретный союз между Германией, Австро-Венгрией и Италией. Тройственный союз не состыковывался с интересами короны. В Берлине у нашего правительства была широкая агентурная сеть, одна ветвь которой провалилась сразу же после подписания договора. Среди погибших был некто Брентон Коултер. Отец его, герцог Хеттингерский, не вынес потери единственного сына – апоплексический удар и мгновенная смерть. Встал вопрос о наследнике, и вот тут всплыл троюродный племянник, небезызвестный вам Кардейл. Так как данные о его смерти не были подтверждены очевидцами, был объявлен розыск, который дал положительный результат. Кардейла обнаружили в плену у одного из зулусских племен. Начались длительные переговоры по освобождению. Дикари не соглашались на выкуп. Им нужен был обмен Алекса на одного из вождей, который был заложником у нашего правительства. И только благодаря новому статусу Кардейла обмен состоялся. Шутка ли – седьмой герцог Хеттингерский! Он был очень плох, и, если бы его не довезли живым, титул и несметные богатства перешли бы его кузену, твоему похитителю, Дела. Вот так Александр вернулся из небытия и стал одним из самых богатых и титулованных особ королевства.

– Это ошеломляет! – Билл, как и остальные, был потрясен. – Но почему все это прошло мимо нас?

– Очень просто, приятель. Помните, в декабре у нас все лошади чуть не погибли из-за отравленного зерна? Нам было не до газет.

В этот момент Дела как-то неприлично хмыкнула раз, второй и вдруг так рассмеялась, что слезы выступили на глазах.

– Извините, – еле выговорила она, захлебываясь от смеха, – я просто представила состояние Фредерика, когда он узнал, что Александр жив. Подумать только, крушение всех надежд! Так ему и надо! Более мерзкого типа трудно себе представить, – и, став серьезной, добавила: – Эндрю, пригласи Кардейла в имение, тебе ведь необходимо поговорить с ним о брате. Приурочь визит к майским скачкам. План старый. У нас всего две недели на детальную разработку каждого шага. Мы должны действовать наверняка. Мари, у тебя работы будет больше всех. Мой гардероб должен сражать насмерть. – Она посмотрела на дорогих ей людей с нежностью. – Тетушка, милая, не сердись. Пусть будет то, что будет! Что бы я делала без всех вас? Вы мои самые любимые!

Ипподром был заполнен до отказа. Рев толпы и всплески аплодисментов заглушали реплики распорядителя скачек. Персей выступал в третьем забеге. Мистер Крег был невозмутим. Он похлопывал вздрагивающий круп коня, приговаривая:

– Ну-ну, малыш, успокойся. Все хорошо. Ты умница, ты победишь, тебе нет равных. Мисс Вингз, – обратился он к Деле, – не беспокойтесь ни о чем, приз будет наш. Не пора ли вам занять место на трибуне?

Делайт молча кивнула, перекрестила Персея и побрела на свое место. Ни бега, ни солнечный день, ни высокие ставки не трогали ее души. Все мысли были сосредоточены на предстоящей встрече. Как- то она пройдет? Свершится ли задуманное? Не слишком ли экстравагантно начнется их знакомство?

– Победил Персей! – донесся до нее голос распорядителя. Слава Богу! Это существенный козырь в ее игре. Взрывы пробок шампанского отсалютовали окончание состязаний. Публика хлынула с трибун, когда взволнованная девушка увидела приближающегося Эндрю в компании двух мужчин. В одном она узнала своего похитителя. «Отвратительная мразь», – мелькнула мысль. Другой же – Дела перевела на него взгляд, и сердце пропустило несколько ударов – был просто великолепен. Высокий, широкоплечий, уверенный в себе человек с темно-русыми, несколько длинноватыми волосами и серыми глазами, он был классическим образцом истинного мужчины. Делайт презрительно усмехнулась: «Тем интереснее будет положить тебя на обе лопатки, Александр Кардейл!»

– Дела, я хочу познакомить тебя с моими новыми друзьями, – позвал ее Эндрю. Она неспешно подошла к краю трибуны, глянула на них вниз, затаила дыхание и облокотилась на перила. Все, что произошло далее, было просто немыслимо. Бортик обломился, и она полетела вниз с высоты второго этажа.
– Ах! – разнеслось среди зевак.

 Реакция Алекса была мгновенной. Припав на одно колено, он успел подхватить девушку почти у самой земли. Сжав руки железным кольцом под ее бедрами, он медленно разогнулся. Нос его упирался в пышную, упругую девичью грудь. Нежный аромат женского тела, смешанный с каким-то непередаваемым, еле уловимым, до боли знакомым запахом, ударил ему в ноздри, парализовав волю. Девушка не вырывалась, она крепко обхватила его шею руками и замерла, накрыв его водопадом роскошных волос. Алекс слегка ослабил хватку, и барышня начала медленно скользить вниз. Нет, она не скользила, ее тело стекало с его напряженного торса, наполняя собой все его выемки и впитывая в себя все его выпуклости. На ней было тончайшее ситцевое платье, почему-то без нижних юбок. Александр не мог отделаться от мысли, что держит в руках обнаженное женское тело. Волнующие формы крепенькой попки остановили его дыхание, а, когда его руки сомкнулись на самой тонкой талии, которую он когда-либо обнимал, сердце просто выпрыгнуло из груди. «Боже! На ней нет корсета!» – подумал он. Наконец ножки девушки коснулись земли. Алекс разжал руки и взглянул ей в глаза. Они были насыщенного темно-синего цвета. Странный цвет. Никогда не приходилось ему видеть подобных глаз. Необъяснимо, но именно такие глаза снились ему долгие пять лет среди ужасов зулусского плена. Огромные, с чуть приподнятыми уголками, в обрамлении густых черных ресниц, они манили, как море перед бурей. Как морская бездна. Седьмой герцог Хеттингерский почувствовал, что тонет в ней. Время остановилось. Ни одного звука шумного ипподрома не проникало в его воспаленное сознание. Ничего не существовало во вселенной, кроме этих глаз. Не сразу сквозь пелену отрешенности проник голос Эндрю:

– Позвольте представить вам владелицу призера Персея, леди Вингз. Дела, это мой друг, его сиятельство герцог Хеттингерский, и его кузен сэр Фредерик Робертс.

 – Благодарю вас, милорд, – пролепетала Дела. – Вы мой спаситель, я ваша должница. Приятно познакомиться, господа. А сейчас прошу извинить, у меня срочное дело. – Резко развернувшись, она рванулась к коляске и через мгновение исчезла за поворотом.

 Александр ошарашенно смотрел ей вслед.

– Кузен, – хихикнул Фред, – кажется, на нее не произвели впечатления ни твой титул, ни твое обаяние. Но до чего хороша и как дерзка! Так пренебречь герцогом! Постой, – обратился он к Эндрю, – а не та ли это мисс Вингз, чья слава как конезаводчицы гремит на всю Англию? – и, дождавшись кивка последнего, продолжил: – О, это еще та штучка! Среди любителей быстрой езды она известна как «лошадница». Все самые лучшие скакуны – питомцы ее завода. Очередь на жеребят расписана на год вперед, да и продают их только рачительным хозяевам. Человеку со стороны купить коня просто невозможно. У нее скандальная репутация. Подумать только, леди разбогатела, покрывая чужих кобыл своими жеребцами. Говорят, она сама присутствует при этом. При ее конюшнях есть нечто вроде гостиницы, где останавливаются владельцы кобыл. Вполне вероятно, что она и им оказывает услуги особого рода. Увы, тобой, мой дорогой кузен, не заинтересовались. В Африке ты растерял навыки обольщения.

Алекс скрипнул зубами и схватил за грудки опешевшего Фредерика. Глаза его сверкали яростью.

 – Я получу и жеребца прославленного завода, и его хозяйку. Эндрю, – прорычал Александр, – ты поможешь нам встретиться?

Бедный Джордан не ожидал такого накала страстей, у него даже пот заструился по спине от волнения. Он смог только промычать в ответ нечто нечленораздельное.

Фред захохотал:

– Если ты в течение месяца уложишь ее в постель, я отдам тебе свою единственную ценность – яхту.

– Если нет, – продолжил задетый за живое Кардейл, – я выплачу тебе стоимость яхты!

– Господа, – Эндрю пытался их урезонить, – нельзя же спорить на живого человека, тем более на женщину! Образумьтесь!

Но его увещевания были напрасными. Алекс впал в раж. Ему нужна женщина. Долгие пять лет у него не было сил даже мечтать о ней. И ему нужна именно эта женщина!

 IX

Вечером в Биг-Ривер праздновали победу Персея и удачное начало операции по приручению Александра Кардейла. Эндрю с хохотом рассказывал о впечатлении, произведенном Делой на их сиятельство. Правда, об одном он умолчал. О пари. Во-первых, это могло бы еще больше озлобить Делайт, а во-вторых, высокая ставка спора провоцировала герцога действовать более решительно. Эндрю, как старая сводница, решил свести этих так подходящих друг другу, по его глубокому убеждению, людей. Дела с ее неукротимым характером, жаждой деятельности и обидой на весь мир как никто более подходила Александру. Война и пленение сделали из жизнелюбивого повесы угрюмого и замкнутого человека. Только такая девушка, как Дела, могла заставить его вновь почувствовать вкус жизни. В конце концов, он был невольным виновником всех ее бед, ему и исправлять содеянное. Эндрю поклялся себе объединить эти два полюса, и он добьется своего. Только бы Билл с его неуемным темпераментом не испортил задуманного.

Делайт была в эйфории от первого успеха. Впервые за пять лет она заливисто смеялась. Окрыленная первой удачей, она тщательно готовилась ко второй встрече. Сногсшибательное платье уже было готово и держалось в секрете от мужчин. Мари назвала его своим триумфом. Билл не разделял общей радости и мрачно наблюдал за женой и молодой хозяйкой. Кулаки его то и дело сжимались. Он явно предпочитал открытую схватку. Леди Юджиния наблюдала за племянницей. «Старого воробья на мякине не проведешь, – думала она, глядя на Делу, – девочка такая окрыленная не от успешности этого опасного мероприятия. Подумать только – подпилить бортик трибуны и падать с такой высоты! А если бы ее не поймали? Страшно представить возможные последствия. Ажиотаж малышки объясняется просто: она впервые почувствовала себя женщиной, обольстительницей».

От избытка чувств Дела подбежала к тетушке и закружила ее по периметру гостиной, но на пушистом обюссонском ковре ее ноги заплелись, и она наконец угомонилась.

– Эндрю, билеты в театр у тебя?

– Да, дорогая.

– Ложи строго напротив друг друга?

– Все, как ты просила.

– Прекрасно. Я думаю, ты, верный друг, со своей ролью справишься прекрасно. – Вдруг облачко грусти коснулось ее сияющего личика: – А ведь я ни разу не была в театре. Что дают?

– «Дон-Жуан» Моцарта.

– О!!! Какая прелесть! Жаль, что мне не придется слушать его до конца. Когда я сведу счеты, тогда и начну дышать полной грудью. Буду посещать галереи, театры, оперу. Может быть, даже отправлюсь в путешествие, побываю в Индии, проведаю могилки... А теперь извините, я очень устала. Всем спокойной ночи.

Делайт медленно поднялась по широкой лестнице. Она так переволновалась сегодня, что едва ли сумеет уснуть. Может, почитать? Любимые с детства книги давно перекочевали в ее комнату из библиотеки. Дефо и Свифт, Мольер и Бомарше, Шиллер и Гете, Гейне, Бальзак и Диккенс мирно соседствовали на этажерке. Дела любовно скользнула пальчиком по тисненым переплетам. Нет, ей не сосредоточиться на чтении. Почему душа одновременно поет и стонет? Скинув платье, так поразившее утром герцога, девушка погрузилась в душистую ванну. Это огромное мраморное чудовище в форме ракушки было привезено отцом с Востока много лет назад и установлено в бывшей гардеробной комнате рядом с хозяйской спальней. Одному Богу известно, каких усилий стоило переправить эту глыбу с корабля в поместье, а для того, чтобы установить ее в доме, разобрали стену и с помощью хитроумных приспособлений втянули ванну в комнату. Зияющая дыра в стене превратилась во французское окно, а гардеробная – в ванную. В теплое время года окно было постоянно открыто, и, лежа в ванне, глядя на яркие звезды, Дела любила помечтать. Только стрекот сверчков вливался в тишину. Никому не разрешалось подниматься на второй этаж и мешать отдыху молодой хозяйки. После событий пятилетней давности ее нервы были на пределе, сон – чутким, и она установила новые правила, запрещающие беспокоить ее и нарушать уединение. Теплая вода расслабила мышцы, и Дела прикрыла глаза. Сладкая нега разлилась по телу. Какие странные ощущения! Что произошло? Делайт пыталась анализировать. Ну конечно, всему виной все тот же Александр Кардейл. Она, двадцатидвухлетняя девственница, сегодня впервые почувствовала крепкое мужское объятие, и сказать, что оно ей не понравилось, – значит согрешить против истины. Дела должна была признаться самой себе, что Кардейл определенно обладал особым мужским шармом, это делало его крайне опасным для ее истосковавшегося от одиночества женского сердца.

– Господи, что за глупости лезут мне в голову! Совсем разомлела! Ерунда какая-то! Боже милостивый, как же я его ненавижу, – с этими словами Делайт выпорхнула из ванны и, завернувшись в большое пушистое полотенце, прошла в смежную комнату. Когда-то это была спальня родителей, но после смерти отца девушка навсегда покинула свою детскую и переселилась сюда. Главной ценностью этой комнаты она считала семейный портрет, висящий над камином. Молодые родители с двумя младенцами на руках. Вглядываясь в милое мамино лицо, Дела искала ответы на все мучавшие ее вопросы. Под нежным взглядом этих добрых глаз она всегда засыпала успокоенной. Так случилось и на этот раз.

Александр Кардейл метался по широкой старинной кровати в отведенных ему апартаментах особняка Джорданов. Дом поражал размерами, богатством и прекрасным вкусом хозяев, но Алекс едва замечал все это благолепие. Душа неистовствовала и рвалась ввысь. Что могло лишить покоя такого хладнокровного человека? Даже будучи в плену дикого племени, терпя пытки и унижения в течение долгих лет, Александр был внутренне спокоен. Мятежный дух крепчал в борьбе, ничто, включая неудачи множественных побегов и жестокую кару за это, не могло сломить его и выбить из колеи. Строжайший самоанализ и самоконтроль помогли выжить в эти лихие, страшные годы. И вот его хваленое самообладание лопнуло как мыльный пузырь. Из-за кого? Неужели это под силу обычной лошаднице без корсета и нижних юбок? Одним прикосновением она превратила невозмутимого Александра Кардейла, седьмого герцога Хеттингерского, в пылающий костер. Вновь и вновь Алекс переживал волнующие минуты их странного знакомства. Было в этой женщине нечто до боли знакомое. Кардейл мог руку дать на отсечение, что ему уже приходилось заглядывать в бездну этих синих глаз. А волнующий аромат ее тела? Нежный, еле уловимый, странно-экзотический, непохожий ни на что, ускользающий и остающийся в глубинах памяти навсегда. Встречались ли они прежде? Едва ли. В воспаленном мозгу проплывали смутные образы знакомых женщин. Делайт Вингз среди них не было. Что за странное имя? Делайт – восторг. Вингз – крылья. Крылья восторга. Закружат ли они видавшего виды, прошедшего сквозь ад мужчину? А может, это она являлась ему во снах в том пекле, предвещая встречу? Наваждение какое-то.

Так и не сумев уснуть, Алекс подхватился из постели и уже через двадцать минут был в конюшне. Грум оседлал Волка, серого, с коротко стриженной гривой жеребца, и Александр, взяв с места в карьер, помчался навстречу солнцу. Пытаясь охладить буйную голову, он несся по бездорожью, ломая кусты, перескакивая ручьи и валуны, пришпоривая и пришпоривая коня. На крутом берегу Темзы он наконец остановился и стреножил Волка. В этот момент первые солнечные лучи прорезали синеву неба и заиграли в капельках росы. Гладь реки заискрилась. Птичий гомон заполнил тишину. «Вот он, рай земной», – подумалось Алексу, и он поймал себя на том, что впервые в жизни любуется природой. Умиротворение снизошло на него. Александр огляделся. Вон загулявший ежик торопится в свое гнездо, а чуть подальше подрагивают заячьи уши. Какой смешной! «Стоп. Что это вдруг я стал таким сентиментальным? Или это женщины так действуют на нас, мужчин?» – подумал Кардейл.

Вдалеке раздался топот копыт, и среди деревьев промелькнул и исчез силуэт всадницы. «Вспомни черта, и он тут как тут», – усмехнулся Кардейл. Никогда и ни с кем не смог бы он спутать эту изящную фигурку с гривой черно-красных волос и ее непревзойденного скакуна. «Надо сегодня же уговорить Эндрю побывать на конезаводе этой соблазнительной лошадницы», – решил он, но планам его не суждено было сбыться так скоро.

Эндрю предложил отправиться в Лондон и посетить оперу. Билеты были на руках. Знаменитая итальянская труппа гастролировала по королевству, и пропустить такое представление было бы величайшей глупостью, тем более что давали любимого Александром «Дон-Жуана» Моцарта.

В зале театра яблоку негде было упасть. Публика в ажиотаже ждала начала представления. Все звезды итальянской оперы участвовали нынче в премьере. Зрелище предвещало быть грандиозным. Цвет высшего общества во главе с Ее величеством был здесь. Глаза слепило от блеска бриллиантов, изумрудов и рубинов на шейках дам. Обнаженные женские плечи и декольте до самых низших пределов заставляли сердца мужчин биться неистовее. Бесконечные кудри и локоны, украшенные драгоценностями и страусовыми перьями, приковывали взгляды.

– Ни на одном светском рауте я не видел столько красавиц разом, – прошептал Фредерик. Кардейл равнодушно пожал плечами. Это был его первый выход в свет за последние пять лет, и он чувствовал себя как на сцене. Внимание почтенных дам и юных соблазнительниц было приковано к нему. Еще бы, такая партия! Неженатый герцог, владелец огромного состояния и собой недурен. Наконец зазвучали фанфары, тяжелый занавес дрогнул, и полилась волшебная музыка Моцарта. Она захлестнула Александра и унесла в мир грез и наслаждения. Голоса певцов завораживали, бередили скрытые струны души и поднимали на недосягаемую высоту. Шум бурных оваций вывел Алекса из транса, он кинул взгляд в зал и увидел ее. Она сидела в ложе прямо напротив ложи Эндрю, прекрасная и величественная, как королева. Ничто в облике прекрасной дамы не напоминало «лошадницу». Великолепно вылепленное лицо и горделивая осанка делали ее похожей на сказочную принцессу. Ничего общего с известными, всеми признанными светскими красавицами. Во-первых, смуглая кожа. «Похоже на загар», – подумал Алекс. Во-вторых, прическа. Ни одной букли. Волосы гладко зачесаны наверх, заплетены в толстую косу и уложены короной вокруг головы. В-третьих, драгоценности. Количество их было сведено к минимуму. Только серьги. Но какие! Бриллиантовыми дорожками они сбегали к точеным плечам, отражая огонь сотен свечей и солнечными зайчиками рассыпаясь по платью. А платье? Странная темно-синяя ткань под цвет глаз переливалась серебром и, как вторая кожа, обтягивала пышную грудь и очень тонкую талию. Вопреки светской моде, платье было наглухо закрытым, с воротничком-стойкой, узкими рукавами до самых запястий. Оно выбивалось из парада кружев, шелков, газа и бархата. На фоне пышных нарядов, едва прикрывавших полуобнаженные тела, это узкое платье не могло не обратить на себя внимание. Оно заставляло играть воображение, дорисовывая то, что наглухо скрыто. Вот женщина встала, и широкая юбка заструилась, облегая округлые бедра, подчеркивая безукоризненность форм. Александр подскочил, боясь потерять ее из виду.

– Эндрю, ты обещал похлопотать по моему вопросу перед мисс Вингз. Не будем терять времени, воспользуемся антрактом.

– У нас еще весь вечер впереди, милорд. Посмотрите, как эти молодые леди поедают вас взглядом и тают, тают, как крем-брюле, – попытался съязвить Эндрю, проверяя заинтересованность Алекса Делой.

– Оставь свои шуточки, дружище. Мне необходим скакун этой дамы, как можно скорее и самый лучший.

– Да, да, Алекс прав, – вмешался в разговор Фред. – Пари заключено, господа, время пошло.

Пока троица пробиралась сквозь толпу зрителей в фойе, Эндрю описывал отменные качества обитателей конюшен в Биг-Ривер, стараясь подогреть пыл Кардейла.

Делайт стояла у мраморной колонны одна. Она теребила свой веер и, видимо, нервничала. Эндрю подвел к ней своих гостей.

– Дорогая, ты сегодня ослепительна. Готов спорить, что наши дамы с удовольствием позаимствуют фасон твоего платья. Дела, надеюсь, ты помнишь его светлость и сэра Фредерика?

– Разве можно забыть такую встречу? Добрый вечер, господа. – Она присела в изящном реверансе.

– Леди Вингз, вы божественны. Рад, что наша вторая встреча не заставила себя долго ждать.

– А уж как я рада, милорд. – Алексу показалось, что это было сказано с каким-то подтекстом. – Ведь я теперь ваша вечная должница.

– Кстати, о долгах, – Эндрю многозначительно посмотрел на подругу, – у тебя есть возможность расплатиться. Его светлости нужен хороший скакун. Не могла бы ты предложить ему что-нибудь из своих конюшен? Знаю, твои покупатели месяцами ждут своей очереди, но, Дела, возможно, ты сможешь помочь герцогу?

Дела молчала, раздумывая.

– Хорошо, согласна. Приезжайте навестить меня в имении. Посмотрим, что можно для вас сделать. Буду рада. К вашим услугам, милорд.

Только Александр собрался продолжить беседу, как Дела прервала его попытки:

– А теперь извините, мне надо проведать тетушку в дамской комнате. У нее легкое головокружение.

Пока они общались, Алекс с недоумением поглядывал на толпу молодых денди, бросающих плотоядные взгляды на его собеседницу, и не понимал причин такого поведения. Когда же она попрощалась и повернулась спиной, он замер, парализованный видом открывшегося ему зрелища.

– О Боже, – пробормотал он на выдохе. У скромного, глухого, переливающегося серебром темно-синего платья сзади, до самой поясницы, был узкий треугольный вырез, открывающий взору волнующую нежность девичьей спины с трогательной лункой убегающего вниз позвоночника. Александр судорожно глотнул, представляя, как его руки скользят по этой прелестной спинке все ниже и ниже…

– У-ух! – восклицание Фредерика привело его в чувство. – Какова лошадница?!

Декольте притягивало как магнит, а царственная осанка и плавное покачивание великолепных бедер заставляли кровь кипеть. Жаром обдало все тело Кардейла – от макушки до кончиков ногтей. Это был открытый вызов моде и обществу в целом. Александр жаждал видеть ее, слышать мягкий тембр ее голоса, вдыхать аромат ее духов, но начался второй акт, а она так и не появилась.

 X

Думы об этой странной девушке преследовали Александра и днем, и ночью. На третий день после посещения оперы они неожиданно встретились в деревушке, находящейся на границе владений Джорданов. Делайт вышла с почты с большим серым пакетом. Выражение ее лица было серьезно-сосредоточенным. Но вот она увидела Кардейла, улыбнулась, и на щеках заиграли две кокетливые ямочки. Как хороша она была в эту минуту. Легкий ветерок играл локонами ее волос, стянутых жгутом на уровне лопаток. Солнце высекало красный огонь в ее черной гриве. И такой же огонь разгорался пожарищем в душе герцога.

– Доброе утро, ваша светлость. Как поживаете?

– Благодарю. Вы, юная леди, как всегда, обворожительны. Вашим глазам безупречно подходит этот синий наряд, – сказал Александр, оглядывая ее с головы до ног. Белую свободную блузку великолепно оттеняли маленькое болеро глубокого синего цвета и в тон ему юбка, охватывающая широким поясом тонкую талию. По передней и задней части юбки до самого низа спускались слегка присобранные полотнища ткани того же цвета. «Странный фасон», – подумал Александр.

– Спасибо за комплимент. Надеюсь, вы не преувеличиваете.

– Ну что вы, мисс Вингз. Сказать один комплимент такой очаровательной леди – значит, ничего не сказать. Вы – само совершенство.

Звонкий смех остановил его излияния.

– Нет, нет, милорд, теперь я явно вижу, что вы преувеличиваете, но все равно спасибо.

– Леди Вингз… – начал Александр, но был остановлен взмахом ее руки.

– Просто Дела, милорд.

– Благодарю вас за доверие, Дела, – Алекс перехватил ее ручку и поднес к губам. – Не позволите ли вы завтра нанести визит и осмотреть ваши конюшни?

– Прочь формальности. Я всегда рада видеть вас и Эндрю. Вы ведь у него остановились? – и, дождавшись кивка Алекса, продолжила: – В любое время, запросто, по-соседски, добро пожаловать. До свидания, милорд.

– Просто Алекс.

– До свидания, Алекс.

– До скорого свидания, Делайт, – с этими словами Александр еще раз приложился к ее ручке.

Дела рассмеялась:

– Давно у меня не было столь галантного кавалера.

Эти слова покоробили Алекса, и радостное настроение начало портиться. Он оглянулся в поисках ее экипажа, но заметил только огромного жеребца, привязанного у почты. Остатки его хорошего настроения разбились в прах, когда он увидел, как она по-мужски лихо вскочила на этого гнедого дьявола: «О Боже! Она в брюках! Подумать только, молодая леди открыто носит юбку-брюки». И тут Кардейл поймал себя на мысли, что каждый раз при встрече с ней он поминает имя Божье всуе. Гнев на самого себя буквально ослепил Александра: «Что в ней, этой маленькой лошаднице, такого, что не дает мне дышать? У нее, видите ли, давно не было такого галантного кавалера. А какие были? И сколько?» За всю свою сознательную жизнь он ни разу не пользовался услугами продажных женщин. А эта девица в брюках, с ангельским личиком и ямочками на щеках, не брезгующая низкосортными кавалерами, заставила его, Александра Кардейла, возжелать ее с такой силой, что померкли образы всех известных ему хорошеньких женщин. «Укротить эту лошадницу – дело чести. Мне нравится яхта Фредерика, и я получу и ее, и мисс Делайт, и лучшего из ее породистых жеребцов», – подумал он.

На следующее утро Александр в сопровождении Эндрю и Фредерика стоял на крыльце Биг-Ривер. Дворецкий, преисполненный чувством собственной важности и незаменимости, в новой темно-зеленой ливрее с серебряными галунами объявил, что леди Вингз находится на площадке для молодняка. Компания незамедлительно направилась туда. По пути Эндрю задержался обсудить какие-то вопросы с мистером Бригом. Только они остались одни, Фред стал расписывать пикантные подробности из жизни юной лошадницы. Алекс молчал, слушая сдобренный сальными шуточками рассказ кузена. Когда они подошли к огромному манежу, где тренировали жеребят, Алекс был готов удавить Делу своими руками.

Она стояла, облитая солнечными лучами, юная, прекрасная и ужасно сердитая. Гнев зажег недобрые огоньки в ее глазах и добавил румянца на щеки. Дела за что-то распекала молодого грума, нервно постукивая плеткой по изящным сапожкам. Незадачливый паренек переминался с ноги на ногу, пытаясь оправдываться. Молодая хозяйка резко прервала его объяснения:

– Если еще раз проявишь такую халатность – пойдешь коров пасти! – Резко развернувшись на каблуках, она вдруг столкнулась взглядом с Алексом. – О! У нас гости, – воскликнула она потеплевшим голосом. Дела стремительно подошла к Кардейлу и Фредерику. – Рада приветствовать вас в Биг-Ривер, господа! – От былой вспышки гнева не осталось и следа. Само очарование.

– Какова актриса! – прошептал Фред.

После обычных приветствий почетные гости были приглашены осмотреть новые денники и загоны для жеребых кобыл. Все содержалось в безупречном порядке, и в каждой мелочи видна была заботливая рука хозяйки и персонала. Но Александр, едва замечая прекрасных жеребцов и кобылок, не слушая пояснения главного конюшего, не мог оторвать глаз от владелицы всего этого великолепия. Маленькая лошадница была истинным воплощением греха. Затянутые в узкие бриджи ягодицы и пышные грудки под широкой мужской рубахой так и звали проверить их мягкость и упругость тут же, на сеновале, а роскошные волны распущенных волос манили зарыться в них лицом.

– А это, господа, наш талисман, – ворвался в его думы голос Делы. – Воронок – первый жеребенок, полученный от Персея и Андромеды. Посмотрите, каким красавцем он стал. Это гордость нашего конезавода. – Делайт нежно провела пальчиком по влажному носу коня.

От этого простого жеста где-то в желудке Алекса прокатилась судорога. Он хотел эту женщину до сердечной боли и, пытаясь не зацикливаться на этой мысли, перевел взгляд на скакуна. Красавец каких мало, он похрапывал, уткнув морду в плечо хозяйки. Взяв Воронка за уздечку, Дела вывела его из загона и в одно мгновение взлетела ему на спину. Скакун загарцевал под ней, красуясь. В том, как он беспрекословно подчинялся малейшему движению изящных ручек, чувствовалось мастерство высочайшего класса. Это был скакун всем скакунам.

Фредерик не мог сдержать эмоций и присвистнул:

– Вот это жеребец! За такого ничего не жалко. В жизни не видел ничего подобного.

– Да, – Кардейл не мог не согласиться, – это истинное сокровище и украшение любой конюшни. Я бы хотел попросить мисс Вингз продать мне его. Как ты думаешь, – он повернулся к подошедшему Эндрю, – улыбнется мне удача?

– Я думаю, что это невозможно, – возразил Эндрю. – Где вы видели, чтобы разбрасывались талисманами?

Сделав круг, Делайт вернулась к гостям.

– Предвижу ваш вопрос, ваша светлость, – мило улыбнулась она. – Воронок не продается ни при каких условиях и ни за какие деньги. Но у меня есть сюрприз для вас. – Тут девушка хлопнула в ладоши и из последнего стойла вывели чудесного жеребчика-двухлетку – точную копию Воронка. – Чем он хуже, ваша светлость? Познакомьтесь со Штормом. Мы тренируем его стрипль-чезу. Через год-другой он будет первым чемпионом в королевстве. Это лучшее из того, что мы можем вам предложить.

– Великолепно! Леди, ваши доброта и щедрость безграничны. Во сколько же вы оцениваете это чудо?

– Договоримся, – отмахнулась Дела. – Господа, позвольте пригласить вас на чашечку лучшего индийского чая, – и, взяв Алекса под руку, повела гостей в дом. Пока прислуга суетилась, сервируя стол, а хозяйка удалилась переодеться, Александр осматривал гостиную. Обстановка и изящная посуда на столе были выдержаны в одном стиле.

– Как вам понравились эти панно? – услышал он за спиной голос Делайт.

– Я в восхищении, редкостная работа. Индия?

– Вы угадали. Я очень люблю эту комнату. Воспоминания, знаете ли… – грусть в голосе мелькнула и погасла. – Прошу к столу, ваша светлость, джентльмены.

Пока Дела разливала ароматный чай, завязалась непринужденная беседа. Когда разговор зашел о лошадях, Делайт как бы осветилась изнутри. Ее глаза смотрели на собеседника прямо, без кокетства и жеманства. На вопросы она отвечала лаконично и точно. Чувствовалось, что, несмотря на молодость, девушка знает толк в этом деле и занимается им с удовольствием. Даже Фредерик, покоренный ее искренностью и прямотой, не отпустил ни одной реплики с подтекстом. Время пролетело быстро.

Прощаясь, Дела мягко улыбнулась гостям:

– Милорд, завтра на рассвете можете объездить Шторма, если вы заинтересованы в покупке.

– Просто Алекс. Или вы забыли? Почту за честь составить вам компанию, леди. Или просто Дела?

– Просто Дела, – засмеялась она, подавая ему руку для поцелуя.

 XI

Едва дождавшись рассвета, с первыми лучами солнца Кардейл был у конюшен в Биг-Ривер. Заспанный грум вывел оседланного Шторма.

– Где ваша хозяйка?

– Мисс Вингз уже полчаса как ускакала на Андромеде, – был ответ.

– В каком направлении?

Неопределенно махнув рукой на восток, конюх исчез за дверью. Александр пришел в ярость. Еще бы, такое неуважение к нему, герцогу Хеттингерскому, со стороны какой-то лошадницы и ее жалких людишек. Вне себя от бешенства он погнал коня на восток. Как посмела она так демонстративно игнорировать его? А ведь вчерашнее приглашение звучало как назначение свидания, как призыв. Он тоже хорош, глаз не мог сомкнуть всю ночь. Глупец! Пора показать, с кем она имеет дело.

Тем временем Делайт, опустив поводья, подставила лицо игривому ветерку. Под стать этому ветерку было и ее настроение. Она ощущала себя невесомой, легкой, парящей, как вон тот жаворонок. При всей своей неискушенности, она была женщиной до мозга костей и не могла не чувствовать, что Кардейл увяз в ее сетях, что он пленен ею и выхода у него нет. Первый этап пройден, ну а дальше? Требуется все правильно рассчитать и не допустить ошибки. Как приятно осознавать, что такой исполин, как седьмой герцог Хеттингерский, готов пасть к твоим ногам. Спекся, голубчик! Как он вчера смотрел на нее, как внимал каждому слову! В каждом жесте и взгляде чувствовалось неприкрытое желание. Все его крамольные мысли читались с легкостью. Надо научиться управлять этими мыслями, но как? Как подвести его к полной дискредитации в глазах общества, но при этом не пострадать самой? Нельзя сбрасывать со счетов его сильную волю и характер, необходимо суметь обойти их. «Да… Поживем – увидим. Когда все закончится, мне будет недоставать его, вернее, стычек с ним, – думала Дела. – Право же, достойный противник. А как хорош…»

– Что, черт побери, вы здесь делаете?

Делайт вздрогнула от грубого окрика и уставилась на объект своих размышлений.

– Вы обещали ждать меня в конюшне на рассвете!

– Доброе утро, Алекс. Оно ведь доброе, правда? – Самая лучезарная улыбка, которую только можно себе представить, осветила лукавое личико. Такая неприкрытая наглость разозлила Александра еще больше.

– Не понимаю причин вашего негодования, милорд. Если мне не изменяет память, я предложила вам объездить Шторма, а не составлять мне компанию. – С виду – сама невинность, а в глазах прыгают чертики.

– Ах так? Играть со мной надумала? – герцог, призрев свой статус, сорвался на крик.

– Брови сдвинуты, взгляд мечет молнии... Очень страшно, ваша светлость.

– Чего ты хочешь? Ты этого хочешь? – прогремел он и рывком дернул Андромеду к себе. Лошади стали корпус к корпусу. Холодок пробежал по спине Делайт. «Кажется, я перегнула палку», – подумалось ей.

– Отвечай! – Алекс грозно навис над ней.

– Н-н-нет.

– Ты этого хочешь? – Рывком подхватив девушку с Андромеды, он плюхнул ее перед собой на шею Шторму. Холодок в спине превратился в озноб.

– Нет! – уже тверже, пытаясь взять себя в руки, выкрикнула Дела.

– Ты этого хочешь? – Он хлопнул Андромеду по крупу, и та потрусила по направлению к дому. Алекс, сжав до боли плечи не на шутку перепуганной девушки, притянул ее к себе.

– Не-е-ет! – ее визг захлебнулся в яростном поцелуе. Лука седла больно упиралась в бедро Деле. Поцелуй, между тем, стал нежным, и страх отступил.

«О Боже… Что за наваждение? Готов поклясться, что мне знаком вкус этого поцелуя», – он в недоумении посмотрел на пленницу своих рук. Взгляды встретились и замерли. И вдруг спасительная идея блеснула в мозгу Делайт. Дерзкая улыбка озарила ее лицо.

– Говорите, что я играть с вами надумала? Почему бы не поиграть! Я ведь игрушка для вас, не так ли? А чего вы хотите, милорд? Вы этого хотите? – И она нежно провела ладошкой по его щеке.

– Да, – сказал он уверенно, глядя ей прямо в глаза.

– Вы этого хотите? – И, обняв его за плечи, перемахнула через луку седла к нему на бедра.

– Да, – прохрипел он.

– Вы этого хотите? – И легонько потерлась своей нежной щечкой о его небритую.

– Да, – прошептал он одними губами и слился с ней в поцелуе.

Мотыльки запорхали по всему ее телу, и, почти теряя сознание, она все-таки смогла отстраниться.

– Ой, мой черепаховый гребень… Он упал в траву… Память о счастливом детстве…

Алексу ничего не оставалось, как заняться поисками реликвии в траве. Шторм с сидящей спиной вперед наездницей отошел в сторону.

– Ваша светлость, – окликнула Алекса девушка, – игры закончились. Никогда больше не смейте показываться в моем поместье. Охрана стреляет на поражение. – И, лихо перевернувшись в седле, пришпорила коня.

– Я убью ее, – поклялся себе взбешенный Александр.

Поздним вечером Делайт лежала в своей великолепной ванне-ракушке, но никакие травы не помогали ей расслабиться. Она анализировала события сегодняшнего утра и ругала себя последними словами: «Идиотка! Испортила такую блестящую операцию. Победа была так близка. Подумаешь, испугалась герцога и его поцелуев». Но тайный голос шептал, что не Кардейл со своими поцелуями напугал ее, а ее реакция на них. Сильная, волевая, целеустремленная женщина, знающая, что ей надо от жизни, растаяла, как свечка, от одного поцелуя и натиска мужского обаяния. Устраивая ловушку Александру, сама в нее угодила. И ничего уже нельзя исправить. Месть не состоится. Странное чувство, пугающее и тяжелое, затопило взволнованное сердечко. Захотелось уткнуться в родное плечо, почувствовать себя слабой и выплакаться. Но нет рядом никого, кто взял бы на себя ее боль, а поэтому самой надо быть сильной. Дела прикрыла веки, пытаясь успокоиться и взять себя в руки. Вдруг тяжелая рука легла ей на рот, а другая придавила затылок.

– Что ты предпочитаешь? Чтобы я утопил тебя в этой ванне или придушил собственными руками? – раздался вкрадчивый голос у нее над ухом. – Твои псы плохо тебя охраняют.

Цепенея от ужаса, Делайт открыла глаза и увидела перед собой перекошенное лицо Кардейла. Нервное оцепенение сковало все ее тело. Не появилось даже мысли о пикантности положения. Сильные руки вырвали девушку из воды и поставили на ноги. Александр, ожидавший бурной схватки, растерялся перед этой покорностью. Выражение его лица смягчилось, и взгляд прошелся по мокрой фигурке. Свет свечей отражался в тысячах капелек, сбегающих по нежному шелку кожи, зажигал красным огнем косу, уложенную вокруг головы, и тонул в бездне синих глаз. Речная нимфа, да и только. Не вспомнил Алекс предупреждение из детства «Не смотри в глаза речной нимфе – отнимет волю, заберет на дно реки». Посмотрел и почувствовал, что тонет.

– Мне холодно, – прошептала девушка. Он схватил со стула пушистую простыню, бережно обернул Делу и прижал к груди. От этого простого жеста великая нежность захлестнула ее, закружила и вырвалась наружу словами «я люблю вас». Услышала и не поверила своим ушам. Эти слова сорвались с языка, пробежав короткий путь от сердца, минуя здравомыслящую голову, и удивили саму Делу, наверное, больше, чем Кардейла. Алекс бережно, как самое дорогое сокровище, подхватил ее на руки и отнес на кровать. Ее голова покоилась на его полусогнутом локте. По-прежнему неподвижна, она была прекрасна в своей покорности. Казалось, только глаза были живы на ее застывшем лице. Наполненные трепетным светом любви, они будили нечто потаенное, глубокое и скрытое в душе Александра. Боясь разрушить эту магию слияния сердец, он нежно, едва касаясь, обрисовал дрожащими пальцами овал ее лица, пригладил соболиные брови, вытащил заколки из косы. Тугие кольца волос рассыпались по подушке. Алекс вдохнул их аромат, и кровь с удесятеренной силой побежала по жилам. Медленно, чтобы не напугать девушку, он развернул кокон банной простыни и, завороженный, уставился на обнаженное тело. Кто, Бог или дьявол, создал эту неземную красоту? Не в силах больше довольствоваться созерцанием, Александр приник к ее губам и попробовал их на вкус, дразня и соблазняя. Ее руки дрогнули и тонкими ветвями обвили его шею, зарылись в шапку волос. Это немое согласие раскрыло врата сдерживаемых чувств, и их закружило в вихре страсти. Золотые пуговицы его рубашки полетели на пол. Кожа горела, и Алекс, стремясь притушить пожар, прижался своим горячим телом к ее прохладному. Мир вокруг завертелся и перестал существовать для них. Реальна была только сумасшедшая жажда испить до дна этот источник, дарующий величайшее наслаждение. Волны этого источника били ключом, они подхватили две истерзанные души и унесли их в поднебесную высь.

К Александру медленно возвращалась способность мыслить здраво. Он едва мог осознать произошедшее. Взбешенный поведением Делайт нынче утром, он хотел лишь наказать наглую лошадницу, играющую его чувствами, но очутился в ее постели. И что же? В своих объятиях он нашел не опытную распутницу, а чистую и невинную девушку.

– Почему, Дела, почему ты не сказала?

Она приложила пальчик к его губам:

– Молчи.

– Как я могу молчать? Ты была девственна!

– А ты не спрашивал. И потом, я ведь не замужем. Разве не понятно?

– Ничего мне не понятно. Твоя репутация… – он заглянул ей в глаза. Если правда, что глаза – зеркало души, то в этих огромных, еще не остывших от страсти томных глазах он увидел кровоточащую рану.

– ???

– Была причина, но об этом не сейчас.

– Прости, прости меня, малышка. Я был слишком груб и настойчив. Если б знать! – он поцеловал припухшие губы. – Ответь мне.

Ее глаза были полны истомы.

– Это было прекрасно, – едва слышно прошептала в ответ Дела и нежно провела пальцем по его сросшимся бровям, смахивая капельку пота. Тонкий пальчик скользнул к переносице, повторил контур патрицианского носа и застыл на губах. Александр поцеловал его. Потом раскрытую ладонь, округлый локоть, точеное плечо и жадно впился в полураскрытые пухлые губы. Вихрь желания вновь обрушился на них, внезапный и беспощадный. Никто не смог бы насытить его страшный голод – только она. Никто не смог бы утолить ее жажду – только он. Но вот буря страсти стала стихать и угасла, наполнив сердца сладкой негой.

Светало. Едва открыв глаза, Алекс почувствовал, что душа поет. Так бывает только в детстве, утром после Рождества, когда ты знаешь, что гора подарков ждет тебя под елкой. Свой самый главный в жизни подарок Кардейл получил сегодня ночью. И вот этот дар крепко спит у него на груди. Александр пристально разглядывал спящую девушку. Великолепно вылепленное лицо, румянец еще не остыл на смуглых щеках, дерзкий, чуть вздернутый носик, брови вразлет, упрямый подбородок, четко очерченный рот, который в народе называют «лук Амура». Редкая красавица и большая умница. Деловая и целеустремленная. Добрая и нежная. Страстная и невинная. Настоящая герцогиня. «Что же мне теперь с тобой делать, любовь моя?» – подумал он. Они однозначно созданы друг для друга. Алекс не мог теперь представить своей жизни без нее. Он мысленно поблагодарил Господа за эту встречу с единственной на свете женщиной.

Дела пошевелилась и открыла глаза. Размышления Кардейла были прерваны, он сдул непослушную прядку волос с ее лица и улыбнулся.

– Детка, мы должны безотлагательно пожениться.

– Вы мне ничего не должны, ваша светлость. Я прошу вас только не обострять обстановку и не компрометировать меня перед слугами. Они вот-вот должны приступить к своим обязанностям.

– Ты права в одном – мне следует немедленно уйти, но я вернусь, и мы обо всем поговорим. Не вздумай закрыть передо мной двери или скрыться куда-либо. Теперь ты моя, и я не собираюсь менять положение вещей.

Ни отнять, ни прибавить было нечего. После такой перебранки разговаривать не хотелось. Пока Алекс молча одевался, Дела украдкой наблюдала за ним. За его холодным спокойствием угадывалась борьба страстей. Он напоминал льва, которого лишили изрядной порции свежины, – такой же грациозный, злой и непредсказуемый.

– Спи, я буду к обеду, – сказал он ровным голосом и исчез за дверью.

Раздосадованная Дела со всей силы ударила кулаком ни в чем не повинную подушку: «Ну надо же быть такой беспринципной дурой! Столько лет лелеять мечту о мести – и перечеркнуть все одной ночью! Угораздило же меня влюбиться! И в кого? В своего врага! Глупое, глупое сердце». Делайт отчетливо понимала, что в свете новых обстоятельств она просто не в состоянии нанести вред Кардейлу, продолжая воплощать в жизнь свои планы. Осознание своей влюбленности ужасало растерянную девушку. Кардейл прочно поселился в ее душе и сердце. Вспоминая проведенные вместе часы, непослушное тело исходило негой и томлением. Что делать? Выйти за него замуж и всю оставшуюся жизнь отравлять ему существование? Это не выход. Как любящая женщина она не пойдет на это. Что может ждать ее в браке по необходимости, из чувства долга, кроме мук неразделенной любви? Вспомнились его слова «мы безотлагательно ДОЛЖНЫ пожениться». Ключевое слово – «должны». Этим все сказано. Нет, этого не будет никогда! Пусть живет своей жизнью и забудет о ней. Она отпустит его и смирится со своим одиноким прозябанием без любви и мести. Им нельзя встречаться сегодня ни в коем случае, потому что при одном только его виде у нее подкашиваются ноги. Что же предпринять? Лучший выход – побег. Куда бежать после его предупреждения? Только туда, где она всегда будет на людях. Лондон – вот выход. Благо, что овдовевшая сестра Эндрю уже два года жила там и постоянно приглашала Делу погостить. Кристина Обри, в девичестве Джордан, была старшей подругой и наставницей Делы на протяжении последних пяти лет, единственной женщиной, которая проявила чуткость и внимание к судьбе подвергшейся остракизму девушки. Приняв решение, Делайт встала и с головой ушла в поспешные сборы.

Между тем Кардейл решил размять Волка и привести мысли в порядок. «Де-ла, Де-ла, Де-ла», – отстукивали копыта коня и сердце Алекса. События минувшей ночи являлись перед его взором вновь и вновь. Как прекрасна она была сначала в своей покорной неподвижности, а затем в безудержной страсти. Конечно, утреннее приветствие оставляло желать лучшего. Но это можно понять и объяснить ее девичьим смущением. Ничего, сегодня перед обедом они расставят все точки над i.

Вернувшись в дом Джорданов и приступив к завтраку, Алекс почувствовал на себе косые взгляды Эндрю, который ни о чем не спрашивал, но вел себя несколько настороженно. Наверняка молодой хозяин был в курсе ночного отсутствия гостя и строил догадки по этому поводу. Он периодически хмурился, и мысли, обуревавшие его, проявлялись на лице, как в театре теней. Безусловно, Эндрю беспокоился о своей подруге детства. «Надобно успокоить беднягу», – мелькнуланула мысль у Алекса.

– Эндрю, перестань метать молнии. Мне понятно твое беспокойство. Сегодня я напросился на обед в Биг-Ривер и намерен сделать предложение руки и сердца мисс Вингз.

– И получишь отказ, если еще будет кому делать это предложение.

– ???

– Дела не та девушка, которая ради титула по первому зову кинется в объятия. Что бы ни произошло между вами, тебя это не спасет. Приступом ее не возьмешь, только длительной осадой. Я слишком хорошо ее знаю.

– Ты знаешь нечто такое, что не известно мне? Я вижу, что ты недоговариваешь.

– Прими мой совет. Если хочешь добиться ответа «да» – начни с красивого ухаживания. Докажи ей свою любовь делом, а не льстивыми комплиментами. Ее не проймешь охами и ахами. Покажи всему обществу, безосновательно погубившему репутацию молодой девушки, насколько она дорога тебе.

– Что за бред? Мое имя будет ей защитой.

– Да, при условии, что она примет его.

– А разве могут быть варианты?

– Поживем – увидим, – Эндрю встал из-за стола. – Если я понадоблюсь, ищи меня в деревне. Сегодня я объезжаю арендаторов.

Алекс недоуменно пожал плечами. Какие могут быть сомнения? Делайт никогда не вышла бы за него замуж из-за титула, это не подлежит сомнению. Дело не в этом. Главное – она любит его. Он примет этот величайший дар и пронесет его сквозь годы в богатстве и бедности, в печали и радости, в болезни и здравии.

Пребывая в этих раздумьях весь день, Кардейл наконец стал собираться в Биг-Ривер. Гонец уже доставил красиво оформленный букет чайных роз. Камердинер помог облачиться во фрак, и Александр, перекрестившись, отправился брать крепость по имени Дела.

Едва Алекс поднялся по ступенькам особняка Вингзов, дворецкий отворил двери и застыл в ожидании.

 – Любезнейший, доложи мисс Вингз, что Александр Кардейл просит принять его.

– Ваша светлость, леди Делайт отсутствует, но есть леди Шеридан. Прикажете доложить?

– То есть как нет? Она должна быть дома!

– Молодая хозяйка еще до полудня велела подать карету и отбыла.

– Куда?

– Не могу знать, ваша милость. Возможно, леди Шеридан ответит на ваш вопрос, – старик поковылял докладывать о посетителе.

Сказать, что Алекс опешил, значит не сказать ничего. Это был еще один ступор. В который раз он спрашивал себя, как удается этой девчонке постоянно держать его в нокдауне. Тут из гостиной выплыла улыбающаяся тетушка Делы.

– Ваша светлость, какая приятная неожиданность.

– Мое почтение, леди Шеридан, – Александр с поклоном вручил ей букет, предназначенный ее строптивой племяннице.

– Очень мило, благодарю вас, милорд. Присаживайтесь. Чаю?

– Нет, благодарю вас, леди Шеридан. У меня к вам важный разговор, уделите мне несколько минут, пожалуйста.

– Я вся внимание.

– Насколько мне известно, вы единственная близкая родственница мисс Вингз.

– Да, это так, а в чем дело?

– Видите ли, леди Шеридан, я пришел просить вашего позволения ухаживать за вашей племянницей. У меня самые серьезные намерения.

Юджиния воспрянула духом: «Может девочка одумается и успокоится?»

 – Это большая честь для нашей семьи, ваша светлость.

– Для вас я Алекс.

– В таком случае называйте меня Юджинией.

– И последний вопрос. Где я могу найти Делайт?

– Она гостит у Кристины Обри, сестры Эндрю.

– Благодарю вас, Юджиния. Рад видеть вас в союзниках.

– Поживем – увидим, – второй раз за день услышал в ответ Александр. «А ведь и Эндрю, и тетушка правы, – подумал он, – с этой бунтаркой никогда ни в чем нельзя быть уверенным. И откуда только у меня силы берутся делать хорошую мину при плохой игре». Любезно простившись со старой леди, Алекс решил найти Эндрю и вытрясти из него всю правду.

 XII

Кристина встретила Делайт с пониманием и участием. Посвященная во все перипетии нелегкой судьбы девушки, она не могла оставаться равнодушной и решила сделать все возможное, чтобы помочь подруге. «Учитывая импульсивность Делы, нужно действовать очень деликатно», – решила про себя Кристи. Будучи маркизой, леди Обри обладала немалой властью в свете и была настроена использовать эту власть во благо Делы. С другой стороны, она симпатизировала Кардейлу и подозревала, что упоминание его имени в этой некрасивой истории пятилетней давности – не более чем недоразумение. Вот почему молодая вдова питала надежду направить два мятущихся сердца навстречу друг другу и, соединив их, прекратить затянувшийся конфликт. Они оба прошли пекло преисподней, не изгадив своей души, и были достойны любви.

Потеряв горячо любимого мужа в двадцать семь лет, Кристина знала не понаслышке, что значит одинокая постель холодными ночами и застывшее сердце. Никому иному она не желала такой участи. Красивая, общительная и богатая, Кристи всегда была в центре мужского внимания. Толпы поклонников осаждали ступени ее особняка, не давали прохода на балах и приемах, но ни один из них не мог пробиться сквозь стену отчуждения, которую Кристина воздвигла между собой и всеми вместе взятыми мужчинами два года назад. Она не была ни ханжой, ни мужененавистницей – просто женщина, не готовая к новой любви. Случайные связи претили ее характеру. Вдовствующая маркиза отдала всю себя воспитанию единственного сына – наследника титула, а также близким и родным людям.

Взяв на свои плечи опеку над Делайт, Кристи начала действовать незамедлительно. Лучшие портнихи готовили новый гардероб, учитель танцев освежал в памяти Делы танцевальные па, а сама Кристина посвящала девушку в мир сплетен и новостей света, дабы последняя не попала впросак. «Как будто не было этих унылых пяти лет», – подумала Дела. Она опять оказалась в водовороте столичной жизни, чувствуя себя там не очень уверенно, но тем не менее легко и свободно, не отягченной местью и болью обиды. Кристи ввела ее в узкий круг своих самых близких подруг. Хелена Глейз и Дженифер Эйвон окружили симпатичную провинциалку вниманием и заботой, приняли активное участие в создании нового имиджа Делайт и восстановлении ее репутации.

Личный парикмахер виконтессы Глейз привел в порядок буйную гриву Делы, и теперь крупные локоны красиво обрамляли ее лицо. Маленькие руки с постоянно коротко остриженными ногтями стали мягкими, ухоженными, с изящным маникюром. Дела категорически запретила выщипывать свои соболиные брови, позволив лишь немного скорректировать их форму. Мадам Дюбуа, обшивающая графиню Эйвон, прислала целую гвардию своих помощниц и в недельный срок приготовила все необходимые наряды для выхода в свет. Обувь, нижнее белье, зонтики, веера и шали были выписаны из Парижа. По личной просьбе Делайт клинок дамасской стали (второй из двух) был закамуфлирован под ручку роскошного веера, который одновременно служил ему ножнами. Деле очень хотелось сделать что-нибудь приятное своим новым подругам, и она, вспомнив мамины рецепты, самолично изготовила им в подарок лосьоны и крема для ухода за кожей лица и тела, поделилась с ними рецептами успокоительных травяных сборов для ванны. Молодые женщины были в восторге от подарков, опробовав их на себе и заметив, что их кожа наполнилась животворной силой. Еще приятнее им было осознавать, что это не укрылось от внимания их недоброжелательниц, коих было немало среди знати. Впервые в жизни Дела поняла, как не хватало ей женского общения все эти годы и чего она была лишена.

Почистив перышки Делайт, леди были готовы представить ее в свете. Они выработали стратегию покорения Лондона Делой. Сначала – культурная программа: выставки, музеи, галереи, театры. На каждом из этих мероприятий предполагалось расширять круг знакомств, которые смогут оказать поддержку Делайт. Второй шаг – маркиза Обри проведет прием и даст бал в честь леди Делайт Вингз, который обеспечит девушку приглашениями на все важные балы до конца сезона.

Ежегодная выставка кошек в Хрустальном дворце была под номером один в списке. Идея смотреть кошек не импонировала Деле, куда интереснее было бы устроить смотрины какому-нибудь победителю скачек, считала она. Но подруги только рассмеялись в ответ:

– Это совсем не то, о чем ты думаешь. Не настраивай себя против заранее. Ты будешь приятно удивлена, поверь нам. Поднимаясь по восточному склону к вершине Сайденхемского холма, женщины любовались открывающейся панорамой парка, сбегающего широкими террасами вниз. Дела бегло подсчитала:

 – Двойной каскад прудов, настоящее озеро с островами – всего пятнадцать водоемов! Боже, какая красота!

– А ты что думала? Мы посмотрим кисок, покажем тебя нужным людям и будем таковы? Нет, голубушка, это вторично. Первостепенная задача – получить максимальное удовольствие от прогулки и приятного общения, расслабиться, отойти от ежедневных забот и грустных мыслей, – Кристи со значением посмотрела на младшую подругу. – Забудь обо всем и просто получай удовольствие. Кстати, парк спроектировал Эдвард Миллнер.

Наконец перед ними открылся величественный вид Хрустального дворца. Ничего подобного Деле не приходилось видеть. Огромный стеклянный пятиэтажный павильон с полукруглой стеклянной же крышей в игре солнечных бликов выглядел как чистейшей воды горный хрусталь, оправдывая свое название. При входе продавались путеводители и предлагались кресла-каталки для уставших посетителей. Тут кто-то окликнул Кристину. Она оглянулась и присела в глубоком реверансе перед величественной, очень пожилой дамой в кресле-каталке и с кошкой на коленях.

– Ваша светлость.

– Встань, девочка. Таких низких реверансов уже давно никто не делает. Познакомь меня со своими приятельницами.

– С графиней Эйвон вы знакомы, ваша светлость, – Кристи изящным жестом указала на Дженифер, и та исполнила один из реверансов, выученных когда-то в школе для девушек.

– Леди Глейз, – представила Кристи Хелену, склонившуюся в почтительном реверансе.

– Не твой ли это муж, малышка, имеет такую скандальную славу ловеласа? – Старая дама была крайне бесцеремонной.

 Хелена не растерялась:

– Мой муж, виконт Глейз, ИМЕЛ скандальную славу ловеласа до нашей с ним женитьбы.

 Старая дама неожиданно очень по-доброму рассмеялась:

– Молодец, малышка, не давай обижать себя и дорогих тебе людей, – она перевела взгляд на Делу. – А это что за прекрасное создание?

– Ваша светлость, позвольте представить вам мою гостью – виконтессу Делайт Вингз. – Дела присела в единственном ей известном реверансе. – Леди, – продолжила Кристи, – перед вами вдовствующая герцогиня Девонширская.

Девушки еще раз присели в легком поклоне.

– Достаточно церемоний. Детка, – старушка обратилась к Деле, – а не из тех ли ты Вингзов, что рожают одних девчонок и могут передавать титул по женской линии?

– Да, ваша светлость, – улыбнулась Дела. – Я последняя в роду.

– Кристина, надо срочно пристроить замуж эту последнюю в роду виконтессу, – вдовствующая герцогиня даже советы давала командным тоном.

– Мы подумаем, ваша светлость, – был ответ Кристи.

Едва дождавшись, когда слуги увезут старую даму в инвалидном кресле, подруги прыснули со смеху и вошли во дворец. Сделав первый шаг, Делайт замерла в благоговейном молчании. Открывшееся ей зрелище представляло собой невероятное сочетание видов, звуков и запахов и давало ощущение ирреальности. Даже с путеводителем было трудно разобраться в лабиринте бесконечных залов, переходов, садов и двориков. Всюду были расставлены гигантские тропические растения в огромных кашпо, с галерей свисали корзины с цветами, наполняющими ароматом переходы и залы, оформленные в стилях разных эпох. «Смотреть не пересмотреть. Нельзя объять необъятное», – подумала Дела и решила еще раз наведаться сюда, тем более что в концертном зале вскоре ожидалось проведение Гендельского фестиваля. Посетив выставку кошек, которая не произвела на Делайт особого впечатления, дамы осмотрели Двор альгамбры, Греческий двор, Итальянский и Ренессансный. Было бы интересно прогуляться в парке возле фигур динозавров в полный рост, но уже не было сил. Экскурсия завершилась обедом в прекрасном ресторане. Делясь впечатлениями, женщины от души смеялись над хозяйками кошек, которые сюсюкали со своими питомцами. В Хелен погибла прекрасная актриса – так живо и достоверно она копировала их. Дела не могла вспомнить, когда ей было столь весело, и она поймала себя на мысли, что впервые со дня побега раздумья о Кардейле не рвут душу, превратившись в тихую грусть. Насладившись вкусным обедом, подруги вернулись домой в прекрасном настроении, тем более что главная цель мероприятия была выполнена – они заручились поддержкой вдовствующей герцогини Девонширской. Экскурсия в Хрустальный дворец явно удалась.

 XIII

Следующим пунктом программы была опера, но лирически настроенной Деле очень хотелось посмотреть «Ромео и Джульетту» Шекспира, афишами которого пестрел весь Лондон. До премьеры осталось два дня. Сам Генри Ирвинг с большим размахом поставил пьесу в Лицеуме и исполнял роль Ромео, а Джульетту играла его постоянная партнерша по сцене Эллен Терри. Газеты обещали великолепную игру любимых актеров, предрекали красочные массовые сцены на фоне роскошных декораций и колоритных костюмов. Дамы не могли себе позволить пропустить такое зрелище, и билеты на премьерную постановку были куплены.

Между тем Кристина получила письмо от брата, который интересовался их ближайшими планами. Отчетливо понимая, кто за этим стоит, Кристи пригласила Эндрю с гостями в свою ложу в театре. Сомнений по этому поводу она не испытывала. Мучило другое – говорить или не говорить Деле заранее о предстоящей встрече с Кардейлом. В конце концов она определилась в своем решении и направилась на поиски Делайт.

Долго искать девушку не пришлось. Она любила проводить свободное время в детской комнате, общаясь с юным маркизом Обри. Рано повзрослевший после смерти отца малыш был не по годам серьезен и рассудителен. В неполные семь лет Николас любил проводить свободное от занятий время в библиотеке. Кристина пыталась силой заставить сына вернуться в беззаботное детство, запретив ему дни напролет просиживать в библиотеке, но все ее попытки были безуспншны. Мальчику доставляло истинное наслаждение корпеть над толстыми рукописными фолиантами по истории рода Обри, выискивая и изучая все новые и новые легенды.

 На первых порах Дела внимательно слушала рассказы Ника, но, видя, как расстраивается его мать из-за чрезмерной серьезности сына, решила внести свои коррективы. Каждую вновь услышанную историю она пыталась обыграть с помощью подручных средств, например, как сегодня, связав носовые платки в подобие человечков. Поначалу Ник ужасался такому святотатству по отношению к его предкам, но постепенно втянулся в игру и поддерживал Делу в драматизации диалогов. Благородные рыцари спасали прекрасных дам уже не только в стенах библиотеки, но и в парке, лабиринте, патио – где придется, а баталии становились все более шумными и более массовыми благодаря слугам, которых привлекали к изучению жизнеописания рода Обри.

Приотворив дверь в детскую, Кристи замерла, заворожено глядя на хохочущего сына. Долгие два года она видела только тоску и боль в глазах ребенка, и вот всего за неделю Делайт удалось сделать то, что оказалось не под силу любящей матери. Это задевало («Что я делала не так?») и радовало («Наконец-то!») одновременно.

– Из тебя выйдет замечательная мать!

– Надеюсь. Я очень люблю детей. Общаясь с ребенком, сам становишься чище и искреннее, учишься понимать, прощать и ценить каждое счастливое мгновение, данное тебе Богом. Спасибо тебе, Кристи, за то, что ты есть, за твой теплый дом, где я оттаяла душой, за твоего сына, который научил меня радоваться жизни. – Дела порывисто обняла подругу. – Спасибо за то, что стараешься вернуть мое доброе имя. Я провинциальная девушка, и столичная жизнь не для меня, но я хочу, чтобы все знали, что жизнь в деревне – это мой выбор, а не необходимость. Я хочу иметь возможность в любое время посетить театр, бал или выставку и не чувствовать себя изгоем.

Кристина была растрогана до слез этим криком души Делайт, но быстро взяла себя в руки. «Сейчас или никогда», – подумала она и обратилась к подруге:

 – Дела, девочка моя, завтра на премьере у нас в ложе будут гости, и ты догадываешься кто. Прошу тебя, будь благоразумна. Попробуй начать с чистого листа. Просто женщина и просто мужчина. Присмотрись к нему, и ты поймешь, виновен ли он в тех печальных давних событиях.

Дела порывалась что-то сказать, но Кристина приложила пальчик к ее губам и приподняла ей подбородок.

– Дорогая, посмотри на меня, – Делайт подняла глаза на подругу. – Ты мне веришь? – и, дождавшись кивка Делы, продолжила: – Я знаю Кардейла не первый год и со всей ответственностью могу сказать, что он никогда не стоял бы за похищением невинной девушки. Он всегда уважительно относился ко всем женщинам без исключения, невзирая на возраст и сословие. Прошу тебя, не спеши выносить вердикт. Время все расставит по своим местам.

Дела еще раз кивнула и молча покинула комнату. Захотелось все обдумать в уединении. Парк в пейзажном стиле, обступающий особняк маркизы, был идеальным местом для раздумий в одиночестве. Делайт импонировала свободная планировка пространства, лишенная симметрии и упорядоченности. Ей нравилось, что перспектива открывается постепенно и нет точки, из которой можно было бы видеть весь сад. В этом была какая-то интрига. Следуя извилистыми дорожками из дикого камня, объединяющими отдельные элементы сада, Дела чувствовала нарастающее волнение. Каменный мостик привел ее к живописной беседке на берегу природного водоема. Опустившись на мраморную скамью, девушка расслабилась и прикрыла глаза. Тотчас перед ее мысленным взором предстал герцог, который «безотлагательно» должен жениться на отвергнутой обществом женщине. Отвергнутой, кстати, по его вине, хотя Кристина утверждает обратное. То, что Кардейл не из тех людей, кто отступает от задуманного, ясно как дважды два. Как понятно и то, что он не даст прохода Деле, пытаясь добиться от нее ответа «да». Как поступить? Чем больше размышляла Дела, тем больше склонялась к мысли, что Кристина права. Пусть все идет своим чередом, только бы ей самой устоять и повторно не упасть в его объятия.

В театре был аншлаг. Ни одного свободного места. Ни одного, кроме их ложи. Гости Кристины запаздывали. Дела была в таком напряжении, что впервые в жизни боялась упасть в обморок. Наконец свет начал меркнуть, и действо началось. Божественная поэзия Шекспира завораживала, игра актеров была выше всяких похвал, а декорации, как и было обещано, поражали воображение своим размахом. С первых строк великого барда образ Джульетты пленил зрителей. Эллен Терри в этой роли была непосредственна и эмоциональна. Единственное, что не давало возможности поставить спектаклю высшую оценку, – зрелый возраст артистов. Среди них не было ни одного юного или хотя бы молодого актера или актрисы, более подходящих для шекспировских героев. Но опыт постановщика и всей труппы в целом, а также высокая культура спектакля компенсировали этот недостаток.

В антракте наконец прибыл Эндрю в компании Кардейла и Фредерика. Дела поблагодарила Господа, за то, что в этот момент она сидела. Когда Александр склонился к ее руке, обдав ее своим теплом, ее глупое сердце ухнуло вниз, а дрожь в коленях усилилась. Она едва смогла поднять глаза на него, но, сделав это, посмотрела твердо, в упор. Его лицо было абсолютно непроницаемо, а вот пульсирующая жилка на виске выдавала сильное эмоциональное возбуждение.

Приветствия чередовались с обычными в таких случаях комплиментами, но для этих двоих мир существовал только на уровне флюидов, которые, как стрелы Амура, посылались от одного к другому. Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, Эндрю вложил им в руки по бокалу шампанского. Только отпив глоток, Делайт поняла, что может дышать. Похоже, с Алексом происходило нечто подобное. Успокоившись, они включились в общий разговор о достоинствах и недостатках постановки. Антракт затягивался, и компания молодых людей решила прогуляться в фойе.

– Позволено ли мне будет называть вас по имени, как прежде?

– Безусловно. Я от своих слов не отказываюсь.

– Дела, нам необходимо поговорить, но не здесь и не сейчас. Разрешите нанести вам визит завтра в полдень.

– Буду ждать, ваша светлость.

– И не сбежите?

– Нет.

– Что, даже попытки не сделаете? – лукавинки заплясали в его глазах. Делайт рассмеялась, и напряжение спало. Они подошли к группке молодых женщин, о чем-то допытывающих Кристину.

– Дамы, позвольте представить вам Александра Кардейла герцога Хеттингерского. – Барышни присели в реверансе.

– Леди, – Алекс отвесил им поклон. – Где еще можно встретить столько красавиц одновременно?

– А это, – продолжила Кристи, – моя почетная гостья – леди Делайт Вингз. Именно ей я обязана своим фантастическим преображением. Она является автором волшебных кремов и лосьонов, способных творить чудеса.

– О-о-о, – был ответ восхищенных дам. Каждая хотела бы иметь в своем распоряжении подобное чудодейственное средство, но тут прозвенел звонок к началу второго акта, и все разошлись по своим местам.

Алекс занял место возле Делы, и это мешало ей сосредоточиться на пьесе и игре актеров. Каждой клеточкой она ощущала его присутствие, и воспоминания о ночи любви нахлынули с новой силой. По ее напряженной спине и неподвижной маске лица Александр догадался о внутренней борьбе, обуревавшей девушку. Он сам испытывал нечто подобное, вдыхая нежный аромат ее духов. Мысль, что ему никак не удается вспомнить, где он прежде мог обонять такой неповторимый запах, не давала ему покоя, будоражила, волновала и вселяла тревогу. Алекс едва мог сдержаться, чтобы не обнять и не прижать девушку к сердцу.

Тем временем Дела, пытаясь отвлечься от дум о нем, принялась разглядывать публику в зале. Ее внимание привлекла изящная блондинка, нацелившая свой театральный бинокль на их ложу. Чрезмерно накрашенная, увешенная драгоценностями, она источала агрессивность и уверенность в себе. Не заметить ее было невозможно. Кристина, только раз взглянув в ее сторону, успокаивающе похлопала Делу по руке.

 – Потом, – прошептала она.

 Терпеть все это было невыносимо, и Делайт с трудом дождалась конца представления.

Проводив женщин, мужчины направились в клуб пропустить по стаканчику виски. Фредерик не унимался, изощряясь в похабных шутках, и тем крайне раздражал Алекса.

– Если ты немедленно не замолчишь, Фредди, тебя остановит мой кулак. Или у тебя нет других тем для разговора?

– Почему нет? Есть отличная тема – наше пари.

– Я не желаю возвращаться к этому разговору. Никогда. Стоимость своей яхты ты получишь незамедлительно, но учти: если с твоих уст хоть раз сорвется неуважительное слово в адрес мисс Вингз – пеняй на себя.

Фред онемел от удивления. Это было что-то новенькое. Алекс никогда прежде не высказывал своего отношения к кузену так прямо. Он частенько бывал недоволен Фредериком, но терпел все его выходки во имя памяти о покойных родителях оного. Фредди беззастенчиво пользовался неспособностью Александра отказать ему в небольших, но постоянных субсидиях. Липкое чувство страха из-за потери надежного источника дохода шевельнулось в душе. Мало того что Алекса угораздило выжить в той африканской мясорубке и тем самым лишить его, Фредерика, титула и несметных богатств, так вдобавок ко всему он смеет угрожать. Злоба, свившая клубок в темных глубинах его существа, подняла голову и начала раскручивать свои спирали. Едва совладав с собой, Фред улыбнулся, шутливо подняв руки вверх.

– Сдаюсь, ваша светлость. Никогда, нигде, никак. Да, кузен, тебя зацепило по-настоящему, – произнес он, а про себя подумал: «На этом и сыграю. Недолго тебе обладать этой знойной красоткой, титулом и богатством».

– Я не шучу, Фредди. Думаю, ты меня понял.

Настроение было испорчено. Выпив до неприличия быстро по паре стаканчиков виски, Алекс с Эндрю покинули клуб, а Фредерик остался лелеять свои черные планы в уединении.

 XIV

Пребывая в призрачном состоянии между сном и бодрствованием, Дела подсознательно чувствовала, что счастье наполняет ее. Пробудившись, она поняла истоки своей эйфории. Предстоящая встреча. Сегодня и солнце светило по-особому – радостно и многообещающе. «Я не позволю никаким обстоятельствам испортить этот замечательный день», – подумала Дела и решительно встала.

Кристина ожидала ее с чашечкой кофе в гостиной. Наливая себе ароматный напиток, Делайт поинтересовалась, кем была та знойная блондинка в театре.

– Это прежняя пассия Кардейла, леди Эмилия Орстрит, в замужестве графиня Белмонт. Она отвергла Александра, выйдя замуж за человека втрое старше, но богатого и имеющего большой вес в парламенте. Сейчас он, говорят, впал в старческий маразм и находится на лечении в престижном пансионате для очень богатых людей. Была бы ее воля, Эмми не потратила бы ни одной гинеи на его лечение, но опекуном безумного старца является его единственный сын, у которого иные взгляды на этот вопрос. Дни старого графа сочтены, и его молодая супруга останется лишь вдовствующей графиней с солидным постоянным содержанием, а не со всем богатством, на которое она рассчитывала. Она готовит себе обеспеченное будущее в роскоши высших эшелонов аристократии и находится в поисках нового мужа. Кардейл – самая подходящая кандидатура. Эта пиранья своего не упустит. Так или иначе, вам придется встречаться в свете. Она, как паучиха, будет плести интриги, не остановится ни перед чем. Будь осторожна с ней, не верь ни единому слову и очевидным фактам, если они будут исходить от нее.

– Ты думаешь, Алекс поддастся на ее уловки?

– Никогда. Он не из тех мужчин, кто дважды ступает в одну реку, особенно если вода в ней мутная.

– Ты так в нем уверена?

– Да, что и тебе советую. Не боюсь повториться: не торопись с выводами, присмотрись к нему – и увидишь, что он достойный человек. Просто поверь своему сердцу. Ты ведь любишь его? Не молчи! Любишь?

– Я люблю его, ты права, но мой разум противится принять это.

– Дай самой себе время, и твой рассудок успокоится.

– Посмотрим.

Близился полдень, и Дела извелась, ожидая Алекса. Услышав звуки подъезжающего экипажа, она выглянула в окно. Шикарное ландо подкатило к парадному входу. Герцог легко, с грацией гепарда спрыгнул со ступеньки экипажа и быстрым шагом направился к парадному. Дворецкий раскланялся и провел Кардейла в гостиную, где его встретила Кристина.

– Алекс, как я рада вас видеть.

– Добрый день, Кристи, – он поцеловал ей руку и продолжил: – А где ваша гостья? Неужели опять сбежала?

– На этот раз нет. Она сейчас спустится. Какие у вас планы?

– Прокатиться в новом ландо и только. Погода располагает. Не волнуйтесь, верну вам вашу гостью в целости и сохранности.

– Да, денек выдался на славу. Алекс, я всегда относилась к вам с большим уважением, – Кристина замялась, – но…

– Я понимаю ваше беспокойство, миледи. Со мной Деле ничего не грозит. Чтобы полностью успокоить вас, добавлю: у меня самые серьезные намерения.

– Я верю вам, только все не так просто. Дела – чудесная, неиспорченная девушка, но много лет назад в свете ее незаслуженно осудили. В этом проблема.
– Причина?

– Она сама все расскажет, если и когда сочтет нужным. Вам лучше пока ни о чем ее не спрашивать. Я ставлю вас в известность, чтобы вы могли защитить ее от наших гиен, падких на сенсации и скандалы.

– Я понял. Спасибо за участие.

Тут Делайт впорхнула в гостиную. Алекса будто ударили в солнечное сплетение. На какое-то мгновение сердце перестало биться. Сама весна влетела в зал, осветив все цветом распустившихся яблонь. Как прекрасна она была в бело-розовом платье, соломенной шляпке с букетиком яблоневого цвета и белых митенках.

– Мое почтение, юная леди. Вы, как всегда, обворожительны.

– Ваша светлость, – Дела присела в реверансе и, не зная, как продолжить разговор, предложила: – Не желаете выпить чашечку чая?

– Благодарю, нет. Сегодня погода как на заказ, ландо ждет. Прогуляемся по Гайд-парку?

– С удовольствием. Кристина, мне взять горничную?

– Не стоит. Среди белого дня в открытом экипаже можно обойтись и без нее. Счастливой прогулки.

На дорожках Гайд-парка было немноголюдно. Ландо медленно катило по направлению к Серпентайну. За ухоженными аллеями проглядывала чаща.

– Боже мой, оказывается, и в центре Лондона можно заблудиться, как в лесу, – воскликнула Делайт.

– Я не позволю этому случиться. Внимание: за этим поворотом открывается вид на Серпентайн.

– О, какое величественное зрелище! Это скорее озеро, чем пруд. Как красиво переливаются солнечные блики в воде!

– Пройдемся пешком? – Алекс помог ей выйти из ландо и, взяв ее руку, положил на свою. Любуясь красотами паркового ландшафта, они подошли к живописному уголку с мраморной скамейкой. Присев на краешек, Делайт замерла в волнении, понимая, что настало время серьезного разговора. Кардейл внешне был совершенно спокоен, но все та же пульсирующая жилка на виске выдавала его нервозность.

– Девочка моя, – он хорошо запомнил советы Эндрю продвигаться вперед маленькими шагами, довольствуясь мелкими победами. – Развитие нашего знакомства трудно назвать ординарным, но я не перестаю благодарить Господа за это счастье – встретить тебя на своем жизненном пути. Тебе удалось невозможное – заставить меня вновь почувствовать вкус жизни. Ты подарила мне свой самый бесценный дар. И хотя мое предложение руки и сердца остается в силе, сейчас я прошу только об одном – позволь мне просто ухаживать за тобой. Узнав меня получше, ты поймешь, что я не так уж плох. Тогда и только тогда ты дашь мне ответ. Я приму любой, но до этого сделаю все возможное, чтобы услышать «да». – Взяв ее руку, он покрывал поцелуями каждый пальчик и раскрытую теплую ладошку, еле сдерживая себя и боясь напугать девушку. Делайт осторожно высвободила руку и встала, стараясь унять дрожь, пронзавшую все тело.

– Алекс, я не могу пока вам ответить ни «да», ни «нет», но я действительно очень хочу узнать вас лучше. Что будет, то будет. На все воля Божья. Вы обещали прогулку, так давайте проедем до Эпсли-Хауза и осмотрим музей герцога Веллингтона, – будучи не в силах продолжать объяснения, она сменила тему. Александр понял, что еще немного – и он бы перегнул палку, поэтому с радостью поддержал ее предложение.

Проезжая под аркой Веллингтона в юго-восточном углу парка, Алекс рассказывал Делайт о параде, проходившем здесь в честь победы над Наполеоном в 1815 году, известном ему со слов его прадеда – участника боев и праздничных торжеств. Дела проявила большой интерес к истории и удивила знанием дат и событий. Оказалось, что им есть о чем поговорить, кроме своих чувств и коневодства. В непринужденной беседе они раскрепостились и общались более свободно. Время пролетело незаметно и с обоюдным удовольствием. Настал час возвращаться.

Остановившись выпить лимонада при выезде из парка, Дела внезапно ощутила холодок, пробегающий по спине. Так бывало всякий раз, когда злобные и пренебрежительные взгляды преследовали ее. Заметив ее напряжение, Алекс насторожился. Медоточивый голосок за его спиной объяснил все.

– Ваша светлость, позвольте поздравить вас с чудесным воскрешением и высоким титулом. – Леди Эмилия Орстрит, графиня Белмонт, собственной персоной во всей своей красе предстала перед ним. – Ах, Алекс, какое счастье, что слухи о твоей смерти оказались ложью. – Она протянула ему руку, затянутую в тонкую перчатку, для поцелуя.

– Леди Белмонт, годы вас не меняют. Как поживаете?

– Оставь, Алекс, церемонии, мы ведь близкие друзья, – промурлыкала она многозначительно, в упор не замечая Делайт.

– Миледи, позвольте представить вам леди Делайт Вингз, – он сделал ударение на слове «леди». – Дела, это моя старая знакомая, графиня Белмонт.

Дамы удостоили друг друга кивком и дежурным «приятно познакомиться».

Эмилия едва не позеленела от негодования из-за фразы «старая знакомая» и еще больше из-за того, что Алекс не клюнул на удочку и обратился к ней согласно этикету, а к этой выскочке – по имени. Прекрасная актриса, она не позволила своим чувствам отразиться на лице. По-прежнему мило улыбаясь, Эмили пыталась обаять новоиспеченного герцога. Увы, безуспешно. Иная женщина тут же оставила бы свои попытки, но только не графиня. «Ты будешь моим», – было написано у нее на лице, и Делайт это сразу поняла. Ее нисколько не волновали потуги этой светской львицы продемонстрировать былую близкую связь с Кардейлом, девушке был интересен он сам в этой ситуации. К чести Алекса, он был просто вежлив и не более того.

– Милый, ты обязательно должен навестить меня и рассказать о своих приключениях в Африке.

– Мадам, это мало было похоже на приключения. Позвольте откланяться.

– Ну что ж, до встречи, Алекс, – сказала она и опять сунула ему руку для поцелуя.

Попрощавшись с обескураженной Эмилией, Александр помог Деле сесть в ландо, и лошади потрусили по забитой экипажами дороге. Неожиданная встреча не испортила настроения этим двоим. Весь оставшийся путь они обсуждали преимущества жизни в городе и сельских имениях, демонстрируя чувство юмора и талант слушателя, много смеялись и подъехали к особняку Кристины довольные прогулкой и собой.

– Благодарю за чудесную прогулку, Алекс. До встречи.

– Увидимся завтра на балу у Кристины, – ответил Александр, нежно целуя ей руку.

