Теплое дыхание

Валентина Телухова
Зима была удивительно мягкой. Обычно в амурских краях они бывают лютыми и малоснежными. Жители города ещё хорошо помнили, как в прошлом году долго ждали первого снега, а он выпал только в декабре, но землю не укрыл, а припорошил её слегка, промерзшую насквозь, но она и этому скупому наряду была очень рада. А в этом году снегопады были такими частыми, что снег не успевал почернеть от городской копоти, потому что падал новый, и повсюду на улицах было чисто и бело. Метели намели огромные сугробы, а под ними надежно спрятались до весны неприглядные будочки железных гаражей во дворах, низенькие оградки детских площадок, оголенные прутики чахлого кустарника, придорожные канавы, и от этого город имел опрятный вид.

Дорога была ровной и накатанной, а в некоторых местах очень скользкой, потому что в феврале зима кончалась, и хотя были только первые числа этого месяца, но приближение весны уже чувствовалось. Иногда днем солнце так пригревало, что снежный наст подтаивал. А ночью мороз показывал всю свою силу с таким размахом, что на дорогах появлялись наледи. Егор ехал осторожно, хотя и торопился, потому что по рассеянности забыл дома чертежи, над которыми работал вечером. На работе он спохватился, пришлось возвращаться домой. Движение на дорогах в этот час было редким, потому что город еще не совсем проснулся. Егор никогда не подвозил пассажиров, но тут женщина выскочила на обочину так неожиданно, замахала руками так отчаянно, что он затормозил и приоткрыл дверку.
- Свободны? - спросила она.
Егор почти минуту рассматривал ее и не отвечал. Она была совершенно не в его вкусе: невысокая, неброской внешности, без косметики, даже без следов губной помады. Вымученная какая-то, заурядная дамочка, но в её взгляде было столько мольбы, что он совершенно неожиданно для себя вступил в диалог.
- Допустим. Куда едем?
  Женщина назвала адрес, с которым почти совпадал его собственный. Егор удивился. Женщина была его соседкой и жила в доме напротив. Мама всегда его учила, что сосед - лучший друг, а помочь соседу - святое дело. Поэтому Егор распахнул дверцу.
- Да мы соседи! Что ж, садитесь, я Вас охотно подвезу.
- Я не одна. Мне сына забрать нужно. Подъезжайте к крыльцу больницы, пожалуйста, я Вам покажу дорогу.
- Садитесь!
- Нет! Въезжайте во двор! Я дольше усаживаться буду и выходить.
Женщина указала на большие ворота в трех шагах от них, через которые можно было проехать на территорию больничного двора. Пока Егор заезжал, она прошла через калитку и поджидала его на крылечке, над которым красовалась надпись: «Приемный покой».
- Пойдемте со мной, пожалуйста, мне малыша забрать нужно, а у меня ещё сумка большая. Поможете?
Егор был джентльменом, помочь женщине в трудной ситуации было для него таким естественным делом! Он кивнул и вышел из машины. Женщина, увидев его во всем блеске, слегка оробела, и стала подниматься на крыльцо впереди и чуть сбоку, показывая ему дорогу. Они вошли. Навстречу им уже шла пожилая няня с ребенком, завернутым в толстое стеганое одеяло.
- А вот и папаша! - привычно запела она сладким голосом, - поздравляю Вас, папаша, с сыном! Такой крепыш, весь в отца, приятно глянуть.
Она сунула ребенка в руки Егору, тот оторопело взял аккуратный сверток с малышом, перевязанный голубой лентой, недоумевая, взглянул на женщину. Она с тревогой смотрела то на няню, то на него и пыталась что-то сказать. Егору вдруг стало почему-то так жалко незнакомку что он, может быть, вспомнив свой актерский талант, который он обнаруживал в студенческом кружке, принял ситуацию такой, как есть, и, немного ерничая, приторно, подражая старушке, заговорил  игриво.
- Спасибо, няня, долгожданный сын-то, мне уж далеко за тридцать, ждал, ждал, и вот оно, привалило счастье!
Он неуверенно взял малыша на руки и вдруг почему-то страшно разволновался. Ни разу в жизни не держал он на руках такую дорогую ношу. Он замер. В одеяльце кто-то пискнул и примолк. Егор понес ребенка к выходу на окаменевших руках с неимоверным страхом. Как бы не прижать малыша крепко, не соизмерив свои силы, и как бы не уронить кроху.
- Не бойся, не бойся! - говорила вслед нянька, - сразу видать, первенький у тебя, хоть ты и не молоденький! Так и жена у тебя не молоденькая, в тридцать два года рожать ребенка непросто, а она справилась. Вон, какого богатыря родила! Приходите за дочкой!
- Обязательно, бабуля, постараемся!
Нянечка растерянно смотрела ему вслед. Она надеялась получить подарок, выкуп, но Егор ничего ей не дал.
- Странно, ни цветов жене, ни подарка, из прижимистых видать! - пробурчала пожилая женщина, когда дверь захлопнулась.
Как холодно было на улице! Мороз, да еще ветер, провода гудят, поземка метет, а раньше Егору казалось, что зима хоть и снежная, но теплая, но это для мира взрослых людей, а для такой крошечки? Егор совершенно неосознанным движением вдруг прижал ребенка к себе, повернулся спиной к ветру, загородив малыша собой. В три шага он преодолел расстояние до машины, торопливо одной рукой открыл дверцу.
- Усаживайтесь поудобнее!
Егор бережно передал ребенка в руки его матери. Большую сумку поднял с земли и поставил в багажник. Когда Егор сел в машину сам, он немедленно проверил, включено ли отопление. Такого нежного пассажира ему еще не приходилось возить.
- Я здесь уже несколько лет живу и никогда Вас не видел раньше.
- Я произвела квартирный обмен и переехала из другого города совсем недавно.
- Вот как?
- Да.
Егор расспрашивать ничего больше не стал, протянул руку, включил приемник, полилась какая-то приятная тихая музыка.
- Простите за недоразумение! - громко сказала женщина. - Сколько я Вам должна?
- Ради Бога! - Егор поднял руки вверх, как бы сдаваясь, - с таких молодых пассажиров, как ваш сын, я денег не беру. Мне по пути. Дополнительных затрат никаких! Кстати, сколько ему?
- Восемь дней.
- Подумать только, как молод! Все еще впереди, - пошутил Егор.

Машину вел он очень осторожно, как будто малыш мог почувствовать неровности дороги! А когда они подъехали к нужному дому, Егор опять вышел из машины, вынул сумку из багажника, открыл дверцу, снова взял малыша в одеяльце на руки.
- Куда?
Женщина торопливо взяла сумку и пошла к подъезду, открыла дверь, пропустила Егора с малышом на руках и стала подниматься по ступенькам. Егор шел за ней. Хорошо, что квартира была на втором этаже, а не на пятом, но если бы была и на пятом, подняться по ступенькам с драгоценной ношей в руках Егору бы не составило никакого труда.
Женщина открыла ключом дверь квартиры, широко распахнула ее. В однокомнатной квартирке было очень чисто и уютно, и все было готово для малыша: стояла нарядная коляска, кроватка была поставлена в самом теплом и светлом месте. На небольшой тумбочке аккуратными стопочками были разложены пеленки, распашонки, подгузники.
- Хотите поближе познакомиться с молодым человеком? - вдруг спросила женщина. Она бережно положила малыша на диван, развязала голубую ленту, развернула одеяло. Мальчик был завернут в теплые розовые пеленки, на голове у него красовался голубой чепчик, а глазки были закрыты. Малыш крепко спал.
- Очень симпатичный! - сказал Егор из вежливости, хотя понять не мог, что в таких малышах находят? Сморщенные, как старички, красненькие какие-то, но этот младенец и в самом деле был хорош: личико беленькое, бровки светлые, а щечки румяные. Настоящий маленький человек. Егор вдруг почувствовал желание наклониться над ребенком и самым нежным голосом произнести: «Ой! Какие мы хорошенькие!» Но он вовремя остановился. Приличия были соблюдены, Егор мог уйти, но что-то его останавливало.
- Знаете, я Вам оставлю свой телефон, вдруг нужда какая-то крайняя будет, позвоните. Мы ведь соседи. Меня Егором Дмитриевичем зовут.
- Тамара, - пробормотала женщина. Она с нетерпением ждала ухода гостя и даже недоумевала, отчего тот медлит? Знакомство с ним заводить она явно не собиралась, но Егор, уходя, все-таки оставил свою визитку с номерами телефонов: домашнего и мобильного, хотя понимал, что это лишнее.
На работе он рассказал приятелям о пассажирах, и те вволю повеселились по этому поводу. Особенно досталось Егору за то, что он вот уже несколько лет ездил на работу мимо роддома и считал, что это заурядная больничка.
- Конечно, откуда ему знать, он ведь у нас уже несколько лет холостяк.
Никто, даже самые близкие приятели Егора не знали его потаенного горя. Даже с матерью он не поделился им. Нес все в себе. Жизнь была сломлена. Здоровый мужчина, красивый, умный, единственный сын у стареющих родителей, он только морщился слегка, когда мать в который раз заводила речь о женитьбе. Она убеждала его в том, что если один брак распался, тем более бездетный, то можно и нужно попытаться создать семью вновь. А Егору не давала спать по ночам тоска по жене, которую он так любил, с которой расстался так нелепо, и которую было невозможно забыть. Да, их брак был бездетным, и вначале жена бегала по больницам, потом предложили обследоваться ему. Причина была в нем. Такова была расплата за выполненный долг, за службу в ракетных войсках. Говорил им старшина, говорил, а видно молодо-зелено, полезли, куда не надо, и поплатились.
Доктор сказал, что шанс есть, но небольшой, и если у Егора будет ребенок, то это будет чудом. Можно попробовать полечиться, но Егор махнул рукой, он не строил замки на песке. Не строил. Егор не сторонился женщин, но и не создавал семью. Жена его, Оля, пыталась спасти их брак, объявила Егору, что чудо произошло, и она беременна, а потом выяснилось, что жена просто изменила мужу из сострадания. Егор узнал, в семье начались неурядицы, и Ольга, обвинив во всем Егора, ушла к подруге. Егор разменял квартиру на две, двухкомнатную отдал жене и её ребенку, а сам перешел в крошечную однокомнатную квартирку и не запил только потому, что из принципа не пил лишнего никогда ни при каких обстоятельствах.


Как же случилось так, что она, Тамара, никогда не была официально замужем? Откуда в ней этот вечный страх перед мужчинами, это вечное желание держаться от них подальше? Может быть, этот страх родился давным-давно, еще в детстве, когда она пришла первый раз в первый класс? Ее посадили с мальчиком, а она ему страшно не понравилась, и началось... Сосед пинал ее под партой ногой и шипел: «Противная! У-у-у! Противная». Почему девочка терпела? Не пожаловалась очень доброй учительнице, не сказала маме? Только месяц спустя дома заметили у нее небольшие синяки на ногах.
- Откуда?
Тамара расплакалась навзрыд и все рассказала.
- Почему же ты сразу не пожаловалась мне? - спросила мама.
- Я хотела, чтобы он полюбил меня. Я ему конфеты давала, а на уроке карандаши и резинки, на математике списывать разрешала.
Мама грустно-грустно посмотрела на дочурку
- Насильно мил не будешь!
Потом она долго стояла у окна, вздыхала, думала о чем-то.
Когда Тамара подросла, она никогда не спрашивала мать об отце, но когда думала о том, почему отец ушел и оставил их, когда она была совсем крошечной, она вспоминала именно эту мамину фразу. Видно мама тогда о своём говорила.
Ох, и не везло ей в школе! Как с самого первого класса не заладились отношения с мальчиками, так и было все десять лет. Она в классе считалась незаметной девочкой, тихоней. Училась прекрасно, и даже в музыкальной школе числилась способной и одаренной девочкой, но этого, казалось, никто не замечал. Другие были царицами, но в седьмом классе вдруг появился новенький, интеллигентный, воспитанный мальчик из офицерской семьи, и он чуть ли не с первого взгляда влюбился в Тамару. Девочки открыто смеялись над ней, особенно вызывающе это делала царица класса Любаша.
- Ах! У нашей Тамары необыкновенная улыбка. Она, видите ли, совершенно преображает ее лицо. Она, видите ли, не улыбается, а улыбка расцветает на ее лице! Ах! Ах! Улыбнись, красавица!
- Да ну вас! - говорила Тамара, а сама стала люто ненавидеть этого новенького.
Дома она жаловалась матери.
- Смотри-ка, влюбился! Навязался со своей любовью! И почему это со мной всегда плохое случается. Ни в кого не влюбился, а вот в меня. Теперь весь класс надо мной смеется, а ему хоть бы что! Открывает дверь передо мной, шлет шпаргалки на контрольных работах, чтобы я сверилась с ответами, дарит подарки на праздники. Что делать?
- Уважать его чувства. Радоваться тому, что кто-то тебя любит. Тебя любит мальчик. Что же в этом плохого? Ты гордиться должна перед одноклассницами. Умный и добрый мальчик оказывает тебе знаки внимания.
- А что я должна с этим делать? На свидания ходить, прогуливаться с ним по вечерам?
- Вести себя культурно. Виноватой себя не чувствовать, конечно, но и не раздражаться. Почему бы мальчику тебя не полюбить?
- А других что, нет что ли?
- К другим, видно, сердце его не лежит. Маленькая ты у меня какая! Ничего ещё не понимаешь!
Родители паренька скоро переехали и увезли своего необычного сына. На память он подарил ей прекрасно изданную книгу Шота Руставели «Рыцарь в тигровой шкуре». Вначале Тамара убрала её на дальнюю полку, а теперь очень бережет, потому что на форзаце книги написано: «Самой красивой девочке на свете». И именно эти слова делают её увереннее в жизни.
В старших классах ей, бедной, было уже не до мальчиков. Она потеряла бабушку, а потом тяжело заболела мама, и все свое время девочка отдавала уходу за мамой.
- Заедаю я тебе жизнь, доча! - говорила мама, - ты молодая, тебе друга искать нужно, а ты тут со мной.
- Успею еще! - шутила Тамара.
- Да нет, дорогая, всему свое время. Уйдет твое время, и станет тебе ох как трудно!
 
Как же она была права, дорогая мама! Когда ее не стало, Тома частенько вспоминала ее слова. Ушел ее поезд! Попробовала она устроить свою личную жизнь, да так обожглась, что выбрала женское одиночество. Своё тридцатилетие она отпраздновала в чисто женской компании. А поздно вечером, когда после застолья наводила порядок в доме, она вдруг подумала, что все еще можно исправить!
- У бабушки была одна мама, потому что дедушка под Сталинградом погиб, у мамы - одна я, потому что папа ушел к другой женщине. Похоже, женская судьба передается в нашем роду по наследству! Заколдованный круг! Я вырвусь из этого плена! Я изменю судьбу!
В роддоме Тамара всем говорила, что муж в командировке, но он приедет забирать малыша. Когда её выписали, она остановила первую попавшуюся машину. Она нарочно себя так повела, чтобы все подумали, что незнакомый мужчина и есть отец её ребенка. Водитель оказался таким приятным человеком, подвез их с малышом к самому подъезду, не взял ни копейки за труды, да еще оказался соседом и оставил свой телефон.
Наконец-то все оказалось позади, и Тома осталась одна. Вот он, желанный мальчик в их роду. Разомкнут круг. Все хорошо, только имя она никак не могла подобрать сыну и отчество.
- Малыш, мой малыш! - говорила ему Тамара.
Она проверила его пеленки, положила крошечный сверток поудобнее на диван и прилегла рядом. Малыш дышал ровно и спокойно, от его дыхания в комнате становилось особенно хорошо. Светило солнце, дышал малыш, а самое главное, у нее был сын! Сынок!
- Справлюсь, со всем справлюсь, никто мне не нужен!

Она не справилась! Заболела на десятый день после выписки. И так нелепо! Отравилась рыбными консервами что ли? Что делать? Вызвать «Скорую»? А на кого же оставить малыша? Она терпела боль столько, сколько смогла, но ей все равно пришлось звать на помощь. Единственный знакомый человек, который был поблизости - водитель, подвозивший ее из роддома, - Егор. На тумбочке в прихожей лежала его визитка с телефонами. Была суббота, Тамара надеялась, что Егор дома. Трубку подняли сразу же. Голос был женский.
- Слушаю!
- Вы жена Егора? - спросила Тома.
- Увы, мама, а он не женат, но думаю, что рано или поздно это произойдет. Егора я сейчас приглашу.
Торопливо, сбивчиво Тома выпалила все в телефонную трубку.
- Бегу!
Через несколько минут Егор уже звонил у двери.
- Я все понял, вызывайте «Скорую», за ребенка не переживайте. В крайнем случае, я за ним посмотрю.
Егор произнес эти слова, но даже сам не понял, что сказал. Как он присмотрит за малышом, которому еще нет и месяца? Что он говорит? Тоже мне, «усатый нянь» нашелся!
Тома заплакала.
- Я Вам адрес дам, отбейте телеграмму, тетя приедет и заберет малыша. Завтра же приедет, здесь недалеко, а пока может быть его отправить в детскую больницу? Простите за то, что я Вас побеспокоила! Мне больше не к кому обратиться, я никого в этом городе не знаю. Или может быть его лучше в роддом опять отвезти? Его возьмут? Я ведь недолго пролежу в больнице? Недолго? Да? А может быть, меня и не положат, а окажут помощь на месте. Он же грудной, как он без меня? Чем же его кормить?
- Не волнуйтесь, пойду «Скорую» встречу. Не плачьте. Не паникуйте раньше времени.
- Мне уже немного легче, может все пройдет и так! - прокричала Тома Егору вдогонку.
- Так не пройдет, поедем! - сказал угрюмый молодой врач «Скорой помощи», - собирайтесь и быстрее! Егору он тихо сказал: «Подозрение на инфекционный гепатит».
- Желтуху?
- Повезем в «инфекционку». Держитесь, папаша.
- Он не папаша. Он посторонний человек. Как мне быть с малышом? Куда его? Может быть с собой?
- Здорового малыша в инфекционную больницу? Это плохая мысль.
- Малыша я возьму к себе, - твердо сказал Егор, - разберемся. У меня мама - медсестра, она поможет. Позвоните, если что, а может быть, диагноз не подтвердится, и Вы через пару часов будете дома. Не волнуйтесь!
- Ну, как же, как же малыш, он такой крошечный, ему нужна я, его кормить нужно через каждые три часа. Как вы с этим справитесь? Я не могу Вам доверить, я Вас почти не знаю.
- У Вас нет выбора. Соглашайтесь!
- Хорошо, только если мы сейчас же заедем и посмотрим на Вашу квартиру, и я познакомлюсь с Вашей мамой. Она ведь сейчас у Вас? Она подходила к телефону, когда я звонила.
- Мы сейчас разъезжать будем по квартирам, а где-то помощь может быть ждут, а «Скорая» не успеет! Очень правильное решение!
- Доктор, но минутка не решит ничего.
- Иногда как раз её и не хватает!
У Тамары вдруг высохли слезы, она сердито взглянула на доктора.
- Решено. Раз так, я никуда не еду.
- Детский сад какой-то! Вас нельзя оставлять! Вас необходимо госпитализировать! Отвезем малыша в детскую больницу что ли?
- Что мы тут, как на распутье? О малыше мы позаботимся. Егор говорил так уверенно, спокойно, что Тамара вдруг успокоилась, стала собираться, складывая в сумку все необходимое. Малыша она запеленала, завернула в одеяльце и передала Егору. Врач наблюдал за этой сценой с равнодушным и унылым видом.
- Все-таки затормозите на минутку возле вон того подъезда, а мы пешком через двор, так быстрее будет.
Егор осторожно с малышом на руках вышел из квартиры, Тамара оперлась на его крепкое плечо, и они все вместе двинулись наискосок через детскую площадку к подъезду соседнего дома, в котором жил Егор. Тамара висла на его левой руке, а на правой он нес ребенка. Идти ему было трудновато, потому что Тома цеплялась за ребенка и по-бабьи голосила.
- Миленький мой, да как же я тебя оставлю? Крошечка моя дорогая! Как я тебя подвела! Заболела, а помочь некому, как быть? Маленький мой!

