Джозеф глубоко вздохнул, откинулся на спинку стула и закрыл глаза... Всё не то... Все они то слишком худые, то слишком толстые, то смазливые, то откровенно страшненькие, то переигрывают, то совершенно бездарны... Как же надоели эти симпатичные глупышки, эти бесконечные сестры-дочери-любовницы, пропихиваемые «по знакомству» друзьями и партнерами... Устал... Смертельно устал... Он поднялся, потянулся, размяв затекшие мышцы, взял со стола наполовину пустой стакан и одним глотком отправил внутрь янтарный бальзам для измученной души. По телу разлилось приятное тепло. Мужчина вновь занял свое место и крикнул:
- Следующий!
В дверях показалась стройная высокая блондинка. Режиссер оценивающе оглядел девушку. Большие ступни. Тонкие щиколотки. Длинные ноги. Красивые колени. Аппетитно-округлые бедра. Стройная талия. Грациозные руки в бесконечных бархатных перчатках. И где только она такие взяла? Плоская, очевидно чем-то туго утянутая, грудь. Две чернобурки на хрупких плечах. Шея в объятиях золотых локонов и благородного меха. Нечто непонятно-неуклюжее, что, видимо, пару десятков лет лежало в бабушкином сундуке и должно называться шляпкой... Восхитительно-глубокие, умные глаза... Джозеф оживился.
- Присаживайтесь, дорогая.
Рослая и статная, аристократка до мозга костей, дива, несущая себя, как ценный дар богов, блондинка казалась холодной и отстраненной. Такая могла быть баронессой. Или дочерью геройски погибшего в первую мировую кавалерийского офицера.
Маленькому, слегка несуразному и уж совсем не отличающемуся безупречным происхождением режиссеру стало даже как-то не по себе. А Её будто вообще ничего не волновало. Ни пробы, на которые она пришла. Ни фильм. Ни даже сам режиссер, который, к слову, считался звездой первой величины и мог дать никому не известной красотке путевку в мир грез. Все было ей глубоко безразлично...
И это, конечно же, было совершенной неправдой. Ей нравился роман, по которому будет снят фильм. Она хотела получить эту роль. У неё был опыт игры, несколько лет Мария играла во второсортных театриках самых разных персонажей, повышая мастерство и ожидая настоящего Шанса на успех. У неё был стиль. К тому же, Мария умела себя правильно подать, подобрав наряд и приняв выгодную позу в нужный момент. Но любимым «приемом» был у актрисы – эффект неожиданности, как она его называла, то незабываемое впечатление, которое оставляли в памяти удачно подобранные девушкой аксессуары – чаще всего, шляпки или перчатки. Без зазрения совести «конфискованный» в театре реквизит.
Так было и в этот раз. Старомодной шляпке и высоким перчаткам была уготована своя роль. А Мария уже играла свою. Для этих проб ей пришлось посетить самый настоящий притон и несколько часов понаблюдать за дешевыми шлюхами. Лола, красотка из кабаре, на роль которой претендовала Мария, по мнению девушки, должна была быть ледяной, но притягательной, отталкивать и обольщать одновременно.
- Вы знаете, что Ваша героиня должна петь? – вдруг очнулся режиссер.
- Да, конечно. Вы не поверите, но у меня даже получилось прочитать сценарий целиком... - съязвила актриса.
Мария повернулась на стуле вполоборота, слегка изогнулась, откинув голову, обняла себя руками и запела.
И Джозеф сошел с ума. Уже не видел он перед собой красивую блондинку. Зачарованно он следил за игрой двух тонких черных теней на мягком светлом фоне волос. Неземной голос сирены пронзил его разум. Сильный, немного жестковатый, он впечатлял выразительным тембром. На одной из перчаток был узкий золотой браслет-цепочка, плавно перекатывающийся по руке. На другой – перстень с камнем, мягко мерцающим бликами. Эта игра произвела сокрушительное впечатление на режиссера. Мария была чуть-чуть вульгарной и бесконечно пленительной. В ней чувствовалась магия сотни женщин. Она улыбалась невинно и по-детски. Была простой, понятной и непосредственной. Пара секунд, словно щелчок затвора, и взору представала богиня. Холодная статуя. Настолько ушедшая в образ, что перестала моргать и забыла дышать.
Это она! ОНА!!! Ну, наконец-то!!! Ликовал про себя довольный режиссер.
- Так что, роль моя? – холодно, словно без капли заинтересованности осведомилась актриса.
До этого вечера у каждого из них был свой путь.
Мария, получив роль, потеснила актрису, считавшуюся «первой блондинкой Голливуда».
Джозеф получил драгоценный опыт, имя, навсегда вписанное в историю, и фильм, считающийся по сей день классикой жанра.
Режиссер, как бывает только в кино, влюбился в блондинку сразу и на всю жизнь, и сделал для Марии все, что может сделать для неизвестной актрисы второсортных театров крупный режиссер с мировым именем. Он превратил её в миф. Легенду кино...
Для того чтобы ТАК снимать женщину, надо очень сильно ею «болеть».
Но разве не блестяще справились в тот вечер со своей ролью старомодная шляпка и благородные высокие бархатные перчатки?