Воодушевленная Дела взлетела по ступенькам и скрылась за дверью. Кристи возлагала большие надежды на предстоящие бал и прием. Она была уверена, что собрала достаточно единомышленников, способных поддержать Делайт. Нельзя также сбрасывать со счетов главную опору в задуманном деле – Кардейла. Против герцога никто не осмелится подать голос. О его симпатии к провинциалке было известно уже всему свету. Сегодня утром посыльный доставил огромный букет чайных роз из его оранжереи. Декораторы, оформляющие дом к торжеству, установили его на самом видном месте. Букет прекрасно вписался в пастельные тона убранства. Кристина не терпела напыщенности и помпезности ни в чем, поэтому оформление дома отличалось легкостью, красотой и изяществом. Челядь суетилась, добавляя последние штрихи в подготовке приема гостей. Проверив все еще раз и оставшись довольной, Кристина поднялась к Деле.

Первый бал – важное событие в жизни каждой девушки, и хозяйка волновалась не меньше, чем ее подопечная. Глядя, как ловкие руки горничной укладывают тугие кольца волос Делайт в прическу, Кристи уверовала, что все будет замечательно. Она придирчиво осмотрела дебютантку, заставив покружиться. Летящее, воздушное платье насыщенного синего цвета («Ей же не семнадцать лет, чтобы носить белое!») подчеркивало глубину глаз и достоинства безупречной фигуры. Красноватый отлив черных волос («Может, и мне самой опробовать хну?») оттенял нежный румянец щек. Дымчатого цвета роскошный веер («Зачем нужно было вставлять в него клинок?») и в тон ему газовый палантин довершали наряд. Делайт выглядела божественно.

– Дорогая, весь свет будет у твоих ног!

– Мне не нужен весь свет, – фыркнула Дела.

– Понимаю, но, что касается Кардейла, он уже там. Как настроение?

– Стыдно признаться, но я робею. Я пять лет полагалась только на себя, лично управляла конезаводом, подняла имение и ничего не боялась. А сейчас мне страшно.

– Что за вздор! За короткий срок ты успела завести много друзей, которые относятся к тебе с большим уважением. После этого бала их будет еще больше. В моем доме никто не посмеет плохо отозваться о моей гостье, а потом в этом уже не будет смысла. Ты станешь самой популярной девушкой сезона, и недоброжелателям, если таковые есть, останется только греться в лучах твоей славы, поскольку никто не хочет остаться в меньшинстве и выглядеть глупо. Выше нос и улыбайся!

– Как я благодарна тебе, милая моя! Конечно, ты, как всегда, права. Я сильная женщина, никто и ничто не собьет меня с ног.

– Правильно. Не забывай об этом. Будь готова через полчаса. Скоро начнут прибывать гости.

Ровно в назначенное время Кристина и Делайт стояли в холле, принимая гостей. Нескончаемым потоком прибывали все новые и новые пары. Дела была уже не в состоянии запоминать имена и титулы. Наконец, в дверях показался Кардейл. Увидев Делайт, Александр замедлил шаг. Она не уставала поражать его своим великолепием. В каждом наряде юная искусительница была хороша, но это темно-синее платье являлось верхом искусства портнихи. Дриада, да и только. Алекс приблизился к встречающим и отвесил поклон.

– Две грации, – только и сказал он хриплым голосом и поцеловал им руки. Дела вздрогнула при его прикосновении. Александр почувствовал такой же всплеск эмоций, и это было ответом на все мучавшие его вопросы. Она хочет его, и, несмотря на все старания сохранять благоразумие и держать себя под контролем, тело предавало ее. Осознание этого факта резко повысило настроение Алекса. Он предложил ей руку и провел в зал.

Кристина объявила гостям, что сегодняшний бал устраивается в честь ее гостьи и близкой подруги – виконтессы Делайт Вингз, достойной молодой леди, которой она, Кристина Обри, и ее сын очень обязаны. Под звуки аплодисментов Алекс вывел Делу в центр, полились нежные звуки вальса Шопена, и самая красивая пара вечера открыла бал. Александр был прекрасным партнером, вел в танце легко и уверенно. Кружась в объятиях Кардейла, Делайт испытывала ни с чем не сравнимый восторг и невесомость.

– Вы прекрасно танцуете, милорд.

– Открою вам страшную тайну, Дела. Я не танцевал уже более пяти лет, и вы рискуете остаться без ног рядом со мной.

– Не наговаривайте на себя, вы замечательно справляетесь. Ваше партнерство придает мне уверенности.

– Рад служить, но в ответ прошу оставить за мной еще один тур вальса. Будь моя воля, я весь вечер не выпускал бы вас из объятий, – прошептал он ей на ушко.

Делайт вспыхнула, но не от самих слов, а от его воркующего, с хрипотцой голоса.

 – Хочу напомнить вам, Александр, что мы с вами договорились просто общаться и узнавать друг друга лучше.

Алекс посмотрел на нее невинными глазами:

– Так ведь и я об этом же.

Делайт рассмеялась, и шаткое равновесие было восстановлено. Звуки музыки смолкли, Александр с сожалением отстранился от партнерши и подвел ее к Кристине. Не успев отдышаться, Дела была ангажирована на следующий танец, а потом еще и еще. Кавалеры сменяли друг друга, а толпа желающих потанцевать с протеже маркизы не уменьшалась. Алекс занервничал, но стойко держался, не показывая своих эмоций. Он ждал последнего вальса перед перерывом на застолье. Вот стихли последние аккорды контрданса, и запыхавшаяся Делайт присела отдохнуть. Взяв у лакея два фужера с шампанским, герцог приблизился к ней.

– Бокал волшебных пузырьков вам не повредит.

Отпивая маленькими глотками охлажденный бодрящий напиток, девушка почувствовала себя значительно лучше. Блеск в глазах усилился, и улыбка не сходила с сияющего лица. Шутливая беседа помогала скоротать время. Вдруг Дела почувствовала, как напрягся ее собеседник. Не понимая, в чем дело, она оглянулась. К ним приближались Эмилия под руку с Фредериком. Поздоровавшись, она принялась напропалую кокетничать с Алексом. Спасением от навязчивой компании были зазвучавшие звуки вальса Штрауса.

– Леди, позвольте быть вашим партнером в этом танце, – обратился Фред к Деле.

– Этот танец обещан мне, – отрезал Александр, не дав Делайт возможности ответить, и повел ее на танцевальную площадку.

– Ты идиот, Фредди, – прошипела Эмилия. – Нужно было не спрашивать разрешения, а брать ее за руку и вести в центр зала. Она не посмела бы отказать.

– Ты плохо ее знаешь, дорогая, она весьма ретивая кобылка и могла бы взбрыкнуть. Кузен тоже хорош, вцепился в нее мертвой хваткой. А вот твои чары на него не действуют. Его можно понять – молодое мясо предпочтительнее.

– Фу, как ты груб, Фредди. Эта селяночка не может заинтересовать надолго. Алексу хочется сорвать цветочек? Пусть. Все равно вернется ко мне. Что она, грязная лошадница, может дать ему? На герцогиню она никак не тянет. Тут нужна женщина утонченная, знающая свет, умеющая преподнести себя.

– Конечно, ты себя имеешь в виду.

В ответ она лишь презрительно поджала губы. Фред не мог не подсыпать еще щепотку соли:

 – И потом, ты не берешь во внимания чувства Алекса.

– То есть?

– То и есть. Он без ума от нее. Не дай Бог выпустить шпильку в ее адрес в его присутствии. Он просто звереет. Я испытал это на своей шкуре и не хочу пробовать еще.

– Без сомнения, это проблема, – Эмилия нахмурилась на мгновение и тут же продолжила: – Но нет ничего невозможного для искушенной женщины. Повоюем.

Дела кружилась в вальсе с одним желанием – чтобы он никогда не кончался. Лишенная простых девичьих радостей долгие годы, она старалась наверстать упущенное. Оказывается, так приятно быть молодой, веселой, беззаботной и не чувствовать осуждающие взгляды за своей спиной. Душа ликовала. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Закончился и танец. Музыканты сложили свои инструменты, а гостеприимная хозяйка пригласила всех к столу.

Под руку с Кардейлом Дела прошла в столовую и заняла свое место возле Эндрю. Александр расположился напротив. Немного погодя появились Фред с Эмилией. Усадив торжествующую графиню на свободное место рядом с Алексом, сам опустился на стул около Делы. Делайт решила не поддаваться на провокации этой парочки и улыбнулась соседу слева.

– Эндрю, почему ты опоздал к началу бала? Что-то случилось?

– Не волнуйся, все в порядке. Соскучился по племяннику и заигрался с ним. Спасибо тебе за Николаса, парнишка преобразился. Радость детства вернулась к нему, и он уморил меня баталиями, как в старые добрые времена.

– Я рада, что хоть чем-то была полезной.

– А что эта гарпия тут делает? Насколько я помню, ее не было в списках приглашенных.

Дела пожала плечами:

 – Понятия не имею, но думаю, что это проделки Фредерика. В последнее время их часто видят вдвоем. Как иначе она сможет добраться до Кардейла? Только через Фреда.

– Так ты в курсе?

Делайт засмеялась:

– Я теперь в курсе всех столичных сплетен. Ты только посмотри на нее.

А посмотреть было на что. Эмилия устроила целый спектакль одного актера, вернее – актрисы. Она заглядывала в глаза Алексу, без конца дотрагивалась до него и многообещающе улыбалась. Кардейл сидел с каменным лицом, односложно отвечая на ее вопросы. Почему-то это развеселило Делайт, и она не могла скрыть, что ситуация ее забавляет. Лукавые взгляды, которые девушка бросала на Александра, помогли ему воспринимать неприятные обстоятельства с юмором. Напряжение пошло на убыль, и атаки соседки он встречал уже саркастической улыбкой.

– Алекс, ты должен навестить меня на этой неделе и оценить мое новое приобретение – пару вороных. У меня теперь самый лучший выезд в Лондоне. Я сама научилась править. Прокатимся? – нарочито громко предложила Эмилия и вызывающе улыбнулась. – Ты всегда был известным ценителем лошадей, насколько мне не изменяет память. – Последняя фраза была сказана с явным подтекстом.

– Возможно, у вас замечательные кони, миледи, но лучших образчиков можно найти только в Биг-Ривер, на конезаводе, принадлежащем мисс Делайт Вингз, я в этом уверен.

Молча проглотить пилюлю было не в характере Эмили. Метнув злобный взгляд на Делу, она усмехнулась:

– Могла бы поспорить, но не буду. Ведь уже пол-Лондона оценили как их, так и иные услуги виконтессы.

Это был явный вызов, но в разговор вмешалась вдовствующая герцогиня Девонширская.

– Моя невестка уж в течение двух лет заказывает жеребят у этой юной леди и постоянно советуется с ней по вопросам содержания и ухода за молодняком. Она в восторге от результатов и в восхищении от самой хозяйки, ее ума, знания дела и гостеприимства. Вы должны гордиться своими успехами, милочка, – старая леди обратилась к Делайт.

– Спасибо, ваша светлость, – искренне улыбнулась девушка, благодарная за неожиданную поддержку. – Я не привыкла жить в праздности и с удовольствием занимаюсь своим делом, хоть не всегда нахожу понимание. Я горжусь своими питомцами.

– Вот и умница, – ответила герцогиня и переменила тему: – А как поживает ваш муж, графиня?

– Без изменений, ваша светлость. Одно радует: бедняга не осознает своих страданий. – Она приложила платочек к глазам. – Граф угасает.

Разговор перешел сначала в сферу здоровья и превратностей судьбы, потом поговорили о легкомыслии молодежи и перемыли косточки молодым денди, пострадавшим на днях в споре о том, у кого лучше упряжка. Когда объявили продолжение танцевального вечера, Кардейл незамедлительно подхватил Делу и увел ее в зал, подальше от злобной горгульи.

Музыканты заиграли павану, и Дела опять оказалась в центре внимания. Молодые повесы и солидные люди претендовали на ее расположение. Все ее танцы были расписаны. Кардейл пригласил Кристину.

– Я не сомневалась, что Делайт добьется успеха. В такую девушку невозможно не влюбиться, – она пристально посмотрела на Алекса. – Ведь так?

– Так, так, кто бы спорил. А старая герцогиня какова? Завтра же пришлю ее букет самых лучших цветов.

– Заодно поговори с Фредом. Постарайся доходчиво объяснить ему, что мой дом закрыт для его подруги.

– Всенепременно.

 После очередного танца Делайт решила взять тайм-аут и отдышаться. Кардейл проводил ее в нише с пальмой и усадил на венский диванчик. Дела распахнула веер и стала обмахиваться. Алекс заворожено уставился на это маленькое опахало и не мог оторвать от него глаз. Дымчато-серый веер с замысловатой серебряной ручкой действовал на него как маятник гипнотизера. Какие-то смутные видения промелькнули в голове и исчезли, оставив чувство тревоги. Что это? Дежавю? Или опять какое-то наваждение?

– Алекс, с тобой все в порядке?

– Откуда у тебя этот веер?

– Выписали из Парижа. Что-то не так?

– Да нет, ничего страшного. А что ты так напряглась?

– Тебе показалось. Очень пить хочется. Будь добр, принеси лимонада, пожалуйста, – попросила Дела и облегченно вздохнула, когда он отошел. «Хорошо, что я не оставила клинок на пряжке. Он сразу бы его узнал. Надо быть осторожнее», – подумала девушка.

До конца бала Делайт была нарасхват и устала безмерно. На рассвете, проводив последних гостей, они с Кристиной еле доплелись до своих комнат. Прощаясь, подруги обнялись.

 – Бал удался. Все замечательно, спасибо тебе, – прошептала Дела с благодарностью.

 – А иначе и быть не могло, малышка. Спокойной ночи.

Оставшись одна, Делайт вновь и вновь возвращалась к событиям вечера. Как внимателен и заботлив был Алекс, насколько участлива Кристи и какая чуткая вдовствующая герцогиня. «И пусть бесится Эмилия, мне до нее нет дела», – подумала Делайт.

 XV

А между тем Эмилию, возвращавшуюся в карете домой, душила ненависть. Все попытки привлечь внимание Кардейла рассыпались в прах. «Бесчувственный чурбан! Как смеет он так игнорировать меня! Чего стоят его сугубо официальное общение, ледяной взгляд и каменное лицо! Насколько он меняется возле этой лошадницы! Если бы не эта старая карга – вдовствующая герцогиня, я с легкостью справилась бы с выскочкой виконтессой, мокрого места не оставила бы от ее репутации. Надо срочно придумать что-то более действенное, заставить ее ревновать, вбить клин между ними», – рассуждала графиня Белмонт.

Фредерик молчал, опасаясь, чтобы буря, бушевавшая в душе Эмили, не перекинулась на него. Зная ее несносный характер, он предпочитал переждать, пока вулкан погаснет. Надо подумать, как извести Кардейла и очистить себе путь к титулу и богатству. На первых порах партнерство графини неоценимо. Главное – не дать Алексу жениться в ближайшее время, чтобы все, к чему он, Фредерик, стремится, не досталось Делайт, ведь несчастные случаи с двумя представителями одной семьи будут выглядеть очень подозрительно. Здесь свою роль должна сыграть Эмилия. «Получив все, я смогу утешить маленькую лошадницу. Уж больно хороша девка. Персик, да и только. А сколько страсти! К тому же очень похоже, что она скоро займет лидирующую позицию в свете, ведь сама старуха Девонширская ей благоволит, – рассуждал Фредерик. Но до тех пор мне надо сотрудничать с Эмили».

– Молчишь? Лучше скажи, что будем делать? – подала голос Эмилия.

– Какое следующее значительное событие предстоит посетить?

– Через неделю бал-маскарад у Веллингов. Это хороший шанс исправить ситуацию. Узнай у Алекса, в каком костюме будет он и у какой портнихи обшивается маркиза со своей гостьей. На этом и постараемся сыграть.

Проводив графиню, Фредерик вернулся в городской дом Кардейла. Алекс был вне себя от негодования.

– Какого черта ты привел Эмилию? Чего ты добиваешься? Кристина настроена отказать тебе от дома, если подобное повторится.

– Успокойся, кузен, такого больше не будет. Ты же знаешь Эмми, она обижена на весь мир из-за несбывшихся планов на замужество. Прислала мне записку с просьбой о встрече, расплакалась о своем одиночестве, я пожалел ее и взял на бал, чтобы она немного развеялась. Она по-прежнему любит тебя и жалеет о своем опрометчивом отказе.

– Не хочу ничего слышать об этой «бедняжке». Она для меня более не существует.

– Ну и ладно, закроем тему. Спокойной ночи.

– Уже рассвело, но ты прав, пора отдохнуть.

Был полдень, когда Делайт и Кристина встретились в столовой. Слуги уже все убрали и проветрили залы. Аромат свежих цветов наполнял дом.

– Восхитительные цветы, и так много. Откуда? – поинтересовалась Дела.

– Это твои цветы.

– ???

– Твои поклонники присылают букеты чуть не с самого рассвета. Теперь ты пользуешся успехом. А эти орхидеи от Алекса. Посмотри, нет ли записки.

Делайт подошла к очаровательному букету белых орхидей. «Прелестные цветы – прелестной девушке. А.К.», – гласила записка. Щеки девушки вспыхнули.

– Он немногословен. Можно я поставлю их к себе в комнату?

– Конечно, дорогая, это твои цветы.

Пока Дела занималась букетом, приехали Дженифер и Хелена.

– Кристина, поздравляем. Наши дамы только и говорят, что о твоем приеме. Все желают знать имя твоего оформителя, а также портнихи и хотят поближе познакомиться с твоей гостьей. Мнение едино: это лучший бал в этом сезоне.

– Да будет вам, сезон еще не закончился, впереди много интересного. А вот и виновница торжества.

Делайт была рада увидеть подруг и услышать последние новости. Кристи разливала чай и посмеивалась над отзывами о проведенном бале. Разговор коснулся Эмили. Возмущенные наглостью последней, они решили не выпускать графиню из поля зрения и на корню пресекать все ее интриги. Поболтав еще полчаса, молодые женщины договорились встретиться сегодня на музыкальном вечере у Лилианы Редфорд.

До конца недели крупных мероприятий не предвиделось. Все готовились к балу-маскараду в честь золотой свадьбы четы Веллингов. Намечалось нечто грандиозное. Все дамы были озабочены примеркой маскарадных костюмов. Дела долго думала и решила заказать костюм речной нимфы, благо среди старых индийских запасов нашлась подходящая ткань – воздушная, голубая с бирюзовым отливом. Платье было почти готово и выглядело восхитительно. Закончив примерку, Делайт уединилась в своей комнате, чтобы почитать и отдохнуть перед вечером. Она просмотрела отчеты Билла о делах в имении, написала письма ему и тетушке и взяла с полки «Джейн Эйр» Шарлотты Бронте. Перечитывая уже в который раз свой любимый роман, Дела мечтательно замерла. Ее всегда завораживала сила любви главной героини. Смогла бы она любить так беззаветно? Несомненно, она сама влюблена, но любит ли глубоко и всепоглощающе или это только физиология? С этим еще предстоит разобраться.

Эта тема не выходила у нее из головы и, одеваясь к вечеру, девушка не переставала анализировать свои чувства. Да, она жаждала объятий Кардейла, ей нравилось беседовать с ним, танцевать, вместе скакать, обгоняя ветер, по безбрежным полям в имении. Но является ли это истинной любовью? И потом, оставался открытым вопрос, действительно ли он любит ее. Алекс говорил не о своих чувствах к ней, а только о необходимости «безотлагательной» женитьбы. Делайт не была бы женщиной, если бы не чувствовала, что он серьезно увлечен ею и любовный жар сжигает его, но ее интересовала в первую очередь его душа. Насколько глубоки его переживания и надолго ли их хватит? Она слишком мало знала Кардейла, чтобы быть уверенной в нем. «Не буду гадать на кофейной гуще, отдохну до конца сезона и с радостью вернусь в имение к своим делам», – с этими мыслями она покинула свою комнату.

Эндрю и Александр уже дожидались в гостиной, чтобы сопроводить их с Кристиной к Лилиане Редфорд.

– Ваши цветы замечательны, Алекс. Спасибо.

– Ни один из них не сравнится с вами, милая леди, – ответил Александр и, целуя ей руку, задержал ее в своей ладони. – Судя по количеству букетов, все цветочные магазины Лондона уже закончили свою работу сегодня. Поздравляю вас с успехом.

– Пустое. Давайте поторопимся, мы опаздываем.

– Делайт права, Алекс. Времени совсем не осталось, – вмешалась Кристина, – не хотелось бы опоздать к началу вечера. Лилиана обещала каких-то заезжих знаменитостей.

Подлинной страстью Лилианы Редфорд была музыка. Будучи прекрасной пианисткой, она собрала возле себя кружок таких же виртуозов. Ее любительские вечера были достойны большой сцены. Лили не терпела дилетантов, мнящих себя великими музыкантами. Она приглашала только истинных ценителей музыки. Обладающая красивым грудным голосом Кристина была частой гостьей в доме Лилианы. Слушая старинную балладу в исполнении Кристи под аккомпанемент хозяйки дома, Дела не могла не восхититься мастерством дуэта. Они обе вкладывали душу в пение и музицирование. Как прекрасно вдохновенны они были в этот момент! Проникновенные слова о несчастной любви заставили многих дам достать платочки. Вот стихли последние аккорды, и установилась звенящая тишина. Через мгновение зал взорвался аплодисментами. Слова искреннего восхищения посыпались со всех сторон. Смущенная высокой оценкой своего таланта Кристина тихо заняла свое место, а к роялю вышел моложавый мужчина невыразительной внешности. Лилиана представила своего гостя.

– Дамы и господа, позвольте познакомить вас с моим добрым другом из Санкт-Петербурга маэстро Павлом Дворжецким.

Мужчина поклонился, поцеловал руку Лили и усмехнулся:

– Трудно выступать после столь блестящего исполнения. Леди, ваше место на сцене. – Опять раздались аплодисменты. Когда они стихли, он продолжил: – Я спою вам несколько русских романсов.

 Лили коснулась инструмента, и полилась музыка Чайковского. Маэстро запел. Его сильный и чистый тенор проник в каждую клеточку Делайт. Не понимая слов чужого языка, она постигала силу чувств, буквально осязала кровоточащую сердечную рану и содрогалась от горечи безвозвратной потери. В музыке растворились цепи, сковывавшие ее душу, и пришло озарение: «Я люблю. Люблю всепоглощающе и самозабвенно. Люблю той единственной в жизни любовью, в которую боялась поверить. Я люблю». Это открытие было ответом на мучавший ее вопрос. Все стало ясно. Она почувствовала себя легко и свободно, будто крылья выросли за спиной. «Благодарю тебя, Господь милосердный, за этот дар», – она вознесла молитву и сосредоточилась на выступлении.

Маэстро исполнил еще несколько музыкальных произведений, которые так соответствовали настроению Делайт. Когда он завершил свое выступление, бурные рукоплескания не утихали несколько минут. Дела встала, выказывая свое уважение маэстро. Следом поднялись все зрители. Овации не кончались. Господин Дворжецкий поклонился, прижав руку к сердцу.

– Благодарю вас, леди и джентльмены, за высокую оценку моего скромного таланта. Спасибо вам за теплый прием и признание музыки русских композиторов. Настоящему искусству не ведомы границы, не так ли?

Возвращаясь домой, компания рассуждала об истинности слов маэстро и силе его дарования. Дела вздохнула:

– Когда я вернусь домой, я буду скучать не по балам, раутам и суаре, а по вот таким чудесным вечерам, – и, помолчав, добавила, – ну и по всем вам, конечно.

– Девочка моя, теперь не вижу никаких проблем в частых встречах, – Кристина похлопала ее по руке.

– Тем более, – продолжил Александр, – что от Биг-Ривер до Лондона всего несколько часов езды. «Я не отпущу тебя ни на минуту», – подумал он.

Кристина пригласила мужчин выпить по рюмочке хереса перед отъездом. Пока хозяйка давала распоряжения слугам, а Эндрю проведывал племянника, Дела и Кардейл остались наедине. Чувствуя неловкость, Делайт теребила платочек и молчала. Алекс медленно притянул ее к себе, убрал с лица выбившуюся прядку и поцеловал нежно, едва касаясь ее губ.

 – Ты пленила меня. Дни напролет я думаю только о тебе, а ночами грежу тобой, малышка, – сказал он и впился в ее рот страстным, глубоким поцелуем. – Скажи мне «да», и я буду самым счастливым человеком на свете.

 Шаги в коридоре заставили их отпрянуть друг от друга. Ничего не ответив, Дела подошла к окну. Яркая луна освещала тропинки сада. Где-то ухала ночная птица. Ни ветерка не касалось макушек деревьев. Красота и гармония. Такую же гармонию Дела почувствовала в себе.

 – Я подумаю, не торопите меня.

Вошла улыбающаяся Кристина. Окинув понимающим взглядом смущенную пару, промолвила:

 – Не скучаете? Что за гнетущая тишина? Рюмочка хереса будет очень кстати. У меня замечательный херес.

– А я бы выпил виски, – произнес вошедший Эндрю. – Алекс?

– Плесни мне виски тоже.

Эндрю разлил напитки.

 – За вас, милые дамы.

Через полчаса мужчины откланялись и уехали. Миновав ворота усадьбы, Эндрю пытливо взглянул на друга:

 – Что-то произошло, пока я отсутствовал? Судя по твоему задумчивому виду, да.

– Делайт сказала, что подумает над моим предложением. Она не ответила мне утвердительно. Почему?

– Но она не промолвила «нет». Дай ей время.

– Сколько еще? Я не могу ждать. Она нужна мне незамедлительно и навсегда.

– Вот и скажи ей об этом. Ты признался ей в любви? – не дождавшись ответа, Эндрю удивился: – Неужели нет?

– Но это и так очевидно.

– Позволь напомнить тебе всем известную банальность: женщина любит ушами. Скажи о том, что у тебя на сердце.

– Попробую.

– И не затягивай. Она объявила Кристине, что с окончанием сезона вернется домой.

– Надеюсь, что к этому времени между нами все будет ясно.

Дела окунулась в подготовку к маскараду. Платье речной нимфы было готово. Цирюльник готовил парик, имитирующий длинные водоросли. Кристина выбрала для себя костюм придворной дамы елизаветинских времен. Женщины прекрасно проводили время в прогулках, беседах, встречах с подругами. Мужчинам было запрещено посещать их до бала, так как Кристи понимала, что Деле надо привести свои чувства в порядок и определиться в своем выборе.

Эмилия тоже не сидела без дела. Фред подсказал ей имя портнихи Делайт и, подкупив одну из помощниц мадам Дюбуа, Эмили заказала себе идентичное платье. Мельком увидев девушку, выходящую от цирюльника, графиня выяснила иные подробности перевоплощения юной провинциалки.

– Главное – заставить ее ревновать и в гневе отказаться от герцога. Желательно, чтобы она в сердцах покинула бал, – говорила она Фреду. – Уж потом я смогу полностью завладеть его вниманием. Ты должен следить, чтобы наши с ней пути не пересекались на маскараде, и подлить масла в огонь, когда все случится.

Фред плохо себе представлял, как сможет спровоцировать Делу уйти с бала, ведь последняя игнорировала его, Фредерика, и по каким-то непонятным причинам испытывала к нему неприязнь с первого дня знакомства. Он интуитивно чувствовал это, и сам этот факт злил его неимоверно: «Что возомнила о себе дерзкая лошадница! Посмотрим, как она запоет, когда с Алексом будет покончено!»

Наступил долгожданный день. Делайт никогда не бывала на маскарадах, и внутренний трепет ожидания не отпускал ее с утра. Принимая ванну, щедро сдобренную травяным отваром, она решила для себя, что сегодня в полночь, когда все снимут маски, даст ответ Кардейлу. Интересно, в каком наряде он будет? Узнает ли она его? А он ее? «Нет, я не спутаю его ни с каким другим мужчиной. Он один такой», – думала девушка.

Возле особняка Веллингов стояла вереница экипажей. Над входом горело число 50 – юбилейная дата. Ожидая своей очереди, Кристина давала последние наставления Деле:

– Старайся держаться рядом со мной. При таком скоплении народа, когда все в масках, легко потеряться. О! Кардейл уже прибыл. Вон, видишь, от парадного отъезжает его карета с гербами. Жаль, мы просмотрели его и Эндрю. Но, зная своего братца, могу поспорить, что он в костюме какого-нибудь благородного разбойника.

– И спорить не буду. Эндрю есть Эндрю. Я думаю, мы без труда их опознаем.

В фойе виновники торжества принимали гостей. Пожилая чета в костюмах венецианского дожа и его супруги излучала радушие и гостеприимство.

– Каково это – прожить вместе пятьдесят лет? – шепнула Дела.

– Не знаю. Нам Господь не дал такого счастья, – грустно ответила Кристина.

– Прости, прости меня, дорогая. Ну какая же я глупая.

– Ничего, не переживай. Я счастлива теми совместными с Филиппом годами, что были отмерены нам. Не будем о грустном, давай осмотримся.

В зале яблоку негде было упасть. На праздник собралось огромное количество пастухов с пастушками, королей и королев всех эпох, фей, рыцарей, шахматных фигур, шутов, цыганок и прочих персонажей. Глаза разбегались от пестроты красочных нарядов. Прогуливаясь по периметру огромного зала, подруги обнаружили балаганных фокусников, мимов, а в самом углу была даже разбита палатка гадалки.

– Зайдем? – Дела потянула Кристи за руку по направлению к палатке.

– Нет, уволь. Иди, я подожду тебя здесь.

Осторожно переступив порог, Делайт оказалась перед старой цыганкой. Та сидела на потертом ковре и тасовала карты таро.

– Садись, красавица, всю правду расскажу. – Дела присела на красивую бархатную подушку. Цыганка разложила карты и долго молчала, разглядывая их. – Задуманное тобой сбудется, но не сегодня. Долго ждать будешь, плакать будешь, а все потому, что поверишь глазам и ушам, но не сердцу. А теперь иди, я все сказала.

Дела в недоумении покинула палатку. «Глупая старуха! Зачем ее сюда посадили? Настроение людям портить?» – подумала девушка.

– Как прошел сеанс гадания? – Кристина удивилась быстрому возвращению подруги.

– Ничего интересного. Вздор и бессмыслица. А как ты, не скучала?

– Не успела. Я присмотрелась к гостям и уже многих узнала. Посмотри, возле выхода на балкон стоит высокий мужчина в домино. Это муж Дженифер, граф Эйвон. А толстячок рядом с ним – барон Керн. На балкон только что вышли две девушки в костюмах весны и осени – его дочери. Ищи зиму и лето, я уверена они где-то здесь. Это его жена и третья дочь. В кресле возле фикуса в костюме королевы Елизаветы сидит вдовствующая герцогиня. Пойдем поприветствуем ее.

– Она восседает в кресле, как истинная королева на троне. Где она берет силы в ее возрасте ровно держать спину в таком тяжелом платье и огромном рыжем парике? – прошептала Делайт.

Они подошли к величественной даме и уважительно присели в глубоком реверансе.

– Ваше величество, мы у ваших ног. Позвольте составить вам компанию.

 Она долго рассматривала их в лорнет.

– А, это вы, проказницы. Присаживайтесь, но только на минутку. Нечего коротать время, сидя под стенкой и развлекая старуху.

– Ваше величество, вы наговариваете на себя. По крайней мере, зрение у вас как у молодой Елизаветы. Мы надеялись подольше оставаться неузнанными.

– Секрет прост. Ты, Кристина, в точности скопировала платье своей бабушки, в котором она озорничала на маскараде по случаю годовщины победы над Наполеоном. А вы с ней похожи как две капли воды. Узнав тебя, я догадалась, кто скрывается под этим костюмом речной нимфы.

– Еще два очка в пользу вашей зрелости, а не старости, – улыбнулась Дела.

– Любопытно какие, – проворчала герцогиня.

– Память и сообразительность, – заговорщицким тоном доложила Делайт. Старушка громко расхохоталась и целую минуту не могла остановиться.

– Идите с Богом и повеселитесь как следует, – произнесла наконец она.

Подруги продолжили обход зала. Многие знакомые легко угадывались под затейливыми и не очень нарядами. Кардейла и Эндрю нигде не было видно. Тут Кристину подхватил для танца некто в костюме факира, и Делайт осталась одна. Она развлекала себя попытками отгадать, кто есть кто. Вдруг сзади раздался знакомый вкрадчивый голос:

 – Милая нимфа, пожалей бедного корсара, забери с собой на дно и не выпускай из своих объятий.

Волоски шевельнулись на шее девушки, когда тепло его дыхания коснулось их. Она резко обернулась. Кардейл во всей красе в костюме корсара стоял перед ней. Кипельной белизны рубашка, отороченная старинным кружевом, облегала его могучие плечи. Черные лосины обтягивали узкие бедра. Ботфорты как влитые сидели на длинных ногах. Сабля и пистолеты на широком поясе довершали наряд. Глаза сверкнули в прорезях маски, он поднес ее руку к своим губам и благоговейно поцеловал.

– Позвольте пуститься в плавание на волнах вальса с самой прекрасной нимфой, – произнес Алекс и закружил ее в танце. Дела едва могла дышать от избытка чувств. Глядя в его глаза, она казалась себе маленькой щепкой в бушующем море. – За что я люблю маскарады, – продолжил он, склоняясь к ее уху, – так это за возможность танцевать с любимой женщиной не два обязательных танца, а всю ночь напролет.

Фраза «с любимой женщиной» заставила сердце Делайт сжаться, остановиться и пуститься вскачь. Если бы Алекс не держал ее так крепко в своих объятиях, она наверняка сбилась бы с такта. Когда музыка стихла, Дела от волнения едва держалась на ногах. Кардейл отвел ее в сторону. Он легонько коснулся прядей ее парика и прошептал:

– Как ты прекрасна, моя маленькая нимфа. Этот наряд тебе очень к лицу.

– Мне не удалось сохранить инкогнито, но как ты узнал меня?

– Твой волнующий аромат выдал тебя. Такой нежный, едва уловимый и незабываемый. Экзотический. Что это за духи? Не могу отделаться от чувства, что когда-то в прежней жизни мне доводилось встречать нечто подобное, но не могу вспомнить, где и когда.

– Это запах индийских трав.

– Восхитительный букет, – он повел носом над ее головой, вдыхая. – Ты сама составляешь смеси трав?

– Да, по рецептам своей покойной матушки. Я знаю немало секретов.

– Береги их. Уверен, многие дамы продали бы душу дьяволу, лишь бы обладать таким сокровищем, – он вновь вложил ее ручку в свою ладонь. – Потанцуем?

Услышав от нее слова согласия, он вывел ее в центр зала и не выпускал из своих объятий несколько танцев подряд. Они были так увлечены друг другом, что не замечали злобных взглядов, бросаемых на них. Фред в костюме Мефистофеля и Эмилия, двойник Делайт, исходили гневом, видя, что их план на грани срыва. Наконец после очередного танца, когда Кардейл усадил Делу на стул, а сам отправился за прохладительными напитками, пришло время действовать.

Делайт отдыхала, обмахиваясь веером, когда перед ней в галантном поклоне склонился Мефистофель.

– Не позволит ли прекрасная нимфа пригласить ее на танец?

Не желая выглядеть невежливой, девушка подала свою руку незнакомцу. Они кружились в танце все дальше и дальше от места встречи с Кардейлом. А на стуле уже сидела другая нимфа. Увидев приближающегося Александра, Эмилия встала и медленно направилась к выходу. Обнаружив, что стул, где прежде сидела Дела, пуст, Алекс огляделся и заметил ее пробирающуюся к балконной двери. Он двинулся следом, боясь потерять свою красавицу среди многочисленных групп гостей и танцующих пар. На длинном балконе уединилось несколько парочек. Его нимфа мелькнула в дальнем углу и скрылась за поворотом. Направляясь туда, Алекс не переставал недоумевать, что заставило Делайт покинуть танцевальный зал и прятаться в темноте. Возможно, ее кто-то обидел? Он ускорил шаг, расплескивая шампанское в фужерах. В тупике балкона Алекс обнаружил открытую дверь в библиотеку.

 В комнате было темно, только свет луны слабо освещал ее. Александр едва различил несколько кресел и ломберных столиков. Он осторожно поставил бокалы и тихо окликнул Делу:

– Малышка, ты здесь? – Тишина. Он прислушался. В комнате явно кто-то находился. – Дела, отзовись. – Опять тишина.

В это время танец закончился, и Делайт под руку с Мефистофелем направилась к своему месту. Кардейла там не было. Она оглянулась раз, второй.

– Кого вы ищите, прекрасная незнакомка? – поинтересовался ее партнер по танцу.

– Корсара.

– Он только что вышел на балкон и свернул вправо, я видел.

– Спасибо, сэр, – поблагодарила Дела и поспешила на балкон. Пройдя вдоль всего балкона и не найдя Кардейла, она решила вернуться в зал, но тут услышала голоса, доносившиеся из темной комнаты рядом.

– Девочка моя, что случилось? Почему ты плачешь одна в темной комнате? – этот голос явно принадлежал Кардейлу. Дела насторожилась.

Следом раздался женский всхлип:

– Алекс, любимый!

 Делайт тихо вошла в комнату и в лунном свете увидела Александра, стоящего на коленях перед сидящей в кресле женщиной. Зажав рот обеими руками, чтобы не вскрикнуть, Дела попятилась назад и выскользнула из комнаты. Оказавшись на свежем воздухе и почувствовав слабость в ногах, она прислонилась к перилам балкона и вдохнула полной грудью. Захотелось завыть, как раненой волчице, но она сдержалась и, отдышавшись, вернулась в зал в поисках Кристины.

Кардейл наклонился к своей нимфе и в нос ему ударил тяжелый запах знакомых духов.

– Эмилия? – Он резко вскочил и выдернул ее из кресла. – Что за представление и что за маскарад?

– Мы на бале-маскараде. Или ты забыл? Любимый, мне так тебя не хватало. Я истосковалась, – проворковала она и сделала движение всем телом навстречу ему.

Он протянул руку вперед, отстраняясь он нее.

– Какая же ты коварная интриганка! Вырядилась в костюм Делайт и думаешь, что я под покровом ночи не узнаю тебя и твои духи?

– Все не так, любимый, – она разразилась слезами. – Не заставляй меня всю жизнь расплачиваться за ошибку пятилетней давности! Я не могу без тебя! Если ты меня бросишь, я наложу на себя руки!

– Это твой выбор! А для того, чтобы бросить нечто, это надо сначала подобрать.

– Это я «нечто»??? – она остолбенела. – Никогда прежде ты не был так груб с женщиной.

– Никогда прежде и никогда потом, если ты мне больше не встретишься на пути, – он решительно направился к выходу.

– Посмотрим, что тебе ответит твоя лошадница! Она была здесь минуту тому! – выкрикнула ему вслед взбешенная Эмилия.

Изо всех сил стараясь сохранить самообладание, Делайт отыскала Кристину и отвела ее в сторону.

 – Кристи, у меня страшно разболелась голова, я поеду домой, карету сразу пришлю назад.

– Не пытайся меня обмануть, дорогая. Я же вижу, случилось что-то очень значимое. Не хочешь рассказать?

– Просто головная боль, ничего более.

– Не юли, – рассердилась Кристина. – У тебя на лице написана мировая скорбь, – и, заметив, как у подруги затряслись губы, быстро добавила: – Мы едем домой вместе.

В карете с Делой случилась истерика. Расстроенная Кристи не могла ничего понять из объяснений рыдающей Делайт. Дома, уложив подругу в постель и накапав ей валерианы, Кристина уселась рядом в ожидании. Спустя четверть часа, полностью успокоившись, Дела поведала ей о случившемся.

Кристина была внимательным слушателем. Узнав подробности, она решила провести маленькое расследование.

– Спи, девочка, утро вечера мудренее.

 Дождавшись, когда обессилившая от душевных страданий Дела уснула, маркиза велела груму отвезти ее к Веллингам. Бал был в разгаре. Маски уже сняли, и найти в этом людском водовороте нужных людей не составило труда. Пригласив Дженифер и Хелену в библиотеку, Кристина ввела их в курс дела. Неожиданно лакей вкатил в комнату инвалидное кресло с вдовствующей герцогиней.

– Ступай, голубчик, – выпроводила она слугу. – Не иначе, вы решили устроить маленький переполох, юные леди, – и командным голосом добавила: – Рассказывайте, что случилось!

 Ничего не оставалось делать, как посвятить старую даму в произошедшее.

– Преимущество старости, – начала менторским тоном герцогиня, – сидеть в сторонке, любоваться молодостью и замечать то, что вы, молодые, в суете не видите. – Молодые женщины насторожились. – Нимф было две. Одна – ваша прелестница; кто вторая, мне не ведомо, но Кардейла заманили в ловушку прямо у меня на глазах.

Далее она в подробностях поведала о том, чему была свидетельницей. Картина обольщения и роль Александра стала понятной во всех мелочах. «Кардейл – жертва интриги», – был общий вердикт. Кто скрывался под маской Мефистофеля и нимфы номер два, не известно, но догадки имелись.

– Помяните мое слово, милые девушки, не иначе как это дело рук Фредди с Эмми, – подвела итог герцогиня. – Они оба любители козней, но, – старая дама вздохнула, – не пойман – не вор. А теперь бегите, успокойте наших влюбленных.

– От вас ничего невозможно утаить, ваша светлость, – резюмировала Кристина.

– Поживите с мое, юные леди.

Тепло простившись с проницательной старушкой и подругами, Кристи поспешила домой.

Эндрю и обеспокоенный Кардейл дожидались ее в гостиной. Кристина велела брату налить себе и Алексу виски, сама же попросила рюмочку любимого хереса. Когда первый глоток снял спазм в горле, она приступила к своему рассказу о коварстве. Александр был крайне признателен Кристи за то, что она не поверила очевидному и поддержала его в сложный момент, проведя собственное расследование.

– Но поверит ли Дела? Это единственное, что меня волнует. Самое страшное, что Эмилия не остановится. Она одержима идеей стать герцогиней. Такое впечатление, что она неадекватна, – Александр залпом выпил виски и со стуком поставил бокал на стол.

– Не нервничай так, Алекс. Дела – умная девушка, с ней проблем не будет, я уверен, – Эндрю пытался успокоить друга. – Остался открытым вопрос, кто скрывался под маской Мефистополя? Фредерик? Неужели он пал так низко?

– Не думаю, – Александр был категоричен. – Зачем ему кусать руку, кормящую его? И потом, его нет в Лондоне. Ты же знаешь, он арендует яхту состоятельным людям для морских прогулок. На французской таможне возникли какие-то проблемы, грозящие большими неприятностями. Так что он сейчас на континенте.

– Вот что, мои дорогие. Отправляйтесь-ка вы домой, отдохните сами и дайте отдохнуть мне. Завтра будем решать все глобальные и мелкие проблемы. Ждем вас к обеду. С Делой я поговорю сама.

– Нет, я не доживу до обеда в неизвестности. Приеду в полдень и ни минутой позже.

– Хорошо. В полдень так в полдень. А теперь ступайте, поздно уже.

XVI

Простившись с друзьями, Алекс сел в карету и приказал кучеру трогать. Выбитый из колеи событиями маскарада, Кардейл прикрыл глаза и попытался расслабиться. «Счастье как хрупкий цветок, – думал он, – только он набирал цвет, чтобы распуститься, и вот уже чья-то безжалостная нога растоптала его. Дела так радовалась этому балу, вся светилась изнутри и вдруг оказалась втянутой в грязные интриги. Бедная девочка!»

Вдруг раздался грубый окрик «Стоять!», и кони встали. Две тени мелькнули за окном кареты.

– Жизнь или кошелек!

 Дверца распахнулась, и дуло пистолета уткнулось прямо в грудь Кардейлу.

– Выходь, сиятельство!

 Александр неспешно покинул карету и осмотрелся. Два бандита держали на прицеле его и кучера, третий придерживал коней, но стоял с другой стороны упряжки. Алекс поднял руки и шагнул вперед.

– Ни с места, сиятельство! Руки опусти и выверни карманы, не забудь снять печатку да крест нательный. Пошевеливайся! – прорычал бородатый верзила, по-видимому, главарь.

Кардейл опустил руку в карман, вытащил увесистый кошелек и сделал еще один шаг.

– Возьмите все и разойдемся.

 Он протянул кошелек бандиту. Стоило тому на мгновение замешкаться, как Алекс ногой вышиб направленный на него пистолет, рванул на себя бородача и прикрылся им как щитом. Грянул выстрел, и громила рухнул как подкошенный. В мгновение ока Александр откатился в сторону, выхватил из сапога стилет и метнул его во второго злодея. Тот даже не успел понять, что произошло, и упал замертво в кювет одновременно с третьим членом банды, которого застрелил кучер.

– Зря ты поторопился, Томас, теперь мы не узнаем, кто они, – обратился он к вознице.

– Что про них знать, ваша светлость. Грабители – они и есть грабители.

– Не скажи, дружище. Они ждали именно меня, вот только не ясно, с чьей наводки.

– Да мало ли кто тут мог проехать до или после нас.

– Нет, они знали, кто я. Им было известно также про дорогую печатку и тяжелый золотой нательный крест. Интересно, кому я успел так насолить, что наняли троих головорезов? Вот где пища для размышлений... А ты, дружище, по пути заверни-ка в участок, пусть констебль выяснит личности убитых.

Солнце стояло уже высоко, когда Алекс покинул участок. «Да, отдохнуть не удастся», – подумал Кардейл. Вернувшись домой, он послал записку Эндрю с просьбой приехать немедленно, принял ванну и спустился в столовую. Не успел лакей подать завтрак, как прибыл Джордан.

– Присоединяйся, Эндрю. Надеюсь, ты не успел позавтракать.

– Конечно, нет. Твой посыльный выдернул меня прямо из постели. Что за спешка?

– Давай поедим спокойно и потом поговорим. Угощайся. Рекомендую яйца-пашот и копченую лососину, или вот замечательная ветчина. Все из моего имения. Гарантирую, вкуснее ты ничего не едал.

– Действительно, очень вкусно, но не вкуснее, чем с моей коптильни. Хотя повар у тебя, не могу не отметить, в самом деле отличный. Передай ему мою благодарность.

– Месье Вольтер – виртуоз кулинарного искусства. Но ему недостаточно тех бешеных денег, что я ему плачу, помимо них, он требует ежедневных похвал и благодарностей.

– А что ты хотел от повара с такой фамилией?

Посмеиваясь и ведя разговор ни о чем, они закончили с трапезой и перешли в кабинет. Переступив порог этой сугубо деловой комнаты, оба вмиг стали серьезными.

– Виски? Бренди? Выбирай все, что хочешь, но извини, я не поддержу компанию. Через час у меня встреча с Делайт.

– Я еще не опустился до того, чтобы пить в одиночестве. Пожалуй, кофе будет предпочтительнее.

Велев принести кофе и подождав, когда лакей оставит их наедине, Алекс приступил к рассказу о ночной потасовке. Эндрю взволнованно выслушал информацию и поинтересовался:

 – У тебя есть соображения, кто за этим может стоять?

– Ума не приложу. Меня пять лет не было в стране. Многие дела, которые мы вели с твоим братом до кампании в Африке, были опасны, но там не было ничего личного, только межгосударственный уровень. Ни одно из тех дел не представляет ни для кого опасности сейчас, спустя пять лет. Вернувшись, я до последнего времени вел затворническую жизнь, зализывая раны. Выход в свет состоялся на твоих глазах, и с тех пор мы практически не разлучались. Короче, я в затруднении.

– Может, это рассерженная Эмили наняла бандитов?

– Не смеши меня. Во-первых, она еще не потеряла надежды завоевать титул герцогини. Во-вторых, у нее не было времени для этого.

– Тогда подумай о тех, кому выгодна твоя смерть.

– ???

– Кто все получит, если с тобой что-нибудь случится?

– Фредерик. Фредерик? Нет, это невозможно. У него, конечно, подлая душонка, но он трус, а трус никогда не решится на крайний шаг.

– Решится, если почувствует себя в тупике. Каково его материальное положение на данный момент?

– Как всегда. Ни хуже, ни лучше. Он сейчас на континенте, я же говорил.

– Можно нанять убийцу.

– Не хочу слышать об этом, но подумаю, кто может быть организатором покушения. И главное – никому ни слова.

– Это понятно. Прошу тебя, будь осторожен и осмотрителен.

– Буду, буду. Я должен в полдень быть у Кристины. Составишь компанию?

– Извини, у меня неотложные дела. Увидимся вечером.

Делайт проснулась поздно и чувствовала себя разбитой. Раздался стук в дверь, и вошла Кристи. Следом горничная внесла поднос с кофейником и двумя чашечками, поставила его на прикроватную тумбочку и удалилась. Кристина распахнула шторы.

– Просыпайся, соня. Уже одиннадцать часов. Через час прибудет Кардейл.

– Не желаю его видеть. Я не выйду из своей комнаты.

– Не горячись, дорогая, – маркиза присела на краешек кровати. – Выпей кофе и выслушай меня, не перебивая. – И она поведала подруге о расследовании, устроенном по горячим следам.

Делу поразили коварство и изощренные попытки Эмили привязать к себе герцога.

– Кто бы мог подумать, на что способна женщина ради мужчины. Надо же, воплотить в жизнь такой план и остаться ни с чем!

– Не обольщайся, она не собирается ставить точку на этом. Наверняка будет еще не одна попытка.

– Не сомневаюсь.

– Но вопрос в том, как ты будешь на это реагировать. Если так, как вчера, то очень скоро Эмилия добьется своего. Не в смысле заполучить Кардейла, а в смысле разлучить вас. Я думаю, что в первую очередь она именно этого добивается.

Дела виновато посмотрела на подругу.

 – Интересно, бывают ли в жизни моменты, когда ты ошибаешься?

– Безусловно, такие случаи имеют место. Я не святая, могу заблуждаться, даже дать маху, но всегда признаю свои ошибки.

– Я поняла. Спасибо тебе, что помогла разобраться в этой щекотливой ситуации. Я твоя должница, и уже не в первый раз, – Дела крепко обняла подругу.

– Поблагодари лучше старушку герцогиню, если бы не она, все было бы гораздо сложнее. Допивай свой кофе и подумай, что скажешь Алексу. Он гордый человек, и его может оскорбить недоверие. Он сам жертва интриги.

Через час Делайт спустилась в гостиную. Александр ждал ее, стоя у французского окна. Завидев девушку, он шагнул ей на встречу и раскрыл объятия. Она не удержалась и бросилась ему на шею. Только прижав ее к сердцу, он осознал, в каком напряжении был все это время. Тяжесть в груди отступила, и он почувствовал огромное облегчение.

Делайт уткнулась носом в его крепкое плечо, вдыхала ставший родным запах лавро-вишневой туалетной воды и буквально таяла от нежности к этому дорогому ей человеку. Подняв голову и заглянув ему в глаза, она увидела в них то, к чему так стремилась, – любовь. Погладив теплой ладошкой его осунувшееся за одну ночь лицо, она прошептала тихо, одними губами:

 – Ты мой любимый.

– Значит ли это, что ты говоришь мне «да»? – Александр с надеждой посмотрел на свою возлюбленную.

– Да, да, да и еще сто тысяч «да», – она не отвела взгляда.

Сердце Кардейла дрогнуло. Он крепче сжал ее и поцеловал жарко и страстно.

 – Малышка, я никогда не разочарую тебя. Боже, какое счастье. Я готов кричать об этом на весь мир. Сегодня же дам объявление о помолвке в газеты.

– Не торопись, милый. Я не хочу шумихи. Давай пока посвятим только самых близких людей и подумаем, что делать дальше.

– Воркуете, голубки? – Кристина перешагнула порог гостиной и широко улыбнулась. – Вижу, вы поладили.

– Не просто поладили, Кристи, твоя подруга оказала мне честь, согласившись стать моей женой, – Кардейла распирало от счастья и гордости.

Услышав такую радостную весть, маркиза с возгласом «Наконец-то!» кинулась им навстречу с объятьями и поздравлениями.

 – Как же я рада за вас! Вы оба заслуживаете счастья, – она крепко поцеловала Делайт и чмокнула в щеку Кардейла. – По такому знаменательному поводу не грех выпить самого лучшего шампанского! – Кристина отдала распоряжение, и лакей внес бутылку шампанского в серебряном ведерке со льдом, бокалы и вазочку со свежей клубникой, присыпанной сахарной пудрой. Когда пенящийся напиток был разлит, Кристи взмахом руки отпустила лакея и подняла бокал. – За вас, дорогие мои, за ваше прекрасное будущее, полное любви и взаимопонимания.

 Звон хрусталя был прерван восклицанием вошедшего Эндрю:

 – Что я пропустил на этот раз? Какой у нас праздник?

– Братец, – Кристи светилась от радости за своих друзей. – Мы празднуем помолвку Алекса и Делайт.

– Ура, свершилось! Мои поздравления. Дела, – он поцеловал вспыхнувшую ярким румянцем девушку, – ты будешь самой красивой невестой! Дружище, – Эндрю обратился к взволнованному герцогу, крепко обняв его, – ты получаешь истинное сокровище. Береги его, или ответишь передо мной.

Александр шутливо поднял руки вверх:

 – Сдаюсь. Я в плену у этой маленькой прелестницы, – и серьезно добавил: – Навечно. – Он привлек к себе Делу и крепко поцеловал ее в губы под аплодисменты друзей.

– Сестричка, шампанское в бокалах совсем выдохлось. Выпьем же за любовь этой замечательной пары!

Еще не одна бутылка шампанского простилась со своим содержимым, пока обсуждали время и место проведения свадьбы. После длительных споров с Делайт, которая была категорически против пышного обряда, было решено на ближайший уик-энд всей компанией отправиться в фамильное имение Кардейла и осмотреть местную церковь. Если Дела останется довольна, то венчание пройдет там в узком кругу в конце августа.

 XVII

Прибыв в имение Кардейла, Делайт вновь стала мысленно возвращаться к событиям пятилетней давности. Воспоминания, которые она пыталась похоронить в своей памяти в последнее время, вновь ожили и лишили покоя. Мера участия Александра в той неприглядной истории так и осталась невыясненной. Дела никак не могла собраться с силами и прямо спросить его об этом. Она решила выждать подходящий момент, чтобы перевести разговор на тревожащую ее тему, так как понимала: сделать это надо до свадьбы, дабы и доля сомнения не отравляла жизнь. Александр, как гостеприимный хозяин, выделил гостям самые лучшие апартаменты. Первоначально он колебался с выбором комнаты для Делайт, желая видеть ее рядом с собой днем и ночью, но, поразмыслив, поселил ее в левом крыле, рядом с Кристиной. Не пристало, думал он, компрометировать перед слугами будущую герцогиню. Эндрю расположился в соседней с ним комнате в правом крыле. Пока горничные распаковывали чемоданы, Алекс провел гостей по дому. Интерьер подчеркивал пристрастие хозяина к своим родовым корням. Кроме картинной галереи предков, в комнатах и залах было много миниатюр с изображениями родителей Александра и его самого в разных возрастах. Он сохранил старинную мебель, радовавшую взгляд множеством извилистых плавных линий. У стульев, диванов и кресел был грациозно очерченный силуэт с ажурными спинками, а их обивка выдержана в неброских тонах. Вся мебель содержалась в безупречном порядке. Комнаты были полны воздуха и пространства, но несколько скучноваты. Недоставало вещиц, придающих уют любому дому: цветов, ярких подушек на диванах и иных милых безделушек. Дому явно не хватало женской руки.

Наконец Алекс распахнул двери хозяйских апартаментов. У Делайт перехватило дыхание. Личные покои Кардейла были копией спальни в городском доме, разгромленной ею пять лет назад. Каждая мелочь в интерьере повторялась со скрупулезной точностью.

Будто услышав ее мысли, Александр заметил, что его прадед, дабы не тосковать в Лондоне по своему сельскому дому и наоборот, велел обустроить идентичные спальни в обоих особняках.

 – Я дорожу памятью предков и стараюсь сохранить все в первозданном виде. За годы своего хозяйствования добавил только одну красочную деталь – вот эту расписную японскую ширму.

Дела уже видела подобные в своей спальне и спальне Кристины.

– Я встречала много всевозможных ширм и сама имею несколько, – прервала свои восхищенные ахи Кристи, – но твои, вне всякого сомнения, не что иное, как верх совершенства. Откуда такая неземная красота?

– Из Страны восходящего солнца. Один из знакомых купцов предложил свой товар, и я закупил партию для спален во всех имениях прежнего герцога и для этого дома, который считаю своим истинным родовым гнездом, – Алекс с любовью оглядел комнату, и его взгляд вернулся к ширме. – Уж больно хороши сюжеты, роспись, краски и прекрасный лак. – Он погладил рукой одну из створок.

– Помимо прочего, если не самое главное, – подхватила разговор Кристи, – это их изумительный автор. Не знаю, как другие, а данная ширма и те, что находятся в наших с Делайт комнатах, принадлежат кисти одного мастера. Ты стал обладателем истинных шедевров, поверь мне, Алекс, я знаю, о чем говорю.

– Рад, если это действительно так, но я купил их только потому, что они радуют глаз.

– Смотреть на ширмы действительно приятно, интересно разглядывать рисунки каждой из створок, – согласилась Дела. – Конечно, они являются произведением искусства, но первостепенно то, что они очень умиротворяюще действуют на нашу психику. Вы не заметили?

Алекс удивленно посмотрел на девушку:

 – Не знаю, как тебе удалось понять это при таком мимолетном знакомстве, но у меня появились подобные ощущения, как только я установил это японское чудо в своей комнате. Ты удивительно проницательна, дорогая. Ну, не буду больше задерживать ваше внимание, понимаю, что дамы устали с дороги. Теперь вы хорошо ориентируетесь в доме, так что отдыхайте. Обед ровно в шесть.

Оставшись одна в своей комнате, Дела подошла к ширме. «Эта затейливая вещица не просто украшение, – подумалось ей, – рядом с ней я чувствую себя защищенной, как в коконе, как дома. Очень странно». Она прилегла отдохнуть и пока не уснула, смотрела на изображения причудливых животных и растений на фоне курящихся горных вершин и пенящихся водопадов. А когда сон смежил ее веки, девушка увидела себя среди этого великолепия. Брызги водопада переливались радужными дугами и, опадая, играли в ее распущенных локонах. Все дышало спокойствием и согласием, но она не чувствовала себя счастливой. Боль и тоска рвали душу. И вдруг Дела осознала, что находится вовсе не в незнакомой Японии, а среди холмов Индии, бывших когда-то близкими и родными. Она заплутала, слезы застилали глаза, но девушка не останавливалась, а все шла и шла, обреченно опустив плечи. Невесть откуда взявшийся теплый ветерок высушил слезы, и Делайт увидела маленький ручеек, который привел ее к ручью побольше, а тот вывел к реке, петляющей среди взгорий. Одолевая одну петлю за другой, она вышла к берегу огромного спокойного океана. Теплая пена его волн омыла и исцелила ее израненные босые ноги, потом поднялась, вздыбилась и, подхватив девушку, подняла ее на высоком гребне прямо к солнцу.

Делайт открыла глаза и первые мгновения не могла понять, где находится. Посмотрела на ширму и вспомнила свой странный сон. Что он означал? Все приснившееся было таким явным, почти осязаемым. Она никогда не сможет забыть ту боль, которая раздирала ее сердце вначале, и то полное счастье, которое наполнило его потом. «Каким бы тяжелым ни был сон, закончился он хорошо, – успокаивала себя Делайт. – Все будет замечательно».

Часы пробили пять. «Пора вставать и одеваться к обеду. Негоже выглядеть растрепанной», – подумала Дела и дернула шансонку, вызвая горничную. Молодая девушка сделала книксен и замерла в ожидании приказаний.

– Как зовут тебя, милая? – Дела приветливо улыбнулась.

– Молли, миледи, – взволнованная девушка покраснела как маков цвет.– Их светлость прислали меня помочь вам, если вы не против.

– Отчего же я могу быть против? Вижу, ты аккуратная и старательная. Давно служишь горничной?

– Их светлость только сегодня назначили меня, миледи. До вашего приезда в доме никогда не гостили дамы. Но я толковая и быстро учусь – так все говорят.

– А хочешь ли ты сама быть горничной? – спросила Дела.

– Очень хочу, миледи, – она стыдливо потупилась, теребя белый накрахмаленный передник.

– Вот и хорошо. Будешь моей горничной. Думаю, из тебя получится замечательная горничная, Молли.

– Благодарствую, миледи, – она сделала еще один книксен. – Я смышленая и шустрая, буду стараться изо всех сил. Правда-правда. – Она взяла нагретые щипцы для завивки. – Как желаете уложить волосы?

Делайт объяснила девушке, что хотела бы иметь в результате. Действительно, через полчаса ее волосы были вполне прилично уложены. Молли оказалась поистине расторопной и толковой. Довольная полученным результатом, Дела оглядела себя в зеркале. Новая прическа несколько изменила ее, добавив шарма и игривости. Платье цвета зеленого яблока с вставками яблоневого цвета придало свежести коже и оттенило нежный румянец. Словом, она выглядела так, как мечтает выглядеть молодая девушка в двадцать два года, желающая произвести самое благоприятное впечатление.

Ровно в шесть прозвучал гонг, пригласивший всех к обеду. Столовая сверкала серебром и изысканным тонким фарфором. В центре стола возвышалась интересная икебана из веточки плюща, декоративной коряги и белых лилий. Белая ажурная скатерть и виртуозно скрученные льняные салфетки добавили торжественности красиво сервированному столу. Ароматные запахи будили аппетит.

– Алекс, признайся, кто из твоих слуг так красиво сервирует стол? – поинтересовалась Кристина.

– О! Это моя гордость и головная боль – месье Вольтер, мой повар. Он лично дает указания челяди, как оформлять стол к завтракам, обедам и всякого рода торжествам. Один из его девизов – «Красивый, вкусный вид рождает аппетит». Он же является и автором этой замечательной икебаны.

– Надо попытаться переманить у тебя это сокровище, – Кристи, смеясь, погрозила пальчиком.

Усадив дам, мужчины заняли свои места, лакей разлил вино, а Александр продолжил:

 – Не спеши, дорогая! Этот эстет обладает несносным характером. Все слуги на кухне боятся этого тирана, – он трагически понизил голос: – Даже мне не по себе, когда приходится разбирать кухонные свары. – При этом Кардейл выглядел так комично, что все рассмеялись.

– Хотелось бы посмотреть на тебя в качестве третейского судьи, – с мягкой улыбкой произнесла Дела.

– Вот выйдешь за меня замуж и…– Алекс сделал вид, что вздыхает с облегчением, – возьмешь на себя этот тяжкий труд.

Эндрю расхохотался:

 – Смотри, друг, запугаешь девушку, и она сменит свое робкое «да» на решительное «нет».

Кардейл встретился взглядом с сидящей напротив него Делайт. Заглянув ей в глаза, он с уверенностью произнес:

 – Ошибаешься, приятель, эта девушка ничего не боится и верна данному слову.

Дела не отвела взгляд.

 – Да, я, как правило, верна своему слову, но человек предполагает, а Бог располагает. Возможность изменить свою точку зрения под давлением тех или иных обстоятельств должна иметь место. Это ведь не догма. Но в одном могу вас уверить: я никогда не лицемерю и не лукавлю, а прямо говорю о своем решении, – она мило улыбнулась и изящно указала на стол: – Нам позволят сегодня отведать эти восхитительные блюда повара с великой фамилией Вольтер?
Алекс в который раз убедился, что с этой чаровницей надо держать ухо востро. За яркой внешностью экзотической птички скрываются ум, воля и самоконтроль. А как ловко она перевела разговор на нейтральную тему!

 – Господа, простите нерадивого хозяина, – он поднял бокал. – За присутствующих здесь дам!

Заслуги повара нельзя было недооценить. Обед более походил на маленькое пиршество. Черепаховый суп, устрицы в белом вине, корзиночки с крабами под молочным соусом, осетрина по-русски, волованы с грибами, крохотные канапе с икрой были выше всяких похвал. Даже седло барашка – традиционное блюдо английской кухни – отличалось необычным, изысканным вкусом. Легкая беседа ни о чем прерывалась звоном бокалов и восторгами в адрес поварского искусства.

Дела сложила свои вилку и нож на тарелку, демонстрируя, что не в состоянии больше проглотить ни кусочка.

 – Помните, как в театре после окончания понравившейся пьесы, зрители кричат: «Автора! Автора!»? А я хочу крикнуть: «Повара! Повара!» Нельзя не поблагодарить автора этих шедевров.

– Присоединяюсь! – Кристина хитровато улыбнулась. – Попробую переманить его у тебя.

– Слово гостей – закон для хозяина, – усмехнулся Алекс и велел позвать повара.

Через минуту, будто он ждал под дверью, вошел щеголеватого вида толстячок в накрахмаленном колпаке и белоснежном фартуке. Он поклонился, но не подобострастно, а как человек, знающий себе цену, и замер, гордо подняв голову.

– Друзья, позвольте представить вам моего старшего повара месье Вольтера, – Кардейл представил вошедшего слегка пафосным тоном.

Кристина тот час бросилась в атаку:

 – Месье, мы все покорены вашим мастерством. Недаром говорят, что лучшие повара и модельеры – французы. Вы – истинный сын своей страны. Все блюда, приготовленные вашими золотыми руками, изысканны и божественно вкусны.

Толстячок покраснел от удовольствия.

 – Мадам, для меня является подлинным наслаждением готовить обед для столь тонко чувствующих леди. Я вложил в него душу, – он приложил руку к сердцу и слегка поклонился.

– А мне хочется поаплодировать вам, как великому артисту, – добавила Дела и захлопала в ладоши. К ней присоединились Кристи и Эндрю.

– Если, милейший, вы не найдете понимания у своего хозяина, я с превеликим удовольствием предложу вам работу, – Кристина испытывающе взглянула на Алекса, но тот был невозмутимо спокоен.

– Весьма польщен, миледи. Только такая утонченная дама в состоянии оценить мастера. Беда моего хозяина в том, что он превратил свой великолепный дом в берлогу холостяка. Вот была бы здесь хозяйка, она оценила бы мои скромные усилия по достоинству, – он вопросительно глянул на Делайт и продолжил: – Я намерен дать своему хозяину еще один шанс.

Ну что с него взять? Француз всегда остается французом. Гости рассмеялись от такой невиданной дерзости, лишь Алекс, привыкший к подобным эскападам своего повара, был сдержан, как обычно. Отпустив месье Вольтера, он повернулся к хохочущим друзьям:

 – Не желают ли дамы пройти в гостиную, пока мы с Эндрю пропустим еще по стаканчику?

– Желают, – Кристина не могла унять смех, – если вы со своими стаканчиками последуете за нами.

Так и сделали. В гостиной уже был накрыт кофейный столик. К кофе подали шоколадное мороженое и крохотные пирожные нескольких видов. Разливая кофе, Дела опустила в него по ложечке мороженого.

– Попробуйте, очень вкусно.

Тающее мороженное придало пикантный вкус напитку.

– Восхитительно, дорогая. Я не сомневаюсь, вы найдете общий язык с нашим французом. Он ждет не дождется, когда здесь появится молодая хозяйка. – Кардейл взял обе ладони Делы и поцеловал их по очереди. Она вспыхнула и осторожно вынула свои ладошки из его рук.

– Какие планы на завтра? – поинтересовалась она.

– Обычно я на рассвете прогуливаю своего Волка. Приглашаю присоединиться всех жаворонков. Совы могут поспать подольше. Потом – завтрак, а далее то, зачем мы сюда приехали, – осмотр местной церквушки.

– Замечательно! Мы с братом с удовольствием составим вам компанию. Когда еще представится возможность опробовать твоих рысаков, Алекс? Кроме того, не забывайте, что мы с Эндрю – ваши дуэньи. Да и что может быть лучше прогулки на заре!

Вечер, проведенный в приятном обществе друзей, понравился всем. Они много шутили, смеялись, играли в карты и слушали волшебное пение Кристи под аккомпанемент Эндрю. Около полуночи гости разошлись по своим комнатам.

 XVIII

Промаявшись всю ночь от невозможности прижать к себе Делу, Кардейл был на ногах с первыми лучами солнца. Он шел на конюшню, с надеждой поглядывая на окна Делайт, и думал: «Придет или нет?» Подойдя к трепетно подрагивающему Волку, Алекс услышал тихий шепот в соседнем стойле. Он заглянул туда и увидел предмет своих ночных грез. Дела поглаживала бархатную морду чалой кобылки, кормила ее со своей ладони сахаром, приговаривая: «Хорошая девочка, красавица, умница».

 – Малышка, любимая моя, – тихо позвал он, – иди сюда.

Она отряхнула руки, похлопала по крупу лошадь и вышла из стойла, притворив за собой дверцу. Будучи более не в силах сдерживаться, Александр прижал ее к стене и обрушил на нее всю силу своей страсти. Делайт таяла от его жарких поцелуев, от его горячих рук, блуждающих по ее телу, и отвечала ему своим не менее сильным огнем и влечением. Она упала бы от слабости в ногах, если бы не была прижата Алексом к стенке стойла. Тела стремились навстречу друг другу, и, казалось, нет такой силы, что сможет остановить их. Но, увы, все закончилось быстро и прозаично: услышав шаги и звонкие голоса Кристины и Эндрю, они отпрянули в стороны и попытались восстановить дыхание.

– Я так больше не выдержу, дорогая. Давай поженимся немедленно по специальному разрешению. – Он нежно приподнял ее подбородок и заглянул ей в глаза. – Прошу тебя, соглашайся.

Появление в дверях добровольных дуэний пресекло возможность продолжить разговор. Через несколько минут лошадей оседлали и вывели во двор. Подсадив дам, мужчины лихо взлетели на своих скакунов, и кавалькада выехала за ворота особняка.

– Предлагаю устроить гонки вон до той рощицы у пруда, – Алекс указал на виднеющийся вдалеке зеленый оазис. – Мой Волк самый резвый из всех, поэтому я дам вам фору.

Решено – сделано. Эндрю залихватски свистнул, и лошади взяли в карьер. С гиканьем и улюлюканьем друзья неслись, обгоняя ветер. Каждый из них был прекрасным наездником и не желал уступать первенства. Дела пригнулась к холке Берты и ласково нашептывала ей: «Девочка моя, постарайся, ты сможешь. Ну, давай, еще чуть-чуть, докажи, что ты лучшая». Лошадка прижала уши, устремилась вперед и вырвалась на целый корпус. Продолжая уговаривать кобылку, Делайт оглянулась. Кристи и Эндрю остались позади, но Кардейл уверенно нагонял и, казалось, не прилагал при этом никаких усилий. Еще один рывок, и они одновременно достигли финиша. Смеясь, Дела упала на руки подоспевшего Алекса, и он успел сорвать не один поцелуй до приезда отставших всадников.

– У тебя замечательные кони, дружище, но Волк особенно хорош, – Эндрю потрепал коня за ухом. – Скачет впереди ветра. Молодец!

– Бьюсь об заклад, мой Персей без труда обгонит его, – Дела не могла не похвалить своего любимца.

– Это звучит голословно, милая моя. Вот когда они будут стоять в одной конюшне, тогда и посмотрим. – Алекс подхватил обеих женщин под руки. – Не надо хмурить бровки, дорогая, у нас еще будет время для споров. Давайте пройдемся по берегу и полюбуемся этим сказочным прудом и ивами вокруг него. За теми кустами – лебединый домик. Семья лебедей обосновалась здесь несколько лет назад и не улетает на зиму. Интересно почему? Они обошли вокруг водоема, покормили диких уток и пару грациозных белоснежных лебедей хлебным мякишем, который припас Кардейл, и неспешно вернулись к лошадям.

– Бывая в имении, я каждое утро начинаю с визита сюда. Эти лебеди – моя слабость. – Алекс сунул ногу в стремя. – Ну что, помчимся с ветерком наперегонки?

Он вскочил на Волка, тот заржал, взвился и понес всадника сквозь кусты. Все попытки Алекса остановить взбунтовавшегося скакуна ни к чему не привели. Встревоженный Эндрю бросился следом, стремясь догнать друга, но где там. Волк мчался, не разбирая дороги, пытаясь скинуть своего наездника. На пути взбесившегося коня встали старые вязы. Алекс не успел уклониться от кряжистой ветки и слетел на землю. Когда Джордан подъехал к лежащему товарищу, тот был недвижим. Эндрю склонился над Алексом, пытаясь прощупать пульс, но из-за волнения не смог сделать этого. Он одним движением разорвал рубашку друга, приложил ухо к его груди и услышал слабые удары сердца.

– Жив, слава Богу, – он повернулся к подоспевшим перепуганным женщинам, – жив. Дела, останься с Алексом. Ты, Кристина, скачи в имение за подводой. Пусть немедленно пошлют за доктором. А я отправлюсь на поиски Волка. Когда Кардейл придет в себя, он не простит потери коня.

Обессиленная страхом за жизнь любимого, Делайт рухнула на колени и принялась судорожно ощупывать его. Неестественно вывернутая нога и кровь на штанине говорили об открытом переломе. «Трогать и вправлять нельзя, опасно», – мелькнула мысль. На голове огромная шишка. «Это может быть еще опаснее», – снова подумала Дела. Она подложила под его голову свой жакет и нежно коснулась щеки.

– Любимый, умоляю тебя, очнись. Не пугай меня так, – слезы ручьем хлынули из ее глаз. – Алекс, не умирай. – Не в силах совладать с собой, она разразилась рыданиями.

– Я не умру, а утону, захлебнувшись в твоих слезах, – раздался слабый голос.

– О, любовь моя, – Дела покрыла поцелуями искаженное болью лицо. – Не шевелись, у тебя сломана нога. Очень болит? Потерпи, скоро будет врач.

– Да не тараторь ты так, лучше поцелуй. Твои поцелуи обладают целительной силой, – Кардейл попытался улыбнуться, но вдруг нахмурился. – Где Волк?

– Как ты думаешь, что с ним случилось? И не волнуйся, Эндрю ищет его, – Дела стерла платочком грязь с лица Александра и поцеловала его в губы. – Не могу успокоиться. Как же ты меня напугал, ваша светлость.

– Со мной будет все в порядке, но я все-таки тревожусь за Волка. Ума не приложу, что случилось. Может, его оса ужалила или овод? Нет… Слишком бурная реакция. Бедное животное явно обезумело от боли. О! Кажется, я слышу скрип подводы. – Алекс попробовал приподняться на локте, но отяжелевшая голова тянула вниз. Он упал навзничь. – Дела, сейчас меня будут перекладывать на носилки. Зрелище не для слабонервных. Я не хочу, чтобы ты смотрела.

– Я никогда не была чувствительной дамочкой, – она презрительно поджала губы. – Хочу тебе напомнить, что у меня конезавод и мне самой приходилось принимать роды у жеребых кобыл. Так вот, я не отойду от тебя ни на шаг.

Из-за деревьев показалась подвода в сопровождении двух всадников: Кристины и какого-то сухопарого мужчины в очках.

– Ого, доктор Грин собственной персоной. Сейчас начнет воспитывать. – Кардейл рукавом вытер выступивший на лбу пот, борясь с подступившей слабостью. – Он любит поразглагольствовать, когда пациенты мучаются от боли.

– Что же вы так неосторожны, ваша светлость. Любите погарцевать на своем бешеном коне. – Доктор осторожно слез с лошади. – Невероятное везение, что я принимал роды у дочери вашей экономки и был, как говорится, под рукой.

– Мистер Грин, хватит разговоров, – резко прервала его Делайт. – Дайте ему что-нибудь обезболивающее и грузите на подводу. Нельзя терять ни минуты.

Недовольный подсказками доктор молча влил в побледневшего герцога настойку опия и велел конюху и лакею положить хозяина на носилки. Дела поддерживала Алексу голову. Стоило коснуться поломанной ноги, как бедняга скрипнул зубами и потерял сознание. Испуганная Дела опять расплакалась.

– Не плачь, милая, – прошептала Кристина. – Это ему во благо. Дай Бог, чтобы он пробыл в беспамятстве, пока не наложат шину на ногу. Кости-то вправлять надо.

К полудню все необходимые процедуры были закончены, но Кардейл так и не пришел в сознание.

 – Леди, – мистер Грин назидательно посмотрел на расстроенных женщин, – я сделал все, что мог. Его светлость в данный момент спит под влиянием опийной настойки. Когда проснется, возможны головные боли. Полагаю, что, кроме перелома, у него сотрясение мозга. Больному необходим полный покой. Я пришлю свою помощницу для ухода за ним.

– Спасибо, мистер Грин, но мы обойдемся своими силами. В случае ухудшения состояния его светлости мы пришлем за вами, – Дела решительно была настроена лично ухаживать за Алексом.

 Доктор пожал плечами, выписал рецепт и удалился, обещая наведываться ежедневно.

– Какой неприятный этот эскулап! Нет в нем человеколюбия, – возмутилась Делайт, как только закрылась дверь за врачом. – Представь, Кристи, его отношение к простым смертным, если таково обращение с герцогом. Не хотелось бы мне стать его пациенткой! Как мог Алекс допустить подобное безобразие!

– Станешь герцогиней, придется решать этот вопрос. Дело не в том, что Алекс равнодушен к состоянию здоровья обитателей имения, а в том, что, будучи молодым и здоровым, не вникал в тонкости медицинского обслуживания подвластных ему людей. Подумай об этом.

– Господи, Кристи, ты всего несколькими годами старше меня, а мудрее на целую жизнь. Ну почему я не вижу очевидного! – посетовала Дела на свою несообразительность.

– Это, дорогая моя, жизненный опыт. Проницательность приходит с годами. Ну, ты тут устраивайся поудобнее, прикажи переставить это мягкое кресло поближе к кровати нашего бедолаги. Я же пойду напишу письмо домой и велю привезти сюда Николаса с няней. Мы, очевидно, задержимся здесь на месяц. Пусть ребенок порезвится на природе.

Делайт разглядывала спящего Алекса и с облегчением вздохнула, заметив, что краски жизни возвращаются на его бледное лицо. «А ведь я никогда в жизни не испытывала такого ужаса, как сегодня, увидев тебя, мой родной, недвижимым. Как это страшно – потерять того, кто тебе дорог. Ты стал моей жизнью, моим дыханием, – она ласково прикоснулась к холодному лбу. – Слава Богу, жара нет. Спи, любимый, я буду рядом».

Дела подошла к резному бюро, достала бумагу и чернила и села писать письма тетушке и Биллу. Она подробно описала события последних дней, сообщила, что согласилась принять руку и сердце Кардейла и что будет ухаживать за ним до его полного выздоровления. Далее она успокоила милую тетушку, что правила приличия будут сохранены, так как, помимо нее, здесь гостят Эндрю и Кристина – строгие дуэньи. Биллу она дала некоторые указания по ведению хозяйства и попросила прислать сюда Шторма, поскольку ранее он был обещан герцогу.

Слабый стон оторвал ее от письма. Алекс пошевелился и открыл глаза. Делайт склонилась над ним, осторожно взяла его руку, нежно коснулась ее губами и прижалась щекой.

– Как ты себя чувствуешь, любимый?

– Как человек, побывавший в мясорубке. Голова раскалывается. Прошу тебя, малышка, не давай мне больше опийной настойки. Ненавижу эту гадость и плохо на нее реагирую.

– Хорошо, хорошо, не волнуйся. Больше никакого опия. Доктор выписал кучу лекарств, их скоро доставят.

– К черту пилюли! – он попытался подняться.

– Не чертыхайся, – Дела мягко уложила его на место.

– Позови Томаса, моего бывшего ординарца. Он знает, что делать. Кстати, Волка нашли?

– Эндрю еще не вернулся. Конюхи ему помогают. Все будет в порядке, не переживай. – Шум голосов во дворе привлек ее внимание. Дела поспешила к окну и увидела Волка в окружении конюхов. Растрепанный Эндрю вел его под уздцы.

– Волк нашелся, и внешне вроде все в порядке. Лежи спокойно, не нервничай, а я пойду осмотрю коня. Уж в чем, в чем, а в лошадях я знаю толк, – она еще раз поцеловала его в губы. – Будь хорошим мальчиком. Помни, что сказал доктор: полный покой.

– При условии, что ты тотчас пришлешь Эндрю и Томаса, – Алекс приподнялся с подушки. – Главное сейчас – тщательно осмотреть Волка. Иди.

Джордан и Томас вошли в спальню. По выражению их лиц было понятно, что хороших новостей не будет. Мрачный Эндрю плюхнулся в кресло, где только что сидела Дела. Томас топтался в дверях.

 – Не стой там, Томас, вот стул, присаживайся, – Эндрю подвинул стул поближе. – Разговор будет серьезный.

Алекс насторожился:

 – Что с Волком?

– Уже все в порядке. Дело не в нем, а в тебе, дружище.

– ???

– Думаю, это еще одна попытка убийства. Я полдня гонялся за Волком, пока он не вымотался. Да еще полдня уговаривал его подпустить меня. Он был как дикий мустанг: хрипел, брыкался, глаза навыкате. Томас сумел подойти к нему и осмотреть.

– Милорд, под седлом я обнаружил вот это, – Томас протянул мозолистую руку. На его широкой ладони лежал ржавый гвоздь.

– Ты хочешь сказать, что, когда я вскочил в седло, гвоздь на всю длину вонзился в спину бедному животному?

– Именно так все и было. Кто-то очень надеялся, что ты свернешь себе шею на взбешенном коне.

– Понимаю. Пока мы прогуливались у пруда, некто подложил гвоздь под седло, – Кардейл, забывшись, в сердцах ударил кулаком по кровати, и боль тут же тысячами молоточков застучала в голове.

– Тише, тише, приятель. С сотрясением мозга шутки плохи, – Эндрю поправил ему подушку.