Все оглядывались на них, потому что со стороны они выглядели странно. Высокий, сильный, плечистый мужчина в куртке нараспашку нес на руках завернутого в стеганое одеяльце ребенка, а рядом, повиснув на его руке, покачиваясь и еле переставляя ноги, плелась молодая заплаканная женщина, причитавшая на всю округу, а сбоку по кругу ехала карета «Скорой помощи». Они все-таки пришли. Квартира Егора была на первом этаже. Он позвонил.
Дверь распахнулась, и мама Егора удивленно замерла на пороге.
- Мама, вот Тома доверяет нам своего ребенка, пока она поправится. Ты мне поможешь? 
Надежда Петровна только кивнула и приняла на руки драгоценную ношу.
- Все будет хорошо! Мы справимся, я обещаю!
Тамара опять горестно заплакала, повернулась и поплелась к машине «Скорой помощи», которая уже сигналила у подъезда.
- Смотрите тут за ним лучше, а я Вас отблагодарю! Я для Вас все сделаю!
Егору было нестерпимо жалко эту плачущую женщину, он поморщился.
- Поехали, поехали! - торопил врач.
Тамара плача села в машину
- Все будет хорошо! Вот, держите мою визитку. Ту, что я прежде давал, Вы, наверное, с собой не захватили. На ней мои телефоны. Все будет хорошо! - еще раз спокойно сказал Егор, захлопнул дверцу, машина отъехала. Егор бегом вернулся в квартиру.
Одно дело обещать, другое - исполнять обещанное. Как Егор справится с такой крохой, его то и в руки взять страшно, но придется. Малыш беспокоился. Видно состояние матери передается ребенку. Егор развернул малыша. Пеленки были мокрыми.
- Нужно перепеленать ребенка. А пеленки в квартире у матери остались, но она оставила мне ключи, сейчас сбегаю.
- Нечего бегать. Найдем, во что завернуть малыша.
Надежда Петровна начала действовать. Она открыла шкаф, достала чистую наволочку, махровое полотенце, расстелила все на диване. Егор бережно поднял плачущего малыша и на минутку положил себе на плечо. Малыш вдруг притих, решив, наверное, что его будут кормить, и, вертя головой, начал дуть и дышать Егору прямо в ухо. Прикосновения его были такими нежными, что Егор замер. Он никогда ничего подобного не испытывал в жизни. Даже поцелуи женщины не шли ни в какое сравнение с этой тихой возней и посапыванием, с этим чистым и теплым дыханием крошечного человечка. Это было потрясающее ощущение.
- Эх ты, сокровище! Человечек, теперь ты в моих руках.
Егор бережно поцеловал малыша в чуть съехавший набок кружевной чепчик и попытался запеленать его, но у него ничего не получилось. Тогда ему на помощь пришла мама.

Надежда Петровна навещала Егора регулярно. Привычка заботиться о нем была так сильна, что даже если ей нездоровилось, она все равно через весь город ехала к сыну. Звонкам телефонным она не доверяла, сказать можно все, лучше увидеть своими глазами. Ей все время казалось, что её повзрослевший сын может попасть в такую ситуацию, из которой никогда не выберется без материнской помощи. И вот, пожалуйста, так все и получилось.
Надежда Петровна была шокирована, но виду не подавала. Она вела себя так, как будто ничего особенного не произошло. Егор был так растерян, смотрел так виновато, так нуждался в поддержке и одобрении, что Надежда Петровна разговаривала с ним самым спокойным голосом, так, как-будто он каждый день ей приносили такие подарки.
- Понимаешь, мама, я забирал его мать из роддома.
- Понимаю. Лишь поэтому она позвала тебя в трудную минуту. Эх, Егор, Егор, кого ты хочешь обмануть? Ладно, я не задам больше вопросов.
Раздался телефонный звонок. Егор взял трубку. Говорил он однозначно:
- Да! Не огорчайтесь! Я найду Вас, навещу. Беспокоится. Попискивает. Накормим. Очень жаль. У меня, вот лежит во всей красе на диване. Очень тепло. Мама. Одобрила. Добрый человек. Поймет. Придется смесями. Я Вас разыщу. Крепитесь сами, мальчик будет в порядке. Фамилию свою скажите. Запомнил.
- Что? - тревожно спросила Надежда Петровна, - надолго?
- Да. В инфекционной она, но диагноз еще не поставлен.
- Так, первым делом пеленки нужно пропарить, прополоскать и продезинфицировать. Сейчас беги в аптеку, она открыта, купишь аптечку матери и ребенка, в ней все, что нужно нам на первых порах, молока купи на всякий случай и поищи молочную смесь «Малютка» Истринской фабрики, мне говорили, что она наиболее подходящая, и беги быстрей назад, он голодный.
Надежда Петровна наклонилась над мальчиком.
- Ах ты, крошечка милая, попал в беду, ну ничего, мама поправится, обязательно поправится, а сейчас с нами будешь.
Она еще ближе склонилась к малышу, бережно взяла его на руки и услышала этот особенный запах детского тельца. Она подумала о том, что много-много лет она не держала новорожденного ребенка на руках. Егор давно вырос, племянники и племянницы жили далеко, у знакомых и родственников - таких же пожилых людей, как они с мужем, - внуки уже были большими. Оказывается, сколько еще тепла в душе не отдано, не растрачено, хватит на добрый десяток таких малышей. А может быть это ее кровинка, ее внук? От этой мысли она даже вскрикнула. В самом деле, не первый же он встречный для этой женщины. Только вот они на Вы... Да и женщина такая невзрачная. А он - парень видный. Да мало ли что, может быть, размолвка между ними, отчуждение, вот Егор и говорит ей «Вы».
Надежда Петровна была женщиной-атаманом. Она командовала на любой вечеринке, в любой компании, ее беспрекословно принимали как старшую. Она и мужем командовала, и Егором. Черноглазая, живая, подвижная, ловкая, она любое дело делала так вдохновенно, что можно было залюбоваться. Она и характер имела такой же пламенный, жила больше сердцем, чем умом. И сердцем она жалела своего сына, а умом понять не могла. Почему у него такая одинокая жизнь? Почему так красиво началась, но не состоялась его семейная жизнь? Ведь он умный, образованный, молодой и одинокий. Оля изменила Егору, а он не смирился с этим. Надежда Петровна навещала Ольгу, хотела ей помочь, но та отвергала все. После развода с Егором Ольга уже дважды выходила замуж, и оба её замужества были одно короче другого. При встречах она жадно спрашивала всегда об одном и том же, не женился ли Егор. Выслушав отрицательный ответ, она удовлетворенно вздыхала. Радовалась откровенно ответу. И Надежда Петровна чувствовала тайную надежду женщины на то, что сын может её простить и вернуться к ней даже через такое долгое время.
Всего ждала Надежда Петровна от Егора, но вот такого сюрприза не ожидала никак. Она твердо решила, что ничего страшного не произошло! Повода для паники нет никакого. Можно подумать, что она не знает, как обращаться с младенцами! Будем решать проблемы по мере их поступления! Она не забыла, как нужно новорожденных детей держать на руках, Надежда Петровна сразу же взяла ребенка на руки так, как нужно, и стала покачивать его, баюкать, напевать что-то. Малыш успокоился и заснул. Вдруг раздался телефонный звонок.
- Алло!
- Ты почему так тихо говоришь? Что-то случилось нехорошее?
- Да как тебе сказать. Хорошее или нехорошее, но случилось что-то необычное! Ты не поверишь, но Егор принес мальчика новорожденного, и он спит сейчас у меня на руках, я его укачала, а сам Егор отправился за детским питанием.
- Алло! Это квартира Егора Романова?
- Дима! Ты все понял правильно, это я с тобой разговариваю и с головой и у меня, и у тебя все в порядке. Приеду, все расскажу подробно. Не паникуй! Кстати, посмотри в шкафу, там у нас марля была, прекрасная вещь для подгузников, а в кладовке ванночка белая пластмассовая, очень сгодится для купания.
- Я ровным счетом ничего не понимаю. Как Егор мог принести мальчика? В каком смысле? Какая марля и какая ванночка? Что, ребенок будет жить у нас?
- Ему позвонили, он куда-то быстро сходил и принес мальчика. Мама его тоже на минутку заходила, но она сейчас в больнице. Ребенок совсем крошечный, восемнадцати дней от роду. Его мама доверила мальчика Егору. Дошло? Ребенок будет жить у нас, о нем нужно позаботиться, Егору послезавтра на работу!
- Это что, его ребенок?
- Ну, откуда я могу это знать? Не знаю! Но, похоже, что так! Ты почему примолк?
- Слишком уж это все неожиданно.
- Но ведь хорошо?
- Хорошо-то хорошо, но странно.
- Странно, ни странно, а ребенок вот он. Вот что, ты там в доме посмотри хозяйским глазом, все ли в идеальном порядке. Скорее всего, мы приедем с ним домой через несколько часов. А может быть, ты за нами заедешь? У тебя машина теплее, чем у Егора. Насчет ванночки и подгузников предпримешь действия. Да, позвони Татьяне, пусть штук пять байковых и тонких пеленок купит и привезет нам, а то тут с пеленками небольшая проблема. Простирай их в режиме бережной стирки, просуши и прогладь очень горячим утюгом. А пеленки мальчика продезинфицируем. Я считаю, раз у матери инфекционное заболевание, нужно принять меры безопасности.
- Понял. Но тебе ведь тоже на работу послезавтра. А нянчиться, выходит, мне? Нет, Надежда, к такому повороту событий я не готов. А почему нельзя подгузники готовые купить, разовые? Их вон как рекламируют. Полведра воды выливают и ничего, впитывают!
- Знаешь, я рекламе не очень доверяю. Мне кажется, что для такой крошечки они грубоваты. Ты бы видел это тельце! Оно такое неокрепшее. Мне кажется, что подгузники можно использовать попозже, когда малышу хотя бы месяц исполнится. А марлечка такая мягонькая, такая нежная. Действуй! Егора расспросами не донимай. Сам все расскажет, если сочтет нужным.
- Нет, уж позволь!
- Нет, уж не позволю!
- Ладно, посмотрим, дальнейшее покажет, - примирительно сказал Дмитрий Егорович и положил трубку.
Надежда Петровна вернулась в комнату, еще раз взглянула на ребенка. Он спал. Щелкнул замок в двери, вернулся Егор.
- Все взял?
- Все. И смесь такую, как ты сказала. Продавщица знакомой оказалась, без вопросов обслужила, но глаза округлила от удивления. Я представляю, сколько будет разговоров пустых теперь среди знакомых женщин. Как он?
- Спит. Я на кухню, стерилизовать все, а ты присмотри.
Надежда Петровна бережно передала спящего малыша сыну. Егор опять оказался один на один с малышом и опять как-то настороженно стал к нему присматриваться. Теперь он действительно решил, что ребенок очень красивый, и таких красивых детей он еще не встречал. Сердце его почему-то наполнилось гордостью за этого ребенка, и это чувство было отцовским.
Мальчик проснулся, забеспокоился, стал крутить головой. Егор бережно стал его покачивать. Крошечный сверток уместился весь в больших ладонях Егора. Получилась люлька из теплых человеческих рук. Егор замурлыкал какую-то песенку, отдаленно похожую на колыбельную.
Надежда Петровна, услышав странные звуки, выглянула из кухни и тут же скрылась.
- Он еще и поет! А сколько нежности к малышу! Ну и ну!
Она покачала головой, налила приготовленную смесь в бутылочку, остудила, попробовала, громко сказала:
- Пойдет! Егор! Будем кормить молодого человека! А как его звать?
 Егор хлопнул себя по лбу.
- Не спросил, не знаю!
- Ну, с Богом! - сказала Надежда Петровна, поднося малышу соску, - будем звать мальчиком.
Малыш вначале сморщился, недовольно закрутил головой, но потом распробовал смесь и стал охотно есть. Надежда Петровна изложила свой план действий.
- Сейчас принесешь пеленки, распашонки и перестираешь с добавлением дезинфицирующих средств, пересушишь, перегладишь все. Это теперь твоя работа. Тем более у тебя прекрасная стиральная машинка. Я звоню в больницу, и обстоятельно расспрашиваю его маму о мальчике. Кстати, у неё сотовый есть? А фамилия какая? Зеленина? А то я знаю, сейчас она не о своем здоровье думает, а только о малыше. Заодно и имя мальчика спрошу, и номер сотового телефона узнаю. Отцу позвони, пусть теперь идет в гараж, греет машину и едет за нами. Не спорь! У нас удобнее, да и рядом мы почти с инфекционкой живем, ну в 15 минутах ходьбы. Будем навещать, информировать.
Егор не сказал ни слова. Он доверял своей матери беспрекословно. Если мама взялась за дело, оно будет сделано в лучшем виде.
Надежда Петровна дозвонилась до больницы, но Тамару ей к телефону не позвали, она была под капельницами.
- Ах ты, беда какая! Придется потревожить Таню.
Егор кивнул. Таню, так Таню. Для него она была тетей Таней, старшей сестрой отца. Он вдруг улыбнулся, вспомнив, как в детстве опасался за ее здоровье, а причина этого опасения была в том, что тетя Таня любила как-то странно выражаться.
- Стукни меня лаптем, если я не права, - говорила она, - не сойти мне с места, разрази меня громом.
Но лаптей давно и в помине не было, поэтому не стучали, с ногами все у тети было в порядке, а грозы обходили её стороной. Постепенно Егор перестал тревожиться за её здоровье. Понемногу Егор и все родные привыкли к громогласным заверениям тети Тани и не обращали на них никакого внимания, тем более, что добрее тети Тани не было на свете человека. Дело, которому она служила, тоже было добрым. Она всю жизнь проработала хирургом и ушла с почетом на пенсию, но продолжала еще консультировать в трудных случаях. Ее знал буквально весь город.
Уже через час, уяснив задачу, тетя Таня звонила из больницы.
- Ну, пеленки я купила и Дмитрию завезла. Он в шоке, но я его взбодрила! К вашей подопечной еле прорвалась! Хорошо, Петя меня не забыл, посодействовал, разыскала вашу Тому. Лежит, ревет, как вы и предполагали, дела у нее непростые, сами понимаете. Да! Имени у мальчика нет, она еще не подобрала. Я ее тут встряхнула, стукни меня лаптем! Надежда, мне нужно с ней побыть хотя бы до вечера. Распиши в деталях, как ее сокровище. Поел? Спит? «Гуляет»? Животик не болит? В тепле? Я передаю ей свой мобильный, скажи ей все сама. Часа через два перезвоню! По мобильному мне, если будете звонить, не удивляйтесь, если Тома отвечать будет, я ей его оставляю, чтобы она всегда была на связи! У неё своего нет. Пусть Егор купит ей телефон и завезет, а мне мой вернет. Поговори с ней сейчас.
Надежда Петровна подробно рассказала все о мальчике его растревоженной матери, и та немного успокоилась.
- Наша Татьяна Егоровна - не женщина, а прямо вулкан! Представляю, как она обрушилась на бедную девочку.
- На кого?
- На Тамару, но теперь беспокоиться нечего. Все будет в порядке. Ну, за дела!
Этот возглас означал, что хорошо изложенный план матери должен был осуществляться.
Егор безропотно отправился на квартиру Тамары за пеленками - распашонками. Он все аккуратно сложил в дорожную сумку, выключил везде свет, проверил газ, форточки, по-хозяйски поправил плед на диване, закрыл квартиру, проверил, хорошо ли закрыто и пошел к себе. Отец был уже дома. Знакомая машина стояла у подъезда.
Мальчик «гулял». Он лежал развернутый, отец Егора сидел рядом и общался с малышом.
- Мой мальчик, мой! - говорил отец нежным и счастливым голосом, - вырастет, будет дедом звать. Будет теперь кому очки деду подать, кружку воды в трудную минуту.
- Размечтался! Перепеленай его, а то, не дай Бог, простынет!
Дмитрий Егорович стал пеленать мальчика так бережно и умело, что можно было подумать, что всю жизнь он только этим и занимался, а не защищал кандидатскую, а потом докторскую, не лечил больных и не читал лекции студентам.
Егор вошел в комнату.
- Явился? - сказал отец неодобрительно, - что же ты это так? Хорошо, судьба вмешалась. Ты хоть о нас подумал? Ну не получилось у вас с этой Тамарой, но хоть нас бы известил. Каково ей одной с малышом? Ты об этом подумал? Мой внук на стороне рос бы! А может, еще где нагрешил?
- Дмитрий, остынь! Остынь! Не руби с плеча. Егор, а ты отмолчись, ему, ты ведь знаешь, не докажешь ничего.
- Отец! Ты хоть разберись вначале! Хорошо же ты обо мне думаешь! - Егор даже побледнел от гнева.
- Ну, петухи, вы еще на крик перейдите, испугайте мальчика, испугайте!
Егор с отцом сразу присмирели. Егор, махнув рукой, пошел в ванную комнату стирать пеленки.
Позвонила тетя Таня. Разговаривала она с отцом опять все о том же: как мальчик, как они думают поступить дальше. Дмитрий Егорович четко изложил план действий. Егор загружал стиральную машину, а сам думал о том, что попал в странную ситуацию. Все вокруг решили, что мальчик его сын и их не переубедишь. Мальчик действительно был таким нежным и беззащитным, что Егор испытывал к нему странные, абсолютно новые для себя чувства любви, привязанности, но мальчик Тамарин, а вот Тамара ему не нравилась. Вернее, он понимал, что она одинокая, очень порядочная женщина, беззащитная и добрая, но... не о такой женщине он мечтал, не на такую встречу надеялся. Он махнул рукой.
- Да будь, что будет! Сейчас у меня другие проблемы!
Тамара попала в хорошие руки. Лечащий врач - Валентина Ивановна, серьезная женщина, была добра и внимательна, а её профессионализм был так высок, что ей можно было доверять безоглядно, но пришедшая на помощь Татьяна Егоровна дала Тамаре самое главное - душевное спокойствие. Тамара лежала под капельницей и плакала от собственного бессилия, когда в палату вошла незнакомая пожилая женщина.
- Так и предполагалось, лежит и ревет. Будем знакомы, я родная тетя твоего Егора. Почему глаза на мокром месте?
Тамара растерялась от неожиданности. В хороший видно час она позвонила Егору. Всего она ожидала, но такой сильной поддержки не ждала. О ней заботились, как о родной! Какие душевные люди!
Тамара не заметила, как слово по слову она рассказала женщине, которую видела впервые, почти всю свою жизнь. Татьяна Егоровна слушала молча, но не безучастно, и то вздыхала, то улыбалась грустно и светло, то молча гладила Тамару по руке.
- Я думала, ничего не стоит поднять семью одной, я не думала, что это так непросто. Что же теперь будет?
- А ничего не будет! Вылечишься, выпишешься через 2-3 недельки и вернешься к своему мальчику. Кстати, почему ты его ещё никак не назвала?
- Ни одно имя мужское мне не нравится. Назвать бы в честь отца или дедушки, но в честь отца не хочу, а дедушку я не знала, а среди знакомых ни одного привлекательного мужчины нет. На работе почти одни женщины. Директор школы у нас - женщина. Среди родственников тоже почти нет мужчин. Мне даже иногда кажется, что все мужчины переселились на другие планеты, - Тамара невесело рассмеялась.
- А Егор? Егор тебе нравится?
- Имя?
- Нет, сам?
- Не знаю, - сказала Тамара, и в тоне ее голоса было что-то такое, что заставило Татьяну Егоровну не развивать эту тему.
Татьяне Егоровне разрешили (в виде исключения из исключений) пробыть в больнице до вечера, но и за это время она успела решить множество проблем. Но, самое главное, она оставила Тамаре свой сотовый телефон, и теперь та в любое время дня и ночи могла удостовериться, что с её сыном все в порядке.
- Тамара, я, может быть, и прорвусь еще, но не обещаю. Крепись!
- Спасибо Вам! Вы очень добрая и хорошая женщина! Спасибо!
Когда Татьяна Егоровна вышла из палаты, Тамара опять заплакала, но уже не потому, что ей было плохо, а потому, что ей стало хорошо.
Неделя промчалась быстро. План Надежды Петровны был осуществлен до последних деталей. Обязанности были распределены. Егор был главной прачкой. Он ежедневно возил пеленки туда- сюда. В квартире его стоял запах глаженого белья. Вечером он стирал, рано утром гладил пеленки и по дороге на работу, делая изрядный крюк, завозил чистые пеленки в родительский дом. В его обязанности вошло и навещать Тамару в больнице. Мать и тетя Таня готовили особые диетические блюда, отвары, Егор все это отвозил в больницу, сопровождая одинаковой запиской: «Дома все в порядке, мальчик здоров, желаю скорейшего выздоровления. Егор».
Тамара подходила к окну палаты, махала ему рукой, но он плохо видел ее из-за замерзшего окна, однако махал рукой в ответ.
Весь вечер Егор проводил с мальчиком, баюкал его, пеленал, купал и привязывался к мальчику все больше и больше. Однако самой главной нянькой для мальчика стал Дмитрий Егорович. Егор, Надежда Петровна, тетя Таня и её молчаливый муж Федор Николаевич нянчились, конечно, но Дмитрий Егорович был вне конкуренции, потому что он один каким-то внутренним чутьем понимал мальчика. Если он плакал, Дмитрий Егорович сразу объяснял причину.
- Мокрый. Голодный. Болит животик.
Он ни разу не ошибся. С Тамарой по телефону о мальчике говорил только он. Подробно, обстоятельно рассказывал матери о жизни ребенка: как ел, спал, играл, купался, как жмурился на солнышко, как схватил Дмитрия Егоровича за палец цепко-цепко, как улыбался беззубым ртом. Тамара была в восторге. Егор просто не переставал удивляться. Эти два человека никогда не виделись, а разговаривали как родные и понимали друг друга с полуслова.
- Какая вежливая, воспитанная женщина. Видно, что в учительской среде выросла! - говорил Дмитрий Егорович всегда, когда заканчивал разговор.
Надежда Петровна только качала головой и вздыхала. Муж перестал читать газеты, почти не смотрел телевизор, а целыми днями и ночами нянчился с мальчиком. Однажды, махнув рукой на очередного оратора, он вдруг сказал:
- Толкуйте, толкуйте. Как вы многого не понимаете, - подумав немного, добавил, - Надь, а почему у нас только один ребенок вырос в семье?
Надежда Петровна вздрогнула, как будто ее кто-то ударил в ту минуту, когда она этого никак не ждала. Голос ее сразу сел и этим, не своим голосом, она тихо сказала:
- Нам некуда было принести второго. Помнишь, мы жили в общежитии? Комната шесть метров. Ты учился - я работала. Ты сам настоял, помнишь, на том, чтобы второго не было. Зато появилось все остальное: квартира, твоя кандидатская, докторская, машина. Так и вышло, что Егор один. Больше нам детей Господь не дал. Зачем ты об этом? Больно!
- Не так мы жили, не так! И я чего-то не понимал. Я даже не помню Егорку вот такого.
- А он был у мамы моей. До двух месяцев я у нее с ним жила, а потом я работала, работала.
- Ну что ж! Мы возвращаем долг! Твоя мама вырастила Егора, а мы - этого мальчика. Он наш? Как думаешь?
- Дима, я не знаю наверняка, но надеюсь, что наш. Отношения между ними странные, и Татьяна на что-то намекала.
- На что?
- Я ничего не поняла, но она сказала, что мальчика нужно принять как родного. Если это так, то я не понимаю, почему они не вместе. Не по-ни-ма-ю!
- Как бы нам по-умному повести дело, чтобы сблизить их?
- Послушай, мы ведь не знаем эту Тамару. Мы никогда ее раньше не видели. Я немного знала его подруг, среди них не было ни одной Тамары. Постой, постой, чуть меньше года назад он вообще был на курорте. Может быть это курортный роман? По времени подходит. Тогда как это характеризует Тамару?
- Вот как? Тамару это характеризует, как ты изволила выразиться, плохо, а Егора? Рождение ребенка - это дело двоих. Скажи мне прямо, ты хочешь, чтобы они жили семьей?
Надежда Петровна положила руку на сердце, посмотрела на мужа печально, вздохнула горестно.
- Видит Бог, Дима, я ничего так сильно не хочу и молю судьбу об одном: дай нам всем хоть немного счастья. Неужели мы его не заслужили!