– Самое интересное, что Волк подпустил к себе злоумышленника. Значит… – Кардейл нахмурился.

Томас не дал ему закончить:

 – Значит, это кто-то из своих.

– Не хочется в это верить, но другого объяснения нет. Все в имении знают, что ты по утрам наведываешься к лебедям. Подкараулить тебя там – дело времени. Маленький гвоздик под седло – и несчастный случай готов, – Джордан в волнении встал и подошел к окну. – Кто? – спрашивал он себя, глядя на снующую по двору челядь, и не находил ответа.

– Ладно, посмотрим, как будут развиваться события, – Алекс поморщился от накатившей тошноты. – Томас, приготовь, пожалуйста, знаменитую микстуру своей бабушки. Это единственное лекарство, которое я согласился бы принимать.

– Ну да, врачи и аптекари не могут составить конкуренции народному средству, – ухмыльнулся Эндрю, – панацее от всех болезней.

– Зря иронизируешь, друг мой. Прибыв в Африку, мы с твоим братом выпили не одну пинту этого чудодейственного бальзама, спасаясь от обезвоживания и всякого рода инфекций, поднимая жизненный тонус, и чувствовали себя очень бодро. Я верю, что Томас поставит меня на ноги быстрее мистера Грина.

Бывший ординарец не смог скрыть широкой улыбки, отправляясь готовить свое зелье, рецепт которого тщательно оберегался. Эндрю продолжил анализировать сложившуюся ситуацию:

 – Если за покушением стоит кто-то из своих, необходимо принять особые меры предосторожности. Томас на правах охранника будет ночевать рядом, в гардеробной. Ты доверяешь повару?

– Да, как самому себе, – Александр пристально посмотрел на друга. – Уж не отравление ли ты имеешь в виду? – и, поняв, что попал в точку, возмущенно продолжил: – Бред! Француз при своей демонстративной ворчливости и нигилизме безраздельно предан мне. Несколько лет назад я спас месье Вольтера и его семью от преследования тайной полиции по надуманному и лживому доносу недоброжелателя, вывез в Англию, дал кров и работу. Вообще-то, я уверен во всех обитателях поместья. Здесь нет ни одного человека со стороны. Все они испокон веков служили моей семье верой и правдой. Уверен, ни один из них не хотел бы смены хозяина. Искать надо в другом месте!

– Не подскажешь, в каком именно?

– Подсказал бы, если б знал. Говорю тебе: у меня нет смертных врагов, и нет мотивов убийства, – Алекс начинал сердиться.

– А наследство?

– Понимаю, куда ты клонишь. Фредерика нет в стране. Приедет – присмотримся к нему, а пока не будем об отсутствующих.

Раздался стук в дверь, и вошел Томас с дурно пахнущим варевом. Эндрю поморщился, а Кардейл улыбнулся и поднес чашу ко рту.

 – Завтра головная боль останется лишь в воспоминаниях, – сказал он и выпил содержимое до последней капли. – А теперь ступайте, я засыпаю на ходу. Увидимся завтра.

 XIX

Делайт просидела у постели спящего Алекса до позднего вечера. На ночь Томас сменил ее. Все это время она не переставала размышлять о причинах странного поведения коня, едва не приведших к непоправимому. Обнаружив глубокую ранку на спине Волка и тщательно ее обработав, Дела не могла понять, что могло так травмировать животное. Сдав дела по уходу за больным бывшему ординарцу, девушка решила побеседовать с Эндрю.

Не оставив другу возможности придумать убедительную байку по поводу случившегося, Делайт выпытала у него всю правду о случившемся. Череда покушений крайне обеспокоила ее, и она не отвергала идею Эндрю о возможной причастности Фреда. Не важно, что последний отсутствовал уже длительное время. Доподлинно ничего не было известно о его местонахождении, но руководить наемными убийцами можно отовсюду.

Предупрежден – значит, вооружен. Дела решила поставить в известность прислугу и велела дворецкому собрать обитателей поместья утром следующего дня у парадного входа. Два конюха были определены на ночное дежурство у дверей спальни герцога и еще один – под окнами. Томас, естественно, не должен покидать своего хозяина ни на минуту. Проверив лично надежность охраны, девушка отправилась спать далеко за полночь.

Сон не шел. Тревога болью засела в висках. «Кто мог желать Алексу смерти? – размышляла Делайт. – Прав Эндрю, прав. Это Фредерик дергает за ниточки. Ему надоело быть на вторых ролях. Перспектива получения наследства канула в Лету с внезапным возвращением Кардейла. А ведь удача была так близка. Богатство само плыло ему в руки. В ожидании наследства ему были открыты неограниченные кредиты. Спасение кузена поставило крест на мечтах, но не умерило аппетита Фреда. Попробовав вкус больших денег, он не остановится ни перед чем, чтобы вернуть их. Но Алекс и слышать не хочет обвинений в адрес своего родственника. Что делать? Остается только аргументированно доказать причастность Фредерика к покушениям. Надо срочно нанять хорошего сыщика».

После тщетных попыток уснуть, Делайт встала, зажгла свечу и принялась за письмо к Биллу. Обрисовав другу сложившуюся ситуацию, она попросила его привлечь к расследованию Пирса Кона. Мистер Кон много лет назад помог им вычислить похитителя Делы и зарекомендовал себя как исполнительный и скрупулезный педант, но при этом трезво мыслящий и умеющий складывать разрозненную мозаику фактов в целостную картину. Лучшего человека для поиска Фреда и наблюдения за ним трудно представить. «Этот сыщик не упустит ни одной мелочи, он сможет вывести Фредерика на чистую воду и привлечь негодяя к ответственности. Я так на него надеюсь!» – с этими мыслями она запечатала конверт и отнесла его вниз, с тем чтобы дворецкий отправил послание с утренней почтой.

В этот предрассветный час Дела перебирала в памяти волнующие моменты их единственной с Алексом интимной встречи. Какая страсть пылала в его глазах! Как бережен был этот крупный мужчина с ней, хрупкой девушкой! Теплая волна нежности к этому человеку разлилась по телу. «Я никому не позволю причинить тебе вред, любимый! – Делайт подошла к окну. Утро уже высветило контуры парка. – Уснуть уже не удастся. Не проведать ли мне Волка?» Она сменила пеньюар на рубашку и бриджи, подвязала свою непослушную косу и поспешила в конюшню.

Волк, похрапывая, уткнулся ей в руку.

 – Попрошайка! – ласковый шепот заставил коня навострить уши. – Гостинцы любишь? Как насчет сахарку? – предложила Дела и достала из глубокого кармана припасенный заранее сахар. Бархатные губы осторожно взяли лежащий на открытой ладони подарок. Дела потрепала коня по загривку. – Какой же ты великан, под стать своему хозяину. Кто посмел так обидеть тебя, мальчик? Кого ты так доверчиво подпустил к себе? – Будто понимая, о чем идет речь, Волк нервно перебирал передними ногами. – Ну-ну, успокойся, малыш. Я найду этого мерзавца, поверь мне. – Она провела ладонью по мощной шее. – Обязательно найду.

Раздался надрывный кашель.

 – Кхе-кхе-кхе… Кто тута? – из подсобной каморки вышел сгорбленный старик.

– Я, мистер, гостья его сиятельства. А вы кто?

– Какой я мистер? Я конюх их сиятельства. Все дедушкой меня кличут.

– Сколько же вам лет, дедушка?

– Да кто его знает... Уж не помню. Помню, когда мой первый правнук родился, мне было 65 годов. А теперь уж и он женат. Вот и считай.

– Неужели вы до сих пор работаете?

– Какое там… Руки нынче и уздечки не удержат, да глаза почти не видят, – приступ кашля прервал его речь. Отдышавшись, старик продолжил: – Грудь вот слабая стала, но голова светлая еще. Их сиятельство по сию пору совета у меня просит. Я еще при его прадеде служить на конюшне начал.

– Как же так, дедушка, в таком преклонном возрасте вы в жалкой каморке ютитесь? Или герцог оставил вас на произвол?

– Бог с тобой, барышня! У меня семья большая, и дом имеется. А тута я сплю, когда кашель душит. Всяк знает, что при конях легче дышится по ночам, – старик покачал головой. – Надо же, такое несчасть на их светлость! Господь все видит, потому-то и дал высокий титул Кардейлу. Да у нас нет ни одного человечка, кто не почитал бы молодого герцога. Отец его был справедлив, но крут нравом. Старший брат его, упокой Господи его душу, добр был душою, но деревенскую жизнь не любил. По военной части шел, там и голову сложил еще до рождения их светлости. А новый хозяин, будучи поздним сыном своих родителей, унаследовал все самое лучшее. Он и заботлив, и терпелив к людским недостаткам, и дело знает, не то что тот расфуфыренный павлин, которому мы не достались. Так-то.

– Не обижайтесь, дедушка! Вопросы я задаю не случайно, – Дела рассказала старику о попытках убийства и о твердой уверенности Алекса в законопослушании обитателей поместья. Старый конюх внимательно слушал, качая головой.

– Верно говорят их светлость. Наши люди не хотят другого хозяина. Мы всегда почитали Кардейлов и верой им служили. Славный род Господь над нами поставил. Вона, у соседей народ мрет от болезней, голода и холода. А наши-то в тепле и сытости живут. Как не благодарить за это Отца Небесного и хозяина рачительного?

– Но кто-то же это сделал?

– Искать надо среди пришлых людишек. Иноди сюда забредают чужаки. Заработают на кусок хлеба и идут дале. Вот неделю тому, к примеру, мальчишечка хлюпкий приблудился. Их сиятельство велели его накормить и определить чистить стойла.

– Я могу с ним поговорить?

– Отчего ж не поговорить? Поговоришь, коль сыщешь, – старик опять зашелся в кашле. – Пойду прилягу, а то ноги не держат. – И заковылял обратно в свою каморку.

 У парадного входа собрались арендаторы со своими семьями. Чуть погодя из хозяйского дома дружно вышла прислуга. Эндрю и Кристина стояли в сторонке, присматриваясь к людям. Гомон толпы стих, едва Делайт поднялась на крыльцо. Окинув взглядом встревоженные лица, она вдруг осознала, что ищет не там. Виновный человек никогда не посмотрит так открыто. Судьба этих тружеников, благополучие их семей были в руках Алекса, и они понимали это. Никто из них не желал оказаться во власти Фредерика, который разорил бы имение в мгновенье ока.

 Какой-то малыш дернул Делу за платье, и она подхватила его на руки.

– От того, насколько серьезно вы меня выслушаете, зависит жизнь этого малыша и всех вас. На вашего хозяина было совершено два покушения. К счастью, все обошлось. Пока. А где гарантия того, что это не повторится? Герцог верит в вас, но недруг где-то рядом. Под седло Волка был подложен гвоздь. Волк – умный конь, чужака бы он не подпустил к себе. Кто мог бы это сделать? – Ропот возмущения прервал ее речь. Дела подняла руку, и установилась тишина. – Возможно, кто-нибудь из вас видел пришлых людей?

Рослый арендатор в добротном костюме сделал шаг вперед и снял шляпу.

– В течение этого месяца не было замечено никаких подозрительных личностей, миледи. Ни один бродяга не просил милостыню, ни один браконьер не промышлял в лесу.

Делайт поставила малыша на ступеньку, и тот потопал к матери.

 – А мальчик с конюшни? Кстати, где он?

 – Люди завертели головами в поисках мальчонки и, не найдя его, обратились к старшему конюху:

 – Где твой подопечный, Маркус?

 – Да я сам его ищу со вчерашнего дня, – пробурчал кряжистый мужчина неопределенного возраста. Он замялся, смахнул кепкой пот со лба и продолжил: – Утром дал ему работу, он было взялся за вилы, но вскоре завеялся куда-то. Ни обедать, ни ужинать не явился. По сей час отсутствует.

– На него это не похоже, – заметил поваренок. – Этот парень – сущий проглот! Бывало, съест все, добавки попросит да тарелку оближет. Я ему всегда приносил сухарики, так он с такой жадностью лопал их, будто это булочки французские.

 Невообразимый шум не дал возможности поваренку продолжить свой рассказ. Эндрю заложил пальцы в рот и громко свистнул. Мгновенно установилась мертвая тишина.

– Мне все понятно, – он поднялся еще на одну ступеньку. – Организуем поиски мальчишки. Дети и женщины обследуют дворовые постройки и парк. Пешие мужчины и подростки – окрестности озера. Те, у кого есть лошади, разделятся на группы и прочешут дальние угодья.

Через полчаса всадники, разделив между собой сектора для поиска, ускакали. Дела поднялась к себе и велела позвать поваренка. Перепуганный парнишка появился незамедлительно. Он топтался в дверях, не смея войти.

– Входи, смелее, дружок! Как тебя зовут?

– Мик, миледи.

– Мик, ты был дружен с младшим помощником конюха? Как его имя, фамилия?

– Он просил называть его Грачом, имени не назвал. – Казалось, что бедному поваренку сейчас станет плохо от страха. Он весь покрылся холодным потом и нервно теребил фартук дрожащими руками. – Я ничего не знал о покушении.

– Я верю тебе, Мик. Не бойся. Тебя никто не обвиняет. Расскажи о своем новом друге. Какой он был? – Делайт умела быть убедительной, и мальчишка стал успокаиваться. Он робко улыбнулся:

 – Хорошим. Коней любил. Хотел дослужиться до конюха. Только вот…

– Что? Говори только правду.

– Боялся он чего-то или кого-то. Оглядывался всегда. По ночам плакал во сне и кричал, но никогда ничего не рассказывал.

– Это все?

– Да, миледи.

– Мог ли он подложить гвоздь под седло Волка?

– Никогда, миледи. Он слишком жалостлив.

– Спасибо, Мик. Ты нам очень помог. Ступай на кухню. Если вспомнишь что-нибудь важное, приходи сюда в любое время.

Паренек с явным облегчением покинул апартаменты Делы, а она задумалась над сказанным: «Итак, бродяжка появился здесь недавно. Его приютили и оставили работать на конюшне. Он любит лошадей и жалостлив. Людей боится. Сблизился только с поваренком. Вероятно, потому, что тот его подкармливал. Мог ли он быть тем злодеем, которого мы ищем? Возможно. Хотя, если он любит лошадей, вряд ли причинит им вред. При этом может статься, что он просто притворялся любителем животных. Но зачем ему прикидываться таковым, если он собирался совершить преступление и скрыться? Нет... Тут что-то другое. Допустим, он боится кого-то, а этот кто-то манипулирует мальчишкой, запугивая его. Если бы только я была знакома с этим малым и могла составить свое мнение о нем! Ясно одно: надо искать этого беспризорника, а через него – того, кто за ним стоит». От этих безутешных размышлений девушка пришла в отчаяние.

– Надо посоветоваться с Алексом, – подумала она и направилась в спальню Кардейла.

 XX

Свежевыбритый Александр поглощал свой завтрак с завидным аппетитом. От вчерашней бледности не осталось и следа. У Делайт отлегло от сердца.

– Как наше драгоценное здоровье? – она наклонилась и чмокнула его в гладкую щеку. – Доброе утро, любимый.

Алекс отставил в сторону поднос со едой и, ухватив девушку за руку, подтянул к себе, коснувшись губами ее полураскрытого рта и принуждая присесть на краешек кровати.

– Осторожнее, дорогой! Твоя нога…

– Доброе утро, солнце мое, – прошептал он ей в самое ушко, обдав пьянящим запахом лавровишневой воды и крема для бритья. – Я соскучился. За ногу не волнуйся, почти не беспокоит. – Он пригладил ее роскошные локоны. – Не считая неудобства неподвижности, я в полном порядке. – И вовлек ее в плен своих рук, сминая девичьи губы в страстном поцелуе. Горячие ручейки тотчас заструились по телу Делы, заставив ответить ему жаркими объятиями.

– Какая же это мука – не видеть тебя в этой постели долгими ночами, – прохрипел он, проводя губами по стройной шее, опускаясь все ниже и ниже. Она таяла под жгучим натиском мужского начала, забыв обо всех тревогах, ночных переживаниях и расследовании. – Как же я хочу тебя, милая. – Его хриплый голос привел Делу в чувство, и она попыталась отстраниться. – Тихо, тихо, радость моя, не бойся. Просто побудь со мной. – Алекс откинулся на подушку, прижав ее к своей груди и успокаивающе поглаживая. – Я люблю тебя, малышка. Ты первая женщина, которой я говорю эти слова.

– Я тоже люблю тебя, Алекс, – отдышавшись и приведя мысли в порядок, она поведала ему о последних событиях.

– Я почему-то так и знал, что Эндрю проболтается, – нахмурился Александр.

– Не сердись, милый. Я не оставила ему выбора. Нельзя замалчивать такие вопиющие факты. Теперь все будут настороже. Арендаторы и прислуга помогут нам. Они слишком ценят тебя, чтобы позволить смениться хозяину. Мы все сделали правильно.

– Да… дела... А я хорошо помню того мальчишку, хотя видел только раз. Жалкий он какой-то. Голодный взгляд. Сжимается в комочек, если кто-нибудь подходит слишком близко. Явно запуган и глубоко несчастен. Хотя новый работник мне не был нужен, я не мог выставить его за порог. Он с благодарностью принял эту работу и, со слов старшего конюха, старался изо всех сил. Если поиски увенчаются успехом, проследи, дорогая, чтобы ни один волосок не упал с его головы. Я сам поговорю с ним.

Делайт никогда не думала, что ее чувства к Кардейлу могут быть глубже и полнее, чем есть, но с последними словами Алекса ее захлестнуло такое счастье, что, казалось, оно было осязаемым. «Боже, как же я люблю этого щедрого душой мужчину! Как я могла подозревать его в причастности к тем далеким печальным событиям и в сговоре с Фредом! Человек, пожалевший незнакомого бродяжку и предоставивший ему кров, не может опуститься до подобных гнусностей», – думала она. Переизбыток чувств заставил ее теснее прижаться к его крепкой груди, в которой билось любящее и благородное сердце.

Тихий стук в дверь разрушил атмосферу нежности и гармонии. Делайт пулей слетела с кровати и отскочила в дальний угол спальни. Вошел Томас с очередной порцией своего чудодейственного бальзама, один запах которого мог бы поднять и мертвого. Когда Кардейл, зажав нос, расправился с этим варевом, бывший ординарец распахнул настежь окно, чтобы свежий воздух наполнил комнату.

 – Да, дружище, недоработала твоя бабка свой чудотворный напиток, – усмехнулся Алекс. – С таким амбре не удастся наладить массовый сбыт. Пожалуй, я единственный смельчак, отважившийся принимать его в таких количествах и по каждому поводу. – Но при взгляде на окаменевшее лицо старого боевого товарища улыбка сошла с его уст. – Случилось еще что-то?

– Прискакал гонец, ваша светлость. Мальчонку нашли…с проломленной головой. Телегу вот отправили за ним.

– Жив? – Алекс резко сел, забыв о поломанной ноге, и скрипнул зубами от острой боли.

– Жизнь едва теплится в его истерзанном теле, – был угрюмый ответ.

– Срочно пошлите нарочного за доктором. Пусть привезет с собой опытную сиделку. Горничной дай наказ подготовить комнату для больного. А ты, Томас, помнится, был отличным следопытом. Отправляйся на место покушения, землю рой, но найди следы этого нелюдя, поднявшего руку на ребенка!

Когда все распоряжения герцога были исполнены, Дела вышла во двор в ожидании повозки с пострадавшим. Вскоре из-за поворота показалась конная группа хмурых арендаторов, сопровождающих медленно едущую телегу. Взглянув на мальчика, Делайт обомлела: на бедном Граче не было живого места – сплошной кровоподтек. Мрачный Эндрю осторожно взял парнишку на руки.

– Куда нести мальца?

– Следуй за мной. Где вы его нашли?

– В овраге за дальним выгоном. Его забросали ветками, и, если бы не собаки, мы могли бы проехать мимо. Там все истоптано. Видимо, была драка.

Дела распахнула дверь.

 – Клади его пока на тахту. После осмотра врача переложим бедолагу на кровать. Ты знаешь, Алекс отправил Томаса осмотреть место происшествия в поисках какой-нибудь зацепки.

– Да, мы встретились на полпути. Я тоже сейчас же вернусь туда. Присмотри за мальчуганом до приезда врача. Кстати, как наш герцог?

– Гораздо лучше. Улыбается.

– Ну, хоть это радует, – заметил Эндрю, направляясь к двери. – Я спешу, милая. До встречи.

На столике стоял приготовленный горничной тазик с водой, и Дела принялась бережно обтирать залитое кровью лицо мальчика. Виноват он в случившемся или нет – дознание покажет, но не сострадать ему было невозможно. Худенький, с тонкой шейкой и узкими плечиками, подросток был избит явно взрослым человеком. Осторожно срезая лохмотья одежды и омывая хрупкое тельце, Делайт обнаружила множественные синяки, нанесенные увесистыми кулаками. «Боже милостивый! Что пришлось вытерпеть бедному ребенку!» – мелькнула мысль. Непроизвольные слезы заструились по ее щекам. Она нежно провела влажной тряпицей по костлявому кулачку, раскрывая его. В развернутой ладони девушка заметила клок рыжеватых с проседью волос. «О, вот и первая улика!» – Дела брезгливо извлекла сальную прядь и завернула ее в обрывок газеты. Тщательно вымыв руки, она продолжила обтирать Грача.

 – Ты просто вылитый грачонок, малыш. Черный и остроносый, – шепнула она, прикрывая его простыней.

Она едва успела закончить свое дело, как в комнату вошла Молли в сопровождении молодого человека:

 – Прибыл доктор, миледи.

– Добрый день, миледи, – поздоровался юноша.

– Вы – доктор? А где мистер Грин? – удивилась Дела.

– Я практикант мистера Грина, миледи. Мистер Грин послал меня пользовать мальчика, миледи. Но если вы возражаете…

– Я не против, не беспокойтесь. Ваш шеф посчитал ниже своего достоинства лечить какого-то бродяжку, не так ли? – констатировала Дела. Видя, как замялся будущий доктор, она поняла, что попала в точку. – Как мне вас называть?

– Джереми Хаддл, миледи. Могу я осмотреть пациента?

 Дела почувствовала твердость в голосе молодого человека.

 – Для этого вас сюда и пригласили. Вот, взгляните. Мальчик был жестоко избит, – горько вздохнула она, приподнимая простыню.

Джереми тщательно и очень бережно обследовал пострадавшего. Делайт взяла на заметку, что он не морщился брезгливо, касаясь слегка обтертого тела. Напротив, действия его были уверенны, в них сквозили истинная забота и сочувствие. Она с удовлетворением наблюдала, как он скрупулезно, дюйм за дюймом, осмотрел ребенка, проверил двигательную способность конечностей мальчика и приступил к обследованию головы. Когда наспех наложенная кем-то из арендаторов повязка была снята, брови практиканта поползли вверх.

 – Судя по состоянию тканей вокруг раны, удар был нанесен около суток тому назад. Это просто чудо, что он жив до сих пор. В его маленьком теле – большая жажда жизни.

 Джереми срезал волосы вокруг раны, обработал ее и зашил.

– Последствия черепно-мозговых травм непредсказуемы, – разъяснял он. – Пациент в коме. Когда он выйдет из нее и выйдет ли вообще – неизвестно. Остается только ждать и уповать на милость Божью. Вы разрешите мне остаться при нем, леди Вингз? – Он вопросительно взглянул на Делайт.

– Разумеется, Джереми. Вы позволите мне вас называть по имени?

– Почту за честь, леди Вингз.

– Не надо официальности. Называйте меня просто – Дела.

– Я не посмею, леди, – запротестовал практикант.

– Хорошо, если вам так удобнее, Джереми. Я велю горничной приготовить для вас комнату.

– Не сочтите за дерзость, леди Вингз, но я предпочел бы остаться в этой комнате. Жизнь мальчика висит на волоске. У каждого врача, говорят, есть личное кладбище. Так вот, мне не хотелось бы открывать свое с первого же пациента.

– Весьма похвально, что вы так переживаете за больного. Под кроватью Грача – так он назвался, когда пришел в поместье, – есть выдвижная койка. Постельное белье в шкафу. Какие-нибудь личные просьбы? Лекарства? Инструментарий?

– Да... Пусть горничная подстелит клеенку под простыню и приготовит пеленки про запас. Сами понимаете... – стушевался Джереми.

– Конечно. Не смущайтесь. Это жизнь, а я не кисейная барышня. Все ваши требования по уходу за ним, – Дела кивнула в сторону Грача, – будут удовлетворены незамедлительно. Если вдруг мальчик начнет бредить, прислушайтесь к тому, что он говорит. Вполне вероятно, что он может назвать какие-то имена. Если же он придет в себя, зовите меня в любое время. При возникновении проблем бытового плана обращайтесь к дворецкому. Всего вам доброго, Джереми, и удачи.

– Благодарю вас, мисс Вингз, – юноша слегка поклонился. – Я сделаю все, что в моих силах.

Прихватив сверток с прядью волос злоумышленника, Делайт поспешила к Алексу. Тот стоял у кровати, опираясь на два костыля и покачиваясь от напряжения.

 – Ужасно неудобная штука, дорогая. Тебе не кажется, что я раскачиваюсь, как китайский болванчик?

– Не кажется, – рассердилась Дела. – Зачем ты встал? Марш в постель!

– С удовольствием, если ты составишь мне компанию, малышка, и приласкаешь, – плутовская усмешка расцвела на его лице.

– Мне не до шуток, Алекс, – проворчала она, пряча улыбку и разворачивая пакетик. – Я нашла первую улику.

– Ну, если мне отказывают в радостях земных в постели, я попытаюсь сам дойти до кресла у окна и там поговорить о деле. Ты слышала? Я заговорил стихами! Вот что значит быть влюбленным безоглядно в маленькую плутовку. – Он оперся на здоровую ногу и выставил вперед костыли. – Так... Еще шаг... Оказывается, передвигаться на трех ногах – наука нехитрая. Скоро, мадам, я смогу пригласить вас на тур вальса.

– Как бы ты ни храбрился и не ерничал, дорогой, – назидательно промолвила Дела, когда он уселся в кресло, – капельки пота на твоем лбу красноречиво говорят, насколько тяжело тебе дались эти первые шаги. – Она достала платочек и любовно осушила им лицо Алекса.

– Спасибо, милая, а теперь покажи мне найденную улику.

 – Взгляни, что было в зажатом кулачке Грача. Только не прикасайся руками – там могут быть насекомые, – Делайт передернуло от омерзения.

– Итак, разыскиваемый нами человек имеет довольно длинные рыжие волосы с проседью. Значит, он не молод.

– Кроме того, у него увесистые кулаки, – нахмурившись, произнесла Дела.

– А это откуда тебе известно? – Алекс удивленно вскинул брови.

– Если бы ты увидел синяки на теле мальчика, то сам пришел бы к такому выводу, – тяжело вздохнув, она с горечью поведала Александру о состоянии парнишки и визите практиканта.

– Как тебе показался молодой доктор? Ему можно доверить здоровье и жизнь человека?

– На меня он произвел приятное впечатление. Этот врач, хоть и молод, знает свое дело, действует уверенно, но главное – он сострадает пациенту. Не знаю, насколько компетентным окажется этот юноша, но в человеколюбии доктор Грин ему явно уступает, – пояснила Дела.

Топот ног в коридоре прервал их беседу. Мгновение спустя в комнату вторгся запыхавшийся Эндрю.

 – Извини, дружище, что не даю тебе спокойно почивать, но я слишком устал и порядком взбешен, чтобы церемонничать. Устал, так как на коленях прополз не один акр в поисках улик, а взбешен оттого, что мальчишку, как оказалось, запинали два амбала под шесть футов росту. – Он в сердцах стукнул по дверному косяку. – Их следы ведут на север. Сейчас уже поздно, а завтра на рассвете мы с Томасом продолжим поиски.

– Что интересного, кроме следов, удалось обнаружить? – поинтересовался Алекс.

– Медную пуговицу с вырванным лоскутком сукна да самодельную курительную трубку, треснувшую пополам.

– Да как же вы смогли определить их рост? – удивилась Дела.

– Там, на дальнем выгоне, есть полуразвалившаяся лачуга. Видимо, бандиты какое-то время обитали там. От скуки они упражнялись в метании ножей в нарисованные цели. Так вот, человек рисует, как правило, на уровне своих глаз, поэтому вычислить его примерный рост несложно, – пояснил Эндрю.

– Я никогда не перестану восхищаться тобой, милый друг, – с ласковой ноткой в голосе ответила Делайт.

– В данном случае, дорогая, это заслуга Томаса. Он не ограничил поиски местом драки, осмотрел окрестности и обнаружил место их стоянки. Дружище, – усмехнулся Джордан, – твой немолодой бывший ординарец превзошел меня, зоркого сокола, в точности глаза и верности нюха. А ведь я наивно полагал, что мне в этом нет равных. Найденные пуговица и обломки трубки – тоже его заслуга. Я посрамлен, увы.

– Позвольте заметить, сэр, – добродушно произнес Томас, – «бывших» ординарцев не бывает, даже если они уже немолоды. А первенство находки принадлежит мне только потому, что я прибыл туда почти на час раньше. Зато вы с такой точностью перерисовали следы сапог, что сравнение их с подлинниками развеет последние сомнения.

– Что ж, примите мое восхищение вашим мастерством, Томас. Но у меня тоже кое-что есть для вас, господа, – сказала Делайт. – Взгляните, – и она показала им прядь волос. – Завтра вам предстоит искать двух верзил, один из которых имеет вот такие лохмы. – Дела вкратце поведала, где и как обнаружила эту находку.

– Это, безусловно, облегчит опознание. Умничка ты, девочка! – Эндрю взял руку Делы и поцеловал. – А сейчас позвольте откланяться. Время позднее, завтра на рассвете предстоит выезжать на поиски злоумышленников. Всем спокойной ночи, – он попрощался и скрылся за дверью.

– Мне тоже пора, ужасно устала, – Дела погладила любимого по щеке. – До завтра, родной мой, – прошептала она, покидая комнату. – До свидания, Томас.

 Последний, сохраняя каменное лицо, упорно делал вид, что не замечает нежности, проскользнувшей между влюбленными. Он помог хозяину подготовиться ко сну и дойти до кровати.

– Томас, тебе будет еще одно поручение на сегодня. Будь добр, сходи на кухню, вели приготовить легкий ужин и теплое молоко для мисс Делайт. Подозреваю, что она сегодня напрочь забыла о еде. У нее слишком измученный вид. Пусть Молли проследит, чтобы мисс Делайт все съела. Передай ей, что это мой приказ.

– Лично все проконтролирую, милорд, – был ответ.

Оставшись один, Алекс откинулся на подушки и расслабился. «Да, нелегкий денек выдался сегодня, – думал он. – Но Дела какова! Ни слезинки, ни капризов, ни нытья. Для всех у нее найдется теплое слово, всякому уделит внимание и проявит заботу. Дай ей волю, она облагодетельствует каждого сирого и убогого. О себе же совершенно не думает! Едва держится на ногах, но улыбается, пытаясь казаться бодрой и полной сил. Видимо, я на хорошем счету у Господа, раз он послал мне встречу с этой удивительной женщиной. Из нее выйдет замечательная герцогиня!»

 XXI

Цокот копыт во дворе разбудил Делайт. Подлетев к окну, она успела заметить удаляющихся Эндрю, Томаса и двух грумов.

 – Удачи, вам, – прошептала девушка, пытаясь обнадежить саму себя. – Отец Небесный поможет вам в поисках. Он не оставит без наказания этих мерзавцев.

Горничная принесла теплой воды с легким ароматом лаванды. Умывшись, Дела облачилась в простенькое, но изящное муслиновое платье и сама быстро уложила себе волосы красивым узлом на затылке.

 – Вам не нравится, как я вас причесываю, миледи? – Молли обиженно поджала губы.

– Ну что ты, девочка, конечно, нравится! Но сегодня у меня слишком много дел, чтобы тратить время на укладку. Эту незатейливую прическу я смогла бы соорудить без зеркала, даже в полной темноте и в рекордные сроки. Это единственное, что я умею делать со своей гривой и что делала сама в течение пяти лет. Не обижайся, – она потрепала растерянную девушку по пухлой щечке. – Мне надо проведать Грача, – бросила она через плечо и выскользнула из комнаты.

Переступив порог спальни пострадавшего, Дела чуть не столкнулась с пожилой женщиной, несущей охапку использованных простыней и пеленок. В комнате стоял запах чистого крахмального белья и утренней свежести. Окна были широко раскрыты, но плотно зашторены. В сумраке комнаты, где едва можно было что-либо разглядеть, на глазах мальчика почему-то лежала темная повязка. Делайт недоуменно огляделась и, не обнаружив практиканта, направилась к окну.

– Если вы хотите распахнуть шторы, то этого делать нельзя, – раздался голос из углового кресла. Джереми Хаддл поднялся и шагнул ей навстречу. – Доброе утро, мисс Вингз. Свет ему вреден.

– ???

– Перед рассветом мальчик пришел в себя.

– Разве это плохо?

– Само по себе это хорошо, но у него светобоязнь, а это очень скверно, – прошептал он срывающимся голосом. – Я в отчаянии, у него начинаются симптомы менингита.

– Менингит? О Боже, только не это! – она горестно заломила руки. – Надо срочно что-то предпринять.

– Нет, сделать ничего нельзя. Единственное, что мы можем, – ждать и молиться.

– Объясните.

– Здесь трепанацию сделать невозможно, до Лондона его не довезти, да и операцию он не перенесет. Гематома от удара давит на мозг, кровяные клетки наверняка есть и в позвоночном столбе, а если начнется воспаление подкорки головного мозга – мальчика не спасти. Поверьте, я сделал все, что мог. Но те препараты, которыми мы располагаем, очень слабо и медленно разжижают кровь. Шансы парнишки слишком малы. Остается только уповать на Господа.

Не в силах сдержать рыданий, Дела выскочила из комнаты. Где искать успокоения, как не в надежных объятиях любимого человека? Не помня себя, она пронеслась по анфиладе комнат и упала на грудь Алексу. Он прижал ее к своему сердцу и терпеливо ждал, когда она выплачется и успокоится. Когда рыдания стихли, он вытер ей слезы своим платком и стал невозмутимо рассуждать:

– Ясно как белый день, что мальчик практически обречен. Лекарства малоэффективны. Поэтому, что бы мы ни предприняли, хуже ему не будет, потому что хуже некуда, – при этих словах у Делайт опять задрожали губы, но Кардейл спокойно продолжил: – Отчего же тогда не дать ему знаменитый бальзам бабушки Томаса? Я, кажется, уже говорил тебе, малышка, что это удивительное средство спасло немало жизней в Африке. Не знаю ни одного из его ингредиентов и подозреваю, что лучше не знать, но действие его на организм поистине волшебное.

Дела недоверчиво посмотрела на него заплаканными глазами, и Алекс заметил, как отчаяние в них вытесняется надеждой. Он отстранил ее от себя:

 – Иди, милая, отнеси юному практиканту эту бутыль, и пусть он вливает зелье в мальчика столько, сколько примет организм больного.

Джереми Хаддл проводил осмотр своего пациента, когда Делайт вошла в комнату.

– Доктор, – начала она осторожно, – из ваших слов следует, что состояние Грача на грани жизни и смерти, не так ли?

 Она поставила бутыль с бальзамом на стол.

– К сожалению, это так, – юноша нахмурился. – Судя по вашему таинственному виду, леди Вингз, вы хотите что-то сказать по этому поводу. Я прав?

Дела не удивилась проницательности молодого врача.

– А вы очень наблюдательны, сэр. Да, у меня есть несколько странное на первый взгляд предложение, – она вытащила пробку бутыли, и по спальне поплыл резкий неприятный запах. – Герцог передал вам эту микстуру, чтобы вы поили ею мальчика. Это дурно пахнущее средство не раз спасало жизнь боевых друзей Кардейла в дикой Африке во время зулусского конфликта. Его светлость готов взять на себя ответственность за все возможные последствия.

– Я никогда не перекладываю ответственность за свои действия на других, мисс Вингз. Позвольте, – он плеснул несколько капель на ложку и, подержав некоторое время зелье на языке, проглотил, даже не поморщившись. – Трава секуринеги, семена мордовника, родиола, стеркулия – это все, что я могу узнать в этой фантасмагории запахов и вкусов. Непонятно, на чем они настояны и что еще добавлено, но рискнуть можно. Народная медицина иной раз творит чудеса. А у нас, увы, нет иного выбора. Я попробую дать это снадобье парнишке.

– Спасибо, Джереми. Я буду молиться за вас.

– Вы очень добры, мисс. Но извините, сейчас я должен заняться своим пациентом.

Окрыленная надеждой Делайт спустилась в столовую, где ее ожидала Кристина, и впервые за последние сутки с удовольствием поела.

 – Рада, что краски возвращаются на твое лицо, дорогая. Предлагаю прогуляться после завтрака, – Кристи вопросительно взглянула на подругу.

– Нет-нет. Я не могу оставить Алекса и Грача без присмотра, – запротестовала Дела.

– Полноте, мисс. Кардейл ни на минуту не остается без присмотра. Томас печется о нем, как о собственном сыне.

– Нет, – запротестовала девушка. – Томаса нет в доме. Он отправился на поиски злоумышленников.

– Но есть весь штат прислуги, – не унималась Кристина. – Кроме того, Александр велел подать ему все счета по этому и прочим имениям и будет работать с документами до обеда. Просил не беспокоить. К мальчишке же Джереми вообще никого не допускает. Колдует над ним, как алхимик над философским камнем. – Кристина была решительно настроена отвлечь Делайт от ужасов последних двух суток.

– Ну хорошо, только недолго, – нехотя согласилась Дела. – Прокатимся до деревни и наведем справки в местном пабе о двух злоумышленниках. Возможно, их кто-нибудь видел. Ты уже велела оседлать лошадей?

– Я была бы тебе очень признательна, Дела, если бы ты согласилась сегодня проехаться со мной в ландо. Женские недомогания, знаешь ли, – покраснела Кристина.

– Без проблем. Ландо так ландо. Не надо переодеваться в амазонку, стоит только взять шляпку и перчатки.

Довольная тем, что подруга поддалась на ее уговоры, Кристи незамедлительно велела подать ландо к парадному входу. Всю дорогу они болтали ни о чем, восхищались живописными уголками природы, пытались расслабиться, намеренно обходя тему покушения.

Радушные хозяева паба, мистер и миссис Кеннеди, гордые визитом таких важных посетителей, распорядились поставить дамам столик во дворе под раскидистым вязом.

 – Мы завсегда рады гостям, миледи. У нас приличное заведение. А вкуснее моего сидра нет даже в самом Лондоне – так утверждает их светлость.

– Не будешь же ты потчевать благородных дам своим сидром, старый дурень. Не слушайте его, миледи. Отведайте лучше ликер моего приготовления. Его уникальный рецепт передается в моей семье по женской линии уже четвертое поколение.

 Миссис Кеннеди, дородная женщина с приятным лицом, видимо, очень любила поговорить. Не прерывая своего рассказа о стремлении предыдущих поколений своей семьи сделать из грязной деревенской забегаловки лучший паб в округе, она расстелила старинную скатерть, украшенную замысловатыми узорами ришелье.

– Какая красота! – ахнули обе гостьи одновременно.

 – Какие золотые руки сотворили это чудо? – поинтересовалась Делайт.

– Ваша правда, миледи. Такой умелой работы нынче нигде не сыщешь и не купишь. Кто мастерица – неведомо, известно только, что дана была эта скатерть моей прабабке в приданое вместе с рецептом ликера. Она-то и начала переустройство. Очень мудрая была женщина и хватку имела деловую. Завещала нам приумножать не только деньги, но и добрую славу. Меня замуж за мистера Кеннеди выдали только потому, что за сто миль никто лучше его не варил сидр.

Делайт и Кристина недоуменно переглянулись.

– Да вы не думайте, я не жалуюсь. С мужем мне повезло. Покладист характером, работать любит, – сказала женщина и, понизив голос, прошептала: – Главное – меня во всем слушает.

Дела и Кристи прыснули со смеху. Миссис Кеннеди поставила на стол хрустальные рюмочки и небольшой графинчик с янтарного цвета ликером. Когда дамы категорически отказались от плотного ланча, были поданы плоское блюдо тонкого фарфора с фруктовой нарезкой и две чашечки ароматного кофе. Хозяин разлил гостьям ликер и собрался было оставить их вдвоем, но Кристина остановила его:

 – Составьте нам компанию, мистер Кеннеди. И вы, миссис Кеннеди, присаживайтесь рядом. Вот тут вам будет удобно.

Польщенная чета заняла свои места. Продегустировав ликер и отдав должное его непревзойденному букету, дамы перешли к главной теме своего визита. Изложив вкратце трагические события последних дней, они поинтересовались, не заходили ли в паб люди, подходящие под описание.

– Две недели тому, ближе к вечеру, забрели два чужака, – мистер Кеннеди нахмурил брови. – Они заказали по пинте эля и все допытывались у местных жителей, можно ли получить работу в поместье. Узнав, что герцог не принимает посторонних, они ушли и больше не появлялись. Мальчика при них не было.

– В тот вечер было много народу, – вмешалась в разговор хозяйка, – официантка не справлялась с наплывом гостей, и мне самой пришлось подавать напитки. Так вот, на запястье у одного из них, не того, что рыжий, а другого, была татуировка в виде какого-то чудища с копьем на конце хвоста. Подобных мерзостей я в жизни своей не видала, – женщина суеверно перекрестилась. – Такими богопротивными рисунками ни один порядочный человек разрисовывать себя не будет.

– Давайте попробуем вспомнить, как выглядела эта пакость. – Кристина достала из сумочки карандаш и блокнот. – Какие у нее были голова, тело и хвост?

Спустя некоторое время на листе появилось изображение скорпиона.

– В точности это и было у него на запястье, миледи. Как вам удалось так достоверно нарисовать? Скорпион, говорите? Надо же, чего только не бывает на свете!

Поняв, что хозяевам нечего добавить, гостьи поднялись:

 – Большое спасибо вам за все.

 Дела достала кошелек, но была остановлена протестующим взмахом руки мистера Кеннеди:

– Угощение за счет заведения. Для нас с женой большая честь принимать вас, миледи. Позвольте проводить вас до экипажа.

Усаживаясь на бархатные сиденья ландо, подруги обнаружили корзинку, накрытую салфеткой.

– Передайте от нас гостинец его сиятельству с пожеланиями скорейшего выздоровления, – широкая улыбка озарила лицо миссис Кеннеди. – Его любимый сидр и пара бутылочек ликера для вас, миледи.

Поблагодарив гостеприимную пару еще раз, дамы отправились домой. Некоторое время они ехали молча, обдумывая услышанное.

– Итак, что мы имеем? Некто нанимает двух головорезов, чтобы они под благовидным предлогом проникли в имение. Значит, ему нужен несчастный случай, а не шумное убийство, – начала Кристина.

– А узнав, что устроиться на работу шансов нет, посылают туда мальчика, – продолжила Делайт.

– Значит, нашему анониму известна слабость Кардейла – помогать беспризорникам.

– Кроме того, он в курсе маршрута ежедневных прогулок герцога.

Женщины посмотрели друг на друга и разом воскликнули: «Фредерик!»

– Больше некому. Жаль, что Алекс и слышать не желает о причастности своего кузена, – вздохнула Дела.

– Помяни мое слово, дорогая, Фред скоро появится в имении, – констатировала Кристи.

Дела бросила недоуменный взгляд на подругу.

– Объясняю. Чтобы привести план в исполнение, Фредерик должен держать руку на пульсе, а в доме у него почитателей нет. Уверена, он явится лично и незамедлительно.

– Очень на это надеюсь. Мы будем начеку и не выпустим его из поля зрения. Пока Алекс не поправится и не сможет покидать свои апартаменты, у Фреда будут связаны руки, – Дела еще раз посмотрела на рисунок в блокноте. – Теперь, по крайней мере, нам известна примета второго бандита.

– Не думаю, что нам доведется увидеть рыжего и его подельника. Они слишком наследили здесь и теперь пытаются скрыться, пробираясь на север, – размышляла вслух Кристина. – Скорее всего, они больше не нужны Фреду – слишком заметны. Он или поможет им выбраться из страны, что маловероятно, или просто уберет со своего пути.

– Убьет? – глаза Делайт округлились.

– Конечно. Но не сам. Всегда можно найти отщепенца, способного с легкостью обагрить руки кровью. Несколько монет упрощают спор с собственной совестью, к сожалению, очень многим.

Между тем ландо подъехало к парадному входу. Грум помог дамам выйти из экипажа и сообщил, что поиски бандитов продолжаются, а посему, команда следопытов еще не возвращалась. Старый дворецкий распахнул настежь дверь и поклонился.

– Не желают ли леди откушать?

– Нет, Батлер, спасибо, мы не голодны. Как себя чувствует герцог? – спросила обеспокоенная Дела.

– Их сиятельство работали полдня со счетами, а теперь почивают, – изрек дворецкий с важным видом. Помолчав немного, он добавил: – Молодой доктор навестил его, осмотрел и остался доволен.

– А мальчик? Впрочем, сама проверю, – сказала Дела и устремилась по лестнице вверх.

Джереми сидел у постели больного, просматривая какой-то медицинский журнал. Он не сразу заметил тихо вошедшую девушку.

– Леди Вингз, пока все без изменений, – прошептал он, обнаружив ее присутствие. – Радует только то, что нет ухудшения.

– Отсутствие плохих новостей является хорошей новостью, – она с состраданием посмотрела на изуродованное личико Грача. – Он больше не приходил в себя?

– Он пришел в себя ранним утром, я уже говорил. А с тех пор он спокойно спит. Сон сейчас для него лучшее лекарство. Предложенную вами микстуру я вливаю ему в рот небольшими порциями.

– Хорошо. Позовите меня, если он будет способен говорить.

 Оставив Грача заботам Джереми, она заглянула к спящему Кардейлу. Во сне лицо его было безмятежно, как у подростка. Морщинки в уголках глаз разгладились, и едва заметная улыбка застыла на губах. «Кто и что тебе снится, любимый? Спи, я не дам тебя в обиду», подумала Дела. На столике возле кровати лежали две стопки документов и счеты. Делайт улыбнулась, представив, как он щелкает на счетах, подытоживая баланс. Аккуратные пометки, сделанные на полях его твердой рукой, говорили о вдумчивом подходе к делу рачительного хозяина. «Удобрения, корма, мелиорация – забота о своей собственности. Похвально, – она перевернула страницу. – Ремонт крыши арендатору, пенсии старикам, пособие роженице... О! Переложить к зиме печь в школе... Мимо тебя не проходит ни одна мелочь, дорогой. Я горжусь тобой». Она положила записи на место и осторожно, чтобы не шуметь, прикрыла за собой дверь. Отдав наказ охраннику не оставлять своего поста ни при каких обстоятельствах, Делайт направилась в свою комнату.

 XXII

Дни шли своей чередой. Зачастили дожди. Дела с Кристиной в меру сил помогали ухаживать за больными. Алекс ежедневно до обеда работал, встречался с управляющим и принимал просителей. После дневного отдыха Дела читала ему вслух, а по вечерам они играли в карты втроем. Эндрю и Томас регулярно присылали отчеты о своих поисках, но домой не возвращались. Грач чувствовал себя немного лучше, бодрствовал по нескольку часов в день, но, по общему согласию, его пока не тревожили расспросами.

На пятый день шум во дворе оторвал Делайт от чтения газет Александру. Выглянув в окно, она ахнула и пулей выскочила из комнаты. Алекс, освоивший нехитрую науку пользоваться костылями, поспешил к окну и увидел дорожную карету, запряженную четверкой лошадей, и телегу, к которой был привязан гарцевавший Шторм. Конюхи не решались подойти к нему. Вот дверца кареты распахнулась, и небольшой мальчуган с возгласом «Мама!» бросился к Кристине. Следом за ним показалась хрупкая женщина средних лет – няня маленького маркиза. Еще через мгновение из кареты величественно спустилась леди Юджиния. Дела едва не задушила ее в своих объятиях и тут же метнулась к Шторму. Узнавание произошло немедленно. Конь заржал и ткнулся ей в плечо. Дела что-то нашептала ему, погладила бархатную морду, взяла за узду и повела в конюшню. Тетушка Юджиния взмахнула рукой, и из телеги извлекли кресло на колесах.

– Ну, это по мою душу, – усмехнулся Кардейл. – Прощай, спокойная жизнь.

Спустя два часа прозвучал гонг к обеду, и все гости собрались в столовой. Хозяин дома сидел во главе стола. Его недавнее появление в сопровождении лакея было встречено бурными аплодисментами. Смех, шутки, хорошее настроение были лучшим дополнением к вкусному обеду. Леди Юджиния с юмором рассказывала о своих злоключениях в Лондоне, куда она заехала за юным Николасом Обри и чтобы купить инвалидное кресло.

– Теперь понятно, в кого у вашей племянницы такая целеустремленность и несгибаемая воля, миледи, – Алекс поднял бокал. – За женщин, которых не остановят ни раскисшие дороги, ни поломка кареты, ни жадность торговцев. За всех вас, милые дамы.

Дела светилась от счастья, глядя на тетушку. Конечно, она скучала по дому и родным, но не думала, что так сильно. Сколько Делайт себя помнила, тетушка всегда была рядом. Леди Юджиния не просто воспитывала ее, а поощряла живой ум племянницы, выписывая ей все книжные новинки соответственно возрасту, нанимала толковых учителей, требовала непослушницу доводить дело до конца, успокаивала в детстве и поддержала в самые тяжелые времена.

– Ах, милая тетушка! Ты самая замечательная тетя на свете.

Леди Юджиния зарделась от похвалы. А как может быть иначе? В этой девочке вся ее жизнь.

– А ты – самое главное мое сокровище, милая, – улыбнулась старая женщина. Впервые со дня отъезда племянницы на душе ее было тепло и спокойно.

После окончания трапезы компания расположилась за ломберным столиком и разложила карты. Кристина сдавала, лукаво поглядывая на Кардейла.

– Если я правильно разбираюсь в людях, – Алекс придал своему лицу невозмутимое выражение, – то вы, милые дамы, собираетесь разбить меня в пух и прах.

– Вы очень проницательны, ваша светлость. Кроме того, мы намерены существенно облегчить ваши карманы, – в глазах Кристи плясали чертенята.

– Как неблагородно! Трое на одного! Помилосердствуйте. Давайте сыграем парами. Леди Юджиния, – Алекс дурашливо сложил в мольбе руки, – будьте моей парой, не дайте им разделать меня под орех! Эти негодницы в сговоре и ежевечерне обдирают меня как липку.

– Я была бы рада, молодой человек, сыграть с вами в паре, но солидарность, знаете ли... Да и когда еще представится возможность выступить единым женским фронтом против одинокого мужчины.

Следующий час прошел в безнадежной попытке женщин сбить с толку Кардейла. Они отчаянно жульничали, передергивали карты, но Александр стойко держал все вариации в голове, демонстративно не замечая их плутовства. Хохот сотрясал стены старинного особняка. Видя тщетность своих усилий, Дела решила пустить в ход тяжелую артиллерию. Скинув туфельку, она провела ножкой по здоровой ноге любимого. Тотчас плечи герцога напряглись. Ободренная успехом, она повторила свою атаку. На широком лбу застывшего лица выступил пот. Невинно моргая, Делайт опустила ножку прямо на пышущий жаром пах своего визави. Хваленое самообладание бывшего советника дипломатического корпуса лопнуло как мыльный пузырь. Алекс сбился со счета, начал сбрасывать не ту карту и в считанные минуты был разгромлен умирающими со смеха женщинами. Не подозревающие о вероломстве подруги Кристина и леди Юджиния с видом триумфаторов разом поднялись из-за стола.

– Ты, конечно, великий стратег, Алекс, – Кристи снисходительно похлопала его по плечу, – но, признайся, справиться сразу с тремя женщинами тебе не под силу.

Алекс не спеша достал носовой платок, вытер вспотевший лоб и, глядя в упор на Делайт, промолвил хриплым голосом:

– Некоторым победителям еще придется расплатиться за свой выигрыш.

– Победителей не судят, – парировала вспыхнувшая Дела.

Понимая, что между этой парой что-то произошло, леди Юджиния сменила тему:

– Милые дамы, как мы распорядимся выигрышем?

– Купим дюжину бутылок ликера миссис Кеннеди! – заявила Кристи. – И галлон сидра мистера Кеннеди проигравшему, – великодушно добавила она.
Алекс приложил руку к сердцу и шутливо поклонился.

– Только ты, Кристина, в отличие от своей подруги, думаешь о бедном инвалиде. Боюсь только, ни мне, ни вам не осилить такое количество спиртного.

– Давайте устроим конный праздник для арендаторов, – предложила Дела, – а выигранные нами деньги пригодятся на покупку призов победителям.

– Прекрасная идея, дорогая, – поддержал ее Кардейл. – Но признайся, тебе не терпится похвастать Штормом.

– Я этого не говорила!

– Но твой лукавый взгляд сказал о многом! – Александр с улыбкой взял ее руку и поцеловал раскрытую ладонь. – Пусть будет конный праздник. Развлечемся сами и скрасим жизнь моим подданным. Леди Юджиния, Кристина, вы не против?

– Разумеется, нет, – согласилась Кристи.

– Но не будет ли это выглядеть пиром во время чумы? – усомнилась пожилая женщина.

– Ни в коем случае, – фыркнула Дела. – Покажем нашим недругам, что мы их не боимся! Праздник – это именно то, чего нам сейчас не хватает. Нескольких дней на подготовку вполне достаточно, а там, глядишь, и наши следопыты вернутся. Главное, чтобы погода установилась.

Но следопыты, усталые и раздосадованные, вернулись к вечеру следующего дня. Кристина музицировала и пела для своих благодарных слушателей, когда промокшие до нитки Эндрю и Томас вошли в зал. Сразу же после первых приветствий посыпались бесчисленные вопросы, но леди Юджиния проявила характер, запретив путникам рассказывать что-либо, пока они не переоденутся в сухое.

– И не спорьте со мной, молодые люди! Встретимся через час за обедом, – резко оборвала она пытающуюся возражать молодежь. – Не хватало еще вместо праздника получить лазарет. Посмотрите, Томас едва держится на ногах. Кто-нибудь из вас заметил, что он уже не молод?

После такой тирады никто более не осмелился прекословить мудрой женщине. Вновь прибывшие покорно отправились принимать горячую ванну, а Алекс с дамами остались на месте в ожидании новостей.

– Судя по их унылому виду, – грустно заметила Дела, – поиски не увенчались успехом.

– Не согласна, – возразила Кристина. – Эндрю всегда доводит дело до конца, ты же знаешь, дорогая. Тут что-то другое.

– Не будем строить догадок, милые леди. Скоро мы все узнаем. Главное, что они вернулись живыми и здоровыми, не так ли? – успокоил взволнованных женщин Александр. – Давайте лучше обсудим некоторые детали праздника.

За этим разговором время пролетело незаметно. Ровно в шесть прозвучал гонг к обеду. Лакей покатил кресло-каталку с герцогом в столовую. Через минуту туда вошел порозовевший после ванны Эндрю.

– Леди Юджиния, позвольте с величайшим уважением и признанием поцеловать вашу руку, – он протянул обе свои руки, почтительно взял сухонькую ручку старушки и поцеловал ее. – Никто, кроме маменьки, так обо мне никогда не заботился. Я заново родился на свет. – Эндрю взял под руку леди Юджинию, подвел к столу и торжественно усадил на место. – Позвольте мне на сегодняшний вечер быть вашим кавалером. – произнес он и сел на соседний стул.

Смущенная женщина с нежностью погладила его по плечу.

– Ты всегда был добрым мальчиком, Эндрю, но шальным. Нельзя так безрассудно относиться к своему здоровью. К сожалению, мы начинаем понимать это, только когда теряем его, – невесело улыбнулась она.

– Ну, «добрый мальчик», рассказывай, – буквально приказала брату Кристина.

– Ты слышала, что сказала леди Юджиния, сестрица? Надо думать о здоровье, а мой рассказ аппетита не добавит. Так что давайте сначала воздадим должное стараниям месье Вольтера и этому чудесному шардоне, – он поднял бокал. – За крепкое здоровье!

Несмотря на все попытки мужчин разрядить обстановку, обед прошел в некотором напряжении. Поблагодарив повара, компания переместилась в гостиную. Устроившись в мягких креслах, все приготовились слушать отчет Эндрю. Сразу став серьезным, он поведал о трудностях погони и ее конечном результате.

– В итоге, их обнаружили в одном из мерзких притонов лондонских трущоб. К сожалению, мы опоздали. Рыжий и его сотоварищ с наколкой были зарезаны в пьяной драке, спровоцированной неким субъектом, очень похожим на уголовника. Сам зачинщик исчез бесследно, но описание этого типа имеется. Необходимо ехать в Лондон и возобновлять поиски.

– Этого и следовало ожидать. Кто-то очень тщательно заметает следы, – констатировал Алекс. – Честно говоря, я предполагал именно такое окончание нашей разведки. Не сочтите меня надутым индюком, но посягательство на жизнь герцога сродни посягательству на корону. Простые исполнители легко убираются с дороги. – Он криво усмехнулся и развел руками. – Такова жизнь.

Дела отставила рюмочку с ликером.

 – Я предлагаю поговорить с Грачом завтра. До сих пор мы щадили его, но теперь он уверенно идет на поправку. Думаю, небольшой разговор не повредит ему. Если вы не возражаете, я сама проведу дознание. Мальчик привык к моим ежедневным визитам и начинает доверять мне.

– Вот и славненько! – Эндрю потер ладони и подмигнул Алексу. – Признайся, дружище, ты потчуешь маленького разбойника своим любимым эликсиром бодрости и здоровья. Для меня всегда оставалось загадкой, как может здравомыслящий человек верить в чудодейственность какого-то бабкиного зелья.

– Зря иронизируешь, приятель, – Александр задумчиво посмотрел на друга. – В этом мире слишком много непознанного, чтобы заранее отказываться от народной мудрости, основанной на опыте не одного поколения.

– Алекс прав, – поддержала его Дела. – Парнишка был практически обречен. Не веришь – спроси у молодого практиканта. Начав принимать бальзам, больной буквально на глазах пошел на поправку. Всего четыре дня спустя он уже мог сидеть и принимать пищу. Мистер Хаддл не перестает удивляться.

– Тоже мне авторитет! Да этого мистера Хаддла и врачом-то можно назвать весьма условно. Он сам недавно вырос из коротких штанишек. А в его возрасте все кажется удивительным.

– Твой скептицизм неуместен, братец, – возмутилась Кристина. – Как ты смеешь так поверхностно судить о совершенно незнакомом тебе человеке! Да, практикант молод, но очевидно, что это талантливый молодой человек. Он прекрасно образован, старателен, и работа доставляет ему удовольствие, а главное – Джереми сопереживает чужой боли. Когда ты успел стать циником? Кстати, снадобье действительно помогло. Нельзя отрицать очевидное.

Эндрю поднял руки:

 – Сдаюсь, милая. Видимо, усталость и раздражение от итогов поиска дают о себе знать. Обещаю присмотреться к юноше и дать ему непредвзятую характеристику.

После такого заявления леди Юджиния не могла не вмешаться в разговор:

– Дети, хватит пререкаться и терзать Эндрю расспросами. Он действительно устал, проведя в седле все эти дни. Думаю, мир не рухнет, если вы продолжите разговор завтра. Мальчик мой, – она протянула ему руку, – ты обещал быть моим кавалером, не так ли? Так помоги же своей даме подняться в ее апартаменты.

Эндрю с готовностью поднялся с кресла.

– Всегда к вашим услугам, леди, – затем он сделал шутливый поклон в духе эпохи Возрождения и велеречиво произнес: – Вам, прекрасные дамы, и вам, ваша светлость, спокойной ночи и счастливых снов! – И, взяв тетушку под руку, повел из гостиной.

– Какой же он светлый человек, наш Эндрю, – улыбнулась Делайт, глядя ему вслед. – С ним всегда легко и надежно. Но тетушка права: утро вечера мудренее. Завтра у нас будет достаточно времени, чтобы обсудить проблему и выработать план действий. Знаете, в детстве мы с Эндрю и Биллом всегда все решали сообща и называли это большим советом. Мнение каждого внимательно выслушивалось, обсуждались все плюсы и минусы, и только потом приходили к общему знаменателю. Эндрю никогда силой не навязывал свою точку зрения, а лишь доказывал ее жизнеспособность. Это всегда было очень убедительно.

– Не могу не согласиться с тобой, дорогая. Африка забрала у меня лучшего друга, но Господь подарил мне встречу с его младшим братом – не менее верным, искренним и отважным.

В глазах Кристины блеснули слезы. Алекс нежно сжал ее руку и поцеловал запястье.

 – Для меня огромная честь, Кристи, быть другом вашей семьи. Мы не являемся родственниками по крови, но у нас родственные души. А это гораздо ценнее. Спасибо вам, милая, просто за то, что вы есть и что вы рядом.

Нервы молодой женщины не выдержали. Она всхлипнула и поспешила прочь из гостиной. Лицо Кардейла посуровело:

– Ну вот, расстроил женщину.

– Воспоминания об ушедших всегда болезненны. Кристи привыкла быть сильной, а это тяжкий груз. Пусть поплачет, омоет слезами спрятанное за железной броней сердце.

– Я люблю всю их семью. Мистер и миссис Джордан – очень уважаемые люди, воспитавшие достойных, открытых для добра и любви детей. Митч был мне не просто другом, а моим вторым «я». По сей день я сверяю все свои поступки с тем, принял бы он это или нет. Порой мне кажется, что я ощущаю его присутствие. Наверное, сказывается одиночество.

– Одиночество? – Дела недоуменно вскинула брови.

– Да, до встречи с тобой. А ныне я самый счастливый человек, – Алекс притянул ее за руку и усадил к себе на колени.

– Твоя нога…

– Тише, родная. Не нога меня сейчас беспокоит.

Его дыхание обожгло ей шею. Теплые губы скользнули ниже. Сердце девушки затрепетало. Дела обвила руками любимого и прижалась к широкой груди, склонив голову на его плечо. Умиротворение снизошло на Алекса. Он замер, наслаждаясь нежным ароматом ее тела, боясь нарушить это спокойствие и тихую радость от близости возлюбленной. «Вот, что такое истинное чувство, – подумалось ему. – Не страсть, клокочущая и зовущая к безумствам, а это обволакивающее и поглощающее всецело стремление нежить, беречь и преклоняться».

 Потеряв счет времени, они так и сидели, обнявшись, безмолвно упиваясь близостью друг друга. Зачем нарушать тишину, когда душа с душой говорит? К чему слова любви, когда каждая клеточка так и кричит о ней? Шаркающие шаги дворецкого нарушили очарование момента. Делайт оторвалась от Алекса и медленно поднялась с колен любимого. Он поцеловал изящную ручку, так нежно обнимавшую его мгновение назад, и сжал ее в своей ладони. Дела встала рядом с креслом-каталкой и застыла в оцепенении от избытка ощущений.

– Изволите подняться к себе или останетесь еще здесь, ваша светлость? – вошедший дворецкий обратился к хозяину.

– Позови лакея, Батлер. Пусть отвезет меня наверх.

Мгновение спустя крепкий лакей катил кресло по специальному пандусу, установленному сегодня. Алекс не выпускал руки Делы. Поднявшись на второй этаж, Кардейл отпустил лакея:

– Ступай, приятель. Леди Делайт поможет мне добраться до комнаты.

Когда молодой человек с поклоном удалился, Алекс просительно взглянул на девушку.

– Побудь со мной, дорогая. Не переживай, я не хочу скомпрометировать тебя перед тетушкой, поэтому не зову в свою комнату. Просто прогуляемся по коридору и поговорим,

Видя сомнения любимой, Алекс прикусил ей пальчик.

– Ты еще не рассчиталась за вчерашнюю карточную победу, маленькая проказница, – добавил он с плутовской улыбкой.

– Хитрец! – Дела погрозила ему укушенным пальчиком. – Заманил бедную девушку в свои сети и собираешься воспользоваться своей властью. – Она подвезла кресло к обитому парчой канапе и присела на краешек. – Александр, что ты собираешься в дальнейшем делать с Грачом?

– До чего же коварны нынче девицы, – притворно вздохнул Кардейл. – Стоит назначить им свидание, они тотчас используют свое влияние на нас, мужчин, в своих интересах.

– Я серьезно, Алекс. Мальчику наверняка нужны хоть какие-нибудь гарантии.

– Не волнуйся, милая. Какова бы ни была степень его вины, я дам ему шанс начать новую жизнь.

– Спасибо тебе, родной, за великодушие, – она прижала его теплую ладонь к своей прохладной щеке. – Ты лучший мужчина на свете.

Алекс не успел ответить, как покашливание в конце коридора привлекло его внимание. Леди Юджиния в ночном чепце и халате показалась в отблесках свечей.

– Дела, девочка моя, мне нужна твоя помощь.

Что оставалось делать? Послушная племянница с сожалением попрощалась с Алексом и, передав управление креслом Томасу, направилась к тетушке.

– Помассажируй мне голову, дорогая. Мигрень не дает уснуть, – леди Юджиния тяжело опустилась в кресло. – Такие путешествия в моем возрасте недопустимы.

– Тетушка, у тебя действительно болит голова или ты печешься о моей нравственности? – Дела подозрительно посмотрела на старушку, но не заметила ни толики притворства. – Не обижайся на мое недоверие, дорогая, ведь во время обеда ты чувствовала себя прекрасно.

– Так все и было, но…

– Расслабься, сейчас все пройдет. Мой массаж и ароматерапия помогут непременно.

Но ей пришлось приложить немало усилий и сжечь не одну ароматную палочку, пока тетушка смогла уснуть. «Вот и еще один день позади, – устало зевнула девушка. – Что принесет нам день завтрашний?»

 XXIII

Утром наконец-то выглянуло солнце. Непогода отступила. Проведывая Шторма, Делайт решила подождать с конной прогулкой, пока не подсохнет слякоть.

– У тебя была долгая дорога, дружок. Отдыхай сегодня, – приговаривала она, угощая яблоком своего любимца. Шторм тихо заржал и взбрыкнул. – Не возражай, проказник! Лучше познакомься с Бертой, своей соседкой. Она будет твоей новой подружкой и обязательно понравится тебе. Видишь, какая она красивая? Тебе под стать.

– Это один из лучших жеребцов, с которыми мне приходилось иметь дело, мисс. – Дела оглянулась и увидела, что Маркус Слит, старший конюх, стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу, и мял кепку в руках. – Таких красавцев во всей Англии можно по пальцам пересчитать. Интересно, сможет ли он обогнать Волка?

– Подсохнет грязь – проверим.

– Едва ли удастся, мисс. Никто, кроме хозяина, не совладает с нашим черным дьяволом. Только его и слушает.

– Ну что ж, подождем выздоровления герцога. Мы здесь еще задержимся. Мистер Слит, а нет ли у вас в хозяйстве пони?

– Пони?

– Вы ведь в курсе, что в имении гостит маленький мальчик, сын леди Обри. Нельзя ли предоставить ему пони?

– Почему нельзя? Очень даже можно. Тим Симпсон, наш фермер, разводит этих лошадок. К вечеру одна такая будет стоять в стойле.

Поблагодарив конюха, Дела поспешила домой, но вдруг замедлила шаг. Перед парадным входом стояла запыленная карета. Лакеи выгружали чемоданы. Ни одной шляпной коробки. Наверняка гость – мужчина. Кто бы это мог быть? Уж не Фред ли пожаловал?

– Батлер, – обратилась она к дворецкому, – кто приехал с визитом?

– Сэр Фредерик Робертс, мисс. У него сейчас встреча с их светлостью.

– Батлер, распорядитесь, пожалуйста, чтобы у дверей комнаты Грача постоянно дежурил человек и не впускал туда никого, кроме меня и доктора. Я сама буду приносить ему еду.

– Будет исполнено, мисс.

Батлер отправился давать указания прислуге, а Дела взяла поднос с завтраком и поднялась к мальчику. Джереми только что умыл своего пациента и усадил в подушки. Опухоль с лица парнишки сошла, от синяков почти не осталось следа, но затравленный взгляд стал еще выразительнее. «Видимо, он понимает, что с выздоровлением придется давать отчет о содеянном», – подумала Дела. Не желая заранее пугать мальчишку, она широко улыбнулась:

– Доброе утро всем. Джереми, какие у нас успехи?

– Доброе утро, мисс. Положительная динамика налицо. Ночь прошла спокойно. Появился аппетит. Головные боли, конечно, будут мучить еще долго, но силы потихоньку прибывают. Сегодня мы даже сделали несколько шагов по комнате.

– Я рада за вас. Джереми, если у вас сейчас нет никаких процедур, можете спуститься вниз и позавтракать, а я покормлю вашего подопечного.

– Я и сам могу, – буркнул паренек.

 Джереми хотел было сделать ему замечание о недопустимости подобного тона с леди, но был остановлен протестующим взглядом Делайт.

– Конечно, можешь, – как ни в чем не бывало Дела установила поднос на кровать и присела рядом. – Я просто подержу поднос, чтобы не разлить молоко и не опрокинуть овсянку. – Она повернулась к стоящему в дверях практиканту. – Доктор, ступайте же. Я сама справлюсь. Кстати, у дворецкого есть новости для вас.

Дождавшись, когда дверь за Джереми закроется, она пододвинула поднос к Грачу:

– Кушай, дружок! Овсянка замечательная, с сахаром и маслом. Очень вкусно!

Вскоре тарелка опустела, и молоко было выпито. Дела убрала посуду на стол.

– Тебе очень подходит это прозвище – Грач. А как твое настоящее имя?

– Джошуа, но меня так давно никто не называл, – горько заметил он.

– Прекрасное имя. Джошуа, у меня к тебе серьезный разговор. – Видя, как насторожился мальчик, она прикрыла ладонью его руку и слегка сжала. – Это очень важно, поверь мне. От того, насколько честен ты будешь, зависит твоя дальнейшая судьба. Хочу сразу сказать тебе, что герцог не будет передавать тебя властям, он дал слово, а его слову можно доверять. Нам многое уже известно, но много и неясностей. Помоги нам, прошу тебя.

Некоторое время прошло в молчании. Наконец мальчик собрался с силами и начал свой рассказ.

– Отец мой был арендатором в Эссексе. У нас была дружная семья. Отец работал в поле, мама вела дом и помогала ему как могла. Она была очень слабенькая и, когда мне было шесть лет, померла. Отец начал пить, разорился и как-то зимней ночью не пришел домой. Замерз по пути из пивнушки. Я помогал пасти овец, за что соседи подкармливали меня. Когда наступила весна, стало очень голодно, и я бродил из деревни в деревню, прося милостыню. Так добрел до железной дороги. Потом на крыше поезда приехал в Лондон. На вокзале было много таких же беспризорников, как я. Мы рыскали по помойкам, дрались за каждый кусок хлеба и брошенный окурок. Приворовывали. Постепенно всех нас прибрали к рукам разные воровские шайки. Я попал в банду к Чистильщику. Научился обшаривать карманы и резать кошельки. Так прожил я семь лет, а потом вдруг пришло прозрение. – Грач судорожно вздохнул. – Нет, не вдруг. Я залез в маленькую церквушку в Ист-Энде, чтобы прибрать пожертвования прихожан, но служка, молодой парень, поймал меня на горячем. Он не отвел меня в участок, а поделился своим скудным обедом и долго, очень долго говорил. Своими разговорами он вынул мне душу. Я вспомнил дом, родителей, вспомнил, как счастлив был когда-то. Вот тогда твердо решил, что найду себе работу и не вернусь в банду, – Грач помолчал еще минуту и с трудом продолжил: – Пришел сюда, в имение, и его милость взял меня на работу. Спасибо ему. Я всегда любил лошадей, жаль, что не оправдал доверия его светлости. В первый же день работы почувствовал слежку, а вечером в конюшне меня прижали двое. Одного из них я узнал, это был Скорпион, известный в Лондоне убийца. У него водились разного рода делишки с Чистильщиком, и я однажды передавал ему пакет. Вот откуда он меня знает. Тем вечером они потребовали, чтобы я подсыпал Волку белый порошок, но я отказался. Честно-честно, миледи. – Грач хлюпнул носом и смахнул кулачком набежавшую слезу. – С тех пор я всегда был начеку и не отходил от Волка ни на шаг, чтобы никто не мог навредить ему. Когда вы поскакали к озеру, я случайно увидел, как эти двое преследуют вас, и бросился за ними. Когда я подбежал, они кружили возле коня, но он не подпускал их, брыкался сильно. Пока я успокаивал Волка, они успели подложить гвоздь, но я не заметил, клянусь вам. Уже потом я узнал, что случилось, и испугался. Бросился наутек и попал прямо к ним в руки. Остальное вы знаете, миледи.

У замолчавшего мальчугана был взгляд побитой собаки и полные слез глаза. В изнеможении он откинулся на подушки.

– Не бойся, дружок, они уже никогда не смогут навредить тебе. Им теперь придется держать ответ за свои преступления перед Всевышним. – Делайт погладила его по голове. Грач понимающе кивнул. – Джошуа, вспомни, пожалуйста, не называли ли они каких-нибудь имен? Пойми, нам нужен заказчик злодеяния.

– Они очень торопились, когда заваливали меня ветками. Я слышал, как рыжий сказал: «Бес с ним, пусть подыхает. Времени в обрез, а Леший не любит ждать. Клиент-то с ним расплатится только после исполнения поручения. Если герцог выживет, придется делать еще одну попытку».

Дела похолодела: «Значит, будет еще попытка. А имя того, кто это планирует, до сих пор не известно». Когда вернулся Джереми, Делайт наказала ему не оставлять Джошуа ни под каким предлогом. Здоровенный парень, младший сын кузнеца, уже занял свой пост у комнаты больного.

 – Я Бэнкс, мисс. Меня… это… мистер Батлер направил сюда, – молодой человек подскочил со стула, держа в руках нож и кусок дерева.

– Я в курсе, Бэнкс. А зачем тебе нож?

– Так я…это… деревянные фигурки вырезаю. А что, нельзя отвлекаться?

– Отвлекаться, конечно, не следует, но вырезать фигурки можно. Одно другому не помешает. Батлер предупредил тебя, Бэнкс, что никто, кроме меня и Джереми, не должен входить в комнату?

– Да, мисс. Разве я не понимаю, из-за кого все это. У нас вся деревня начеку, даже дети малые стерегут, чтобы чужаки незаметно не проникли в усадьбу. Вы не волнуйтесь, мисс, у нас все уважают их сиятельство и не допустят лиха.

– Будем надеяться, что это ненадолго. Я велю дворецкому снабдить тебя колокольчиком, и, если тебе понадобится удалиться или возникнет затруднительная ситуация, позвонишь.

– Спасибо, мисс. Я не подведу.

– А как же может быть иначе? Жизнь герцога и будущее деревни зависит от каждого из нас, – с этими словами девушка направилась к Алексу и столкнулась в дверях с выходящим Фредом.

– Мисс Вингз? Не ожидал увидеть вас здесь. Кузен такой конспиратор! Он и словом не обмолвился, что у нас такая замечательная гостья.

Его слащавая и одновременно оценивающая улыбка вывела Делу из себя.

– Видимо, вы озадачили его своим неожиданным появлением, сэр, – холодно произнесла она. – Иначе Александр непременно уведомил бы вас, что в имении, кроме меня, гостят маркиза Обри с сыном, ее брат Энрю Джордан и моя тетушка. Позвольте пройти, у меня дело к его сиятельству.

Фредерик с шутовским поклоном освободил ей путь.

– Не смею задерживать, мисс Вингз.

Когда Делайт скрылась за дверью, его лицо исказила злобная гримаса: «Маленькая мерзавка! Вплотную подобралась к моим деньгам. Какое у нее дело с кузеном? Жаль, что этот верзила у дверей не даст возможности подслушать. Ну ничего, не долго вам осталось жировать на моем богатстве. Ваши дни сочтены, господа!»

Дела тем временем излагала Кардейлу подробности своего разговора с Грачом.

– Теперь ты видишь, насколько все серьезно, Алекс? Попытки убийства будут продолжаться, пока не приведут к тому, ради чего замышлялись. Что ты молчишь? – Девушка сердито топнула ножкой. – Скажи хоть слово!

– Не вижу повода для беспокойства, дорогая. Под твоей неусыпной охраной и содействием обитателей поместья мне ничего не грозит. Через три недели я встану на ноги и сам займусь этой действительно серьезной проблемой. Сейчас ее отрабатывает Эндрю с целой купой сыщиков. Лондон прочесывается в поисках убийцы Скорпиона и рыжего бандита. То, что с помощью Джошуа стало известно его имя, намного облегчает поиски. Я немедленно пошлю гонца в сыскное агентство, которое работает на нас, с этим известием. Не паникуй, Дела, все обойдется.

– Как объяснил Фредерик свое столь длительное отсутствие? – вопрос Делайт прозвучал как-то особенно подозрительно.

Взгляд Алекса вмиг стал тяжелым.

– Очень убедительно. Я понимаю твои сомнения, но пока не будет доказательств, я запрещаю кому бы то ни было поднимать эту тему в моем доме. Чтобы успокоить тебя, скажу, что я решил дать свое разрешение на негласное изучение этого вопроса.

Дела стояла у окна и молча смотрела в пространство. Ей хотелось завизжать и затопать ногами. «Убийца в доме, а хозяин фактически дает ему карт-бланш. Нам остается только не терять бдительности ни ночью, ни днем», – думала она.

– Что ж, Алекс, поступай как знаешь, но не думай, что я последую твоим запретам!

Их взгляды на мгновение скрестились, и она, резко повернувшись на каблуках, выскочила из комнаты.

 Делайт фурией влетела к Кристине и опустилась в кресло.

– Кардейл становится полным болваном, когда речь заходит о его кузене! – в сердцах выпалила она и передала подруге свой разговор с Грачом и последовавшую за этим стычку с Алексом. – Твое предположение о скором появлении Фредерика сбылось. Ты просто не представляешь, Кристи, как я зла!

– Алекс прав на сто процентов! – спокойное утверждение подруги несколько отрезвило Делу. – К чему поднимать панику, когда нет ничего, кроме догадок? Но ты тоже права в том, что касается бдительности. Фред и его камердинер должны быть под пристальным вниманием все двадцать четыре часа в сутки. Не переживай, подруга: слуги оповещены, дополнительная охрана нанята, каждый знает свои обязанности. Обо всех передвижениях непрошеных гостей по дому и поместью мы будем тотчас уведомлены, они ни на миг не останутся без надзора. Так что успокойся и постарайся достоверно сыграть свою роль. Фредерик не должен ни о чем догадаться и заметить, что он на осадном положении.

Дела, выпустившая пар к концу этой фразы, сникла.

– А вдруг мы не уследим? Я так боюсь за Алекса...

– Никаких «вдруг» в принципе быть не может! – резко оборвала Кристина и уже мягче добавила: – Мы справимся, девочка. – Она приподняла подбородок, щелкнула пальцами и громко объявила: – Представление начинается!

XXIV

В пять часов все гости Кардейла собрались на открытой веранде. Стол, накрытый белоснежной скатертью с вышитой серебром каймой, был сервирован к чаю. Крохотные пирожные и канапе так и манили попробовать все сразу. Как только лакей подкатил кресло-каталку с хозяином к столу, Делайт принялась разливать чай.

– Погода, похоже, устанавливается надолго, пора приступить к подготовке конного праздника, господа, – сказала Кристина и вопросительно посмотрела на Алекса: – Надеюсь, ты не забыл, что обещал – цитирую – «порадовать своих подданных и себя»?

 Алекс приложил руку к груди:

– Дорогая маркиза, ваши память и острый язычок не дают мне возможности забыть что бы то ни было.

– Конный праздник? – удивился Фред. – Очень интересно. Такого у нас еще не было. Что в программе?

– Пока только два вида состязаний: преодоление препятствий и кросс по пересеченной местности, – Александр обвел всех гостей взглядом. – Есть еще какие-нибудь идеи?

 – Есть! – Дела хлопнула в ладоши. – Эндрю, когда мы были детьми, очень любили игру «лисичка», помнишь? – Дождавшись кивка друга, она продолжила: – Суть игры: два или три «охотника» пытаются сорвать лисий хвост с правого плеча «лисички», но подъезжать к ней можно только с левой стороны.

Воспоминания вызвали улыбку на лице леди Юджинии.

 – А я была постоянным зрителем ваших развлечений и от себя могу добавить, что со стороны игра смотрится весело и задорно.

– Можно добавить интригу, – Кристи лукаво блеснула глазами. – Предлагаю сделать «лисичкой» девушку, а «охотниками» двух ее обожателей. Игра превратится в соперничество!

Алекс щелкнул пальцами:

– Раз уж мы ударились в воспоминания, то нечто интересное припоминается и мне. В те благословенные времена, когда еще были живы мои родители, перед открытием традиционного сезона охоты на лис они развлекали гостей игрой «стойло». Фред, ты был слишком мал, чтобы присутствовать при этом, но твои родители обожали игру и всегда участвовали в ней.

– Впервые слышу, – пожал плечами Фредерик. – Что это за «стойло» такое?

– С одной стороны площадки выстраиваются символические стойла из жердей. На другой стороне площадки участники – а их на одного больше, чем стойл – по команде вскакивают на лошадей и пытаются первыми занять свободные стойла. После каждого захвата один участник выпадает из игры и разбирается одно стойло. И так до последнего участника, который и становится победителем. Очень азартно!

Леди Юджиния не удержалась от замечания:

– Вы правы, молодой человек, в дни моей юности «стойло» было очень популярной игрой, так же как и эстафета для подростков на неоседланных лошадях с передачей хлыста и метанием дротиков.

– Есть и новые командные игры, – Фред не мог остаться в стороне. – Наши колониальные войска научились одной такой в Индии, и теперь конное поло с каждым днем становится все популярнее в Англии.

Эндрю встрепенулся:

 – Мне как-то довелось побывать на такой игре. Захватывающее зрелище! Но в наших условиях конное поло неприемлемо. Лошади и игроки должны быть специально обученными.

– Я думаю, мы вспомнили уже достаточно игр и состязаний. Итак, что выбираем? – Кристина взяла с подноса предложенный лакеем блокнот и карандаш. – Два вида состязаний – преодоление препятствий и кросс по пересеченной местности – мы предлагаем для мужчин. Для молодежи – игры «лисичка» и «стойло». Для детей и подростков – эстафета или гонки на неоседланных пони. Все возрастные группы задействованы, и всем будет интересно.

Эндрю поднялся со стула, подошел к Делайт и приобнял ее за плечи.

 – А в заключение мы покажем вам истинный пру-купль. Ну что, подруга детства, тряхнем стариной?

– Можно попробовать, – улыбнулась Дела. – Правда, мы слишком давно не тренировались.

– Двух-трех репетиций будет вполне достаточно для выступлений на сельском празднике, – отмахнулся Эндрю. – Алекс, сколько нужно времени для подготовки площадки?

– К субботе все сделаем. Надеюсь, мы ничего не упустили?

– Было бы неплохо созвать деревенских музыкантов и подумать об угощении, – задумчиво произнесла леди Юджиния.

– С этим проблем не будет, – Кардейл горделиво приосанился. – Жители деревни любят похвастать своими пирогами и пудингами. Доморощенные музыканты у нас тоже имеются, без них не обходится ни одна свадьба и ни один праздник.

Кристина закрыла блокнот:

– Беру на себя написание красочного объявления с программой всех видов состязаний для обитателей деревни.

Началась интенсивная подготовка к празднику. Алекс внимательно изучил карту поместья и выбрал участок, подходящий для кросса. Трасса опоясывала невысокий холм и пересекалась ручьем. Маршрут усложнялся обилием валунов и широкой канавой. Тут же, на холме, располагалось небольшое плато, подходящее для соревнований в преодолении препятствий и игры «стойло». Отдав все необходимые инструкции по оборудованию трассы и основной площадки управляющему, Кардейл оставался координационным центром. Делайт и Эндрю с утра пораньше уезжали в рощу и до полудня отрабатывали парные трюки. Леди Юджиния и Кристина отвечали за покупку призов победителям и памятных подарков участникам праздника. Вечерами, собираясь за обеденным столом, гости и хозяин бурно обсуждали проделанную работу. Напряжение, возникшее при появлении Фредерика, спало, но не исчезло. Все старательно делали вид, что вполне довольны жизнью и поглощены предстоящим праздником. Прислуга, меняя друг друга, не спускала глаз с кузена герцога и его камердинера. Фред демонстрировал участие к Кардейлу, сопровождая его на прогулках и выполняя обязанности секретаря, когда того требовали обстоятельства.

Наконец наступил долгожданный день. С утра подводы с семьями арендаторов длинным караваном тянулись к месту проведения праздника. На холме все было готово к приему участников и зрителей. Наспех сколоченные столы, крытые домоткаными скатертями, ломились от обильного угощения. Три скрипача поднимали настроение веселыми мелодиями и бравурными маршами. Принаряженные жены арендаторов безуспешно пытались урезонить расшалившихся детишек и украдкой разглядывали юбку-брюки Делы. Их мужья на кокетливо украшенных лошадях замерли в ожидании сигнала к началу кросса. Звук хлопушки оповестил о старте состязания, и участники взяли с места в галоп, демонстрируя скорость, выносливость и мужество своих лошадей. Трасса отлично просматривалась с холма, и зрители выкриками подбадривали своих фаворитов. Настроение у всех, за исключением Фредерика, было приподнятое. Его презрительно скривленная гримаса не осталась без внимания Алекса.

– Что не так на этот раз, кузен? – усмехнулся Кардейл. – Расслабься. Посмотри вокруг – после тяжкого труда люди веселятся, наслаждаются жизнью, да и день выдался как на заказ.

– Если бы ты пригласил друзей из Лондона и местных сквайров и выставил против них своих лошадей, было бы интересно сравнить, чьи кони лучше. А устраивать праздник для быдла и при этом радоваться – это, прости, выше моего понимания.

Лицо Алекса застыло.

– Это «быдло», как ты говоришь, своими руками создало все то, чем ты не брезгуешь пользоваться. На своей земле я ото всех требую уважительного отношения к труженику, и ты, дорогой родственник, не исключение.

Не ожидавший такого нравоучения Фредерик скрипнул зубами, но нашел в себе силы улыбнуться.

– Не будем спорить. Считай, что ты убедил меня, – он поднес бинокль к глазам. – Кто это приближается к финишу?

Прикрывшись ладонью от яркого солнца, Алекс всмотрелся в победителя.

– На таком расстоянии трудно узнать, но, по-моему, это Берни, старший сын кузнеца.

Ликование публики подтвердило его предположение.

– Берни! Берни! Берни! – неслось со всех сторон.

Когда все участники кросса поднялись на холм, победителя подхватили на руки его недавние соперники и несколько раз подбросили в воздух. Две его маленькие дочки вручили отцу букеты полевых цветов, а гордая жена водрузила венок на голову своему герою. Хохот, шутки-прибаутки, веселые подтрунивания друг над другом были прерваны звуком гонга, возвестившим о начале следующего соревнования – преодоления препятствий.

Полоса препятствий состояла из четырех барьеров разной высоты, подожженного бревна и канавы с грязью сразу за ним. Кристина была секундантом и следила за этим напряженным и захватывающим действием, когда всадники и лошади преодолевают барьер за барьером, стараясь уложиться в норму времени. К чести всех выступающих, барьеры были взяты почти без ошибок, а к веселью зрителей, в канаве с грязью оказались два самых молодых участника. Неистовый хохот и улюлюканье, вслед за этим прокатившиеся по древним холмам, разогнали дичь на многие мили вокруг. Незадачливых парней отправили к ручью привести себя в порядок и переодеться, а жаждущая зрелищ публика расположилась на телегах, в нетерпении ожидая следующего представления.

В игре «лисичка» участвовало трое молодых людей. Девушку с лисьим хвостом на плече преследовали два дюжих парня. Наметанный взгляд Кристины сразу заметил, что девица пытается поддаться одному из «охотников», а второй умело препятствует этому. Сосредоточенный вид игроков и яростные взгляды, которые они бросали друг на друга, демонстрировали явно нешуточное соперничество парней за милость юной кокетки. Интересы болельщиков тоже разделились. Одна группа скандировала: «Эдди! Эдди! Эдди!» Вторая пыталась ее перекричать: «Джей! Джей! Джей!» Наконец Джей изловчился, сдернул лисий хвост, поднял его над головой и замер, победно улыбаясь. Бойкая барышня резко развернулась, неожиданно отвесила оплеуху победителю и, подстегнув коня, сорвалась с места. Толпа ахнула, а оба «охотника» пустились вскачь за своей «дичью».

На опустевшую площадку вышли хохочущие участники игры «стойло» и задали такой темп, что очень скоро там остался один победитель. Молодой паренек игриво раскланялся, посылая воздушные поцелуи девушкам, сбившимся в кучку у одной из подвод, и освободил место для самых юных наездников.

Мальчишки в возрасте до двенадцати лет соревновались в беге на неоседланных пони. Кристина с замиранием сердца следила за резвым ходом белой лошадки своего сына. Малыш пришел третьим, но, к счастью, не расстроился, понимая, что победа требует частых тренировок.

Кардейл поздравил всех участников праздника и предложил им посмотреть показательное выступление Шторма, будущего обладателя Золотого кубка «Дерби» в Эпсоне, и Перла, победителя турнира по выездке в Гайд-парке.

– Мои гости, владельцы Шторма и Перла, покажут вам пру-купль, а вы, дорогие земляки, не судите их слишком строго.

 Музыканты заиграли какой-то веселый марш, и в центр площадки вышли Делайт и Эндрю. Это была очень эффектная произвольная программа в унисон. Наездники демонстрировали парное преодоление препятствий, парную езду, прыжки в длину и высоту, соскок, езду стоя. Венцом выступления было поднятие с земли на полном скаку цветочных букетов. Бурные аплодисменты, сопровождавшие каждый вид упражнений, не смолкали в течение всего пру-купля, но, когда кони сами стали кланяться, овации взорвались с новой силой. Арендаторы, ремесленники и их жены, не видевшие ничего подобного, рукоплескали неистово. Алекс же, завороженный грациозностью и удалью пары, вновь обрел способность дышать только после того, как выступление подошло к концу. Восторг и гордость за мастерство и опыт любимой смешались у него с гневом и страхом из-за ее лихачества. «Пусть только явится домой – сам сверну ей шейку. За несколько минут ее выступления я постарел на десять лет!» – подумал он.

Скрипачи вновь взялись за смычки, и началось вручение призов. Кардейл не поскупился для своих работников. Обладателям первых мест в кроссе и преодолении препятствий вручили карманные часы с памятной гравировкой. Подросток, опередивший всех в бегах на неоседланных пони, получил новое седло, а победители игр заработали уздечки, украшенные серебряными клепками. Ни один участник состязаний не остался без подарка. Леди Юджиния и Кристи больше всего радовались тому, что сумели угодить каждому удачным выбором презента.

Пришло время отведать угощения и выпить знаменитого сидра мистера Кеннеди. Хозяйки наперебой предлагали свои закуски и пироги, за что были награждены поощрительными призами – красочно оформленными кулинарными книгами. Дела подкатила кресло-каталку Кардейла к столу и присела на лавку.

– Алекс, за твоей натянутой улыбкой скрывается буря страстей. Что-то случилось?

– К счастью, ничего не случилось, но могло бы.

– Не понимаю, о чем ты.

– Прекрасно понимаешь. Твои фортеля на Шторме – это предел безрассудства.

– Ах, вот ты о чем, – она взяла его руку в свои ладони и заглянула ему в глаза. – Милый, я догадываюсь, как мое выступление выглядело со стороны, но, поверь, риск минимальный. Ты прекрасно знаешь, чем я зарабатываю на жизнь. Кони – мое призвание, а Шторм – венец моей дрессуры. Он никогда ничего не сделает мне во вред, даже по неосторожности.

– Созерцание твоих трюков едва не стоило мне жизни, дорогая. Я боялся умереть от разрыва сердца.

– Представляешь, какими заголовками пестрели бы газеты? – хихикнула Делайт. – «Всемогущий герцог Хеттингерский скончался от страха в инвалидном кресле!»

– Возможно, но я умер бы гордым за свою малышку, – он поцеловал обе ее ладони. – Ты была великолепна!

Кристина подошла сзади и обняла их обоих.

– Воркуете, голубки? Отрадно видеть, только при этом, Алекс, не забывай, что ты – главный распорядитель праздника. Пришло время объявить танцы. Посмотри, молодежь нетерпеливо ерзает, стремясь пуститься в пляс, но не смеет поторопить музыкантов.

Кардейл подал сигнал, и скрипачи отошли в сторонку настроить инструменты. Еще мгновение – и задорная народная мелодия подняла из-за стола всех, желающих потанцевать. Ни стар, ни млад не могли остаться равнодушными и усидеть за столом. Веселый танец собрал в круг всех участников праздника.

Дела мечтательно вздохнула:

 – Как это замечательно – видеть счастливые лица! Алекс, ты прекрасный хозяин.

– Разве может быть иначе? – Александр задумчиво посмотрел на своих работников. – Мы слишком зависим друг от друга, чтобы пренебрегать своими обязанностями. – Он обернулся к Делайт. – А почему ты не танцуешь? Иди, повеселись.

– Ну уж нет, я лучше побуду с тобой. Давай прогуляемся. Я буду везти твое кресло, а ты мне расскажешь о своих людях. Я уже заметила, что ты знаешь по именам не только всех мужчин и женщин из деревни, но и их детей и внуков. Это удивительно.

– Разве есть хоть один человек у тебя в хозяйстве, кого ты не знала бы?

– Конечно, нет, но у меня очень небольшой штат работников.

Глядя на удаляющихся Делайт и Кардейла, Фредерик сжал кулаки и злобно прищурился. Он нутром чувствовал, что кольцо сжимается. «Фред, наберись терпения, – успокаивал он себя. – Ты прекрасный актер и справишься со своей ролью заботливого кузена. Все готово для следующего удара, не волнуйся. На этот раз все получится». И, сделав несколько дыхательных упражнений, он вновь надел маску любезного родственника.

 XXV

Утро следующего дня было серым и хмурым.

– Тоскливый пейзаж, – посетовала Дела, глядя в окно. – Какой замечательный день был вчера, а сегодня – морось и туман.

Кристина поднесла чашечку кофе ко рту и, отпив глоток, прикрыла глаза от блаженства.

 – Чудесный напиток! Нечего киснуть, подруга. Просто погода дает нам передышку после шумного праздника. Если бы утро было солнечным, ты уже с рассветом умчалась бы на Шторме. Отдохни. Последние дни были так насыщены подготовкой к празднику!

– Зато все прошло замечательно, весело и с азартом. По-моему, все остались довольны.

– Сегодня только и разговоров, что о твоем выступлении, дорогая. Своим мастерством ты повергла в шок всех без исключения, даже меня. Честно говоря, было страшновато наблюдать за твоими трюками.

– Пустое, – Делайт лукаво блеснула глазами. – Годы тренировок – вот и весь фокус. Алекс, кстати, отчитал меня по первое число.

– Очень его понимаю. Я тоже… – начала было Кристи, но Делайт перебила ее.

– Мне ничего не угрожало, и давай не будем больше об этом. Скажи лучше, чем займемся сегодня.

– Алекс утром прислал записку и просил помочь составить каталог его семейного архива. Им и займемся.

Дождь зарядил на долгие три недели. Все эти дни подруги работали в кабинете, упорядочивая архив. Иногда, когда на непродолжительное время солнце проглядывало из-за разорванных облаков, они прогуливались по аллеям парка. Делайт обычно сама катила кресло-каталку с Кардейлом, а он развлекал сопровождающих его дам историями из жизни своего рода и поместья. Круг их общения сузился. Эндрю сразу после праздника уехал в Лондон продолжать поиски, а Фредерик пил беспробудно в своей комнате.

По истечении положенного срока в имение прибыл доктор Грин и, к радости хозяина и гостей, объявил, что шины можно снять. Алекс тут же избавился от надоевших пут и резко встал на ноги. Боль и ограниченная подвижность пострадавшей ноги заставили его быть осторожным. Леди Юджиния с сомнением посмотрела на первые неуверенные шаги Алекса и покачала головой.

– Как бы ни хотелось вам, Александр, побегать после столь длительного бездействия, без трости не обойтись, – назидательно произнесла она.

– Помнится, у деда была такая, – ухватился за эту мысль Алекс. – Надо поискать ее на чердаке. – И тут же отдал распоряжение найти трость.

Спустя некоторое время лакей принес трость с серебряным набалдашником в виде головы волка. Слуги уже успели начистить старинное серебро волчьей головы, и оно сияло тусклым светом. Все принялись разглядывать свирепого хищника и высказывать свое мнение.

– Обратите внимание, – Дела поднесла трость к глазам, – волк совсем нестрашный. Он оскалился, да, но его оскал, скорее всего, предупреждение, а не угроза.

– Дай-ка взглянуть, – трость перекочевала к Кристине. – Пожалуй, ты права, милочка. Кроме того, у него не злые, а очень мудрые глаза, тебе не кажется?

Глядя на их сосредоточенные лица, Алекс расхохотался и несколько раз хлопнул в ладоши.

– Аплодирую вашей проницательности, милые дамы. Именно такими качествами руководствовался мой дед, когда заказывал эту вещицу. Мудрость и предостережение. Чем вам не девиз рода?

Польщенная Дела не удержалась от шпильки:

– Ну что ж, мужчины, бойтесь женской прозорливости...

– ...которая всегда выведет вас на чистую воду! – с триумфом закончила ее мысль Кристи.

С этого дня Кардейл начал тренировать свою ногу. Он много ходил, регулярно делал изматывающие физические упражнения и через неделю почувствовал себя гораздо увереннее. Они с Делайт осмотрели местную церквушку и решили венчаться здесь. Свадьбу решено было назначить на начало сентября. Тем временем Фредерик получил известие, что его яхта освободилась и стоит на рейде, готовая к новым странствиям.

– Господа, не засиделись ли вы в деревне? Я приглашаю всех присутствующих отметить помолвку на моей яхте. Она отремонтирована и может принять самую изысканную публику.

Дела оцепенела: «Вот оно, начинается». Кристина бросила на нее настороженный взгляд и успокаивающе похлопала ее по руке.

– Не думаю, что это сейчас уместно. Предстоит серьезная подготовка к свадьбе, а времени осталось немного.

– Не вижу проблемы, – не сдавался Фред. – Для чего тогда существуют секретари и слуги? Кузен, – он обратился к Кардейлу, – не думал, что ты такой эгоист. Вместо предсвадебного веселья твоя невеста ухаживала за тобой, как самая усердная сиделка. Неужели ты лишишь девушку радости беззаботного светского общения?

– Я провинциалка, и мне чуждо «беззаботное светское общение», – Делайт прилагала усилия, чтобы голос ее звучал спокойно и не сорвался в волнении, – тем более что, будучи гостьей маркизы Обри, я получила его вполне достаточно.

Фредерик интуитивно чувствовал, что Алекс колеблется, и решил надавить на него.

– Александр, после возвращения ты стал отшельником. Неужели ты не представишь свету Делайт в качестве будущей герцогини, прежде чем запереться с ней в деревне? Такой скрытностью ты только разожжешь пересуды. Не думаю, что это пойдет на пользу твоей невесте. Я же предлагаю вечеринку в тесном кругу на яхте и хотя бы один бал, чтобы ты лично объявил свету о своем выборе и тем самым пресек гнусные инсинуации.

Александр, вспомнив о прежних слухах, гуляющих вокруг имени его возлюбленной, не мог не согласиться с такими доводами.

– Ну, поскольку неотложные дела все равно требуют моего присутствия в Лондоне, почему бы не принять твое приглашение, кузен. Завтра – день сборов, а послезавтра с утра пораньше выезжаем.

– Но, Алекс, – попыталась возразить Делайт, – мне совсем не хочется возвращаться в город.

Алекс приобнял ее за плечи и завел за ухо выбившуюся прядку волос.

– Малышка, мне в любом случае необходима эта поездка. Ты, конечно, можешь остаться здесь, но я не хочу расставаться с тобой. Составь мне компанию, прошу.

Делайт кивнула, не поднимая головы, избегая смотреть ему в глаза.

– Я поеду, – едва слышно прошептала она, чувствуя, что внутри все сжимается от страха за него. – Я поеду, милый.

Фредерик торжествовал. Каждая клеточка его тела дрожала от возбуждения и предвкушения. Прикрыв веки, он притушил зловещий блеск своих глаз, пока никто не успел его заметить. «Вот и все, дорогие мои, вы уже не сорветесь с крючка», – подумал он.

Поздно вечером Делайт постучалась в дверь Кристины.

 – Кристи, ты не спишь? Можно войти? – легкой тенью она проскользнула в комнату и замерла перед подругой. – Я, наверное, вовсе не смогу уснуть. Что делать, если Алекс не понимает, что там его ждет ловушка? Может, сказаться больной и отложить поездку?

Кристина в бледно-зеленом пеньюаре сидела перед зеркалом и расчесывала свои роскошные косы. Невозмутимая, как всегда, она отложила в сторону щетку для волос и вскинула брови.

– Ты меня удивляешь, Дела. Откуда это упадническое настроение? Кардейл – мужчина. Ты никогда не удержишь его у своей юбки. Да и зачем прятаться? Надо просчитать степень опасности и принять необходимые меры. Посуди сама, в дороге на нас ни один здравомыслящий наемник не нападет, так как мы будем в сопровождении целого эскорта слуг. В городе Алекс тоже ни на минуту не останется без охраны, равно как и Фред – без надзора.

Делайт сникла от сурового поучения. Она упала на софу и разрыдалась. Кристина тихо присела рядом и в полном молчании ждала, когда иссякнут слезы подруги. Выплакавшись, Дела подняла голову и стукнула кулачком по подушке.

– Ты права, права, сто раз права. Все, больше никаких слез, – она шмыгнула носом. – Не знаю, что придумал Фред на этот раз, но ему никогда не победить.

– Ну, вот так-то, милочка. Соберись и покажи всем, что ты сильная женщина. Пусть мужчины считают нас слабыми, но мы-то знаем, что это миф. Оглянись. Все, что составляет мир мужчины, фактически держится на женщине: его душевное равновесие, его мудрые решения, его устроенный быт, рождение и воспитание его детей. Женщина просто не имеет права быть слабой. Запомни это на всю жизнь и никогда не сдавай своих позиций. Дай Бог тебе выстоять и не потерять себя, несмотря ни на какие перипетии. А теперь ступай, отдохни как следует, чтобы завтра у тебя на все хватило сил, – Кристина крепко обняла подругу и подтолкнула к двери. – Спокойной ночи, дорогая, и пусть тебе приснятся добрые сны.

Здравые рассуждения Кристи дали Делайт пищу для ума. Всю дорогу до Лондона она неоднократно мысленно возвращалась к этой теме. Ей вспомнилось, какой решительной и независимой она была до знакомства с Кардейлом. «Влюбившись, я стала уязвимой. Так дело не пойдет. Любовь любовью, но раскисать и закатывать истерики не в моем характере. Необходимо срочно брать себя в руки!» – рассуждала Делайт.

Лондонский особняк Кардейла, лишенный орнаментации и скульптуры, поражал своим величием и серьезностью. Здание из серого камня состояло из главного корпуса с парадными помещениями и двух жилых павильонов, связанных с ним галереями. Прекрасный парк с геометрически правильными цветниками и извилистыми аллеями, ведущими к лужайкам и беседкам, скрашивал аскетичность самого дома. Разместив гостей в предназначенных им апартаментах, Александр сам провел Делайт и леди Юджинию с экскурсией по всему особняку.

Алекс смущенно признался, что не успел еще досконально изучить историю дома, так как лишь недавно принял новый титул.

– Кардейлы и герцогская ветвь семьи не общались по неизвестным мне причинам. Я никогда не предполагал, что судьба сделает такой финт и вложит высокий титул мне в руки. Мне еще предстоит освоиться в новом статусе и вплотную заняться полученным наследством. Знаю только, что дом был построен по чертежам Уильяма Кента во второй половине прошлого века. Прадед последнего герцога Хеттингерского приобрел его для своей молодой жены в честь рождения их первенца. Думаю, что с тех пор здесь мало что изменилось. Холл, выложенный старинной мраморной плиткой, привезенной из Италии, высокие дубовые панели, мебель в стиле королевы Анны – все осталось в неприкосновенности.

Делайт с интересом разглядывала портреты предков Александра, в которых угадывалось некоторое фамильное сходство с мужчиной ее грез. Нет, это было не сходство черт лица, а мощь и сила, сквозившие в фигурах и суровых взглядах. Кроме семейных портретов, в доме было очень много картин. Среди них Дела узнала пейзажи отца и сына Козенс, пару чудных детских портретов кисти Рейнолдса, а также жанровые сценки Гейнсборо.

– Я думаю, дорогой, представители этой ветви вашего рода являлись истинными англофилами, – видя недоумение на лице любимого, она рассмеялась. – Обрати внимание, что среди художников, представленных здесь, нет ни одного немца или, скажем, француза. Нет ни одной комнаты, оформленной в каком-нибудь модном, например египетском, стиле. Даже посуда – сугубо веджвудский фарфор, без единого вкрапления китайского, а серебро – только с отечественных рудников. Ковры, статуэтки и прочие приятные мелочи так или иначе отображают сцены из английских мифов, легенд, исторических событий, а также нежные виды наших парков, усадеб, замков. Интересно, имеются ли в библиотеке произведения иноземных авторов?

– Никогда не перестану удивляться вашей наблюдательности, мисс. Честно говоря, то, что здесь все проникнуто духом старой доброй Англии, прошло мимо моего внимания, но в библиотеке, смею тебя заверить, ты найдешь любую книгу, какую душа пожелает.

Осмотрев дом, женщины вернулись в свои комнаты и решили передохнуть с дороги. Вышколенная прислуга уже приготовила горячие ванны и распаковала чемоданы. Молли помогла Делайт принять ванну и уложила ее в постель.

 – Боже, как меня вымотало сегодняшнее путешествие, – вздохнула Дела. – Никогда прежде я так не уставала. Не иначе как нервное напряжение последнего месяца выходит боком. Молли, голубушка, принеси мне чаю с каким-нибудь печеньем и передай, пожалуйста, его сиятельству, что я не выйду к обеду.

 Не заметив подозрительного взгляда своей горничной, она повернулась на бок и тут же забылась глубоким сном.

Утром следующего дня Дела по-прежнему чувствовала себя весьма разбитой, но старалась не подавать виду, чтобы из-за нее не изменились планы Кардейла. В полдень, как было оговорено ранее, к ним присоединилась Кристина, и Кардейл повез женщин на яхту Фреда.

Хозяин провел гостей в отведенные им каюты и дал команду отчаливать. Убранство яхты, всех ее отсеков и кают-компании свидетельствовало о тяге к помпезности и полном отсутствии вкуса у ее владельца. Бордовый бархат и чрезмерная позолота повсюду утомляли взор. Фред был учтив до назойливости и раздражал своим подобострастием. Дела была напряжена, как струна. «Добром это не кончится. Слишком уж он угодлив, пытается всем понравиться, изображая гостеприимного хозяина», – думала она.

Между тем яхта медленно шла вдоль побережья. На верхней палубе был накрыт стол. Стюарды в белой униформе разливали вино. «Не похожи на головорезов, – мысленно отметила про себя Делайт. – Лощеные, с холеными руками, они действуют со знанием дела. То, что Фредерик что-то замышляет, – это однозначно, но его помощником будет кто-то другой. Кто же это? Кто?»

– Расслабься, подруга, – шепнула ей Кристи и обратилась к Фредерику: – Я смотрю, ты отремонтировал яхту, Фред. Впечатляет! Кто помогал с эскизами интерьера? Очень богатое убранство.

– О-о-о! Спасибо за комплимент. Реконструкция обошлась мне в копеечку, – Фред горделиво напыжился. – Но я не жалею денег на свою ласточку, ведь это основной источник моих доходов. Я, знаете ли, сдаю ее в аренду высокопоставленным лицам для морских прогулок до континента и обратно. А дизайнерские советы дала мне одна светская львица. Но дама просила не называть ее имени.

Делайт мысленно усмехнулась: «Как будто это для кого-то является тайной. Кто, кроме Эмили, додумается до плавучего борделя?»

Тут Фредерик постучал серебряным ножом по хрустальному бокалу:

– А теперь, господа, позвольте представить вам чудо человеческой мысли.

Он с заговорщицким видом хлопнул в ладоши. Стюард внес небольшой красного дерева ящик с рупором конической формы, поставил его на стол и повернул какой-то рычажок. Вдруг из рупора полилась музыка, и похожий на детский голосок запел песенку «У Мэри был барашек». Все замерли в изумлении. Как такое возможно? Фреда прямо-таки распирало от гордости.

– Эта диковинка не что иное, как устройство, способное записывать и воспроизводить живой человеческий голос и музыку. Его автор – американец Томас Эдисон.

– Ух ты! Настоящий фонограф? В газетах было много сообщений об этом изобретении, но воочию вижу впервые, – Алекс тщательно осмотрел прибор. – Видите этот валик? На него-то и записывается звук. Очень занимательно! У тебя, кузен, только один валик или есть еще?

– Целых три, – похвастался Фредерик. – Не желаете послушать Шопена?

– Конечно, желаем, – хором воскликнули Дела и Кристина.

– Милые дамы, – расшаркался Фред, – на моей яхте исполняется любой ваш каприз.

До самого вечера гости слушали музыку и восхищались гениальностью Эдисона, а с наступлением сумерек все перешли в кают-компанию. Хрустальная люстра ярко освещала стол для карточной игры. Стюарды подали кофе с ликером и удалились.

Игра в карты не прельщала Делайт, но она не могла позволить себе покинуть Алекса. Леди Юджиния, сославшись на усталость и избыток впечатлений, ушла до полуночи. Вскоре засобиралась Кристина.

– Я проверю, на месте ли наши люди, – шепнула она подруге и оставила игроков.

Дела чувствовала себя на грани срыва, прислушиваясь к каждому постороннему звуку и вздрагивая при малейшем колыхании легких занавесок. Она не спускала глаз с Фредерика, но тот вел себя невозмутимо, не нервничал, много пил и болтал без умолку. Полчаса спустя Кардейл встал из-за стола. Делайт тут же поднялась, чтобы следовать за ним, но была остановлена взмахом его руки.

– Подожди меня здесь, любимая, я отлучусь на минутку.

Взволнованной девушке показалось, что Алекс сильно покачнулся в дверях. Она уже была готова устремиться за ним, но Фредерик удержал ее едким замечанием:

– Будущая герцогиня так опекает моего бедного кузена, что он, бедолага, даже не может ни на миг уединиться. Делайт, дорогая, Александр уже взрослый мальчик.

– Никакая я вам не дорогая, – фыркнула девушка, сердито сверкая глазами.

Фредерик умиротворяюще поднял руки:

– Простите, милая леди, если я невзначай обидел вас. Мне не хочется ссориться, ведь скоро вы станете моей кузиной. Нам придется часто встречаться. – Он взял с подноса два бокала белого вина. – Давайте лучше выпьем на брудершафт.

– Вот уж увольте!

– Ну что ж, тогда я выпью за ваше здоровье, леди Вингз! – сказал Фред и осушил оба бокала.

Делайт опять села в кресло и стала нервно постукивать ногой. Алекс задерживался. Фредерик пьяно развалился в кресле напротив, его явно тянуло на разговор, но язык уже начал заплетаться.

– Не отказывайтесь от братской помощи, милая барышня. Возможно, когда-нибудь вам захочется поплакаться в жилетку другу, – он замолк на мгновение, видя, что Делайт вздернула бровь. – Что вы так удивляетесь? Да, мы, мужчины, иной раз невзначай обижаем тех, кого любим. Или вы думаете, что ваша жизнь с моим кузеном будет усыпана розами? Мужчины – это особый мир. А женский удел – снисходительно прощать наши шалости. У нас иные приоритеты, интересы и потребности. Да, потребности, – он пьяно хохотнул и развязано подмигнул ей. – Вот вы, к слову сказать, блюдете себя, не спите с женихом. Откуда мне известно, спросите вы? Так Алекс сам неоднократно жаловался, что столь длительное воздержание убивает его и он уже готов уложить в постель первую попавшуюся женщину.

– Замолчите немедленно! Не желаю больше слушать ни слова, – Делайт рванулась к выходу, но захмелевший собеседник удержал ее за руку.

– Юная леди, я просто хотел дать дружеский совет не держать моего родственника в черном теле.

Звон пощечины заставил замолчать разошедшегося Фреда.

– Растленный тип! – Делайт собрала всю силу воли и произнесла ледяным тоном: – Ваше выходящее за рамки приличия поведение не может оправдать даже тот факт, что вы пьяны.

Она расправила плечи и вышла, не оглядываясь.

Только за ней закрылась дверь, с Фредерика тут же слетел образ пьяного гуляки.

– Иди, иди, детка, тебя ждет бо-о-ольшой сюрприз, – хмыкнул он, потирая след от пощечины.

«Господи, ну куда делся Алекс?» – думала Дела. Она была слишком обеспокоена его длительным отсутствием, чтобы дать волю своей злости на Фреда. Делайт подошла к каюте Кардейла и замерла в нерешительности. Там ли он? Девушка припала ухом к двери. Тишина. Осторожно отворив дверь, она перешагнула порог. Каюта была погружена во мрак. Подвесной фонарь почти не давал света. Делайт подождала минутку, пока глаза не привыкли к темноте. Вдруг раздался протяжный стон. «Ему плохо!» – мелькнула мысль. Она устремилась к алькову, где была прикручена кровать, и замерла. Картина, открывшаяся ее глазам, едва не лишила ее сознания. Обнаженный Кардейл лежал на совершенно нагой женщине, извивающейся под ним в экстазе. Бедра Кардейла неутомимо поднимались и тут же опускались на белую женскую плоть.

– Так, милый, так… Еще, еще… О-о-о, Алекс!

Дела узнала голос Эмили. Ноги стали ватными и отказывались повиноваться. «Бежать, бежать отсюда немедленно!» – подумала Делайт, но не могла сдвинуться с места. Наконец она нашла в себе силы сделать шаг, еще один и еще несколько… Выйдя из каюты, Делайт перевела дыхание и прислонилась к стене. Все плыло перед глазами, а стены коридора сузились и накренились. «Не хватало еще упасть в обморок!» – мелькнуло в голове. Девушка помассажировала виски и сделала глубокий вдох. Тихо, по стеночке она добралась до каюты Кристины и вошла без стука. Подруга лежала на кровати с томиком Байрона в руках.

– Я жду тебя, дорогая, – она оторвалась от чтения и глянула на Делу поверх книги. – Что стоишь в дверях? Проходи.

Стоило Делайт выйти на освещенное место, Кристи в волнении вскочила с кровати.

– Что случилось? На тебе лица нет! – она усадила похожую на зомби девушку на свою кровать и заставила ее выпить воды. – В чем дело? Не молчи, милая, не молчи, скажи что-нибудь!

Но Дела была безучастна. Кристина уложила ее на свою кровать и поспешила за тетушкой Юджинией. Перепуганной старушке хватило одного взгляда, чтобы поставить диагноз.

– У моей малышки такая реакция на сильные потрясения, – тихо заплакала она. – Ручки, ножки ледяные, сердцебиение замедленное…

– Леди Юджиния, возьмите в баре виски и дайте мне.

Получив бутылку, Кристина отлила себе в ладонь немного содержимого, взяла безвольную руку девушки и стала растирать. Глядя на нее, тетушка принялась растирать стопы племянницы. Спустя некоторое время краски вернулись на щеки Делайт. Взгляд стал осмысленным. Она сделала глубокий вдох и прошептала:

– Спасибо, мне стало лучше.

– Господи, милочка, как ты нас напугала! – Кристина прижала ее к себе. – Тебя кто-то испугал? Я сейчас же пойду за Кардейлом.

 – Нет! – взвизгнула Дела, потом виновато добавила: – Извините. Никакого Кардейла. Кристи, ступай к Фреду и потребуй зайти в ближайший порт. Мы сходим на берег.

– Что, ночью? – возмутилась тетушка. – Но…

– Да, и как можно быстрее, – твердо заявила Делайт.

Кристина, недоумевая, что могло случиться, отправилась на поиски Фреда. Но, проходя мимо каюты Алекса, решила все-таки ослушаться подругу и заглянуть к нему.

– Алекс, ты спишь? – она на цыпочках подошла к кровати и увидела два спящих сплетенных тела. «Так вот где собака зарыта! Кардейл и Эмилия! Бедная моя девочка!» – догадалась Кристина.

Долго искать Фредерика не пришлось. Он курил на верхней палубе, глядя на горящие огни какого-то города.

– Где мы находимся? – жестко спросила Кристина.

Фред от неожиданности вздрогнул, но, узнав маркизу, оскалил зубы в улыбке.

– Не спится, леди?

– Кажется, я задала вопрос, сэр.

– Мы стоим на рейде Портсмута, миледи. А в чем дело?

– Велите причалить, сэр. Немедленно.

– Но, Кристина…

– Никаких «но». Впредь прошу называть меня леди Обри. Мы покидаем яхту, вас и вашего кузена, и не дай Бог, сэр, вы когда-либо встретитесь на моем пути. Отныне воздух Лондона вреден вам и вашей «светской львице» – уж я позабочусь об этом.

 XXVI

Через полчаса три женщины стояли на причале Портсмута. Светало. Где-то в отдалении слышались зазывные крики портовых шлюх. Хмурые докеры тянулись нескончаемым потоком, чтобы подменить ночную смену. Порт жил своей обыденной жизнью. Молодой человек из охраны герцога проводил дам в здание морского вокзала и вернулся на яхту.

– Пожалуй, нам не помешает сейчас чашечка чая, – безапелляционным тоном заявила леди Юджиния и огляделась. – За углом, согласно этим указателям, находится ресторан «Ленивый тунец». Какое глупое название! Разве рыба может быть ленивой?

Она подхватила свой саквояж и быстрым шагом направилась вперед. Кристи и Делайт поспешили за ней.

Ресторанчик был небольшой, однако презентабельный и стилизован под портовую таверну прошлого. При внешней простоте и непритязательности каждая деталь его интерьера подчеркивала самобытность замысла. Обшитые деревянными панелями стены были украшены чучелами обитателей морских глубин, но главенствующее положение, разумеется, занимал огромный голубой тунец. Еще одним колоритным украшением зала был большой очаг с ажурной кованой решеткой и вертелом. Яркое утреннее солнце играло на многочисленных начищенных до блеска бронзовых светильниках и солнечными зайчиками разбегалось по всему залу, придавая ему праздничный вид.

– Милейший, – обратилась тетушка к подавальщику, – имеются ли у вас свежеиспеченные булочки или пирожки?

Услужливый официант с готовностью раскрыл меню на нужной странице и предложил его дамам. Кристина пробежала глазами весь список.

– Вполне приличный ассортимент: булочки, пирожки, пироги, кексы, торты и пирожные. Согласны довериться моему вкусу? – и, дождавшись кивка Делайт, заказала чай, кофе и горячие булочки с креветочным маслом.

Через несколько минут заказ был выполнен. Официант торжественно поставил в центр стола круглый поднос с медным кофейником и керамическим чайным сервизом. Кристина налила кофе себе и Делайт и чаю леди Юджинии.

– Замечательный кофе – крепкий и ароматный, булочки тоже неплохи, не так ли, Дела? – Кристина решила растормошить подругу. – Пожалуйста, не молчи.

– Оставь свою опеку, Кристи. Я ценю все, что ты сделала и продолжаешь делать для меня, но данную ситуацию мне не хочется обсуждать.

– Но почему?

– Да потому, что я выказала себя полной дурой, безоговорочно доверяя Кардейлу, кстати, с твоей подачи, дорогая.

– Мне очень жаль, милая. Но, честно говоря, я по-прежнему в сомнении. Возможно, его опоили?

– Кристи, я могла бы допустить, что ему подсыпали что-то в ликер или кофе. Но дело в том, что он не просто спал с Эмилией. Он занимался с ней любовью, а это, согласись, не одно и то же.

– Так вот в чем состоял план Фреда: подложить своему кузену эту шлюху! Хитро сработано. Во-первых, отменяется ваша свадьба, и ты, милочка, вычеркиваешься из числа наследников, во-вторых, Кардейл лишается твоей опеки и тем самым становится более уязвимым. Он ведь не верит в злые намерения своего кузена, – Кристина сердито стукнула кулачком по столу.

Делайт зло сощурилась.

– Теперь это уже не моя забота. Я возвращаюсь домой и больше не увижу его.

– А вот об этом даже не мечтай. Алекс не тот человек, который идет на поводу у случая. Он разрывал помолвку? Нет! Значит, он будет осаждать тебя до тех пор, пока ты не сдашься.

– Ну уж нет! Этому не бывать! Я возвращаюсь к своей прежней жизни, а в ней нет места герцогу Хеттингерскому. Прошу вас, тетушка, и тебя, Кристи, оставим эту тему, и, пожалуйста, не упоминайте при мне его имени. Никогда.

Все согласились. Расплачиваясь с официантом, Кристина оставила ему щедрые чаевые и поинтересовалась расписанием поездов. Благодарный молодой человек тут же принес отпечатанный график движения поездов. Едва взглянув на него, Кристина засуетилась:

– О, поезд на Лондон в девять часов. У нас всего час в запасе. Леди Юджиния, Дела, а не поехать ли нам вместе? Погостите у меня, осмотрите достопримечательности города…

Пожилая дама сердечно обняла Кристи:

– Спасибо за приглашение, милочка, но нам пора возвращаться домой.

На наемном экипаже женщины доехали до железнодорожной станции и, тепло попрощавшись, посадили Кристину на поезд.

А тем временем Александр витал где-то между сном и бодрствованием. Но и в этом состоянии безотчетная тревога снедала его. Что-то пошло не так. Что? Где? Когда? Ни одной конкретной мысли, лишь смутные ощущения на уровне подсознания. Вдруг пришло понимание, что он не один в постели, и осознание этого почему-то не доставило радости. Теплая женская рука игриво прошлась по его груди, животу и скользнула в пах. Глаза Алекса сами собой распахнулись, и первое, что он увидел прямо перед собой, была кошачья улыбка Эмилии.

– Милый, ты был восхитительно неутомим сегодня ночью. Но уже утро, и я хочу тебя еще и еще.

Кардейл выругался и встал с постели. Он собрал раскиданные по каюте интимные вещички Эмили и кинул ей в лицо.

– Одевайся и убирайся.

Слезы хлынули ручьем.

– Милый, я ведь поверила твоим словам любви.

– Прекрати ломать комедию, Эмми. Я не настолько много выпил вчера, чтобы не запомнить всего, что происходило вечером до того, как вы с Фредом подсыпали мне что-то в кофе, а, отключившись, я едва бы смог произнести хоть слово, тем более быть «восхитительно неутомимым».

Он оделся по-военному быстро и покинул каюту.

Алекс стремительно преодолел коридор и постучал в каюту Делы. Тишина. Он заглянул в приоткрытую дверь, и плечи его опустились. Никого. Александр отворил дверцы шифоньера. Пусто. Его кулак с силой опустился на стенку шкафа и проломил ее. Тусклое сияние какого-то предмета внутри привлекло его внимание. Он просунул руку в образовавшуюся брешь и извлек дымчато-серый веер с серебряной ручкой. Алекс прекрасно помнил эту вещицу, когда-то привлекшую его внимание. Он подошел к иллюминатору, рассматривая необычный веер со всех сторон. Особый интерес вызывала серебряная ручка, показавшаяся ему странно знакомой. «Очень похоже на дежавю, – закралась мысль, – или наваждение». Он продолжал вертеть веер в руках и случайно нажал на какую-то скрытую пружинку. Ручка отделилась от веера, и перед глазами изумленного Кардейла оказался великолепный обоюдоострый клинок, очень похожий на тот, что хранился у него дома последние пять лет. Осторожно вставив кинжал в ножны, он поспешил на верхнюю палубу.

Фредерик вальяжно развалился на диване в кают-компании и курил сигару. При виде разъяренного кузена он поднялся на ноги и взялся за бутылку шотландского виски.

– Выпьем, старина, за… – договорить он не успел, поскольку удар Алекса отбросил его в дальний угол.

– Немедленно вели капитану причалить, – прорычал Кардейл, потирая кулак. – Ты, мразь, еще ответишь за случившееся.

– За что? – проскулил Фред. – Я лишь предложил тебе лекарство от длительного воздержания. Эмилия умоляла всего об одной ночи с тобой. Не моя вина, что вас обнаружила твоя невеста. Не переживай, вы с Делайт обязательно скоро помиритесь. Да не сердись ты, Алекс. В конце концов, мы же братья.

– Отныне у меня нет родственников, – Александр круто развернулся и вышел из кают-компании, хлопнув дверью.

Как только Кардейл со своими людьми сошел на берег, Эмилия поднялась на палубу. Она явно была не в духе.

– Твои прелести больше не действуют на герцогов, дорогая? – усмехнулся Фредерик, – Но для лошадницы ты была очень убедительна.

– Думаешь, легко было подбрасывать на себе безвольное тело твоего кузена, чтобы все выглядело натурально? Да я еле взгромоздила этого быка на себя. До сих пор болят все кости. А эта скотина даже не взглянул на меня утром! Как он смел променять меня на эту девку! Пусть лучше никому не достанется!

– Все в руках Божьих! – философски произнес Фред, и губы его растянулись в хищной улыбке.

Набережная была запружена людьми, экипажами и повозками. В этом столпотворении никому не было дела до прихрамывающего мужчины, тяжело опирающегося на трость. В окружении своих телохранителей Александр медленно пробирался сквозь толпу встречающих, провожающих и отбывающих, когда на него с разгона налетел мальчишка-оборванец. Один из охранников схватил вопящего паренька за шиворот.

– Отпустите, дяденька-а-а, – завыл мальчуган. – Меня толкнули-и-и… Вона, народищу сколько-о-о... а там, за углом, свободно, но никто тем проулком не ходит.

– Отпусти его, – приказал Кардейл. – Тут действительно не пройти. Давайте свернем за угол.

Они следовали мимо длинного серого здания в строительных лесах. Угрюмые рабочие, беззлобно переругиваясь, сновали вверх и вниз, подтягивая лебедками кирпичи, аккуратно уложенные на дощатых настилах.

Испуганный возглас, а затем подозрительный скрежет заставил Александра остановиться и посмотреть вверх. На его глазах леса стали складываться, опрокидывая кирпичные горы и бадьи с раствором, прямо на мечущихся внизу людей. Еще мгновение – и леса рухнули, накрыв собой всех, кто был недостаточно расторопным. Тьма накрыла их и Алекса. Крики. Грохот. Пыль. Тишина. Стоны.

В это время ничего не подозревающие леди Юджиния и Делайт устроились на привокзальной скамейке под раскидистым вязом. Тетушка сочувственно посмотрела на племянницу, но ничего не сказала, дав ей возможность самой принять решение.

– Джинни, милая, ты ли это? – приятный женский голос нарушил тягостную тишину. Подняв глаза, Делайт увидела перед собой пожилую женщину в монашеском одеянии.

– Келли? – леди Юджиния всплеснула руками. – Сколько же мы не виделись? Дай Бог памяти… Сорок пять лет. Неужели прошло сорок пять лет?

– Увы, подруга, жизнь быстротечна. Нам было по восемнадцать, когда наши пути разошлись, но мне хватило одного взгляда, чтобы узнать тебя, – она смахнула слезинку. – Как же я рада! – и раскрыла объятия леди Юджинии.

– Келли, познакомься с моей племянницей леди Делайт Вингз, дочерью покойного брата Френсиса. Дела, сестра Келли – моя любимая подруга детства.

– Приятно познакомиться. Как поживаете… – начали они одновременно и рассмеялись, явно понравившись друг другу.

– Так Френсиса уже нет с нами? – сестра Келли горестно вздохнула. – Все в руках Божьих. Примите мои соболезнования. Упокой, Господи, его душу. – Она перекрестилась.

– Какими судьбами ты в Портсмуте? – поинтересовалась леди Юджиния.

– Мы с сестрами едем в нашу миссию на Мальту. В Гавре к нам присоединится еще группа сестер. Пароход отправляется в полдень.

Шальная идея пришла в голову Делайт.

– Тетя, можно тебя на минутку? Извините, сестра Келли.

Дела отвела тетушку в сторонку и, лихорадочно заламывая руки, торопливо зашептала:

– Тетя, нам нельзя сейчас возвращаться домой. Кристи права: Кардейл не даст покоя. Это очевидно. Поэтому я уезжаю в Индию и не намерена никому сообщать об этом. Мое решение твердое, но я прошу тебя поехать со мной. Сестра Келли – это шанс исчезнуть незамеченными. А что? Переоденемся в монашеские платья, присоединимся к группе миссионеров.

 Видя недоумение на лице ошеломленной женщины, она поспешно пояснила:

– Пойми, милая тетя, мы должны потеряться, чтобы он не пустил ищеек по нашему следу. Ну, решайся! Да? Или нет? – она умоляюще посмотрела на тетушку и тут же твердо добавила: – Но учти: я еду однозначно.

Что оставалось делать бедной женщине с этой своенравной девчонкой? Она обреченно кивнула головой. Дела, не удержавшись, взвизгнула, крепко прижалась на мгновение к тетушке и подтолкнула ее к сестре Келли:

 – Ступай, поговори с ней. Обрисуй ситуацию, не вдаваясь в подробности, постарайся убедить и получить согласие.

Оставшись стоять на месте, Делайт наблюдала, как тетушка присела рядом со своей подругой детства и, нервничая сверх меры, пустилась в объяснения. Сестра Келли слушала ее с округлившимися глазами. Сначала она отрицательно качала головой, не соглашаясь на уговоры, но после очередного натиска отчаявшейся «милой Джинни» уступила.

– Да, – прочла Дела по ее губам и с облегчением вздохнула.

Монахиня что-то сказала своей собеседнице, успокаивающе погладила ее по сложенным на коленях рукам и торопливо удалилась, кивнув на прощание Делайт.

Девушка подбежала к тетушке:

– Что сказала сестра Келли?

Леди Юджиния достала из ридикюля веер и стала обмахиваться. Через минуту она успокоилась и смогла говорить.

– Встречаемся в гостинице «Виктория» в одиннадцать часов. Сестры приготовят нам платья. Переоденемся, утрясем формальности и отправимся в порт с миссионерской группой. Девочка моя, до Гавра мы миссионеры, а что будет потом? – тревога плескалась в тетушкиных глазах. – Ох, гореть нам в геенне огненной!

– Верь, милая тетя, все будет хорошо. Мы не совершаем ничего скверного.

Времени осталось мало. За час Делайт успела снять деньги в банке, отправить телеграмму Биллу, что с ними все в порядке и они с тетушкой отправляются путешествовать, решить вопрос с билетами и ровно в срок явиться в гостиницу. Сестры встретили их с пониманием необходимости такого шага. Чувствовалось, что к мнению сестры Келли прислушиваются и уважают ее решения. Все монахини были участливы и предупредительны. В их окружении Дела почувствовала себя защищенной.

Многочисленные пассажиры прогуливались по палубе, оживленно беседуя. Миссионеры держались особняком. Монахини сгрудились у борта, наблюдая за суетой в порту.

– Видите столпотворение в конце причала справа? – обратилась к ним стоящая рядом пожилая дама. – Произошла страшная трагедия. Рухнули леса строящегося пакгауза и придавили немало народу. Количество жертв ужасает. Помолитесь за них, сестры. – Монахини перекрестились и взялись за молитвенники.

Палуба дрогнула, покачнулась, и корабль отчалил.

 XXVI

Алекс с трудом разлепил налитые свинцом веки и огляделся. В поле его зрения попали кровать с балдахином и широкое кресло напротив. Осторожные шаги нарушили тишину. Полная женщина средних лет в белом чепце и переднике раздвинула плотные шторы, и солнечный свет наполнил комнату.

– Где я? – с трудом прошептал Кардейл.

– Ой! – вздрогнула женщина и подошла к кровати. – Вы у друзей, ваша светлость. Не волнуйтесь, я миссис Риз, ваша сиделка.

– Пить… – прохрипел он.

Женщина осторожно поднесла поилку к его губам. Подкисленная лимоном вода едва успела оросить ссохшийся рот.

– Достаточно на первый раз, – сказала сиделка и поставила поилку на столик.

– Как давно я здесь?

– Уже четыре дня, ваша светлость. Отдыхайте, скоро подъедет врач, – она поправила подушки и вышла из комнаты.

Минуту спустя в дверях появился Эндрю.

– Ну и любишь же ты доставлять проблемы, старина. Шучу, – он присел в кресло и коснулся руки друга. – Как ты себя чувствуешь? – От Алекса не укрылась тревога в голосе Эндрю. – Но учти, тебе нельзя много говорить.

– В Африке бывали дни и похуже, – говорить действительно было трудно. – Где я и что случилось?

– Это дом моего университетского приятеля, Виктора Корфа. Он недавно женился, и сейчас у него медовый месяц в Венеции. Я здесь частый гость, и прислуга меня хорошо знает. На мою телеграмму с просьбой дать нам приют на некоторое время он ответил согласием. Так что все законно. А по поводу твоего второго вопроса могу сказать, что тебя придавило балкой. Как это произошло, пока достоверно не известно, но расследование ведется. Уже арестованы подозреваемые, и они начали давать показания. Завтра у меня встреча со следователем, после которой я сообщу тебе подробности.

– Где Дела?

– Я навел справки. Ее видели на железнодорожной станции вместе с тетушкой и Кристиной перед отправлением лондонского состава. По-видимому, Делайт с леди Юджинией направились к нашей маркизе в гости… – видя, что его друг засыпает, Эндрю умолк.

Последующие недели он часто навещал больного, но, по строжайшему запрету врача, никаких серьезных разговоров не вел. Кардейл поправлялся очень медленно. Из-за тяжелого сотрясения мозга и под влиянием принимаемых лекарств он почти все время спал. Прибывший из Лондона Томас ни на минуту не отходил от своего хозяина. Ординарец, как водится, отпаивал Алекса своим бальзамом, но быстрого выздоровления не получилось. Кардейл был очень слаб.

Со дня трагедии прошел почти месяц, когда наконец Александр смог встать на ноги и потребовать ввести его в курс дела по поводу расследования. Умалчивать о ходе следствия Эндрю больше не мог.

– Пойми, приятель, держать тебя в неведении не моя прихоть. Это решение целого консилиума врачей. Состояние твоего здоровья не позволяло причинять тебе никакого волнения, но сейчас все страшное позади, и нет никаких противопоказаний. Так вот, как выяснилось, обвал строительных лесов не был несчастным случаем. Рабочие сумели задержать и передать полиции трех подозрительных типов, крутившихся на стройке. В ходе допроса выяснилось, что человек по кличке Леший нанял их подстроить аварию в момент, когда мимо будет проходить важный господин с тростью в окружении четырех охранников. Накануне ночью преступники подготовились и по сигналу свершили задуманное. Не понятно только, откуда им было известно, что ты пойдешь именно этим путем.

Алекс тут же вспомнил маленького бродяжку, который подсказал им более свободный маршрут.

– Спросил бы моих ребят, они… Что с ними? – холодея, спросил Алекс, уже предчувствуя ответ.

– Мне жаль, дружище. Они и еще десять человек погибли на месте. Тебя тоже ожидала их участь, но один из них успел прикрыть тебя своим телом. Раненых тоже немало. Городская больница переполнена.

– Срочно попроси составить списки погибших и всех пострадавших, поинтересуйся нуждами больницы и обратись к моему поверенному. Пусть для начала выделит деньги на лечение и разовое пособие в размере полугодового заработка каждому раненому рабочему и возьмет на пожизненное содержание семьи погибших. Дальше видно будет. Почему эти нелюди не убили меня одного? Ради чего такие страшные жертвы? – Александр тихо выругался и стукнул кулаком в раскрытую ладонь. Гнев клокотал в его груди и требовал мщения.

– Неужели не понятно? Ради имитации несчастного случая. Алекс, сними шоры со своих глаз. Никому, кроме Фредерика, не выгодна твоя смерть от несчастного случая.

– Я понимаю это, да и раньше догадывался, но не хотел верить. Прозрение пришло утром на яхте, – Алекс устало опустился на подушки и поведал другу о подлом сговоре Фреда и Эмили и о том, как он со своими людьми оказался возле строящегося пакгауза. – А тебя каким ветром занесло в этот портовый город? Помнится, ты вел расследование в Лондоне.

– Вот оно-то и привело меня сюда, – Эндрю подошел к бару, налил полстакана коньяка себе и на донышке – Алексу. – Надеюсь, Корф не обидится, что мы воспользовались его запасами. – Он устроился поудобнее в кресле и пригубил коньяк. – Я шел по следу Лешего, но он постоянно опережал меня на шаг. Как-то вечером у меня была встреча с осведомителем. Он выложил интересующую меня информацию и сказал, что здесь и сейчас со мной хочет побеседовать один сыщик с Боу-стрит. Почему бы не поговорить? Я дал согласие. Осведомитель подал знак кому-то и ушел, а его место занял ничем не примечательный субъект, назвавшийся мистером Пирсом Коном. Этот джентльмен заинтриговал меня, когда сообщил, что наши с ним интересы пересеклись. Его наниматель, чье имя он, разумеется, назвать не может, поручил ему определить местонахождение сэра Фредерика Робертса и его связи за последние полтора месяца. Когда в ходе его расследования всплыла темная личность Лешего, оказалось, что им интересуюсь я. Общий осведомитель помог Кону выйти на меня. Сыщик навел справки обо мне, убедился в моей благонадежности и законопослушании и по доброй воле решил предоставить мне имеющуюся у него информацию. В «добрую волю» я, безусловно, не поверил, но информация заслуживает внимания. Представь себе, наш Фредди никогда не покидал страны. Он, назвавшись Маркусом Райсом, снял комнатку на втором этаже одной портовой забегаловки и имел несколько встреч с главарем преступной группировки Лешим. Все встречи происходили за несколько дней до покушений на тебя. Видимо, там они разрабатывали планы и впоследствии претворяли их в жизнь. Интересно, кто является нанимателем Пирса Кона?

– Дела. Больше некому, – Кардейл нахмурился и протянул Эндрю пустой стакан. – Плесни-ка мне еще коньяка. От таких новостей голова кругом. Что было дальше?

– А дальше следы Лешего привели сюда. Мы с тобой разминулись в порту на считанные минуты. Едва осела пыль, я был на месте аварии, нашел тебя чуть живого и тотчас вывез. То, что Леший продолжает находиться здесь, не вызывает сомнений, ведь после обвала твое бренное тело обнаружено не было, а значит, заказчик с ним еще не расплатился. Вся банда была брошена на поиски твоей персоны. Они искали тебя, а полиция – их, прочесывая все крысиные углы. В сети полиции попалось несколько членов группировки, но никто не знает норы главаря. Я шепнул кому следует и пообещал крупное денежное вознаграждение за любые сведения о Лешем, – Эндрю сделал выразительную паузу.

– И что? – не выдержав, спросил Алекс.

– Сработало! – Эндрю довольно усмехнулся и приподнял свой стакан с коньяком, чокаясь с разволновавшимся герцогом. – Третьего дня одна дамочка сомнительной репутации дала наводку, полиция устроила засаду и взяла голубчика прямо у нее в постели. Крепкий оказался, сволочь. Пришлось подстрелить его немного, чтобы скрутить.

Дабы успокоить учащенное сердцебиение и дикую головную боль, Кардейл сделал большой глоток коньяка.

– Полиция расколола его?

Эндрю нахмурился:

– Крепкий оказался орешек. Молчит.

– И не скажет. Он понимает, что виселица ему обеспечена. Что ему терять? А вот если пообещать ему пожизненное, – размышлял Алекс, – у него появится шанс. Шанс жить, шанс совершить побег, наконец. Переговори от моего имени с властями и попытайся их убедить в целесообразности моего предложения.

Эндрю, сцепив руки над головой, откинулся на спинку кресла.

– Черт побери, этот финт не может не развязать ему язык. Ты гений криминалистики, приятель, – он поднялся, одернул сюртук и, слегка похлопав Александра по плечу, бодро заявил: – Отправляюсь беседовать с властями. К вечеру буду. Отдыхай, – и, не удержавшись, хмыкнул, – выпей для бодрости своего любимого бальзамчика.

 XXVII

Палуба дрогнула, и корабль начал разворачиваться. Делайт вздохнула полной грудью. «Первый этап побега благополучно завершен. Побег? А как иначе назвать эти судорожные сборы и заметание следов? – Девушка нахмурилась. – Как это ни смешно, но я смалодушничала. Объяснению с Кардейлом предпочла бегство. Струсила. Ну что ж, будь что будет. Я наконец-то исполню свою давнюю мечту и поклонюсь могилам родных».

Монахиням было отведено три шестиместные каюты. Делайт, леди Юджиния и сестра Келли заняли свои места. До Гавра они были одни в полупустой каюте, далее ожидалось пополнение миссионерского корпуса. Распаковав свои немногочисленные вещи, Дела поднялась на верхнюю палубу, оставив старых подруг их воспоминаниям. Прислонившись к борту, она наблюдала за тающей кромкой берега. Пассажиры разошлись по своим каютам. Только шум двигателя да клекот чаек нарушали тишину. Солнце припекало, но легкий бриз, развевающий широкие монашеские одежды Делайт, охлаждал ее разгоряченное тело. Нервная дрожь так сотрясала взволнованную девушку, что казалось, будто еще мгновение – и она начнет клацать зубами. Дела крепче вцепилась в поручни. «Все будет хорошо. Все будет хорошо, – не уставала она мысленно повторять себе. – Все будет хорошо». Не скоро смогла она успокоиться и вернуться в каюту.

– Дитя мое, – сестра Келли поднялась ей навстречу, – вижу, что душа твоя в смятении. Успокойся и помни, что Господь ведет нас по жизни. Положись на Его волю. Он не оставит детей своих. – С этими словами она вложила в руки Делайт маленькую Библию.

– Благодарю вас, сестра Келли. Поддержка мне сейчас необходима.

Леди Юджиния смахнула слезу. Ее импульсивная девочка в порыве отчаяния заварила такую кашу, а теперь сомневается, правильно ли поступила. «Как бы то ни было, назад дороги нет. Индия так Индия. Что ни делается – все к лучшему, на лучшее и будем уповать», – подумала старушка. Она ободряюще улыбнулась и выглянула в иллюминатор.

– А не прогуляться ли нам по палубе? Всегда мечтала покормить чаек с борта корабля.

Женщины взяли немного хлеба из своих запасов и покинули каюту. Жара уже спала, и пассажиры высыпали на палубу. Детвора подбрасывала хлебные мякиши вверх и визжала от восторга, когда юркие чайки подхватывали лакомство на лету. Сестра Келли направилась проведать своих миссионерок, а Делайт и ее тетушка с удовольствием присоединились к детской компании. Скормив весь хлеб прожорливым птицам, они решили прогуляться и осмотреться. По правому и левому бортам палуба была уставлена парусиновыми шезлонгами. В носовой части была открытая танцевальная площадка, переходящая в концертный зал.

– Если бы не твое монашеское одеяние, дорогая, ты могла бы немного развлечься, – леди Юджиния лукаво посмотрела на свою спутницу. – Не жалеешь? – Ах, тетя, я не в том настроении. Честно говоря, мне совсем не импонируют танцевальные вечера и новые знакомства. Единственное, к чему я стремлюсь, – это уединение, – она перевела взгляд на открытые окна ресторана. – Какой шикарный ресторан! Тебе не кажется, тетушка, что наши монахини будут чувствовать себя здесь неуютно?

Леди Юджиния скользнула равнодушным взглядом по роскошному убранству ресторана:

– Здесь будут обедать пассажиры, заплатившие за первый класс и люкс, прочих будут кормить в столовой на второй палубе. Я между делом навела справки: можно купить себе каюту первого класса, доплатив…

– Тетя, – раздраженно перебила ее племянница, – нас вполне устраивает второй класс. – Вид старушки, удивленно-обиженной резким тоном Делайт, послужил девушке сигналом остановиться. – Прости мою грубость, милая тетя. – Дела прижала к своей щеке сухонькую ручку старушки. – В последнее время я сама себя не узнаю. – Она удрученно вздохнула, помолчала минутку и с силой сжала руку леди Юджинии. – Пусть причина, по которой мы двинулись в путь, не очень приятная, но тем не менее это наше первое путешествие. Так давай же отныне наслаждаться всем, что предоставляет нам судьба. Прочь, горестные воспоминания!

Они прислонились к борту и залюбовались игрой красок вокруг. Море завораживало и пленяло. Белые буруны, разбегающиеся в стороны от киля, растворялись в лазури, переходящей в бирюзу, гаснущую вдалеке в глубинах цвета индиго. Легкая дымка или плотное облачко, порой набегавшие на солнце, тотчас меняли расстановку цвета и света и восприятие картины в целом. Делайт восторженно ахала, прижав руки к груди:

– Помнишь, тетушка, в детстве у меня был игрушечный калейдоскоп? Здесь тоже ежеминутно меняются оттенки и полутона. Если бы я умела рисовать, я обязательно бы написала серию морских пейзажей. Море неуловимо, в нем нет статики. Восторг, да и только!

Дождавшись, когда все оттенки синего уступили место красно-оранжевым закатным краскам, отдав дань буйству колера, восхищенные женщины спустились в столовую.

– Монашеское одеяние имеет одно очень важное преимущество, – шепнула, наклонившись, тетушка. – Не надо переодеваться к обеду.

Дела понимающе хихикнула, но тут же придала лицу серьезное выражение и направилась к столам, отведенным монахиням. Сестры уже заняли свои места и чинно сидели в ожидании опоздавших. Сестра Келли прочла короткую молитву, и все приступили к трапезе. Комплексный обед, входивший в стоимость билета, был прост, сытен и вкусен. Аппетитные запахи, стерильно-белый, без излишеств интерьер и вышколенный персонал создавали самое приятное впечатление. Кроме того, Делайт понравилась четкая организация кормления пассажиров второго класса, позволившая в короткое время обеспечить горячей едой около полутора сотен человек. Ей все было интересно. Делайт решила дать волю своему любопытству и, выбрав одиноко стоящий шезлонг, устроилась в сторонке понаблюдать за публикой. Выросшая в узких границах своего имения и прилегающих селений, она с интересом присматривалась к работе стюардов и поведению пассажиров, умилялась детским шалостям и посмеивалась над стремлением некоторых мамаш выставить своих дочерей в более выгодном свете. Общаться ни с кем не хотелось, но наблюдать со стороны за копошащимся людским муравейником было очень занимательно. Дела почувствовала себя по-настоящему успокоенной, и все личные проблемы отошли на второй план. «Вот теперь я точно знаю, что все будет хорошо, – подумалось ей. – Мне уже хорошо». Поздним вечером, озябнув на ветру, вволю налюбовавшись звездным небом и лунной дорожкой, она наконец вернулась в каюту.

 XXVIII

«Нет ничего хуже, чем ждать и догонять», – думал Кардейл, меряя шагами комнату. Голова кружилась, но он упорно продолжал двигаться, будучи не в силах усидеть на месте. Время тянулось невыносимо медленно. Стрелки часов, казалось, замерли на месте. «Фред – скользкий тип. Он будет отказываться от всех обвинений, а вот чтобы этого не случилось, необходимо взять его с поличным. Вопрос – как? Думай, Алекс, думай. Допустим, Леший согласится назвать своего нанимателя, но он наверняка знает Фреда под другим именем. Последний будет все отрицать. Да и что значит слово закоренелого преступника против слова дворянина? Общался ли кто-нибудь с моим родственничком, кроме Лешего? Сомневаюсь. Но есть еще хозяин той портовой пивнушки, где Фредди снимал комнату, и он, к примеру, подтвердит факт проживания моего кузена в его «номерах». Можно ли это толковать как серьезную улику? Нет. Мало ли какая блажь может прийти в голову скучающему бездельнику аристократического происхождения. Гораздо вероятнее, что уже подкупленный Фредом хозяин пивнушки будет утверждать, что никогда не видел данного субъекта. Приходится признать, что едва ли существует человек, знающий о деле, которое объединяет сэра Фредерика Робертса и главаря преступного мира Лешего. Поэтому, нужно устроить ловушку Фреду. Предположим, сообщники договариваются о встрече, на которой тайно присутствуют свидетели. Полицейские арестуют убийц во время преступного сговора. Вот вам и злоумышленники, и доказательства в полном ассортименте. Отлично. Фред не сможет отвертеться. Жаль, что я не смогу сам свернуть ему шею. Впрочем, такая легкая смерть – это незаслуженное благо для него. Пусть медленно гниет на каторге. Ну и шумиха поднимется в газетах, но тут уж ничего не поделаешь. Правосудие должно восторжествовать во имя несчастных жертв», – размышлял Алекс. Проработав план захвата в деталях, Кардейл унялся и стал спокойно ожидать новостей от Эндрю.

Ближе к вечеру на брусчатке перед парадным подъездом остановилась черная карета. Алекс выглянул в окно и увидел, как Эндрю в сопровождении двух мужчин поднимается по широким ступенькам мраморного крыльца. Пока Александр, борясь с головокружением, спускался вниз, посетители расположились в кабинете хозяина. Стоило Алексу войти, как они встали с кресел и застыли в молчании.

– Алекс, позволь представить тебе начальника полиции города мистера Макферсона и его помощника мистера Хэмптона.

 Мужчины кивнули Александру в знак приветствия.

– Джентльмены, познакомьтесь с моим другом Александром Кардейлом, герцогом Хеттингерским.

– Рад знакомству, господа. – Алекс пожал визитерам руки. Мужчины ответили на крепкое рукопожатие по-прежнему молча. Кардейлу импонировало, что они не проявляют никакого подобострастия перед титулом. – Устраивайтесь поудобнее. Коньяк? Виски?

Расположившись в кожаных креслах со стаканами коньяка, начальник полиции и его заместитель рассказали Алексу о ходе расследования и допросах обвиняемых. Как и предполагал ранее Александр, Леший молчал.

Макферсон, при его невысокой полнеющей фигуре, лысине и очках, мог бы произвести впечатление добродушного простака, если бы за толстыми линзами его очков не скрывался стальной взгляд проницательного человека с сильной волей.

– Ваша светлость, мистер Джордан передал ваше видение решения этой проблемы. Сегодня днем у нас была телеграфная связь с министром, и он дал свое согласие. Мы заменим Лешему смертную казнь на пожизненное заключение при условии его безоговорочного содействия полиции, – он помолчал немного и добавил, пристально глядя на Кардейла: – Каторга ждет его, разумеется, если он не наделает глупостей во время следствия.

«Другими словами, Леший не доживет до суда», – догадался Александр и поинтересовался:

– Когда вы намерены предложить ему эту сделку? Время не терпит. Если просочатся слухи об аресте, его наниматель заметет все следы.

– Мы это понимаем. Сохранность тайны – непременное условие успеха операции. В круг посвященных входят только проверенные, надежные люди. Завтра с утра Лешего вызовут на допрос, и я не думаю, что он откажется, – мистер Макферсон замолчал, протирая платком стекла очков. – Судя по вашему многозначительному виду, ваша светлость, у вас еще есть что предложить нам.

Алекс усмехнулся.

– Вы правы. Сейчас помимо своей воли я веду праздный образ жизни, – он кивнул на трость, – и размышляю. Порой в голову приходят неплохие идеи.

Оставив шутливый тон, он изложил свой план.

Оба полицейских и Эндрю слушали внимательно, не перебивая. Когда все было сказано, началось обсуждение деталей. Встречу решили назначить ночью в печально известном пакгаузе. Эндрю разложил на столе лист бумаги, на котором Хэмптон нарисовал план здания. Они наметили места, наиболее подходящие для укрытия полицейских и стрелков, а потом обсудили вопросы, которых Леший должен был коснуться в разговоре с заказчиком, чтобы тайные свидетели смогли подтвердить причастность последнего. Прощаясь, Макферсон задержал взгляд на Кардейле.

– Такое впечатление, ваша светлость, что вы знаете заказчика. Я прав?

– Возможно. Поживем – увидим. Единственная просьба – не торопитесь информировать прессу, – Александр обменялся на прощание рукопожатиями с представителями власти. – И в заключение ставлю вас в известность, что я буду присутствовать при задержании, – нравится вам это или нет.

– Разумеется, если это для вас так важно, – пробормотал начальник полиции при выходе. Да и кто бы стал возражать герцогу?

Оставшись вдвоем, Эндрю и Кардейл какое-то время пили свой коньяк молча.

– Как тебе показались Макферсон и Хэмптон? – не выдержал затянувшейся тишины Эндрю.

Кардейл отпил еще глоток и промолвил, глядя в стакан:

– Думаю, эти джентльмены знают свое дело.

Весь следующий день Эндрю провел в полиции. Как и ожидалось, Леший ухватился за предоставленную возможность и согласился содействовать властям. По его словам, Скорпион свел его с человеком, именующим себя Маркусом Райсом, который искал серьезных людей, чтобы устроить несчастный случай герцогу Хеттингерскому. Этот господин проживал в комнате над портовой таверной «Вареная креветка». Трижды они встречались в Лондоне, чтобы обсудить пути ликвидации герцога, но он оказался слишком живучим. Здесь, в Портсмуте, состоялось две встречи. Последнее покушение требовало основательной подготовки и большого количества людей – как исполнителей, так и тех, кто должен был следить за герцогом и направить его по нужному маршруту. Если бы Кардейл сразу не пошел вдоль стройки, еще два варианта, как заманить его туда, подстраховывали первоначальный замысел. Кто был автором этих планов? Конечно же, Райс. Он в мельчайших подробностях знал расписание и характер жертвы. Леший отвечал только за исполнение. Как выглядел заказчик? Выше среднего роста, очень крепкого телосложения, с усами и бакенбардами, возможно, накладными. Платил немного, но после исполнения обещал озолотить. Как вызвать его на встречу? Оставить письмо в потайном месте.

К удивлению следователя, Леший умел читать и вполне прилично писал. Записка, написанная им, гласила: «Нашел интересующую вас личность. Подробности при встрече завтра в полночь в известном месте. Вознаграждение обязательно». Без промедления послание было подброшено в тайник.

 XXIX

 Леди Юджиния и сестра Келли готовились ко сну, когда улыбающаяся Дела перешагнула порог. Неожиданно для всех она подхватила под руки старушек, одетых в ночные сорочки и чепчики, и прокружила их разочек по узкой каюте.

– Сестры, я безмерно счастлива!

Счастье длилось недолго. Утром следующего дня она уже мечтала о смерти как об избавлении от телесных страданий. Легкая качка, начавшаяся ночью, сразу вывернула содержимое ее желудка, и сейчас, шесть часов спустя, жуткие спазмы не оставляли бедняжку. Организм не принимал ничего, кроме воды, да и та надолго не задерживалась и периодически выплескивалась желчными фонтанами. Все это время тетушка стоически подносила Деле ночной горшок, когда ту рвало, вытирала влажной салфеткой холодную испарину и обмахивала веером. Сестра Келли, погрузившись в себя, шептала молитвы и перебирала четки. К вечеру волнение на море усилилось, и состояние девушки усугубилось. Она с ужасом ожидала взлета и падения каждой новой волны, не выпуская из ослабевших рук ночного горшка. В очередной раз обтерев липкий пот с лица и шеи племянницы, леди Юджиния послала за судовым врачом.

Импозантный мужчина в белоснежном кителе сразу заполнил собой всю каюту. Он весело улыбнулся угрюмым монахиням и поприветствовал их.

 – Добро пожаловать в открытое море, сестры. Позвольте представиться – доктор Вильсон к вашим услугам.

 Он присел на край койки Делайт, взял ее за руку и проверил пульс. Приподнял веко девушки и заглянул в ее расширенный зрачок. Далее мистер Вильсон прощупал через рубашку живот девушки, нахмурился и еще раз осторожно прошелся чуткими пальцами по нижним границам упругого живота.

Леди Юджиния всполошилась, наблюдая за его манипуляциями:

– Что скажете, доктор? У нее отравление или какая-то инфекция?

Вильсон невозмутимо посмотрел на старших монахинь и учтиво попросил:

 – Подождите, пожалуйста, в коридоре, пока я тщательнее осмотрю вашу сестру.

Выждав, когда за ними закроется дверь, он повернулся к Делайт и еще раз пропальпировал ее.

 – Милочка, вы догадываетесь, что происходит с вами? – спросил он после небольшой паузы, испытывающее глядя на нее.

У измученной рвотными позывами девушки хватило сил только на то, чтобы едва заметно покачать головой.

– Изменилось ли состояние вашего здоровья в последнее время? – Не дождавшись ответа и видя, как зеленеет его пациентка на новом подъеме волны, он быстро подставил ей горшок и бережно поддерживал ее, пока она не извергла туда весь выпитый ранее чай. Вильсон аккуратно вытер ей рот влажной салфеткой и уложил на подушку. – У вас бывали какие-либо неприятные ощущения по утрам, например тошнота? Возможно, вы чувствовали повышенную сонливость и усталость?

Дела прикрыла глаза в знак согласия.

 – А теперь деликатный вопрос, – доктор помолчал немного, потом прочистил горло и, глядя прямо в глаза девушки, спросил: – Когда у вас были последние месячные?

Полуприкрытые глаза распахнулись, а расширенные зрачки стали еще огромнее. До Делайт стал доходить смысл того, что имел в виду мистер Вильсон. Мысли заметались.

 – Вы хотите сказать, что…

– Да, милочка, вы беременны. Срок – не менее трех месяцев.

Дела съежилась от ужаса и натянула простыню на голову.

Между тем мистер Вильсон, рассказывая о правилах поведения и ухода за собой с первых месяцев беременности, достал какие-то порошки, микстуры и выложил их на стол. Видя, что будущая мама не отзывается, он осторожно отогнул край простыни и заглянул ей в глаза.

– Как будем выходить из положения, милая девушка, и что скажем монахиням? Вы, как я подозреваю, вовсе не монашка. Я прав?

– Да, доктор, я вполне состоятельная дама. Обстоятельства сложились так, что мне пришлось бежать от мужа и укрыться за этим монашеским одеянием, – не моргнув глазом, на ходу сочиняла она. – Но монахини не в курсе моих проблем, и мне не хотелось бы никого посвящать в суть вопроса и взваливать на их плечи свои затруднения. Я надеюсь, что клятва Гиппократа действует на отдельно взятом корабле?

Доктор хотел было рассмеяться, но тут накатила новая волна, и Делайт опять склонилась над горшком. Чуть позднее, когда девушка смогла отдышаться, они с мистером Вильсоном решили, что морская болезнь сможет объяснить все недомогания и успокоить монахинь. Он объяснил, как разводить порошки и принимать микстуры, чтобы унять тошноту, избежать обезвоживания и поддержать перестраивающийся организм.

– Плюс мятный чай, сухарики, фрукты и только положительные эмоции, – с этими словами судовой врач откланялся, пообещав почаще проведывать свою пациентку.

Соорудив себе кокон из простыни и свернувшись в нем калачиком, Делайт отвернулась к стене и сделала вид, что уснула. Мысль о беременности надо было хорошенько обдумать. «Одна ночь любви, и вот тебе – готов ребеночек, – посетовала она. – Как могла я не обратить внимания на отсутствие ежемесячных недомоганий? Мне ведь не шестнадцать лет, и я знаю, откуда берутся дети. Единственное приходящее на ум объяснение – это нерегулярный цикл плюс череда событий, бьющих по нервам и психике. С другой стороны, что изменилось бы, если бы я узнала о беременности раньше? Смогла бы я закрыть глаза на измену Кардейла? Нет, нет и еще раз нет! Тогда зачем убиваться о том, что нельзя исправить? – Она с улыбкой коснулась пока еще плоского живота. – Я уже люблю тебя, малышка. Ты будешь моим счастьем, смыслом жизни и спасением от одиночества».

Размышления девушки были прерваны появлением сестры Келли и тетушки. Они тихо проскользнули на свои места и стали готовиться ко сну, с опаской поглядывая на Делу. Ветер крепчал, и волны с силой бились о борт корабля, то поднимая его, то низвергая в преисподнюю. Удерживать равновесие становилось все труднее, поэтому женщинам не оставалось ничего другого, как скорее лечь на узкую койку и постараться уснуть. Чуть коснувшись подушки, сестра Келли засопела. Но от леди Юджинии сон, подгоняемый переживаниями о племяннице, бежал прочь. Она уставилась в потолок и задумалась. Беседа с доктором Вильсоном несколько успокоила ее. «Слава Всевышнему, что это не пищевая инфекция, –думала леди Юджиния. – Страдания от сильной качки можно перетерпеть, а со временем и привыкнуть к ним. Главное – это не подхватить какую-либо заразу. Но что делать, если морская болезнь моей девочки принимает такие катастрофические формы? Как бы это не привело к полному обезвоживанию организма. Может, стоит сойти в Гавре и далее отправиться по суше? Нужно будет непременно поставить перед Делой этот вопрос завтра».

 При очередном колебании корабля раздалcя стон Делайт. Тетушка едва успела подхватить ночной горшок и поднести его к корчащейся в рвотных спазмах девушке.

– Держись, деточка, за меня. Наклони головку… – Дождавшись, когда племяннице полегчало, леди Юджиния взбила подушки. – Вот так, милая, сядь повыше, дыши глубже. Выпей глоточек этой микстуры, она уймет рвотные позывы. Может, добавить в стакан несколько капель опиумной настойки? У меня есть немного на всякий случай. Уснешь и не будешь чувствовать качку. – Она потянулась за пузырьком, но была остановлена слабым взмахом руки.

– Тетя, обещай, что никогда, ни при каких обстоятельствах, как бы плохо я себя ни чувствовала, ты не добавишь мне эту мерзость.

– Я сама против этой гадости, – горько вздохнула старушка, – но это может быть единственным средством избавления от мук. – Она поднесла платочек к заблестевшим вдруг глазам. – Я не могу смотреть на твои страдания, детка.

– Обещай, – продолжала настаивать девушка.

– Хорошо, хорошо. Обещаю. Никогда и ни при каких обстоятельствах, – слезинка скатилась по морщинистой щеке.

– Да не переживай ты так, родная, – Делайт нежно провела тонким пальчиком по мокрой дорожке на лице любимой тетушки. – Вспомни, я с детства не переносила никакие карусели. – Подобие улыбки коснулось ее губ. – Меня укачивало уже на втором витке.

Леди Юджиния перехватила ласкающую ее руку и прижала к своей щеке.