Романовы кормили, купали, пеленали мальчика, возили передачи в больницу, Дмитрий Егорович ходил на лекции несколько раз в неделю. Надежда Петровна взяла отпуск на работе, занималась домашними делами и замещала мужа на посту возле мальчика.
Уход за мальчиком осуществлял Дмитрий Егорович на научной основе. В то время, когда мальчик спал, он иногда выходил на кухню и просвещал свою жену, читая ей отрывки из научных статей. Надежда Петровна узнавала, что первый год жизни называется младенчество. А особенности этого периода в жизни человека таковы, что практически ни одной своей потребности ребенок не может удовлетворить без помощи взрослого. Оказывается, только через него ребенок набирается впечатлений, потому что его носят, переворачивают, всячески ухаживают за ним, разговаривают, гремят погремушками, протягивают игрушки для того, чтобы он их схватил. Оказывается, в первые месяцы жизни для детей взрослый - главный человек в мире. А то Надежда Петровна не знала этого без статей! Ну, прямо, никак не догадывалась! Но она терпеливо слушала научные речи мужа, а он ей говорил, что ребенок чувствует, когда остается один и громко плачет, выражая свое неудовольствие в подобной ситуации. Младенец не понимает обращенных к нему слов, но реагирует на них. Он не может дать оценку поведению взрослого, но реагирует на его поведение. Он способен радоваться его появлению, приближению, улыбке. Ребенок, оказывается, реагирует на игрушки, когда они находятся вблизи него. Если игрушку медленно отодвигать, то интерес у ребенка к игрушке пропадает, если она оказывается на расстоянии в метр. Стоит только рядом с игрушкой оказаться взрослому человеку, у ребенка интерес к ней возобновляется. Появление взрослого как бы оживляет ситуацию. И это было неудивительным! Познано было все на практике. А вот что её удивило, так это то, что ученые считают, что непосредственное общение отца с ребенком очень важно именно в первые месяцы его жизни. В этом общении - вся жизнь ребенка, ключ к его развитию. А Надежда Петровна думала, что ребенок только маму понимает и чувствует, а у отцов всегда есть дела поважнее, чем уход за новорожденным ребенком! Дмитрий Егорович читал свои крошечные лекции для жены своим хорошо поставленным голосом так, как будто он был не на кухне собственного дома, а в лекционной аудитории перед студентами. Иногда Надежда Петровна слушала внимательно, а иногда раздражалась и думала о том, что если бы она в молодости выбрала в мужья сельского паренька Степу, который сильно за ней ухаживал, а не студента-медика из стройотряда, то от этих лекций сейчас была бы избавлена. Однако, Надежда Петровна из этих научных бесед-лекций узнала много нового. Однажды Дмитрий Егорович рассказал ей об эксперименте с младенцем, который был проведен каким-то заграничным психологом. Назывался он «Эксперимент с каменным лицом». Этот ученый попросил молодых родителей некоторое время не улыбаться малышу, а общаться с ним без всяких эмоций. Младенец вначале удивленно поднимал бровки, а потом стал плакать, криком выражая свое неудовольствие. Никаких таких экспериментов Надежда Петровна не одобряла, и проводить их никому бы не позволила. Но почему-то она вспомнила о «Доме ребенка» и подумала о том, кто же там стоит рядом с малюткой и улыбается ему радостно и «оживляет» ситуацию. Улыбаются, конечно, сотрудники, не каменные же у них сердца, но эти детки испытывают недостаток в человеческом общении, и это - горькая правда тронула её сердце так, что она даже всплакнула на кухне, когда её никто не мог видеть. Она оплакивала сиротскую участь всех бедных деток, разлученных со своими мамами и папами.
У мальчика не было никакого недостатка в общении с  миром взрослых. Только он открывал глазки, как сразу же видел Дмитрия Егоровича, который так улыбался малышу, что его жена подшучивала над ним.
- Смотри, протезы зубные не потеряй! Того и гляди, вывалятся!
- Хулиганка у нас бабушка, хулиганка. И не стыдно, пожилая женщина, а так неприлично шутит. А мы на такие шутки не обижаемся. Не обижаемся, и все. Пусть себе шутит необразованная и невоспитанная женщина.
Надежда Петровна с достоинством удалялась на кухню и некоторое время «громко» мыла посуду. Татьяна Егоровна устала консультировать своего брата и выискивать ответы на его каверзные вопросы о воспитании младенцев в медицинской литературе. Она привела им гостью, свою подругу - опытного педиатра, бывшую Татьянину однокурсницу, такую же пожилую, но очень степенную, спокойную грузноватую женщину.
Она осмотрела внимательно мальчика, нашла его здоровеньким, а потом дала рекомендации. Дмитрий Егорович обучился массажу, очень полезному для мальчика, записал рецепт особенной мази от опрелостей и задал не один десяток вопросов, на которые получил обстоятельные, подробные ответы. Дмитрий Егорович был очень доволен её визитом.
- Очень умная женщина, грамотный специалист!
Ежедневно мальчика купали, и в этом участвовали все Романовы. Надежда Петровна готовила ванночку, наполняла водой нужной температуры, подливала в воду отвар ромашки. Егор грел пеленки, чтобы принять малыша из ванночки и не простудить во время купания, а купал Дмитрий Егорович.
Мальчик любил купаться. Он выражал свой восторг каким-то особенным дыханием, агуканьем, пением. Да, он пел. Эта была песня без слов, выражавшая полный восторг и блаженство.
- Ну, завел! - говорила Надежда Петровна, - запел свою неповторимую песню. Чудо ты наше!
Взрослые переглядывались, улыбались и совершенно расслаблялись в эти минуты.
- Я готов эти звуки слушать бесконечно. По-моему, они способны снять любой стресс, - смеялся Дмитрий Егорович.
В субботу родители Егора собрались навестить Тамару. Долго обсуждали вопрос, брать мальчика с собой или не брать? Дмитрий Егорович, как ни странно, высказывался за то, чтобы взять. Малыша одели, запеленали, завернули в одеяло. Машину разогрели, а потом даже измерили температуру в салоне. Гидом выступила тетя Таня. Егора оставили дома. Тамаре передали передачу и записку, в которой было написано, к какому окну подойти. Тамара подошла и ахнула. Из окон второго этажа был виден автомобиль в больничном дворе, а рядом с ним стояли две женщины. Татьяну Егоровну Тамара узнала сразу, а рядом с ней была мама Егора. Заметив Тамару, они обе заулыбались так приветливо, так радостно замахали руками, что Тамара тоже замахала рукой, невольно улыбаясь в ответ. Женщины наклонились к машине, открыли дверцу, и у них на руках оказался малыш, и следом из машины вышел высокий-высокий пожилой мужчина. Он снял шапку, обнажив совершенно седую голову, учтиво поклонился Тамаре, а потом взял завернутого малыша на руки.
Тамара не выдержала и заплакала. Слезы потекли сами собой, и сама собой поднялась рука и перекрестила всю компанию, стоявшую под окном.
- Надежда! Ты самая зоркая. Что она делает там?
- Плачет и крестит нас всех, - дрогнувшим голосом сказала Надежда Петровна, - истосковалась она за мальчиком своим.
- Ой, не могу! - вдруг и Татьяна Егоровна наклонила голову, тоже пряча слезы.
Малыш забеспокоился, заплакал.
- Ну вот! - Дмитрий Егорович растерялся, - хотели порадовать мать, а тут одни слезы кругом.
Он ободряюще помахал Тамаре рукой.
- Держитесь! У нас все нормально. Поедем, а то простудим мальчика, - громко крикнул Дмитрий Егорович.
Тамара кивнула, дав знать, что все поняла, показала, что позвонит.
Вернулись домой они все очень грустные, отец ходил по дому и вздыхал, потом громко сказал:
- Да! Несладко ей там. Татьяна, а нельзя ускорить выписку?
- Нет! Три недели. Никуда от этого не деться. Раньше марта ее не выпишут. Так что потерпите! Хорошо, что у неё безжелтушная форма гепатита, и при правильном лечении она через месяц уже будет здорова, безопасна для окружающих, а главное, никаких последствий это заболевание Тамаре не оставит, выздоровление будет полным. Это я вам как врач говорю!
- Не забывай, я тоже кое-что знаю об этом заболевании. Недавно даже Государственная Дума России провела парламентские чтения на эту тему. Это заболевание уже не медицинская проблема, а государственная. Вот почему мы, гигиенисты, говорим о системе мер по предупреждению распространения этого заболевания.
- Ну, завелись, завелись, умники и умницы! Не забывайте, что и я медик, хоть и стою ступенькой ниже, а в некоторых делах разбираюсь не хуже вашего! И предупреждать болезнь нужно и правильно лечить, если беда уже случилась! В нашем случае все сделано правильно, будем ждать результатов! Терпение, терпение и еще раз терпение. В жизни столько нужно просто вытерпеть, если изменить нельзя!



Жизнь Егора круто поменялась с той самой минуты, когда он опрометчиво пообещал позаботиться о малыше. Теперь он был прачкой, нянькой, банщиком и утешителем. Казалось бы, что он должен быть нервным, вспыльчивым, издерганным, а он был добродушным, веселым, спокойным. На работе подшучивали над ним, обнаружив эти перемены.
- Егор, а тебе идет отцовство. Оно тебя делает солидным.
Егор отшучивался в ответ, а сам все чаще и чаще думал о том, что Тамару скоро выпишут, заберет она мальчика, даст ему имя, и будут они жить, как жили прежде. Егор сам по себе, а Тамара сама по себе. Допустим, Егор это переживет, хотя ему будет трудно отвыкать от мальчика, вернее невозможно. А старики? С ними что? Напрашивается выход: сделать Тамаре предложение, но как!?
- Я не люблю Вас, но без ума от Вашего мальчика. Выходите за меня замуж!
Дома он потренировался и несколько раз проговорил заготовленные слова перед зеркалом. Слова он говорил хорошо, громко, выразительно, но лицо у него при этом вытягивалось, и он становился похожим на глупца.
- Ну, просто знаменитый роман Федора Достоевского! А если попробовать, как в известном фильме, заняться самовнушением. Она - самая обаятельная и привлекательная.
Он попробовал и этот способ, однако его отражение в зеркале вытянулось ещё сильнее, как будто хотело невежливо его спросить.
- Хозяин, ты, случайно, не «того»?
Простенькая она какая-то, но такая доверчивая и человечная. Да он и не видел ее толком, видел, конечно, но не рассмотрел, не вглядывался. После мучительных раздумий Егор решил написать Тамаре письмо. Оно получилось странным:
«Тамара! Родители приняли мальчика как родного, я их не разубеждал. По некоторым причинам я не могу стать отцом. Судьба послала мне ребенка, Вашего сына. Я привязался к нему. Родители считают, что я его отец. Судя по всему, Вы одиноки. Выход один - нам с Вами создать семью, мне - усыновить ребенка. Как Вы на это смотрите? Напишите ответ. Егор».
Тамара ответила сразу же.
«Нет! Нет! И трижды нет! Хотя предложение больше похоже на деловое. Вы мне очень нравитесь, и лучшего отца мальчику желать трудно. Угадываю Ваше недоумение, но есть обстоятельства, о которых не напишешь в короткой записке. У нас есть надежда на счастье, но у каждого - своя. С глубоким уважением и признательностью. Тамара».

Егор опять пошел под окно, помахать и вглядеться в ее лицо, но через замерзшее окно было трудно разглядеть стоявшую у окна женщину. Тогда он вынул мобильный телефон, позвонил. Тома ответила. Теперь он слышал её дыхание и тихий-тихий голос.
- Дело во мне. Вы - замечательный человек. Спасибо Вам за любовь к малышу. Не переживайте! Вы не знаете всех обстоятельств моей жизни. Вы будете ещё счастливы!
Соединение прекратилось. Тамара помахала рукой и отошла от окна. Ее ответ так поразил Егора, что он всю дорогу напевал какую-то очень грустную мелодию. Родителям он не сказал ничего. Егора переполняло чувство горечи и к нему подмешивалось некоторое недоумение. Кто же устоит против такого красавца мужчины? Ему казалось, что стоит поманить Тамару, и она будет принадлежать ему. Он до неё снизошёл, а она не приняла его снисхождения. Что-то здесь не так! Он вспомнил, как она оробела, увидев Егора впервые. Он был уверен, что она «запала» на него. И вдруг такой крутой поворот от ворот. Егор видел себя уже этаким господином, который принимает любовь безоглядно преданной женщины. И вдруг - отказ. Почему? Что еще за обстоятельства? А он мечтал о семье, о том, что у него все как у людей будет. Как она написала: «У нас есть надежда на счастье, но у каждого своя». Хозяйка она безупречная, я видел ее дом. Просто образец чистоты и порядка. Здесь у нас разногласий не будет. И ко мне она не равнодушна. Тогда почему «нет»? Я не понимаю!
На второй день Егор получил еще одну записку от Тамары.
«Егор! Вы причинили мне такую боль своим предложением, что словами не выразить! Как бы мне хотелось под Вашу защиту. Разве не об этом мечтает каждая женщина? А Ваши родители? Да они мне, независимо от Вашего предложения, навеки родные. Я для них все сделаю, вот только поправлюсь. Я им век обязана буду. Им и Вам, Егор. Ваше предложение я не могу принять. Вы еще найдете свою судьбу и встретите женщину, которая сделает Вас счастливым. Тамара».

И опять Егор вернулся домой с тяжелой думой. Женщина ему отказала. Он думал, что она сразу ринется ему в объятия, а она отказала. Он шел на жертвы, а она их не принимала. Гордая. Но что-то подсказывало ему, что дело было не только в женской гордости, крылось за ее отказом что-то еще, но что? На что она намекала?
Поздним вечером Егор вышел из подъезда и неторопливо пошел к ее дому. Открыв квартиру, он вошел, зажег свет, огляделся. Почему-то заглянул в нишу и там увидел корзинку с игрушками. Старенькие куклы, коричневый медвежонок - большой и плюшевый, почему-то зеленый кот, сломанная кукольная кроватка. Чьи это игрушки? Тамара купила для мальчика? Странный набор. Кто-нибудь подарил их ей? Больше похоже на правду.
Егор еще побродил по пустой квартире и вытер везде осевшую пыль, протер влажной тряпкой пол. Порядок был полный, можно было уходить, но Егор медлил. Он подошел к книжному шкафу, оглядел полки, и не нашел, что хотел увидеть. Фотоальбом. Его не было, но в шкафу лежала небольшая фотография Тамары, и он взял ее с собой. Возвращаясь домой, он заглянул в почтовый ящик с нужным номером квартиры и увидел, что там что-то белело. Письмо. Он вынул его, и, не глядя, положил в карман. Отнесет завтра.
Дома Егор сел к письменному столу, зажег настольную лампу и стал внимательно рассматривать лицо молодой женщины. Ясный, чистый взгляд говорил об открытом характере, темные волосы легкой волной растекались по плечам, несобранные ни в какую прическу, прямой аккуратный нос, полные красивые губы, дрогнувшие в улыбке. Хороша! Мало сказать хороша. Просто - красавица! Тогда почему же сейчас она не выглядит так эффектно? Егор сам ответил на этот вопрос. Потому что болеет, потому что недавно родила, потому что тревожится за сына. Ну почему она ответила ему отказом? И почему лицо у неё было заплаканным? Егор вынул конверт, прочитал обратный адрес - от родственников. От кого бы то ни было, оно адресовано Тамаре, завтра он его отнесет. На другой день он отвез передачу в больницу, передал письмо и не подошел к окну. Зачем? Они чужие, это ясно. Но Тамара сама постучала в окно, он поднял голову и увидел, что она приветливо машет ему рукой и улыбается. Он невольно улыбнулся в ответ и помахал рукой, но подумал:
- Странная все-таки она женщина.
Егор привычно своим ключом открыл дверь квартиры родителей, взглянул на обрезанные провода электрического звонка и усмехнулся. Отец так запугал всех, что соседка, если хотела зайти к ним, тихо стучала в дверь и дома разговаривала шепотом. Надежда Петровна на кухне старалась не стукнуть ничем и даже тут же выключала воду, если она начинала шуметь в кране. В доме была тишина, и отчетливо слышны были крики мальчика, которого забавлял дед новой погремушкой.
- Оэй, эй-ей! - кричал малыш торжественно.
Егор постоял в прихожей, согреваясь, потому что к мальчику нельзя было подходить прямо с улицы, в холодной одежде. Вдруг он услышал странный хрипловатый звук. Он не сразу понял, что звонит телефон, приглушенный большой пуховой подушкой.
- Алло! - поднял он трубку
- Дмитрий Егорович? - услышал он.
- Нет. Егор Дмитриевич.
- Егор? Как хорошо, что это Вы. Это я Тамара. У меня беда!
- Что такое? Стало хуже?
- Да нет, у меня все нормально, но нужно забрать срочно дочь мою из Белогорска от тети. Тетя тоже заболела, а девочка у соседки. Ну не везет нам, и все тут!
- Д-д-дочь? - растерянно переспросил Егор и сел на стульчик в прихожей.
Да, Танюшку, ей четыре года, пятый. Нужно забрать, а я в больнице. Тетя тоже заболела, и ее госпитализировали. Танюшка у соседей, понятно я объясняю?
- Понятно. Куда уж понятней!
- Егор! Я много на Вас взваливаю, но через неделю меня выпишут, может быть, твои родители будут так добры и присмотрят заодно и за Танечкой? Я буду спокойнее, если она будет рядом с ними, а я им отслужу, отработаю!
- Диктуй адрес, пиши записку соседке, звони соседке, если знаешь телефон. Сделаем, послезавтра суббота, но я даже отпрошусь и завтра же привезу твою Танечку. А у тебя только двое детей? Или еще есть?
- Двое, - растерянно ответила Тамара.
- Точно?
- Точно, - также растерянно сказала она.
- Ну и хорошо! - улыбаясь, сказал Егор, - я сейчас приеду, подойди к окну.
- Я жду. Егор, а ты, правда, завтра заберешь ее?
«Мы так естественно перешли на «ты», - уже теплее. Теперь понятен мотив отказа», - подумал Егор.
- До встречи, - он очень медленно положил телефонную трубку на рычаг и долго неподвижно сидел в темной прихожей в странном оцепенении. - Отец! - позвал он Дмитрия Егоровича через минутку, - выйди сюда, поговорить нужно.
Дмитрий Егорович вышел в прихожую и хмуро посмотрел на сына.
- Слушаю, - официально произнес он.
- Пойдем-ка в мою комнату, присядем.
- Надя! Посмотри за мальчиком! Что ж, присядем, коль разговор серьезный.
Егор сел на диван рядом с отцом и, глядя сбоку ему в лицо, попросил:
- Дай свою машину на завтра в Белогорск съездить, она надежнее и теплее.
- Прогуляться решил? По старым адресам? Соскучился уже? А работать за тебя кто будет? - неодобрительно спросил Дмитрий Егорович.
- У меня очень деликатное дело, нужно забрать маленькую девочку, а моя машина холодновата для этого.
- Девочку? Какую девочку? - Дмитрий Егорович растерялся также, как и Егор несколько минут назад.
- Спокойно, отец, я тебе сейчас все объясню.
Егор объяснил. Дмитрий Егорович долго молчал, раздумывая, а потом тихо произнес:
- Да, дело непростое! Нужно все взвесить. Тебе жить, тебе решать. Одно дело, когда свои, кровные, а другое - усыновленные дети. Вспомни дядю Иннокентия. Как он мучается со своим пасынком. Посмотришь на все это, так сто раз подумаешь. У тебя другой случай - девочка. Конечно, не сопьется, но может гулёной стать. Будешь ты тогда от стыда сгорать. Подумай! Хотя у тебя такие обстоятельства, не бросишь же ты своего мальчика. А ты что, не знал о существовании девочки? Ну да, о чем я спрашиваю, курортный роман, не до того было. Ты с матерью поговори, как она скажет. Надежда! Иди, разговор есть.
Надежда Петровна зашла в комнату.
- Быстро говорите, мне некогда, мальчик там один.
Услышав сказанное, она всплеснула руками:
- Да о чем тут говорить! Где один, там и двое. Если любишь мать и своего сына, неужели не найдешь места в своем сердце для маленькой девочки. О чем они говорят? Может вырасти и плохой стать? Как будем воспитывать. Только я думаю, у мальчика нашего не может быть плохой сестренки. Собирайся, езжай, чтобы завтра же девочка была здесь, и никаких разговоров. Все. Я пошла. Это надо же! Оказывается, вот что его останавливало, а я то думала.., - сказала мать, выходя из комнаты.
Егор отправился за запиской и всю дорогу улыбался. Вот попал в переделку! Без всякого объяснения с его стороны он уже обзавелся и историей отношений с Тамарой. Что ж, пусть все так и будет. Теперь отступать некуда.
У окна, получив записку и адрес, он вынул мобильный телефон, позвонил, а когда Тамара за окном ответила, он, глядя ей прямо в глаза через стекло оконной рамы, твердо произнес:
- Мое предложение остается в силе. Выходи за меня замуж.
Женщина округлила глаза и онемела на мгновение и, не говоря ни слова, едва заметно кивнула. Что означал этот кивок? Согласие? Или она просто давала понять, что услышала Егора. Не сказав ни «да» ни «нет», она стала подробно объяснять, как найти в Белогорске улицу Кирова, как проехать к нужному дому. Тома попросила Егора заехать к ней на работу и передать какие-то документы. Она объяснила, где их дома найти. Егор все инструкции выслушал внимательно.
- Будет сделано! - шутливо козырнул он.