– Помню, помню каждый твой шаг и вздох, милая, потому что они и были моей жизнью.

– Ты всегда была моим ангелом-хранителем, дорогая.

Пожилая женщина усмехнулась:

 – И теперь я на правах ангела-хранителя помогу тебе преодолеть морскую болезнь. Мы справимся, девочка. – Она поднесла к губам Делы стакан с микстурой. – Сделай еще несколько глотков. Скоро все пройдет.

Но их надеждам не суждено было сбыться до самого Гавра. Неутихающий ветер, качка и интересное положение Делайт не просто приковали ее к постели, а в короткое время превратили цветущую девушку в бледную тень. Дела едва нашла в себе силы, чтобы по прибытии в порт самостоятельно, без посторонней помощи сойти на берег. Сердобольные монахини проводили их с тетушкой до ближайшей гостиницы и, тепло попрощавшись, вернулись на корабль, пообещав поддерживать переписку.

Стоило Делайт в сопровождении тети войти в свой номер, она тут же рухнула без сил на кровать.

– Ненавижу корабли, – прошептала бедняжка и, чуть коснувшись подушки, крепко уснула.

Покачав головой, леди Юджиния раздела спящюю племянницу и, накрыв тонким покрывалом, убрала с милого лица непослушные прядки волос.

– Спи, милая, – прошептала она одними губами. – Завтра жизнь опять заиграет красками.

 XXX

Поздно вечером уставший Эндрю наконец вернулся домой.

– Эта удавка чуть не задушила меня, – проворчал он, развязывая галстук. – Весь день на ногах. Подробно проработали каждый шаг и каждое слово Лешего. Нашли укромные места для каждого участника представления, в том числе и для нас с тобой. Но один момент меня очень смущает, дружище. Леший дал описание заказчика. Тут не все сходится. Допустим, усы, бакенбарды могут быть накладными, это понятно. Странно другое – плотная фигура. Фред, как известно, такой не располагает.

– Ты прав, – Алекс нахмурился. – Но, возможно, Леший что-то недоговаривает, скрывает или намеренно искажает?

– Не похоже. Да и какой смысл?

– Никакого, в этом я с тобой согласен. Давай не будем гадать, через сутки все станет на свои места.

Эти сутки быстро пролетели в подготовке встречи. Задолго до полуночи Кардейл с Эндрю затаились в укромном уголке пакгауза, откуда хорошо просматривалось и прослушивалось место действия. Ровно в назначенный срок темная крепкая фигура, неслышно ступая, появилась в пролете окна. Мужчина замер, прислушиваясь. Леший вышел из своего укрытия.

– Мистер Райс, деньги принесли?

– По-моему, ты получил уже вполне достаточно. Сколько раз ты брал залог? Трижды. И всякий раз дело проваливалось. Больше ни пенса. Всю сумму получишь одним платежом после исполнения поручения.

– А может, всему виной несовершенство ваших планов? Едва ли можно рассчитывать на смерть молодого сильного мужчины от подложенного под седло гвоздя или подослав трех разбойников участнику военных действий. Последний замысел был неплох, но никто не ожидал, что телохранитель прикроет его собой. Сейчас только я знаю его местонахождение, и мне не составит труда придавить подушкой балансирующего на грани жизни и смерти герцога. В данный момент он находится на попечении сиделки и врача. Не хотите платить – ждите его выздоровления, но к тому времени у него наверняка появятся вопросы по поводу своих злоключений, – нагло-развязный тон бандита не оставлял сомнений, что он не уступит.

– Так и быть, – Райс кинул толстую пачку денег под ноги Лешему. – Но это в последний раз. Следующее наше свидание состоится только тогда, когда я прочту в газетах о том, что Кардейл преставился.

– Долго ждать придется, кузен, – Алекс вышел из своего укрытия, подошел к Фредерику и быстрым движением руки сорвал с него наклеенные усы.

– Хорошая маскировка. Особенно мне понравился подбитый толстым слоем ваты сюртук. Ты, Леший, никогда не получил бы от него ни пенса, так как искал бы его всю оставшуюся жизнь. Если бы остался жив, разумеется.

Взбешенный Леший набросился на парализованного страхом Фредерика и принялся душить его. Понадобилось несколько дюжих полицейских, чтобы разнять их. Глядя на трясущиеся губы и наполненные ужасом глаза Фреда, Кардейл произнес ледяным тоном:

– Ловушка захлопнулась, Фредди. Очень надеюсь, что души невинно убиенных лишат тебя сна страшными каторжными ночами.

Круто развернувшись, он, не оглядываясь, быстрыми шагами направился к выходу.

– А-а-алекс! – рев раненого зверя несся ему вслед.

Под утро, измученные улаживанием формальностей и подписанием протоколов, Эндрю и Александр вернулись домой. Разговаривать не хотелось. Они налили себе виски и молча потягивали его, не ощущая вкуса. Наконец Эндрю не вынес затянувшейся тишины:

– Макферсон пообещал надавить на прессу и по возможности не трепать твое имя.

– Меня это уже не волнует. Слава Создателю, что все позади. Но, друг мой, впереди не менее тяжелое испытание. Завтра, – он посмотрел на часы, – вернее, уже сегодня, я еду в Лондон объясняться с Делой. Поезд в девять утра. Присоединишься?

– Нет уж, уволь. Я три месяца не был дома, бросив хозяйство на управляющих и отца, а ему уже трудно вести дела: сказывается возраст.

– На свадьбу-то хоть приедешь, шафер?

Улыбаясь во весь рот, Эндрю дружески хлопнул Кардейла по плечу:

 – По первому же зову. Не каждый день нетитулованных дворян приглашают на семейные торжества герцоги. Как же мне хочется увидеть счастливую невесту!

– Место Делы рядом со мной. Больше ни на шаг не отпущу ее от себя.

XXXI

Измученная тяжелой дорогой Дела проспала пятнадцать часов. Солнце давно уже перевалило за полдень, когда она наконец-то открыла глаза, сладко потянулась и огляделась. Небольшая комнатка с двумя кроватями была залита светом. Из распахнутой балконной двери доносился шум портового города. Воздух был свеж и пах морем. Леди Юджиния, нацепив на нос очки, просматривала какие-то проспекты, сидя в кресле-качалке на тенистом балконе.

– Тетя, доброе утро, – окликнула ее Делайт и в блаженстве вновь откинулась на подушки. – Боже, какое наслаждение спать на твердо стоящей кровати!

– Экая ты, оказывается, соня, племянница. Уже вторая половина дня. Проголодалась?

– Готова съесть целого слона! – Делайт резво соскочила с кровати. – Пока я умываюсь, закажи для меня, пожалуйста, круассан, кусочек камамбера, омлет и кофе с молоком.

С аппетитом уплетая свой ланч, Делайт не переставала восхищаться французской кухней.

– Как ни прискорбно признать, милая тетушка, но английская кухня ей значительно уступает. Наши сыры, к примеру, тоже неплохи, но в них нет такой пикантного вкуса и насыщенного букета. А омлет? Ну почему такой воздушности и легкости не могут добиться наши повара?

Чем больше щебетала Делайт, тем с большим подозрением поглядывала на нее леди Юджиния. Чрезмерная разговорчивость при кажущемся радужном настроении, насколько она знала, была присуща племяннице только при желании скрыть какой-нибудь очень серьезный факт. Когда через полчаса после завтрака непрерывный поток восторженной болтовни так и не иссяк, тетушка уже не сомневалась, что ее ждут убийственные новости. Но она стоически молчала о своих догадках, предоставляя девушке возможность выговориться. В конце концов Делайт осознала, что беседа уже давно плавно переросла в пространные монологи, а леди Юджиния испытывающе разглядывает ее, Делу. Понимание этого заставило девушку умолкнуть на полуслове. На мгновение какое-то затравленное выражение мелькнуло в ее взгляде и исчезло, уступив место спокойствию. Делайт опустилась на ковер перед сидящей в кресле тетушкой, склонила голову ей на колени и замерла, ощутив ее нежные поглаживания. Дела прикрыла глаза и попыталась расслабиться. Когда затянувшееся молчание стало угнетать, она наконец нашла в себе силы заговорить.

– Ты всегда поддерживала меня, милая тетя, – прошептала девушка, чувствуя, с каким трудом ей даются слова, – ты всегда была и есть моим самым близким и родным человеком. Ты любила меня такой, какая я есть, со всеми моими недостатками и проблемами…

– Иначе и быть не могло, – леди Юджиния приподняла голову племянницы и поцеловала ее в лоб. – Ты – это все, что у меня есть в жизни. Господь не дал мне детей, но подарил тебя. Твоя родная матушка, упокой, Господи, ее душу, не смогла бы любить тебя больше, чем я. Что поделать, если от большой счастливой семьи нас осталось только двое, но тем не менее мы семья. Маленькая семья.

– Скоро наша семья станет больше.

– ???

– Я жду ребенка, – пролепетала Делайт и, подняв глаза, в упор посмотрела на тетушку.

– О-о-о, – леди Юджиния зажала ладонью рвущийся из горла крик. Она смотрела в полные слез глаза племянницы и не могла вымолвить ни слова, не чувствовала даже, что плачет. Шок и ступор – вот, самые точные слова, описывающие ее состояние.

Не дождавшись ответа от самого родного человека, Дела неожиданно для себя заплакала. Слезы хлынули двумя нескончаемыми потоками, но ни единый всхлип не нарушил тишину. Странную картину представляла собой эта пара – две пристально смотрящие друг на друга женщины, молча заливающиеся слезами. Спустя некоторое время леди Юджиния наконец пришла в себя и протянула руки сидящей у ее ног девушке.

– Иди ко мне, милая, – она подняла Делу и крепко прижала ее к себе. – Бедная моя девочка! – простонала она, целуя заплаканное личико. – Рассчитывай на меня всегда и во всем. Вместе мы преодолеем любые беды. А ребеночек разве беда? – Она вытерла глаза и улыбнулась. – Это промысел Божий и счастье великое.

Когда высохли слезы, Делайт поведала ей ту историю своих отношений с Кардейлом, что была скрыта ото всех.

– Ты вправе осудить меня, тетя. У меня лишь одно оправдание – я нежданно-негаданно влюбилась и не смогла совладать со своими эмоциями. Более того, я уверена абсолютно точно, что Алекс всегда любил и любит меня, но, к сожалению, – она горестно вздохнула, – у нас разные понятия о верности. Я поняла, что могу простить все, кроме измены.

– Какой из меня судья, детка? «Не суди, да не судим будешь» – непреложная истина. Как бы это банально ни звучало, но ты не первая и не последняя. Неисповедимы пути Господни. Положись на Него, Он ведет нас по жизни и дает нам ровно столько испытаний, сколько мы можем вынести. Главное, чтобы вынести эти испытания с честью.

После этих слов Дела почувствовала, как камень свалился с ее души. Она крепче прижалась к тетушке и мечтательно улыбнулась.

– Мы будем тихо жить в Индии и воспитывать нашу малышку. Дадим ей хорошее образование, а когда она подрастет, тогда и решим, возвращаться ли нам в Англию или нет.

– Малышку? А почему ты решила, что это будет девочка?

– Я это чувствую, и потом, ты же помнишь, что в нашем роду редко рождаются мальчишки. Нет, это будет девочка, я знаю, – Делайт приложила руку тетушки к своему животу. – Тут прячется маленькая проказница. В первый момент, когда судовой врач открыл мне глаза на мое положение, я испугалась, но через пару минут меня накрыла такая всепоглощающая любовь к этому маленькому существу, что стало понятно: я хочу этого ребенка больше всего на свете.

– А я люблю вас обеих, – добавила леди Юджиния, вставая с кресла и поднимая Делайт. – Предлагаю прогуляться по городу, нечего киснуть в гостиничном номере. Ведь мы во Франции!

 XXXII

Под монотонный стук вагонных колес Кардейл прокручивал в уме предстоящую встречу с Делайт. Уверенности, что все пройдет гладко, не было. Зная взрывной характер и непредсказуемость любимой, он предполагал, через какие трудности придется пройти. Представив себя на ее месте, Алекс содрогнулся: в подобной ситуации он бы не ручался за последствия. «Ну и ну, – досадовал он на себя. – Как бедная девочка не хотела ехать, а я был таким настойчивым! Буквально силком потащил ее на эту яхту, желая развлечь. Воистину, благими намерениями вымощена дорога в ад». Впервые в жизни Александр не знал, что сказать. Он тяжело вздохнул, достал из саквояжа веер, осторожно освободил клинок от ножен в страусовых перьях и принялся его рассматривать. «Что за странный тандем – веер и кинжал. – Алекс задумчиво провел пальцем по необычному орнаменту на рукоятке, чувствуя необъяснимое волнение. – Не могу отделаться от мысли, что уже держал его в руках. Тот, что хранится дома, точно такой же или подобный этому. Какому мастеру пришло в голову украшать холодное оружие веселеньким рисунком из цветов и бабочек и сколько еще существует таких уникальных работ, если две из них попались мне? Неужели они вошли в моду?» Стук проводника прервал его рассуждения.

– Прибываем, ваше сиятельство. Лондон.

Чем ближе подъезжал Алекс к особняку Кристины, тем неувереннее себя чувствовал и злился из-за этого. Не успел он сойти с подножки кареты, как неизвестно откуда выскочивший Николас с криком «Ура-а-а!» бросился ему на шею. Прижимая теплое тельце мальчугана, Кардейл почувствовал, как нервозность отступает. Между тем Ник смутился, выскользнул из рук Алекса, одернул жилетик и чинно произнес:

– Здравствуйте, ваша светлость. Как поживаете? Добро пожаловать.

– Здравствуйте, юный лорд. Надеюсь, вы и ваша матушка в добром здравии, – он взъерошил пареньку волосы.

Малыш улыбнулся щербатой улыбкой и замахал руками спускающейся по ступенькам матери.

 – Мамочка, у нас гости. Правда, здорово?!

– Просто замечательно, – сухо произнесла она, пристально разглядывая Кардейла. – Судя по вашему виду, ваше сиятельство, морские прогулки вредны вам. Извините, в дом не приглашаю, у нас дезинфекция. Чем обязана?

Застывшее лицо Кадрейла не выразило никаких чувств.

– Я ценю, что тебе небезразличны переживания Делайт, но даже приговоренный к виселице имеет право на последнее слово. Поговорим? – он указал на стоящую рядом скамейку.

– Николас, сыночек, тебя ждет учитель. Попрощайся с его сиятельством.

Мальчик вытянулся в струнку:

 – До свидания, милорд.

Александр по-мужски пожал маленькую ручку:

– До свидания, Ник. Успехов тебе.

– Спасибо, ваше сиятельство, – мальчик чмокнул Кристи в щеку и вприпрыжку побежал к дому.

– О чем же будет последнее слово? – Кристина исподлобья в упор мрачно смотрела на Кардейла.

– О превратностях судьбы и испытаниях, – ни один мускул не дрогнул на его лице, – о любви и верности.

Кристи горько усмехнулась:

– Занимательная тема, но, к сожалению, устаревшая.

– Я понимаю, что творится у тебя в душе, Кристина, но в память о дружбе, связывающей наши семьи, прошу терпеливо выслушать меня.

– Ну что ж, если в память о былой дружбе…

– Дружба, как и любовь, не может быть бывшей.

Кристина досадливо махнула рукой.

– Ах, оставьте, ваше сиятельство, это всего лишь слова. Извините, но у меня мало времени, – она села на скамейку, расправила юбки и, сложив руки на коленях, произнесла: – Я вас слушаю.

Александр испытывающе посмотрел на нее:

 – Но ты согласна с тем, что прежде безоговорочно доверяла мне?

– Все когда-нибудь меняется, ваше сиятельство, – пожала плечами она.

Алекс вздохнул и начал свой рассказ. Внешне спокойный и бесстрастный, Кардейл с трудом преодолевал внутреннее напряжение. Сильный человек, он оставил битву с последствиями тяжелой травмы до лучших времен. Сейчас во главу угла ставилась борьба за понимание, признание и возвращение утраченного.

 Молодая женщина, замерев, слушала его с широко открытыми от ужаса глазами. Когда Александр замолк, она смогла только с трудом произнести:

 – О, Алекс, мне так жаль… – и слезы хлынули из ее глаз. – Ну почему вы не телеграфировали? Почему позволили нам оставаться в неведении?

– Так ты мне веришь? – Выражение лица герцога не изменилось, но сжатые кулаки выдавали его волнение. Кристи, всхлипывая, кивнула.

– Тогда позови Делу.

– Делу? – удивилась она. – Но ее здесь нет…

– Как нет? Эндрю сказал, что вы все вместе уехали в Лондон.

– Эндрю ошибся. Леди Юджиния и Делайт посадили меня на поезд и поехали к себе в имение. Бедная девочка! Ты представляешь, что творится сейчас в ее душе?

Кардейл встал и склонился над рукой Кристины, целуя ее.

– Спасибо тебе за веру в меня.

Кристи засуетилась.

– Что ж это я держу гостя на улице. Пойдем в дом. Тебе надо отдохнуть с дороги.

– Прости, дорогая, но я не останусь.

– Куда же ты?

– В Биг-Ривер. Объяснение с Делайт нельзя откладывать. Она и так слишком долго ждала.

– Боюсь, она не захочет тебя слушать. Я поеду с тобой. Дай мне час на сборы.

– Нет, Кристи. Спасибо, но я сам решу эту проблему.

– Что ж, хорошо, – нехотя согласилась Кристина. – Пообещай только написать, когда все разрешится или если нужна будет моя помощь.

– Обещаю.

 XXXIII

Быстро собравшись, женщины вышли на улицу Гавра. Первоначально город не произвел на них никакого впечатления. Все казалось серым и унылым.

– Как тут все мрачно и скучно, – не сдержала своего разочарования Дела.

 Проходящий мимо моложавый мужчина, услышав эти слова, приостановился и укоризненно покачал головой.

– Такой юной и прекрасной мадемуазель не к лицу быть столь категоричной, – заметил он. – Гавр – это морские ворота Парижа. Здесь все дышит морем и историей! – слегка пафосно воскликнул он. – А вы, милые дамы, по-видимому, наши гостьи с Туманного Альбиона? – Дождавшись кивка Делайт, он снял шляпу и слегка поклонился. – Жан-Люк Эрбер к вашим услугам.

– Извините, что ненароком задела ваши патриотические чувства, месье Эрбер, – смутилась Дела. – Мы впервые в вашем городе и еще не успели полюбить его так, как вы. Я мисс Делайт Вингз, а это – моя тетушка леди Юджиния Шеридан.

– Извинения приняты, – месье Эрбер мягко улыбнулся в ответ. – Счастлив познакомиться с вами, милые дамы. Если хотите узнать наш город лучше, наймите открытый фаэтон и совершите для начала обзорную поездку по Гавру. Вы не сможете остаться равнодушными. А теперь позвольте откланяться.

Месье Эрбер оказался прав. Гавр как будто был специально предназначен именно для тех людей, которые способны не просто видеть, а замечать. Непрезентабельность и давление серого камня, из которого были выложены дорогие особняки и офисы известных торговых домов, скрадывались и расширялись многочисленными площадями. Яркая синева моря, слитая с голубой прозрачностью неба, виднелась в конце каждой улицы, наполняя цветом охватываемое глазом пространство. Архитектура города не могла оставить равнодушными и любителей истории. Церкви, заложенные еще в XVI веке, были ровесницами города, основанного в далеком 1517 году. На Делайт особое впечатление произвел романский стиль аббатства Сен-Совер, начавшего свое существование почти за пять веков до рождения города. Леди Юджинии, напротив, понравилась таинственная готика аббатства Гравиль-Сент-Онорин. Пять часов обзорной экскурсии пролетели незаметно. Месье Тартарен, возница нанятого фаэтона, хорошо знал историю города и проявил себя прекрасным гидом. Усталые, но довольные дамы вернулись в гостиницу, назначив Тартарену встречу на следующее утро, с тем чтобы посетить, по его словам, «французское чудо света» – замок Сен-Мишель.

Поздним вечером, ворочаясь в своей постели, Делайт никак не могла уснуть. По-видимому, сказывались избыток впечатлений и переутомление. Она перебирала в памяти все увиденное за день и поражалась тому, насколько обманчивым может быть первое мнение. К концу экскурсии она была уже почти влюблена в этот шумный приморский город-порт.

– Если бы у меня не было цели, я вполне бы могла осесть здесь, – неожиданно для себя произнесла она вслух.

Сопение тетушки на соседней кровати тут же оборвалось.

 – Не говори ерунды, – сонно проворчала она. – Англия гораздо красивее.

– Я о другом. В королевстве есть много более живописных мест, не спорю, но там нет этого духа свободы. Здесь люди не зажаты узкими рамками правил.

Леди Юджиния встрепенулась:

 – Да как это возможно-то, без правил?

– Ты, тетя, не могла сегодня не обратить внимания на то, какие здесь общительные люди. Французы легко идут на контакт, но при внутренней раскрепощенности не теряют достоинства, чувства меры и такта. Сколько интересных встреч было сегодня! Разве хоть один мужчина проявил свою неучтивость и неуважение к дамам? Нет! Напротив, незнакомые мужчины и женщины, не будучи представленными друг другу, запросто общались на улице, и это не нанесло вреда ничьей репутации.

– Да, ты права, я тоже заметила это, – не могла не согласиться тетушка. – И, честно говоря, меня это сначала напрягало, я ждала какого-нибудь подвоха, грязного намека, плоской шутки. Оказалось, напрасно. Все было легко, непринужденно и при этом очень благопристойно.

 – Вот видишь, у нас, англичан, все-таки есть какие-то внутренние барьеры. Мы не умеем так расслабляться и радоваться жизни. Хочется думать, что здесь никогда не предадут остракизму невинную юную девушку, попавшую в трудную ситуацию. Надо же, всего-навсего узенький проливчик разделяет нас, а менталитет совсем иной.

– А ведь это, детка, только первая остановка на нашем пути. Даже мне, немолодой уже женщине, интересно все вокруг.

– Представляешь, милая тетя, сколько всего нового и необычного нам доведется узнать и увидеть в нашем странствии? Только одна мысль омрачает настроение: мне страшно опять попасть в качку. Бр-р!

– А вот об этом сейчас и вовсе думать не надо. К твоему сведению, дорогая, в это время года здесь редко штормит. Так что будем решать проблемы по мере их поступления, племянница. А теперь повернись на бочок и засыпай. Завтра у нас слишком насыщенный день.

Засыпая, Дела поймала себя на мысли, что, исповедовавшись тете, она больше ни разу не вспомнила о Кардейле. Сердечная боль и терзания отступили и впредь не вернутся, а на душе стало легко и спокойно. С улыбкой на лице она вошла в царство Морфея.

 XXXIV

Попрощавшись с маркизой, Кардейл погнал карету в Биг-Ривер. Ухабистая дорога не позволяла заняться чтением. Алекс прикрыл глаза и расслабился. То, что Кристина сразу и безоговорочно поверила ему, внушало надежду, что и Делайт не придется долго убеждать. Главное – склонить ее к разговору, а вот с этим могут быть большие сложности. Оскорбленная Дела наверняка не подпустит его на пушечный выстрел. «С нее станется разрядить в меня свой пистолет, – улыбнулся про себя Кардейл. – Быть может, стоило взять Кристину? Нет, это мое сражение, и я не намерен проиграть его. Напротив, я жажду получить свой приз». Он предался мечтам, как Дела обовьет его руками и притянет к себе, как жарко прошепчет его имя и скажет, что соскучилась, как будет отзываться на его поцелуи и самозабвенно дарить свои. Алекс и мысли не допускал, что его грезам не суждено сбыться.

Ближе к ночи возничий остановился на почтовой станции поменять лошадей. Пока конюхи занимались упряжкой, он с факелом в руках осмотрел карету и витиевато выругался.

– В чем дело? – полюбопытствовал Александр. – Поломка?

– Извините, ваша светлость. Ось треснула. Далеко бы мы на ней не уехали, встали бы где-нибудь в чистом поле. Необходимо менять. Подождем утра и…

– Нет, – Алекс был категоричен. – Возьми сколько требуется факелов, помощников и сделай это сейчас. Я подожду.

Из приземистого здания станции выскочил заспанный хозяин. Увидев, какого важного господина привела дорога, он засуетился, отдавая приказания своим работникам и приглашая Кардейла в дом.

– Проходите, ваша светлость. Вот здесь, у камина, вам будет удобнее. Не желаете ли чего-нибудь выпить или поужинать? Моя жена, как чувствовала, что сегодня будут важные гости, приготовила знатное жаркое да пирог мясной испекла, а я только что охладил пенистый эль. А может, комнату приготовить? Белье у нас свежее, комната для гостей чистая и сухая.

– Комнаты не надо, спасибо. Мы тронемся в путь, как только заменят ось. А вот от ужина не откажусь. Неси что есть, да про моих людей не забудь, – распорядился Алекс.

– Не извольте беспокоиться, ваша светлость, всем хватит. Пока жена соберет на стол, отведайте моего эля. – Хозяин поставил перед Кардейлом пинту пенного напитка и поспешил распорядиться насчет ужина.

 На рассвете путешественники наконец смогли продолжить свой путь, а спустя четыре часа въезжали в прилегающую к Биг-Ривер деревушку. Остановившись на постоялом дворе, Кардейл устроил своих людей и сразу же отправился в имение. Джил, старый дворецкий, отворил дверь, безучастно глядя подслеповатыми глазами на посетителя.

– Дома ли мисс Вингз? – как можно любезнее спросил Алекс.

– Хозяйка отсутствует, ваша светлость.

– Скоро ли будет?

– Сие мне неизвестно, ваша светлость.

– Где я могу ее найти?

– Не могу знать, ваша светлость.

Нечто подобное Александр и ожидал.

– Передайте мисс Вингз, что я буду ровно в пять.

– Если хозяйка объявится, передам, ваша светлость.

Но следующий визит в точности повторил первый. Дальше порога Кардейлу пройти не удалось. «Опять все то же, – рассердился Алекс, – «нет», «неизвестно», «не могу знать». Не долго думая, он вскочил на коня и поскакал к Эндрю.

Семейство Джорданов собралось за обеденным столом, когда дворецкий провел Александра в столовую.

– Вот это сюрприз так сюрприз! – воскликнул Эндрю, крепко обнимая друга. – Рад, приятель, рад.

– Что же ты, сын, держишь дорогого гостя в дверях? – Адам Джордан указал на соседний стул. – Проходите, Александр, присаживайтесь рядом со мной.

Услужливый лакей поставил еще один прибор. Алекс обменялся рукопожатиями с мужчинами и поцеловал руку миссис Джордан.

– Корделия, годы не властны над вами. Вы, мадам, как всегда, неизменно прекрасны.

Мать Эндрю улыбнулась комплименту.

– Вы льстите мне, негодник. В пятьдесят пять женщин едва ли можно назвать прекрасными. Мы, бедняжки, безуспешно стараемся сохранить жалкие остатки былой привлекательности. Но я не жалуюсь. В каждом возрасте, знаете ли, свои прелести. Что же вы стоите, Александр, присаживайтесь.

Алекс не мог не восхищаться миссис Джордан. Обладая зрелой красотой, она была чрезвычайно мила в общении. Ровный, мягкий характер, добросердечность и умение поддержать любую беседу располагали к ней каждого, кто имел счастье знать ее.

– Александр, мы в курсе последних событий и рады, что теперь ничто не угрожает вашей жизни и не помешает вашей с Делайт любви, – она подняла бокал. – За будущую герцогиню!

Кардейл всегда чувствовал себя уютно в этом гостеприимном доме, и сейчас его душа наполнилась теплом, разогнавшим тревоги. В приятной беседе незаметно пролетело время обеда. Когда все перешли в гостиную, Алекс наконец задал Эндрю свой главный вопрос:

– Как чувствует себя Делайт?

– Дела? – удивился молодой Джордан. – Она с тетушкой гостит у сестры. Разве ты не заезжал в Лондон?

Александр с удрученным видом вертел свой бокал в руках.

– Почему же, первым делом направился к Кристине, но, как оказалось, зря. Леди Шеридан с племянницей там не было. Они сразу вернулись домой.

– Странно, – Эндрю нахмурил лоб. – Я несколько раз приезжал на конезавод, разговаривал с Биллом, но из разговора понял, что ее нет дома.

– Возможно, девочка обижена на всех вас и не желает общаться? Или же ее переживания столь сильны, что она просто не хочет никого видеть, – предположила Корделия. – Не волнуйтесь, Александр, у малышки доброе сердце, она не сможет долго прятаться от любви. Это не в ее характере. Сколько помню Делайт, она всегда была деятельной натурой. Даже в нежном детском возрасте, когда все девочки заплетали косы своим куклам, она не могла и минуты усидеть на месте. В те годы Эндрю и Билл составляли ее единственную компанию, мальчишеские игры в пиратов, разбойников и поиски кладов считались лучшим развлечением. Ни одной подружки, никаких кукольных домиков и чаепитий понарошку. А игрушки? Чего стоила пара этих опасных обоюдоострых клинков, которые она привезла из Индии после смерти мамы и сестры. Да, уже в девять лет она метала их, как заправский флибустьер. Леди Юджиния была в отчаянии. Она делала все возможное, чтобы дать племяннице подобающее образование, привить ей соответствующие манеры, запрещая проводить время в мальчишеских забавах, но, сама того не замечая, пошла на поводу у девчонки. В итоге малышка выросла отчаянно смелой, решительной, даже дерзкой и одновременно нежной, ранимой и одинокой в глубине души. Вы только посмотрите, как смогла она поднять безнадежно слабое хозяйство, каких успехов достигла в своем деле, несмотря на косые взгляды очень многих представителей джентри и аристократии. Эта девушка, Александр, – подарок судьбы.

– Всецело с вами согласен, мадам, – Кардейл печально улыбнулся, – но вся беда в том, что она не дает мне возможности доказать ей, как я ценю этот дар.

Адам Джордан усмехнулся, глядя на своего сына и молодого герцога:

– Вот вам, друзья мои, яркий пример того, как человек с боевым прошлым и опытом лучшего аналитика пасует перед женщиной. Прояви характер, мой мальчик, и возьми штурмом неприступную крепость!

Алекс, подражая военным, встал по стойке смирно, отсалютовал старшему товарищу и воскликнул: «Есть, сэр!»

 XXXV

Хотя путешествие до замка Сен-Мишель заняло четыре дня, оно не показалось слишком утомительным, настолько было интересным и познавательным.

 Восторгу Делайт не было предела.

– Ах, милая тетя, только сейчас начинаю понимать, чего я была лишена последние пять лет, запершись в стенах поместья!

 – И чего же это?

 – Неужели не понятно? Свободы! Работала наравне со своими конюхами, не зная отдыха ни днем, ни ночью, еле сводила концы с концами, опасаясь потратить лишнюю копейку. Все силы и средства вкладывались в хозяйство.

– Видишь, твои труды не прошли даром. Зато сейчас ты имеешь возможность тратить деньги, не беспокоясь о завтрашнем дне, и путешествовать. Дело налажено и дает хорошую прибыль. Какая еще девушка твоего возраста может похвастать такими успехами?

– В этом ты права, дорогая. Но что бы я могла сделать без вас с Эндрю и Биллом? – Дела озорно подмигнула. – Подожди, тетушка, мы с тобой еще и индийское поместье поднимем!

– Будто у нас есть выбор, – засмеялась леди Юджиния.

Между тем фаэтон подъехал к дамбе, соединяющей остров Сен-Мишель с материком. Панорама, открывшаяся перед ними, не могла бы оставить равнодушным и закоренелого скептика. Море отступило, оголив сотни метров песчаного дна. Солнце отражалось в многочисленных лужах и слепило глаза. Остров с величественно возвышающимся замком и акры мокрой равнины вокруг него представляли собой фантасмагорическое зрелище.

– Боже, – только и смогли прошептать женщины. – Какая красота!

– Так и манит пробежаться босиком по песку до самого замка! – воскликнула Делайт.

– А вот этого, милая мадемуазель, – остерег ее Тартарен, – я вам ни в коем случае не советую делать! Под песком – множественные пустоты-ловушки, из которых можно и не выбраться. А вы знаете, что в этом месте самый высокий – девять метров – и самый быстрый прилив в Европе? Вода прибывает со скоростью лошадиного галопа. У вас не будет никаких шансов обогнать ее.

– Звучит устрашающе, – съежилась девушка. – Заманчиво, конечно, попробовать, но лучше наблюдать это зрелище со стороны. А где вы посоветовали бы нам устроиться на проживание, месье Тартарен?

Возница махнул рукой в сторону ближайшей деревни:

– Сельчане с удовольствием сдают дома туристам, есть пара вполне приличных гостиниц, но, если вы хотите вкусить средневековья в чистом виде, я отвезу вас прямиком на остров, в дом моей свояченицы. Она держит сувенирную лавку, а комнаты наверху предоставляет отдыхающим. Полный пансион за вполне умеренную цену.

Так и сделали. Мадам Азнавур, пышная сорокалетняя женщина, была несказанно рада видеть своего родственника и именитых гостей. Чрезмерно говорливая, она беспрестанно щебетала, восхваляя древность своего рода и достоинства города.

– Пращур мой был известным каменщиком, три века тому участвовал в строительстве этого древнего города, осел здесь, завел семью, нарожал детей. Но остров слишком мал для большой семьи. Ныне, почитай, по всему побережью мои родственники расселились. А я вот здесь осталась, продолжаю дело своего отца. Теперь, слава Богу, жизнь налаживается. Тут ведь в стенах святого аббатства супостаты тюрьму устроили. Почти сто лет в ее застенках бедный люд томился. Одних монахов более трехсот душ извели! Только недавно, в 1876 году, император упразднил тюрьму. Началось восстановление былого величия. Повалили туристы. Бизнес расцвел, хвала Всевышнему. Вот вы сегодня отдохнете, а завтра, как осмотр начнете, сами убедитесь, насколько уникален наш город-остров. Во всем мире второго такого не сыщете! Люк, мой старшенький, по городу вас лучше любого гида проведет.

Мадам Азнавур провела женщин в две смежные комнатки, выходящие окнами на море.

– Располагайтесь, милые дамы, а я пойду на стол соберу. Как накрою, сынка своего за вами пришлю. Горничных у нас нет, не обессудьте, но, коли понадобится что, не стесняйтесь – сделаю все что могу.

С этими словами говорливая хозяйка оставила своих постоялиц.

– Ух, – леди Юджиния опустилась на широкий стул с прямой спинкой, – ну и болтушка! Сто слов в минуту. Утомила, право дело.

Делайт рассмеялась:

 – Зато сколько интересной информации! И вопрос с гидом решен. А что за прелесть эти комнаты!

Комнаты, и правда, были хороши. Выложенные камнем, без какого-либо намека на побелку стены были украшены старинными гобеленами с картинами из жизни аббатства. К высоким кроватям под балдахинами вели резные лесенки в три ступеньки. Старинная тяжелая мебель добавляла временного колорита, но вышитые белые занавески на окнах и салфетки повсюду освежали некую мрачность средневековья, привносили свет и праздничность.

– Мне тоже здесь все симпатично, – кивнула тетушка. – Чувствуется дух времени. – Она задумчиво провела рукой по каменной кладке стены. – Как подогнаны камни! Истинный мастер сложил этот дом. Подумать только, эти стены, немые свидетели истории, в первозданном виде простояли несколько веков до нас и еще больше простоят после. Поколения будут сменять поколения, а этот дом останется неизменным. Невольно ощущаешь себя мизерной песчинкой. Грустно. – Она встрепенулась. – Давай-ка, милая, багаж распакуем.

Настроение тетушки передалось племяннице. Делайт вдруг осознала, какой старенькой стала любимая тетя, а она, Дела, вырвала ее из привычной жизни и собирается везти на край земли. Сомнение опять закралось в ее душу. Правильно ли она поступает? В молчании женщины принялись разбирать свои вещи. Но длительное раздумье было не в характере Делайт, и она решила прямо спросить тетушку об этом.

– Тетя, ты очень тоскуешь по дому? Хочешь вернуться?

– Тоскую, милая, но вернуться не хочу. Жажда приключений овладела мной, так же как и тобой. Возможность увидеть мир хоть на старости лет – это подарок судьбы, и я не променяю этот шанс ни на что другое, – она ласково потрепала племянницу по щеке. – Улыбнись и смелее смотри вперед. Мы вместе пройдем этот путь, не жалея ни о чем.

Делайт порывисто обняла тетушку и звонко чмокнула морщинистую щеку.

 – Ты – моя героиня.

– Старенькая героиня, – леди Юджиния игриво щелкнула Делу по носу.

– Нет, любимая героиня, – девушка, хохоча, подхватила тетю и закружила по комнате.

Смеясь, они повалились на диван, но тихий стук в дверь заставил их успокоиться и принять чинный вид.

– Войдите.

– Леди, матушка приглашает вас к столу, – молодой парень переступил порог и замер, уставившись на Делайт. Красные пятна выступили на его высоких скулах.

– Обед г-г-готов, – заикаясь, произнес он и поспешно ретировался.

– Мы будем через минуту, – вслед ему крикнула Дела. Она посмотрела на тетушку и вновь рассмеялась.

– Не смей смущать юношу, – погрозила пальцем леди Юджиния.

– И в мыслях не было, – со смиренным видом произнесла Делайт, но смешинки плясали в ее глазах. – Я буду сама добродетель.

Переступив порог столовой, обе женщины непроизвольно ахнули, оглядываясь.

– Такое впечатление, – Дела сделала неуверенный шаг вперед, – что мы чудесным образом перенеслись из девятнадцатого века в средневековье.

Прямо напротив входа полыхал огромный камин. Древний каменотес вложил все свое умение и душу, выпиливая затейливый рисунок на его стенах. Над камином висел впечатляющих размеров гобелен, изображающий сражение архангела Михаила с сатаной в образе дракона. Многочисленные факелы горели на стенах, придавая столовой таинственность и подчеркивая дух времени. Лавки вдоль стен, массивные стол и стулья, казалось, были вытесаны топором, а столовая утварь и посуда, без сомнения, заняли бы достойное место среди музейных экспонатов. Узкие витражные окна довершали полноту картины.

– Так и есть, миледи, – мадам Азнавур, по-видимому, была очень довольна произведенным эффектом. – Эта комната осталась в неприкосновенности с момента ее создания. Факелы, конечно, зажигаются только для гостей, а все остальное составляет наш обычный быт.

– Потрясающе! – прошептала Дела.

– Да уж, нет слов, – согласилась леди Юджиния. – Вы, мадам Азнавур, не кто иной, как верная хранительница музея.

– Завтра, после осмотра аббатства и нашего городка, вы поймете, что донести до туристов дух времени – основная задача жителей острова. – Хозяйка подошла к кряжистому мужчине, не проронившему до сих пор ни слова. – Позвольте познакомить вас с моей семьей. Этот увалень – мой горячо любимый муж Жан. Он жуткий зануда и молчун, поэтому мне приходится говорить за двоих. – Она весело подмигнула, а месье Жан покрылся такими же красными пятнами, как недавно его сынок. Потом женщина потрепала вихрастую голову своего старшенького. – Это – Люк, как вы догадываетесь. Он не в меру стеснителен, но парень что надо. Отличный помощник нам с отцом. – Мадам Азнавур оглянулась по сторонам. – Пьер, Анри, где вы, противные мальчишки? – Из-под стола выглянули две одинаковые мордашки. – Вылезайте немедленно, проказники. – Два мальчугана лет восьми, сопя, вылезли из-под стола и чинно встали рядом. – Перед вами – мое наказание. – Нарочито сердито она вытерла им носы своим платком. – С близнецами надо держать ухо востро, миледи. Это непревзойденные любители приврать и разыграть окружающих.

– Не судите их слишком строго, мадам, – Делайт кивнула в сторону мальчишек. – Я сама из близнецов и помню, как сложно удержаться от соблазна поменяться ролями. К сожалению, моя сестренка давно уже на небесах с ангелами, – грустно улыбнулась она, – но я до сих пор помню восторг, который сопутствовал каждому удачному перевоплощению.

 Все с состраданием взглянули на Делу. Неожиданно мальчуганы сорвались с места и с двух сторон обхватили ее, едва не повалив.

– А сейчас прошу всех к столу, обед стынет, – пробормотала хозяйка, вытирая передником набежавшие слезы.

– У вас прекрасные дети, мадам Азнавур, – констатировала леди Юджиния, занимая предоставленное ей место.

 – Прочь официальность, – француженка вязла себя в руки. – У нас все запросто. Называйте меня Онориной.

Обед, приготовленный хлебосольной хозяйкой, был восхитителен. Суп из моллюсков, фаршированная утка, сочные бараньи котлеты, пикули, маринованные груши, персиковый пирог, пикантные сыры, яблочный сидр и домашнее вино пришлись по вкусу английским гостьям. Дела с тетушкой, поддерживаемые Тартареном, не переставали нахваливать искусную повариху. Польщенная высокой оценкой своих трудов хозяйка не знала, как угодить своим постоялицам. Прячущий свою улыбку Жан был явно горд за жену, но по-прежнему молчал как рыба. Люк, точная копия своего отца и такой же молчун, без аппетита ковырялся в тарелке, не осмеливаясь поднять глаза на Делайт. Зато близнецы, истинные сыны своей матери, тараторили без устали, хвастаясь своими мальчишескими проделками и непрестанно задавая Деле вопросы о ее детстве.

– Оставьте в покое юную леди, сорванцы, – строго приказала мать, и тот час за столом установилась тишина. – Пора вас познакомить с еще одним членом семьи, милые дамы. – Онорина позвонила в невесть откуда взявшийся колокольчик, и пару минут спустя в столовую вошла девочка-подросток, держа на руках упитанного кудрявого младенца. – Этель – моя отрада в этом царстве мужиков, – проворковала хозяйка, принимая малышку из рук няни. – В прошлом месяце нам исполнился годик.

– Чудо, как хороша, – восторженно всплеснула руками Делайт.

Девочка, не мигая, воззрилась на незнакомую тетю своими темными, как оливки, глазками, протянула к ней пухлые ручки в перевязочках и четко произнесла: «На меня!»

– О, вы ей понравились, миледи. Хотите подержать?

– У меня нет опыта общения с малышами… – спасовала Делайт.

– Не бойтесь, дело наживное, – мать передала малышку девушке. – Когда-то ведь надо начинать.

Этель тотчас обняла Делайт за шею и оставила на ее щеке слюнявый поцелуйчик. Сердце будущей матери растаяло.

– Какая же ты славная, детка! – она нежно прижала к себе девочку. – А вы – счастливая мать и жена, Онорина! Не каждому дано так много.

– Племянница права, и мы рады, что судьба свела нас с вашей семьей, господа, – поддержала ее леди Юджиния. – У вас очень теплый и уютный дом.

– Мы простые люди, миледи, но всегда рады гостям, – неожиданно для всех вставил свое слово месье Азнавур.

– А таким милым дамам особенно, – почти прошептал смущенный Люк и опять покрылся пятнами.

Наигравшись с малышкой и рассказав вкратце о жизни в Англии, женщины вернулись в свои комнаты и приготовились ко сну. Взгромоздившись на свои высокие кровати, они утонули в мягких, приятно пахнущих первоцветом перинах. Надевая ночной чепчик, леди Юджиния вздохнула:

– Как же я устала за сегодняшний день! Столько впечатлений!

Делайт подозрительно посмотрела на тетушку:

 – Ты плохо себя чувствуешь, тетя?

– Бог с тобой, дорогая. С чего ты взяла? Просто небольшая усталость, вызванная насыщенным днем. Я в восторге от путешествия, уверяю тебя. А какие приятные люди эти Азнавуры! Нам повезло, что мы определились на постой именно к ним. Когда видишь такие замечательные семьи, понимаешь, что не все еще потеряно в этом мире.

– А…

– Всё, всё, девочка. Разговоры отменяются до завтра. Спокойной ночи.

– Готова поспорить, что завтрашний день будет еще более насыщенным. Счастливых снов, тетя.

Дела оказалась права. Денек выдался не из легких, но дамы ни за что не променяли бы его на спокойное времяпрепровождение. Утром, наскоро позавтракав, они отправились осматривать достопримечательности под руководством Люка. Молодой человек сначала смущался, заикался и краснел, но очень скоро поборол свою робость и показал себя хорошо эрудированным знатоком своего города. К удивлению женщин, он оказался прекрасным рассказчиком, знал все легенды и факты истории их замечательного острова.

Прогуливаясь по узким средневековым улочкам, поднимающимся ярусами наверх, к аббатству, они с интересом слушали легенду о последнем бое архангела Михаила с сатаной и о последующем троекратном явлении святого епископу Обэру с приказанием построить здесь часовню.

– И тогда архангел пронзил голову епископа своим огненным перстом, тем самым заставив наконец взяться за строительство часовни, – патетическим тоном завершил повествование Люк. – Кстати, – усмехнулся он, – в аббатстве до сих пор хранится череп с отверстием в нем. Историки утверждают, что это и есть череп Обэра. Так вот, от этой часовни и пошло аббатство, которому не так давно был присвоен статус исторического памятника.

– Да, чувствуется, что это вдохнуло жизнь в древние стены, – согласилась леди Юджиния. – Всюду ведутся восстановительные работы, все аббатство в лесах.

– Этот статус дал второе дыхание и городу, – продолжил Люк. – Появилась работа, а с нею вырос достаток горожан. Перспективы городка прекрасные: с каждым годом увеличивается поток паломников, желающих попросить защиты у святого Михаила, кроме того, начинает развиваться туризм.

Они обошли аббатство по периметру, миновали Бульварные и Королевские ворота и вошли в Главные ворота. Проходя по суровым монастырским залам, лишенным каких бы то ни было украшений, посетительницы полюбовались узорами на полу, с неподдельным интересом осмотрели башню Воронов и Королевскую башню.

– В этой трапезной так легко представить себе монахов, молящихся перед приемом пищи, – тихо, будто боясь вызвать призраков, проговорила Делайт.

– А часовни святого Этьена и святой Мадлены так и зовут преклонить колена, – перекрестилась леди Юджиния.

 В зале Рыцарей женщины не могли отделаться от чувства своей ничтожности – настолько величественными были его стены. Весь день они бродили по аббатству, вновь и вновь возвращаясь то в один, то в другой зал, задержались у скульптуры, изображающей явление архангела Михаила епископу Обэру, и с благоговением постояли перед ракой со святым черепом. В заключение они поднялись на Дозорную террасу и в последний раз окинули взглядом аббатство и город у его подножия.

– Ты только посмотри, тетя. Город и замок, вырастающие прямо из моря! Это ли не чудо!

Но леди Юджиния была уже просто не в состоянии восхищаться. В изнеможении она опустилась на нагретые на солнце плиты.

 – Все, девочка, я почти при смерти. Не пугайся, – успокоила она бросившуюся к ней племянницу, – это я шучу так. Сейчас, передохну минутку, и будем спускаться.

Через четверть часа Дела с Люком подняли бедняжку и под руки осторожно повели домой.

– Прости, милая, я совсем загоняла тебя по этим залам, – дрожащим голосом запричитала Делайт. – Ну почему, почему ты не сказала раньше, что устала?

– Прекрати стенать, Дела, – рассердилась тетушка. – И отпустите меня. – Она освободила свои руки от поддержки. – Я не инвалид, просто утомилась слегка, а раньше молчала потому, что не чувствовала усталости, она внезапно накатилась на Дозорной террасе. Все в порядке. Я отдохнула, и слабость отступила.

Тихо перебраниваясь, они дошли до дома. Мадам Азнавур с порога напустилась на сына:

– Совсем измотал гостей своей экскурсией. Тебя, сынок, хлебом не корми – дай только возможность полазить по этим залам да подвалам. А благородным дамам разве угнаться за тобой? Тоже мне, великий историк выискался!

Леди Юджиния не могла стерпеть такой несправедливости.

 – Зря вы так, Онорина! Люк – замечательный экскурсовод, знающий и уважающий историю. Вы должны гордиться таким сыном!

– Я и горжусь, – пошла на попятую рассерженная мать. – Только в его возрасте человек уже понимать должен, что у молодого парня выносливости и силы поболее будет, чем у юной девушки и пожилой женщины.

Бедный Люк совсем стушевался. Видя это, Делайт решительно взяла его под руку и повела в дом.

– Не переживай, тетя сама разберется с твоей матушкой.

– Мать, как всегда, права, – вздохнул бедолага. – Я действительно не рассчитал ваших и своих сил. Моя вина неоспорима.

– Пустое. Ты был великолепен, Люк. Твоим знаниям позавидовал бы иной студент-историк.

– Я помогаю родителям в лавке – это мой долг. Но история средневековья – моя страсть, поэтому меня часто нанимают в качестве гида. Это не только дополнительный заработок, но и утоление жажды познания. В свободное от работы время я с удовольствием помогаю ученым, воссоздающим историю аббатства, обследовать закоулки подвалов и изучать древние манускрипты.

– Замечательно, когда у человека есть любимое дело. Уважаю.

– Вы слишком добры ко мне, мисс Делайт. Спасибо.

Не успела Дела подняться в свою комнату, как леди Юджиния, все еще возмущаясь, вошла следом за ней.

– Так отчитать взрослого парня при посторонних! Не удивительно, что он так конфузится. И это в его-то возрасте!

– Давай успокоимся, тетя, и оставим Азнавуров с их методами воспитания в покое. Мы не имеем права вмешиваться.

– Тут ты права, дорогая. Ну что ж, умывайся. Онорина ждет нас в столовой.

На этот раз обед прошел не так шумно и весело, гостьи чувствовали себя слишком утомленными. После трапезы дамы не стали задерживаться. Они пожелали всем спокойной ночи и отправились отдыхать, предупредив хозяев, что завтра в полдень уезжают домой.

Утром Дела через силу заставила себя встать и вылезти из кровати. Каково же было ее удивление, когда она не обнаружила тетушки на соседней кровати. Спустившись вниз, Делайт застала леди Юджинию мирно беседующей с Онориной за чашкой чая. Тетушка была в своем репертуаре и поучала хозяйку манере общения со старшим сыном, но самое интересное, что та ее внимательно слушала и кивала в ответ.

– Всем доброе утро, – поприветствовала их девушка. – Как самочувствие, тетушка?

– Нет причин для волнения, дорогая. Все просто замечательно.

Онорина захлопотала было с завтраком, но Делайт остановила ее:

 – Не беспокойтесь, прошу вас. Я только выпью чашечку кофе с молоком и съем ваш замечательный круассан. Мы с тетушкой сразу после завтрака пройдемся по городским лавочкам, купим кое-что перед отъездом домой. Пусть Тартарен будет наготове.

Обходя лавку за лавкой, они купили подарки для гостеприимных Азнавуров. Онорине выбрали легкую и очень нарядную шаль, ее мужу – трубку, близнецам – по паруснику, а малышке достался улыбающийся пупс. Вот только Люку подарка не было. Отчаявшаяся Дела не знала, что двадцатилетнему парню будет приятно получить на память. Вдруг ее взгляд остановился на невзрачной вывеске «Букинист», и глаза ее загорелись.

– Вот то, что нам нужно, – радостно воскликнула она и потянула за собой тетушку.

Звякнул дверной колокольчик, и они вошли в тесный магазинчик, все полки которого были уставлены старыми и не очень книгами. За прилавком седенький старичок в очках с толстыми линзами делал какие-то подсчеты в потрепанном гроссбухе. Увидев вошедших женщин, он отложил перо.

– Чем интересуетесь, милые дамы? Постойте, попробую отгадать. Любовная лирика? Нет? Тогда готические романы. Опять мимо? – он развел руками. – Я в растерянности.

– Месье, нет ли у вас книги об истории аббатства? – поинтересовалась Делайт.

– О, похвально, мадемуазель. Очень похвально. История – великая наука! Без истории нет ни настоящего, ни будущего. Вот, взгляните, – он бережно выложил на прилавок увесистый фолиант в сафьяновом переплете. – «Замки Франции». Здесь есть подробное описание нашего аббатства, его история, мифы и легенды, витающие вокруг него. Крайне занимательная и поучительная книга.

– А литографии какие! – восхищенная Делайт перелистала страницы. – Мы берем эту книгу. Заверните, пожалуйста.

Букинист аккуратно обернул фолиант упаковочной бумагой и, получив деньги, передал его девушке.

– Читайте и наслаждайтесь, мадемуазель.

Выйдя из полутемного магазина на яркий свет улицы, Дела облегченно вздохнула.

– Все, можно возвращаться с чистой совестью. – Она прижала книгу к груди. – Как же я люблю дарить подарки!

Когда женщины вернулись, семья Азнавуров была дома. Делайт попросила всех собраться в гостиной. С торжественным видом она вручила трубку хозяину и накинула шаль на плечи Онорины. Принимая подарок, хозяйка ахнула, и глаза ее увлажнились.

 – У меня никогда не было такой красоты, миледи. Спасибо. Господь вознаградит вас за вашу доброту и щедрость.

Близнецы наблюдали за происходящим, сидя под столом. Дела поманила их пальчиком и выставила на стол предназначенные им парусники. Не веря своему счастью и затаив дыхание, мальчуганы взирали на это чудо, не двигаясь с места. Кораблики под французским и пиратским флагами, мечта всех мальчишек побережья, красовались перед ними, приглашая немедленно опробовать их плавучесть.

– Ну, что же вы, неблагодарные, молчите? – возмутилась мать. – Разве этому я вас учила? Где ваше «спасибо»?

Оцепенение, сковывавшее ребят, отступило, и радостный вопль «Спасибо!» заложил уши всем присутствующим. Онорина отвесила проказникам по подзатыльнику и выгнала во двор. Пострелята схватили парусники и были таковы. Все рассмеялись, а малышка, испугавшись крика, громко заплакала, растирая кулачками слезы и сопли. Мать нежно над ней заворковала, успокаивая и вытирая носик, а Дела достала из пакета пупса и поднесла к плачущему ребенку.

 – Посмотри, Этель, кто у нас есть.

Слезки враз высохли.

– Ля-ля, – пролепетала девочка, протягивая ручки. – Дай ляля.

– Держи, маленькая. – Делайт вложила пупса в объятия ребенка и поцеловала кудрявую головку. – А ляля-то больше хозяйки!

– Люк, – она обратилась к юноше, – мы с тетушкой несказанно благодарны тебе за удивительную экскурсию. Ты прирожденный историк! Не останавливайся на достигнутом и, как бы тяжело тебе ни было, не предавай своей мечты. Пусть эта книга послужит напоминанием о нашей краткой встрече.

С этими словами она передала книгу переминающемуся с ноги на ногу парню. Он осторожно развернул обертку, достал книгу, прочитал заголовок и прижал фолиант к себе.

– О, миледи, благодарю вас! – от избытка чувств его голос заметно дрожал. – Я давно поглядывал на это издание, но цена была слишком высока. Ваш дар бесценен не только в материальном смысле. Вы сделали меня счастливейшим человеком! Глядя на эту книгу, я всегда буду вспоминать вас. Всегда, – значимо повторил он.

Наскоро перекусив, путешественницы были готовы к отъезду. Онорина собрала им корзинку со всякими вкусностями в дорогу.

– Негоже отправляться в дальний путь без продовольственного запаса. Кто знает, когда случится возможность пообедать.

 Делайт положила на стол деньги за постой.

– Спасибо большое за теплый прием.

Месье Азнавур, не проронивший, как всегда, ни слова, поднялся со своего места, сгреб деньги и вложил их обратно в руки Делайт.

– Считайте, что вы были нашими почетными гостями. Вы, мадемуазель, – он поцеловал ей руку, – и, вы, мадам Шеридан, – он приложился к руке леди Юджинии, – всегда будете желанными в нашем доме.

Обе женщины были до слез растроганы. Настал момент расставания. Посторонний наблюдатель никогда бы не поверил, что эти люди, тепло прощающиеся на пороге дома, познакомились только два дня назад. Наконец дружеские объятия и добрые напутствия в дорогу были позади. Гостьи заняли свои места, послали воздушный поцелуй хозяевам, и экипаж тронулся. А хозяева еще долго смотрели им вслед и махали руками на прощание.

 XXXVI

 Ночь постепенно сдавала свои позиции, но Кардейл так и не смог уснуть. Какая-то неосознанная мысль подспудно лишала его душевного равновесия. Он, «лучший аналитик», не мог объяснить истоков своего состояния. Даже глубокой ночью, ворочаясь в постели, Александр не мог понять причины своего смятения. Он многократно перебирал в памяти все сказанное за вечер и вдруг остановился на фразе Корделии о двух обоюдоострых клинках, привезенных из Индии. Кровь тотчас застыла в жилах. Возможно ли, что именно эта пара оказалась в его руках или же ножи только однотипны? Годы стерли из памяти орнамент первого, и Кардейл не мог идентифицировать их заочно, но мысль о них терзала, не давая покоя. «Завтра же потребую ответа у Делы, – подумал он, погружаясь в сон, – иначе, можно тихо сойти с ума».

В полдень он уже стоял на крыльце особняка в Биг-Ривер. Как и вчера, дворецкий невозмутимым тоном уведомил посетителя, что мисс Вингз отсутствует. Чувствуя, что находится на пределе благоразумия, Алекс мягко отстранил опешившего слугу.

– Прочь, старик! – сказал Кардейл и перешагнул порог. Заглянув мимоходом в комнаты первого этажа, он быстро поднялся в спальню молодой хозяйки. Никого. Мало того, Александр с первого взгляда понял, что здесь давно никто не жил. Не хватало тонкого аромата духов хозяйки, не было букетов свежих цветов, пресса, которую так любила читать Делайт, была трехмесячной давности. Алекс стал перебирать старые газеты и документы на столе, но не обнаружил ничего интересного. «Где, черт возьми, она может быть? – подумал он, оглядываясь вокруг. – Никакой зацепки или подсказки». Вдруг потертая кожаная папка, глубоко задвинутая на верхней полочке бюро, привлекла его внимание. Он аккуратно снял лежащие сверху подшитые счета, достал папку, извлек и разложил пожелтевшие газетные вырезки. Все они пестрели именем мисс Делайт Вингз, дочери лорда Френсиса Вингза, безрассудной девицы, пустившейся во все тяжкие в столь юном возрасте, прогулявшей трое суток в неизвестной веселой компании и так далее и тому подобное.

Части головоломки стали на свои места, и вырисовалась безотрадная картина крушения девичьей репутации, повлекшего гонения и одиночество. Прозрение оглушило Кардейла. Ноги сами собой подкосились, он тяжело опустился на стул и схватился за голову. «Вот где истоки наваждения, преследовавшего меня с первой нашей встречи. Это ее глаза-озера вставали передо мной, когда я метался в бреду. Вот почему ее неповторимый аромат показался мне знакомым, а ручка веера гипнотизировала. Нет и быть не может оправдания не только мерзавцу Фреду, совершившему похищение, но и мне, не позаботившемуся о спасении ее репутации. Я – источник всех ее бед», – думал Алекс.

Дверь с грохотом распахнулась, и в комнату вихрем влетел Билл с кнутом в руках. Огонь ненависти полыхал в его глазах, пальцы, сжимавшие хлыст, побелели от напряжения. Ему стоило больших усилий взять себя в руки.

– Это незаконное вторжение на чужую собственность, ваша светлость. Немедленно покиньте дом.

– Где она? – устало, не меняя позы, спросил Александр.

– Это вас не касается. Убирайтесь, – Билл указал на широко распахнутую дверь. – Достаточно она настрадалась по вашей вине.

– Еще раз повторяю свой вопрос: где она? – медленно, с расстановкой произнес Кардейл, глядя в упор на управляющего.

– И я повторюсь: вон отсюда! – Рука, сжимающая кнут, подрагивала, готовая пустить в ход свое оружие.

Алекс кожей чувствовал волны сдерживаемого гнева, исходящие от Билла. Понимая, что тот защищает свою хозяйку и готов вцепиться ему в глотку, Александр решил попробовать спокойно объясниться.

– Присядьте, пожалуйста, у меня к вам серьезный разговор.

Билл нехотя сел, но продолжал поигрывать кнутом.

– Уберите свою игрушку от греха подальше, – Алекс кивнул на хлыст. – Я не собираюсь с вами драться, но и уходить тоже не собираюсь. По крайней мере, без этого разговора. Я много наслышан о вас от Делы, знаю о дружбе и партнерстве, связывающих вас, поэтому прошу выслушать меня. Ради нее.

Билл молча отложил кнут в сторону, посмотрел прямо в глаза непрошенному гостю и встретил такой же прямой взгляд.

– Прежде чем начать свой рассказ, хочу честно сказать, что я люблю Делайт и единственное мое желание – найти ее, жениться на ней, чтобы всю оставшуюся жизнь ежедневно доказывать ей это. – Он взял в руки вырезки из газет. – Во всем этом есть моя вина. Она косвенная, но не менее тяжкая. – Алекс помолчал минутку, настраиваясь на полное откровение, и правдиво, без прикрас поведал историю о своих ухаживаниях за Эмилией, ее отказе, о пьяном разговоре с Фредом и о том, к чему это привело. Далее Кардейл последовательно изложил развитие событий в Лондоне, в его поместье и на яхте, о покушениях и аресте кузена. – Теперь вы понимаете, в каком состоянии Делайт покинула яхту? – Он испытывающе посмотрел на Билла в ожидании его реакции. Но лицо последнего было непроницаемым.

– Билл, прошу вас ответить, где Дела, – не дождавшись ответа, Александр начал нервничать.

– Да поймите же вы: при ее импульсивности она может натворить черт знает каких глупостей! – почти выкрикнул он. Но управляющий упорно смотрел себе под ноги и молчал, разглядывая носки своих стоптанных сапог. Алекс схватил его за грудки. – Ты вообще понимаешь смысл сказанного?

– А ну, ваша светлость, руки прочь от моего мужа!

Кардейл оглянулся. Привлекательная молодая женщина, направив на него старинный дуэльный пистолет, стояла на пороге комнаты. Гневный румянец раскрасил ее щеки, ее глаза метали искры, а пышная грудь прерывисто вздымалась. Увидев эту воинственную фурию, Кардейл опустил руки и улыбнулся.

 – В этом доме все женщины такие же амазонки, как хозяйка, – он подошел к женщине, спокойно взял у нее пистолет и продолжил: – Эта решительная особа, как я понимаю, Мари – горничная, подруга и наперсница Делайт. – Он взял ее под локоть и подвел к мужу. – Может быть, вы, мадам, объясните своему мужу, что в интересах Делы лучше быть найденной, и чем скорее, тем лучше.

Мари покраснела еще больше, вопросительно глянула на мужа и, помедлив, достала из корсета аккуратно сложенный листок бумаги. Алекс, теряя терпение, ждал ее следующего шага.

– Вот единственная весточка от нее. – Мари развернула телеграмму и протянула ее Кардейлу.

Пробежав глазами содержание текста, Алекс возмутился:

 – Что значит «отправляются путешествовать»? С кем, куда, как?

Билл нахмурился:

 – Я думал, с кем-то из новых друзей.

– Какие, к черту, друзья! – вскипел Александр. – Посадив Кристину на поезд, они с леди Юджинией остались одни в чужом городе! Господи, уже месяц прошел, и никаких известий. – Его подозрительный взгляд пробуравил супругов. – Вы точно ничего не скрываете?

– Что вы, ваша светлость, по сей день мы пребывали в уверенности, что они в безопасности и путешествуют, о чем давно мечтала Делайт, – Мари испуганно заморгала. – Где ж теперь искать их?

Билл бережно усадил жену на стул.

 – Паниковать не надо. Дела не боится рисковать – это правда, но она никогда не будет подвергать опасности чужую жизнь, в частности тетушкину. Леди Юджиния, в свою очередь, является сдерживающим фактором для племянницы. Они прекрасно дополняют друг друга. Так что вполне вероятно, что они путешествуют вдвоем. Я завтра поеду в Портсмут и постараюсь выяснить, куда они направились.

Алекс с сомнением покачал головой:

 – Не уверен, что без поддержки вам это удастся. Порт, железная дорога плюс почтовые дилижансы отправляют сотни пассажиров ежедневно. Тут нужна целая армия сыщиков. Давайте сделаем так: вы останетесь здесь и будете заниматься конезаводом, а я возьму на себя поиски. В случае, если Делайт обнаружит свое местопребывание, вы незамедлительно телеграфируете мне. Согласны? – видя колебания супружеской пары, он добавил как можно более убедительно: – Обещаю вам действовать только во благо Делайт и леди Юджинии.

Мари и Билл переглянулись. Она подтолкнула мужа локтем, но он промолчал, не в силах перебороть неприязнь к герцогу, взлелеянную еще пять лет назад. Молодая женщина вздохнула и тихо произнесла:

– Мы очень надеемся на удачу и на вас, ваша светлость.

– А я обязуюсь регулярно сообщать вам о проделанной работе и ее результатах.

 XXXVII

Обратная дорога всегда короче. Путешественницы более не задерживались, чтобы полюбоваться живописными деревушками и старинными церквушками, осмотренными ранее. Они позволили себе лишь небольшие стоянки для кратковременного отдыха и ночевок. К вечеру третьего дня путешествия они уже подъезжали к своей гостинице в Гавре. Тартарен помог дамам занести чемоданы, получил расчет и простился, весьма довольный своими клиентами. А через два дня леди Юджиния и Делайт уже поднимались по трапу «Елизаветы» – корабля, следовавшего в Бомбей.

Двухместная каюта, предоставленная женщинам, была очень тесной. Узкие кровати, маленький стол, умывальник и шкаф для одежды составляли всю ее обстановку и ограничивали место для передвижения. Распаковав вещи, Делайт опустилась на свою койку.

– Придется привыкать спать по стойке смирно. Один неосторожный поворот – и окажешься на полу.

Леди Юджиния не разделяла уныния племянницы.

– Ничего страшного, дорогая. Все необходимое для сна здесь есть, а днем будем проводить больше времени на палубе. Морской воздух очень полезен будущим матерям.

– Да я, честно говоря, ворчу только из-за боязни качки.

– Посмотри, какой чудесный день сегодня! Почти полный штиль, ни малейшего намека на ветер. Даст Бог, такая погода продержится еще какой-то период, а там, глядишь, и привыкнешь. Многие люди избавляются от морской болезни за время длительного путешествия.

– Будем надеяться на чудо, – Делайт встала боком перед зеркалом шифоньера и придирчиво осмотрела себя. – Талия располнела. Животика пока не видно, но скоро он явно обозначится. Тетя, нам волей-неволей придется общаться с пассажирами, и у них могут возникнуть вопросы. Давай условимся: для всех я миссис Гардиан, направляющаяся с тетушкой в свое индийское имение. Мой муж присоединится к нам позднее, у него неоконченные дела в Англии.

– Ты решила взять девичью фамилию своей матушки? Почему?

– Потому что боюсь завраться. Так, по крайней мере, я не запутаюсь в истории рода. Всем известно, что наши соотечественники любят копаться в чужих родословных.

– Ну, Гардиан так Гардиан. Пойдем прогуляемся по палубе. Мне не терпится полюбоваться морем. В такой погожий денек грех отсиживаться в душной каюте.

Действительно, погода располагала к прогулке. Пассажиры «Елизаветы» высыпали на палубу, осматривая места отдыха и развлечений, гарантированных перечнем услуг, список которых мог удовлетворить любые вкусы и размеры кошелька. Бары, рестораны, казино, танцевальный холл мирно соседствовали с залом камерной музыки и уютной библиотекой. На борту корабля имелась даже каюта, оборудованная под часовню.

– Плавучий отель, да и только, – заметила леди Юджиния.

Публика была разношерстная, но вполне респектабельная: аристократы, купцы, бизнесмены и много военных.

Степенные дамы и молодые девушки чинно прогуливались туда-сюда и, прикрывшись зонтиками, украдкой бросали игривые взгляды на мужчин. Те, в свою очередь, оценивающе разглядывали каждую из них, как будто прикидывали объект для будущего флирта.

– Легкомыслие так и витает в воздухе, ты не находишь, тетушка? – усмехнулась Делайт.

– C чего ты взяла? – удивилась леди Юджиния, оглядываясь по сторонам. – Народ наслаждается морским путешествием, приглядывается к окружающим. Все как всегда.

Не успела она произнести последнее слово, как статный военный, стоявший рядом у поручней, обернулся и, глядя в упор на Делайт, улыбнулся.

– Юная мисс права, мадам. Длительное путешествие – прекрасный повод для ни к чему не обязывающих знакомств.

– А вас в детстве не учили, что подслушивать некрасиво? – сухо осведомилась Дела.

– Помилуйте, мисс, – его глаза искрились от смеха, – и в мыслях не было. Или вы предлагаете всем пассажирам заложить уши ватой, чтобы не слышать друг друга? – Он снял свой белый шлем и слегка поклонился. – Позвольте отрекомендоваться: Нейл Дункан к вашим услугам.

Чтобы не выглядеть грубой, Делайт пришлось представиться.

 – Я миссис Гардиан, – через силу улыбнулась она, – а это моя тетушка леди Шеридан.

– Миссис? Меня нельзя назвать счастливчиком, – театрально вздохнул он. – Стоит приметить красивую женщину, как оказывается, что она уже замужем.

– Как далеко вы следуете? – леди Юджиния постаралась сменить тему.

 – Я и мои товарищи, – он указал на группу молодых военных, беседующих с капитаном корабля, – прикомандированы к двадцать первому гусарскому полку, дислоцирующемуся в Дели, миледи. Туда и направляемся.

 – Так вы кавалерист? Но у кавалеристов, если я не ошибаюсь, несколько другая форма, – удивилась Делайт, разглядывая его голубой китель с белым передом, затянутый белым ремнем, и голубые брюки с двойной белой полосой.

 – Такова наша форма, миссис Гардиан. Военнослужащие британских войск в Индии должны отличаться от своих собратьев с островов, – произнес он с гордостью. – А вы, позвольте полюбопытствовать, куда путь держите?

 – В свое имение в двухстах милях от Бомбея.

 – Вас сопровождает муж?

 – Нет, он присоединится к нам позднее.

– Так вы путешествуете вдвоем? – левая бровь Дункана поползла вверх. – Но это небезопасно. В Индии неспокойно, поверьте мне. Хотя после восстания сипаев прошло уже больше двадцати пяти лет, антианглийские настроения не становятся меньше. Будь моя воля, я запретил бы одиноким женщинам пересекать границы восточных колоний.

– Слава Богу, это не в вашей власти.

– Да, но…

– Вас это никоим образом не касается, сэр, – ледяным тоном оборвала его Делайт.

– Извините, миссис Гардиан.

– Прощайте, сэр. Мы еще не все осмотрели. – Дела подхватила тетушку под руку и повела прочь.

Леди Юджиния укоризненно посмотрела на племянницу:

– Ну что ты так завелась, милая?

– Каков наглец! – кипела девушка. – «Была бы его воля!» Кто он такой, чтобы указывать посторонним людям, что делать?

– Если мне не изменяет память, дорогая, он ничего не указывал. Просто молодой человек обеспокоен. А тебе не приходило в голову, что военные лучше осведомлены об истинном положении вещей в колонии? Думаю, он встревожен небеспочвенно.

– Как бы то ни было, – не сдавалась Делайт, – это не его забота.

Леди Юджиния нахмурилась.

– Я склоняюсь к мысли, что надо дать телеграмму в имение, чтобы управляющий встретил нас в порту Бомбея. Дункан прав. Не пристало двум женщинам самостоятельно путешествовать по языческой стране.

– Телеграмму так телеграмму. К счастью, в наше время это не проблема. Только не думай, что это с наводки гусара. Именно так я и собиралась поступить, потому что тоже думаю о нашей с тобой безопасности. И вообще, хватит об этом. Давай перейдем поскорее на правый борт, а то пропустим закат. Хочется успеть насладиться красивым видом перед обедом.

Вдоволь налюбовавшись морским закатом, они переоделись и направились в ресторан. Тихая музыка и приглушенный свет в зале способствовали романтическому настроению пассажиров. Дамы и джентльмены, оказавшиеся за одним столом, знакомились и заводили легкую беседу. Стюард провел леди Юджинию и Делайт к шестиместному столу, за которым уже сидели представительный господин, юная девушка и молодой человек лет двадцати пяти. Стоило женщинам подойти, мужчины встали и помогли дамам занять свои места. Как выяснилось, соседями Делы и ее тетушки оказались мистер Томас Дрейк, промышленник из Калькутты, его сын Клейтон и дочь Аурелия. Мистер Дрейк владел несколькими ткацкими фабриками, Клей, как попросил называть себя его отпрыск, помогал ему в управлении фабриками и занимался поставками сырья, а младшая дочь вела домашнее хозяйство.

При внешнем лоске и обходительности, семейство не производило приятного впечатления. Нечто алчно-расчетливое проскальзывало во взгляде главы фамилии, холодно-циничное – у молодого хозяина и эгоистично-жестокое – у юной мисс. Каждый из них считал себя центром вселенной, и презрительно-покровительственные интонации нет-нет да проскальзывали в их общении друг с другом и окружающими.

 Окинув оценивающим взглядом Делайт, Клейтон поднял бокал.

 – За приятное знакомство и прекрасных дам! – произнес он, не переставая нагло разглядывать соседку по столу.

 Дела, осознав, куда ветер дует, дала себе слово контролировать эмоции и не поддаваться на провокации.

 – За знакомство! – сдержанно повторила она и пригубила шампанское.

 Леди Юджиния тоже не могла не заметить пламенных взглядов в сторону своей девочки и, как всегда, сделала попытку перевести разговор в более безопасное русло:

 – Как давно вы обосновались в Индии, мистер Дрейк?

 – Почитай уже двадцать лет, миледи. Моя фирма является ведущим поставщиком тканей, – самодовольно улыбнулся он. – Смею заметить, платья на вас и вашей племяннице сшиты из моего товара.

 – Неужели? Как тесен мир! Мой покойный брат, отец Делайт, на протяжении всех лет обеспечивал нас индийскими тканями на все случаи жизни. Еще ярды всевозможных материй остались ждать своего часа в нашем имении в Англии.

 – Позвольте поинтересоваться, леди Гардиан, где находится ваше имение? – обратилась Аурелия к Деле.

 – В Беркшире, близ Абингдона.

– Что заставило вас отправиться в колонию и пренебречь развлечениями в Лондоне? – недоумевала мисс Дрейк.

– Жажда странствий, с одной стороны, и необходимость решенить хозяйственные проблемы в индийском владении, с другой, – объяснила Делайт.

– Не понятно, как ваш муж мог позволить такой красавице покинуть его? – С ленивой улыбкой Клейтон заглянул в глаза Деле.

– Муж леди Гардиан присоединится к ней позже, – раздался голос за спиной Делайт. Она резко обернулась. Ее недавний знакомый, непринужденно улыбаясь, стоял за ней. Нейл Дункан щелкнул каблуками и представился Дрейкам. После короткого знакомства он присел на свободный стул.

– По распоряжению метрдотеля мне предоставлено это место. Надеюсь, вы не против?

– Как мы можем быть против такого приятного соседства? – расцвела мисс Аурелия. – Вы, оказывается, знаете леди Гардиан? Насколько хорошо и как долго? – не удержалась она от ревнивого вопроса.

– К сожалению, не так хорошо и всего, – он достал из кармана луковицу часов, – полтора часа. Кстати, – Нейл наполнил бокалы, – вы заметили, господа, что за нашим столом – самые красивые девушки королевства и его колоний? За вас, милые дамы!

Следующие полчаса гусар весело и непринужденно флиртовал одновременно с Аурелией и Делайт, смешил всех байками из жизни аристократии и небылицами на тему «Британские войска в Индии».

Напряженные плечи Делы постепенно расслабились, и она поддалась всеобщему настроению. Музыка заиграла громче, и первые пары стали выходить на танцевальную площадку. Клей тут же поднялся и, подойдя к Делайт, протянул руку.

 – Окажите мне честь, леди Гардиан.

Получив согласие, он повел Делу в круг танцующих и закружил в вальсе.

 – Вам не надоели глупые шутки этого вояки, миледи?

– Гусар просто пытается поддержать компанию, мистер Дрейк, – неожиданно для себя заступилась за Нейла Дела. – Обычный застольный разговор, ничего личного.

– Ничего личного? Это правда? – не унимался Клейтон, прижимая ее крепче.

– Не понимаю, что вы имеете в виду, мистер Дрейк, – возразила Делайт, слегка отстраняясь. – И пожалуйста, держитесь на приличном расстоянии.

– Я уже просил вас называть меня Клеем, – он склонился над ней и жадно вдохнул ее аромат. – Вы восхитительны, миледи.

Дела холодно взглянула ему в глаза.

– Но мы едва знакомы, сэр.

– Какое значение имеет время, Снежная королева? – жарко прошептал ей на ухо Клейтон. – Бывает, один миг знакомства решает все и топит снега.

– Эта песня не обо мне, мистер Дрейк. Позвольте напомнить вам, что я – замужняя дама. Оставьте свое красноречие для более податливых женщин.

– Что ж, я отступаю, но не сдаюсь и не теряю надежды добиться вашей благосклонности. Позвольте хотя бы называть вас Делой.

– Нет.

Однозначный ответ девушки вызвал недовольную, мало похожую на улыбку гримасу Клейтона.

– Надежда умирает последней, миледи.

Танец закончился, Дрейк поцеловал руку Делайт и проводил на место. Не в силах более терпеть его общество, Делайт под предлогом головной боли увела тетушку в каюту.

– Несносный тип! – возмущалась она, расчесывая перед сном волосы. – Не понимает слова «нет»!

– Чему удивляться, дорогая? Для многих мужчин слово «нет» как красная тряпка для быка – вызов.

– Вызов? Какой еще вызов?

– Или инстинкт охотника. Называй, как хочешь, но, помяни мое слово, он не остановится. Будь осторожна.

– Буду. А ты, милая тетя, пожалуйста, не оставляй меня одну. Я чувствую себя дичью наедине с ним. Крайне неприятные ощущения.

Мучаясь без сна на узкой койке, Делайт невольно сравнивала Дункана и младшего Дрейка. Один – безобидный балагур, принимающий условия игры, другой – жесткий эгоист, слышащий только себя, идущий на поводу своих инстинктов. Невольно мысли переключились на Кардейла, и, как ни пыталась она гнать их, образ некогда любимого человека стоял перед глазами. Хотя обида на него была глубока, нельзя было не признать, что Алекс никогда не позволял себе подобного нахрапистого отношения к женщине. «Ах, Алекс, Алекс, – горько посетовала она, – как ты мог так поступить со мной? Где ты, как ты? Помнишь ли еще свою «лошадницу»? Раскаиваешься ли ты или же продолжаешь радоваться каждому дню и жить в свое удовольствие? И научусь ли я когда-нибудь доверять мужчинам? Одни вопросы, и ни одного ответа...»

Последующие несколько дней Делайт ограничивала общение с Дрейками и Дунканом только временем обеда. Леди Юджиния задавала тон и темы бесед, не позволяя ступить на скользкую дорожку. Обсуждались богатое прошлое Индии, ее нравы и обычаи, политическая ситуация в стране. Дела была приятно удивлена глубокими познаниями и трепетным отношением к индийской истории бравого гусара. Ему, как оказалось, боевому офицеру, участвовавшему во второй Афганской войне, приходилось разрушать исторические и религиозные святыни.

– Я не горжусь содеянным, – заявил он. – Война – это всегда грязь. Одно дело – навести порядок силой, другое – попирать вековые устои народа. Знаете, что самое трудное? Помнить, что мы все созданы по образу и подобию Божьему. Помнить и не дать себе перейти ту грань, за которой нет возврата.

Оппонентом Нейла выступило семейство Дрейков. Делайт и леди Юджиния были обескуражены их резко негативным отношением к местному населению. Иначе, как «туземцы», Дрейки не называли коренных жителей страны. Они декларировали явное превосходство англичан над индусами, искренне считая последних недочеловеками.

Эти дискуссии подстегнули интерес Делайт к индийской культуре. Она зачастила в библиотеку, благо там было достаточно книг для расширения ее кругозора по данной теме. Как-то раз, спускаясь по трапу с книжкой в руках, Дела столкнулась с Клейтоном. Дрейк-младший явно ожидал ее.

– Мистер Дрейк? Какая неожиданность! Что вы здесь делаете?

– Неужели непонятно, миледи? – Клей сделал шаг вперед, она отступила и уперлась спиной в стенку узкого коридора. – Ищу встречи с самой обворожительной женщиной, которая, увы, избегает меня с обидным постоянством. Или сентиментальные гусары вам больше по душе, мадам? Что может дать вам обедневший аристократ? А я богат, очень богат. – Он сделал еще шаг и уперся в ее сложенные на груди руки, судорожно сжимавшие книгу.

– Позвольте пройти, мистер Дрейк! – ледяным тоном произнесла она.

– Что, никогда не теряем присутствия духа? – сардонически улыбнулся он. – А я вот потерял, и вы тому причина. – Клей нагнулся, ища ее губы своими. Делайт почти удалось вывернуться из-под него, но в последний момент он схватил ее сильными руками и прижал к стене. Клейтон навалился на нее всем телом и захватил ее губы поцелуем. Его руки поползли к ее груди. Более терпеть это насилие она не стала. Вспомнив все приемы самозащиты, которым учили ее Билл и Эндрю, она выбрала один и всадила колено в причинное место Дрейка. Глаза насильника в немом крике вылезли из орбит, и он стал складываться пополам.

– Сука, – прохрипел он. – Ты еще пожалеешь об этом!

Делайт ухватила его за галстук и сквозь зубы прошипела:

 – Вы еще не знаете, с кем имеете дело, мистер Дрейк.