Тамара еще долго стояла у окна больничной палаты и смотрела сверху на дворик. Уже давным-давно развеялся дымок, выброшенный выхлопной трубой автомобиля, на котором уехал Егор. Сгущались сумерки, зажглись фонари над больничным входом. Она сверху обратила внимание на какого-то паренька, который суетливо бегал по дорожке под окнами больницы.
Вдруг он поднялся на помост, на который выгружали баллоны с кислородом и, подражая кому-то, раскланялся во все стороны и запел.
Через двойные стекла оконных рам звук проникал плохо, но можно было с трудом разобрать слова. Пел он о дороге в облаках, которая так прекрасна, что радует всех, плохо только, что у нее нет конца.
Дорога без конца!
Дорога. Дорога.
Дорога без конца!
Дорога. Дорога.
Дорога в облаках!
Голос был красивый, но когда певец исполнил песню и второй, и третий, и четвертый раз, после каждого исполнения раскланиваясь перед воображаемыми зрителями, Тамара заподозрила неладное. В палату вошла медсестра.
- Слушаешь певца нашего? Дня нет, чтобы он не появился под окнами больницы. Вот уже несколько лет подряд все ходит бедный, выступает.
- Он что, дурачок? - с тревогой спросила Тамара.
- Да, к сожалению, так. Переболел менингитом и вот таким стал. Мать бедная его так чисто и модно одевает, беспокоится о нем. Беда, конечно, да чем тут поможешь? Мы его не прогоняем. Безобидный он мальчик. Не обижаем ничем. Больные иногда обижают. Однажды летом в жару ему мужчины выбросили бутылку в окно. Он думал - напиток. Обрадовался, поднял, стал пить, а потом как закричит, как бросит бутылку. Там простая вода из-под крана оказалась. Мужики со смеху покатились, а я как поняла, какую злую шутку они сыграли, обомлела. Бросилась в палату и этих мужиков молодых так отчитала!
Медсестра понизила голос, наклонилась к Тамаре.
- Стыдно сказать, но я их даже нецензурными словами так крыла, что потом неудобно было. Я ведь на работе, на посту, нельзя было так, но, веришь, сердце закипело. Сидели пристыженные, бормотали что-то в свое оправдание. Какие все-таки мужики бесчувственные люди! Правильно моя бабушка говорила, что тот, кто придумал женщинам с мужчинами жить, тот враг рода человеческого.
- Ну, и кто после этого глупый? Они и есть глупцы самые настоящие, - с возмущением отозвалась Тамара.
- А ты стоишь и вслед своему смотришь? Какой красивый муж у тебя. А какой заботливый. Видишь, не все мужики бракованные, - засмеялась медсестра, - давай, подставляй свое местечко, укольчик сделать пора!
Тамара не стала поправлять сестричку Муж, так муж! Разберемся со временем. Не мужчина, а картинка. Интересно, почему он не женат? Что у него на сердце? Какая боль? Почему он бездетный? Зачем лукавить перед собой? Он понравился ей с первого взгляда, а полюбила она его со второго. Егор сделал ей предложение. Он готов стать отцом сразу двум детям. Она знала, что одного из них - мальчика - он уже любит безотчетно и безоглядно. А как он отнесется к Танюшке?
Егор выехал очень рано. Мама суетилась возле машины. Она уложила на заднее сидение теплый плед, положила пакет  с бутербродами и термос, какую-то большую коробку. Надежда Петровна сказала Егору, чтобы он вел машину осторожно.
- Смотри там!
Это была знаменитая фраза, которой мать напутствовала сына в любую дорогу. Еще не рассвело, а Егор на машине отца уже выехал на загородную трассу. Шоссе было пустым. Автобусное движение ещё не началось, а тяжеловозы не торопились покинуть город этим зимним морозным утром. До Белогорска около двух часов езды, есть время подумать, поразмышлять. Егор размышлял. Как сказал отец? Трудно чужого ребенка принять как своего. Трудно? А сам отец разве не опровергает это утверждение? Разве он не полюбил мальчика как своего родного внука? Правда, он его принимает за своего, но все-таки. Вон как дрожит над ним, а как кормит из бутылочки, так и смотреть забавно. У отца бывает такое выражение лица! Впрочем, Егор не видел себя со стороны, когда ему приходилось кормить малыша. Даже Надежда Петровна с улыбкой сказала:
- Я и не знала, что ты у нас такой нежный.
С мальчиком все ясно. Егор за него душу отдаст. Но вот он едет за четырехлетней девочкой, увидит ее первый раз в жизни. Какая она? Похожа на мать? Или совсем другая? Как с ней найти общий язык? Четыре года - это возраст, когда ребенок уже все понимает. Наверное, она помнит своего папу, будет сравнивать, задавать вопросы. А вдруг она неприятная какая-нибудь. Бывают же неприятные дети. Редко, но бывают. Вдруг она капризная, крикливая. Характер формируется к пяти годам, значит эта девочка имеет почти готовый характер.
Раздумывая так, Егор ехал и ехал, преодолевая расстояние. Отступать было некуда. Мальчика он никому не отдаст. Мальчик его, Егора, сын, и кто бы ни был у него в отцах, когда он произнесет первый раз слово «папа», на это слово отзовется он, Егор, а на зов «деда» бросится к мальчику Дмитрий Егорович. Судьба дала Егору шанс, и он его не упустит.
Было уже восемь утра, когда Егор въехал в город. Он очень быстро нашел нужную улицу, дом и квартиру, позвонил.
- Кто там? - раздался нежный детский голосок.
- Таня, отойди от двери, ты только встала, обдует холодным воздухом, простынешь, что тогда я твоей бабушке скажу?
- Там мама?
- Нет, не мама, отойди!
Дверь распахнулась.
- Вы к нам? За Таней? Тамара нам передавала вчера через соседей, что Вы за ней приедете, но я не ждала Вас так рано.
- Вот, записка.
Женщина быстро прочла, отступила, жестом приглашая Егора войти, и внимательно прочла послание еще раз.
- Вот оно что... Вот оно как... Танечка, иди сюда, это правда за тобой от мамы приехали. Таня! Танюша! Застеснялась, ушла в свой уголок. Она побаивается незнакомых. Робкая девочка. Да и мы
ей внушаем не ходить с незнакомыми никуда, ни с кем не разговаривать на улице. Вот и довнушались. Проходите, располагайтесь, Егор. Только, простите, боязно мне как-то Таню с Вами отпускать. Я Вас впервые вижу. Вы кто Томочке будете?
- Муж, отец её сына.
- А у нас насчет отца совсем другие слухи ходили. Ну, муж, так муж.
Зазвучала мелодия мобильного телефона. Звонила Тамара.
- Доехали?
- Я уже на месте.
- А можно мне Танечку услышать? У моих нет телефона, я уже месяц не слышала доченькин голосок.
- Танечка, хочешь с мамой поговорить?
Ребенок вышел из укрытия и робко взял трубку.
- Мамочка, мама! Ты когда за мной приедешь? Баба Зина в больнице, а баба Варя говорит, что я навязалась на её голову! Я вечером тебя увижу? И братика увижу? Правда что ли?
Девочка радостно засмеялась. Егор прошел в комнату, сел в кресло.
Танечка, дай мне трубку! Тома! Я тебя поздравляю с таким удачным замужеством! Как твои дела? У твоей тети Зины был сер¬дечный приступ, но инфаркт не подтвердился, так что не беспокойся. Просто был приступ стенокардии. Скоро она будет дома, но думает после больницы к дочери уехать, на Запад. Так что ты совсем одна останешься в этих краях. Карточку Танюшкину забрать в детской поликлинике? Заберу, мне не трудно. Поправляйся! Егор, знаете, я сбегаю в детскую поликлинику за Танечкиной медицинской картой, а вы тут отдохните с дороги, чайку попейте, Танюшку покормите.
Хозяйка быстро накрыла на стол и ушла. Егор пить чай не стал, он молча сидел в кресле и осматривался. Видно было, что и хозяйка, и квартира, в которой та жила, знали лучшие времена. Мебель уже давно отслужила свой срок, но ей продолжали пользоваться, и о ней можно было сказать, что она доживала свои дни. Шторы на окнах выцвели, вытянулись. Их бы заменить, да не на что. Когда-то они украшали дом, а теперь придавали ему печальный и унылый вид. Люстра под потолком тоже пожелтела, несколько подвесок вообще исчезли куда-то, один из плафонов лопнул, но на пенсию ведь не разгуляешься. Не до замены светильников. И люстра доживала свой век. Палас был чистеньким, но он тоже в некоторых местах протерся до основы, и хозяйка подобрала зеленые лоскутики и прикрыла ими проплешины, но он не выглядел как новый, он тоже доживал свой век. Всё убранство квартиры просилось давно в мусорный бак, но заменить его было нечем. В старом серванте были выставлены фотографии. Вот хозяйка квартиры в молодости. Вот она рядом с мужем. Вот её повзрослевшие дети, вот внуки.
Почему же никто не поможет ей? А может быть, сами еле-еле концы с концами сводят? Так ведь тоже бывает. Он, Егор, единственный сын у родителей, но он никогда не позволит им так жить! Никогда!
Танечка неохотно поела, робко поглядывая на Егора, выпила чай и ушла в соседнюю комнату. Там послышался шорох и он заметил, что девочка, отодвинув чуть-чуть штору, внимательно рассматривает его. Очевидно, Егор ей понравился, потому что девочка вдруг решительно вышла из укрытия. Наконец-то Егор смог рассмотреть её. Она была маленькой, если не сказать крошечной девочкой. Светленькая, голубоглазая, короткие мягкие кудрявые волосы обрамляли ее нежное личико, тоненькая шейка, худенькие ручки, острые коленочки, едва прикрытые чистеньким, стареньким, полинявшим байковым платьицем, делали ее похожей на какого-то ангелочка. У Егора невольно вырвалось:
- Да ты что худенькая такая?
- Плохо ем.
- Не дают?
- Не хочется.
- А, тогда другое дело.
Танечка прошла по комнате, далеко обходя Егора, и вышла в коридор. Через несколько минут там послышался какой-то грохот, стук и раздался громкий отчаянный детский плач.
Егор рывком вскочил и ринулся в коридор. На полу, на боку лежала упавшая кухонная табуретка, а под ней плачущая девочка.
- Упала! - горестно выкрикнул Егор. Он скинул табуретку, бережно поднял Танечку, - ушиблась? Где болит? Тихо! Тихо! Моя, моя девочка!
- Вот, - плача Таня показала на худенькое плечико, - здесь.
Егор осторожно притронулся, слава Богу, это был просто ушиб.
Ну, ну! Потерпи, сейчас боль пройдет. Потерпи, потерпи! Потом Егор вспомнил, как его в детстве в таких случаях утешала бабушка, и стал приговаривать, расхаживая с Танюшкой по комнате:
- У собачки не боли, у кошечки не боли и у Танюшки заживи.
- У меня уже проходит, - тихо сказала Таня и всхлипнула, - уже скоро перестанет. А у тебя?
- Значит и у меня. Ну-ка покажи, где ушиблась?
Девочка подняла рукавчик, и Егор увидел на ее теле синяк. Он даже вздрогнул.
- Как же это ты так? - опять участливо спросил Егор.
- Дверь хотела закрыть, тетя Варя ругается, когда я не закрываю.
- А кто тебе тетя Варя?
- Не знаю. Просто соседка. Я жила с бабушкой Зиной, но она заболела, в больнице лежит, а тетя Варя смотрит за мной, пока мама не приедет.
- Она послала меня за тобой.
- Правда?
- Да.
- Говорят, у меня теперь братик есть маленький. Ты его видел?
- Видел, видел, вот его-то уж я много раз видел, насмотрелся, но с ним сейчас пока не поиграешь. Он целыми днями либо спит, либо пузыри пускает да поет неясные песни. Ты скоро его сама увидишь. Он тебе понравится.
- Мы сегодня к маме поедем? А ты про папу моего ничего не знаешь? - без всякой паузы спросила Танюша, - тетя Варя говорит, что он настоящий паразит. Это плохой или хороший?
- Не знаю, - растерянно ответил Егор.
Девчушка примолкла, покрепче обняла Егора за шею, положила голову ему на плечо, шумно вздохнула и притихла, дыхание ее стало ровным и спокойным. Егор хотел опустить ее на пол, уже сделал движение, но Танюшка еще крепче обняла его и удобнее устроилась у него на руках. Так Егор и расхаживал по комнате, поглаживая и покачивая ребенка, пока не почувствовал, что Танюшка спит. Ее свет - лая головка лежала на плече Егора, и он чувствовал теплое и нежное дыхание девочки и приятное чувство покоя, равновесия наполняло его душу. Ему доверял ребенок! Доверял безоглядно, и это доверие нельзя было обмануть! Вернувшаяся тетя Варя так и застала Егора с уснувшей Танечкой на руках. Да что Вы её носите? Положили бы на диван.
- Ничего, ничего, мне не в тягость, - улыбаясь, ответил Егор.
- Бедная Тамара, кроме тети по матери у нее никого и нет, да и та приболела. Так что Зина Танюшке двоюродная бабушка. Вот Танина карточка. Если бы не мобильный телефон, и я бы самолично не услышала Тамару, никогда бы с Вами девочку не отпустила. Мы, старики, недоверчивый народ. Так Вы прямо сейчас поедете?
- Да. Чем раньше выедем, тем быстрее на месте будем. Нам ещё в школу заехать нужно, в которой Тома работала. Документы какие-то отдать.
- Что ж, я пойду собирать Танины вещи.
Тетя Варя ушла, а Егор стал тихонечко будить Танюшу.
- Просыпайся, - ласково говорил он ей, - игрушки собирай, поедем домой, к маме и ко мне.
- К тебе? - удивилась девочка, проснувшись, - значит, ты теперь у мамы живешь?
- Да нет, - улыбнулся Егор, - пока я живу у себя, но очень хочу жить у твоей мамы.
- Она разрешит, она хорошая!
- Надеюсь, - опять улыбнулся Егор.
Девочка собиралась неторопливо и обстоятельно. Она принесла и положила на диван двух кукол, плюшевую собачку, пластмассовую обезьянку. Тетя Варя тоже укладывала Танюшкины вещи в большую дорожную сумку.
- Вот и все, готово! Ну, сваха переезжая, третий раз уже переезжаешь за зиму. От мамы к бабушке, от бабушки - ко мне, и вот уезжаешь теперь от всех нас далеко-далеко. Не забывай меня. Проведай, как в гости приедешь.
Танюшка притихла. Испуганно смотрела то на тетю Варю, то на Егора. Она молча одела шубку, валенки, теплую шапку, рукавицы и направилась к двери без оглядки.
- Благодарю Вас за все, - вежливо сказал Егор, - приедем на место, сообщим.
Вдруг, как будто вспомнив что-то, Егор торопливо достал бумажник, вытащил из него деньги и протянул их пожилой женщине.
- Это зачем? Совершенно лишнее. Да ещё такая сумма!
- Это от нас с Томой. Вы же тратились на питание для ребенка, носили передачи в больницу. Возьмите, я от чистого сердца. Найдете куда потратить.
- Неудобно принимать такие подарки. Вам самим средства нужны. И дети на руках, и Тамара в больнице. Тоже расходы немалые.
- Немалые, согласен, только мои доходы с Вашими не сравнить. Я работаю и неплохо зарабатываю. Для меня это небольшая сумма, а для Вас будет подспорьем, и не будем больше об этом говорить. Приедем в город - сообщим.
- Да куда сообщать-то! Телефона нет.
- Телеграмму дадим. Да, вот еще что, как нам к школе, где Тома работала, проехать?
- Я покажу Вам, пойдемте!
Втроем вышли на улицу. Таня подошла к машине.
- О! Какая красивая! Я на ней поеду?
- На ней, на ней!
Егор поставил сумку в багажник, открыл дверцу машины и усадил Танюшу на заднее сидение на теплый плед, постеленный руками Надежды Петровны.
- А здесь кто-то есть, - робко сказала девочка.
- Кто? - удивленно спросил Егор.
- Какая-то кукла.
- Кукла? Откуда ей там взяться?
Егор посмотрел сам и увидел большую коробку, в которой за прозрачной стеночкой стояла кукла. Егор вытащил её из упаковки. Игрушка была удивительно красивой. Большие кукольные глаза открывались и закрывались, ножки и ручки двигались, при движении она тоненько пищала «мама», пела колыбельную песню, приглашала поиграть с ней. На кукле было великолепное бальное платье с огромным бантом, на пышных блестящих волосах красовалась шляпа с большими полями.
- Это мама моя тебе послала попутчицу. Больше некому.
- Она теперь моя?
- Конечно!
Баба Варя тоже рассматривала куклу с интересом через окно автомобиля.
- Вот видишь, Таня, какие тебе подарки делают. Слушайся там всех, старайся не обременять никого. В чужие люди едешь, - громко сказала она.
Егору эти речи сильно не понравились, особенно последние слова, но тетя Варя добавила еще.
- Ребенка легко подкупить, но на всю жизнь подарков не наберешься. Ласка да тепло, приют и защита - вот и все, что им дороже самых дорогих игрушек. Езжайте с Богом! А Тамарина школа вот за этими домами, рядом.
Пожилая женщина печально посмотрела на Танюшку.
- В добрый путь! Я буду скучать без тебя, Танечка! Что-то я расчувствовалась. Как мне хочется, чтобы у всех все хорошо было, чтобы люди жили и радовались, а посмотришь вокруг внимательно, увидишь, что у каждого свои напасти. Вот Танечка - кроха совсем, а без отца растет сиротинушка.
Женщина повернулась, чтобы уйти, но, вспомнив что-то, обернулась.
- Тамарочке привет! Зиночку навещать буду, да ей и полегче стало, скоро выпишут.
Егор еще раз убедился в том, что ребенок хорошо устроился на заднем сидении автомобиля, сел за руль и поехал. Специального сидения для детей у него не было, но инспекторы дорожного движения и не требовали их использования очень строго. Все равно нужно обязательно купить. Баба Варя махала им вслед, а по её лицу текли слезы. По старческой немощи ей ребенок был уже в тягость, а по душевной теплоте - в радость. Когда машина скрылась из вида, баба Варя вынула из кармана очки, одела их и пересчитала подаренные деньги. По её понятиям сумма была очень большой.
- Занавески на окнах поменяю, совсем в квартире другой вид будет! Сегодня на рынок поеду, посмотрю, что мне ещё нужно, порадую себя. Давно я себе ничего не покупала. Тянешься на эту пенсию, страдаешь. Зайдешь в магазин, а тебе и того, и сего хочется, а ты не можешь себе позволить.
- Ты с кем там разговариваешь, соседка?
- Сама с собой. На почту сходила, сын перевод прислал. Думаю, куда потратить денежки. Приходи вечером на чаек.
- Обязательно. Вспомнил, что у него мать есть.
- А он никогда и не забывал.
Баба Варя пошла к подъезду с гордо поднятой головой. Грешно говорить неправду, но как хочется иногда желаемое выдавать за действительное! Простите её, люди добрые!


До школы, где работала Тамара, Егор с Танюшкой доехали за считанные минуты. Современное двухэтажное здание находилось внутри квартала вдали от шумных дорог, к нему вела аллея из молодых березок, во дворе был полный порядок и чистота. Массивная дверь открылась легко, и Егор с Танюшей вошли в здание. Дорогу в холле им преградил охранник, но узнал Танюшку, выслушал Егора, проверил его документы и только тогда пропустил их.
- Здесь мама работает?
- Да, здесь. Я сюда на Новый год ходила, думала Дед Мороз - настоящий, а это мама была.
- Мама? Разве мамы бывают Дедами Морозами?
- Бывают! Она и говорила как Дед Мороз и пела, и хороводы с нами водила. Елок много, Дед Мороз везде не успевает, вот мама и провела елку вместо него.
- А где здесь директора найти, не знаешь?
- Знаю. Тетя Лена на втором этаже в кабинете сидит.
Уверенно ступая маленькими ножками в черных валенках, Танюша повела Егора на второй этаж. Егор постучал в плотно закрытую дверь с надписью «Директор».
- Войдите!
В кабинете находились две женщины. Они что-то обсуждали, склонившись над бумагами.
Танечка! Здравствуй, дорогая моя! Как ты подросла! Молодец! Как там мама? А это кто с тобой?
Наперебой заговорили обе женщины, с улыбкой выходя из-за стола, наклоняясь над ребенком.
- Мама - хорошо. Здравствуйте! Я - Егор, - ответил за Таню попутчик.
И тут-то женщины обратили все свое внимание на него.
- Простите, а Вы кто для Танечки будете?
- Я? Друг ее мамы, отец ее сына.
Женщины застыли с открытыми ртами.
Так вот, значит, от кого она родила, - растерянно сказала старшая из них, - а все скрывала, а мы ведь не чужие ей, считай семья. А Вы что, вместе живете? Понятно теперь, почему она переехала! Так вот как обстоят дела! Все ясно. Значит, удалось ей разорвать этот порочный круг, как она говорила.
- Какой порочный круг?
- Разве Вы не знаете? У нее бабушка одна без мужа вырастила ее маму, потом мама одна без мужа вырастила Тамару, теперь Тамара одна без мужа стала воспитывать Танюшку. Вот и получился порочный круг.
- Какой же это порочный круг, может быть замкнутый, но не порочный. Что же плохого в том, что женщины, несмотря на обстоятельства, стремятся к продолжению рода человеческого?
- Замкнутый, согласна с Вашим возражением, - уступила собеседница.
Обе женщины буквально сверлили Егора взглядами. Он явно произвел благоприятное впечатление. Неожиданно разговор оборвался. Егор молча положил папку с документами Тамары на директорский стол. Посмотрел на притихших женщин, ослепительно улыбнулся и спросил осторожно:
- А как тут моей Тамаре работалось?
- Как? Вы не знаете как?
- Нет, не знаю. Мы хоть и знакомы больше года, но она мне так мало о себе рассказывала.
Егор не ожидал такой реакции на свой вопрос. Женщины заговорили разом, потом по очереди, и Егор узнал о Тамаре столько, сколько и она, пожалуй, о себе не знала бедная. Умница, красавица, талантами наделена: и поет, и танцует, играет на гитаре и фортепьяно. Была завучем по внеклассной работе, вела уроки русского языка и литературы, принципиальная, требовательная, объективная, прекрасная мать, хорошая дочь. И хором закончили печально: «А счастья в жизни нет!»
- Не согласен с вашим последним утверждением! Благодарю вас за достоверную информацию. Нам пора в путь. Всего доброго!
Егор раскланялся с дамами. Они пожелали ему и Танюшке хорошей дороги, передали Тамаре приветы, и Егор с девочкой покинули кабинет. Они шли по коридору неторопливо, Танюша крепко держала Егора за руку. Когда они спускались по лестнице, прозвенел звонок, и школьные коридоры заполнили ребятишки.
В большом зеркале школьного холла Егор увидел собственное отражение и отражение девчушки, шествующей рядом. Танюшка шла, горделиво подняв свою голову. Шапка съехала ей почти на глаза,  но это ее ничуть не смущало. Она была маленькой девочкой, но она свысока поглядывала на всех встречных. Егор понял причину такого поведения. Она была простой. Девочку впервые в жизни вел за руку взрослый мужчина и не просто вел, а заботливо следил за тем, чтобы она не соскользнула со ступенек, когда они шли по лестнице, и не споткнулась обо что-нибудь, когда они шли по коридору. Она чувствовала себя защищенной, и в этом было все дело!
- А ну-ка, постой, я тебе шапку поправлю.
Егор присел на корточки, поправил шапку. И Танюшка горделиво посмотрела вокруг. Все ли видят, как о ней заботятся? Все ли видят, как ей поправляют шапку? Все ли видят, кто поправляет ей шапку?
- Теперь другое дело!
И опять Танюшка с гордостью посмотрела по сторонам. Все ли знают, что этот человек приехал за ней сегодня на самой красивой в мире машине, что он утешал ее, когда она упала, что его мама подарила ей куклу, что он прокатил ее на машине, и теперь повезет ее далеко-далеко в другой город к своей маме?
В школьном холле Егор обратил внимание на большой стенд, «Школьная жизнь» - так он был озаглавлен. На стенде висели фотографии, и почти на каждой можно было найти Тамару. Вот она демонстрирует выставку школьных поделок ко «Дню осени», вот она в спортивном зале вручает призы победителям в соревновании, вот она на школьном субботнике сажает те самые березки, которые теперь так подросли. На каждой фотографии выглядела она просто великолепно, хотя и одета была просто и строго. Настоящая учительница!
Домой Егор ехал осторожно, потому что Танечка по дороге уснула. Он устроил ребенка поудобнее, укрыл пледом, сделал валик на краю сидения, чтобы ребенок во сне не упал. При въезде в город его остановила патрульная машина.
- Младший лейтенант Борисов. Предъявите документы!
- Потише, попрошу Вас!
- А в чем дело? - спросил лейтенант.
- Ребенок спит.
Лейтенант заметил девочку.
- Славная какая! - шепотом сказал он, - не смею задерживать, доброго пути. А я-то совсем не то подумал, когда увидел, с какой  скоростью вы едете. Осторожно, там выбоина на дороге, не разбудите дочурку!
«Дочурка» - очень хорошее слово. Вот именно - дочурка! В дороге у Егора было много времени для размышлений. Готов ли он, Егор, взвалить на свои плечи такую ношу? Сможет ли он принять этих детей, как своих родных? Сможет ли когда-нибудь полюбить Тамару, и не на уровне «мне нравится эта женщина», а на уровне «я её люблю». И пришел чисто к русскому выводу: «Там видно будет! Авось, все будет хорошо! Дети - точно мои! И мальчик, и Танечка! А с мамой мы договоримся. Нужно менять свою жизнь. Случай - он тоже от Бога, грех его упускать». С таким решением Егор подъехал к дому родителей.

Он разбудил девочку, помог выйти из машины. Танюшка плелась по лестнице как-то вяло. Дверь в квартиру открылась без всякого стука, Надежда Петровна увидела машину из окна.
- Проходите, проходите, - ласково приглашала она, а сама цепко осматривала девочку, и взгляд ее теплел.
- Наша девочка! - твердо сказала она.
- Бабушка, - тихим голосом позвала Надежду Петровну Танечка, - наклонись, я тебе кое-что скажу, - она доверительно что-то прошептала ей на ухо.
- Да ты что? Пойдем, это у нас здесь. Сама справишься?
- Справлюсь.
- Ты что, Егор, ни разу не остановился, а она еле вытерпела.
- Мама, я и не подумал, извини. Да и спала она почти всю дорогу.
Вышел Дмитрий Егорович.
- С приездом, дорогие, с приездом! Как доехали? Без приключений?
- Нормально.
- А где девочка?
- Сейчас появится. Да вот она!
- Я рад, очень рад. Давай знакомиться.
Он протянул Танюшке руку, представился, она робко ответила, едва слышно назвав свое имя и фамилию.
- Таня Зеленина.
- Хватит девочку смущать! Руки мыть и к столу. Будем обедать.
- А братика я увижу?
- А как же! Но он сейчас спит, ты его не побеспокоишь?
- Нет. Я разговаривать не буду.
- Я тебе охотно верю. Пойдем!
Дмитрий Егорович взял девочку за руку и повел через прихожую и большую комнату в дальнюю спальню, которая выходила окнами на южную сторону и не на шумную улицу, а в тихий переулочек. В комнате стояла детская кроватка, которую Егор привез из квартиры Тамары. Дмитрий Егорович поднял целый скандал по этому поводу. Ребенку нельзя спать с взрослыми на кровати. Он должен спать в специальной детской кроватке, на подушечке, которую нужно подкладывать под ватный матрасик. Глазки малыша нужно оберегать от прямых солнечных лучей, свет должен быть рассеянным, но его должно быть много.
Кроватку установили по всем правилам науки, а трюмо из спальни совсем убрали, потому что малыш может случайно увидеть свое отражение в зеркале и испугаться. Таня подошла к кроватке и замерла. Она так стояла несколько минут, а потом на цыпочках вышла из комнаты.
- А почему он такой маленький? А он разговаривать умеет? А как его зовут? А супом его можно накормить?
- Маленький, потому что недавно родился, и ты была когда-то такой же. Он будет кушать, гулять, и вырастет большой-большой! Разговаривать он еще не умеет, но научится. Имени у него пока нет, а супом его нельзя кормить ни в коем случае!
- Мне он очень понравился! Очень-очень!
- Я очень рад! А теперь мыть руки и кушать!
За обедом Надежда Петровна негромко сказала:
- Надо же, меня можно сказать впервые в жизни бабушкой назвали. Что же, звучит приятно!
И завертелось, и закружилось... Почему взрослому человеку так дорого общение с детьми? Собственные дети вырастают как-то незаметно. Неосознанно к ним относятся молодые родители. Любят, заботятся, воспитывают и относятся ко всему, как к обычному естественному делу. У дедушек и бабушек отношение к внукам особенное, трепетное. Внуки – это обратный бег времени, ради них стоит жить на свете и преодолевать немощи и болезни. Взрослые считаются с твоим возрастом, а внуки - нет.
- Бабушка, ну давай наперегонки побегаем! - просит пятилетняя девчушка.
- Нет! - решительно отказывается бабушка.
- Ну, бабулька, ну, пожалуйста! Дорогая, ну хоть чуточки!
Бабушка сдается и находит в себе силы и то ли бежит, то ли ковыляет по детской площадке, а внучка радостными криками подбадривает её.
- А я ещё могу бегать! Какая я молодец! - радостно одобряет себя запыхавшаяся старушонка.
Жизнь - это движение. Внуки - это движение жизни.
Чета Степановых явилась к Романовым на чай в тот же вечер, как только они узнали о приезде девочки. Их совершенно покорила Танечка, с первого взгляда, с первой минуты знакомства.
- Тебя зовут так же, как и меня? Разве взрослых могут звать, как детей?
- Конечно.
- Как же нас теперь различать будут?
- Можно по отчеству, можно меня тетей Таней звать, а тебя Танечкой или Танюшей. Держи подарки.
- У меня сегодня День рождения?
- Нет. А когда у тебя День рождения?
- Мне скоро пять лет будет. Весной. Я на праздник родилась - 9 Мая.
- Совсем скоро.
- А если я сейчас подарки возьму, мне на День рождения еще подарят?
- Подарят, подарят, можешь не сомневаться. А что ты хочешь на День рождения?
- Я хочу карету для Барби с лошадью, но мама сказала, что это для богатых, а мы бедные, нам прожить надо. А когда я подрасту, и братик подрастет, мама пойдет на работу и заработает много денег, может тогда купит карету.
Взрослые переглянулись. Девочка попила чай с тортом, вежливо поблагодарила и отправилась в большую комнату. Там она встала на колени возле дивана и стала играть новыми игрушками. Большая кукла изображала взрослого человека, а кукла Барби - ребенка. Таня говорила за каждую из них. Притихшие взрослые на кухне услышали, как Танечка заголосила, запричитала по-бабьи.
- Сиротинушка ты моя! Дожилась! В чужие люди идешь!
- Нет, эту игру нужно остановить, - Татьяна Егоровна решительно поднялась, подошла к девочке. - Можно я с тобой поиграю?
- Ты со мной поиграешь?
- Конечно!
- Можно. А как мы будем играть?
- Как ты придумаешь.
- Тогда будем играть в «Красную шапочку», только для волка у нас никого нет.
- А мы дядю Федю попросим. Федор, иди к нам, волком будешь.
Федор Николаевич согласился беспрекословно. Игра получилась такая славная! Танюшка говорила за Красную Шапочку, а за её маму и бабушку говорила Татьяна Егоровна, а за волка милый и безотказный человек Федор Николаевич. Все трое получили настоящее удовольствие. Как-то само собой получилось, что ко сну Танечку приготовила Татьяна Егоровна. Она расплела девочке косички, искупала ребенка под душем. Федор Николаевич отнес ребенка, закутанного в махровую простынь, в спальню. Танечке было боязно оставаться одной в незнакомой комнате, она попросила взрослых посидеть с ней. Татьяна Егоровна и Федор Николаевич остались и почитали ей на ночь её любимую книжку, которую она привезла с собой. Они сами так увлеклись чтением, что не заметили, как девочка уснула.
- Вы не против, если мы Танечку завтра свозим в детский развлекательный центр?
- Егор, мы не против?
- Конечно, не против, только до обеда постарайтесь, чтобы ребенок из режима не выбился. Вот вам денежки, купите ей что-нибудь теплое и нарядное.
- Деньги убери, а покупку мы и на свои сделаем. Не лишай нас удовольствия.
Так началась многолетняя дружба Танечки и четы Степановых. Теперь к обязанностям прачки у Егора прибавились обязанности брать ребенка с собой во время визитов к Тамаре. Девочка ждала этих часов, как праздника, навещала маму охотно. Егор чувствовал себя вновь ребенком в ее компании.
Он вспомнил строчки любимой поэтессы Риммы Казаковой:
И насладиться обществом ребенка,
Пока он маленький, пока ещё он твой...
Все гладко бывает только на бумаге. А в жизни... Егору позвонила на мобильный прямо на работу Надежда Петровна.
- Егор, у нас неприятности!
- С детьми что-то? Мальчик заболел? Танечку Степановы перекормили мороженым?
- С детьми, но не самое плохое. Понимаешь, Дмитрий Егорович положил мальчика на кровать, развернул его. Ты же знаешь, он все по науке делает, мальчик принимал воздушные ванны. Танечка рядом была, смотрела, дед вышел на минутку, а она взяла мальчика и стала учить его ходить. Он, бедный, как мешочек повис у неё в руках, а она ему ножки передвигала, вначале правую, а потом левую. Дмитрий как увидел все это, так перепугался, что на Танюшку голос повысил. Она уже полчаса плачет, я не могу её успокоить. Уже и Степановых вызвала, но они ещё не приехали. Хоть самой плачь. Что делать? Не смейся надо мной. Я могу утешить ребенка, но она плачет не от боли, она от обиды плачет. Она хотела как лучше. Она так говорит. Постой, Степановы приехали. Я тебе перезвоню!
Егор расстроился. Он знал, какой отец в гневе. Хоть бросай все и мчись к родителям утешать девочку! Мать перезвонила через пять минут.
- Егор, ты не поверишь, но тетя Таня заставила брата извиниться перед ребенком. И он извинился! Танечка не плачет, они с Федором Николаевичем рисуют какие-то дворцы. Так что не переживай! Дмитрий Егорович признал свое упущение, теперь он разрабатывает для Танечки курс «молодого бойца». Он считает, что Танечка мало знает о братишке, а когда он ей все объяснит, то ребенок будет действовать грамотно. Тетя Таня пьет чай на кухне и потихоньку говорит о том, что брат у неё - прекрасный человек, но он с детства - зануда! И как только некоторые с ним живут больше тридцати лет. А я отмалчиваюсь. Так что работай спокойно, буря миновала!
Буря не миновала. Егор позвонил Тамаре в больницу и рассказал ей эту историю, как смешную, как анекдот, но она всполошилась, стала извиняться за Танечку, стала плакать и говорить, что её скоро выпишут, и она снимет груз забот с Егора и его близких. Егор приуныл. Игра в семью, похоже, подходила к концу. Что же значил тогда её кивок в ответ на его предложение? Может быть, он только показался Егору? Его настроение заметила мать.
- Ты чего такой унылый, сынок, невесел, «ниже плеч голову повесил»?
- А чему радоваться?
- Так уж и нечему? Посмотри, как жизнь твоя стремительно поменялась! Разве не к лучшему?
- К лучшему, мама, к лучшему!
- Говоришь так, а в глазах боль, я же вижу, материнское сердце не обманешь!
- Все у меня хорошо, тебе просто показалось!
- Ну, показалось, так показалось!
Все равно у Егора не было никакого настроения. Он делал все механически, а сам думал, думал все об одном: как сохранить любовь детей к нему и его ответную любовь к ним? Куда он теперь без них? Опять в эту пустоту? А родители куда теперь без них, а Степановы? Он не находил выхода. Даже после того, как он узнал о Танечке и понял, что и она помехой не будет, Тома почему-то отвергает его. Почему? Чувствует его настороженное отношение к ней? Но он и виду не подает. Сердцем чувствует?
Он уже вышел из квартиры и стал спускаться с большим пластиковым пакетом с пеленками вниз, когда увидел странную картину. Кто-то поднимался по лестнице ползком почти на четвереньках. Что такое? Поклонников Бахуса в подъезде не было, кто бы это мог быть? Человек был одет в огромный полосатый стеганый ватный халат, в каких обычно ходят медсестры и санитарочки в больницах, когда им нужно пройти из корпуса в корпус по зимнему двору. Человек был разут, но зато в руках у него были огромные валенки, которые он по очереди клал на ступеньку впереди себя, вставал на валенок двумя ногами, потом исхитрялся поднять валенок с нижней ступени, клал его на верхнюю и так медленно поднимался по лестнице с этажа на этаж.
Егор остановился в недоумении. Когда человек поднялся на площадку и уткнулся Егору в ноги, из-под капюшона раздался знакомый женский голос.
- Мужчина, а двадцать первая квартира на каком этаже?
- Тамара! Тамара, это ты? Что случилось? Как это все понимать? Откуда ты здесь в таком виде? Ты же простынешь? Тебя, что? Выписали? Как ты нас нашла?
Егор отставил пакет в сторону и наклонился, чтобы поднять женщину.
- Почти босиком, в тоненьких колготках. Что за дела, а?
Тамара отбросила капюшон, на голове у неё было намотано махровое розовое полотенце. Она удобно уселась на ступеньке лестницы, подложив огромный валенок. Ножки свои она поставила на другой валенок и закутала их концами стеганого халата.
- Хи-хи! Как я тут оказалась, да еще в таком виде? Сегодня нянечка дежурит очень хорошая. Увидела она мои заплаканные глаза и выспросила у меня все. А когда узнала, что дети рядом, посоветовала мне сходить к ним. Дала мне больничную одежду, страшные, огромные валенки, объяснила, как пройти к нужному дому, выпустила меня через запасной выход, взяла слово, что через два часа я вернусь, и она откроет мне. Я оделась, как чучело, и пошла. Думаю, кто меня тут видит, кто знает? Да и ночь на дворе! Но оказалось, что мой чучельский вид - это не самое страшное, а самое страшное - это валенки. Они сорок второго размера, а ножка у меня небольшая, да и росточком я не вышла. Они мне выше колен оказались. Я шла, как Буратино, на негнущихся ногах. Такую борозду сделала по свежему снегу! А когда в подъезд зашла, оказалось, что никак мне в этих валенках по ступенькам не подняться. Вот я и придумала! А тут ты идешь! Хи-хи!
- Господи! Ну что мне с этой женщиной делать? Ты собиралась в таком виде заявиться в квартиру к моим родителям? Да отец бы от изумления просто покачнулся бы! Да к детям с инфекцией!
- Я бы только издалека на них посмотрела. Ведь они уже спят?
- Конечно, спят. Издалека бы посмотрела. Хорошо! Вот это можно устроить. Поднимайся со ступеньки. Ах, да! Ты же не можешь идти в этих валенках! Давай их и пакет здесь в сторонке оставим, а мне придется тебя взять на руки.
- Нет!
- Да!
- Ни за что!
- Что, так неприятен?
- Нет, наоборот! Я за себя не отвечаю!
- Вот как?
- Да, именно так!
- Попробуем!
Егор поднял Тамару и взял её на руки, а она обвила его шею руками и, нежно смеясь, поцеловала.
- Не сердись на меня!
Егор на секунду опешил, но сделал неприступное лицо и, твердо ступая, понес свою драгоценную ношу вверх по лестнице. Возле дверей квартиры 21 он поставил Тамару не на пол, а на носки своих ботинок. Она прислонилась к нему невольно. Крепко прижимая Тому одной рукой, он другой открыл тихонько дверь ключом и приложил палец к губам. Они прошли вглубь квартиры на цыпочках. Дверь в спальню родителей была открыта, в комнате горел ночник, и в его свете была видна колыбель, в которой крепко спал маленький ребенок, широко раскинув свои ручонки в стороны.
- Кто там?
Сразу же спросил Дмитрий Егорович. Егор прикрыл собой Тамару.
- Я пеленки все взял?
- Все, конечно, все. А ты еще не уехал? Я думал, ты давно дома!
Егор и Тамара также на цыпочках вернулись в коридор, из которого дверь вела в комнату, где спала Таня. Заглянули. Здесь тоже горел ночник, и маленькая девочка спала с расплетенными на ночь косичками в своей яркой пижамке, откинув во сне одеяло. Егор прошел в комнату и осторожно укрыл Танюшку. Когда Егор вышел в прихожую, он увидел, что Тамара горько плачет. Дома она плакала молча, чтобы никого не спугнуть, а на лестничной площадке заплакала навзрыд. Она стояла разутая на цементном полу и горько плакала.
- Что? В чем дело? Что-нибудь не так?
Егор опять поднял её. Она отрицательно покачала головой из стороны в сторону.
- Тогда почему плачем?
- Потому что все очень хорошо. Я от радости плачу. Я теперь не буду так беспокоиться и спокойно долечусь.
- Вот и хорошо! Вот и замечательно.
- А как нам теперь быть? У меня еще полтора часа времени. Нянечка откроет дверь в половине двенадцатого.
- Придется поехать ко мне.
- К тебе? Лучше ко мне!
- Конечно лучше. Там ведь ничего нет, холодильник отключен, да и порядок там я давно не наводил. Не ожидал тебя так скоро.
- Прости! Я и не подумала! Ты целый день на ногах, а тут я, как снег на голову. Я согласна.
- С чем?
- С тем, чтобы поехать к тебе на полтора часа!
Егор отнес её в машину, потом вернулся за пакетом и за валенками и забросил все в багажник. Он был озадачен. Что она себе позволяет? Взрослая женщина! Никакой серьезности. А если бы её Егор не перехватил? Явилась бы она в квартиру родителей в десять часов вечера, переполошила бы всех. Она за детьми видите ли истосковалась. Танечку видит каждый день под окнами, про мальчика слышит подробные доклады-отчеты, нет, ей захотелось увидеть еще все своими глазами. А потом он вспомнил её горькие слезы и смягчился.
А скоро от гнева Егора не осталось даже следа.
Тамара вернулась в больницу благополучно. В назначенное время добрая нянечка открыла ключом дверь, а Тамара уже стояла под дверью в своих огромных валенках и в больничном балахоне, а за её спиной возвышался мужчина, про которого все в отделении говорили, что это муж больной, потому что он ежедневно навещал её.
- Как дети?
- Отлично! Сверх всяких ожиданий! Спят уже, они меня даже не видели! Зато я полюбовалась и душу отвела. Теперь долечусь, вытерплю!
- Прощайтесь уж, нечего холод напускать! Да и наткнется кто из начальства, мне несдобровать!
Тамара замешкалась, а Егор крепко обнял её.
- Не до синяков обнимай-то! А то ты вон каков, а она махонькая!
- Да я слегка!
- Слегка, не слегка, а пока!
Тамара переобулась в тапочки, вернула валенки и ватный халат доброй нянечке и отправилась в палату. Разделась, улеглась в больничную кровать. Ей не спалось. Соседка заговорила первая.
- Что подруга, как «самоволка»?
Тамара рассказала ей все. Соседка в нужных местах хихикала, в других вздыхала, в иных восхищенно ахала.
- Не обманывай себя, что ты переступила черту в отношениях с Егором из чувства благодарности. Я же вижу, что ты влюблена! Влюблена, как кошка. Ты для него готова на все. Угрызения совести пусть тебя не мучают. Тоже мне, придумала, гулящая она. Время сейчас такое неустойчивое. Третий мужчина в её жизни! Подумаешь, счет открыла! Ну, не двадцать третий же! Ты правильно сделала, что родила двоих детей. Что же нам делать, если единственный не встречается, а годы идут. Просто так, впустую жизнь прожить что ли? Вот и притворяемся порой, разыгрываем чувства, даже когда их нет. Семью-то хочется иметь. Мужа тоже хочется, чтобы все, как у всех, было. Посмотри вокруг, много ли ты видишь счастливых пар, о которых можно сказать, что они в любви да в согласии? Молчишь? То-то же!
- Не по-людски это как-то. Всегда так было, что у детей должно быть два ясных начала в жизни. Отец и мать. А так как у меня было у самой, когда я с мамой и бабушкой выросла, одна без братьев и сестер, быть не должно!
- Но ты же исправила ситуацию!
- Глупость я сделала, вот что! Исправила? Я её запутала. Пусть бы все шло, как шло. Нет, напридумывала глупостей, да мало того, ещё и натворила их!
- Теперь уже поздно каяться! Да и жизнь, видишь, как разворачивается. Ты теперь без пяти минут мужняя жена, а у детей такой отец объявился, что все тебе завидуют!
- Объявился-то он объявился, да не любит он меня. Чувствую, не любит. Придется мне за двоих гореть! А хватит ли огня?
- Сейчас не любит, потом полюбит.
- Я думаю, что любовь рождается с первого взгляда.
- Большей частью да, с первого. Но иногда люди всматриваются друг в друга годами. Смотрят, а не видят! Стремись, соответствуй и обязательно дождешься ответной любви. Это только в романах бывает все сладко и гладко, а в жизни все так сложно! Борись за мужика! Отважно борись! Все силы положи на это!
- У меня не такой характер!
- Такой, такой! Ты себя плохо знаешь!
В палату заглянула медсестра.
- Что тут за ночные разговоры? Кто тут режим нарушает? Завтра доложу на пятиминутке, выпишут досрочно.
- Да хоть бы выписали! А нам некуда с утра спешить! Отоспимся!
Однако разговоры в палате прекратились, соседка быстро уснула, а Тамаре не спалось. Она все думала и думала о происходящем и все никак не могла принять решение. Как они встретятся после такого поступка? И как это у них затмился разум, и они поддались порыву чувств? Может быть, Егор уже кается и места себе не находит? Как ей бедной быть? Не с кем даже посоветоваться.
- Мама, мама! — позвала она тихо в темноту неба за окном палаты, - правильно ли я живу?
Слабо освещенные уличным фонарем согласно колыхнулись промерзшие ветки старого тополя. Наверное, от зимнего ветра.
Тамара вскоре крепко уснула, а утром проснулась в таком прекрасном настроении, что это заметили все больные в палате.
- Ты прямо расцвела, Томочка, тебя и не узнать! Похорошела прямо на глазах.
- Я просто сегодня приняла очень трудное решение, вот на душе и легче стало!
      