Оттолкнув мерзавца в сторону, она спокойно проследовала в свою каюту. Закрыв за собой дверь, Дела вдруг почувствовала, что ноги подкашиваются. «Слава Богу, тетя спит!» – подумала она. Только сила воли не дала ей сползти по стенке в изнеможении. Переволновавшаяся девушка прилегла на кровать и погладила свой животик.

– Спокойно, малышка, мама в порядке.

Заспанная тетушка подняла голову.

– Ты уже вернулась, девочка?

– Да, тетя. Спи, все хорошо.

Когда волнение улеглось, Делайт смогла рассказать тетушке об инциденте по пути из библиотеки. Возмущенная леди Шеридан проявила инициативу и попросила метрдотеля поменять им места за обедом. Просьба была немедленно удовлетворена, и спокойствие восстановлено.

Новые соседи по столу оказались приятными людьми. Торридон, профессор Мадрасского университета, его жена и три сына-подростка были рады новым собеседникам и охотно делились своими познаниями и впечатлениями об Индии.

– А завтра, дамы, «Елизавета» заходит в Гибралтар. Дневной стоянки будет достаточно, чтобы совершить обзорную экскурсию. Уникальное, скажу вам, место. Известно ли вам, миледи, что это единственный город в Европе, по которому свободно разгуливают обезьяны? Предание гласит, что, пока в стране живут эти животные, Гибралтар процветает. Приглашаю вас, леди, завтра присоединиться к нам, как только будет позволено сойти на берег.

– С огромным удовольствием, профессор, спасибо.

Довольные новым знакомством дамы вернулись в свою каюту и принялись обсуждать предстоящую экскурсию, надеясь на новые приключения и впечатления. Но человек предполагает, а Бог располагает. К утру неожиданно налетел шторм, и «Елизавета» осталась на рейде пережидать непогоду. Делайт вновь страдала от морской болезни, правда уже не так сильно, как прежде. Только поздним вечером шторм отступил, судно наконец вошло в порт, но пассажирам выход на берег был закрыт. Всю ночь «Елизавета» пополняла запасы воды, продовольствия и свежих фруктов, а поутру отчалила. Разочарованию путешественников не было предела. Но что делать? Оставалось надеяться на следующую остановку – остров Мальта.

Делайт оставалась в постели еще два дня, приводя в порядок пошатнувшееся здоровье. Книги о Мальте и ее столице Валлетте скрашивали тоскливые будни. Стального цвета море и серое небо за окном угнетающе действовали на настроение Делы. Леди Юджиния как могла поддерживала племянницу, заботилась о ней и пыталась развлечь. Женщины обсуждали прочитанное, разглядывали иллюстрации путеводителя по Валлетте и мечтали прогуляться по этому древнему городу.

Как-то вечером негромкий стук в дверь оторвал их от очередной гравюры.

– Войдите, – откликнулась леди Юджиния.

Нейл Дункан с огромным бумажным пакетом в руках переступил порог.

 – Добрый вечер, леди. Как тут наша больная? – он подошел к столу и выложил в вазу сочные персики, румяные авокадо, рыжие апельсины, ярко-желтые бананы. Сверху пестрый набор фруктов украсила гроздь прозрачно-зеленого винограда. – Этот натюрморт посвящается вам, милые дамы. Вкушайте и выздоравливайте поскорее.

– О, спасибо большое, сэр, – разом ответили женщины, пораженные вниманием и заботой малознакомого человека.

– Вы, юноша, случайно не в родстве с фламандскими художниками? – улыбнулась леди Юджиния. – Это буйство красок так и просится на полотно.

– К сожалению, миледи, мои корни более прозаические и приземленные. Мой отец, лэрд небольшого клана, так же как и все наши предки, разводит лошадей и возделывает поля.

– Так вы шотландец, сэр? – спросила Делайт, отщипывая виноградинку от грозди.

– Самый что ни наесть настоящий. Горец.

– О-о-о, – опять в унисон воскликнули дамы. – Об отчаянной храбрости горцев ходят легенды. Не мудрено, что вы оказались в гусарском полку.

– Я был бы рад продолжить дело отца, но у третьего сына не слишком большой выбор, – с грустной улыбкой он развел руками. – Пришлось купить офицерский патент, и теперь я служу интересам короны на Востоке.

– Вы знаете толк в лошадях? – Делайт не могла скрыть своего интереса.

– А вы слышали когда-нибудь о горцах, не разбирающихся в этом? – вопросом на вопрос ответил Нейл. – Это нонсенс!

– Каких лошадей выращивает ваш клан, мистер Дункан? Простите мое любопытство, но у меня тоже конезавод, и все свое время я отдаю ему.

Найдя тему, живо интересующую обоих, молодые люди принялись обсуждать достоинства той или иной породы, особенности их дрессуры и эффективные способы лечения лошадиных болезней. Оказалось, в семье Дункана выращивают и обучают коней для нужд кавалерии. Делайт сразу же взяла это на заметку. «Почему мне раньше не приходило в голову освоить и это направление в работе конезавода? Это должно быть очень прибыльным делом! – заработала мысль. – Нужно все как следует обдумать».

К концу беседы они уже перешли на «ты» и были взаимно довольны новыми знаниями. Дела даже записала некоторые советы Нейла, касающиеся ветеринарии. Поистине, горец обладал энциклопедическими знаниями в этой области.

Время визита пролетело бысто. Заметив, что пожилая леди пытается скрыть зевок, Дункан поднялся со стула.

– Простите, что я так долго отнимаю ваше время, миледи. Я зашел только поинтересоваться вашим самочувствием, леди Делайт, и, если позволит состояние вашего здоровья и вы надумаете сойти завтра на берег Валлетты, предложить свою кандидатуру для сопровождения.

– Мы с тетушкой благодарим вас, Нейл, за угощение и предложение помощи. Эту экскурсию по городу мы ждем с нетерпением и не пропустим ее ни за что на свете. Кроме того, большое спасибо лично от меня за умные советы.

Пожелав дамам спокойной ночи и поцеловав им руки, Нейл покинул их каюту. Дела бережно сложила свои записи и убрала в сумочку.

– Тетя, этот шотландец натолкнул меня на мысль, как получить дополнительную прибыль от конезавода, не вкладывая слишком много.

– Я уже догадалась по твоему виду, милочка, – леди Юджиния потрепала племянницу по щеке. – Обучение лошадей для армии, не так ли?

– Тебя ничем нельзя удивить, – притворно надула губки Делайт. – Просто ясновидящая какая-то, – проворчала она, но тут же радостно улыбнулась. – Ты чудо, тетушка. Эх, если бы тебе скинуть лет двадцать, мы бы с тобой таких дел наворотили!

– Верх неприличия напоминать немолодой леди о ее возрасте, девчонка! – строго, но со смешинкой в глазах погрозила пальцем старушка. – Марш спать!

Делайт чмокнула тетушку в морщинистую щеку и прикрутила лампу.

– Спать так спать. Кто против?

 XXXVIII

 Утро сверкало ярким солнцем и освежало легким бризом, приветствуя пассажиров, сошедших на берег Валлетты. Дела отбила телеграмму в индийское поместье с тем, чтобы мистер Парк встретил их в Бомбее, и присоединилась к остальной компании. Семья Торридонов, Нейл Дункан, Делайт и леди Юджиния наняли в порту две коляски и отправились на обзорную экскурсию по городу. Мистер Торридон, будучи профессором истории, оказался неисчерпаемым источником информации. Он воодушевленно рассказывал об археологических открытиях времен неолита, о бесценных находках бронзового века, о героическом прошлом средневековой Мальты и отражении Великой осады. Профессор покорил слушателей не только академическими знаниями, но и живой манерой повествования.

– Ему место на театральных подмостках, – шепнула Дела тетушке, с улыбкой смотревшей на рассказчика. – Он вовсе не похож на преподавателя университета. Ты глянь только, что он вытворяет!

Крупного телосложения мужчина в белом полотняном костюме и белой панаме, широко расставив ноги и раскинув руки, стоял на крепостной стене и вещал голосом Громовержца.

 – И тогда Великий магистр Жан де ла Валлетт, призвав Всемогущего Господа, Пресвятую Богородицу и покровителя, святого Иоанна, благословить начало работы, заложил первый камень будущей столицы архипелага, – голос профессора гремел, а руки взметнулись вверх. – Слова Валлетта «Мы, джентльмены, построим великий город для джентльменов!», сказанные в 1566 году, оказались пророческими. За пять лет были воздвигнуты вот эти, – Торридон широким жестом указал на огромные крепостные стены, по которым можно было проехать на коляске, – оборонительные сооружения, и началось строительство великого города.

Экскурсанты проехали по Страда Сан-Джорджио, центральной улице, заканчивающейся у форта Святого Элмо, прогулялись по множественным площадям, пересекающим ее, полюбовались роскошными особняками и дворцами. Казалось, профессор знает историю каждого камня на их пути. С особой любовью Торридон провел компанию по собору Святого Иоанна, сравнив скромный фасад и роскошное внутреннее убранство, заострив внимание на росписи сводов, выполненной итальянским художником Прети. Но больше всего Делайт поразил пол храма, составленный из мраморных надгробий, под которыми покоились около четырехсот рыцарей. Она осторожно, будто опасаясь потревожить усопших, ступала по веющим холодом плитам, но вскоре, не выдержав внутреннего напряжения, вышла на улицу. Там толпа зевак с удивлением взирала на три циферблата одной из башен собора. Первые часы показывали время, другие – месяц, а третьи – день. Дела прошла во внутренний двор и наткнулась на могилы рыцарей, павших при Великой осаде. Разглядывая надгробия, она вдруг почувствовала тревогу. Оглянувшись, девушка не заметила ничего подозрительного. Тихо. Спокойно. Ни ветерка. Ни облачка на небе. Птички щебечут. Павшие рыцари мирно почивают под тяжелыми надгробиями. «Уж не становлюсь ли я параноиком?» – подумала девушка. Дела прочла про себя молитву Богородице и продолжила осмотр, но беспокойство не отпускало. «Хватит паниковать, – оборвала она себя. – Но откуда эта дрожь? Пожалуй, надо возвращаться». Не успела Делайт сделать и шага, как Клейтон Дрейк материализовался прямо перед ней неизвестно откуда. Самодовольная гримаса исказила его красивое лицо до неузнаваемости. Глаза, горящие дьявольским огнем, метали искры. «Да он сумасшедший! – пришло понимание. – Главное – не показать ему своего страха».

– Вы заблудились, мистер Дрейк? – она вздернула подбородок.

– Наоборот, нашел потерявшуюся овечку, – глумливо оскалился он.

– А вы уверены, что под овечьей шкурой не прячется кто-нибудь другой? – Дела сделала шаг назад и к своему ужасу почувствовала, что отступать некуда. Мысли закружились в поисках выхода. Но лицо ее по-прежнему оставалось невозмутимым.

– Да, ягненочек, уверен, – стремительным движением он блокировал ее ноги своими крепкими бедрами. – Ты не сможешь больше воспользоваться своими копытцами. – Потные ладони поползли по девичьему телу.

«Слава Богу, – пришла мысль, – что мои руки свободны!»

– Вы ошиблись, мистер Дрейк, – мерцающие холодом глаза Делайт презрительно смотрели на обидчика.

– Неужели? В чем же?

– Плохо разбираетесь в фауне, – с этими словами она слегка развернулась корпусом, напряглась и, раскручиваясь как спираль, всадила кулаком в челюсть Клею. Вернее, целилась в челюсть, а попала в нос. Не беда. Главное, что там что-то хрустнуло и потоки крови устремились на белоснежную рубашку. Ошарашенный, с выпученными глазами Клейтон, пошатываясь, опустился на чье-то надгробие. А победительница с прямой, будто проглотила кол, спиной и поднятым подбородком покинула внутренний двор собора. «Хук почти получился, – улыбнулась она про себя, потирая ушибленную руку. – Уроки Билла не пропали даром».

Весь день экскурсанты осматривали достопримечательности, переходя от одного исторического здания к другому, не переставая удивляться и восхищаться. Город производил неизгладимое впечатление, был полон интересных мест и загадок, но обозреть все за отведенное время было физически невозможно. Настала пора возвращаться на «Елизавету».

Коляски медленно катили по широким крепостным стенам, а пассажиры старались напоследок еще раз охватить взглядом макушки церквей Сан-Джованни и Сан-Джакомо, дворец Великого магистра и орденский госпиталь.

– Не могу не провести параллель с Лондоном, – воскликнула Делайт, наблюдая за исчезающим вдали городом-крепостью. – Когда наши соотечественники задыхаются от смога, здесь благодаря планировке улиц морской бриз проникает повсюду, очищая воздух. До Великого пожара, да и многие годы после него, Лондон утопал в нечистотах, а здесь уже тогда была объединенная дренажная система, каменные лотки для мусора и дождевые колодцы в каждом дворе. Поистине, этот город строился с любовью и на века.

– Как жаль, что мы так ограничены во времени, – посетовала леди Юджиния. – Эх, – мечтательно вздохнула она, – задержаться бы здесь на несколько дней. Валлетта – это не тот город, с которым можно расстаться без сожаления.

– Трудно не согласиться, – кивнула Дела. – Город-памятник, в котором так и тонешь в истории, прикасаешься к прошлому всем своим существом.

– А я бы назвала его городом-сказкой, – леди Юджиния открыла свой ридикюль и, достав двухпенсовик, обратилась к попутчикам: – Возьмите и вы по монетке, бросим их в гавани, чтобы когда-нибудь вернуться.

Закинув монеты подальше в море, путешественники вернулись на корабль и разошлись по своим каютам.

Поздно вечером, готовясь ко сну, Делайт расчесывала свои непослушные волосы, тихо напевая.

– Откуда у тебя на руке такой страшный синяк? – леди Юджиния взяла руку племянницы и поднесла поближе к глазам. – Похоже на сильный ушиб.

– Это и есть сильный ушиб.

– Обо что можно было так удариться?

– О нос Клейтона Дрейка, – хмыкнула девушка и рассказала тетушке об инциденте во внутреннем дворе собора Святого Иоанна.

– Каков негодяй! Надо поставить в известность власти.

 – Ох, оставь, тетя. Какие еще власти?

– Ну, например, попросить защиты у капитана.

– Не думаю, что стоит раздувать это дело. Уверена, этот любитель острых ощущений больше не подойдет. Подобные люди одержимы преследованием только тех, кто выказывает свой страх. А я не боюсь, я не жертва. Если же он все-таки посмеет стать на моем пути, его ждет еще много сюрпризов. Билл и Эндрю в свое время многому меня научили. Видишь, их уроки не пропали даром.

– Ну-ну, тебе виднее. Тем не менее, милая, будь осторожна.

– Буду, буду, – миролюбиво согласилась Делайт. – Интересно, чем сейчас занимаются эти мои учителя?

Разговор переключился на дела в имении и воспоминания о детских годах. Женщины смешили друг друга рассказами о шалостях неразлучной троицы и увертках, помогавших им избегать наказания. Вдосталь насмеявшись, они наконец уснули умиротворенными и с надеждой на перемены к лучшему.

Следующие дни не отличались событийностью. Дела с тетушкой много читали, сидя в шезлонгах на палубе, любовались морскими пейзажами, вели неспешные беседы с Торридонами и другими пассажирами, предпочитающими спокойный досуг, а вечерами слушали камерную музыку. Частенько Нейл Дункан составлял им компанию, развлекая женщин веселыми историями. К счастью, Клейтон Дрейк более не досаждал своим обществом, но время от времени Делайт все же ловила его яростные взгляды. Впрочем, они ее больше не пугали.

– Как это ни грустно, милые дамы, – пробасил профессор, – сегодня – последний вечер на корабле. Завтра мы все разъедемся по разным уголкам загадочной Индо-Британской империи. Надеюсь, вы полюбите эту страну так, как любим ее мы. – Он достал визитку и протянул ее леди Юджинии. – Если когда-нибудь судьба приведет вас в Мадрасс, добро пожаловать.

Дружеский жест Торридона послужил сигналом обмена адресами. Делайт вручила миссис Торридон и Нейлу не только свой индийский, но и английский адрес.

– Даже в мое отсутствие вы всегда будете желанными гостями в Биг-Ривер.

Профессор поцеловал ей руку.

– Кто знает, какие сюрпризы преподнесет нам судьба? Возможно, мы еще не раз встретимся. Жаль, что нам не по пути. Каким маршрутом следуете от Бомбея, леди Гардиан?

– На поезде до города Пуна, а там рукой подать до моего имения Мутха-Ривер. Приезжайте запросто в любое время. Будем рады.

– Что ж, все может статься, – ответила миссис Торридон. – Неисповедимы пути Господни.

– Спасибо за приглашение, миледи, – отозвался Дункан. – Непременно навещу вас. Позвольте переиначить старую пословицу и воскликнуть: «Все пути ведут в Мутха-Ривер!» – Нейл Дункан в очередной раз продемонстрироваил свою гусарскую натуру, велев стюарду подать самого лучшего шампанского. Разливая пенистый напиток в бокалы, он беспрестанно шутил и давал всем веселые напутствия, но глаза его оставались печальными. Нейл не отводил взгляда от Делайт, не смея, однако, обмолвиться о своих чувствах к ней. То, что она завладела его сердцем, было очевидно каждому, но никто не подал виду, что сокровенная тайна молодого военного уже ни для кого не является секретом.

 XXXIX

На рассвете «Елизавета» вошла в прибрежные воды и пришвартовалась у одного из причалов Бомбея. Без излишней суеты пассажиры покинули гостеприимное судно и сгрудились на берегу в ожидании своего багажа. Минуту спустя их окружила толпа встречающих. Неожиданно для нее самой радостные объятия, смех и слезы счастья людей наполнили душу Делайт страхом неизвестности. С трепетной дрожью внутри она безуспешно высматривала среди них мистера Парка. Толпа редела, а они с тетушкой так и стояли в сторонке в полном одиночестве. Волнение женщин передалось Нейлу, наблюдавшему за ними со стороны. Изобразив бодрую улыбку на лице, он подошел к ним и отогнал прочь нескольких попрошаек, высматривающих очередную жертву.

– Ваш управляющий задержался, миледи? Не беда. У меня еще есть несколько дней отпуска, я отвезу вас в Мутха-Ривер. Так что не переживайте, одни на причале вы не останетесь.

– Ой, я, кажется, знаю вон того пожилого джентльмена, что стоит рядом с молодым индусом посреди выезда, – воскликнула леди Юджиния, указывая на двух мужчин, высматривающих кого-то. – Когда твой отец, Дела, ребенком привез тебя в Англию, этот человек сопровождал его. Вот только я не припомню его имени.

В этот момент указанный господин заметил леди Юджинию и, сказав что-то молодому напарнику, ринулся навстречу путешественницам.

– О, леди Шеридан, мисс Вингз, наконец-то! А я уж испугался, что мои старые глаза подвели меня и я не разглядел вас в толпе. – Запыхавшийся пожилой, но еще крепкий мужчина, остановился перед ними. – Простите меня, ради Бога, что заставил вас ждать и волноваться, – извинялся он, вытирая платком пот со лба.

– Э-э-э, мистер…

– Парк, к вашим услугам, миледи.

– Парк? Но… – леди Юджиния пристально вгляделась в лицо собеседника, – вы не наш управляющий.

– Совершенно верно, миледи. Я Майлз, его младший брат, а этот юноша, – он указал на молодого индуса, сопровождающего его, – его сын Джайдев. С прискорбием сообщаю вам, миледи, что месяц тому мой брат Стив скончался. Временно, до вашего нового распоряжения, дела по управлению поместьем принял мой племянник. Мы послали вам письмо с подробным отчетом, но вы, разумеется, не успели его получить до отъезда. Надеюсь, на месте вы осмотритесь и примете правильное решение по поводу управляющего.

Наполовину индус, Джайдев был очень хорош собой. Красиво вылепленное лицо и умный спокойный взгляд молодого человека приковали внимание всех присутствующих. В нем чувствовались внутренняя сила и твердость. «Гордый, уверенный в себе человек, – подумала Делайт. – Но некая незащищенность проскальзывает в его глазах. Странное сочетание. Что ж, разберемся». Девушка представилась сама и познакомила Парков с Нейлом. Мужчины пожали друг другу руки и разом посмотрели на Делайт в ожидании дальнейших указаний.

– Не будем медлить, господа, а то портовые воры уже наматывают круги вокруг нас, – она кивнула в сторону трех подозрительных личностей, околачивающихся рядом. – Как долго ждать поезда, мистер Парк?

– Поезд ночной, отправляется в девять вечера. А по поводу воровства вы совершенно правы. За багажом нужен глаз да глаз, – он подозвал носильщиков и велел племяннику проконтролировать доставку. – Пройдемте на площадь, миледи, пролетка ждет нас.

По пути в отель женщины с интересом разглядывали город. Раскинувшийся на семи островах, он поражал своими размерами, восхищал роскошью и ужасал вопиющей бедностью. У величественных древних храмов, прося подаяние, сидели толпы полуголых нищих в страшных язвах и с жуткими уродствами. Стайки оборванных босоногих ребятишек, клянча мелкую монетку, не давали прохода одиноким пешеходам и притормозившим экипажам. Сердобольная леди Юджиния, не долго думая, протянула руку за кошельком, но Джайдев остановил ее.

– Не стоит этого делать, миледи.


– Но ведь это голодные дети, мистер Парк, – возмутилась пожилая дама.

– Несколько пенни не накормят этих несчастных, – поддержал молодого управляющего Дункан. – Скорее всего, деньги будут тут же изъяты кем-то из взрослых, на кого работают эти беспризорники. Едва ваша монетка звякнет о мостовую, сюда сбегутся все попрошайки округи, и тогда нам не удастся добраться до отеля и к вечеру. Увы, такова реальность. Это Индия, леди. Привыкайте.

Делайт уже заметила, что люди на улице не обращали внимания на назойливых, как мухи, детей. Город жил своей жизнью, и ему не было дела до голодного блеска в глазах детворы.

– Как это жестоко, – горько вздохнула она. – Лондон тоже далеко не благополучный город, но здесь нищета дошла до катастрофических размеров.

Увиденное повергло девушку в уныние. Несмотря на великое множество прочитанных книг об Индии, знание ее культуры и привитую с детства любовь к этой стране, Делайт не была готова увидеть то, что увидела.

– А вот и наш отель, миледи, – голос мистера Парка оторвал ее от горестных дум. – Отдохнете с дороги, пообедаете, и вечером снова в путь.

Отель в колониальном стиле был совсем новый. Внешний вид и внутренняя отделка, персонал и манера обслуживания абсолютно исключали восточные мотивы. Здесь все дышало Англией.

– Ну не странно ли это, господа, – обратилась к сопровождающим мужчинам леди Юджиния, – ехать из Британии в Британию?

Майлз Парк стушевался:

– Но, это ближайший к железнодорожному вокзалу отель. Впрочем, если желаете, леди Шеридан, мы можем переехать в другой.

– Нет-нет, это не существенно, просто неожиданно, – вмешалась Делайт. – Покажите нам наши апартаменты, пожалуйста.

Направляясь в свой номер, девушка вдруг резко остановилась и обернулась к Дункану.

– О, Нейл, совсем вылетело из головы. Вы ведь едете другим поездом. Пора прощаться?

– Не сейчас, миледи, – грустно улыбнулся гусар. – Вечером провожу вас на вокзал и вернусь в отель. Я отбываю завтра утром.

– Что ж, встретимся за обедом, – обрадовалась Дела. – Не люблю прощаться.

Перед тем как разойтись по своим номерам, путешественники условились, что позавтракают в своих комнатах, отдохнут и встретятся в ресторане ровно в пять.

Вскоре Дела, лежа в благоухающей ванне, лакомилась сладостями и фруктами. Забытые с детства яства будто открыли шлюзы памяти. Воспоминания хлынули потоком. Вот они со Свитнесс устроились у ног сидящей в кресле матери и отгадывают загадки. За каждый верный ответ Джулиана кладет в открытые ротики малышек такой, как этот, банановый хрустик – жаренный на пальмовом масле и покрытый сахарной карамелью кружок. Делайт поднесла к лицу цукат из кумквата и вдохнула цитрусовый аромат. Эти оранжевые шарики размером с крупную оливку всегда можно было найти в резной вазочке на верхней полке буфета. Родители запрещали есть много сладостей, и они с сестрой тайком громоздили два стула друг на друга, чтобы достать любимое угощение. А как Свитнесс любила сочную зеленоватую мякоть сладкой картошки чики! Дела печально улыбнулась, вспомнив, как сестричка, уплетая любимый фрукт, не заметила осу и была ужалена за язык. Ну и рев тогда стоял! Девочка не могла ничего объяснить и заходилась в крике, а перепуганные родители вызвали доктора, жившего в миссии рядом.

– Боже! – Делайт села так резко, что расплескала воду. – Ведь это был Майлз Парк! Я вспомнила его, вспомнила! – Она положила руку на живот. – Хорошо, что в поместье есть свой врач, доченька. Все не так страшно, как я думала.

 – Дела, ты что-то сказала? – тетушка заглянула в ванную.

– Я вспомнила мистера Парка, тетя. Он был тем врачом, что лечил нас со Свитнесс в детстве!

– Да, память иной раз преподносит нам сюрпризы, дорогая. Кстати, хватит лежать в ванной, выходи, а то, не ровен час, раскиснешь. – Она протянула девушке пушистое полотенце. – Вытирайся и поспи часок. А чем это пахнет? Какой странный запах!

Делайт повела носом.

– Здесь много разных ароматов, но джекфрут перебивает все.

– Джекфрут?

– Местный деликатес. Попробуй этот ломтик. Очень вкусный фрукт, но его запах слишком специфичен для европейцев.

Леди Юджиния понюхала предложенное угощение.

– Спасибо, но что-то не хочется.

– Ничего, ты привыкнешь, – хихикнула Дела. – Привыкнешь и сама попросишь.

– Посмотрим, посмотрим… – с сомнением покачала головой тетушка. – Если только когда-нибудь потом, со временем.

Делайт, которой совершенно не хотелось спать, уснула неожиданно быстро. Во сне она вновь была пятилетней проказницей, затеявшей переодевание со своей близняшкой ради очередного розыгрыша домочадцев. Дела не хотела меняться маминым подарком с сестрой, но Свитнесс протягивала ей свой поясок с кинжалом и твердила: «Возьми, возьми». Когда Дела открыла глаза, то почувствовала, как наступает успокоение. «Зря я опасалась. Все будет хорошо, – в очередной раз пыталась она убедить себя. – Я вновь обрету себя, Алекс, и буду здесь счастлива без тебя».

Делайт была уже одета к обеду, когда проснулась тетушка.

– Собирайся, милая тетя, а я прогуляюсь по отелю, – она посмотрела на часы. – Через сорок минут встретимся у ресторана.

– Только ради всего святого, дорогая, не выходи на улицу одна.

– Ни за что, не беспокойся. – Дела приостановилась в дверях. – А ты знаешь, что за чудный сон мне приснился сейчас? – И она пересказала тетушке сновидение. – Там было столько солнца, света, смеха и радости!

– А я бы сказала, – нахмурилась леди Юджиния, – что Свитнесс хочет тебя о чем-то предупредить.

– Что за суеверные глупости, тетя, – топнула ножкой девушка. – Но ради твоего спокойствия я сделаю вот это. – Она достала из чемодана кожаные ножны, пристегнула их к ноге и вложила туда стилет. – Поторопись, у тебя всего полчаса.

Ведущий в ресторан коридор был пуст. Звуки шумного города совершенно не проникали сквозь толстые стены. «Какое спокойствие, – подумала Делайт. – Как будто жизнь замерла». Звенящая тишина была нарушена крадущимися шагами сзади. Девушка хотела было обернуться, но не успела. Сильный удар по голове отключил ее сознание, и ее жизнь замерла.

А в это время Нейл, Майлз и Джайдев встретились в фойе перед рестораном и в ожидании женщин курили на балконе. Перед их глазами простирался маленький сквер заднего двора отеля. Забавная картина привлекла их внимание. Широкую повозку с возницей наверху окружила крикливая компания мальчишек, выпрашивающих деньги. Грузный извозчик отмахивался от них кнутом и громогласно ругался, но маленькие попрошайки не унимались. Они верещали, наскакивая на возничего, провоцируя его покинуть свое место, чтобы иметь возможность дотянуться до вожделенного кошелька. Наконец нервы возницы не выдержали, и он со всей силы всадил ногой в тощий живот не успевшего увернуться пострела. Парнишка отлетел в сторону, а его товарищи стали кидать камни в обидчика. Тут один из маленьких бродяжек осторожно подкрался к лошади, вытащил нож и отхватил коню полхвоста. Не известно, чем бы закончилась эта история, если бы два здоровяка не вынесли из боковой двери отеля скрученный ковер. Цыкнув на мальчишек, они погрузили поклажу на повозку, подозрительно огляделись и тронулись с места. Что-то смутно-знакомое было в их облике.

Наши наблюдатели переглянулись.

– А не кажется ли вам, господа, – начал Майлз, – что мы уже встречались с этими грузчиками?

– Да, мы их точно где-то видели, – согласился Джайдев. – Но где?

– Вспомнил, – хлопнул себя по лбу Нейл. – Делайт обратила на них наше внимание в порту. Темные личности. Наверняка этот ковер они украли. Надо сказать дежурному портье.

– Конечно, это кража! Видите, из ковра даже женская туфелька выпала. Видно торопились схватить первое попавшееся под руку.

Какой-то служащий отеля вынес на балкон кресло-качалку.

– Господа, прошу прощения, но сюда сейчас вынесут одну престарелую даму, страдающую астмой и не выносящую табачного дыма. Не могли бы вы перейти на соседний балкон? – спросил он.

– Без проблем, дружище. Тут вот какое дело… – Нейл кратко изложил увиденное. – Предупредите охрану и вообще кого следует.

– Да, сэр!

На широкой лестнице показалась леди Юджиния. Несмотря на возраст, эта дама передвигалась с завидной легкостью. Она стремительно подошла к мужской компании.

– Где вы спрятали мою племянницу? – спросила она, оглядываясь вокруг.

– Но разве она не с вами, леди Шеридан? – удивился старший Парк.

– Помилуйте, джентльмены, Делайт полчаса назад покинула номер. – Встревоженная женщина выглянула во двор, показывая рукой вниз. – Что там делает ее туфелька? – Она растерянно посмотрела на мужчин. – Что происходит, господа?

Присутствующие поняли, что произошло на их глазах.

– Это похищение, – скрипнул зубами Дункан. – Мистер Парк, отведите леди в номер, пожалуйста, и останьтесь с ней. Вы, Джайдев, спуститесь во двор и потолкуйте с мальчишками. Вон они сгрудились за теми кустами. Пообещайте им щедрое вознаграждение за содействие в поисках. Я же пойду к администратору и потребую у него лошадей и охранников. Неизвестно, насколько велика банда.

При слове «похищение» леди Юджиния побледнела и едва не лишилась чувств.

– О Боже! Опять!

– Что «опять»? – насторожился Нейл.

– Похищение, что же еще? Такое уже случалось в биографии моей девочки.

– Это не может быть тот же человек?

– Абсолютно исключено, – губы женщины задрожали. – Бедная малышка, – разрыдалась она. – Не дай Бог, потеряет ребенка.

– Ребенка? – брови Майлза поползли вверх. – Все гораздо серьезнее, чем можно было предположить. Поторопитесь, господа.

Он подхватил старушку под руку и повел в номер.

Через десять минут Дункан, Джайдев и еще три охранника мчались галопом в указанном мальчишками направлении. Молодой Парк и охранники, бравые парни из бывших военных, хорошо знали окрестности. Они посовещались и сошлись во мнении, что девушку везут в одну из пещер, коими изобиловали близлежащие горы.

– Если пещер так много, как мы сможем найти девушку? – выкрикнул Нейл, пришпоривая лошадь.

– В труднодоступные повозка не проедет, а прочие наперечет, – заверил его Джайдев. – Повозка едет медленно, у нее было форы всего полчаса. Если мы правильно выбрали направление, найдем быстро. Надеюсь, что полиция тоже оперативно прочешет окраины в направлении движения повозки.

Пока маленький отряд метался от одной пещеры к другой, Делайт пришла в сознание и обнаружила, что связана и находится в глубоком гроте. «Опять похищение! История повторяется. Только бы не потерять самообладание», – подумала она. Девушка прислушалась. Тихие голоса, по крайней мере, трех человек раздавались у входа в пещеру. Что они говорили, было не разобрать. «Какой это язык? Похоже на маратхи. Как жаль, что я забыла те простые слова и фразы, что знала когда-то», – пронеслось в голове Делы. Единственное, что она поняла, было слово «хозяин». «По-видимому, хозяина здесь еще нет. Ждут. Надо что-то придумать, пока есть время», – рассуждала Дела. Девушка осмотрелась. Слабый свет высвечивал высокие каменные своды. Стены пещеры были явно обработаны человеком. Неясные барельефы украшали их от пола до потолка. «Очень похоже на какое-то святилище, – подумала она, пытаясь подняться. – Ой, как стянуты руки! Что же делать?» Внезапно Делайт вспомнила о стилете.

– Спасибо тебе, сестричка, за своевременное напутствие и тебе, тетушка, за разгадку сна, – прошептала она, изворачиваясь, чтобы дотянуться до ножен. Связанные сзади руки затекли и плохо слушались, но после небольших усилий Делайт ухитрилась достать стилет. Труднее всего оказалось зажать его так, чтобы он не выскальзывал из онемевших пальцев. При каждом неосторожном движении острое лезвие рассекало нежную кожу, запах крови наполнил ноздри, но девушка сосредоточенно, невзирая на боль, продолжала резать путы. Голоса у входа в пещеру стали громче, и к ним добавился еще один. «Вот и хозяин пожаловал, – догадалась Дела и удвоила усилия. – Ну, стилет, давай, заканчивай свою работу». Она напрягла руки, и последняя веревка лопнула. Встать девушка уже не успела: в пещеру вошел человек и остановился, высматривая пленницу в полутемном гроте. Его силуэт, вырисовавшийся на фоне входного проема, показался Делайт знакомым. Она крепче сжала свое оружие и замерла. Мужчина подошел к девушке и присел перед ней на корточки. Он тронул ее за подбородок и заставил повернуть голову.

– Вижу, ты уже очнулась, Дела.

Она сразу узнала этот голос.

– Клейтон Дрейк.

– Собственной персоной, дорогая. Удивлена? Или ты решила, что можешь безнаказанно оскорбить честь и достоинство мужчины, а после этого спокойно продолжить свой путь? Тогда ты еще глупее, чем я думал. Нет, леди, я не прощаю непочтения к своей особе. Впрочем, ты уже не будешь «леди» после того, как я и мои люди натешимся тобой и продадим в какой-нибудь портовый бордель.

Он провел рукой по ее груди и больно ущипнул за сосок. Делу передернуло от омерзения, но она сжала зубы и промолчала. «Терпи, – убеждала она себя, – терпи и выбирай момент».

– Молчишь? Что, слишком гордая?

 Его рука медленно поползла к шее. Тыльной стороной ладони он погладил нежную кожу и вдруг, схватив за платье, рывком поднял девушку на ноги. Его лицо приблизилось, и Делайт уловила запах коньяка. «Он пьян! – обрадовалась она. – Значит, реакция будет замедленной. Мой шанс вырваться увеличивается».

 – Там, на Мальте, последнее слово осталось за тобой, красавица. Но об этом ты будешь жалеть всю оставшуюся жизнь.

– Нет, мерзавец, это ты будешь жалеть до конца своих дней, – неуловимым движением она вскинула руку и приставила нож к его горлу, – что связался со мной. Я предупреждала, что ты не знаешь, с кем имеешь дело. Посмей только пикнуть, – сквозь зубы процедила она, – и я без колебания проткну твое горло. А ну, руки за спину!

Дрейк был настолько ошарашен этой атакой, что не оказал никакого сопротивления связывающей его девушке. У Делайт создалось впечатление, что он впал в прострацию. Она заткнула ему рот оторванной от платья оборкой и, приказав сидеть спокойно, задумалась над своим следующим шагом.

Между тем поисковый отряд обнаружил стоянку похитителей. Оценив обстановку и выяснив местоположение каждого из членов банды, Нейл с товарищами бесшумно сняли охрану и затаились у входа в пещеру.

– Непонятно, что там происходит, – прошептал Джайдев. – Слишком тихо.

 – Может, возьмем штурмом? – предложил один из парней.

– Нет, опасно. Во-первых, мы не знаем, сколько там людей, во-вторых, вход слишком узкий, а самое главное – девушка у них в заложниках, – ответил второй.

– Вот поэтому, – тихо промолвил Дункан, поднимаясь, – я пойду один, а вы сориентируетесь, что предпринять. Посмотрим, как будут развиваться события. Ох, не нравится мне эта тишина!

Крадучись, Нейл приблизился к пещере и прислушался. Ни звука. Тихо ступая, готовый к нападению, он вошел в грот.

Минуту спустя сидящие в засаде Джайдев и охранники услышали его громкий хохот, недоуменно посмотрели друг на друга и бросились в пещеру.

 Картина, представшая перед ними, была достойна американских комиксов, которые в последнее время так полюбились в колониях. Согнувшись пополам в приступе смеха, гусар показывал на дальний угол пещеры. Там на ковре лежал связанный по рукам и ногам прилично одетый мужчина с оборкой во рту и выпученными от страха глазами, а молодая девушка сидела на нем и с воинственным видом держала нож у его горла. Амазонка, да и только!

Узнав вошедших, Делайт облегченно вздохнула и убрала оружие в ножны. Руки тряслись от перенапряжения, а встать и вовсе не было сил . Джайдев помог ей подняться. Остановив взгляд на связанном похитителе, освобожденная пленница едва удержалась от желания пнуть его посильнее.

– Ты ответишь за все, Клейтон, – устало прошептала она и, опираясь на руку управляющего, вышла из пещеры.

Догорающий закат окрасил причудливым цветом лесную чащу и горы, но любоваться красотами природы не было времени. Мужчины торопливо кинули связанных похитителей в телегу, и процессия тронулась. Темнело быстро. Скрип колес да голоса ночных птиц заполнили тишину. В полном безмолвии маленький отряд продвигался по освещенной луной дороге. Неожиданно для себя Дела задремала и прислонилась к своему спасителю. Нейл бережно придерживал сидящую перед ним девушку, боясь нарушить ее покой. Греховные мысли сами собой лезли в голову, но Дункан упрямо гнал их прочь. За краткое время знакомства с этой незаурядной женщиной он понял, что она не искательница приключений. Слишком много боли плескалось в ее глазах. К его огромному сожалению, было совершенно очевидно, что ничего, кроме дружбы, она не сможет ему предложить. Делайт никогда ничего не рассказывала о своей личной жизни и всячески избегала этой щекотливой темы. Не верилось, что она действительно замужем. Какой здравомыслящий муж отпустит свою беременную красавицу жену в дикую страну? Если было еще одно похищение, то не является ли ребенок под ее сердцем плодом этого преступления? Кто мог настолько обидеть эту чудную женщину, что она так упорно избегает доверительных отношений? Лошадь слегка оступилась, и Нейл крепче прижал девушку к себе. Она что-то пробормотала во сне, но, как Дункан ни прислушивался, разобрал только одно слово. «Алекс». «Алекс? Кто это? Неужели похититель? Нет, слишком уж нежно она прошептала это имя. Неужели из-за него она отправилась на край земли и спрятала свое сердце за семью замками? – Горло сдавила неожиданная ревность. – В любом случае, – он сам себе горько усмехнулся, – тебе, дружище, придется с этим смириться».

На подъезде к городу отряду встретилась команда полицейских, все еще продолжавших поиски. Передав им плененных преступников, Нейл и Джайдев сопроводили Делайт в отель и, оставив ее на попечение леди Юджинии и Майлзу, направились в участок, чтобы уладить формальности.

Обняв заплаканную тетушку, Дела ободряюще улыбнулась:

 – Все позади, родная. Я не пострадала. К счастью, все закончилось быстро и без потерь.

– Ты уверена? – всхлипнула старушка. – А как же ребенок? Пусть мистер Парк осмотрит тебя.

При слове «ребенок» Делайт вспыхнула и, взглянув на доктора, потупила глаза.

– Не вижу повода для стеснения, юная леди, – спокойно заметил Майлз. – За годы практики мне десятки раз приходилось осматривать беременных и принимать младенцев. В этом нет ничего постыдного. Удел женщин – вынашивать и рожать, а нас, врачей, – помогать им при этом.

– Спасибо, мистер Парк, в осмотре нет никакой необходимости, по крайней мере, сейчас я прекрасно себя чувствую.

– Вот и славненько, – не стал спорить Майлз. – Но пообещайте, миссис Гардиан, что обратитесь ко мне при малейшем сомнении.

– Непременно, доктор. Просто в данном случае все обошлось. И кстати, благодаря тебе, тетя.

– Боже! При чем тут мои заслуги? – недоуменно воскликнула старая леди.

Делайт интригующе улыбнулась и усадила тетушку в кресло.

– Все по порядку, но сначала я приму ванну. Слишком много грязи.

Она устремилась в ванную, но в дверях обернулась.

– Тетя, закажи чаю, цукатов и фруктов. За чашечкой чая я вам подробно все расскажу. Мистер Парк, развлеките пока мою тетю, пожалуйста.

Ровно через полчаса Делайт уже потягивала крепкий ароматный напиток и рассказывала внимательным слушателям о своих злоключениях.

– Вот так разгаданный тобою сон помог мне выстоять в этой непростой ситуации, милая тетя, – Дела поцеловала руку тетушки. – Спасибо тебе.

Удивлению леди Юджинии и доктора не было предела.

– Да…– задумчиво протянул Майлз. – Необъяснимо, но факт. Назовите это интуицией или наитием. Как там у Шекспира? «На свете есть такое, друг Гораций, что и не снилось нашим мудрецам!»

– О чем вы, мистер Парк? – изумленно обратилась к нему леди Юджиния. – Все гораздо проще. Это Господь таким образом ведет нас по жизни.

 – Возможно, возможно... Не берусь спорить, – миролюбиво согласился он. – Только знаете ли, мы, врачи, приземленные материалисты. Тонкие материи не наш удел. Я не являюсь атеистом, воспитание слишком глубоко пустило свои корни, но кое-какие сомнения имеют место. Дамы, давайте не будем полемизировать на тему веры и Божьего промысла, – он умоляюще сложил ладони и, дождавшись согласия женщин, обратился к Делайт: – Позвольте, однако, заметить, миссис Гардиан, вы удивительно храбрая юная леди.

– Просто у меня не было другого выхода, – усмехнулась девушка. – А вы знаете, – лукаво улыбнулась она, – приятно чувствовать себя победительницей!

– Кто бы сомневался, – вздохнула старая леди. – Ты всегда была, есть и будешь моей маленькой воительницей. За всю свою жизнь ты ни одного раза не смирилась с трудностями и поражениями. Они только подстегивали твое упрямство и волю к победе.

– Что ж, мадам, это завидные, достойные уважения качества для столь молодой особы. Слава Господу, все обошлось без осложнений. Кстати, управляющий отеля поменял билеты на завтрашний поезд. А теперь послушайте меня как врача. На сегодня довольно событий и переживаний. Нашей воительнице-победительнице, да и вам, миледи, пора отдыхать. А что быстрее всего помогает нам восстановить силы? – его риторический вопрос повис в воздухе. – Конечно, сон, – назидательно указав пальцем вверх, ответил он сам себе. – За сим позвольте откланяться. Спокойной ночи, милые дамы.

 XL

Шум дождя разбудил Делайт рано утром. Выглянув в окно, она ахнула: при абсолютном безветрии дождь лил как из ведра. Бурные потоки гудели в водосточных трубах и пенились в сточных канавах. Низкое свинцовое небо давило на психику. Упадническое настроение грозило перерасти в депрессивное. Какая тоска! Девушка плотно закрыла балконную дверь, вновь забралась в постель и закуталась в прохладную простыню. Веки прикрылись, но не картины вчерашнего похищения встали перед ее мысленным взором. Размытый силуэт мужчины приближался и протягивал к ней руки. Деле даже показалось, что она ощутила знакомый запах лавровишневой воды. «Уходи, Кардейл, не хочу думать о тебе!» – взмолилась девушка. Но смутный образ Алекса становился все четче. Вот он склонился над ней и тихо прошептал ее имя. Делайт распахнула глаза, и наваждение исчезло. Смесь любви, тоски, обиды и ненависти одновременно болью сдавила грудь, вызвав поток непрошеных слез. Спазмы в горле переросли в рыдания. Уткнувшись в подушку, чтобы не разбудить тетушку, бедняжка корчилась от невыносимой душевной боли.

Неожиданно теплая ладонь легла на ее плечо.

– Успокойся, родная. Дрейк в тюрьме, ты в безопасности. Все позади.

– Ах, тетя, – Дела глубже зарылась в подушку, – при чем тут Дрейк? Я тоскую за Алексом… – всхлипнула она. – Как мне жить без него?

– Если так его любишь, – горестно вздохнула Юджиния, – сообщи о своем местонахождении. Уверена, он тотчас примчится.

– В том-то и дело, что я никогда не смогу простить предательства, – она оторвалась от подушки и уже твердым голосом добавила: – Лучше полагаться только на себя, чем жить в недоверии.

– Почему же только на себя? У тебя есть я, много верных друзей, и вместе мы сила. А теперь успокойся, ложись на бочок и постарайся уснуть, еще слишком рано.

Не успела тетушка отойти от племянницы, как та провалилась в глубокий сон без сновидений. Леди Юджиния со стоном опустилась в кресло-качалку у балкона. Глядя на заливаемые дождем окна, она печально вздохнула. «Если девочка так и будет убиваться по Кардейлу, может быть, есть смысл вызвать его? Нет, она мне не простит вмешательства. Что же делать? – Юджиния подняла глаза вверх. – Боже милостивый, великий и всемогущий, не оставь мою малышку своею заботой и любовью, пошли ей душевное спокойствие и умиротворение!»

Делайт проспала до полудня. Все это время тетушка строго охраняла ее покой, выпроваживая настойчивых посетителей. Хозяин отеля, обеспокоенный репутацией своего детища, следователь, ведущий дело о похищении, Дункан и оба Парка, переживающие за состояние здоровья девушки, – все они были отправлены восвояси бдительным стражем. Лишь во второй половине дня визитерам было милостиво разрешено удовлетворить свое любопытство. Владелец отеля, успокоенный тем фактом, что пострадавшая сторона не будет подавать иск по поводу нарушения безопасности постояльцев, вернул деньги за проживание и заверил, что дамы могут быть его гостями в любое удобное для них время. Полицейские в очередной раз выслушали последовательность происшедшего, засвидетельствовали показания и, собрав необходимые подписи, отбыли. Спасители с благодарностью были приглашены к чаю.

Напряжение спало. Отдохнувшая Делайт выглядела замечательно. Хандра отступила, и девушка весело щебетала, вспоминая вчерашний день. Мужчины не удержались от хохота, представив себе, что должен был чувствовать Клейтон, превратившись из похитителя в пленника молодой женщины.

– Да… Его прежде задетое мужское самолюбие потерпело полный крах в той злосчастной пещере, – констатировал Майлз. – Надеюсь, у него не будет более возможности исполнить свою месть.

Джайдев кивнул:

– Если ему и приведется снять кандалы, то очень нескоро. Из наших тюрем редко выходят на свободу – условия содержания заключенных поистине ужасны.

– Поделом ему! – гневно воскликнула леди Юджиния. – Он получит то, что заслужил.

Внезапно дверь распахнулась, и на пороге появился Дрейк-старший. Тяжело ступая, он без приглашения вошел в комнату. Это был уже совсем не тот человек, с которым путешественники простились всего лишь сутки назад. От былого высокомерия не осталось и следа. Осунувшееся лицо и остекленевший взгляд изменили его до неузнаваемости. Сделав несколько шагов, он остановился посреди комнаты и, обращаясь в никуда, хриплым голосом произнес:

 – Мой мальчик повесился в тюрьме.

Повисла долгая пауза. Майлз опомнился первым и, взяв незваного посетителя под локоть, усадил в кресло и поднес ему стаканчик коньяка.

– Пейте, – тоном, не терпящим возражения, приказал доктор.

Томас Дрейк послушно проглотил огненное содержимое стакана и не поморщился. Спустя минуту его взгляд стал более осмысленным. Он осмотрел всех присутствующих так, будто видел их впервые в жизни, и остановился на Делайт. Девушка съежилась, глядя в его немигающие глаза.

Неожиданно Дрейк сполз на колени и тихо вымолвил:

– Простите его, миссис Гардиан, молю вас.

Ошеломленная Дела подлетела к убитому горем старику.

– Встаньте! Встаньте немедленно!

Нейл и Джайдев помогли ей усадить в кресло грузного мужчину. Томас перевел дух и повторил:

– Простите моего мальчика, леди.

Вскоре он взял себя в руки и заговорил. Каждое слово давалось ему с трудом.

– Всему виной моя горячая любовь к сыну. После смерти жены я потакал ему во всем, думал, что растет достойный преемник, но за трудами и заботами недоглядел. Началось все с выпивки, карт и вседозволенности. Дальше – хуже: он пристрастился к кокаину. Когда мне стала ясна причина его необъяснимого раздражения и злости, было поздно. Я, как мог, пытался противостоять его саморазрушению, но безуспешно. Все, что случилось с вами, миссис Гардиан, случилось под действием этого страшного зелья, – Дрейк замолчал и понурил голову.

– Мне понятны ваши страдания, мистер Дрейк. Я не держу на него зла, – уныло промолвила Делайт.

– Это еще не все, – Томас судорожно вздохнул. – Я пришел сюда ради своей дочери.

– При чем здесь Аурелия? – Делайт недоуменно вскинула брови.

Дрейк судорожно сжал руки.

– Если информация о похищении просочится в прессу, репутация девочки будет безвозвратно испорчена, я потеряю возможность достойно устроить ее судьбу, – Томас замялся, помолчал и неуверенно продолжил: – Миссис Гардиан, до меня дошли слухи, что вы ждете ребенка. Как будущая мать, вы поймете меня. Аурелия – единственное, что осталось у меня в жизни.

– Обещаю, мистер Дрейк, что ни от меня, ни от кого-либо из присутствующих журналисты не услышат ни слова, но остаются еще полицейские и служители отеля. Как быть с ними?

– Это моя забота. Спасибо вам, леди. И еще одно. Позвольте компенсировать вам моральный ущерб. – Прежняя уверенность промелькнула в его голосе. Он достал из кармана чековую книжку и, вырвав чек, протянул его Деле.

Первым порывом Делайт было возмутиться предлагаемой взяткой за молчание, но, поразмыслив, она согласно кивнула:

– Отправьте означенную сумму в один из местных детских приютов.

– Как скажете, леди. Мой поверенный уведомит вас, куда были перечислены деньги. Позвольте еще раз поблагодарить вас за понимание, – Дрейк встал и направился к выходу. – До свидания, господа.

– Прощайте, мистер Дрейк.

Когда дверь за ним закрылась, Делайт покачала головой:

 – Дрейк-младший повесился… Ужасный конец ужасного человека… Странно, но мне все-таки жаль его.

– Жаль, – горестно вздохнула леди Юджиния, – что бесславная жизнь молодого человека привела его к позорной смерти.

Дункан был далек от сожаления.

– Клей сам выбрал свой путь. Пусть им управляла наркотическая зависимость, но это был его выбор.

– Согласен, – поддержал Нейла Джайдев, – распущенность и чувство вседозволенности неминуемо ведут к трагическому финалу. Дрейк не достоин жалости.

– Давайте закроем эту тему, господа, – предложила Делайт. – Слишком неприятный осадок.

– Тем более, – поднялась со своего места Юджиния, – что нам пора готовиться к отъезду.

Эти слова послужили мужчинам сигналом отправиться в свои комнаты для завершения сборов в дорогу.

 К вечеру дождь стих, но свежести не прибавилось. Чудовищная влажность воздуха делала духоту осязаемой. Непривыкшие к такому климату женщины беспрестанно обмахивались веерами и вытирали платочками влажные лица. Дела испытывала крайнюю неловкость от того, что ее батистовое платье липло к телу, а по спине струился пот. Стоя на перроне, она с удивлением оглядывала других женщин, индианок и европеек, которые чувствовали себя вполне комфортно.

 Джайдев понял ее смущение.

 – Не волнуйтесь, миссис Гардиан, очень скоро вы пройдете акклиматизацию, и ваши мучения закончатся.

 – Очень на это надеюсь, мистер Парк.

 Прозвучал паровозный гудок.

 – Пора прощаться, – грустно улыбнулся Дункан. – Я благодарен судьбе, что она подарила мне встречу с вами. Вы позволите мне писать вам, Делайт?

 – С радостью отвечу на каждое ваше письмо, Нейл. Вы замечательный друг.

От этих слов молодому шотландцу почему-то стало еще грустнее.

 – Друг… Спасибо за ваше расположение ко мне, леди.

– Что вы, это я в неоплатном долгу перед вами. Вы мой спаситель, бравый гусар. Адрес вам известен. Пишите и приезжайте в гости, – она протянула ему руку.

– Почту за честь, – он запечатлел прощальный поцелуй на узком запястье. – До свидания, дамы. Всего доброго, господа.

– И вам удачи, мистер Дункан. Прощайте.

Отъезжающие поднялись в вагон. Мужчины проводили женщин в их купе и заняли свое. Минуту спустя поезд тронулся, но Нейл не мог развернуться и уйти. Ускоряя шаг, он шел рядом с окном Делайт до самого конца перрона и потом еще долго стоял, провожая взглядом исчезающий вдали поезд.

– Молодой человек не просто увлечен тобой, дорогая. Он влюблен, – заметила леди Юджиния, усаживаясь поудобнее.

Задумавшись, Делайт ничего не ответила. Она грустно смотрела на свое отражение в темном окне. Мысли ее витали где-то далеко.

– Девочка, я к тебе обращаюсь, – повысила голос тетушка.

– Да, тетя, – встрепенулась девушка. – Ты что-то сказала?

– Я говорю, что Дункан любит тебя.

– Этого нельзя не заметить.

– И?..

– Что «и»?

– Меня интересует твоя реакция, дорогая.

– А что я? Мое сердце разбито, но не это главное, тетя. Самое печальное, что я, по-видимому, однолюбка.

– Именно этого я и боялась, – помедлив, вздохнула Юджиния. – Только давай не будем отчаиваться. Мы начинаем новую жизнь с надеждой на лучшее! – бодрым тоном завершила она.

У Делы комок подступил к горлу, но она через силу улыбнулась.

– Так и будет. Настраиваемся только на позитив! Думаю, что скоро хозяйственные заботы и приготовление приданного ребенку не оставят нам времени для уныния.

– Да уж, сидеть сложа руки, горюя об утраченных иллюзиях, не придется. И помни, – назидательно произнесла тетушка, – что уныние – грех.

 XLI


Наконец утомительная поездка осталась позади. Проливной дождь, как и накануне, стоявший стеной, заставил взять крытый экипаж и не дал возможности наслаждаться видом из окна по пути с вокзала в имение. Женщины были разочарованы и опасались, что карета не сможет проехать по раскисшим дорогам. К изумлению обеих, булыжная мостовая уверенно довела их до самого хозяйского дома.

– Вы удивлены отличным состоянием тракта в этой глубинке? – усмехнулся Джайдев, заметив приподнятую бровь глядящей на дорогу Делы.

– Да, как-то неожиданно, – кивнула девушка.

– Слава Богу, что это приятный сюрприз, – облегченно вздохнула леди Юджиния. – В последнее время таковых, к сожалению, было немного.

– Вас ожидает немало приятных сюрпризов, – заверил доктор. – Мутха-Ривер не вписывается в обычный индийский быт. Это своего рода конгломерат востока и запада. Ваш батюшка, юная леди, и мой брат сделали достойный вклад в развитие имения и налаживание быта вопреки общепринятым нормам.

– Но вымостить дорогу стоит слишком дорого для такого маленького владения, – усомнилась Делайт.

– Вы правы, миледи, – не мог не согласиться молодой управляющий. – Мы своими силами никогда не смогли бы осуществить подобные строительные работы. Но дело в том, что чуть выше по течению Мутхи некогда стоял военный гарнизон. Дорога была вымощена для их нужд. Позднее воинскую часть перевели в город, а нам осталось только проложить полмили от поворота до дома. Согласитесь, хорошее сообщение с городом дает немало привилегий.

Между тем экипаж подкатил к самому крыльцу. Встречающая хозяев прислуга сгрудилась на крытой веранде с зонтами наготове. Спустя минуту женщин провели в гостиную, где и началось знакомство с челядью. Заметив настороженные взгляды, украдкой бросаемые в ее сторону, Делайт постаралась не выказать своего страха, примут ли они ее как хозяйку, и неуверенности от обилия трудно запоминающихся имен. К окончанию церемонии знакомства искренность и добрая улыбка молодой хозяйки растопили чувство недоверия и опаски у большинства слуг. Дела и ее тетушка были покорены открытостью красивых лиц и вдохновлены первыми ростками взаимопонимания. Девушка от души поблагодарила всех за теплый прием и заверила, что будет прилагать все свои силы для процветания имения, основой которого она видит благополучие каждой семьи. Ее слова разрядили напряженность и послужили маячком надежды опасающимся перемен людям. Почтительно поклонившись молодой хозяйке и ее тетушке, слуги тихо покинули гостиную. Джайдев, распорядившись насчет обеда и ванн для дам, пожелал им хорошего отдыха и отправился заниматься делами, прихватив с собой доктора.

Когда все ушли, Делайт прижалась к тетушке.

– Ах, тетя, честно тебе признаюсь, что только теперь я твердо уверовала в правильность своего решения приехать сюда. Если бы ты только знала, как страшно мне было! А сейчас просто камень с души упал. Они все такие милые…

Леди Юджиния ласково улыбнулась племяннице и шутливо щелкнула ее по носу.

– Глупышка! Неужели ты думаешь, что ввела меня в заблуждение своей показной бравадой? Твое потрясающее самообладание не мешает мне читать тебя как открытую книгу.

– Неужели настолько все очевидно?

– Только для меня, не сомневайся. Для остальных ты леди твердых убеждений.

– Вот и не будем их разочаровывать.

Робкий стук прервал их откровения. После разрешения войти в дверях показалась хрупкая грациозная девушка с подносом.

– Ваш чай, мэм-саиб. Ванны будут готовы через двадцать минут, а потом – отдых и обед, – чинно произнесла она, не поднимая глаз.

Дела приняла из ее рук чайные приборы.

– Спасибо, милая. Напомни, как тебя зовут?

– Гаури, мэм-саиб.

– Красивое имя. Что оно означает?

Потупленные глаза девушки взметнулись вверх.

– «Гаури» значит «белая», мэм-саиб.

– Тебе очень подходит это имя, Гаури, – заметила Юджиния. – Какую же работу по дому ты выполняешь?

– Помогаю на кухне и прислуживаю в столовой, мэм-саиб.

– А просвети-ка ты нас, Гаури, что это за лакомства? – поинтересовалась Дела, разглядывая блюда на подносе.

– Банановые блинчики, к ним подается бурфи – помадка из свежего молока, в блюдце – мед, а это – гулабджамуны, – она указала на сладкие шарики в сиропе, – они очень хороши к чаю. В кувшинчике – гхи.

– Гхи? – переспросила тетушка.

– О, это я помню, – воскликнула Делайт. – Гхи – это топленое молоко. Очень вкусное, рекомендую попробовать, тетя.

– Выглядит аппетитно, – леди Юджиния принялась разливать чай. – Какой аромат у чая! Уверена, нам непременно все понравится. Гаури, передай нашу благодарность поварихе, пожалуйста.

Покоренная добротой и уважительным отношением к себе и поварихе девушка поспешила на кухню, а леди поддались искушению и попробовали все яства.

– Если дальше так пойдет, племянница, – вздохнула тетушка, вытирая салфеткой губы, – боюсь, что не влезу ни в одно платье. Придется менять весь гардероб.

– Тогда купим по двенадцать ярдов тонкой хлопчатобумажной ткани и соорудим себе сари, – усмехнулась Дела. – Ты обратила внимание, тетя, что местные женщины оборачивают сари так, что получаются широкие штаны? В Бомбее так не носят. Местная мода диктуется особенностями климата. Помнится, мама очень любила такой наряд. Не знаю, как ты, а я попробую научиться заворачиваться в сари.

– Вот уж уволь, дорогая. А гардероб, так или иначе, менять придется. Наш-то совсем не годится для местного климата.

– С этим проблем не будет, здесь есть вполне приличные портнихи, – Делайт взяла руку Юджинии и слегка потянула. – Тетушка, давай перед приемом ванны пройдемся по дому. Я, страшась болезненных воспоминаний, всячески оттягивала этот момент, но больше не могу. Внутри все дрожит от нетерпения.

– Ну-ну, не нервничай так, малышка. Воспоминания должны быть не болезненными, а светлыми, – она умолкла на мгновение, а потом бодро добавила: – Что ж, веди меня.

Женщины неспешно осмотрели немногочисленные комнаты, заставленные ротанговой мебелью ажурного плетения, останавливаясь у родных портретов и миниатюр, выполненных в свое время Джулианой. Вглядываясь в любимые лица и смахивая невольные слезинки, Делайт в очередной раз убедилась в подтвержденной жизненным опытом правоте своей тетушки. Воспоминания были полны не боли, а светлой радости от вновь обретенного дома и легкой грусти о былом.

Хозяйские покои, детская комната, а также гостиная и три гостевые содержались в первозданном виде и безупречном порядке.

Юджиния провела белым платочком по фортепиано.

– Надо отдать должное Джайдеву, дорогая. Он оказался хорошим управляющим. Дом в прекрасном состоянии.

– О том, какой он управляющий, рано говорить, – парировала Дела. – Дом – это еще не все имение. Посмотрю расчетные книги, тогда скажу свое мнение. – И, заметив нахмуренные брови своей родственницы, спокойно возразила: – Не смотри так укоризненно, тетя. Джайдев производит вполне благоприятное впечатление, и я надеюсь, что мое мнение о нем не изменится. Ты знаешь, что я ценю человека по его деловым качествам. Чтобы успокоить тебя, добавлю: все, что мне до сих пор удалось увидеть, говорит в его пользу.

– Вот и ладно. Пойдем-ка, а то вода в ванной, наверное, уже остыла.

Лежа в двух ваннах, перегороженных ширмой, женщины делились своими первыми впечатлениями. Обеих приятно удивил тот факт, что вся прислуга вполне прилично говорит по-английски.

– Помню, здесь была начальная школа при миссии. Судя по всему, она продолжает свою работу. – Делайт вдохнула аромат запаренных трав. – Знакомый запах. Наверняка один из маминых рецептов.

Юджиния вылила кувшин отвара на голову.

– После него волосы становятся шелковистыми и легко расчесываются. Ты обратила внимание, какие холеные женщины в твоем имении, даром что простые работницы? Вопреки расхожему мнению, что индусы не очень чистоплотная нация, вся прислуга, представленная нам сегодня, отлично выглядит.

– Так было всегда. Мама не допускала наличия насекомых на теле и в жилищах работников. Ее методы борьбы со всякого рода паразитами были основаны на народных средствах и без особого труда укоренились здесь. Весь приходящий люд получал работу только в случае безукоснительного выполнения ее требований к гигиене тела, содержанию жилища и употреблению только кипяченой питьевой воды. И, как итог, имение избежало страшных эпидемий, свирепствующих в этих краях. К сожалению, это не уберегло их со Свитнесс от заразы, подхваченной на одном из праздничных шествий в городе.

Юджиния запахнулась в легкий халат и подала полотенце племяннице.

– Знаешь, что поразило меня больше всего? Потрясающая красота всех слуг – как женщин, так и мужчин. Их кожа гораздо светлее, чем у индусов, которые встречались нам прежде, все такие статные, ухоженные.

– Этому приятному факту есть, увы, печальное объяснение, тетя.

– Не понимаю.

– Наши «доблестные» войска за десятки лет наведения порядка в колонии наплодили немало бастардов. Они брали женщин силой или покупали себе в утеху юных девочек, проданных нищенствующими семьями, чтобы выжить остальным.

Глаза старой дамы округлились.

 – Ты хочешь сказать, что…

– Да, все наши работники – внебрачные отпрыски британцев, поэтому они так хороши собой. Дети от смешения рас всегда очень красивы.

– Поверить не могу... – Юджиния покачала головой. – Неужели все? Как в таком случае они попали сюда?

– Разве папа тебе не рассказывал? – удивилась девушка. – Ты же знаешь, что Индия – страна каст. Их тут бессчетное количество, но, какое бы низкое положение ни занимала каста, дитя от колонизатора будет в ней отверженным. Когда такой ребенок вырастает, его положение становится еще более тяжелым. Ему нет достойного места в его родном племени. И, если первые поселенцы поместья оказались здесь волею случая, остальных привела народная молва. Здесь они больше не чувствуют себя изгоями, создают свои семьи, и у них есть уверенность в завтрашнем дне. Так что все наши работники, как говаривал папа, оевропеенные.

Леди Юджиния недоуменно развела руками:

 – Поверить не могу, что Френсис, мой брат, а твой отец, просветил юную леди, свою несовершеннолетнюю дочь, в этом вопросе.

Дела лукаво улыбнулась в ответ:

 – Все было несколько иначе. Вообще-то, папа рассказывал о национальном составе своего индийского поместья старшему Джордану за очередной порцией виски, а мы с Эндрю добросовестно подслушивали под раскрытым окном кабинета отца.

– Сколько ж тебе тогда было лет?

– Лет двенадцать, наверное, – хихикнула девушка. – Потом мы перелистали все каталоги, наши и Джорданов, в поисках имеющихся книг об этой стране и, кстати, перечитали их от корки до корки.

Пожилая женщина сокрушенно вздохнула.

– А я должна была лепить из этого сорванца, – она погрозила пальцем племяннице, – настоящую леди.

Делайт засмеялась и чмокнула тетушку в щеку.

– И ты вполне преуспела в этом, милая наставница, – тут она глянула в окно. – Ой, дождь закончился так же внезапно, как и начался! – Дела потянула тетушку за руку. – Пойдем скорее, навестим маму и Свитнесс.

Выбрав самые красивые цветы из расставленных по всей гостиной букетов, они вышли на улицу. Парило, но дышалось гораздо легче, чем в Бомбее. Неизвестно откуда появился Джайдев:

 – Я провожу вас до кладбища, леди.

Женщины удивленно переглянулись, поняв, что молодой управляющий предугадал их маршрут.

– Не стоит, мистер Парк, я помню дорогу, – сухо ответила Делайт. Ей не хотелось присутствия постороннего человека при первой встрече со святым местом.

– Не беспокойтесь, госпожа, я не буду вам досаждать, – мягко и в то же время твердо произнес юноша.

Дела вспыхнула от недовольства и, сжав локоть тетушки, повела ее знакомой тропинкой.

– Как он посмел оспорить мое решение? – сквозь зубы прошептала возмущенная девушка, скосив взгляд на отставшего на несколько шагов Джайдева.

– Не вредничай, девочка! – голос Юджинии был полон укора. – Сопровождение нам необходимо, по крайней мере в первое время.

Делайт поджала губы, но промолчала. И только когда молодой человек остался у кладбищенских ворот, черты ее лица разгладились, а в глазах сверкнула подозрительная влажность.

– Вот они, мои милые, – прошептала она через несколько шагов, останавливаясь у памятника из белого мрамора.

«Джулиана Вингз. Свитнесс Вингз. Возлюбленные жена и дочь», – гласила надпись. Любимые лица с двух барельефов печально смотрели прямо в душу Делы. Постамент из черного мрамора был уставлен вазами со свежесрезанными цветами. Юджиния пристроила среди них принесенные букеты и присела на мокрую скамейку. Делайт опустилась на колени перед могилой и любовно смахнула капли дождя с плиты.

– Здравствуй, мамочка! Сестричка, здравствуй! Вот мы и свиделись!

Долго сдерживаемые слезы хлынули из глаз обеих женщин. Наплакавшись вволю, они, притихшие, молча взирали на выполненные с поразительной точностью лица.

– Барельефы потрясающие, – прочистив горло наконец выдохнула тетушка. – Лица списаны с того семейного портрета, что в гостиной.

– Да, я тоже так думаю. Только выражение взгляда другое. Опечаленное. Хороший мастер выполнил портреты. Куда бы я ни переместилась, они все равно смотрят прямо на меня.

Старушка сделала несколько шагов в сторону.

– Так и есть. Поразительно.

– Здесь все сделано с любовью. Ни травинки лишней, ни соринки, ровные газоны, присыпанные песком тропинки и всюду роскошные цветы. Нет заброшенных могил.

– Еще одно очко в пользу молодого Парка. Пойдем, дорогая. Тучи опять сгущаются.

Тихо переговариваясь, они медленно брели по утоптанной дорожке, когда какое-то движение впереди заставило их остановиться. К ужасу обеих, всего в нескольких шагах впереди них огромная кобра распустила свой капюшон. Страх, казалось, парализовал женщин.

– Не двигайся, тетя, – сквозь зубы процедила девушка. Не шевелясь, Дела судорожно оглядывала обочины со скошенной травой в поисках чего-нибудь похожего на палку. Тщетно. Вдруг камень просвистел над их головами и упал в паре футов от гадины. Змея свернула свой устрашающий капюшон и, извиваясь, скрылась в зелени травы. Ноги Юджинии подкосились, и бедная старушка осела на землю. Джайдев, как и прежде, следовавший за ними на расстоянии, подлетел и подхватил женщину на руки.

– Не бойтесь, госпожа, все будет хорошо, – сделал он попытку успокоить хозяйку и быстрым шагом направился к дому.

Благо, что старший Парк был дома. Майлз дал старой леди успокоительное, и та вскоре уснула у себя в комнате. Дела, врач и Джайдев собрались в гостиной. Делайт на правах хозяйки предложила мужчинам выпить. Подавая своему управляющему бокал, она помедлила, но потом заглянула ему в глаза и призналась:

– Я была не права, мистер Парк. Простите. Я так хотела уединения у могилки, что не подумала об опасностях такого рода.

– Я понимаю вас, миледи. Вы самостоятельная женщина и привыкли обходиться без излишней опеки, но к местным условиям надо привыкнуть. В конце концов, мы с дядей ответственны за вашу безопасность и не простим себе, если с вами что-нибудь случится.

Майлз Парк усадил девушку на плетеный диванчик и успокаивающе сжал ей руку.

– Все образуется, миссис Гардиан, уж поверьте моему слову. Я сам, помню, едва не дал деру при первом столкновении со змеей, но быстро научился избегать неприятных встреч. Вы и ваша тетушка скоро свыкнитесь с «прелестями» индийского колорита, а пока, пожалуйста, не отказывайтесь от провожатого.

Чувство вины не отпускало Делайт.

– Так и будет, мистер Парк, – подавленно пообещала она. – Я еще раз прошу прощения за свое легкомыслие и недопустимый тон, Джайдев.

– Извинения приняты, леди. Позвольте на будущее предложить вам свою кандидатуру для сопровождения по имению.

– С радостью воспользуюсь вашим предложением, сэр.



 XLII

Время летело неумолимо быстро. Дни напролет Дела занималась делами, изучая гросбухи и постигая особенности колониального хозяйствования. К ее немалому удивлению, Джайдев оказался высококвалифицированным агрономом. Несколько лет назад именно он, верный помощник свого отца, посоветовал заменить выращиваемые покойным виконтом культуры на более подходящие для местного климата. Засеяв поля арахисом и пшеницей, Джай, как его называли все в округе, существенно поправил дела в имении. А в этом году наконец впервые дала хороший урожай заложенная им хлопковая плантация. Убедившись, что Джайдеву можно без капли сомнений доверить управление имением, Делайт решила не мешать молодому человеку вести хозяйство по его усмотрению и переключилась на семейный архив.

Сидя в шезлонге на широком крыльце и перебирая оставшиеся от мамы записи, она исподволь наблюдала за жизнью деревни. Через лужайку от хозяйского дома находился колодец – центр общественной жизни местных жителей. Все деревенские новости и проблемы обсуждались здесь дважды в день: утром – пришедшими за водой женщинами и вечером – отдыхающими после работы мужчинами. Тут же, в тени раскидистой мурайи, Джай принимал посетителей, выслушивал жалобы, отдавал распоряжения на следующий рабочий день, решал производственные вопросы. Деле импонировала его спокойная, но твердая манера общения с людьми, ее поражали проницательность молодого управляющего и его умение выходить из затруднительных ситуаций.

Вот и сейчас у колодца определялись хозяйственные задачи на завтрашний день. Делайт прислушалась к разговору. Решался вопрос восстановления поврежденных участков изгороди, защищающей от диких животных. Джайдев наметил объем работы каждой семье в зависимости от количества в ней трудоспособных мужчин. Один из работников попытался опротестовать решение управляющего.

– Почему всеми работами по поддержанию изгороди, дорог и самой деревни занимаемся мы? А как же сезонные рабочие?

Джайдев невозмутимо повернулся к осмелившемуся роптать мужчине:

 – Потому что мы живем здесь, Ману, а сезонные рабочие наняты лишь на уборку хлопка. Желаешь поменяться?

– Нет, – потупил глаза молодой человек. – Никому не хочется такой малооплачиваемой работы.

Этот разговор убедил девушку в правильности ее выбора. «Джай – прирожденный управляющий», – подумала она.

Дождавшись, когда рабочие разошлись, Делайт подошла к Джайдеву.

– Проблемы?

– Едва ли это можно назвать проблемой, миссис Гардиан. Все решаемо, но рабочих рук действительно не хватает.

– Я просмотрела всю расчетную документацию и думаю, что, если люди из миссии согласятся поработать с отсрочкой оплаты до продажи зерна, мы можем нанять еще несколько человек и ускорить сбор хлопка.

– Такие желающие найдутся. Кроме того, – он порылся в бумагах и достал листок с какими-то цифрами, – вот, взгляните. Если продать излишки сыров с нашей сыроварни, а часть зерна перемолоть и сбыть в виде муки, у нас будут наличные на первостепенные нужды. Не беспокойтесь, миледи, это временные трудности. Урожай в этом году отменный. После его реализации будет достаточно денег для решения всех задач.

– Ну что ж, вы управляющий, вам и решать, – Делайт присела на скамейку и расправила юбки. – Трудный был день?

– Самый обычный, миледи. Как проходит ваша акклиматизация? – искренняя обеспокоенность была написана на лице Джайдева. – Как самочувствие? – Он украдкой бросил взгляд на растущий животик Делы.

Уголки рта Делайт, заметившей это неподдельное волнение за нее и будущего ребенка, дрогнули в улыбке.

– Можно сказать, что мы стали аборигенами. Жару переносим стоически, благо здесь не такая влажность, как на побережье.

– Несомненно, горный воздух стекает в долину, неся толику свежести. Да и Мутхи хоть небольшая река, но дает немного прохлады, по крайней мере, ночью дышится легко.

– Мне действительно нравится здесь, – она провела рукой по стриженым самшитовым кустам, окружающим скамейку. – Как должно быть здесь красиво во время цветения вон той колонии азалий слева от колодца. Если меня не обманывают смутные детские воспоминания, то это буйство всех оттенков от розового до фиолетового.

– Так и есть, миледи, память вас не подвела. Индия утопает в цветах, здесь одни цветущие растения сменяются другими в течение всего года. Наши женщины любят похвастать своими клумбами… – Джай вдруг прервался и пристально посмотрел на побледневшую Делу. – Леди Гардиан, с вами все в порядке?

Делайт, еще не понимая, что произошло, неожиданно ощутила какое-то необъяснимое, ни с чем несравнимое блаженство. Легкий, подобный касанию крылышка бабочки толчок внутри живота разлил негу по всему телу. Почти мгновенно пришло осмысление: «Доченька моя». Руки сами легли на живот, как бы укрывая и оберегая от всех бед. Она замерла в ожидании следующего толчка, но его не последовало.

Джайдев схватился за веер и принялся обмахивать девушку.

– Ребенок? – участливо спросил он, старательно создавая прохладный воздушный поток вокруг нее. – Какое это счастье!

Будучи не в состоянии вымолвить ни слова от переполнявших ее эмоций, Дела кивнула головой, брови ее изумленно приподнялись.

– Не удивляйтесь, миледи, моей сметке. Просто вы наполнились таким внутренним светом, который может дать только материнство или первое биение малыша под сердцем матери. Я прав?

– Вы так наблюдательны, молодой человек, что мне иногда кажется, будто вы провидец.

Понимающе улыбнувшись, Джай покачал головой:

– Увы, миледи, я простой смертный.

– Но я неоднократно замечала, как вы точно предугадывали мои мысли или действия, – возразила Делайт.

– Каждый человек, если он внимателен, сможет без труда прочитать не мысли, нет, а эмоциональное состояние своего визави.

– Но как?

– Вот, например, вы удивились, и ваши брови поползли вверх, глаза широко раскрылись, и слегка приоткрылся рот.

– А как вы узнали, что мы с тетушкой в день приезда собрались на кладбище? – недоумевала Дела.

– Уголки рта и верхние веки слегка опущены, взгляд рассеянный – это признаки печали. Плюс букеты цветов. Вывод напрашивается сам собой.

– А несколько минут назад вы догадались, что мне вовсе не плохо.

– Если мышцы собираются вокруг глаз, значит, вы пребываете в счастливом настроении. Ваши руки машинально прикрыли живот, значит, это связано с ребенком. По выражению ваших глаз стало понятно, что это чувство внове для вас.

– Так, следовательно, – лукаво сверкнула глазами Делайт, – вы просто прекрасный физиогномист и никакой мистики? А я-то надеялась на встречу с тайными, недоступными нам, простым смертным, знаниями.

Джайдев не удержался от смеха.

– Все мои, как вы выразились, «тайные знания» можно прочитать в любом учебнике по психологии.

– А что я должна была подумать? Не часто встретишь агронома, обладающего познаниями человеческой натуры.

– Мой народ трепетно и уважительно относится к любым знаниям. Веды, наши древние священные книги, говорят, что человек должен научиться выражать любовь к Богу через свои повседневные дела и при этом не забывать о самосовершенствовании.

– Извините за нескромный вопрос, Джайдев, но какой религии вы поклоняетесь?

Молодой человек горько усмехнулся.

– Я и все работники поместья принадлежим к двум мирам. Фактически же мы являемся чужаками в обоих. Будучи крещенными в церквушке при миссии, мы почитаем и индуизм. В лесах за пределами ваших владений, миледи, есть святилища бога обезьян Ханумана и слоноголового Ганеша – бога тайной мудрости. Так вот, там всегда лежат свежие цветы и сладости в качестве приношений. Тропа к ним не зарастает, хотя все местное население ходит на воскресные мессы при миссии.

– Возникает вопрос: успешны ли миссионеры в обращении в христианство?

– Нет, – коротко бросил Джай. Помолчав некоторое время, он постарался дать разъяснение. – В христианство переходят только самые бедные и презренные касты или такие полукровки, как я. Надо отдать должное англичанам, за все годы своего правления они не настаивали на насильственной христианизации, оставив Индии ее верования и наложив запрет только на обряды жертвоприношения и сати – самосожжение вдов.

– Да, я читала об этом. Ужасно, но в прессе то и дело всплывают факты игнорирования этого запрета.

– Увы, но за несколько колониальных десятилетий невозможно вытравить то, что культивировалось тысячелетиями, и, как бы мы ни противились насилию над личностью, тайные секты еще долго будут справлять свои кровавые обряды, а доведенные общественным презрением до отчаяния вдовы – восходить на костер. Это Индия, миледи.

Короткие ежевечерние беседы, подобные этой, уже вошли в привычку Делайт. Она многое почерпнула из общения со своим управляющим и его дядюшкой, навещавшим их по окончании рабочего дня. Благодаря им ей постепенно становились понятны быт и менталитет индусов. Хотя вопросов было по-прежнему много. Но более всего девушку угнетало то, что усилия разговорить женщин, работающих и живущих в имении, были тщетными. Ни одна из пяти индусок, обслуживающих хозяйский дом, не шла на контакт. Нет, конечно, они добросовестно исполняли свои обязанности, старались во всем угодить своей мэм-саиб, но чувствовалось, что нечто разделяет их. Делайт никак не могла дать определение этому «нечто», и только Майлз Парк сумел просветить ее в этом вопросе.

– Поверьте моему знанию этой страны, милые леди, но так было и будет всегда. Я прожил здесь двадцать пять лет и не завел ни одного друга среди индусов вовсе не потому, что я сноб. Этому есть простое объяснение – кастовое деление. Люди, которых я лечу и с которыми мне приходится общаться в миссии, в лучшем случае принадлежат к шудрам. Как бы ни были бедны ремесленники и крестьяне, составляющие основу этой касты, они никогда не подадут руки никому из неприкасаемых – самой презренной, низшей касты. Мы же, напротив, находимся на недосягаемой для них высоте, и говорить с нами они могут только с опущенными глазами. Да, среди них есть надежные и преданные слуги, и таковых немало, но сблизиться даже не пытайтесь – не получится. Социальный статус в этой стране – непреодолимый барьер.

Доктор, как мог, развлекал женщин карточной игрой и рассказами о делах в миссии, где у него была больница на несколько койко-мест. Обычно леди Юджиния составляла ему компанию за рюмочкой шерри или хереса, а Дела баловала себя крепким чаем, разбавленным гхи. Джайдев никогда не участвовал в совместных развлечениях, он старался свести общение к деловым отношениям и каждый вечер под благовидным предлогом удалялся к себе домой. Вот и сейчас он вежливо попрощался и скрылся в темноте.