Тамара сильно ошибалась в своих предположениях, что Егор кается в том, что произошло. Егор не находил себе места, но только потому, что он жаждал продолжения романа. Он пришел на работу после почти бессонной ночи, но не хмурился, а ухмылялся, напевал легкомысленный мотивчик, шутил и веселился. А за обедом в соседнем кафе он вдруг громко сказал странную фразу.
- Я думал, что учительницы - это строгие и серьезные люди, но у меня было ложное представление. На самом деле - они вполне земные. А некоторые из них очень даже ничего!
- Ого! Это что, из личного опыта или заимствованного?
- Из личного, конечно! Что за сомнения? Плохо вы меня знаете!
- Смотрите! Он уже до учителей добрался!
- Маленькая поправочка. До учительниц, и не в массе своей, а до одной, единственной!
- Нашел свою единственную? А ну-ка, поподробнее.
- Без комментариев! Личная тайна!
Тамара его поразила. На вид такая скромная! И не скажешь с первого взгляда, что она такая взрывная, нет, не взрывная, а теплая, нежная, податливая. А вдруг она со всеми такая? Бывают же женщины слабые. Кто приласкал, с тем и пошла. Вчера она не ведала, что творила. Почаще бы так не ведала. А красавица какая! А фигурка, как у девочки! Не скажешь, что она мать двоих детей. А ножки крошечные, как у Золушки. Он когда внес её в дом на руках, наклонился, чтобы ноги ей озябшие растереть, они в его ладонях утонули. Вот тогда и дрогнуло в нем что-то. Как там Пушкин говорил о женских ножках? Навряд ли в России найдешь две пары женских стройных ножек? Две Егор не нашел, а одну пару нашел. Сами пришли ему в руки. Обутые в чудовищные валенки. Как же ему теперь вести себя с ней при встрече? Сделать вид, что ничего не произошло? Можно обидеть женщину. Написать записочку и выразить свой восторг по поводу вчерашнего? Записка может попасть в чужие руки. Знаем мы это женское любопытство. Собственный рабочий коллектив наполовину женский - так что видели и наблюдали! Послать СМС сообщение ей на сотовый: «Трепещу, вспоминая!» Вот ещё, глупость какая! Придет же такое в голову. Не мальчик. Зрелый мужик. А туда же. Какая пошлость! Ничего не буду предпринимать, повезу передачу, будет видно. Вначале поговорю с родителями.
Когда он вечером, как обычно, заехал к родителям, он пригласил их для серьезного разговора. Мальчик спал, Танечка играла с куклами. Родители уселись рядышком на диванчике, Егор встал напротив.
- Как вы посмотрите на то, что я хочу изменить свою жизнь. Я собираюсь жениться на Тамаре, и сделал ей предложение. Она его приняла. Детей я усыновлю официально. Так что очень скоро я ста¬ну серьезным семейным человеком, а вы настоящими дедушкой и бабушкой и у вас будут внуки Романовы.
Мать сразу заплакала.
- Благодарю тебя, Отец Небесный, что ты услышал мои молитвы!
- А я, сынок, всегда знал, что ты человек хороший. Ты меня так порадовал и растрогал! Я тебя, как отец твой, благословляю искренне. Детей поднимать - великий труд. Пусть твоя дорога будет счастливой!
Все были взволнованы. Вдруг в разговор вмешалась Танюшка. Она как-будто и не слышала взрослых, но неожиданно для всех вышла из своего уголка.
- Ты теперь будешь мой папа по правде?
- Да.
- Так. А в Белогорск мы когда поедем?
- Наверное, летом.
- Не скоро ещё?
- Нет, не скоро! А тебе зачем?
- Передо мной всегда Юля хвасталась своим папой. А теперь я хочу перед ней. Будем идти по двору, а я нарочно громко буду тебе говорить «папа, папа», а ты мне «доча, доченька», пусть все знают!
Взрослые засмеялись.
- Да мы все по двору пойдем, мы с бабушкой будем тебя внучкой громко звать, а папа - доченькой. Чтобы всем продемонстрировать, какая ты богатая стала. Договорились?
- Договорились.
- Вот и хорошо!
Напряжение было снято. И пошел разговор дальше о всяких житейских делах. И о том, что нужно затевать квартирный обмен, и о том, что свадьбу нужно сделать небольшую, в узком семейном кругу. И обязательно зарегистрироваться, хоть и в моде сейчас гражданские браки, но лучше все сделать законным. Двое детей в семье просто обязывают. Мальчика зарегистрировать сразу же на Егора, а Танюшку срочно удочерить. Так и порешили.
Егор написал Тамаре деловую записку, в которой изложил все то, что обсуждалось на семейном совете. А когда он вечером понес ей передачу и эту записку, он кое-что добавил от себя. Поставил Танюшку перед собой, а сам через окно посмотрел пристально на Тамару, потом заулыбался и игриво ей подморгнул. Она не могла ничем ответить, потому что разговаривала с доченькой, но лицо у неё вытянулось от удивления, а потом вдруг глаза заискрились от сдержанного смеха, и она едва заметно кивнула, давая понять, что все то, что произошло вчера, и ей греет душу. Как и ему.
Зимой самый главный праздник - Новый год. Почему-то все его очень торжественно встречают. А если не встретить, то он что? Не придет? Но это самый таинственный праздник, потому что ночной, потому что с подарками, потому что с елкой и Дедом Морозом. А во второй половине зимы ещё два праздника. День защитников Отечества - 23 февраля - давно стал в стране международным мужским днем, а 8 Марта - женским.
На 23 февраля на работе была корпоративная вечеринка, Егору вручили подарок - набор мужской косметики. Дома он поздравил отца и отдал ему подарок - новый галстук, который очень понравился отцу.
- Посмотри, что мне Танюшка подарила! Сама медвежонка вылепила из пластилина.
Пластилиновый мишка был действительно вылеплен старательно. У него были и глазки-бусинки из кусочков черного пластилина и крошечный носик, а из красного пластилина был вылеплен ротик. Шарики ручки и шарики ножки делали мишку похожим на Чебурашку, но игрушка была очень трогательной.
- Сама, своими ручками маленькими вылепила. Талантливый ребенок!
И было понятно, что Дмитрий Егорович больше рад копеечному подарку, сделанному детскими руками, чем дорогому, купленному в магазине.
- Она и тебе что-то там с бабушкой клеила и Федору Николаевичу. Ты уж прими достойно. Она так старалась!
- Мог бы и не предупреждать. Я её не меньше твоего люблю и никак не обижу.
- Кстати, она стесняется немного тебе его дарить, ты намекни сам, что ты мечтаешь принять подарок в честь праздника.
- Сделаем, отец! Танюшка! Говорят, ты мне подарок приготовила к празднику. Ты где, Танюшка?
- Я тут, за диваном играю. Сейчас подарю. Вот! Поздравляю!
На кусочке картона была выполнена аппликация. Розовый снеговик имел и ведро на голове, и морковку вместо носа, и шарф на шее, но только глаз у него был почему-то один. Егор привлек Танюшку к себе, погладил её, пожал руку, как взрослому человеку.
- Большое спасибо, просто огромное. Ты меня очень порадовала. А почему глаз у него только один?
- Понимаешь, было два. Но ночью, наверное, Бабай приходил голодный и злой. Вот один глаз он и отгрыз.
- А если по-правде?
- А по-правде, - шепотом сказала девочка, - один глаз под стол упал, я его долго искала и не нашла.
- А пусть он его просто прикрыл от яркого солнца, прищурился. Пойдет такая версия?
- Пойдет! Я думала, он тебе не понравится одноглазый. Ты смеяться будешь. Он тебе понравился?
- Понравился и даже очень. А глаз второй мы ему потом фломастером нарисуем! Собирайся, к маме поедем. Пусть бабушка поможет тебе одеться, шалунья!
Он не ждал подарка от Тамары, но получил его. В записке было написано, что Тамара нежно его поздравляет и дарит ему стихотворение великого Федора Ивановича Тютчева.
Не рассуждай, не хлопочи!..
Безумство ищет, глупость судит;
Дневные раны сном лечи,
А завтра быть чему, то будет.
Со смыслом стихотворение, с намеком. Необычный подарок. Прочел, а последняя строчка так и врезалась в память. «А завтра быть чему, то будет».

Дома Егор весь вечер просидел над томиком стихов Тютчева и нашел строчки, которые были созвучны его мыслям. В записке Егора Тамара прочла на следующий день:
О буйные ветры, скорее, скорей!
Скорей нас сорвите с докучных ветвей!
Сорвите, умчите, мы ждать не хотим,
Летите, летите! Мы с вами летим!..
Он тоже жаждет перемен. Просто ждет - не дождется!
Тамара позвонила Егору на сотовый телефон.
- Я оценила ответ. Он просто замечательный. Он помог мне расстаться с последними сомнениями. Очень остроумно!
Приближался День 8 Марта. Теперь мужчины были в предпраздничных хлопотах. Мамам подарки, бабушкам подарки, девушкам подарки, девочкам подарки покупали повсюду. Сам Егор сбился с ног, разыскивая карету с лошадью для Барби.
- Карета с лошадью для Барби есть?
- Нет, но у нас множество других игрушек.
- Не интересуют.
Только в третьем магазине он нашел карету. Но цена! Он даже присвистнул.
- Однако! Подешевле нет?
- Нет. И это последняя такая игрушка.
- Беру!
- Для дочери? Не жалейте денег, радость, которую она получит, стоит того.
У Егора никогда не было финансовых затруднений. В проектном бюро он считался классным специалистом, заказов на проекты коттеджей было очень много. У него даже была небольшая очередь заказчиков, потому что его проекты были комфортными, престижными и недорогими. Все-таки в этом году он купил подарки для матери и тети Тани чуть дешевле, потому что финансовый груз семейных забот ощущался. Для Тамары он подарок выбрать никак не мог, все ему казалось избитым: и духи, и цветы, и картины, и книги. Накануне праздника он приехал вечером к родителям в плохом настроении. Замученный, усталый, он ключом открыл дверь в квартиру, поставил сумки и наклонился, чтобы снять обувь, но сделать это не успел. Кто-то бросился к нему, повис на шее. В первую минуту он подумал, что это Танюшка.
- Постойте, кто это меня так нежно обнимает?
- Это я, я, я!
Егор ахнул.
- Тамара? Сбежала? Выписали?
- Выписали! Здорова вполне, безопасна вполне, только мальчика не буду кормить, а так все в лучшем виде.
- Переживем! Дай-ка я на тебя полюбуюсь. Я тебя первый раз вижу в нормальной одежде. Все в халатах, в халатах.
- Ну, и как я тебе?
- Сверх всяких ожиданий.
Он опять привлек её к себе, и они долго стояли обнявшись. Уже пора было отпустить друг друга, а они никак не могли это сделать. Просто замерли в тишине прихожей. Тамара слышала, как громко стучит сердце Егора, а он ощущал аромат её духов, запах её тела, а нежные объятия её теплых рук делали его счастливым. Наконец, он услышал её шепот.
- Снимай пальто быстрее, мы тебя ждем давно. У нас праздник по случаю моего выздоровления. Стол накрыт, Степановы уже здесь.
- Семейное торжество?
- Да!
Действительно, стол был сервирован по всем правилам этикета. Он был покрыт белоснежной скатертью, а в центре стола в плетеной корзиночке возвышалась горочка аккуратно нарезанного хлеба и рядом стояла солонка. В семье Романовых была незыблемая традиция - стол накрывался в строгом порядке. Стелилась скатерть, затем на середину стола ставились хлеб и соль, а потом выставлялось все остальное. Хлеб никогда со стола не убирался, не раскладывался по столу горочками, а всегда торжественно красовался в плетеной корзиночке и никогда никакие изысканные закуски не теснили его со стола. Хлеб всему голова!
Прекрасный гжельский сервиз делал сервировку стола особенно нарядной. Хрустальные бокалы, рюмки, стаканы для сока отражали своими гранями свет, и мерцающие лучики придавали его убранству особую таинственную красоту А закуски! Всё, что пожелаете! Салаты, прозрачные ломтики селедочки, красная икра, мясной рулет, картофельное пюре на большом блюде, домашние котлетки. Две бутылки шампанского, перевязанные алой лентой, дорогой коньяк в хрустальном графинчике были тоже не лишними на этом столе. За столом уже сидели нарядные гости и хозяева: Татьяна Егоровна, Федор Николаевич, Надежда Петровна с мальчиком на руках и рядом с ней на высоком удобном стуле Танюшка. Дмитрий Егорович сидел у открытого фортепьяно, и когда в комнату вошли Егор с Тамарой, он заиграл торжественный марш, а все зааплодировали.
- Ура! - закричала Танюшка, и все подхватили её радостный крик.
Егора с Тамарой торжественно усадили во главу стола, как молодых. На этом празднике царицей была Тамара. И не только потому, что она была молодой, прекрасно одетой женщиной, а потому, что она была счастливой! Бывает же счастье на свете! Оно многолико, но сегодня оно выглядело, как влюбленная женщина в пору своей молодости рядом со своим любимым мужчиной! Тамара сияла, она светилась, от неё, как от сказочной царевны, глаз нельзя было отвести. В этом сиянии и Егор выглядел счастливым человеком, он тоже светился, хоть и отраженным светом.
- Поздравляем! Поздравляем! Горько! Горько!
Егор осторожно и нежно поцеловал Тамару. И пошел пир горой! За столом собрались люди, которые были просто разлучены прежде временем и пространством, а теперь они встретились потому, что какие-то силы небесные подарили им эту встречу. Тамара продолжала удивлять Егора. С антресолей достали гитару и попросили Тамару спеть что-нибудь. Она не заставила себя долго упрашивать.
 Не разлюби меня вдали,
 Не разлюби меня в разлуке,
 И за страдания и муки
 Привет участия пошли!
 Чтоб счастье наше не смогли
 Сгубить страдания разлуки,
 Подай надежды тихой звуки!
 Не позабудь меня в разлуке,
 Не разлюби меня вдали!
Романс всем так понравился, что его решили спеть хором. Разучили бесхитростные слова, послушали рыдающую мелодию. У всех собравшихся за столом был тонкий музыкальный слух, поэтому романс в хоровом исполнении прозвучал очень хорошо. Егор пел для Томы, она - для него, Дмитрий Егорович для своей Нади, и она в ответ пела для него, а Федор Николаевич для Татьяны Егоровны и она тоже пела для него. В комнате слаженно звучали голоса сразу трех семейных дуэтов. А когда роман отзвучал, все зааплодировали.
- «Не разлюби меня вдали» - малоизвестный романс, но его мама моя очень любила, я в память о ней его пою. Автора я не знаю, но очень рада тому, что он вам всем пришелся по душе. Теперь давайте споем что-нибудь известное. Знаменитую «Калитку», например.
Потом спели с чувством «У церкви стояла карета» и ещё множество других застольных песен и романсов. Мальчик под эти звуки сладко уснул, Дмитрий Егорович лично отнес ребенка в комнату и уложил в кроватку.
- А что, давайте потанцуем! Разрешаю негромко включить музыкальный центр.
Но звук Дмитрий Егорович включил так тихо, что музыку можно было различить едва-едва. Однако Егора два раза приглашать было не нужно. Он вышел на середину комнаты и затанцевал. Что это был за танец? Тамара сразу дала ему про себя название: танец горделивого горного козла. Правда сама она никогда горных козлов не видела, но у неё не было сомнения, что они именно так танцуют. Егор стал ходить по комнате, высоко вскидывая ноги. Так примерно ходит цапля на болоте. Руками он размахивал точно так, как это делают пловцы, когда плывут брассом. При этом Егор ещё втягивал и вытягивал голову совершенно не в такт звучавшей музыке, а так, как ему вздумается. У Тамары округлились глаза, она еле сдерживала подступавшую волну неприличного смеха, но вовремя посмотрела на Надежду Петровну. Мама смотрела на сына восхищенно и явно получала удовольствие от его «изысканного» танца. Тома перевела недоумевающий взгляд на отца Егора. Тот пожал плечами, наклонился к ней.
- Должны же у него быть хоть какие-то недостатки! Простите!
Дмитрий Егорович улыбнулся так, что Тамару его улыбка обезоружила.
Егор жестами приглашал Тамару принять участие в танцах, она растерялась, но ей на помощь пришла Танюшка. Девочке танец Егора так понравился, что она выскочила на середину комнаты и стала делать такие же точно движения с явным восторгом! Сразу все встало на свои места. Взрослый Егор и маленькая Танюшка смотрелись теперь одинаково хорошо, потому что они оба были в мире воображения. Кого-то явно изображал Егор, а Таня угадала его игру и тоже кого-то изображала. Комизм ситуации стушевался.
Танюшка вскоре утомилась, притихла, сонно заморгала глазками, её уложили спать. За столом остались одни взрослые. Дмитрий Егорович начал трудный разговор очень осторожно.
- Мальчика-то думаете регистрировать, Тома, или нет? Имя ему выбрали? Конечно, когда-то наши предки ещё во времена язычества называли детей просто: Первыш, Вторыш, Третьяк. Или ещё проще - Ждан или Неждан, Негневливый, Неслух. Сейчас такими именами не называют, сейчас дают православные имена. Хорошо бы мальчика назвать по православному календарю. Я где-то в прессе читал, что названный по месяцеслову ребенок лучше растет, меньше болеет.
- Я как отец вот что скажу: по месяцеслову не будем называть, а поскольку он первый в роду Романовых мужчина в новом поколении, по традиции нашего рода назовем его Дмитрием. Пусть он будет Дмитрий Егорович Романов младший. А чтобы в именах окончательно не запутаться, потому что у нас и так случайно, а быть может и не случайно, уже есть две Татьяны, Дмитрия Егоровича младшего будем Митей звать. Ты, Тамара, не против?
- Митя, Митенька, Митяйка, Митюшка, Дима, Дмитрий - прекрасно звучит! И на отчество подойдет, когда ребенок вырастет и сам папой станет. Дмитриевна, Дмитриевич - такое отчество с любым именем очень хорошо сочетается! Мне нравится, я не против!
- Решено! Пойду обрадую мальчика!
Дмитрий Егорович очень хотел, чтобы никто не заметил, как он взволнован. А все сделали вид, что ничего не замечают. Он вошел в спальню, наклонился над кроваткой спящего ребенка и тихо позвал его: «Дмитрий Егорович! Дмитрий Егорович! Митя!»
Мальчик не проснулся, но от ласковых звуков знакомого голоса заулыбался во сне.