– Ничего не поделаешь, – горестно вздохнул Парк-старший, – мой племянник больше индус, чем европеец. Чувствую, что-то гнетет его, но, увы, он не открывается мне.

Делайт понимающе качнула головой.

– Еще при первой встрече я заметила его печальный взгляд. Познакомившись поближе, пришла к выводу, что работа – его единственная страсть. Жаль, но и невооруженным глазом видно, что в глубине души Джай несчастный человек, – Девушка в упор посмотрела на Майлза. – Поверить не могу, что вам ничего не известно.

Мука исказила лицо старого доктора, он смог только молча развести руками.

– Неужели ничего? – не унималась Дела. – Неужто он всегда был таким? Или это смерть отца так повлияла на него?

– Конечно, преждевременная кончина брата внесла свою лепту, – глаза Парка подозрительно заблестели, – но началось все гораздо раньше. Если мне не изменяет память, то лет пять назад после продажи урожая племянник вернулся из Пуны совсем другим человеком. Замкнулся в себе, стал малообщительным… А ведь до этого был таким веселым парнем… Уж мы с братом как ни старались развеселить его, да все без толку. Мальчик отдалялся от нас все больше и больше, пока вовсе не закрыл свою душу на замок. – Голос старика дрогнул. – Что-то в глаз попало, извините миледи. – Он достал платок и приложил его к глазам. – Ветер усиливается. Не пора ли покинуть эту беседку и вам перейти в дом, а мне отправиться восвояси?

Дела задумалась на минутку и вновь обратилась к Майлзу:

– Так вы говорите, что это случилось пять лет назад после продажи урожая? Нечто так повлияло на вашего племянника, что кардинально изменило его характер?

– Увы, юная леди. Именно так все и было.

Доктор встал и потянулся за своей шляпой. Но Делайт была настроена выяснить все до конца. Она вновь усадила гостя и взяла у него головной убор.

– За эти годы вы поменяли скупщика сельхозпродукции или продолжаете сотрудничать с тем же?

– Насколько мне известно, Джайдев, как прежде его отец, имеет дело с семьей Гопала. Это клан порядочных и честных торговцев. Они скупают все, чем богата наша земля, и перевозят в Бомбей, а там уже корабли развозят груз по всему свету, – мужчина взял из рук Делы свою шляпу и обратился к леди Юджинии: – Спасибо за приятный вечер, миледи. Время пролетело незаметно. Час поздний, а посему позвольте откланяться. – Он чопорно поклонился. – Всего доброго.

– До свидания, мистер Парк, – Юджиния протянула ему руку для прощального поцелуя. – Будем рады видеть вас завтра.

Когда шаги старого доктора стихли вдалеке, Делайт хмыкнула, глядя на тетушку:

 – По-моему, милая тетя, наш доктор покорен тобой.

Пожилая женщина неожиданно рассердилась:

 – Не вижу повода для насмешек, дерзкая девчонка. Естественно, что человек ищет общения среди своих ровесников, тем более – и ты это сама видишь – выбор здесь не особенно велик.

Дела примиряюще обняла тетушку.

 – Прости, дорогая, свою нахальную племянницу. Ты, как всегда, права. Не знаю, что на меня нашло. Доктор мне глубоко симпатичен. Мир?

– Мир, мир… Но думай прежде, чем говорить. Пойдем-ка спать. Час поздний, а завтра трудный день.

– Да уж… Я что-то не припомню легких дней за последние полгода.

 XLIII

Леди Юджиния не ошиблась в трудности момента. Наступила ответственная пора сбора урожая. Пока погода благоволила, Джайдев от зари до зари пропадал на полях, поторапливая работников и помощников из миссии. Благодаря самоотверженному труду каждого урожай удалось собрать вовремя и без потерь. Упакованный в тюки хлопок, мешки с зерном и мукой, золотистые круги сыров, фрукты и овощи были уложены на подводы и готовы к отправке. Замыкала караван телега с упакованными в солому изделиями гончара.

Суматоха трудовых будней поглотила практически все свободное время Делайт, но она решила отложить все дела и лично сопровождать караван в Пуну. Отклонив возражения тети и доктора по поводу поездки, девушка велела запрячь бричку.

– Тетушка, я чувствую себя великолепно, нет никакой опасности ни моему здоровью, ни здоровью малышки. Волы будут тащить караван медленно, бричка удобна, с хорошими рессорами, охрана надежная, погода просто замечательная. О таком путешествии можно только мечтать. Я наконец-то отвлекусь и развеюсь, осмотрю достопримечательности, похожу по магазинам и куплю всем подарки к празднику Дивали.

– Ни за что не отпущу тебя одну, и не проси, – проворчала старушка и, кряхта, взобралась в бричку. – Не бережешь ты мои старые кости, егоза.

Делайт усмехнулась про себя и, устроившись рядом с тетушкой, чмокнула ее в щеку.

– Тебе понравится, моя дорогая, ты мне еще спасибо скажешь.

Действительно, путь до Пуны был недолгим и совсем не утомительным. Хорошая дорога и приятное осеннее тепло располагали к любованию природой и неспешным разговорам. Время от времени их обоз обгоняли повозки, везшие свой товар на базар, ближе к городу тракт заполнили пешие крестьяне, направляющиеся за покупками, бродяги, слоняющиеся в поисках лучшей доли, и офицеры в форме королевских войск, гарцующие на своих рысаках. Делайт и Юджиния с интересом разглядывали путников и развлекали себя предположениями о судьбе последних. На подъезде к городу внимание женщин привлекло какое-то замешательство на дороге впереди. Движение сначала замедлилось, а потом и вовсе остановилось. Нетерпеливая Делайт соскочила с сиденья, направилась к месту затора и увидела молчаливую толпу, сгрудившуюся вокруг распростертой на земле женщины неопределенного возраста. Ее тело лежало поперек дороги и мешало движению, но никто из присутствующих не потрудился оказать помощь бедняжке. Изможденное лицо и некогда белое ветхое сари были покрыты серой пылью, в спутанных волосах застрял дорожный мусор, а ее потухшие глаза безнадежно смотрели в небо. Обескровленные губы прошептали: «Пить…», и несчастная потеряла сознание. Люди, бросив на нее равнодушный взгляд, пошли своей дорогой.

– Ваш управляющий задержался, миледи? Не беда. У меня еще есть несколько дней отпуска, я отвезу вас в Мутха-Ривер. Так что не переживайте, одни на причале вы не останетесь.

– Ой, я, кажется, знаю вон того пожилого джентльмена, что стоит рядом с молодым индусом посреди выезда, – воскликнула леди Юджиния, указывая на двух мужчин, высматривающих кого-то. – Когда твой отец, Дела, ребенком привез тебя в Англию, этот человек сопровождал его. Вот только я не припомню его имени.

В этот момент указанный господин заметил леди Юджинию и, сказав что-то молодому напарнику, ринулся навстречу путешественницам.

– О, леди Шеридан, мисс Вингз, наконец-то! А я уж испугался, что мои старые глаза подвели меня и я не разглядел вас в толпе. – Запыхавшийся пожилой, но еще крепкий мужчина, остановился перед ними. – Простите меня, ради Бога, что заставил вас ждать и волноваться, – извинялся он, вытирая платком пот со лба.

– Э-э-э, мистер…

– Парк, к вашим услугам, миледи.

– Парк? Но… – леди Юджиния пристально вгляделась в лицо собеседника, – вы не наш управляющий.

– Совершенно верно, миледи. Я Майлз, его младший брат, а этот юноша, – он указал на молодого индуса, сопровождающего его, – его сын Джайдев. С прискорбием сообщаю вам, миледи, что месяц тому мой брат Стив скончался. Временно, до вашего нового распоряжения, дела по управлению поместьем принял мой племянник. Мы послали вам письмо с подробным отчетом, но вы, разумеется, не успели его получить до отъезда. Надеюсь, на месте вы осмотритесь и примете правильное решение по поводу управляющего.

Наполовину индус, Джайдев был очень хорош собой. Красиво вылепленное лицо и умный спокойный взгляд молодого человека приковали внимание всех присутствующих. В нем чувствовались внутренняя сила и твердость. «Гордый, уверенный в себе человек, – подумала Делайт. – Но некая незащищенность проскальзывает в его глазах. Странное сочетание. Что ж, разберемся». Девушка представилась сама и познакомила Парков с Нейлом. Мужчины пожали друг другу руки и разом посмотрели на Делайт в ожидании дальнейших указаний.

– Не будем медлить, господа, а то портовые воры уже наматывают круги вокруг нас, – она кивнула в сторону трех подозрительных личностей, околачивающихся рядом. – Как долго ждать поезда, мистер Парк?

– Поезд ночной, отправляется в девять вечера. А по поводу воровства вы совершенно правы. За багажом нужен глаз да глаз, – он подозвал носильщиков и велел племяннику проконтролировать доставку. – Пройдемте на площадь, миледи, пролетка ждет нас.

По пути в отель женщины с интересом разглядывали город. Раскинувшийся на семи островах, он поражал своими размерами, восхищал роскошью и ужасал вопиющей бедностью. У величественных древних храмов, прося подаяние, сидели толпы полуголых нищих в страшных язвах и с жуткими уродствами. Стайки оборванных босоногих ребятишек, клянча мелкую монетку, не давали прохода одиноким пешеходам и притормозившим экипажам. Сердобольная леди Юджиния, не долго думая, протянула руку за кошельком, но Джайдев остановил ее.

– Не стоит этого делать, миледи.


– Но ведь это голодные дети, мистер Парк, – возмутилась пожилая дама.

– Несколько пенни не накормят этих несчастных, – поддержал молодого управляющего Дункан. – Скорее всего, деньги будут тут же изъяты кем-то из взрослых, на кого работают эти беспризорники. Едва ваша монетка звякнет о мостовую, сюда сбегутся все попрошайки округи, и тогда нам не удастся добраться до отеля и к вечеру. Увы, такова реальность. Это Индия, леди. Привыкайте.

Делайт уже заметила, что люди на улице не обращали внимания на назойливых, как мухи, детей. Город жил своей жизнью, и ему не было дела до голодного блеска в глазах детворы.

– Как это жестоко, – горько вздохнула она. – Лондон тоже далеко не благополучный город, но здесь нищета дошла до катастрофических размеров.

Увиденное повергло девушку в уныние. Несмотря на великое множество прочитанных книг об Индии, знание ее культуры и привитую с детства любовь к этой стране, Делайт не была готова увидеть то, что увидела.

– А вот и наш отель, миледи, – голос мистера Парка оторвал ее от горестных дум. – Отдохнете с дороги, пообедаете, и вечером снова в путь.

Отель в колониальном стиле был совсем новый. Внешний вид и внутренняя отделка, персонал и манера обслуживания абсолютно исключали восточные мотивы. Здесь все дышало Англией.

– Ну не странно ли это, господа, – обратилась к сопровождающим мужчинам леди Юджиния, – ехать из Британии в Британию?

Майлз Парк стушевался:

– Но, это ближайший к железнодорожному вокзалу отель. Впрочем, если желаете, леди Шеридан, мы можем переехать в другой.

– Нет-нет, это не существенно, просто неожиданно, – вмешалась Делайт. – Покажите нам наши апартаменты, пожалуйста.

Направляясь в свой номер, девушка вдруг резко остановилась и обернулась к Дункану.

– О, Нейл, совсем вылетело из головы. Вы ведь едете другим поездом. Пора прощаться?

– Не сейчас, миледи, – грустно улыбнулся гусар. – Вечером провожу вас на вокзал и вернусь в отель. Я отбываю завтра утром.

– Что ж, встретимся за обедом, – обрадовалась Дела. – Не люблю прощаться.

Перед тем как разойтись по своим номерам, путешественники условились, что позавтракают в своих комнатах, отдохнут и встретятся в ресторане ровно в пять.

Вскоре Дела, лежа в благоухающей ванне, лакомилась сладостями и фруктами. Забытые с детства яства будто открыли шлюзы памяти. Воспоминания хлынули потоком. Вот они со Свитнесс устроились у ног сидящей в кресле матери и отгадывают загадки. За каждый верный ответ Джулиана кладет в открытые ротики малышек такой, как этот, банановый хрустик – жаренный на пальмовом масле и покрытый сахарной карамелью кружок. Делайт поднесла к лицу цукат из кумквата и вдохнула цитрусовый аромат. Эти оранжевые шарики размером с крупную оливку всегда можно было найти в резной вазочке на верхней полке буфета. Родители запрещали есть много сладостей, и они с сестрой тайком громоздили два стула друг на друга, чтобы достать любимое угощение. А как Свитнесс любила сочную зеленоватую мякоть сладкой картошки чики! Дела печально улыбнулась, вспомнив, как сестричка, уплетая любимый фрукт, не заметила осу и была ужалена за язык. Ну и рев тогда стоял! Девочка не могла ничего объяснить и заходилась в крике, а перепуганные родители вызвали доктора, жившего в миссии рядом.

– Боже! – Делайт села так резко, что расплескала воду. – Ведь это был Майлз Парк! Я вспомнила его, вспомнила! – Она положила руку на живот. – Хорошо, что в поместье есть свой врач, доченька. Все не так страшно, как я думала.

 – Дела, ты что-то сказала? – тетушка заглянула в ванную.

– Я вспомнила мистера Парка, тетя. Он был тем врачом, что лечил нас со Свитнесс в детстве!

– Да, память иной раз преподносит нам сюрпризы, дорогая. Кстати, хватит лежать в ванной, выходи, а то, не ровен час, раскиснешь. – Она протянула девушке пушистое полотенце. – Вытирайся и поспи часок. А чем это пахнет? Какой странный запах!

Делайт повела носом.

– Здесь много разных ароматов, но джекфрут перебивает все.

– Джекфрут?

– Местный деликатес. Попробуй этот ломтик. Очень вкусный фрукт, но его запах слишком специфичен для европейцев.

Леди Юджиния понюхала предложенное угощение.

– Спасибо, но что-то не хочется.

– Ничего, ты привыкнешь, – хихикнула Дела. – Привыкнешь и сама попросишь.

– Посмотрим, посмотрим… – с сомнением покачала головой тетушка. – Если только когда-нибудь потом, со временем.

Делайт, которой совершенно не хотелось спать, уснула неожиданно быстро. Во сне она вновь была пятилетней проказницей, затеявшей переодевание со своей близняшкой ради очередного розыгрыша домочадцев. Дела не хотела меняться маминым подарком с сестрой, но Свитнесс протягивала ей свой поясок с кинжалом и твердила: «Возьми, возьми». Когда Дела открыла глаза, то почувствовала, как наступает успокоение. «Зря я опасалась. Все будет хорошо, – в очередной раз пыталась она убедить себя. – Я вновь обрету себя, Алекс, и буду здесь счастлива без тебя».

Делайт была уже одета к обеду, когда проснулась тетушка.

– Собирайся, милая тетя, а я прогуляюсь по отелю, – она посмотрела на часы. – Через сорок минут встретимся у ресторана.

– Только ради всего святого, дорогая, не выходи на улицу одна.

– Ни за что, не беспокойся. – Дела приостановилась в дверях. – А ты знаешь, что за чудный сон мне приснился сейчас? – И она пересказала тетушке сновидение. – Там было столько солнца, света, смеха и радости!

– А я бы сказала, – нахмурилась леди Юджиния, – что Свитнесс хочет тебя о чем-то предупредить.

– Что за суеверные глупости, тетя, – топнула ножкой девушка. – Но ради твоего спокойствия я сделаю вот это. – Она достала из чемодана кожаные ножны, пристегнула их к ноге и вложила туда стилет. – Поторопись, у тебя всего полчаса.

Ведущий в ресторан коридор был пуст. Звуки шумного города совершенно не проникали сквозь толстые стены. «Какое спокойствие, – подумала Делайт. – Как будто жизнь замерла». Звенящая тишина была нарушена крадущимися шагами сзади. Девушка хотела было обернуться, но не успела. Сильный удар по голове отключил ее сознание, и ее жизнь замерла.

А в это время Нейл, Майлз и Джайдев встретились в фойе перед рестораном и в ожидании женщин курили на балконе. Перед их глазами простирался маленький сквер заднего двора отеля. Забавная картина привлекла их внимание. Широкую повозку с возницей наверху окружила крикливая компания мальчишек, выпрашивающих деньги. Грузный извозчик отмахивался от них кнутом и громогласно ругался, но маленькие попрошайки не унимались. Они верещали, наскакивая на возничего, провоцируя его покинуть свое место, чтобы иметь возможность дотянуться до вожделенного кошелька. Наконец нервы возницы не выдержали, и он со всей силы всадил ногой в тощий живот не успевшего увернуться пострела. Парнишка отлетел в сторону, а его товарищи стали кидать камни в обидчика. Тут один из маленьких бродяжек осторожно подкрался к лошади, вытащил нож и отхватил коню полхвоста. Не известно, чем бы закончилась эта история, если бы два здоровяка не вынесли из боковой двери отеля скрученный ковер. Цыкнув на мальчишек, они погрузили поклажу на повозку, подозрительно огляделись и тронулись с места. Что-то смутно-знакомое было в их облике.

Наши наблюдатели переглянулись.

– А не кажется ли вам, господа, – начал Майлз, – что мы уже встречались с этими грузчиками?

– Да, мы их точно где-то видели, – согласился Джайдев. – Но где?

– Вспомнил, – хлопнул себя по лбу Нейл. – Делайт обратила на них наше внимание в порту. Темные личности. Наверняка этот ковер они украли. Надо сказать дежурному портье.

– Конечно, это кража! Видите, из ковра даже женская туфелька выпала. Видно торопились схватить первое попавшееся под руку.

Какой-то служащий отеля вынес на балкон кресло-качалку.

– Господа, прошу прощения, но сюда сейчас вынесут одну престарелую даму, страдающую астмой и не выносящую табачного дыма. Не могли бы вы перейти на соседний балкон? – спросил он.

– Без проблем, дружище. Тут вот какое дело… – Нейл кратко изложил увиденное. – Предупредите охрану и вообще кого следует.

– Да, сэр!

На широкой лестнице показалась леди Юджиния. Несмотря на возраст, эта дама передвигалась с завидной легкостью. Она стремительно подошла к мужской компании.

– Где вы спрятали мою племянницу? – спросила она, оглядываясь вокруг.

– Но разве она не с вами, леди Шеридан? – удивился старший Парк.

– Помилуйте, джентльмены, Делайт полчаса назад покинула номер. – Встревоженная женщина выглянула во двор, показывая рукой вниз. – Что там делает ее туфелька? – Она растерянно посмотрела на мужчин. – Что происходит, господа?

Присутствующие поняли, что произошло на их глазах.

– Это похищение, – скрипнул зубами Дункан. – Мистер Парк, отведите леди в номер, пожалуйста, и останьтесь с ней. Вы, Джайдев, спуститесь во двор и потолкуйте с мальчишками. Вон они сгрудились за теми кустами. Пообещайте им щедрое вознаграждение за содействие в поисках. Я же пойду к администратору и потребую у него лошадей и охранников. Неизвестно, насколько велика банда.

При слове «похищение» леди Юджиния побледнела и едва не лишилась чувств.

– О Боже! Опять!

– Что «опять»? – насторожился Нейл.

– Похищение, что же еще? Такое уже случалось в биографии моей девочки.

– Это не может быть тот же человек?

– Абсолютно исключено, – губы женщины задрожали. – Бедная малышка, – разрыдалась она. – Не дай Бог, потеряет ребенка.

– Ребенка? – брови Майлза поползли вверх. – Все гораздо серьезнее, чем можно было предположить. Поторопитесь, господа.

Он подхватил старушку под руку и повел в номер.

Через десять минут Дункан, Джайдев и еще три охранника мчались галопом в указанном мальчишками направлении. Молодой Парк и охранники, бравые парни из бывших военных, хорошо знали окрестности. Они посовещались и сошлись во мнении, что девушку везут в одну из пещер, коими изобиловали близлежащие горы.

– Если пещер так много, как мы сможем найти девушку? – выкрикнул Нейл, пришпоривая лошадь.

– В труднодоступные повозка не проедет, а прочие наперечет, – заверил его Джайдев. – Повозка едет медленно, у нее было форы всего полчаса. Если мы правильно выбрали направление, найдем быстро. Надеюсь, что полиция тоже оперативно прочешет окраины в направлении движения повозки.

Пока маленький отряд метался от одной пещеры к другой, Делайт пришла в сознание и обнаружила, что связана и находится в глубоком гроте. «Опять похищение! История повторяется. Только бы не потерять самообладание», – подумала она. Девушка прислушалась. Тихие голоса, по крайней мере, трех человек раздавались у входа в пещеру. Что они говорили, было не разобрать. «Какой это язык? Похоже на маратхи. Как жаль, что я забыла те простые слова и фразы, что знала когда-то», – пронеслось в голове Делы. Единственное, что она поняла, было слово «хозяин». «По-видимому, хозяина здесь еще нет. Ждут. Надо что-то придумать, пока есть время», – рассуждала Дела. Девушка осмотрелась. Слабый свет высвечивал высокие каменные своды. Стены пещеры были явно обработаны человеком. Неясные барельефы украшали их от пола до потолка. «Очень похоже на какое-то святилище, – подумала она, пытаясь подняться. – Ой, как стянуты руки! Что же делать?» Внезапно Делайт вспомнила о стилете.

– Спасибо тебе, сестричка, за своевременное напутствие и тебе, тетушка, за разгадку сна, – прошептала она, изворачиваясь, чтобы дотянуться до ножен. Связанные сзади руки затекли и плохо слушались, но после небольших усилий Делайт ухитрилась достать стилет. Труднее всего оказалось зажать его так, чтобы он не выскальзывал из онемевших пальцев. При каждом неосторожном движении острое лезвие рассекало нежную кожу, запах крови наполнил ноздри, но девушка сосредоточенно, невзирая на боль, продолжала резать путы. Голоса у входа в пещеру стали громче, и к ним добавился еще один. «Вот и хозяин пожаловал, – догадалась Дела и удвоила усилия. – Ну, стилет, давай, заканчивай свою работу». Она напрягла руки, и последняя веревка лопнула. Встать девушка уже не успела: в пещеру вошел человек и остановился, высматривая пленницу в полутемном гроте. Его силуэт, вырисовавшийся на фоне входного проема, показался Делайт знакомым. Она крепче сжала свое оружие и замерла. Мужчина подошел к девушке и присел перед ней на корточки. Он тронул ее за подбородок и заставил повернуть голову.

– Вижу, ты уже очнулась, Дела.

Она сразу узнала этот голос.

– Клейтон Дрейк.

– Собственной персоной, дорогая. Удивлена? Или ты решила, что можешь безнаказанно оскорбить честь и достоинство мужчины, а после этого спокойно продолжить свой путь? Тогда ты еще глупее, чем я думал. Нет, леди, я не прощаю непочтения к своей особе. Впрочем, ты уже не будешь «леди» после того, как я и мои люди натешимся тобой и продадим в какой-нибудь портовый бордель.

Он провел рукой по ее груди и больно ущипнул за сосок. Делу передернуло от омерзения, но она сжала зубы и промолчала. «Терпи, – убеждала она себя, – терпи и выбирай момент».

– Молчишь? Что, слишком гордая?

 Его рука медленно поползла к шее. Тыльной стороной ладони он погладил нежную кожу и вдруг, схватив за платье, рывком поднял девушку на ноги. Его лицо приблизилось, и Делайт уловила запах коньяка. «Он пьян! – обрадовалась она. – Значит, реакция будет замедленной. Мой шанс вырваться увеличивается».

 – Там, на Мальте, последнее слово осталось за тобой, красавица. Но об этом ты будешь жалеть всю оставшуюся жизнь.

– Нет, мерзавец, это ты будешь жалеть до конца своих дней, – неуловимым движением она вскинула руку и приставила нож к его горлу, – что связался со мной. Я предупреждала, что ты не знаешь, с кем имеешь дело. Посмей только пикнуть, – сквозь зубы процедила она, – и я без колебания проткну твое горло. А ну, руки за спину!

Дрейк был настолько ошарашен этой атакой, что не оказал никакого сопротивления связывающей его девушке. У Делайт создалось впечатление, что он впал в прострацию. Она заткнула ему рот оторванной от платья оборкой и, приказав сидеть спокойно, задумалась над своим следующим шагом.

Между тем поисковый отряд обнаружил стоянку похитителей. Оценив обстановку и выяснив местоположение каждого из членов банды, Нейл с товарищами бесшумно сняли охрану и затаились у входа в пещеру.

– Непонятно, что там происходит, – прошептал Джайдев. – Слишком тихо.

 – Может, возьмем штурмом? – предложил один из парней.

– Нет, опасно. Во-первых, мы не знаем, сколько там людей, во-вторых, вход слишком узкий, а самое главное – девушка у них в заложниках, – ответил второй.

– Вот поэтому, – тихо промолвил Дункан, поднимаясь, – я пойду один, а вы сориентируетесь, что предпринять. Посмотрим, как будут развиваться события. Ох, не нравится мне эта тишина!

Крадучись, Нейл приблизился к пещере и прислушался. Ни звука. Тихо ступая, готовый к нападению, он вошел в грот.

Минуту спустя сидящие в засаде Джайдев и охранники услышали его громкий хохот, недоуменно посмотрели друг на друга и бросились в пещеру.

 Картина, представшая перед ними, была достойна американских комиксов, которые в последнее время так полюбились в колониях. Согнувшись пополам в приступе смеха, гусар показывал на дальний угол пещеры. Там на ковре лежал связанный по рукам и ногам прилично одетый мужчина с оборкой во рту и выпученными от страха глазами, а молодая девушка сидела на нем и с воинственным видом держала нож у его горла. Амазонка, да и только!

Узнав вошедших, Делайт облегченно вздохнула и убрала оружие в ножны. Руки тряслись от перенапряжения, а встать и вовсе не было сил . Джайдев помог ей подняться. Остановив взгляд на связанном похитителе, освобожденная пленница едва удержалась от желания пнуть его посильнее.

– Ты ответишь за все, Клейтон, – устало прошептала она и, опираясь на руку управляющего, вышла из пещеры.

Догорающий закат окрасил причудливым цветом лесную чащу и горы, но любоваться красотами природы не было времени. Мужчины торопливо кинули связанных похитителей в телегу, и процессия тронулась. Темнело быстро. Скрип колес да голоса ночных птиц заполнили тишину. В полном безмолвии маленький отряд продвигался по освещенной луной дороге. Неожиданно для себя Дела задремала и прислонилась к своему спасителю. Нейл бережно придерживал сидящую перед ним девушку, боясь нарушить ее покой. Греховные мысли сами собой лезли в голову, но Дункан упрямо гнал их прочь. За краткое время знакомства с этой незаурядной женщиной он понял, что она не искательница приключений. Слишком много боли плескалось в ее глазах. К его огромному сожалению, было совершенно очевидно, что ничего, кроме дружбы, она не сможет ему предложить. Делайт никогда ничего не рассказывала о своей личной жизни и всячески избегала этой щекотливой темы. Не верилось, что она действительно замужем. Какой здравомыслящий муж отпустит свою беременную красавицу жену в дикую страну? Если было еще одно похищение, то не является ли ребенок под ее сердцем плодом этого преступления? Кто мог настолько обидеть эту чудную женщину, что она так упорно избегает доверительных отношений? Лошадь слегка оступилась, и Нейл крепче прижал девушку к себе. Она что-то пробормотала во сне, но, как Дункан ни прислушивался, разобрал только одно слово. «Алекс». «Алекс? Кто это? Неужели похититель? Нет, слишком уж нежно она прошептала это имя. Неужели из-за него она отправилась на край земли и спрятала свое сердце за семью замками? – Горло сдавила неожиданная ревность. – В любом случае, – он сам себе горько усмехнулся, – тебе, дружище, придется с этим смириться».

На подъезде к городу отряду встретилась команда полицейских, все еще продолжавших поиски. Передав им плененных преступников, Нейл и Джайдев сопроводили Делайт в отель и, оставив ее на попечение леди Юджинии и Майлзу, направились в участок, чтобы уладить формальности.

Обняв заплаканную тетушку, Дела ободряюще улыбнулась:

 – Все позади, родная. Я не пострадала. К счастью, все закончилось быстро и без потерь.

– Ты уверена? – всхлипнула старушка. – А как же ребенок? Пусть мистер Парк осмотрит тебя.

При слове «ребенок» Делайт вспыхнула и, взглянув на доктора, потупила глаза.

– Не вижу повода для стеснения, юная леди, – спокойно заметил Майлз. – За годы практики мне десятки раз приходилось осматривать беременных и принимать младенцев. В этом нет ничего постыдного. Удел женщин – вынашивать и рожать, а нас, врачей, – помогать им при этом.

– Спасибо, мистер Парк, в осмотре нет никакой необходимости, по крайней мере, сейчас я прекрасно себя чувствую.

– Вот и славненько, – не стал спорить Майлз. – Но пообещайте, миссис Гардиан, что обратитесь ко мне при малейшем сомнении.

– Непременно, доктор. Просто в данном случае все обошлось. И кстати, благодаря тебе, тетя.

– Боже! При чем тут мои заслуги? – недоуменно воскликнула старая леди.

Делайт интригующе улыбнулась и усадила тетушку в кресло.

– Все по порядку, но сначала я приму ванну. Слишком много грязи.

Она устремилась в ванную, но в дверях обернулась.

– Тетя, закажи чаю, цукатов и фруктов. За чашечкой чая я вам подробно все расскажу. Мистер Парк, развлеките пока мою тетю, пожалуйста.

Ровно через полчаса Делайт уже потягивала крепкий ароматный напиток и рассказывала внимательным слушателям о своих злоключениях.

– Вот так разгаданный тобою сон помог мне выстоять в этой непростой ситуации, милая тетя, – Дела поцеловала руку тетушки. – Спасибо тебе.

Удивлению леди Юджинии и доктора не было предела.

– Да…– задумчиво протянул Майлз. – Необъяснимо, но факт. Назовите это интуицией или наитием. Как там у Шекспира? «На свете есть такое, друг Гораций, что и не снилось нашим мудрецам!»

– О чем вы, мистер Парк? – изумленно обратилась к нему леди Юджиния. – Все гораздо проще. Это Господь таким образом ведет нас по жизни.

 – Возможно, возможно... Не берусь спорить, – миролюбиво согласился он. – Только знаете ли, мы, врачи, приземленные материалисты. Тонкие материи не наш удел. Я не являюсь атеистом, воспитание слишком глубоко пустило свои корни, но кое-какие сомнения имеют место. Дамы, давайте не будем полемизировать на тему веры и Божьего промысла, – он умоляюще сложил ладони и, дождавшись согласия женщин, обратился к Делайт: – Позвольте, однако, заметить, миссис Гардиан, вы удивительно храбрая юная леди.

– Просто у меня не было другого выхода, – усмехнулась девушка. – А вы знаете, – лукаво улыбнулась она, – приятно чувствовать себя победительницей!

– Кто бы сомневался, – вздохнула старая леди. – Ты всегда была, есть и будешь моей маленькой воительницей. За всю свою жизнь ты ни одного раза не смирилась с трудностями и поражениями. Они только подстегивали твое упрямство и волю к победе.

– Что ж, мадам, это завидные, достойные уважения качества для столь молодой особы. Слава Господу, все обошлось без осложнений. Кстати, управляющий отеля поменял билеты на завтрашний поезд. А теперь послушайте меня как врача. На сегодня довольно событий и переживаний. Нашей воительнице-победительнице, да и вам, миледи, пора отдыхать. А что быстрее всего помогает нам восстановить силы? – его риторический вопрос повис в воздухе. – Конечно, сон, – назидательно указав пальцем вверх, ответил он сам себе. – За сим позвольте откланяться. Спокойной ночи, милые дамы.

 XL

Шум дождя разбудил Делайт рано утром. Выглянув в окно, она ахнула: при абсолютном безветрии дождь лил как из ведра. Бурные потоки гудели в водосточных трубах и пенились в сточных канавах. Низкое свинцовое небо давило на психику. Упадническое настроение грозило перерасти в депрессивное. Какая тоска! Девушка плотно закрыла балконную дверь, вновь забралась в постель и закуталась в прохладную простыню. Веки прикрылись, но не картины вчерашнего похищения встали перед ее мысленным взором. Размытый силуэт мужчины приближался и протягивал к ней руки. Деле даже показалось, что она ощутила знакомый запах лавровишневой воды. «Уходи, Кардейл, не хочу думать о тебе!» – взмолилась девушка. Но смутный образ Алекса становился все четче. Вот он склонился над ней и тихо прошептал ее имя. Делайт распахнула глаза, и наваждение исчезло. Смесь любви, тоски, обиды и ненависти одновременно болью сдавила грудь, вызвав поток непрошеных слез. Спазмы в горле переросли в рыдания. Уткнувшись в подушку, чтобы не разбудить тетушку, бедняжка корчилась от невыносимой душевной боли.

Неожиданно теплая ладонь легла на ее плечо.

– Успокойся, родная. Дрейк в тюрьме, ты в безопасности. Все позади.

– Ах, тетя, – Дела глубже зарылась в подушку, – при чем тут Дрейк? Я тоскую за Алексом… – всхлипнула она. – Как мне жить без него?

– Если так его любишь, – горестно вздохнула Юджиния, – сообщи о своем местонахождении. Уверена, он тотчас примчится.

– В том-то и дело, что я никогда не смогу простить предательства, – она оторвалась от подушки и уже твердым голосом добавила: – Лучше полагаться только на себя, чем жить в недоверии.

– Почему же только на себя? У тебя есть я, много верных друзей, и вместе мы сила. А теперь успокойся, ложись на бочок и постарайся уснуть, еще слишком рано.

Не успела тетушка отойти от племянницы, как та провалилась в глубокий сон без сновидений. Леди Юджиния со стоном опустилась в кресло-качалку у балкона. Глядя на заливаемые дождем окна, она печально вздохнула. «Если девочка так и будет убиваться по Кардейлу, может быть, есть смысл вызвать его? Нет, она мне не простит вмешательства. Что же делать? – Юджиния подняла глаза вверх. – Боже милостивый, великий и всемогущий, не оставь мою малышку своею заботой и любовью, пошли ей душевное спокойствие и умиротворение!»

Делайт проспала до полудня. Все это время тетушка строго охраняла ее покой, выпроваживая настойчивых посетителей. Хозяин отеля, обеспокоенный репутацией своего детища, следователь, ведущий дело о похищении, Дункан и оба Парка, переживающие за состояние здоровья девушки, – все они были отправлены восвояси бдительным стражем. Лишь во второй половине дня визитерам было милостиво разрешено удовлетворить свое любопытство. Владелец отеля, успокоенный тем фактом, что пострадавшая сторона не будет подавать иск по поводу нарушения безопасности постояльцев, вернул деньги за проживание и заверил, что дамы могут быть его гостями в любое удобное для них время. Полицейские в очередной раз выслушали последовательность происшедшего, засвидетельствовали показания и, собрав необходимые подписи, отбыли. Спасители с благодарностью были приглашены к чаю.

Напряжение спало. Отдохнувшая Делайт выглядела замечательно. Хандра отступила, и девушка весело щебетала, вспоминая вчерашний день. Мужчины не удержались от хохота, представив себе, что должен был чувствовать Клейтон, превратившись из похитителя в пленника молодой женщины.

– Да… Его прежде задетое мужское самолюбие потерпело полный крах в той злосчастной пещере, – констатировал Майлз. – Надеюсь, у него не будет более возможности исполнить свою месть.

Джайдев кивнул:

– Если ему и приведется снять кандалы, то очень нескоро. Из наших тюрем редко выходят на свободу – условия содержания заключенных поистине ужасны.

– Поделом ему! – гневно воскликнула леди Юджиния. – Он получит то, что заслужил.

Внезапно дверь распахнулась, и на пороге появился Дрейк-старший. Тяжело ступая, он без приглашения вошел в комнату. Это был уже совсем не тот человек, с которым путешественники простились всего лишь сутки назад. От былого высокомерия не осталось и следа. Осунувшееся лицо и остекленевший взгляд изменили его до неузнаваемости. Сделав несколько шагов, он остановился посреди комнаты и, обращаясь в никуда, хриплым голосом произнес:

 – Мой мальчик повесился в тюрьме.

Повисла долгая пауза. Майлз опомнился первым и, взяв незваного посетителя под локоть, усадил в кресло и поднес ему стаканчик коньяка.

– Пейте, – тоном, не терпящим возражения, приказал доктор.

Томас Дрейк послушно проглотил огненное содержимое стакана и не поморщился. Спустя минуту его взгляд стал более осмысленным. Он осмотрел всех присутствующих так, будто видел их впервые в жизни, и остановился на Делайт. Девушка съежилась, глядя в его немигающие глаза.

Неожиданно Дрейк сполз на колени и тихо вымолвил:

– Простите его, миссис Гардиан, молю вас.

Ошеломленная Дела подлетела к убитому горем старику.

– Встаньте! Встаньте немедленно!

Нейл и Джайдев помогли ей усадить в кресло грузного мужчину. Томас перевел дух и повторил:

– Простите моего мальчика, леди.

Вскоре он взял себя в руки и заговорил. Каждое слово давалось ему с трудом.

– Всему виной моя горячая любовь к сыну. После смерти жены я потакал ему во всем, думал, что растет достойный преемник, но за трудами и заботами недоглядел. Началось все с выпивки, карт и вседозволенности. Дальше – хуже: он пристрастился к кокаину. Когда мне стала ясна причина его необъяснимого раздражения и злости, было поздно. Я, как мог, пытался противостоять его саморазрушению, но безуспешно. Все, что случилось с вами, миссис Гардиан, случилось под действием этого страшного зелья, – Дрейк замолчал и понурил голову.

– Мне понятны ваши страдания, мистер Дрейк. Я не держу на него зла, – уныло промолвила Делайт.

– Это еще не все, – Томас судорожно вздохнул. – Я пришел сюда ради своей дочери.

– При чем здесь Аурелия? – Делайт недоуменно вскинула брови.

Дрейк судорожно сжал руки.

– Если информация о похищении просочится в прессу, репутация девочки будет безвозвратно испорчена, я потеряю возможность достойно устроить ее судьбу, – Томас замялся, помолчал и неуверенно продолжил: – Миссис Гардиан, до меня дошли слухи, что вы ждете ребенка. Как будущая мать, вы поймете меня. Аурелия – единственное, что осталось у меня в жизни.

– Обещаю, мистер Дрейк, что ни от меня, ни от кого-либо из присутствующих журналисты не услышат ни слова, но остаются еще полицейские и служители отеля. Как быть с ними?

– Это моя забота. Спасибо вам, леди. И еще одно. Позвольте компенсировать вам моральный ущерб. – Прежняя уверенность промелькнула в его голосе. Он достал из кармана чековую книжку и, вырвав чек, протянул его Деле.

Первым порывом Делайт было возмутиться предлагаемой взяткой за молчание, но, поразмыслив, она согласно кивнула:

– Отправьте означенную сумму в один из местных детских приютов.

– Как скажете, леди. Мой поверенный уведомит вас, куда были перечислены деньги. Позвольте еще раз поблагодарить вас за понимание, – Дрейк встал и направился к выходу. – До свидания, господа.

– Прощайте, мистер Дрейк.

Когда дверь за ним закрылась, Делайт покачала головой:

 – Дрейк-младший повесился… Ужасный конец ужасного человека… Странно, но мне все-таки жаль его.

– Жаль, – горестно вздохнула леди Юджиния, – что бесславная жизнь молодого человека привела его к позорной смерти.

Дункан был далек от сожаления.

– Клей сам выбрал свой путь. Пусть им управляла наркотическая зависимость, но это был его выбор.

– Согласен, – поддержал Нейла Джайдев, – распущенность и чувство вседозволенности неминуемо ведут к трагическому финалу. Дрейк не достоин жалости.

– Давайте закроем эту тему, господа, – предложила Делайт. – Слишком неприятный осадок.

– Тем более, – поднялась со своего места Юджиния, – что нам пора готовиться к отъезду.

Эти слова послужили мужчинам сигналом отправиться в свои комнаты для завершения сборов в дорогу.

 К вечеру дождь стих, но свежести не прибавилось. Чудовищная влажность воздуха делала духоту осязаемой. Непривыкшие к такому климату женщины беспрестанно обмахивались веерами и вытирали платочками влажные лица. Дела испытывала крайнюю неловкость от того, что ее батистовое платье липло к телу, а по спине струился пот. Стоя на перроне, она с удивлением оглядывала других женщин, индианок и европеек, которые чувствовали себя вполне комфортно.

 Джайдев понял ее смущение.

 – Не волнуйтесь, миссис Гардиан, очень скоро вы пройдете акклиматизацию, и ваши мучения закончатся.

 – Очень на это надеюсь, мистер Парк.

 Прозвучал паровозный гудок.

 – Пора прощаться, – грустно улыбнулся Дункан. – Я благодарен судьбе, что она подарила мне встречу с вами. Вы позволите мне писать вам, Делайт?

 – С радостью отвечу на каждое ваше письмо, Нейл. Вы замечательный друг.

От этих слов молодому шотландцу почему-то стало еще грустнее.

 – Друг… Спасибо за ваше расположение ко мне, леди.

– Что вы, это я в неоплатном долгу перед вами. Вы мой спаситель, бравый гусар. Адрес вам известен. Пишите и приезжайте в гости, – она протянула ему руку.

– Почту за честь, – он запечатлел прощальный поцелуй на узком запястье. – До свидания, дамы. Всего доброго, господа.

– И вам удачи, мистер Дункан. Прощайте.

Отъезжающие поднялись в вагон. Мужчины проводили женщин в их купе и заняли свое. Минуту спустя поезд тронулся, но Нейл не мог развернуться и уйти. Ускоряя шаг, он шел рядом с окном Делайт до самого конца перрона и потом еще долго стоял, провожая взглядом исчезающий вдали поезд.

– Молодой человек не просто увлечен тобой, дорогая. Он влюблен, – заметила леди Юджиния, усаживаясь поудобнее.

Задумавшись, Делайт ничего не ответила. Она грустно смотрела на свое отражение в темном окне. Мысли ее витали где-то далеко.

– Девочка, я к тебе обращаюсь, – повысила голос тетушка.

– Да, тетя, – встрепенулась девушка. – Ты что-то сказала?

– Я говорю, что Дункан любит тебя.

– Этого нельзя не заметить.

– И?..

– Что «и»?

– Меня интересует твоя реакция, дорогая.

– А что я? Мое сердце разбито, но не это главное, тетя. Самое печальное, что я, по-видимому, однолюбка.

– Именно этого я и боялась, – помедлив, вздохнула Юджиния. – Только давай не будем отчаиваться. Мы начинаем новую жизнь с надеждой на лучшее! – бодрым тоном завершила она.

У Делы комок подступил к горлу, но она через силу улыбнулась.

– Так и будет. Настраиваемся только на позитив! Думаю, что скоро хозяйственные заботы и приготовление приданного ребенку не оставят нам времени для уныния.

– Да уж, сидеть сложа руки, горюя об утраченных иллюзиях, не придется. И помни, – назидательно произнесла тетушка, – что уныние – грех.

 XLI


Наконец утомительная поездка осталась позади. Проливной дождь, как и накануне, стоявший стеной, заставил взять крытый экипаж и не дал возможности наслаждаться видом из окна по пути с вокзала в имение. Женщины были разочарованы и опасались, что карета не сможет проехать по раскисшим дорогам. К изумлению обеих, булыжная мостовая уверенно довела их до самого хозяйского дома.

– Вы удивлены отличным состоянием тракта в этой глубинке? – усмехнулся Джайдев, заметив приподнятую бровь глядящей на дорогу Делы.

– Да, как-то неожиданно, – кивнула девушка.

– Слава Богу, что это приятный сюрприз, – облегченно вздохнула леди Юджиния. – В последнее время таковых, к сожалению, было немного.

– Вас ожидает немало приятных сюрпризов, – заверил доктор. – Мутха-Ривер не вписывается в обычный индийский быт. Это своего рода конгломерат востока и запада. Ваш батюшка, юная леди, и мой брат сделали достойный вклад в развитие имения и налаживание быта вопреки общепринятым нормам.

– Но вымостить дорогу стоит слишком дорого для такого маленького владения, – усомнилась Делайт.

– Вы правы, миледи, – не мог не согласиться молодой управляющий. – Мы своими силами никогда не смогли бы осуществить подобные строительные работы. Но дело в том, что чуть выше по течению Мутхи некогда стоял военный гарнизон. Дорога была вымощена для их нужд. Позднее воинскую часть перевели в город, а нам осталось только проложить полмили от поворота до дома. Согласитесь, хорошее сообщение с городом дает немало привилегий.

Между тем экипаж подкатил к самому крыльцу. Встречающая хозяев прислуга сгрудилась на крытой веранде с зонтами наготове. Спустя минуту женщин провели в гостиную, где и началось знакомство с челядью. Заметив настороженные взгляды, украдкой бросаемые в ее сторону, Делайт постаралась не выказать своего страха, примут ли они ее как хозяйку, и неуверенности от обилия трудно запоминающихся имен. К окончанию церемонии знакомства искренность и добрая улыбка молодой хозяйки растопили чувство недоверия и опаски у большинства слуг. Дела и ее тетушка были покорены открытостью красивых лиц и вдохновлены первыми ростками взаимопонимания. Девушка от души поблагодарила всех за теплый прием и заверила, что будет прилагать все свои силы для процветания имения, основой которого она видит благополучие каждой семьи. Ее слова разрядили напряженность и послужили маячком надежды опасающимся перемен людям. Почтительно поклонившись молодой хозяйке и ее тетушке, слуги тихо покинули гостиную. Джайдев, распорядившись насчет обеда и ванн для дам, пожелал им хорошего отдыха и отправился заниматься делами, прихватив с собой доктора.

Когда все ушли, Делайт прижалась к тетушке.

– Ах, тетя, честно тебе признаюсь, что только теперь я твердо уверовала в правильность своего решения приехать сюда. Если бы ты только знала, как страшно мне было! А сейчас просто камень с души упал. Они все такие милые…

Леди Юджиния ласково улыбнулась племяннице и шутливо щелкнула ее по носу.

– Глупышка! Неужели ты думаешь, что ввела меня в заблуждение своей показной бравадой? Твое потрясающее самообладание не мешает мне читать тебя как открытую книгу.

– Неужели настолько все очевидно?

– Только для меня, не сомневайся. Для остальных ты леди твердых убеждений.

– Вот и не будем их разочаровывать.

Робкий стук прервал их откровения. После разрешения войти в дверях показалась хрупкая грациозная девушка с подносом.

– Ваш чай, мэм-саиб. Ванны будут готовы через двадцать минут, а потом – отдых и обед, – чинно произнесла она, не поднимая глаз.

Дела приняла из ее рук чайные приборы.

– Спасибо, милая. Напомни, как тебя зовут?

– Гаури, мэм-саиб.

– Красивое имя. Что оно означает?

Потупленные глаза девушки взметнулись вверх.

– «Гаури» значит «белая», мэм-саиб.

– Тебе очень подходит это имя, Гаури, – заметила Юджиния. – Какую же работу по дому ты выполняешь?

– Помогаю на кухне и прислуживаю в столовой, мэм-саиб.

– А просвети-ка ты нас, Гаури, что это за лакомства? – поинтересовалась Дела, разглядывая блюда на подносе.

– Банановые блинчики, к ним подается бурфи – помадка из свежего молока, в блюдце – мед, а это – гулабджамуны, – она указала на сладкие шарики в сиропе, – они очень хороши к чаю. В кувшинчике – гхи.

– Гхи? – переспросила тетушка.

– О, это я помню, – воскликнула Делайт. – Гхи – это топленое молоко. Очень вкусное, рекомендую попробовать, тетя.

– Выглядит аппетитно, – леди Юджиния принялась разливать чай. – Какой аромат у чая! Уверена, нам непременно все понравится. Гаури, передай нашу благодарность поварихе, пожалуйста.

Покоренная добротой и уважительным отношением к себе и поварихе девушка поспешила на кухню, а леди поддались искушению и попробовали все яства.

– Если дальше так пойдет, племянница, – вздохнула тетушка, вытирая салфеткой губы, – боюсь, что не влезу ни в одно платье. Придется менять весь гардероб.

– Тогда купим по двенадцать ярдов тонкой хлопчатобумажной ткани и соорудим себе сари, – усмехнулась Дела. – Ты обратила внимание, тетя, что местные женщины оборачивают сари так, что получаются широкие штаны? В Бомбее так не носят. Местная мода диктуется особенностями климата. Помнится, мама очень любила такой наряд. Не знаю, как ты, а я попробую научиться заворачиваться в сари.

– Вот уж уволь, дорогая. А гардероб, так или иначе, менять придется. Наш-то совсем не годится для местного климата.

– С этим проблем не будет, здесь есть вполне приличные портнихи, – Делайт взяла руку Юджинии и слегка потянула. – Тетушка, давай перед приемом ванны пройдемся по дому. Я, страшась болезненных воспоминаний, всячески оттягивала этот момент, но больше не могу. Внутри все дрожит от нетерпения.

– Ну-ну, не нервничай так, малышка. Воспоминания должны быть не болезненными, а светлыми, – она умолкла на мгновение, а потом бодро добавила: – Что ж, веди меня.

Женщины неспешно осмотрели немногочисленные комнаты, заставленные ротанговой мебелью ажурного плетения, останавливаясь у родных портретов и миниатюр, выполненных в свое время Джулианой. Вглядываясь в любимые лица и смахивая невольные слезинки, Делайт в очередной раз убедилась в подтвержденной жизненным опытом правоте своей тетушки. Воспоминания были полны не боли, а светлой радости от вновь обретенного дома и легкой грусти о былом.

Хозяйские покои, детская комната, а также гостиная и три гостевые содержались в первозданном виде и безупречном порядке.

Юджиния провела белым платочком по фортепиано.

– Надо отдать должное Джайдеву, дорогая. Он оказался хорошим управляющим. Дом в прекрасном состоянии.

– О том, какой он управляющий, рано говорить, – парировала Дела. – Дом – это еще не все имение. Посмотрю расчетные книги, тогда скажу свое мнение. – И, заметив нахмуренные брови своей родственницы, спокойно возразила: – Не смотри так укоризненно, тетя. Джайдев производит вполне благоприятное впечатление, и я надеюсь, что мое мнение о нем не изменится. Ты знаешь, что я ценю человека по его деловым качествам. Чтобы успокоить тебя, добавлю: все, что мне до сих пор удалось увидеть, говорит в его пользу.

– Вот и ладно. Пойдем-ка, а то вода в ванной, наверное, уже остыла.

Лежа в двух ваннах, перегороженных ширмой, женщины делились своими первыми впечатлениями. Обеих приятно удивил тот факт, что вся прислуга вполне прилично говорит по-английски.

– Помню, здесь была начальная школа при миссии. Судя по всему, она продолжает свою работу. – Делайт вдохнула аромат запаренных трав. – Знакомый запах. Наверняка один из маминых рецептов.

Юджиния вылила кувшин отвара на голову.

– После него волосы становятся шелковистыми и легко расчесываются. Ты обратила внимание, какие холеные женщины в твоем имении, даром что простые работницы? Вопреки расхожему мнению, что индусы не очень чистоплотная нация, вся прислуга, представленная нам сегодня, отлично выглядит.

– Так было всегда. Мама не допускала наличия насекомых на теле и в жилищах работников. Ее методы борьбы со всякого рода паразитами были основаны на народных средствах и без особого труда укоренились здесь. Весь приходящий люд получал работу только в случае безукоснительного выполнения ее требований к гигиене тела, содержанию жилища и употреблению только кипяченой питьевой воды. И, как итог, имение избежало страшных эпидемий, свирепствующих в этих краях. К сожалению, это не уберегло их со Свитнесс от заразы, подхваченной на одном из праздничных шествий в городе.

Юджиния запахнулась в легкий халат и подала полотенце племяннице.

– Знаешь, что поразило меня больше всего? Потрясающая красота всех слуг – как женщин, так и мужчин. Их кожа гораздо светлее, чем у индусов, которые встречались нам прежде, все такие статные, ухоженные.

– Этому приятному факту есть, увы, печальное объяснение, тетя.

– Не понимаю.

– Наши «доблестные» войска за десятки лет наведения порядка в колонии наплодили немало бастардов. Они брали женщин силой или покупали себе в утеху юных девочек, проданных нищенствующими семьями, чтобы выжить остальным.

Глаза старой дамы округлились.

 – Ты хочешь сказать, что…

– Да, все наши работники – внебрачные отпрыски британцев, поэтому они так хороши собой. Дети от смешения рас всегда очень красивы.

– Поверить не могу... – Юджиния покачала головой. – Неужели все? Как в таком случае они попали сюда?

– Разве папа тебе не рассказывал? – удивилась девушка. – Ты же знаешь, что Индия – страна каст. Их тут бессчетное количество, но, какое бы низкое положение ни занимала каста, дитя от колонизатора будет в ней отверженным. Когда такой ребенок вырастает, его положение становится еще более тяжелым. Ему нет достойного места в его родном племени. И, если первые поселенцы поместья оказались здесь волею случая, остальных привела народная молва. Здесь они больше не чувствуют себя изгоями, создают свои семьи, и у них есть уверенность в завтрашнем дне. Так что все наши работники, как говаривал папа, оевропеенные.

Леди Юджиния недоуменно развела руками:

 – Поверить не могу, что Френсис, мой брат, а твой отец, просветил юную леди, свою несовершеннолетнюю дочь, в этом вопросе.

Дела лукаво улыбнулась в ответ:

 – Все было несколько иначе. Вообще-то, папа рассказывал о национальном составе своего индийского поместья старшему Джордану за очередной порцией виски, а мы с Эндрю добросовестно подслушивали под раскрытым окном кабинета отца.

– Сколько ж тебе тогда было лет?

– Лет двенадцать, наверное, – хихикнула девушка. – Потом мы перелистали все каталоги, наши и Джорданов, в поисках имеющихся книг об этой стране и, кстати, перечитали их от корки до корки.

Пожилая женщина сокрушенно вздохнула.

– А я должна была лепить из этого сорванца, – она погрозила пальцем племяннице, – настоящую леди.

Делайт засмеялась и чмокнула тетушку в щеку.

– И ты вполне преуспела в этом, милая наставница, – тут она глянула в окно. – Ой, дождь закончился так же внезапно, как и начался! – Дела потянула тетушку за руку. – Пойдем скорее, навестим маму и Свитнесс.

Выбрав самые красивые цветы из расставленных по всей гостиной букетов, они вышли на улицу. Парило, но дышалось гораздо легче, чем в Бомбее. Неизвестно откуда появился Джайдев:

 – Я провожу вас до кладбища, леди.

Женщины удивленно переглянулись, поняв, что молодой управляющий предугадал их маршрут.

– Не стоит, мистер Парк, я помню дорогу, – сухо ответила Делайт. Ей не хотелось присутствия постороннего человека при первой встрече со святым местом.

– Не беспокойтесь, госпожа, я не буду вам досаждать, – мягко и в то же время твердо произнес юноша.

Дела вспыхнула от недовольства и, сжав локоть тетушки, повела ее знакомой тропинкой.

– Как он посмел оспорить мое решение? – сквозь зубы прошептала возмущенная девушка, скосив взгляд на отставшего на несколько шагов Джайдева.

– Не вредничай, девочка! – голос Юджинии был полон укора. – Сопровождение нам необходимо, по крайней мере в первое время.

Делайт поджала губы, но промолчала. И только когда молодой человек остался у кладбищенских ворот, черты ее лица разгладились, а в глазах сверкнула подозрительная влажность.

– Вот они, мои милые, – прошептала она через несколько шагов, останавливаясь у памятника из белого мрамора.

«Джулиана Вингз. Свитнесс Вингз. Возлюбленные жена и дочь», – гласила надпись. Любимые лица с двух барельефов печально смотрели прямо в душу Делы. Постамент из черного мрамора был уставлен вазами со свежесрезанными цветами. Юджиния пристроила среди них принесенные букеты и присела на мокрую скамейку. Делайт опустилась на колени перед могилой и любовно смахнула капли дождя с плиты.

– Здравствуй, мамочка! Сестричка, здравствуй! Вот мы и свиделись!

Долго сдерживаемые слезы хлынули из глаз обеих женщин. Наплакавшись вволю, они, притихшие, молча взирали на выполненные с поразительной точностью лица.

– Барельефы потрясающие, – прочистив горло наконец выдохнула тетушка. – Лица списаны с того семейного портрета, что в гостиной.

– Да, я тоже так думаю. Только выражение взгляда другое. Опечаленное. Хороший мастер выполнил портреты. Куда бы я ни переместилась, они все равно смотрят прямо на меня.

Старушка сделала несколько шагов в сторону.

– Так и есть. Поразительно.

– Здесь все сделано с любовью. Ни травинки лишней, ни соринки, ровные газоны, присыпанные песком тропинки и всюду роскошные цветы. Нет заброшенных могил.

– Еще одно очко в пользу молодого Парка. Пойдем, дорогая. Тучи опять сгущаются.

Тихо переговариваясь, они медленно брели по утоптанной дорожке, когда какое-то движение впереди заставило их остановиться. К ужасу обеих, всего в нескольких шагах впереди них огромная кобра распустила свой капюшон. Страх, казалось, парализовал женщин.

– Не двигайся, тетя, – сквозь зубы процедила девушка. Не шевелясь, Дела судорожно оглядывала обочины со скошенной травой в поисках чего-нибудь похожего на палку. Тщетно. Вдруг камень просвистел над их головами и упал в паре футов от гадины. Змея свернула свой устрашающий капюшон и, извиваясь, скрылась в зелени травы. Ноги Юджинии подкосились, и бедная старушка осела на землю. Джайдев, как и прежде, следовавший за ними на расстоянии, подлетел и подхватил женщину на руки.

– Не бойтесь, госпожа, все будет хорошо, – сделал он попытку успокоить хозяйку и быстрым шагом направился к дому.

Благо, что старший Парк был дома. Майлз дал старой леди успокоительное, и та вскоре уснула у себя в комнате. Дела, врач и Джайдев собрались в гостиной. Делайт на правах хозяйки предложила мужчинам выпить. Подавая своему управляющему бокал, она помедлила, но потом заглянула ему в глаза и призналась:

– Я была не права, мистер Парк. Простите. Я так хотела уединения у могилки, что не подумала об опасностях такого рода.

– Я понимаю вас, миледи. Вы самостоятельная женщина и привыкли обходиться без излишней опеки, но к местным условиям надо привыкнуть. В конце концов, мы с дядей ответственны за вашу безопасность и не простим себе, если с вами что-нибудь случится.

Майлз Парк усадил девушку на плетеный диванчик и успокаивающе сжал ей руку.

– Все образуется, миссис Гардиан, уж поверьте моему слову. Я сам, помню, едва не дал деру при первом столкновении со змеей, но быстро научился избегать неприятных встреч. Вы и ваша тетушка скоро свыкнитесь с «прелестями» индийского колорита, а пока, пожалуйста, не отказывайтесь от провожатого.

Чувство вины не отпускало Делайт.

– Так и будет, мистер Парк, – подавленно пообещала она. – Я еще раз прошу прощения за свое легкомыслие и недопустимый тон, Джайдев.

– Извинения приняты, леди. Позвольте на будущее предложить вам свою кандидатуру для сопровождения по имению.

– С радостью воспользуюсь вашим предложением, сэр.



 XLII

Время летело неумолимо быстро. Дни напролет Дела занималась делами, изучая гросбухи и постигая особенности колониального хозяйствования. К ее немалому удивлению, Джайдев оказался высококвалифицированным агрономом. Несколько лет назад именно он, верный помощник свого отца, посоветовал заменить выращиваемые покойным виконтом культуры на более подходящие для местного климата. Засеяв поля арахисом и пшеницей, Джай, как его называли все в округе, существенно поправил дела в имении. А в этом году наконец впервые дала хороший урожай заложенная им хлопковая плантация. Убедившись, что Джайдеву можно без капли сомнений доверить управление имением, Делайт решила не мешать молодому человеку вести хозяйство по его усмотрению и переключилась на семейный архив.

Сидя в шезлонге на широком крыльце и перебирая оставшиеся от мамы записи, она исподволь наблюдала за жизнью деревни. Через лужайку от хозяйского дома находился колодец – центр общественной жизни местных жителей. Все деревенские новости и проблемы обсуждались здесь дважды в день: утром – пришедшими за водой женщинами и вечером – отдыхающими после работы мужчинами. Тут же, в тени раскидистой мурайи, Джай принимал посетителей, выслушивал жалобы, отдавал распоряжения на следующий рабочий день, решал производственные вопросы. Деле импонировала его спокойная, но твердая манера общения с людьми, ее поражали проницательность молодого управляющего и его умение выходить из затруднительных ситуаций.

Вот и сейчас у колодца определялись хозяйственные задачи на завтрашний день. Делайт прислушалась к разговору. Решался вопрос восстановления поврежденных участков изгороди, защищающей от диких животных. Джайдев наметил объем работы каждой семье в зависимости от количества в ней трудоспособных мужчин. Один из работников попытался опротестовать решение управляющего.

– Почему всеми работами по поддержанию изгороди, дорог и самой деревни занимаемся мы? А как же сезонные рабочие?

Джайдев невозмутимо повернулся к осмелившемуся роптать мужчине:

 – Потому что мы живем здесь, Ману, а сезонные рабочие наняты лишь на уборку хлопка. Желаешь поменяться?

– Нет, – потупил глаза молодой человек. – Никому не хочется такой малооплачиваемой работы.

Этот разговор убедил девушку в правильности ее выбора. «Джай – прирожденный управляющий», – подумала она.

Дождавшись, когда рабочие разошлись, Делайт подошла к Джайдеву.

– Проблемы?

– Едва ли это можно назвать проблемой, миссис Гардиан. Все решаемо, но рабочих рук действительно не хватает.

– Я просмотрела всю расчетную документацию и думаю, что, если люди из миссии согласятся поработать с отсрочкой оплаты до продажи зерна, мы можем нанять еще несколько человек и ускорить сбор хлопка.

– Такие желающие найдутся. Кроме того, – он порылся в бумагах и достал листок с какими-то цифрами, – вот, взгляните. Если продать излишки сыров с нашей сыроварни, а часть зерна перемолоть и сбыть в виде муки, у нас будут наличные на первостепенные нужды. Не беспокойтесь, миледи, это временные трудности. Урожай в этом году отменный. После его реализации будет достаточно денег для решения всех задач.

– Ну что ж, вы управляющий, вам и решать, – Делайт присела на скамейку и расправила юбки. – Трудный был день?

– Самый обычный, миледи. Как проходит ваша акклиматизация? – искренняя обеспокоенность была написана на лице Джайдева. – Как самочувствие? – Он украдкой бросил взгляд на растущий животик Делы.

Уголки рта Делайт, заметившей это неподдельное волнение за нее и будущего ребенка, дрогнули в улыбке.

– Можно сказать, что мы стали аборигенами. Жару переносим стоически, благо здесь не такая влажность, как на побережье.

– Несомненно, горный воздух стекает в долину, неся толику свежести. Да и Мутхи хоть небольшая река, но дает немного прохлады, по крайней мере, ночью дышится легко.

– Мне действительно нравится здесь, – она провела рукой по стриженым самшитовым кустам, окружающим скамейку. – Как должно быть здесь красиво во время цветения вон той колонии азалий слева от колодца. Если меня не обманывают смутные детские воспоминания, то это буйство всех оттенков от розового до фиолетового.

– Так и есть, миледи, память вас не подвела. Индия утопает в цветах, здесь одни цветущие растения сменяются другими в течение всего года. Наши женщины любят похвастать своими клумбами… – Джай вдруг прервался и пристально посмотрел на побледневшую Делу. – Леди Гардиан, с вами все в порядке?

Делайт, еще не понимая, что произошло, неожиданно ощутила какое-то необъяснимое, ни с чем несравнимое блаженство. Легкий, подобный касанию крылышка бабочки толчок внутри живота разлил негу по всему телу. Почти мгновенно пришло осмысление: «Доченька моя». Руки сами легли на живот, как бы укрывая и оберегая от всех бед. Она замерла в ожидании следующего толчка, но его не последовало.

Джайдев схватился за веер и принялся обмахивать девушку.

– Ребенок? – участливо спросил он, старательно создавая прохладный воздушный поток вокруг нее. – Какое это счастье!

Будучи не в состоянии вымолвить ни слова от переполнявших ее эмоций, Дела кивнула головой, брови ее изумленно приподнялись.

– Не удивляйтесь, миледи, моей сметке. Просто вы наполнились таким внутренним светом, который может дать только материнство или первое биение малыша под сердцем матери. Я прав?

– Вы так наблюдательны, молодой человек, что мне иногда кажется, будто вы провидец.

Понимающе улыбнувшись, Джай покачал головой:

– Увы, миледи, я простой смертный.

– Но я неоднократно замечала, как вы точно предугадывали мои мысли или действия, – возразила Делайт.

– Каждый человек, если он внимателен, сможет без труда прочитать не мысли, нет, а эмоциональное состояние своего визави.

– Но как?

– Вот, например, вы удивились, и ваши брови поползли вверх, глаза широко раскрылись, и слегка приоткрылся рот.

– А как вы узнали, что мы с тетушкой в день приезда собрались на кладбище? – недоумевала Дела.

– Уголки рта и верхние веки слегка опущены, взгляд рассеянный – это признаки печали. Плюс букеты цветов. Вывод напрашивается сам собой.

– А несколько минут назад вы догадались, что мне вовсе не плохо.

– Если мышцы собираются вокруг глаз, значит, вы пребываете в счастливом настроении. Ваши руки машинально прикрыли живот, значит, это связано с ребенком. По выражению ваших глаз стало понятно, что это чувство внове для вас.

– Так, следовательно, – лукаво сверкнула глазами Делайт, – вы просто прекрасный физиогномист и никакой мистики? А я-то надеялась на встречу с тайными, недоступными нам, простым смертным, знаниями.

Джайдев не удержался от смеха.

– Все мои, как вы выразились, «тайные знания» можно прочитать в любом учебнике по психологии.

– А что я должна была подумать? Не часто встретишь агронома, обладающего познаниями человеческой натуры.

– Мой народ трепетно и уважительно относится к любым знаниям. Веды, наши древние священные книги, говорят, что человек должен научиться выражать любовь к Богу через свои повседневные дела и при этом не забывать о самосовершенствовании.

– Извините за нескромный вопрос, Джайдев, но какой религии вы поклоняетесь?

Молодой человек горько усмехнулся.

– Я и все работники поместья принадлежим к двум мирам. Фактически же мы являемся чужаками в обоих. Будучи крещенными в церквушке при миссии, мы почитаем и индуизм. В лесах за пределами ваших владений, миледи, есть святилища бога обезьян Ханумана и слоноголового Ганеша – бога тайной мудрости. Так вот, там всегда лежат свежие цветы и сладости в качестве приношений. Тропа к ним не зарастает, хотя все местное население ходит на воскресные мессы при миссии.

– Возникает вопрос: успешны ли миссионеры в обращении в христианство?

– Нет, – коротко бросил Джай. Помолчав некоторое время, он постарался дать разъяснение. – В христианство переходят только самые бедные и презренные касты или такие полукровки, как я. Надо отдать должное англичанам, за все годы своего правления они не настаивали на насильственной христианизации, оставив Индии ее верования и наложив запрет только на обряды жертвоприношения и сати – самосожжение вдов.

– Да, я читала об этом. Ужасно, но в прессе то и дело всплывают факты игнорирования этого запрета.

– Увы, но за несколько колониальных десятилетий невозможно вытравить то, что культивировалось тысячелетиями, и, как бы мы ни противились насилию над личностью, тайные секты еще долго будут справлять свои кровавые обряды, а доведенные общественным презрением до отчаяния вдовы – восходить на костер. Это Индия, миледи.

Короткие ежевечерние беседы, подобные этой, уже вошли в привычку Делайт. Она многое почерпнула из общения со своим управляющим и его дядюшкой, навещавшим их по окончании рабочего дня. Благодаря им ей постепенно становились понятны быт и менталитет индусов. Хотя вопросов было по-прежнему много. Но более всего девушку угнетало то, что усилия разговорить женщин, работающих и живущих в имении, были тщетными. Ни одна из пяти индусок, обслуживающих хозяйский дом, не шла на контакт. Нет, конечно, они добросовестно исполняли свои обязанности, старались во всем угодить своей мэм-саиб, но чувствовалось, что нечто разделяет их. Делайт никак не могла дать определение этому «нечто», и только Майлз Парк сумел просветить ее в этом вопросе.

– Поверьте моему знанию этой страны, милые леди, но так было и будет всегда. Я прожил здесь двадцать пять лет и не завел ни одного друга среди индусов вовсе не потому, что я сноб. Этому есть простое объяснение – кастовое деление. Люди, которых я лечу и с которыми мне приходится общаться в миссии, в лучшем случае принадлежат к шудрам. Как бы ни были бедны ремесленники и крестьяне, составляющие основу этой касты, они никогда не подадут руки никому из неприкасаемых – самой презренной, низшей касты. Мы же, напротив, находимся на недосягаемой для них высоте, и говорить с нами они могут только с опущенными глазами. Да, среди них есть надежные и преданные слуги, и таковых немало, но сблизиться даже не пытайтесь – не получится. Социальный статус в этой стране – непреодолимый барьер.

Доктор, как мог, развлекал женщин карточной игрой и рассказами о делах в миссии, где у него была больница на несколько койко-мест. Обычно леди Юджиния составляла ему компанию за рюмочкой шерри или хереса, а Дела баловала себя крепким чаем, разбавленным гхи. Джайдев никогда не участвовал в совместных развлечениях, он старался свести общение к деловым отношениям и каждый вечер под благовидным предлогом удалялся к себе домой. Вот и сейчас он вежливо попрощался и скрылся в темноте.

– Ничего не поделаешь, – горестно вздохнул Парк-старший, – мой племянник больше индус, чем европеец. Чувствую, что-то гнетет его, но, увы, он не открывается мне.

Делайт понимающе качнула головой.

– Еще при первой встрече я заметила его печальный взгляд. Познакомившись поближе, пришла к выводу, что работа – его единственная страсть. Жаль, но и невооруженным глазом видно, что в глубине души Джай несчастный человек, – Девушка в упор посмотрела на Майлза. – Поверить не могу, что вам ничего не известно.

Мука исказила лицо старого доктора, он смог только молча развести руками.

– Неужели ничего? – не унималась Дела. – Неужто он всегда был таким? Или это смерть отца так повлияла на него?

– Конечно, преждевременная кончина брата внесла свою лепту, – глаза Парка подозрительно заблестели, – но началось все гораздо раньше. Если мне не изменяет память, то лет пять назад после продажи урожая племянник вернулся из Пуны совсем другим человеком. Замкнулся в себе, стал малообщительным… А ведь до этого был таким веселым парнем… Уж мы с братом как ни старались развеселить его, да все без толку. Мальчик отдалялся от нас все больше и больше, пока вовсе не закрыл свою душу на замок. – Голос старика дрогнул. – Что-то в глаз попало, извините миледи. – Он достал платок и приложил его к глазам. – Ветер усиливается. Не пора ли покинуть эту беседку и вам перейти в дом, а мне отправиться восвояси?

Дела задумалась на минутку и вновь обратилась к Майлзу:

– Так вы говорите, что это случилось пять лет назад после продажи урожая? Нечто так повлияло на вашего племянника, что кардинально изменило его характер?

– Увы, юная леди. Именно так все и было.

Доктор встал и потянулся за своей шляпой. Но Делайт была настроена выяснить все до конца. Она вновь усадила гостя и взяла у него головной убор.

– За эти годы вы поменяли скупщика сельхозпродукции или продолжаете сотрудничать с тем же?

– Насколько мне известно, Джайдев, как прежде его отец, имеет дело с семьей Гопала. Это клан порядочных и честных торговцев. Они скупают все, чем богата наша земля, и перевозят в Бомбей, а там уже корабли развозят груз по всему свету, – мужчина взял из рук Делы свою шляпу и обратился к леди Юджинии: – Спасибо за приятный вечер, миледи. Время пролетело незаметно. Час поздний, а посему позвольте откланяться. – Он чопорно поклонился. – Всего доброго.

– До свидания, мистер Парк, – Юджиния протянула ему руку для прощального поцелуя. – Будем рады видеть вас завтра.

Когда шаги старого доктора стихли вдалеке, Делайт хмыкнула, глядя на тетушку:

 – По-моему, милая тетя, наш доктор покорен тобой.

Пожилая женщина неожиданно рассердилась:

 – Не вижу повода для насмешек, дерзкая девчонка. Естественно, что человек ищет общения среди своих ровесников, тем более – и ты это сама видишь – выбор здесь не особенно велик.

Дела примиряюще обняла тетушку.

 – Прости, дорогая, свою нахальную племянницу. Ты, как всегда, права. Не знаю, что на меня нашло. Доктор мне глубоко симпатичен. Мир?

– Мир, мир… Но думай прежде, чем говорить. Пойдем-ка спать. Час поздний, а завтра трудный день.

– Да уж… Я что-то не припомню легких дней за последние полгода.

 XLIII

Леди Юджиния не ошиблась в трудности момента. Наступила ответственная пора сбора урожая. Пока погода благоволила, Джайдев от зари до зари пропадал на полях, поторапливая работников и помощников из миссии. Благодаря самоотверженному труду каждого урожай удалось собрать вовремя и без потерь. Упакованный в тюки хлопок, мешки с зерном и мукой, золотистые круги сыров, фрукты и овощи были уложены на подводы и готовы к отправке. Замыкала караван телега с упакованными в солому изделиями гончара.

Суматоха трудовых будней поглотила практически все свободное время Делайт, но она решила отложить все дела и лично сопровождать караван в Пуну. Отклонив возражения тети и доктора по поводу поездки, девушка велела запрячь бричку.

– Тетушка, я чувствую себя великолепно, нет никакой опасности ни моему здоровью, ни здоровью малышки. Волы будут тащить караван медленно, бричка удобна, с хорошими рессорами, охрана надежная, погода просто замечательная. О таком путешествии можно только мечтать. Я наконец-то отвлекусь и развеюсь, осмотрю достопримечательности, похожу по магазинам и куплю всем подарки к празднику Дивали.

– Ни за что не отпущу тебя одну, и не проси, – проворчала старушка и, кряхта, взобралась в бричку. – Не бережешь ты мои старые кости, егоза.

Делайт усмехнулась про себя и, устроившись рядом с тетушкой, чмокнула ее в щеку.

– Тебе понравится, моя дорогая, ты мне еще спасибо скажешь.

Действительно, путь до Пуны был недолгим и совсем не утомительным. Хорошая дорога и приятное осеннее тепло располагали к любованию природой и неспешным разговорам. Время от времени их обоз обгоняли повозки, везшие свой товар на базар, ближе к городу тракт заполнили пешие крестьяне, направляющиеся за покупками, бродяги, слоняющиеся в поисках лучшей доли, и офицеры в форме королевских войск, гарцующие на своих рысаках. Делайт и Юджиния с интересом разглядывали путников и развлекали себя предположениями о судьбе последних. На подъезде к городу внимание женщин привлекло какое-то замешательство на дороге впереди. Движение сначала замедлилось, а потом и вовсе остановилось. Нетерпеливая Делайт соскочила с сиденья, направилась к месту затора и увидела молчаливую толпу, сгрудившуюся вокруг распростертой на земле женщины неопределенного возраста. Ее тело лежало поперек дороги и мешало движению, но никто из присутствующих не потрудился оказать помощь бедняжке. Изможденное лицо и некогда белое ветхое сари были покрыты серой пылью, в спутанных волосах застрял дорожный мусор, а ее потухшие глаза безнадежно смотрели в небо. Обескровленные губы прошептали: «Пить…», и несчастная потеряла сознание. Люди, бросив на нее равнодушный взгляд, пошли своей дорогой.

– Куда же вы? – сорвалась на крик Делайт. – Женщине нужна срочная помощь!

– Не тратьте понапрасну силы, миледи, – услышала она за собой тихий голос Джайдева. – Никто из них не поможет….

– Но почему? Почему?

– Потом объясню… Пран, Нишант, – позвал он работников, – помогите мне отнести ее в тень.

Пока мужчины устраивали незнакомку под раскидистой липой, Дела сбегала за водой. Она намочила платочек, положила его на лоб женщины и, прикладывая фляжку к ее рту, осторожно влила несколько капель в приоткрытые губы. Некоторое время спустя веки несчастной дрогнули, и она открыла глаза. Делайт приподняла ей голову и дала напиться. Через минуту женщина отстранила фляжку и попыталась сесть, но сил не хватило, и она вновь рухнула на траву.

– Что делать будем? – Джай вопросительно взглянул на Делу.

– Как что? Положим ее на повозку с мукой и отвезем в город. Там пристроим где-нибудь, – ответила Делайт, смачивая платочек еще раз.

– Миледи, мы не только нигде не пристроим ее, но с ней и сами не найдем себе пристанища.

– То есть как не пристроим? Не понимаю…

– Она вдова…

 Боль и горечь в голосе управляющего буквально пригвоздили Делу к месту. Она непонимающе уставилась на Джайдева.

– С чего вы взяли, что она вдова? Да и какое это имеет значение?

– Белое сари носят вдовы, а вдовы у нас – предвестницы беды. Никто не возьмет ее к себе на постой, не подаст стакана воды и куска хлеба, потому что встретить вдову значит накликать на себя беду.

– Теперь мне понятна реакция толпы… – Делайт удрученно вздохнула. – Но что же делать? С собой ее не возьмешь, здесь не оставишь… И назад уже нет смысла возвращаться… – Она окинула взглядом обоз. – А что если освободить одну подводу и отправить бедняжку в миссию?

Неожиданно на лице Джая мелькнула ободряющая улыбка.

– Есть такая возможность! Предпоследняя телега наполовину пуста, и если мешки с нее перераспределить по прочим подводам, то…

– Так и поступим, – прервала его Дела. – Джайдев, не будем тянуть время. Распорядитесь, чтобы работники начали перекладывать мешки незамедлительно.

Наконец груз был распределен по всему обозу, а бедную женщину поместили на освободившуюся подводу и отправили в миссию. Тяжелогруженый караван медленно продолжил свой путь, благо до подворья Гопала было рукой подать.

День близился к закату, когда волы дотянули свою поклажу до места. Скотный двор и склады занимали обширную территорию, обнесенную высоким глинобитным дувалом. Работники тотчас принялись распрягать повозки и ухаживать за измученными животными. Грузом решили заняться с рассветом. Джайдев направил бричку к хозяйскому дому, видневшемуся в отдалении.

Без малейшего намека на какой-либо архитектурный стиль дом торговца был прост, но добротен, с множеством пристроек и небольшим садом. Глава семейства – сухонький, выжаренный на солнце пожилой мужчина – встречал гостей со всеми своими чадами и домочадцами. Большая семья сгрудилась на крыльце. Детвора выглядывала из-за материнских юбок и с восторгом рассматривала двух высокочтимых леди. Женщины стояли, потупив глаза, но Делайт успела заметить несколько любопытных взглядов, брошенных тайком. Хозяин почтительно поклонился дамам.

– Боги благословляют мой дом такими знатными гостями. Я ведь знавал ваших матушку и отца, мэм-саиб. Красивая была пара и уважительная к нашим обычаям. С господином Вингзом приятно было сотрудничать. Мир его праху. – Поклонившись еще раз, он начал представлять свое многочисленное семейство. – Это мои сыновья и помощники: Девдан, Селиг, Прабхакар и Сагадат. А эти сорванцы – мои внуки Ганеш, Гаутам и Гирим. Есть еще пять малышей мужского пола, – с гордостью произнес он, – но они еще младенцы. А это, – Гопал показал на стоящую рядом седую женщину со следами былой красоты, – моя жена. Рядом – жены моих сыновей и их дочери.

Все представляемые складывали руки в индийском приветствии и слегка склоняли головы.

– У вас прекрасная семья, Гопал. Рада знакомству и тому факту, что все эти годы сотрудничество вашего торгового дома с имением Мутха-Ривер строилось на доверии и взаимовыгодной основе.

– Окажите честь моему дому, мэм-саиб, разделите с нами наш скромный ужин.

Делайт и Юджинии очень хотелось постичь подлинную Индию, да и отказываться было неудобно. Они с радостью согласились. Гопал подал знак своим женщинам, и те молчаливой стайкой упорхнули исполнять поручение своего господина. Сам же хозяин взялся показать гостьям свои владения. Внешне непритязательный дом внутренним убранством напоминал пещеру Аладдина. Темная низкая резная мебель из прочного тика была инкрустирована бронзой. Столешницы кофейных и шахматных столиков с резной каймой по периметру поддерживались толстыми ножками в виде слонов. Всюду были расставлены большие и маленькие фигурки животных из слоновой кости и серебра. Стены украшали огромные чеканки, изображающие моменты из жизни Шивы. Мягкие диваны из ярких набивных тканей с растительным орнаментом и пушистые ковры смягчали этот мир дерева, металла и камня. Светильники из цветного стекла и плавающие в специальных чашах свечи, а также обилие цветов добавляли колорита в этот удивительный интерьер.

– Ваш дом чудесен, Гопал, – леди Юджиния не смогла сдержать восторга.