Степановы уехали домой очень поздно, в двенадцатом часу ночи. Надежда Петровна распределила всех на ночь по местам. Молодым постелила постель в спальне, Танюшка уже видела десятые сны в детской комнате, хранившей память о взрослении Егора, себе с Дмитрием Егоровичем постелила на диване в большой комнате. Тем самым она дала понять, что их вахта окончена и теперь Тома с Егором должны прислушиваться к дыханию спящего ребенка и улавливать даже сквозь сон его малейшее беспокойство. Дмитрий Егорович со всеми перестановками в доме согласился, но это было только на словах. На деле он всю ночь поднимался и подходил за ночь раз пять или шесть к кроватке внука. Ему, видите ли, казалось, что ребенок плачет.
- Угомонишься ты или нет? Оставишь ты молодых в покое?
- А я разве их беспокою?
- А разве нет? Что ты вскакиваешь, как дежурный, не скажу кто, и несешься в одних трусах в спальню к молодым? Веселенькая у них ночь после долгой разлуки получается! Ты что, никогда сам не был молодым?
- Прости, Надежда, я не подумал.
- Не подумал он! Так подумай и угомонись хоть под утро!
- А сколько времени?
- Да уже пятый час!
- Так пора уже питание приготовить! В пять часов он обычно кушает и опять засыпает до восьми часов. Я пойду на кухню, заварю смесь.
- Иди, иди, неугомонный! Дай хоть мне поспать немного!
Дмитрий Егорович пошел на кухню, заварил смесь, остудил её до нужной температуры и прислушался. Мальчик проснулся и агукнул. Дед на цыпочках прошел в спальню, взял малыша из кроватки на руки и тихонько вернулся. Он умело перепеленал ребенка и стал кормить. Мальчик поел. Дед подержал его столбиком, чтобы мог выйти воздух, если мальчик его случайно наглотался, потом уложил ребенка на диван рядом с Надеждой Петровной, сам осторожно лег на краешек, и через несколько минут они с внуком крепко уснули. Не положено ребенку спать в одной постели с взрослыми, это верно, но ведь из всякого правила бывают исключения! Дмитрий Егорович не видел, как его сын Егор с большой коробкой в руках вышел под утро из спальни, полюбовался спящим мальчиком, укоризненно посмотрел на отца. На цыпочках он прошел в комнату Танечки и поставил ей на тумбочку сказочную карету розового цвета, в которую была запряжена белоснежная красавица лошадка.
Почему Егор так стремился побаловать ребенка и так долго искал для девочки желанную игрушку? Хотел подкупить ребенка, подарками вызывая к себе расположение? Ни о каком подкупе здесь и речи быть не могло! Егор хотел порадовать ребенка просто потому, что радуя ребенка игрушкой, он радовал и самого себя. Увидеть выражение счастья в чистых детских глазах так приятно! А ещё приятно сознавать себя волшебником, потому что исполнение заветного желания - это волшебство! Каждый помнит себя ребенком и часто всю жизнь помнит маленькие огорчения той поры. Родители не смогли купить велосипед, как у соседского Миши, или куклу с фарфоровым лицом, как у соседской Лидочки. А так хотелось все это иметь! Так было завидно, что и вспоминать не хочется. А если нам не всё было доступно в детстве, так пусть хоть у наших детей и внуков всё будет! Для их радости ничего не жалко! А подкупить ребенка подарками нельзя! Верно тогда старушка сказала. Известен только один путь к детскому сердцу - искренняя любовь, забота и нежность!
      
И потекла река жизни дальше, и поплыл по ней обновленный плот семьи Романовых, обходя отмели, прорываясь через заторы и бурные водовороты. Егор и Тамара сыграли свадьбу, небольшую, но очень веселую, ровно через неделю после выписки из больницы. Зарегистрировали маленького Митю и окрестили его в новом храме. Давно известно, что обряд крещения - это обещание Богу доброй совести. И хотя Митя ничего не мог обещать Богу, потому что был очень мал, за него торжественно обещали все взрослые, которые присутствовали на крещении. Они приняли священный обет: воспитать Митеньку в лучших христианских традициях.
Оформили документы на удочерение Танечки, и она стала Романовой Татьяной Егоровной. Свои однокомнатные квартиры Тамара и Егор продали и на эти деньги очень удачно купили новую трехкомнатную квартиру в очень хорошем районе города, сравнительно недалеко от родителей. Заброшенную дачу весной привели в поря¬док. Потому что было решено, что детям нужен свежий воздух, им нужны экологически чистые овощи и фрукты, да и к труду их нужно приучать с малых лет! Все как будто было сладко и гладко, а на самом деле Тамара все время была в каком-то странном напряжении. Она даже дома никогда не выглядела по-домашнему. Прическа у неё была всегда безупречной! Одежда - модной, опрятной и аккуратной! По дому она ходила в туфельках. В доме всегда был идеальный порядок. В холодильнике было полно еды, которая готовилась как-то незаметно, ранними утрами или поздними вечерами.

Дети росли. Федор Николаевич и Татьяна Егоровна стали шефами для Танюшки. Девочку отдали в танцевальный ансамбль «Ровесники» в младшую группу, её записали в школу для малышей «Умный ребенок», так что день у неё был занят интересными делами, и у неё шел, по выражению Дмитрия Егоровича, процесс всестороннего и правильного развития. Мальчик Митенька рос и менялся очень быстро. Он в срок стал сидеть, а потом научился передвигаться по дивану Когда его клали на животик, он начинал делать какие-то странные движения. Он, сопя и кряхтя, перекатывался из стороны в сторону и добирался до противоположной стенки без помощи рук. Потом он научился ползать и делал это так ловко, что за ним было трудно уследить. У Митеньки стали рано резаться зубки. Когда прорезался первый, Романовы устроили праздник потому что по старинному русскому поверью на зубок ребенку нужно было обязательно что-нибудь дарить очень прочное и крепкое. От качества подарка, который дарили крестная и крестный, зависело, будут ли у ребенка здоровые и крепкие зубы, или он будет маяться зубами всю жизнь, если крестные поскупятся. Крестные не поскупились и подарили Мите такую крепкую игрушечную машинку, что она прослужила ему несколько лет!
      
Митенька заболел осенью. И не в тяжелую, слякотную пору, а в тот период, когда осень называют золотой. До этого он ни разу ни чем не болел. На зубки у него не было температуры, не болел животик, когда его стали кормить протертыми овощными супами, за ним так хорошо смотрели, что мальчик даже ни разу не стукнулся. У Мити ночью поднялась высокая температура. Мальчик задыхался. Родители вызвали врачей, и ребенка вместе с матерью поместили в больницу. Егор бы не стал беспокоить тревожной вестью своих стариков, но он не мог усидеть дома. Безызвестность была настоящей пыткой, а спящую Танечку нельзя было бросить одну в пустой квартире. Когда он все-таки набрал нужный номер телефона, трубку взял Дмитрий Егорович так быстро, как будто он ждал звонка.
- Отец! Ты почему не спишь в три часа ночи?
- Проснулся и не могу уснуть. Места себе не нахожу. Надежда кричит на меня, а я вышел в прихожую, хотел вам позвонить, а мать не дала. Сижу и смотрю на аппарат. И точно, ты позвонил! Что с мальчиком?
- Ну, ты отец удивляешь меня! Мальчика в больницу увезли.
- В детскую?
- Конечно, в детскую.
- Областную или городскую?
- Городскую.
- Ну, я пошел.
- Куда ты пошел?
- В городскую детскую больницу, она же в двух шагах от нас.
- Ты хоть оденься.
- А я одетый ждал твоего звонка.
- Я вижу, нет силы, которая бы могла тебя остановить. Иди! Узнаешь, как там дела, позвони мне с мобильного телефона. Я тоже тут себе места не нахожу. Мне тоже хочется рядом быть, но Танечку не на кого оставить. Маму не хочется беспокоить.
- Я ей передаю трубку, она рядом и буквально рвет у меня её из рук!
- Не нужно никого беспокоить. Я уже здесь. Я весь разговор слышала. Я уже иду к тебе, чтобы побыть с Танечкой. Спускайся и жди меня.
- Так ты с отцом и иди!
- Хватился! Он уже в пути. Он мне трубку отдал и помчался. Трясется весь. Он чувствует, что Митеньке плохо. Хоть бы с ним самим ничего не случилось! Ты с собой захвати арсенал успокоительных и сердечных средств.
- А ты как, мама?
- Я не паникую! Все будет хорошо! И вы не паникуйте! Все, я иду.
Она не паниковала, но пришла к Егору в комнатных тапочках. Она забыла переобуться.

В больнице Егор нашел отца.
- Где Митя?
- В палате интенсивной терапии. Отек горлышка, задыхается ребенок, но врачи такие серьезные. Мне сказали, что угрозы жизни нет, что Митя обязательно поправится! Тамаре позволили быть рядом с ним, а мне нет. Буду молиться!
Больше Дмитрий Егорович не проронил ни слова. Он обращался к Богу с единственной просьбой сохранить и защитить самое дорогое и ценное в его жизни - его любимого внука, а в обмен на это он предлагал свою жизнь.
Господь не взял его жизнь, и жизнь мальчика тоже не тронул. К восходу солнца мальчик стал дышать чуть-чуть легче. В семь утра в больницу приехали Степановы. Татьяна Егоровна сразу же пошла искать знакомых врачей, а через несколько минут вернулась и сказала, что Митенька вне опасности, но к нему никому нельзя. Брат посмотрел на неё такими глазами, что Татьяна Егоровна, ни слова не говоря, повернулась и опять пошла куда-то. Она вернулась с молодым врачом.
- Никому нельзя! Никому не делаем исключений! Почему я должен смотреть на кого-то? Все переживают! Ну, и что? Вы целой толпой явились переживать, весь «Приемный покой» заняли.
Доктор сердито посмотрел на всех. Вдруг взгляд его потеплел.
- Дмитрий Егорович! Я Вас с трудом узнал! Вы меня учили! Ваши прекрасные лекции я до сих пор помню. Да это Ваш внук у нас лежит? В виде исключения из исключений я Вас пущу только на одну минуточку. У Вас халат есть с собой?
- Есть! У меня стерильный хирургический комплект. И маска.
- Вот и хорошо! Пройдемте со мной.
Дмитрия Егоровича не нужно было приглашать дважды.
- Откуда у него халат?
- Он взял его с собой из дома. Он все время держал пакет в руках. Значит, он был уверен, что его к Мите пропустят. Знаете, когда я ему позвонил в три часа ночи, он уже не спал и ждал моего звонка. Прямо телепатия какая-то. А вот и мама с Таней пришли. Мы здесь, мама!
- Ну, как тут, ну что?
- Кризис вроде бы миновал, говорят, Митеньке получше стало!
- Слава Богу! Слава Богу! А диагноз? Какой диагноз?
- Простыл сильно. Какой-то отек горлышка. Ты в этом лучше разбираешься. Я в медицинских терминах не очень силен.

Все примолкли и стали ждать возвращения Дмитрия Егоровича, который в это время уже входил в палату внука. Мальчик лежал под капельницами, глазки его были закрыты. Тамара бросилась к Дмит¬рию Егоровичу, прильнула к его плечу и заплакала.
- Это я не уберегла! Не понимаю, где он мог так простыть?
- Да разве за ними усмотришь, не вини себя. Разве мать пожелает плохого ребенку? Осень - пора обманчивая. Солнышко днем припекает, а ветерок уже холодный, вот и продуло молодого человека.
Митенька открыл глаза, увидел дедушку и заулыбался, стал тянуть к нему руки.
- Я бы взял тебя, родной, и унес с собой, да нельзя, поверь! Потерпи! Ты же будущий отец семейства, мужчина! А мы - мужчины - народ крепкий! Держись! Мы все с тобой! И Степановы здесь, и Надежда с Танечкой должны подойти, и отец твой, мой сынок! Все за тебя переживаем! Поправляйся! А ты, Тома, мужайся! Все предписания выполняй в точности. Мальчика еще не кормили? Сама ты кушала?
- Мне ничего не нужно, я есть не хочу! А сына кормить пока не нужно, ему капельницы питательные ставят. Если все хорошо будет, то завтра нас переведут в общую палату. Вы нам оплатите отдельную палату, там можно будет по очереди дежурить. Оплатите без еды, будем кормить Митю привычной домашней пищей.
- Все сделаем. Не думай ни о чем. Мои минутки истекли, не смею доктора подводить. Поправляйся, мой дорогой. Я с тобой, я рядом!
Он осторожно поцеловал мальчика в щеку и почувствовал, что кожа у ребенка влажная, температуры высокой уже нет, но дыхание ещё оставалось тяжелым.
Дмитрий Егорович вернулся в «Приемный покой».
- Наденька, он страдает!
- Знаю, дорогой, знаю! Я вижу и твои страдания. Мы вместе, мы выстоим, у нас все будет хорошо!
И все Романовы и Степановы повторили почти хором эти слова, как заклинание. Все будет хорошо!


Тамара и раньше настаивала на том, чтобы рассказать всю правду Дмитрию Егоровичу и Надежде Петровне о мальчике. Развеять недоразумение. Егор был категорически против.
- Не нужно этого делать. Мы ведь их не обманывали, мы им на¬прямую ничего не говорили, они сами все придумали и поверили в свои выдумки. Пусть все так и остается. Митенька их кровный внук, а я его отец. И никаких вариантов!
- Мне это все не нравится! Я слушаюсь тебя, но мне это не нравится! Почему ты боишься им все рассказать? Думаешь, если они узнают правду, их отношение к детям изменится? Они же любят Танечку, и не делают никаких различий между детьми. Они искренне любят детей без всякого притворства с их стороны, я же это чувствую.
Егор понял, что родителям нужно сказать правду именно теперь. Он им все скажет, а там будь что будет! Егор поехал на работу, но у него все из рук валилось, ничего хорошего не получалось, и начальник его отпустил. Вернее, даже настоял на том, чтобы Егор отправился домой.
- На тебе лица нет. Ты все равно не можешь ни на чем сосредоточиться. Ты должен отдохнуть.
Егор послушно ушел с работы, но поехал не домой, где было все пусто и тоскливо, а к родителям. Ещё вчера его так радовала пора золотой осени! Еще вчера он любовался золотыми листьями кленов на аллеях по улице Горького, причудливыми кронами подстриженных карагачей по улице Калинина, старинными вековыми тополями, чудом уцелевшими в старой части города! Сегодня он не замечал ничего. Город ждал высокого гостя, улицы его в срочном порядке приводились в порядок. Расширялась проезжая часть, обновлялись бордюры, подкрашивались фасады зданий, устанавливались затейливые светильники. Часть улиц была перекрыта. Егор устал объезжать преграды, потом решил поехать переулками и вдруг попал в тупик. Заблудился в родном городе! С ним ещё такого не бывало! Он посидел неподвижно несколько минут. Потом принял решение! Сдал назад, проехал незнакомыми улицами и переулками и выехал на магистральную улицу. Навстречу ему, рядом справа и слева двигался поток автомобилей. Люди спешили по своим делам. Егор тоже спешил к родителям, пока он был полон решимости рассказать им всю правду о своей семье. Пока он не передумал. Отец неподвижно лежал на диване и смотрел в потолок, мать гремела посудой на кухне, а Танечка тихонько рисовала своих принцев и принцесс на большом альбомном листе.
- Новости есть? Ты из больницы?
- Я звонил Тамаре, ничего определенного она не сказала, но хуже Митеньке не стало, а это уже неплохие новости. Отец, мама! Можно вас попросить пройти в комнату для тайного серьезного разговора.
- Что? С Митенькой что-то случилось? Ты не можешь говорить при Танечке? Ему хуже?
- Да нет! Но я о нем хотел вам кое-что сказать. Не пугайтесь, ничего страшного! Но Митя не кровный ваш внук. Вы сами впали в заблуждение, а я не стал говорить вам всей правды. Отец! Я не могу иметь детей. Я обследовался, когда жил с Ольгой. Шанс есть, но такой мизерный, что и говорить не стоит. Прости отец, что я тебе несколько лет назад об этом не сказал, не хотел огорчать. Думал, один справлюсь. Ольга мне изменила, чтобы «сделать счастливым», а не потому что разлюбила меня. Я этого не перенес. Я думал, что не смогу полюбить чужого ребенка, что он всегда мне будет напоминать о предательстве жены. Простите меня, я не вовремя вам все это говорю, но я не могу видеть ваши страдания.
Дмитрий Егорович и Надежда Петровна выслушали сына равнодушно.
- Я недавно про твою беду узнала, мне твоя любимая тетя по большому секрету рассказала. Отцу я ничего не говорила, все это для него новость, но я его знаю очень хорошо. Если ты думаешь, что после твоего сообщения он облегченно вздохнет и перестанет так сильно переживать, то ты сильно заблуждаешься. Верно, Дима?
- Я сижу и молчу, потому что у меня нет слов! Ты, сынок, всерьез думаешь, что я меньше буду любить своего мальчика, потому что он не кровный мой внук? Фамилия у него моя? Моя! Имя у него моё? Моё! Ты у него в свидетельстве записан как отец, или какой другой мужик? Ответь мне прямо, ты его считаешь своим сыном?
- Он мой сын и ничей больше!
- А отсюда следует, что он мой внук и ничей больше! Я даже на горизонте не наблюдаю дедушку с маминой стороны! Я - единственный дедушка моего дорогого Митеньки. Вот ты говоришь, что он не кровный мой внук. Это неправда. У нас с ним совпала группа крови и резус-фактор, и я сдал для него кровь сегодня. Так что в нем течет моя кровь! Думаешь, почему я тут на диване валяюсь? Я прихожу в себя! А ты говоришь - не кровный. Кровный, самый что ни на есть кровный. Дальше слушай! Я понимаю, зачем ты нам с матерью это все сказал. Ты сильно заблуждаешься! Я взял его на руки, когда ему было восемнадцать дней всего! Он был такой беззащитный, и он во мне нуждался. Но и я в нем нуждался. Я не помню, когда держал малыша на руках. Тебе уже тридцать шесть лет. За тридцать шесть лет я забыл эти ощущения, а с Митенькой вспомнил. У меня на работе все мои ровесники дедушками стали, все о своих внуках и внучках рассказывают, а я в эти разговоры раньше не вступал, я воздерживался! Мне нечего было сказать! Моя старость без внуков ущербной была. Не случилось, не дал нам Бог кровных внуков, но сердце он нам дал, способностью любить тоже не обделил. Мы с матерью детей приняли не просто так, не пододвинулись, мол, живите, нам не жалко! Мы их сердцем приняли! И прекратим этот разговор, и больше никогда к этой теме возвращаться не будем! Мне раньше в жизни чего-то не хватало, а теперь я целый, у меня есть все! Только бы Бог уберег моего внука!
- А я полностью под его речами подписываюсь. Я Диму просто не узнаю. Помнишь, раньше в садах он нашего пса старого Витязя посадит на шею и носит по дорожкам, как ребенка. У меня все замирало внутри, я все понимала, но никогда не говорила ничего. Тебя жалела, Диму жалела. А теперь все разрешилось. У нас хорошие внуки, а мы сил не пожалеем, чтобы их ещё лучше сделать. Без ухода только бурьян хорошо растет, а детей поднимать трудно. Уход за ними какой нужен! Спрашивать с них нужно, требования разумные предъявлять, создавать условия.
Родители сидели на диване плечом к плечу, серьезно и требовательно смотрели сыну в глаза. Егору нечего было им сказать. Он молча пожал отцу руку, а мать обнял, и она прильнула к его плечу и, дотянувшись до его черной густой шевелюры, погладила его по макушке, как маленького.
- Вот и славно, вот и поговорили! А сейчас чайку попей и с передачей к жене в больницу. С палатой мы уже вопрос решили, всё оплатили, квитанции отвезешь. Крепись, сынок! Танюшка у нас побудет.