Делайт не могла не согласиться:

– Мы как будто попали в сказку. У ваших женщин замечательный вкус, дом выглядит очень уютным и гостеприимным.

Польщенный такой оценкой хозяин слегка поклонился, приложив руку к сердцу.

– Благодарю вас, мэм-саиб. Раз вам понравился мой дом, не сочтете ли вы за дерзость приглашение остаться здесь на ночь? У нас в городе нет гостиниц, достойных таких уважаемых леди.

– Спасибо, мы с тетушкой почтем за честь остановиться в вашем доме.

– На женской половине есть приличная комната для гостей, позвольте я проведу вас туда и велю принести ваши саквояжи.

Приличная, по словам Гопала, комната оказалась просто роскошной. Мягкий ковер с раскиданными в художественном беспорядке подушками и декорированные бирюзовым шелком стены делали ее уютной и истинно женской. Две широкие кровати с коваными спинками под пологом из газовой ткани были застелены вышитыми шелковыми покрывалами необыкновенной красоты. Ширма с витиеватой резьбой прикрывала столик с принадлежностями для умывания. В углу стояла цапля в человеческий рост, искусно вырезанная из какого-то розового дерева. Очень симпатичные звенящие безделушки висели в дверном проеме и перед окнами. Множество букетов было расставлено в вазы филигранной работы. Над резным комодом, украшенным бронзовыми вставками, висело огромное зеркало в бронзовой оправе. На комоде дымилась благовониями курительница и стояли фигурки слоников.

Дела прошла за ширму и плеснула себе в лицо водой.

– Кажется, я угорела от этих запахов. Как ты думаешь, тетя, хозяева не обидятся, если я попрошу вынести все цветы и потушить курительницу?

– В этом доме столько женщин, что, думаю, им вполне понятны проблемы беременности, – ответила тетушка, следуя за ней. – Хочешь, я дам тебе нюхательную соль?

Легкое покашливание в глубине комнаты заставило их выглянуть из-за ширмы. Самая молодая невестка хозяина робко переступила порог.

– Я Джоти, жена Сагадата. Извините, мэм-саиб, но вы не закрыли дверь, и я слышала ваш разговор. Слуги уберут цветы. – Она подошла к комоду и затушила курительницу. – Некоторым из нас, действительно, были ненавистны любые запахи во время беременности. Все поправимо. А теперь позвольте отвести вас в столовую.

«Скромный ужин», обещанный Гопалом, вылился в пышное пиршество. Ароматы обильных яств, подаваемых на расписных блюдах, насытили обоняние Делайт до такой степени, что совершенно отбили аппетит. Дабы не обидеть хозяев, ей пришлось делать вид, что она голодна, и вяло ковырять вилкой содержимое своей тарелки. Неожиданно на выручку пришла Джоти, поставив перед Делой чашу с охлажденным фруктовым салатом. Оранжевые кусочки папайи, ярко-желтые ломтики манго, зеленоватая мякоть чики и бледно-желтые дольки ананаса были обильно посыпаны листьями мяты и политы лимонным соком. Вдохнув освежающий запах мяты, Делайт сразу почувствовала себя лучше и с благодарностью пожала руку Джоти.

– Спасибо, дорогая. Вы моя спасительница.

Младшая невестка понимающе улыбнулась и тихо удалилась. Теперь Дела с удовольствием уписывала салат и смогла сосредоточиться на застольной беседе. Джайдев, который тоже был приглашен на ужин, обсуждал предложенный Гопалом график работ на завтрашний день. Девушка решила не вмешиваться в деловой разговор мужчин, но, как только он был закончен, потихоньку перевела тему беседы на приближающийся праздник Дивали.

– Как вы думаете, Гопал, успеете закончить с делами до праздника «огненной грозди»?

– Иначе и быть не может, мэм-саиб, надо закончить подведение итогов в старых расходных книгах и завести новые. Новый год начинает историю с чистого листа. Дипа заправлены маслом и ожидают своего часа быть зажженными, чтобы символизировать победу света над тьмой, добра над злом. Внуки ждут не дождутся фейерверков, иллюминации, взрыва петард и хлопушек.

– Дипа??? – непонимающе заморгала Делайт.

Джайдев указал на глиняную лампу на окне:

– Ритуальный светильник, подобный этому. Мы привезли целую подводу дипа работы нашего гончара. В преддверии праздника они должны пользоваться большим спросом.

Гопал задумчиво почесал свой подбородок.

– Если сойдемся в цене, я возьму оптом сразу все. Мне всегда нравились творения вашего гончара.

– Предлагаю решение деловых вопросов оставить на утро, – Дела просительно улыбнулась. – Вы не против, Гопал?

– Слово уважаемой гостьи – закон для меня.

Он громко хлопнул в ладоши и за резной ширмой заиграли приглашенные музыканты. Два танцора в красочных нарядах, мужчина и молодая девушка, языком тела начали рассказывать о любви Вишну и Лакшми. Изящество рисунка танца и отточенность каждого жеста делали понятной древнюю историю народного эпоса. Вот богиня наконец сделала выбор, сама надела на Вишну свадебную цветочную гирлянду и встала рядом. Музыка стихла, и раздались аплодисменты.

– Великолепное исполнение, – леди Юджиния смахнула навернувшуюся слезинку. – Растрогана до слез, вы уж простите меня. Не покривлю душой, если скажу, что многим лондонским театрам далеко до этой бродячей труппы. Браво!!!

– Я не настолько хорошо знаю индийский фольклор, господа, но, по-моему, – Делайт игриво погрозила пальчиком, – это единственный случай в вашей истории, когда женщина сама выбрала себе мужа.

В разговор вмешался Девдан, старший сын торговца:

 – Никогда не рассматривал историю с этой точки зрения, но случаев, когда женщина борется за своего мужчину, там немало.

– Ничего удивительного в этом нет, – поддержал брата Прабхакар. – Хороший муж – это дар, данный жене богами. Дар, который она обязана холить и беречь, ведь смертью мужа боги наказывают женщину за ее грехи!

Делайт сразу же вспомнилась сегодняшняя вопиющая сцена на дороге.

– А если она безгрешна?

– Значит, она грешила в прошлой жизни и после смерти мужа не заслуживает ничего, кроме презрения, – был ответ.

От этих слов Делайт лишилась дара речи и, ища поддержки, повернулась к Джайдеву, но, заглянув в его глаза, полыхающие одновременно отчаянием и гневом, поняла, что для общего спокойствия лучше будет не развивать далее эту тему. «Очевидно, что для Джая это очень больной вопрос. Но почему?» – подумала девушка

Сославшись на усталость, Дела и Юджиния поблагодарили хозяев за чудесный вечер и отправились в свою комнату. Как и обещала Джоти, почти все цветы были вынесены, за исключением тех, что не давали запаха. Готовясь ко сну, женщины продолжали обсуждать события дня. Леди Юджиния негодовала, думая об участи индийских вдов.

– Мужчины уходят раньше, это непреложная истина. Быть вдовой не сладко, знаю по собственному опыту. Я вдовствую уже гораздо дольше, чем была замужем. Муж, упокой Господи его душу, мне практически ничего не оставил, и, если бы брат не поселил меня в Биг-Ривер, мне пришлось бы туго, а ведь женщинам из низших сословий приходится гораздо труднее. Но, по крайней мере, нас никто не считает отверженными и нам чуждо общественное презрение.

– Да… А в то же время судьба овдовевших мужчин совсем иная. Они обязаны жениться, «дабы не погас в его доме священный огонь». Но доля женщины, потерявшей мужа, ужасает. А ты заметила, тетушка, что женщина в Индии фактически не имеет имени? Гопал представлял по имени только сыновей и внуков, а женскую половину семейства словами «жена», «невестки», «дочери». То есть женщина может быть дочерью, женой, бабушкой, тетей, но не сама собой.

Юджиния горестно вздохнула:

– Бедняжки… Но ничего не поделаешь, таков уклад их жизни, культивируемый веками. Хочу предупредить тебя, девочка: не смей отстаивать права женщин и вообще высказываться на эту тему. Ты не у себя дома.

– Могла бы и не говорить, я все понимаю. А ты не обратила внимания, тетя, на реакцию Джайдева?

– Как же, как же, нельзя было не заметить….

Делайт наморщила лоб:

– Этому должно быть какое-то объяснение, и я намерена это узнать.

Разгадка пришла значительно раньше, чем предполагала Делайт. Утром следующего дня она сидела в увитой розами беседке на хоздворе и за чашкой чая обсуждала с Гопалом цены на предлагаемый ею товар. Джайдев демонстрировал образцы продукции и яростно торговался. Наконец соглашение, устраивающее обе стороны, было заключено, и девушка решила осмотреть хозяйственный двор. Наблюдая за разгрузкой обоза, Дела отметила мрачный вид своего управляющего. Он то и дело бросал взгляды на хибарку в дальнем углу площадки. Там, за густыми кустами самшита, мелькало светлое сари. Заинтригованная Делайт направилась к ветхому строению. Резкий запах, витающий в воздухе, говорил, что она приближается к птичнику. Издалека было видно, как хрупкая женщина в поношенном белом (!) сари выгребает куриный помет из-под насестов, складывает его в большую корзину и выносит за пределы птичника, сгибаясь под тяжестью непосильного груза.

При ближайшем рассмотрении женщина оказалась совсем юной девушкой, симпатичной, но какой-то неживой. Тусклые волосы были заплетены в косу, впалые щеки и заострившийся носик навевали воспоминания о бальзамированных телах в анатомическом музее. Безжизненный взгляд устремился на Делу, но смотрел словно сквозь нее. Холодок пробежал по телу Делайт, но она справилась с собой и, стараясь придать голосу как можно больше участия, спросила:

 – Ты говоришь по-английски?

Дождавшись кивка незнакомки, продолжила:

– Как тебя зовут, милая?

– Нилам, мэм-саиб.

– Очень красивое имя. Ты знаешь, что оно означает?

– Сапфир, мэм-саиб.

– Где ты живешь, Нилам?

Девушка указала на циновку в углу курятника. Делайт содрогнулась от омерзения.

– Ты вдова?

Девушка съежилась и опустила голову.

– Кем был твой муж?

– Второй сын хозяина, мэм-саиб.

От удивления глаза Делы округлились.

– Гопала?

Девушка опять кивнула.

– Как давно умер твой муж?

– Он утонул девять лет назад, мэм-саиб.

«На вид ей можно дать не более восемнадцати», – подумала Дела и спросила:

– Сколько ж тогда тебе было лет?

– Десять, мэм-саиб, – все так же односложно ответила Нилам.

– Тебя выдали замуж в десять лет?!

– В восемь, мэм-саиб, с отсрочкой осуществления брака до двенадцати лет, но брак так и не был осуществлен.

– Почему же родители не забрали тебя назад?

– Со смертью мужа я стала неприкасаемой, приносящей несчастье. Теперь я никому не нужна.

– А скажи, девушка, можно ли тебя выкупить у хозяина?

– Да…. Но таких, как я, никто и никогда не захочет выкупить даже для самой черной работы.

 Слабая надежда стала расправлять крылья внутри Делайт. Она была полна решимости вырвать бедняжку из этого ада.

– Если мне удастся договориться с Гопалом, поедешь со мной?

Нилам равнодушно пожала плечами.

«Бедняжка, она уже давно свыклась со своим ничтожным существованием и не верит в перемены к лучшему», – подумала Дела.

– Что ж, пойду побеседую с твоим хозяином. Помолись за себя и за меня, чтобы торг состоялся.

На удивление, Гопал быстро согласился продать отверженную невестку и попросил лишь символический выкуп за нее. «Видимо, рад избавиться от бедной девочки», – подумала Дела. И хотя она не могла понять и принять сложившуюся ситуацию, Делайт была далека от осуждения: «Ничего не поделаешь: иной менталитет, иные нравы, иное отношение к жизни. Невозможно изменить то, что впитано с молоком матери».

Положительное решение вопроса привело ее в отличное расположение духа. Боясь сглазить, Делайт решила пока ничего не говорить Джайдеву. Управляющий, по-прежнему пребывающий в угрюмом настроении, собирался в город, чтобы часть денег от продажи положить в банк, а часть отправить в Биг-Ривер. Дела и Юджиния решили присоединиться к нему.

– Джай, подвезите нас к храму Паталешвар. Пока вы занимаетесь делами, мы осмотрим его, а потом поможете нам выбрать подарки к празднику Дивали. Думаю, много времени это не займет, потому что я намерена сегодня же возвращаться домой.

Высеченный из цельной каменной глыбы храм поражал одновременно своей монументальностью и изяществом.

– Ты только представь себе, тетя: поднимается каменотес на вершину горы, садится, достает свой инструмент и начинает долбить твердую породу – здесь будет башенка, а тут – святой лик. Это ж какой точный расчет должен быть!

– Сам факт создания такой красоты удивителен, а чтобы из единого куска… Да не сказка ли это!

Они вошли под высокие своды и ахнули от окружавшего их благолепия.

– По-моему, – шепнула Делайт, – это храм не столько божеству, сколько человеческому гению.

– Еще никогда в жизни я не испытывала такого благоговения, девочка моя, – так же тихо ответила Юджиния. – Спасибо, что ты не оставила меня в Мутха-Ривер.

– А я что говорила?!

Когда потрясенные увиденным женщины вышли на площадь перед храмом, Джайдев уже ждал их.

– Надеюсь, Паталешвар впечатлил вас, миледи.

Леди Юджиния приложила руку к сердцу:

 – Мы не просто набрались впечатлений, молодой человек, мы поражены.

– А я бы причислила его к чудесам света, – воскликнула Дела.

– В моей стране это не единственный высеченный из камня храм и не самый величественный, – с гордостью произнес Джай. – Миледи, если вы желаете выезжать сегодня, надо поторопиться. – Он жестом подозвал двоих рикшей, ожидавших в сторонке. – До базара недалеко, но время не терпит.

Пять минут спустя они подъехали к базару, и Джайдев помог дамам выйти из коляски.

– Очень вас прошу не отходить от меня ни на шаг, следить за своими кошельками, а кроме того, никогда не платить первую названную цену. Как говорится, торг уместен.

Дивали был первым праздником молодой хозяйки в ее индийском владении, Делайт не хотелось попасть впросак с подарками. Потолкавшись по сувенирным лавкам, она выбрала серебряные ножные браслеты с колокольчиками для женщин, работающих в доме, мужчинам – кальяны, старшему Парку – последний выпуск журнала «Медицина» и коробку сигар, а его племяннику – булатный кинжал в кожаных ножнах с серебряным орнаментом. Себе и тете Дела купила расшитые серебром и золотом кашмирские шали. Для детей поместья женщины набрали сугубо английских сладостей: карамелек в разноцветных обертках, леденцов на палочке, плиток шоколада.

Выйдя из кондитерской лавки, Дела облегченно вздохнула:

– Ну, вот, пожалуй, и все. Можно возвращаться.

– Ох, как же меня утомили эти назойливые торговцы, – не могла не посетовать Юджиния. – Сплошь плуты и обманщики! Шага не давали сделать, засыпая предложениями своего товара. А цены? Оказывается, можно купить вещь в несколько раз дешевле первоначальной цены.

Довольные собой и поездкой путешественники вернулись в дом Гопала. За это время подводы разгрузили и отправили в Мутха-Ривер вместе со всеми работниками и Нилам. Ничего не подозревающий Джайдев был мрачнее тучи. Делайт очень хотелось сделать ему сюрприз, и она едва сдерживалась, чтобы не проговориться. «Надеюсь, как только состоится их встреча, выражение мировой скорби навсегда уйдет из его глаз», – подумала Дела.

 XLIV

За разговорами и обсуждением поездки обратный путь показался вдвое короче. Совершенно не чувствуя усталости, Делайт решила закончить с финансовыми вопросами безотлагательно. Джайдев предоставил приготовленный заранее план финансирования хозяйства, который и был принят после небольшой корректировки.

– Сезонные рабочие и люди из миссии торопятся вернуться домой до праздника, поэтому не следует задерживать расчет с ними, – Дела обвела в кружочек сумму, определяющую их зарплату. – Пожалуй, можно добавить несколько рупий в качестве премии за добросовестный труд или праздничного подарка.

Управляющий еще раз просмотрел расчеты и кивнул, соглашаясь. «Смотри-ка, он не следует слепо моим указаниям, все перепроверяет. Ну не молодец ли!» – мелькнуло в голове Делайт.

– Джай, насколько мне известно, у нас есть пустующие домики. Распорядись, чтобы один из них срочно отремонтировали и подготовили для проживания. Хочу поселить там подобранную на дороге вдову. Не знаю, что она умеет делать, но лишние руки не помешают, – распорядилась Дела вслух, а сама подумала: «Знал бы ты, кто там еще будет жить».

– Все домики готовы принять жильцов, миледи. Единственное, что не помешало бы сделать, – это побелить.

– Попроси женщин как можно быстрее побелить и благоустроить домик.

– Это не займет много времени. Если я вам больше не нужен, миледи, пойду выдам деньги и сделаю распоряжения на завтра.

– Ступай, и не забудь о домике.

Получив причитающиеся им деньги, обитатели поместья приступили к подготовке праздника Дивали. Согласно лунному календарю, в этом году он выпадал на второе ноября. За шесть оставшихся дней нужно было успеть многое: навести порядок в жилищах, подготовить, как положено, новую одежду, посуду и подарки, сплести гирлянды и украсить ими дома и улицы.

Утром накануне праздника Дела с Юджинией решили осмотреть дом для вдов. Небольшое, в три оконца строение утопало в цветах. Кто-то уже расставил заправленные дипа при входе и на подоконниках, наполнил вазы осенними букетами и зажег ароматические палочки в алтаре. Два спальных места были застелены веселенькими лоскутными покрывалами, поверх которых горкой возвышались цветастые подушки.

Юджиния приподняла крышку сундука в углу комнаты.

– Только одно белое сари? Но их двое!

– Надеюсь, Нилам не долго осталось носить этот ненавистный цвет, – Делайт задумчиво провела рукой по нарядной оранжевой подушке. – Ох, как я волнуюсь, тетушка! Что, если Нилам вовсе не является девушкой мечты Джая?

– В любом случае ты спасла девушку от незавидной участи.

– Несомненно, но так хочется помочь им стать счастливыми!

– Ну а это, дорогая моя, мы узнаем совсем скоро.

С минуты на минуту ожидали прибытие женщин. Наконец в конце улицы показалась повозка. Дела с Юджинией нетерпеливо вглядывались в приближающиеся фигуры. За несколько дней, проведенных в миссии, они изменились до неузнаваемости. Это было не просто преображение, это было возвращение к жизни. Отмытые и отдохнувшие, в свежевыстиранных сари, обе они выглядели замечательно. Ану, старшая из женщин, как оказалось, вовсе не говорила по-английски и после каждой фразы беспомощно оглядывалась на свою молодую напарницу, ожидая перевода. Нилам рассказала, что Ану, тридцатишестилетняя вдова из Бомбея, была изгнана из своего дома родственниками покойного супруга. Сразу после кончины мужа ее заставляли взойти на костер, а после категорического отказа выставили за порог. Трое осиротевших детей несчастной были оставлены на попечение семьи.

– Что ты умеешь делать, милая? – поинтересовалась Юджиния.

Женщина что-то пролепетала в ответ, а Нилам успокаивающе похлопала ее по плечу.

– Она говорит, что вела дом и помогала своему мужу-гончару.

– Хочешь помогать местному мастеру?

В ответ Ану заговорила извиняющимся голосом, размахивая руками и качая головой.

Выслушав ее, Нилам пояснила:

– Она не может работать бок о бок с чужим мужчиной и просит дать ей гончарный круг и глину для самостоятельной работы. Если это невозможно, она с радостью возьмется за любую работу в хозяйстве.

 – Понятно… Надо посоветоваться с Джайдевом, – Делайт заметила, как вспыхнула девушка при упоминании этого имени. «О-о-о! Значит, я была права!» – обрадовалась Дела.

Стараясь выглядеть невозмутимой, она пригласила Нилам и Ану войти в дом.

– Здесь вы будете жить. Нравится?

Неожиданно обе женщины пали ниц перед молодой хозяйкой и стали целовать подол ее платья.

– Встаньте немедленно! – возмутилась Делайт и, не видя ответной реакции, строго повторила: – Я сказала «немедленно». Нилам, говорю тебе и переведи своей приятельнице, чтобы это было в первый и последний раз!!! Ты меня поняла?

– Да, мэм-саиб, – ответила она, поднимаясь с колен, – в последний раз.

– Вот так-то, – миролюбиво добавила Дела. – Устраивайтесь, посмотри, всего ли хватает, а вечером решим, как с вами поступить.

Ожидая окончания рабочего дня, Делайт не находила себе места. Как пройдет встреча двух влюбленных?

– Хватит метаться по дому, – рассердилась Юджиния. – Скоро все решится. По-моему, ты за себя так не переживала.

– Все понимаю, тетя, – пыталась оправдаться девушка, – но не могу с собой справиться.

– Тогда нужно пустить твою энергию в другое русло. Написала бы лучше письмо в Биг-Ривер. Как там? Что там? Столько времени без новостей!

– У самой душа болит, милая тетушка, но еще слишком рано: Алекс может узнать, где я. Не думаю, что Кардейл ищет меня до сих пор, но все-таки береженого Бог бережет. Подожду до Рождества и тогда напишу Биллу. Очень надеюсь, он поймет, что мы в Индии, как только получит посланные вчера деньги, ведь сумма значительно больше обычной. Как здорово, что в этом году мы наконец-то собрали свой первый хлопок! Все-таки приятно чувствовать себя богатой!

Леди Юджиния взяла ее лицо в свои ладони и пристально посмотрела в глаза племяннице.

– Девочка моя, ты еще думаешь о нем?

– Об Алексе? Нет… Днем даже не вспоминаю, но во снах он сам является мне. К сожалению, тетушка, я не могу управлять своими снами.

– Возможно, пришло время простить?

– Я давно простила его. Пусть живет счастливо, только без меня. Простила… но не забыла и не забуду никогда его предательства. Я с радостью забыла бы и его самого, но кое-кто, – она положила руку на живот, – не дает мне этого сделать.

– Не будем о грустном. – Юджиния окинула взглядом ее округлившуюся фигуру и улыбнулась. – Как же ты прекрасна в своей беременности, моя милая!

На закате усталые мужчины потянулись с полей. Пока погода благоприятствовала, решено было начать подготовку к следующему севу. Сегодня вспахали первую делянку. Джайдев занял свое обычное место под мурайей и быстро распределил участки на завтра. Как только с делами было покончено и управляющий собрался уходить, к нему подошла Делайт.

– Джай, у меня небольшой вопрос. Куда нам направить Ану, вдову с дороги?

– А в чем она могла бы себя проявить?

– Она без особых притязаний, рада будет любой работе, но…

– ???

– Если дать ей глину и гончарный круг, могла бы лепить посуду. Говорит, что помогала мужу-гончару.

– Ну что ж, посуда так посуда. Скажу нашему умельцу Прану, чтобы обеспечил ее всем необходимым. Он же будет забирать у нее изделия для обжига. Кстати, – искорка улыбки мелькнула в глазах Джайдева, – Пран вдовец и очень хороший человек. Может, сговорятся?

– Все может быть… О, Джай, – не удержалась от смеха Дела, – неужели вы решили попробовать себя в качестве свахи?

– Можете назвать и так, миледи, но наше поместье слишком изолировано, а контингент, увы, слишком специфичен, чтобы не иметь проблем в этом вопросе. Браки здесь заключаются не часто, а жаль. Хочется видеть больше счастливых лиц вокруг.

– Рада, что мы с вами думаем одинаково. И прежде всего я хочу видеть счастливым ваше лицо. Пойдемте, сами скажете вдове свое решение.

Подспудно чувствуя какой-то подвох, Джайдев сделал слабую попытку отказаться, но молодая хозяйка была непреклонна.

– Ваше присутствие необходимо, господин управляющий.

Скамейка перед вдовьим домиком была пуста. Делайт приказала Джаю остаться здесь, а сама вошла в дом. Женщины занимались штопкой. Иголки так и мелькали в их умелых руках. Увидев хозяйку, они отложили свое рукоделие и настороженно замерли.

– Ану, завтра наш гончар принесет все необходимое для изготовления посуды и объяснит условия работы. Он же будет забирать изделия для обжига.

Выслушав перевод, женщина попыталась поцеловать руку, своей мэм-саиб, но была остановлена суровым взглядом.

– По-моему, я вас уже предупреждала, Ану.

 Тут Делайт повернулась к Нилам, и взгляд ее смягчился.

– Пойдем со мной, девушка, хочу познакомить тебя с хорошим человеком.

На пороге она помедлила и, выглянув из дверей, окликнула молодого Парка:

– Джай, закройте глаза, у меня для вас сюрприз.

Подождав, когда повеление будет исполнено, она вывела трепещущую от страха Нилам и поставила ее перед Джайдевом.

– Можете смотреть, молодой человек.

Когда глаза открылись, Дела испугалась, что ее управляющего хватит удар, настолько он был поражен присутствием девушки. Но вот временное непонимание происходящего сменилось удивлением, переросшим сначала в радость, потом в восторг, и, наконец, счастье затопило все существо юноши. Не менее стремительно сменялись чувства на лице Нилам: быстро утихнувший страх стал простой настороженностью, да и та скоро растаяла, освещенная лучиком надежды, вслед за которым разгорелся свет любви и озарил собой, казалось, весь мир. Но ни одного движения не было сделано навстречу друг другу, только два пристальных взгляда глаза в глаза смотрели и не могли насмотреться на черты любимого лица.

Тихо отступив назад, Делайт вошла в дом. Ану, отложив шитье, печально смотрела в окно. Завидев свою госпожу, она поднялась и, указав на молодую пару, что-то грустно пробормотала. Было понятно, что она сочувствует юной вдове.

Дела в ответ кивнула.

– Да… Самые прекрасные годы девичества она пребывала в аду. Поражаюсь, как столько лет унижений и отчуждения не сломали ее, – проговорила она вслух скорее себе, чем своей не понимающей ни слова собеседнице. – Но девочка заслужила это счастье – быть любимой, – с надеждой добавила Делайт и, махнув на прощание рукой, медленно направилась домой.

Пребывая в приподнятом настроении, она решила прогуляться по деревне. Всюду чувствовалось приближение праздника. Дома поселенцев сверкали чисто вымытыми окнами и свежей побелкой. Палисадники радовали глаз обновленными клумбами осенних цветов. Кое-где на деревьях уже начали развешивать разноцветные фонарики, которые предполагалось зажечь в первую праздничную ночь. Во дворах молодые девушки и девочки постарше плели гирлянды для украшения жилищ и улиц, а женщины хлопотали вокруг своих вернувшихся с работы мужчин. В общем, обычный день обычной колониальной деревни. Тем не менее было одно важное отличие, которого Делайт не заметила ни в доме Гопала, ни на улицах города, – местные мужчины ценили и берегли своих женщин. Жизнь в деревне никогда не была легкой, тяжелой работы хватало всем, но нельзя было не заметить, что самое трудное мужчины брали на себя. За все свое недолгое пребывание здесь Дела ни разу не видела праздношатающегося главу семейства, в то время как его покорные жена или дочь надрываются с неподъемной ношей. Молодая хозяйка не могла дать этому объяснения: то ли покойные родители в свое время установили здесь такие порядки, то ли люди сами понимали, что Мутха-Ривер не совсем обычное имение, но у женщин поместья отсутствовала затравленность во взгляде. Конечно, для каждой из них, как для любой индийской женщины, муж был одновременно царем и богом, но нельзя не признать, что и она чувствовала себя богиней рядом с ним.

Торопливые шаги за спиной заставили Делайт оглянуться. Взволнованный Джайдев остановился в двух шагах от нее.

– Вы сотворили чудо, миледи. Я обескуражен… Как вы могли узнать мою так тщательно хранимую тайну? Ни один человек не был посвящен в мир моих душевных переживаний… Вы случайно не ясновидящая?

Дела небрежно пожала плечами и звонко рассеялась.

– Скажете тоже! Просто у меня был прекрасный консультант по физиогномике, – хитринка мелькнула в ее взгляде, она понизила голос и заговорщеским тоном прошептала: – Я действовала исключительно в своих интересах: уверена, что счастливый управляющий принесет больше пользы моему имению.

– Вы даже представить себе не можете, – задумчиво протянул он, – насколько счастливыми сделали нас… Ведь до этого момента я не жил, а медленно умирал от безысходности. Теперь же… весь мир изменился для меня. Для нас.

– Именно поэтому я втройне рада своему вмешательству. Научитесь просто наслаждаться жизнью, мой друг.

– Я был воспитан в преданности своему делу и имению, но отныне я всецело предан лично вам, миледи. Распоряжайтесь мною по своему усмотрению, я ваш раб.

– Вот еще, – фыркнула девушка. – Ненавижу рабство и подобострастие, а вот верные друзья мне действительно необходимы. Надеюсь, найти таковых в вас и Нилам. А теперь ступайте с Богом и начинайте подготовку к свадьбе. Сразу после праздника обвенчаем вас или вы желаете сочетаться браком по местным обычаям?

– Я хотел бы провести оба обряда как дань уважения моим родителям, принадлежавшим разным конфессиям.

– Так тому и быть, – Делайт довольно потерла руками, – нас ожидают приятные хлопоты.

Познакомившись с традициями празднования Дивали, Дела с тетушкой решили четко придерживаться обычаев своей новой родины. В первый день праздника при свете звезд, как и было положено, они приняли ритуальные ванны, смывающие грехи прошлого и сулящие надежду на лучшее будущее в новом году. В эту ночь местные жители медитацией, а молодая хозяйка и ее тетушка молитвами очистили свои души перед встречей нового года, отринув прочь все обиды прошлого и простив своих недругов. На следующий день Делайт, смеясь, торжественно вручила Джайдеву новые гроссбухи.

 – Пусть в этих приходно-расходных книгах, господин управляющий, активы многократно превышают пассивы.

На третий день праздника после наступления темноты во всех домах и на улице засветились, придавая деревне сказочный вид, зажженные дипа и фонарики, развешенные на деревьях. То тут, то там слышался звук взрывающихся петард, сопровождаемый радостными визгами детворы, а в полночь все жители поместья с восторгом наблюдали настоящий фейерверк, устроенный Джайдевом. В эту ночь чествовалась Лакшми – богиня плодородия, богатства и благоденствия.

 Накануне днем Нилам внесла в хозяйский дом очень красивую глиняную чашу с молоком.

– Ану передает вам свою первую работу, мэм-саиб. Опустите сюда несколько монет в дар богине Лакшми. После захода солнца зажгите все дипа и свечи – богиня не любит темноты – и не закрывайте на ночь окна и двери, чтобы она могла легко проникнуть в дом.

В четвертый день праздника – первый день нового года по индуистскому календарю – полагалось надевать новые наряды и украшения, разносить подарки и сладости, делиться свечами. По такому случаю, изрядно помучавшись, Делайт облачилась в яркое сари и надела на руки и ноги многочисленные браслеты.

– Ну вот, тетушка, я готова начать церемонию вручения подарков.

– А тебе идет этот наряд, дорогая. Выглядишь как истинная дочь Индии.

– Отчасти это так и есть, ведь я родилась здесь.

Вручение подарков молодой хозяйкой работникам сопровождалось аккомпанементом небольшого деревенского оркестра. Деле с трудом удалось выучить названия музыкальных инструментов. С детства она помнила только ситар, струны которого так любила перебирать ее матушка тихими семейными вечерами, а вот бамбуковую дудочку бансури, маленький барабан дамару и смычковый рабанастр видела и слышала впервые. Ритмичные, веселые мелодии, воспроизводимые сельскими музыкантами, собрали у колодца всех жителей деревни. Молодые девушки тотчас закружились в любимом всеми народном танце с палочками, а с его последними аккордами на импровизированную площадку вышли юноши и парни постарше. Заиграла новая мелодия, и они начали демонстрировать свою молодецкую удаль в танце с элементами акробатики. Зрители, подбадривая земляков, отбивали ритм хлопками и притопами, от души радуясь празднику. До поздней ночи продолжалось веселье, а завершением торжества стал завораживающий женский танец со свечами.

– Индусы умеют танцевать, – наклоняясь к Деле, прошептала Юджиния.

– Да, тетя, и делают они это с удовольствием. Ты только посмотри, какая грация и чувство ритма, какое великолепное владение телом, как будто все эти люди только и делали, что учились искусству танца, а ведь это обычные труженики!

Наступил последний, пятый день праздника. На этот раз решено было отступить от принятых канонов и вместо обычного семейного застолья отпраздновать свадьбу Нилам и Джайдева. Поутру, используя хну, на руки и ноги невесты женщины нанесли сложные узоры мехенди и одели новобрачную в расшитое золотом ярко-красное сари. Джай в белых с золотым шитьем одеждах, повязанных огненным кушаком, и ярком тюрбане на голове повел Нилам в церквушку при миссии. Их сопровождали только Делайт с Юджинией и Майлз. По добровольному согласию, все жители поместья занялись подготовкой свадьбы своего управляющего. Приготовив пять бамбуковых палок и тент, мужчины приступили к сооружению небольшого храма для проведения обряда бракосочетания по местным обычаям, а женщины занялись свадебными угощениями.

А в это время все обитатели миссии собрались на лужайке перед церковью, приготовив рис и мелкие монеты, чтобы с пожеланиями плодовитости и благополучия осыпать ими новобрачных. С минуты на минуту ожидалось появление молодых. Наконец двери распахнулись, влюбленная пара застыла на крыльце, и в тот же миг водопад риса и сверкающих на солнце монеток обрушился на них.

Стараясь перекричать друг друга, люди желали новоиспеченной супружеской паре побольше детишек, семейного благополучия и милости Всевышнего. Дети миссионеров с веселым смехом кинулись собирать поблескивающие в траве монеты. Здесь все давно знали Джайдева и уважали его семью, а потому искренне радовались счастью молодого управляющего.

Парк-старший, смахнув слезу умиления, подошел к Делайт и Юджинии.

 – Леди, как мне отблагодарить вас за ваши великодушие и доброту? Вы не только смогли сделать счастливыми этих двоих, но заставили меня, старого скептика, поверить в чудо. Я ведь уж совсем отчаялся увидеть своего мальчика вновь таким веселым и полным жизни. Как вам, такой юной женщине, удалось за столь короткий срок понять то, до чего не мог додуматься я, старый дурак, целых пять лет?

 – Давайте назовем это провидением, мистер Парк, – счастливо улыбнулась Дела. – Слава Богу, что все закончилось так замечательно. Посмотрите только на свою красавицу невестку, доктор. Девочка просто светится любовью. Это будет прекрасный союз, поверьте мне.

 – Не сомневаюсь ни на йоту, миледи.

Ближе к вечеру началась церемония по индусскому обычаю. Все, млад и стар, разместились вокруг возведенного храма, увитого гирляндами и украшенного цветами. Брахман начал с чтения священных мантр жениху и невесте, затем взялся за край сари Нилам и кушак Джая, связал их и подвел молодых к огню, разведенному в центре храма.

– Что означает этот обычай? – поинтересовалась Юджиния.

– Я где-то читала, тетя, что сейчас они должны семь раз обойти огонь, который символизирует божественное начало. Вот смотри, они начинают обход.

После завершения седьмого круга на лоб невесты и пробор жениха нанесли специальную краску.

– А это зачем? – шепотом спросила тетушка у племянницы.

– Чтобы все видели, что они теперь муж и жена, – пояснила Дела. – У индусов очень интересные свадебные обряды, тетя. Видишь красные браслеты у нее на руках? Их теперь нельзя снимать целый месяц. А золотое ожерелье, которое сейчас надевает на новобрачную Джай, вообще нельзя снимать до конца своих дней. Если это украшение потеряется или просто расстегнется и упадет – очень плохая примета, вот почему все замужние женщины берегут его пуще ока.

– Как все сложно! – пробормотала Юджиния.

– Что ты, тетя, вот если бы Нилам отдавали замуж из родительского дома, все было бы гораздо сложнее. У нас же тут все упрощено до предела. Давай поздравим молодых еще раз и пойдем домой. Пусть веселятся без нас, я устала безмерно, день был слишком долгим.

 XLV

А что же герцог? К сожалению, четыре месяца беспрерывных поисков не дали никаких результатов. Алекс был удручен, зол и раздражителен. Он лично, чтобы не пропустить какой-нибудь существенной мелочи, перепроверял все данные, поступающие к нему от целого сонма сыщиков. Судя по их донесениям, подходящие под описание женщины не покидали страну ни под своими, ни под чужими именами. Алексу пришлось исколесить все королевство лишь для того, чтобы самому удостовериться, что очередные похожие на Делу и ее тетю женщины ими не являются.

Полный отчаяния, он прибыл в Биг-Ривер в канун Рождества. Эндрю и Билл ужаснулись, увидев, как похудел и осунулся Кардейл за это время. Настроение у всех было далеко не праздничное. Сидя у камина со стаканами глинтвейна, они продолжали строить догадки о местонахождении Делайт, но не могли придумать ничего определенного.

– Я склоняюсь к мысли, – вдруг заявил Александр, – что их нет в Англии.

Эндрю сразу же согласился:

– Очень на то похоже. Но как можно покинуть страну, не оставив следов?

Билл оживился от такого предположения:

– Например, переодевшись в юношу. Ведь мы искали двух женщин, не так ли?

Кардейл резко встал и уперся руками в подлокотники кресла Билла, глядя ему прямо в глаза.

– Допустим, они сумели сесть на корабль. Куда в таком случае они направились?

– В Индию! – воскликнула Мари, вошедшая в этот момент в гостиную. Трое мужчин уставились на нее в недоумении.

– Почему именно в Индию? Они могут быть где угодно, например на континенте.

– Нет, я уверена, это Индия. Во-первых, Дела всегда мечтала там побывать и поклониться могилкам родных. Во-вторых, недавно пришли ежегодные отчеты от мистера Парка, тамошнего управляющего, и ты, Билл, был чрезвычайно удивлен тем фактом, что доходы стали значительно выше, чем раньше. Поверьте мне, Дела там!

– Очень похоже на правду, – обескураженно произнес Билл и расцвел в улыбке. Он обнял жену и закружил по комнате. – Вот что значит женская логика!

Надежда, что они не ошибаются, была сродни глотку свежего воздуха. Все сразу воспряли духом и наконец вспомнили, что сегодня сочельник.

Эта рождественская ночь была для Кардейла первой спокойной ночью со дня начала поисков. Он спал без сновидений, как убитый и с первыми лучами солнца был готов пуститься в путь. Казалось, сама природа способствует удачной поездке своим безветренным солнечным утром, легким морозцем, хорошо укатанной дорогой. В думах о любимой Алекс не заметил, как пролетели мили до Лондона. Засветло он успел добраться до своего особняка и немало удивил его обитателей своим появлением.

– Как же так, ваша светлость, – запричитала повариха, миссис Коул, – вы не намеревались приезжать сегодня, распустили прислугу на праздник по домам. Остались только мы с Молли да дворецкий. Ни вам лакеев, ни конюхов, ни праздничного обеда. А ведь сегодня Рождество!

– Нет праздничного обеда? Значит, в этом году обойдемся без рождественского гуся, миссис Коул, – успокоил он расстроенную повариху. – Просто принесите что есть в мою комнату, я ужасно голоден.

– Да как же такое возможно, чтобы Рождество да без гуся, ваша светлость? Есть, есть голубчик, запеченный с яблоками, под румяной корочкой. И пудинг есть, и крендельки медовые имеются. Только все это простая пища, без деликатесов заморских, вот в чем беда.

– Да не переживайте вы так! Я случайно вернулся домой сегодня и ни в чем вас не упрекаю. В любом случае гусь – это больше, чем я рассчитывал. Кстати, не забудьте о Томасе. Он отправился по делам и скоро вернется.

Миссис Коул посеменила на кухню, а к Алексу робко подошла Молли и стыдливо замялась.

– Что-то случилось, Молли? – поинтересовался он.

– Я…это… хотела узнать, ваша светлость, как продвигаются поиски.

У Александра не было никакого желания распространяться на эту тему, поэтому он отделался сухой фразой:

– Думаю, она в Индии, и я отправляюсь туда при первой возможности.

Глядя вслед удаляющемуся Кардейлу, девушка тихо пробормотала:

 – Хорошо бы вам поторопиться, ваша светлость, а то сдается мне, что там ребеночек на подходе.

Вскоре Томас вернулся из порта.

– Корабль в Бомбей отплывает через восемь дней, ваша светлость.

 Александр отшвырнул газету, которую читал.

– Ждать еще неделю? Нет, это слишком долго. Нужно зафрахтовать какое-нибудь судно или же ехать на материк и пересесть на корабль, отплывающий в том направлении.

– В пароходстве сказали, что если завтра вечером сесть на паром в Дувре, то в Кале можно успеть на корабль до Гавра, а там как раз ждет отправки судно до Гибралтара. – Томас скривился и покачал головой. – Столько пересадок…

Но Алекс не дал ходу сомнениям камердинера.

– Собирайся, Томас. Мы еще успеем на ночной экспресс до Дувра.

«Судьба благоволит мне», – думал Кардейл, стоя на палубе броненосца «Сьюпербл». Добравшись до Гибралтара без проволочек, он выяснил, что пароход в Бомбей выйдет из порта только через две недели, и был в отчаянии. Ища возможность зафрахтовать какое-нибудь судно, Алекс сидел в портовой таверне, потягивал виски и наблюдал за посетителями.

– Как тесен мир, дружище, – вдруг услышал он над своим ухом. Подняв глаза, Александр увидел своего давнего приятеля и сослуживца барона Сеймура.

– Доминик, да ты ли это? Боже, как я рад, что ты выжил в той зулусской мясорубке! – он горячо обнял друга, получив в ответ шутливый, но увесистый удар по плечу.

– И я рад за тебя, Кардейл. Читал, читал о твоем чудесном воскрешении. С опозданием поздравляю с высоким титулом. Ты заслужил такой счастливый поворот доли.

– Я бы не назвал счастьем смерть моих дальних родственников, открывшую мне путь в высшие слои общества. Покойный герцог и его сын были достойными людьми.

– Да… Неисповедимы пути Господни… – барон присел и взмахом руки подозвал официантку. – Пинту пива и жаркое, красавица, – и, повернувшись к Алексу, пояснил: – Пить не буду, я при исполнении.

– Какой ветер тебя занес на Гибралтар?

Доминик кисло сморщился.

 – Служение Ее величеству. И рад бы покончить с армией, но возвращаться некуда. Братец проигрался в пух и прах и застрелился, дурак. Имение за долги пошло с молотка, а я остался в подвешенном состоянии – ни дома, ни семьи. Потом была англо-египетская война, и я, как всегда, на передовой. Как тринадцатого июля восемьдесят второго года высадился с десантом в Александрии после ее бомбардировки, так и остался здесь служить. Сейчас наша бригада на броненосце «Сьюпербл» патрулирует северное побережье Египта до Суэцкого канала. Сюда зашли на один день забрать какого-то важного чиновника и утром отправляемся в Суэц. Ну а ты, дружище, какими судьбами в этой дыре?

Александр, избегая деталей, поведал свою историю. Сеймур внимательно слушал, изредка кивая головой в знак согласия, и молча поглощал свой ужин. Вдруг он посмотрел на Кардейла сквозь стекло пивного бокала и задумчиво процедил:

 – А ведь я завидую тебе, Алекс, – перехватив удивленный взгляд товарища, барон невозмутимо продолжил: – Завидую не высокому титулу и богатству, а тому факту, что ты нашел ту единственную женщину, ради которой готов переплыть два океана, чтобы вернуть ее. – С глубокой тоской в глазах, но широкой улыбкой Доминик шутливо развел руками. – Я же пока готов любить всех хорошеньких женщин без исключения, но не теряю надежды, дружище, что когда-нибудь встречу ту, что покажет мне небо в алмазах.

Опустошив бокал, он встал и решительно заявил:

 – Значит, так, Кардейл, жди здесь. Пойду переговорю с командиром и попробую убедить его взять тебя на борт. Хотя военный корабль не место для штатских, но, учитывая твои заслуги перед отечеством и, главное, твой высокий титул, надежда есть. В случае положительного решения вопроса пришлю посыльного.

Посыльный не заставил себя долго ждать, и вот он, Александр Кардейл, в сопровождении верного Томаса готовится сойти на берег в Суэце. Панорама загруженного судами порта и десятки кораблей, стоящих на рейде, внушали надежду на хорошее сообщение с Бомбеем.

Стоящий рядом Доминик широко взмахнул рукой.

 – Думаю, что, если среди этого изобилия не найдется пассажирского судна, то уж торговое будет непременно. – Он подал Алексу бинокль. – Видишь справа серое здание? Это портовая контора. Найди там мистера Риглиса, моего приятеля. Он поможет отправить тебя поскорее.

– Спасибо, Сеймур. Я тебе очень признателен и надеюсь отплатить добром за добро. Надумаешь расстаться с армией – напиши мне, помогу тебе устроиться и начать новую жизнь гражданского человека.

– Не стоит об этом, – отмахнулся Доминик. – Пустое. Что мы будем за люди, если забудем о воинском братстве, дружище?

– Вот-вот, и ты не забывай, что можешь всегда рассчитывать на меня, – повторил Алекс, крепко пожимая руку товарищу.

Наконец броненосец пришвартовался, и Кардейл с Томасом сошли на берег. Мистер Риглис, тщедушного вида клерк, познакомил их с Лакшманом, владельцем торгового судна «Дурга», отправляющегося в Бомбей через несколько часов. Наскоро перекусив в портовом ресторанчике, путешественники поднялись на палубу. Капитан уступил им свою каюту и пригласил на ужин в кают-компанию. Лакшман, крупный бородатый мужчина, обладал громким голосом и любил прихвастнуть. Он и капитан прекрасно говорили по-английски, но слушать пришлось только хозяина, потому что он говорил и слышал только себя.

– Как вам «Дурга», милорд? – не ожидая ответа, купец смачно поцеловал кончики своих пальцев и с упоением продолжил: – Игрушка, а не корабль: легкий, маневренный, и это при его-то грузоподъемности! Десять лет, как сошел со штапелей Глазго, а как новенький. Уж в чем вы, англичане, знаете толк, так это в судах. У меня своя небольшая флотилия из пяти кораблей, и все они родились под британской короной. Недаром ваш флот является владыкой морей. Но не обижайтесь, милорд, а Франция-то давно вам на пятки наступает, а все потому, что не цените то, что имеете. Я вот, к примеру, эту красоту за полцены выкупил у спустившего все за зеленым сукном шкипера. Подремонтировал, дал новое имя и торгую по всему миру.

– А что означает «Дурга», господин Лакшман? – наконец удалось вставить слово Кардейлу.

– О-о-о, милорд, это значит «недосягаемая». Мы, индусы, верим, что имя определяет судьбу, поэтому даем детям только счастливые имена. Я люблю каждый свой корабль, но этот является моим любимым детищем.

До самого окончания ужина владелец не переставал восхвалять принадлежащую ему флотилию, чем несказанно утомил слушателей.

Вернувшись в каюту, Кардейл облегченно вздохнул.

 – Ну, Томас, хозяин этого судна – еще одно испытание моего терпения. Интересный экземпляр, должен заметить: сто слов в минуту, и ни одной паузы. Такое впечатление, что он упивается своим красноречием. Но я согласен с ним в одном: «Дурга» в самом деле превосходный корабль, а действия его вымуштрованной команды слажены. Глянь в окно – штормит прилично, а корабль уверенно идет вперед. Чувствуется опытная рука рулевого. – Александр присел на узкую койку и вытянул ноги. – Помоги-ка мне снять сапоги, Томас. Вижу, что ты устал, но одному мне не справиться. Потерпи немного, старина, через несколько дней наш вояж подойдет к концу.

Да, путешествие близилось к завершению, и эти последние дни плавания стали испытанием не только для герцога, но и для Томаса. Взвинченный до предела Кардейл стал опасаться, что и в имении не найдет Делайт. За долгие годы своего служения Томас еще никогда не видел хозяина в таком состоянии. Раздражительный не в меру, он изводил придирками своего старого камердинера, понимал, что не прав, но ничего не мог с собой поделать. Эмоции били ключом, и Алекс был на грани нервного срыва. По прибытии в Бомбей он щедро отблагодарил Лакшмана за предоставленное на корабле место, второпях простился с ним и капитаном и, кликнув возницу, приказал гнать на железнодорожную станцию.

«Не знаю, кто из богов, покровительствующих путешественникам, более милостив ко мне – Меркурий или слоноголовый Ганеша, – усмехнулся про себя Александр, – но успеть на поезд в последнюю минуту – дорогого стоит». Неожиданно пришло спокойствие. «Всего через несколько часов все прояснится. Боже, как я устал от этой неопределенности!» – подумал он .

Откинувшись на подушку, Алекс смежил глаза, и тотчас образ любимой в очередной раз встал перед его мысленным взором. «Дела, Дела, девочка моя, что же ты натворила… – думал он. – Будь прокляты Фредерик с Эмилией, спровоцировавшие тебя на это безумие. Насколько же глубока была твоя боль, малышка, что ты рванула на другой конец света, чтобы укрыться от меня за семью морями!»

 XLVI

Время летело с головокружительной быстротой. Наступил февраль, и срок родов неумолимо приближался. Оглядываться назад было некогда. Дни Делайт были заполнены подготовкой к встрече с младенцем. Она много времени проводила на свежем воздухе, по совету доктора делала простые физические упражнения и заново обустроила детскую. Наслаждаясь каждым прожитым днем, будущая мать находила приятное в любой мелочи и радовалась этому. После потрясений, стрессов и душевной боли умиротворение наконец-то снизошло на нее, принеся долгожданный покой. Покой, но не счастье. За эти месяцы Делайт научилась думать об Алексе сдержанно, без сердечных терзаний. Вспоминая его, она чувствовала лишь легкую грусть утраченных иллюзий.

Дела по-прежнему была уверена, что принесет в этот мир именно девочку. Вечерами, лежа в постели, она, по обыкновению, беседовала с малышкой, рассказывая ей о своей любви и нежно поглаживая ставший необъятным живот.

– Еще немножко, моя крошка, и твои глазки увидят этот мир. Он понравится тебе, я обещаю. В твоей комнате тебя ждет целое царство игрушек. Кого там только нет: большие и маленькие куклы, зверушки разные, деревянная лошадка и даже слоник на колесиках. Это жители нашей деревни подарили тебе на праздник Дивали. Они хорошие люди, и все молятся о твоем здоровье, детка. А спать ты будешь в уютной люлечке, в которой спала когда-то твоя мамочка. Я поставлю ее возле своей кровати, и мы с тобой не будем расставаться ни днем, ни ночью, потому что я люблю тебя больше всего на свете.

Сильные толчки внутри заставили ее ойкнуть и поменять положение. Маленькие ручки и ножки бугорками прокатились по всему животу.

– Уж не осьминожка ли ты, проказница, – Дела сделала несколько легких круговых движений по животу, и малыш затих. – Спи, спи, моя радость, завтра набегаешься.

Следующее утро, как и каждое предыдущее, Делайт начала с того, что завела фонограф, присланный в подарок на Рождество Нейлом Дунканом, с которым вела оживленную переписку все эти месяцы. Она была глубоко убеждена, что музыка благоприятно влияет на развитие ребенка. Ей казалось, что, когда из фонографа льется мелодия, ее малышка ведет себя спокойнее, да и ей самой лучше думается. Дела достала из бюро письменные принадлежности и села писать письма. Она выполнила обещание, данное когда-то тетушке, и сразу после Рождества сообщила Кристине, Эндрю и Биллу о своем местонахождении. Но друзья, как оказалось, уже сами догадались, где искать ее, и на днях Делайт получила от них три увесистых конверта, содержимое которых еще раз с удовольствием перечитала. Письмо Кристи было мягким укором за «опрометчивый поступок» подруги, Эндрю обвинил ее в «отсутствии здравомыслия», а каждая строка Билла была полна гнева и негодования по поводу «своеволия и вздорности» молодой хозяйки. Все было интересно Деле: светские новости от Кристи, советы по ведению хозяйства от Эндрю и отчет о делах поместья от Билла, а также наиболее яркие события их личной жизни. Делайт читала и перечитывала эти летящие строчки на тисненых листах, а меж строк выискивала хотя бы намек о том единственном, кто интересовал ее больше всего. Но никто и словом не обмолвился о Кардейле. «Надо полагать, он исчез из их жизни, а стало быть, и из моей. Вот и мне не стоит думать о нем», – решила Делайт.

Неслышно ступая босыми ногами, в комнату вошла Гаури и поставила на бюро поднос, сервированный к завтраку. Дела налила себе чаю с гхи и завернула ломтик твердого сыра панира в банановый блинчик.

– Чем занимается леди Юджиния, Гаури? – спросила она.

– Госпожа уехала в миссию помогать доктору, мэм-саиб.

В последнее время тетушка увлеклась приготовлением целительных снадобий. Эта работа так захватила ее, что она, казалось, совсем забыла о племяннице. Но Делайт ни сколько не обижалась, ее только порадовало, что тетя нашла для себя интересное дело и стала незаменимой помощницей старшего Парка. Она не только поддержала Юджинию, но и сама стала помогать ей в сборе необходимых растений.

– Гаури, найди в кладовой неглубокую корзинку и отнеси к кустам жимолости, а я, когда освобожусь, соберу с них цветы для лечебной настойки. Да, и пусть Раджив поставит какую-нибудь стремянку возле кустарника.

– Да разве можно вам, мэм-саиб, взбираться на лестницу? В вашем-то положении! – округлила глаза девушка. – Вон, деревенские ребятишки без дела маются, им ничего не стоит оборвать все кусты.

За эти месяцы все домочадцы искренне полюбили Делайт и трепетно относились к ее беременности, порой раздражая хозяйку своей чрезмерной опекой. Вот и сейчас брови Делы слегка нахмурились.

– Во-первых, я собираюсь не лезть на лестницу, а только встать на нижнюю ступеньку. А во-вторых, и ты должна это понимать, сбор лечебных трав, почек и цветов я не могу доверить детям.

– Как скажете, мэм-саиб, – сникла девушка.

Видя, что Гаури расстроена, Делайт смягчила тон:

– Ступай, милая, не стоит беспокоиться, я буду осторожна.

Покончив с завтраком и письмами, она надела широкополую шляпу и вышла на улицу. Яркое солнце и приятное тепло сразу подняли настроение. Звонкое щебетание птиц музыкой разливалось в воздухе, насыщенном ароматами весенних цветов. «Боже, красота-то какая! В такой замечательный день обязательно должно произойти что-нибудь не менее замечательное», – мелькнула мысль, и Делайт, напевая, приступила к сбору цветов.

Тем временем Александр с Томасом были уже на подъезде к Мутха-Ривер. Нанятая пролетка в считанные часы домчала их до ворот у входа в усадьбу. Впереди, за небольшой липовой рощицей, маячил хозяйский дом. Алекс тронул тростью возницу.

 – Остановись, милейший. Томас, пролетку не отпускай, ждите меня здесь, – распорядился он и спрыгнул на землю. – Вдруг придется возвращаться.

Горькая усмешка скривила его осунувшееся лицо. Помедлив мгновение, он стремительно направился к дому.

Ни души не встретилось ему на пути. Деревня будто вымерла. Где-то в отдалении послышался плач ребенка, но ни на площадке у колодца, ни на парадной лестнице не было никого. Кардейл прислушался. Из распахнутых настежь дверей и окон дома, занавешенных противомоскитной сеткой, не доносилось ни звука. Только его сердце паровым молотом стучало в груди. Волнение комом подкатило к горлу и покрыло испариной лоб. Сделав глубокий вздох, Алекс вошел в дом и огляделся. Прямо у дверей на резном столике стояла плоская плетеная корзина с запечатанными письмами. Взяв одно из них и прочитав адрес, Александр облегченно вздохнул: она здесь!

Не медля более, он прошелся по дому. Никого. Аппетитные запахи привели его на кухню. На очаге кипело и булькало какое-то ароматное варево, запах специй щекотал нос, но стряпухи на месте не было. Наконец, за узкой дверью, выходящей на кухню, послышался какой-то шум. Дверца распахнулась, и из полутемной кладовой вышла юная девушка, держащая глиняную миску с яйцами.

– Ах! – и миска выскользнула из рук напуганной девицы. Глиняные черепки смешались с яичной скорлупой.

– А-а-а! – заверещала служанка, выставив руки вперед, как будто защищаясь.

Алексу, не ожидавшему такого поворота, пришлось битый час уговаривать девушку успокоиться. Наконец, она перестала трястись, и ее взгляд принял осмысленное выражение.

– Ты понимаешь по-английски?

Она кивнула.

– Твоя госпожа дома?

Опять кивок.

– Где я могу найти ее?

Молчание.

Терпение Кардейла подходило к концу. Еле сдерживаясь, он продолжил объяснение как можно более спокойным тоном.

– Я – близкий друг мисс Делайт и не сделаю никому ничего плохого. Я – гость. Понимаешь?

– Да, – пролепетала бедняжка.

– Так где же твоя хозяйка?

– Там, – она показала на кусты за окном.

Алекс перевел взгляд и увидел ярко-желтое пятно, просвечивающееся среди буйной зелени.

– Не надо бояться, – улыбнулся он девушке и поспешил к выходу.

Подойдя поближе, Кардейл замедлил шаг. Дела, погруженная в работу, не замечала ничего вокруг. Легкая ткань ее свободного одеяния развевалась на ветерке желтыми всполохами. Тихо напевая, девушка стояла на второй ступеньке лестницы и срывала цветы с кустарника. Александр подошел вплотную и замер. Среди всех запахов разнотравья ноздри уловили присущий только ей нежный аромат. Смотрел и не мог насмотреться на эти хрупкие плечи и роскошные волосы, перехваченные лентой, на тонкие запястья и изящную шею. Его кровь мощными толчками пульсировала во всем теле, а сердце готово было выскочить из горла.

 – Дела, – едва слышно, чтобы не напугать, позвал он.

Она замерла на миг и вдруг стала неуклюже поворачиваться на узкой ступеньке. Лестница накренилась и начала падать. Кардейл с мыслью: «История повторяется» – бросился подхватить любимую. Так же как в ту первую встречу, он, припав на колено, поймал ее и выпрямился. И… сердце, которое только что рвалось из груди, остановилось. Нос Александра уткнулся прямо в тугой и круглый живот Делы. И, по-видимому, для того, чтобы медленно соображающая голова Алекса быстрее осознала данный факт, его нос получил несколько ощутимых ударов крошки, населяющей эту утробу. Сам Кардейл остолбенел, а его руки, удерживающие Делу, свело судорогой так, что даже при сильном желании он не смог бы сейчас их разъединить. Его лицо, прижатое к теплому телу там, где билось дитя, получало все новые и новые толчки, и от этих прикосновений ликование переполнило сердце, вылилось через край и заструилось по всем жилам. Восторг и состояние абсолютного счастья – вот, что это было такое.

Наконец шок стал отпускать Александра, и он смог бережно поставить Делу на землю. Она по-прежнему была напряжена и молчала, но за своей спиной Кардейл услышал вздох облегчения. Обернувшись, Алекс увидел небольшую толпу челяди, безмолвно взирающую на них с Делайт. Они явно были настроены защищать свою хозяйку. Один из присутствующих мужчин, очевидно, кузнец, поигрывал кувалдой. Пять женщин, бесспорно, прятали какое-никакое оружие под фартуками.

– Расслабьтесь, – миролюбиво произнес Александр, – вашей госпоже ничего не угрожает. Я – друг, не так ли, мисс Делайт?

Дела стрельнула глазами при слове «друг» и, взмахнув рукой, коротко бросила:

 – Все в порядке, ступайте.

Дождавшись, когда люди скроются за углом дома, она обернулась к Кардейлу.

– Зачем ты приехал? – ледяной тон не оставлял сомнений в намерении хозяйки выпроводить незваного гостя.

Алекс вспомнил свое объяснение с Кристиной, которое начиналось так же трудно. Тогда он сумел достичь понимания, сможет и сейчас. У него нет другого выхода. Без вариантов.

Не отрывая взгляда от ее глаз, он предложил:

– Милая, давай пройдем в дом, нам надо многое обсудить, и лучше это сделать без свидетелей, в спокойной обстановке.

– Нам нечего обсуждать, ваша светлость, – Дела упорно отказывалась идти на контакт.

– Малышка, я не уйду. Ты знаешь меня достаточно хорошо, чтобы понимать это.

– Убирайся, – топнула она ногой и вдруг, к своему ужасу, почувствовала, как теплая жидкость хлынула по ногам.

– О-о-о! – от страха ее глаза округлились.

– Что, что случилось? – переполошился Кардейл. – С тобой все в порядке?

Делайт почувствовала, что спазм схватывает горло и она не в состоянии произнести ни звука. Ее глаза округлились еще больше.

Александр запаниковал:

 – Ребенок?

Дела смогла только кивнуть в ответ. Алекс схватил ее на руки и бросился к дому. Ворвавшись в кухню, где сгрудилась прислуга, он выкрикнул: «Врача и священника. Срочно!» – и понес свою дорогую ношу в спальню. Уложив любимую на кровать, он присел рядом и взял ее за руку.

– Успокойся, малышка! Скоро прибудет врач. Все будет хорошо, не бойся.

Делайт скорчилась от боли, раздирающей ее пополам, и закусила губу.

Дрожащими пальцами Кардейл пробежался по ее влажным от испарины бровям.

– Не сдерживайся, милая. Покричи.

Она замотала головой и только сильнее стиснула губы. Он сделал попытку поцеловать ее ладони, но Дела вырвалась из его объятий, и сильная оплеуха обожгла его щеку.

– Убирайся, – почти не разжимая рта, проскрипела она.

Поняв, что сейчас не время миндальничать и уговорами ничего не добиться, Алекс выпрямился и ледяным тоном произнес:

 – Ты можешь ненавидеть меня, но я не позволю своему ребенку родиться внебрачным. Сейчас вместе с доктором приедет священник, и, хочешь ты этого или нет, он обвенчает нас. Если же ты посмеешь сказать «нет», я заберу ребенка и уеду с ним в Англию. Тебе решать, дорогая.

При этих словах спазм отпустил Делайт, и из ее горла вырвался такой вопль, что все слуги на кухне в ужасе упали на колени и стали молиться. Сердце Кардейла разрывалось от боли, но он твердо решил придерживаться выбранной линии поведения. Времени на объяснения, способные переломить упертость Делы, не было. Никакие доводы сейчас не пробили бы кокон, которым оградила себя ее израненная душа.

Спустя полчаса в комнату ворвались бледная как смерть тетушка, встревоженный доктор и священник. Леди Юджиния остолбенела, увидев герцога рядом со своей девочкой.

– Ваша светлость, вы…

– Собственной персоной, миледи. – Он бесцеремонно взял под руки старушку и священника и вывел их в коридор. – На пару слов, если не возражаете. – Усадив обоих на маленькую банкетку, он безапелляционным тоном заявил: – Святой отец, вы немедленно обвенчаете нас. Леди Юджиния, мой ребенок будет рожден в законном браке, это не обсуждается.

– Но…

– Никаких «но», миледи. Выяснение отношений оставим на потом. Единственное, что вы должны знать, – я никогда не изменял Деле и не предавал ее.

Мимо них прошли два работника с родильным креслом и установили его в комнате. Женщины принесли чистую ткань и горячую воду.

Доктор, облаченный в белый халат, мыл руки.


 – Положите ее на кресло, и все вон, – скомандовал он. – Роды скоротечные и на две недели раньше.

– Минутку, сэр. – Кардейл бережно уложил Делу на кресло. – Приступайте, святой отец.

Тот раскрыл Библию.

– Согласны ли вы….

– Да, согласен. Короче, падре.

Священник повернулся к роженице:

 – Согласны ли вы…

– Да… – простонала Дела.

– Объявляю вас мужем и женой. – Святой отец вытер градом катившийся пот. – Можете поцеловать новобрачную.

Алекс на мгновение прижался губами к искусанным губам жены и стал в ее изголовье.

– Все вон, – нетерпеливо повторил Парк.

– Я остаюсь. – Твердость в голосе герцога отбила у доктора желание спорить.

– Вымойте руки, ваша светлость. Будете обтирать ее лицо влажной тканью и обмахивать веером. Сегодня жарковато.

– Как скажете, сэр. Я в вашем распоряжении.

Между тем Делайт следовала указаниям врача. Она тужилась, когда того требовал Парк, и делала дыхательные упражнения, когда схватка отпускала.

– Молодец, девочка, все правильно. – Майлз сунул ножницы в руки Кардейла. – Показалась головка. Делайт, при следующей схватке тужьтесь изо всех сил. О-о-о, головка выходит.

Внутри Александра задрожала каждая жилка. От страха за любимую и младенца подкашивались ноги, но внешне он был невозмутимо спокоен.

В следующее мгновение раздался слабый писк, и крохотная девочка выскользнула в руки доктора.

Глядя на малышку, Алекс задохнулся от переизбытка впечатлений.

– Какая же она красавица! – выдавил он.

Дела впервые за роды открыла глаза.

– Моя доченька…

– Наша, – поправил ее Кардейл, но роженица не удостоила его взглядом.

Парк перевязал пуповину.

– Режьте, ваше сиятельство.

– Простите, что?

– Режьте пуповину.

– Я???

– А что, вы видите здесь еще кого-то? Режьте, сказал.

Пот застлал глаза герцога. Трясущимися руками он чикнул ножницами и рухнул на стул. Майлз шлепнул по маленькой попке, и новорожденная громко закричала.

– Вот, теперь порядок, – довольный доктор поднял малышку над головой. – Кричи, кричи громче, сладенькая! Ваше сиятельство, давайте пеленку.

Ловко запеленав малышку, Парк собрался было приложить ее к материнской груди, но неожиданно Дела напряглась и запричитала:

 – Ой, как мне больно… больно… Доктор, я умираю?

Майлз сунул малышку герцогу в руки.

 – Держите, папаша, свое чадо, а вы, мамочка, не паникуйте. Отходит детское место. – Он склонился над Делайт. – Ну, что тут у нас? – И сам себе ответил: – А у нас тут еще один малыш. Вот что значит ни разу за всю беременность не позволить врачу провести осмотр.

Кардейл с Делой одновременно охнули.

– Ваше сиятельство, что замерли? Кладите малышку и готовьте ножницы. – Доктор бодро улыбнулся молодой матери: – Тужьтесь, милая. Так… Еще разочек… Ага… А вот и мы. – Он взялся за показавшиеся плечики и вытащил еще одну кричащую девочку. – Горластенькая! А я, старый дурак, не верил покойному виконту, что в вашем роду, Делайт, рождаются одни девчонки! А они не просто рождаются, а рождаются парами!!! Поздравляю вас, родители!

Повторилась процедура перевязывания и перерезания пуповины. На этот раз Кардейл действовал более уверенно.

– К следующей паре близняшек вы, ваше сиятельство, сможете сами принимать роды, – пошутил Парк, на что Дела презрительно фыркнула. – В суете родовспоможения, ваше сиятельство, нас забыли представить. Я врач, давний друг семьи и брат покойного управляющего Майлз Парк.

 – Александр Кардейл, к вашим услугам.

Мужчины пожали друг другу руки.

– А теперь выйдите, пожалуйста, мне надо закончить последние процедуры. Спешу вас заверить, что роды, хоть и были скоротечными, прошли классически, как по учебнику. Ступайте же, ваше сиятельство, и пришлите сюда леди Юджинию и кого-нибудь из женщин – обиходить леди Делайт.

Будучи практически в прострации, Алекс вышел в коридор, где столпились все домочадцы. В руках некоторых из них были распятия, а у иных – фигурки каких-то индийских богов. Все молились. Тетушка, распластавшись в кресле, обмахивалась веером и периодически подносила к лицу нюхательную соль. Стоило Кардейлу выйти, все взгляды устремились к нему.

– ???

Он поднял два пальца вверх и улыбнулся.

– Две девочки!!! – скорее крякнул, чем сказал новоиспеченный отец. Голос отказывался повиноваться ему.

Все хором вознесли хвалу Всевышнему и принялись обниматься.

– Леди Юджиния, доктор зовет вас.

С легкостью юной девушки тетушка вспорхнула из кресла и поспешила в комнату роженицы.

– Девочка моя, как ты?

– Тетя… их две!!!

– Это двойное счастье, детка! – Она подошла к детской кроватке и схватилась за сердце. – Боже, они абсолютно одинаковые, прямо как вы со Свитнесс! Давайте-ка, куколки, мы вас оботрем и запеленаем.

– Минуточку, миледи, – остановил ее доктор и указал на весы: – Сначала надо взвесить этих крох. – Он взял одну из новорожденных и положил на весы. – Эта юная леди у нас старшая. Смотрите –  шесть фунтов. Хороший вес. Так… А эта лапочка сколько? Ага…  пять с половиной фунтов. Прекрасно! Кхе-кхе… И как только они там помещались? – Он с сомнением взглянул на Делайт. – По внешнему виду их изящной мамочки такого исхода и предположить нельзя было! Да… Мир полон чудес. А теперь можете перепеленать своих внучек, миледи.

Когда через полчаса Кардейлу разрешено было войти, Дела, не имевшая сил для общения с ним, сделала вид, что спит. Он тихо подошел к ее кровати, постоял несколько минут и, едва касаясь, провел костяшкой пальца по ее щеке. Делайт еле сдержалась, чтобы не вздрогнуть от его прикосновения. Некоторое время спустя Алекс направился к малышкам. Сквозь ресницы Дела наблюдала, как он сел на стул возле детской кроватки и склонился, вглядываясь в одинаковые личики. Она услышала, как Алекс шмыгнул носом раз, второй, и вдруг поняла, что он плачет. Распахнув глаза, она, к своему удивлению, увидела, что его тело сотрясается в конвульсиях беззвучных рыданий. Деле никогда не приходилось видеть плачущего мужчину, тем более она не могла себе и представить, что такой сильный человек, как Кардейл, способен на это. Что-то дрогнуло в ее душе, но Делайт не дала развиться этому ощущению и зажмурилась. «Спать, – приказала она себе, – спать».

 XLVII

Первый солнечный луч разбудил Делайт, она сладко потянулась, и взгляд ее уперся в кресло-качалку, стоящее напротив. Там, склонив голову, дремал Алекс. Две одинаковые малышки сладко сопели у него на руках. «Не знаю, каким он будет мужем, но отцом, по-видимому, он будет замечательным, – подумала Дела. Она всмотрелась в черты его лица, ведь вчера было не до этого. – О Господи! Что с ним? От него осталась одна тень! Неужели болен? Нет… Если бы это было так, он не подошел бы к детям. Дети… Доченьки… Такие малюсенькие… На кого они похожи? Пока не понятно… И как их различать?»

Тут одна кроха завозилась, и маленький ротик скривился, готовый заплакать. Кардейл сразу встрепенулся и прижал малышку к себе, вторая не заставила себя долго ждать, и двухголосие детского плача в одно мгновение разбудило весь дом. В дверях показалась Юджиния.

– Всем доброе утро. Как прошла ночь?

– Спокойно, – Дела потянулась еще раз.

– Гм, если бы это было так, – хмыкнул Александр. – Кряхтели и возились до самого рассвета. – Он улыбнулся, глядя на эти орущие свертки. – То вместе, то по очереди. Нам срочно нужно две няни: одна – ночная, другая – на дневное время.

– Конечно, конечно, – Юджиния приняла у него девочек и передала их матери. – А сейчас утренний туалет и кормление.

– Выйдите, ваша светлость, – сухо распорядилась Делайт.

Алекс мрачно взглянул на жену и подчинился приказу.

Тетушка укоризненно покачала головой:

 – Зря ты так.

– Молчи, тетя, ты ничего не знаешь! Он заставил меня сказать «да» под угрозой забрать ребенка!

– Понимаю, он поставил тебя в незавидное положение, но в данном решении я поддерживаю его!

– О-о-о, тетя… Как ты можешь! – возмутилась Дела.

Юджиния горько вздохнула:

– А ты что, предпочла бы иметь двух незаконнорожденных дочерей? Знаешь, что я скажу тебе, дорогая? Ваши отношения – это ваши ЛИЧНЫЕ отношения, и сейчас они отходят на второй план, а на первом месте – благополучие этих ангелочков. Не забывай об этом! Кстати, а как же мы назовем наших красавиц?

– Джулианой старшенькую и Свитнесс вторую.

– Я почему-то так и подумала, что ты остановишься на этих именах. Кардейл не против?

– А кто его спрашивал? Мне решать.

– Ну-ну…

Дела недовольно поджала губы и занялась детьми. Стоило ей взглянуть на малышек – и все недовольство растаяло без следа. «Вы моя отрада и величайшее благо!» – подумала она.

Счастье материнства разукрасило жизнь Делы всеми цветами радуги, и, наслаждаясь каждой минутой общения с крохами, она старалась проводить с ними как можно больше времени, млея от их молочного запаха и воркуя над ними, как горлица. Александра Делайт старалась по возможности избегать, ссылаясь то на крайнюю занятость, то на усталость. Он терпеливо ждал и не настаивал, втайне надеясь, что она не выдержит длительного противостояния. Кроме того, он опасался, чтобы у нее не пропало молоко, и старался не волновать жену. Отказавшись от кормилицы, молодая мать сама кормила своих малюток, получая от этого ни с чем не сравнимое удовольствие. Благо молока хватало.

В заботах о детях незаметно пролетели две недели. По совету врача Делайт оставалась в постели. Нилам с радостью согласилась присматривать за детьми днем. Ночной няней была назначена женщина из миссии. Утром она приносила близняшек на кормление и передавала их на попечение Нилам. Малышки отличались спокойным нравом, не доставляли особых хлопот и быстро засыпали под музыку фонографа. По едва заметным отличиям Дела научилась распознавать, где Джулиана, а где Свитнесс. Кроме нее, только Кардейлу и Юджинии была очевидна разница между девочками. Все обитатели дома сошлись во мнении, что дочери были точной копией матери, а светлый пушок, покрывающий головки младенцев, давал основание предполагать, что цветом волос они пойдут в отца.

 Наконец, доктор разрешил молодой маме вставать. Алекс решил не откладывать более разговор, так необходимый для душевного спокойствия Делайт. Дождавшись, когда девочки будут выкупаны и уложены спать, он вошел в спальню жены.

Дела сидела перед зеркалом и расчесывала свою непослушную гриву. Кардейл встал за ее спиной и, как всегда с упоением, вдохнул аромат ее волос.

– Устала? День был такой насыщенный…

– Такой же, как и все предыдущие, – небрежно бросила она в ответ. – Выйдите, ваша светлость, мне пора отдыхать.

– Тебе не удастся держать меня на расстоянии своим ледяным тоном и официальным обращением.

– А что вы сделаете? Силой заставите меня жить с вами под одной крышей или заберете девочек и покинете Индию? – дрогнувший голос разрушил картину ее внешней невозмутимости.

Александр кожей чувствовал ее боль и страх.

– Я не враг тебе, дорогая, и не хочу лишать детей матери.

 – «Дорогая», – фыркнула Делайт. – Сколько таких «дорогих» у вас, ваша светлость?

 – Дела, мне понятны твои чувства и известны причины недоверия. – С этими словами он выложил на трюмо два стальных клинка.

– Как?.. Где?..

– Там, где ты их оставила: один в моем городском доме, другой на яхте. Теперь мне известно все, и я искренне сожалею о том злополучном похищении и о событиях на яхте. Могу лишь просить тебя поверить в мою непричастность. – Его отражение в зеркале напряженно смотрело на нее.

Делайт не отвела взгляда.

– Трудно отрицать увиденное своими глазами.

– Пусть ты не веришь мне, но, надеюсь, доверяешь Кристине, Эндрю, Биллу и Мари.

– При чем здесь мои друзья?

– Ни при чем. Просто все они поверили мне. Даже Билл. Это тебе о чем-нибудь говорит?

Делайт раздраженно передернула плечами.

– Я не намерена продолжать этот разговор. Оставь меня в покое.

Кардейл тяжело опустился в кресло.

– Не хочется принуждать тебя, малышка, к неприятному тебе общению, но прошу дать мне шанс и терпеливо выслушать. К сожалению, ты не в курсе той череды событий, которая привела к существующему положению дел и этому разговору. Позволь мне восстановить то, что осталось за рамками твоего внимания.

– А что будет, если я не приму твоих объяснений? – настороженно поинтересовалась Дела.

Горькая складка залегла между его бровей.

– Страшно представить, но мне придется уйти из твоей жизни. Я освобожу тебя от своего присутствия. Девочки останутся с тобой, но я сохраню за собой право видеть, как растут мои дочери, и принимать участие в их воспитании. Безусловно, я обеспечу тебя, как того требует статус герцогини. Тебе решать, дорогая.

Делайт пересела на оттоманку в другом углу комнаты и устроилась поудобнее.

 – Хорошо, я готова выслушать тебя. Надеюсь, потом ты сдержишь свое обещание.

– Наберись терпения, малышка. Я хочу начать рассказ с событий, которые привели к нашей первой встрече в моем доме и сломали тебе жизнь. Буду называть только факты, не пытаясь обелить себя. Оценивать мою виновность предстоит тебе самой.

Александр взъерошил свои волосы и попытался расслабиться.

– Черт, не думал, что это будет так трудно. – Он поднял глаза на Делу и начал свое повествование. – В тот год я познакомился с Эмилией и начал за ней ухаживать. Моим матримониальным планам не суждено было сбыться из-за ее отказа. Раздосадованный, я напился и сдуру выложил все Фредерику. Он…

Вслушиваясь в ровное звучание его голоса, Делайт заново переживала свой страх, отчаяние и злость в ту роковую ночь. Картины заточения то и дело вставали перед ее глазами. Тем временем Кардейл перешел к разговору с Фредериком после ее побега, своей командировке и пленению, затянувшемуся на годы. Известие о том, что она стала для Алекса наваждением, Дела восприняла скептически, но, когда он начал описывать произошедшее на яхте, молодая женщина вдруг поняла, что Кардейл не просто излагает события, он препарирует свою душу. Сведения о последней попытке убийства и ее жертвах, тяжелой травме и медленном выздоровлении Александра, расследовании и аресте Фреда повергли Делу в шок. Оглушенная этими фактами, она не заметила, что плачет. «Боже, как я жила все это время без него! – думала Делайт. – Почему всегда иду на поводу у эмоций и не прислушиваюсь к разуму?»

Между тем Алекс закончил свой рассказ и с надеждой взглянул на жену. Она молчала, будучи не в силах вымолвить ни слова.

– Если и теперь ты мне не веришь, я объеду всю Европу, найду Эмилию и силой приволоку ее сюда, чтобы она подтвердила мои слова, – сказал Александр и затаил дыхание.

– Не стоит, – Делайт встала, медленно приблизилась к мужу и, опустившись на ковер у его ног, подняла к нему заплаканное лицо. – Я верю.

Вздох облегчения Кардейла смешался с тихими всхлипываниями Делы. Подхватив жену на руки, он прижал ее к груди и почувствовал, что с потоком горячих слез, хлынувших на его рубашку, в него вновь входит жизнь.

– Не плачь, малышка, все позади. Ты только верь, что я никогда не обижу тебя ни словом, ни делом. Ты единственная женщина в моей жизни с той памятной встречи на ипподроме и до скончания моих дней. Ты моя жизнь, любовь и наваждение, от которого я не могу, да и не хочу избавляться.

В страстном порыве он прижался губами к соленым от слез дрожащим губам жены и понял, что его плавание по штормящему морю недопонимания, боли и обид закончилось. Его корабль наконец-то обрел свою гавань.

Крепкие объятия мужа стали для Делайт тем якорем, который не дает судну сорваться в бушующий океан недоверия и житейских невзгод.

Алекс оторвался от Делы и театрально вздохнул:

 – Ты задумала мне отомстить и добилась своего, девочка. Все получилось так, как ты хотела: влюбила меня в себя и бросила, а потом заставила страдать, что добавило мне немало седых волос.

Делайт же вновь крепко прижалась к мужу.

 – И теперь всю оставшуюся жизнь буду любовью искупать свою вину, – твердо заявила она.




 Эпилог

Когда Джулиане и Свитнесс исполнился месяц, их крестили в церквушке при миссии. Чести быть крестными отцами малышек удостоились Майлз Парк и Нейл Дункан, прибывший в имение по первому зову Делы. Он и Алекс, понимавший, что гусар неравнодушен к его жене, какое-то время напряженно присматривались друг к другу, но здравомыслие обоих взяло верх, и вскоре мужчины сдружились. По настоянию герцога семейство покинуло гостеприимную Индию до начала муссонных дождей, оставив поместье в надежных руках Джайдева. Леди Юджиния нашла в старом докторе верного друга и осталась помогать ему в миссии. Вернувшись в Англию, Делайт поняла, что ее дом здесь. Конезавод она поручила Биллу и Эндрю, а сама занималась детьми и мужем в старом имении Кардейлов. Александр управлял герцогскими владениями и периодически заседал в парламенте. Через три года Делайт подарила мужу долгожданного наследника, чем опровергла бытующее мнение, что в их роду рождаются одни девочки. Будущего герцога назвали Джонатаном – в честь отца Алекса. Дела сдержала обещание, данное когда-то мужу, окружив его заботой и доверяя всецело. Их дом был полон любви и тепла. Дети радовали, хотя девчонки росли истинными сорванцами и добавили своему отцу еще немало седины. Но это уже совсем другая история.