Егор в этот вечер из больницы домой не поехал, а приехал к родителям. Ему нигде так хорошо не спалось, как в родительском доме. Он давно уже жил самостоятельно, сменил три квартиры, а все равно домой к родителям приходил отдыхать. Он никогда не задумывался над тем, почему ему дома так хорошо спится. Наверное, потому что внизу на стенке старенького шифоньере он в двухлетнем возрасте нарисовал шариковой ручкой какую-то лошадь с очень длинными ногами, которую потом ни стереть, ни смыть так и не смогли. Рисунок оказался вечным, как и шкаф, который служил хозяевам уже полвека. А может быть и потому, что огромная голубая китайская ваза в темноте комнаты когда-то пугала его, потому что он думал, что в ней кто-то прячется, а теперь он её совсем не боялся. А может быть ещё и потому, что на книжных полках в доме не было непрочитанных им книг. Он даже листал медицинские атласы из отцовской библиотеки, но ободранные мужики с обнаженными внутренностями пугали его. Наверное, поэтому Егор выбрал профессию, далекую от медицины. И только дома можно было проснуться в темноте и позвать тихонько: «Мама!», и она услышит, и подойдет, и поправит сбившееся одеяло. Даже если тебе уже давно за тридцать! Спал Егор в детской комнате на надувном матрасе, на кровати спала Танечка, а родители Егора не спали. Они сидели на кухне. День выдался таким тревожным и трудным, что сон не шел. Митенька был вне опасности. Тамара звонила каждые два часа, и новости, час от часу, становились все отраднее и отраднее.
Надежда Петровна собрала на стол, вскипятила чай, поставила Дмитрию Егоровичу его любимую чашку.
- Поешь, дорогой, а то у тебя и крошки за день во рту не было. А ты у меня еще и донором стал. Это удивительно, как у вас с Митенькой много общего. И группа крови, и резус-фактор, и родились вы под одним знаком зодиака. Испугались как наши ребятишки! А мы как испугались! Не дай Бог!
Надежда Петровна прихлебнула из кружки чай, но потом чашку отставила. Видно ей было не до еды. Дмитрий Егорович тоже к еде не прикоснулся.
- У моей бабушки было четырнадцать человек детей. Всех вырастила, всех в люди вывела. Она часто говорила мне, что дети не тесто, на опаре не растут! Дети любят труд, дисциплину. Мне отец рассказывал, что у всех в семье было строгое распределение обязанностей. Однажды он не почистил в загоне у коровы, так родители его ночью подняли и заставили выполнить свою работу. Хотя и в их семье не всё правильно было. Мне отец ещё рассказывал, что огород был у них огромный. Посадят они картошку, придет пора полоть. Выйдет мать в огород с палочками и распределяет работу. Тебе три годика - значит полрядка ты осилишь. Тебе пять лет - уже рядок для тебя. Тебе семь лет - три рядка. Старшим детям - все остальное. А Петро у них был старший в семье, он рос очень предприимчивым человеком. Не зря он в начальники вышел потом! Украдет яйца в курятнике, сдаст их в сельпо, а на деньги леденцы купит. За леденцы он малышей нанимал свой участок полоть. Да ещё и придирался, ходил. Если плохо пропалывали, то премии в виде леденца лишались. Как родители узнали про его проделки, я не знаю, но окучивал огород Петя один. Это ему наказание было такое. Хотя говорят, что трудом детей наказывать нельзя.
- А я у родителей одна была. Никогда не спрашивала у мамы, почему у меня не было братьев и сестер. Может быть, все также, как у меня, получилось, а мне мамина судьба по наследству досталась?
- Не горюй, Надюша, у нас теперь вон как все удачно. Дети по дому ходят, да какие дети! Танечка - просто солнышко настоящее! Всегда веселая, радостная! Танцует, напевает что-то! В маму пошла!
- А я и не горюю! Хотя повод для грусти есть. Ты заметил, как наш Егор на ребятишек смотрит? Заметил? Он их любит без всяких оглядок. Любит, потому что любит. А как он иногда смотрит на Тому, на жену свою? Он просто принимает Тамару с её любовью. Как приложение к детям. Без них ему нет жизни, разлуку с детьми он бы не пережил, а разлуку с Томой он бы пережил. Не без страдания конечно, нелегко, но пережил! Она никак для него единственной не станет, а как стремится, бедная девочка!
- Не может быть! Я ничего не замечал. Тебе все показалось.
- Если бы показалось, я бы не говорила. Мне не показалось, Дима, всё так и есть, как я тебе говорю. Тамара тоже все понимает, любит его безоглядно и каждый день стремится завоевать его любовь.
-  Может быть, мне поговорить с сыном?
- Поговорить? Как ты себе это представляешь? Что ты ему скажешь? Спросишь, почему он не любит свою жену? А ты думаешь, что все браки на любви держатся? Вот тут ты сильно ошибаешься. Некоторые живут вместе, потому что им это удобно или выгодно, или просто по привычке! Не переживай! Тома - женщина не простая! Жизнью битая! По натуре - боец! Она будет бороться до победы. А мы свою тревогу глубоко спрячем и никогда ни словом, ни поступком не дадим Егору понять, что все видим! Договорились?
- Договорились. Помнишь, Надя, как ты всегда в трудных ситуациях говорила, что мы устоим, выстоим! Вот и сейчас мы устоим и выстоим. Есть ради чего жить и стараться. А то я все переживал, что мальчик наш одиноко живет. Я даже думал иногда, что мы не вечны. Что тогда с ним будет? А теперь я спокоен. Ему некогда скучать. За сына он сильно испугался, а сейчас я в Танюшкину комнату заглядывал, он спит на надувном матрасе и десятые сны видит. Не смог один в квартире остаться. А раньше годами один жил - и ничего!
- А я думаю, что он у нас непроизвольно защиты ищет. Спрятался дома от своей беды. Он верит, что пока мы рядом, с ним ничего плохого случиться не может. Мы с тобой на линии огня, мы прикрываем их, как и наши родители нас прикрывали. Вот я читаю в прессе о полных и неполных семьях. Если один родитель воспитывает ребенка - или отец, или мать - семья считается неполной. А у меня собственное мнение, знаешь какое?
- Какое?
- Семья неполная без дедушек и бабушек.
- Выдумала, тоже мне! Профессор!
- Нет, не выдумала! Этот вопрос еще никем не изучался, но думаю, что если кто займется им, то такие открытия сделает, что все ахнут! А ты к внукам неодинаково относишься. Ты Митеньку больше любишь!
- Абсолютно одинаково. Митя меньше, он беззащитнее. А ты Танечку.
- Тебе показалось просто. Я ведь долго жила в мужской компании. Свекор, муж, сын, я - единственная в семье женщина. А теперь девочка у нас появилась. Есть кому косички заплетать, бантики завязывать, платьица наглаживать, переднички повязывать. Есть с кем посекретничать о наших женских делах. Да и девочка у нас солнечная. Всех любит, к каждому с теплом и лаской. Вон Степановы тоже её обожают. Души в ней не чают! Я даже ревную иногда, но вовремя останавливаюсь.
- А Егор наш сильно изменился. Его позиция в семье поменялась. Он был долго самым младшим в семье, а теперь вон как возвысился. Не зря говорится, что если судьба закрывает нам дверь, она всегда оставляет открытым окно. А всю конспирацию вашу я знал. Все, что нам сын сказал, не новостью было. Не забывай о моей профессии. Когда Егор женился, я знаешь, как внуков ждал? Думал, через год уже дедом буду. А время шло, ничего не происходило, и я встревожился. А с Митей впал в заблуждение потому, что думал, чудо случилось. Да где там! Только не понимаю, почему они с Ольгой не взяли ребенка на усыновление?
- Я думаю, что Ольга не захотела. Когда можешь родить своего ребенка, трудно решиться на такой шаг.
- Ладно уж, их жизнь с Ольгой давно превратилась в призрак. То ли была она, то ли не было её совсем, и она нам только приснилась. Как молодежь сейчас выражается - проехали! И хватит нам чаевничать да разговоры вести, уже двенадцатый час ночи!
Митенька через две недели полностью поправился, но у Егора навсегда осталось чувство тревоги. А Дмитрий Егорович вплотную занялся проблемой закаливания детского организма. Он пересмотрел все методики, но не выбрал ничего, поэтому он разработал свою собственную и неукоснительно ей следовал. Дети прошли курс закаливания и больше никогда не болели простудными заболеваниями. Все наладилось, все вошло в привычную колею, но в истории отношений Егора и бывшей его супруги ещё не была поставлена точка.
Судьбе было угодно, чтобы они случайно встретились через два года. В последнее воскресение лета Егор решил отправиться с ребятишками в парк. Он особенно любил эти прогулки, потому что они были для него такими приятными! Как много тихой радости в том, чтобы вышагивать по аллеям парка за руку с двумя детьми, чувствуя тепло детских ладошек! Серьезно разговаривать о том, какие аттракционы выбрать именно сегодня, а какие оставить на следующий раз! Наконец, купить билеты, усадить детей на карусели и с ближней скамеечки наблюдать, как сияют их лица от удовольствия, как они машут руками, приветствуя своих мам и пап, бабушек и дедушек, и тебя, единственного и дорогого! На последнем аттракционе бабулечка разрешала прыгать на резиновом батуте детям сколько угодно, пока им не надоест, хотя в билете значилось время.
- Пользуйтесь, пока хозяев нет! Только меня не выдавайте!
Дети и пользовались. Танюшка с Митенькой прыгали уже полчаса, и по всему было видно, что это занятие им надоест не скоро! В центре батута стоял резиновый крокодил с огромной пастью, которую он медленно закрывал и открывал. Какой-то отчаянный симпатичный мальчик лет восьми-девяти запрыгивал прямо в открытую пасть с длинными красными резиновыми зубами. Она мягко закрывалась, и мальчишка кричал от восторга. Наверное, ему нравилось собственное бесстрашие.
- Хватит тебе уже баловаться! Разбаловался тут! Или прыгай, как все, или выходи! - потребовала смотрительница.
Мальчик вышел и стал растерянно озираться. Егор поспешил ему на помощь.
- Маму потерял?
- Да!
- Не робей! Сядь со мной рядом на скамейку, подожди. Она непременно за тобой придет! Звать то тебя как?
- Егор!
- И меня Егор! Тезки мы с тобою! А отчество у тебя какое?
- Такое же, Егорович!
- А фамилия?
- Романов.
Егор похолодел. Рядом с ним сидел мальчик, которому он когда-то согласился дать свое имя. Официально он был его отцом. Они с Ольгой не были разведены, когда она родила своего сына. Он ребенка не признал, но и против того, чтобы он был записан на фамилию Романов - совсем не возражал. Он не знал, как Ольга назвала сына. Он мог узнать, но не интересовался. Ольга по закону могла подать на алименты, но у нее хватило ума не делать этого. Егор оставил ей квартиру, ей и её ребенку.
Егор посмотрел на мальчика. Русоволосый, голубоглазый, тоненький, как стебелек, ребенок смотрел на Егора внимательно.
- Вы с мамой живете на улице Ломоносова?
- Да! А Вы это откуда знаете?
- Знаю. Одни живете?
- Да. Вначале жили с Алешей, но мама с ним ругалась, потом у нас жил Дима, но он один раз стукнул меня не сильно, потому что я шалил, а мама сказала, чтоб он уходил, потому что не допустит, чтоб чужие меня обижали. Дима собрался и ушел. Мама плакала, плакала, а потом сказала, что из-за меня она потеряла свою единственную любовь, а проходящие ей не нужны. Она сказала, что я разрушил её жизнь, а потом помог собрать осколочки. Как это понимать, я не знаю, но она меня очень любит.
- А маму Олей зовут?
- Олей! Вы с ней знакомы?
- Знакомы. А вот и она, легка на помине!
Егор увидел, как быстрыми шагами к их скамейке шла женщина, на которую нельзя было просто смотреть, ею можно было только любоваться. Что все и делали: старики, отдыхавшие на скамейках, молодые парни, которые шли ей навстречу, пожилая женщина с ребенком в прогулочной коляске, билетерша, проверявшая билеты у публики на аттракционе «Слоники». Ольгино лицо то освещалось солнцем, то попадало в тень деревьев парковой аллеи, и от этого менялось его выражение, оно становилось то радостным, то грустным и этот переход был мгновенным. Она была в розовой ветровке, а в руке держала шарф, который развевал прибрежный ветерок. Егор и узнавал и не узнавал её. Он не видел Ольгу много лет. Как её изменило материнство! Если раньше она была угловатой, стремительной и резкой, то теперь она стала женственной. После родов она пополнела, но это только пошло ей на пользу Её талия теперь плавно переходила в округлость бедер, руки стали тоже округлыми, пополнели плечи и шея, а ноги остались по-девчоночьи стройными. Её светлые с золотистым оттенком волосы были уложены в замысловатую прическу, но одна непослушная прядь все-таки выбилась из неё, и как пружинка раскачивалась из стороны в сторону в такт шагам.
- Цок, цок, цок.
Стучали каблучки Ольгиных туфелек.
- Тук! Тук! Тук!
Громко стучало сердце Егора. Он, как загипнотизированный, смотрел на свою бывшую жену. И ему на минуту показалось, что расстались они только вчера, что сейчас он встанет со скамейки и пойдет за ней туда, куда она позовет его, потому что это была его женщина. Какой же он был глупец, что потерял это сокровище! Как он мог её судить, осуждать, ненавидеть, проклинать? За что? За то, что песня материнства рвалась из её сердца? За то, что она привела в мир вот этого симпатичного мальчика, которого назвала его именем? Он боялся, что будет ненавидеть вот этого славного мальчугана? Глупец! Неразумный глупец!
- Привет, Егор! Ты что тут делаешь? В парке сейчас детское время!
Егор ничего не отвечал, потому что Ольга заговорила с ним так непринужденно, что ошеломила его. Ни одной виноватой нотки в голосе! Простота и естественность в каждом звуке родного голоса! Егору изменила выдержка, он не произнес, а прохрипел, выдавил из себя.
- Привет!
- Так ты не ответил на мой вопрос, что ты делаешь в парке в детское время?
Егор все искал и искал слова, пауза затягивалась, но в это время к нему прибежали Митя и Танюша. Дети ревниво смотрели на незнакомую им женщину. Митя сразу же забрался к Егору на колени, а Танечка присела на скамейку рядышком.
- Папа! Папа! Мы пойдем на Амур камешки бросать? Мы пойдем, папа?
- Твои что ли?
- Нет, не мои.
Почему Егор так сказал? Неужели он вздумал отречься от своей семьи? Слава Богу, он тут же спохватился и подавил желание снять Митеньку с колен и отодвинуться от Тани, к нему вернулся голос.
- Мои, конечно мои!
- Я все поняла!
У Ольги вдруг появилось на лице злобное выражение. Она схватила сына за руку и быстрыми шагами пошла с ним прочь от этой скамейки, от этих детей, от этого жалкого, раздавленного человека.
- Ольга! Ольга! Ольга!
Егор вскочил, пробежал несколько шагов за ней, но Митя так заревел, что все вокруг готовы были броситься к малышу на выручку. Егор услышал плачь ребенка. Он остановился, потом медленно повернулся и, как понукаемый конь, поплелся к садовой скамейке.
Митя обхватил шею отца, он прижался к нему всем детским тельцем, но Егор впервые никак не ответил на детскую ласку.
- Домой? Мы пойдем домой?
Егор только кивнул и опустил Митю на землю. Таня молча взяла брата за руку и пошла с ним чуть впереди Егора. Она мгновенно уловила отчужденность взрослого человека.
- Ну вот, так в Белогорск мы и не съездили, и я не похвасталась папой.
Они шагали впереди Егора, и вначале он их не видел, а все смотрел вдаль, не мелькнет ли там знакомый силуэт? Но постепенно он приходил в себя, привычка беспокоиться о детях взяла верх. Они шли, как оловянные солдатики, нога в ногу, спинки держали прямо, а головы свои опустили низко-низко. Как будто в чем-то были виноваты. Вид у них был такой жалобный, что какая-то сердобольная старушка протянула им по конфетке. Дети конфетки взяли, вежливо поблагодарили за угощение, но даже не развернули их. Так и шли с зажатыми в кулачках конфетами.
Когда они вышли из парка, Егор взял такси, и через пятнадцать минут они уже были дома. Тамара была удивлена.
- Почему так быстро вернулись? Что случилось?
- Ничего.
Егор переоделся, прошел в ванную комнату и там закрылся. Когда он остался один, он стал молча раскачиваться из стороны в сторону. До тех пор, пока Тамара не постучала в дверь.
Тамара была дома, когда дети и Егор вернулись из парка так неожиданно рано. Она закончила все домашние дела и занималась делами школьными. Её взяли в школу учителем русского языка и литературы, и она уже знала, что будет работать в пятых классах. Она просматривала учебники, листала программы. Нагрузка у неё была неполная, но она и не стремилась работать на полную ставку. Митенька был еще такой крошкой, что ему нужно было очень много внимания, да и Танюшка шла в этом году в эту же школу в первый класс. Тамара, как опытный педагог, понимала, что от начала, от старта, зависит многое. Очень хорошо, если обучение сразу будет успешным, тогда девочка будет учиться с удовольствием. Сейчас в школе столько нового! Долгие годы считалось, что обучение ребенка необходимо строить с учетом его восприятия. Потом стали говорить о «зоне ближайшего развития ребенка». Оказывается, ребенку доступны многие новые знания, если пробудить у него к ним интерес и показать пути их освоения. Ребенок может выполнить некоторые действия самостоятельно, а некоторые - с помощью взрослого. Действия, которые ребенок может выполнить с помощью взрослого, который подскажет ребенку пути достижения цели, и есть зона ближайшего развития ребенка. Вот и стал в школе «первый класс вроде института». Тамара как-то разговаривала с опытной пожилой учительницей, которая долгие годы учила детей по старым программам, а теперь стала учить по новым и могла сравнить их.
- Дети какие-то грустные стали. У них выражение глазок поменялось! Раньше они светились радостным светом, а при работе по новым программам дети от учения меньше радости получать стали. Раньше был девиз: «Учение с увлечением», и я при подготовке к урокам всегда думала о том, как бы мне урок поинтереснее сделать. Проводила на уроках игры, соревнования, конкурсы, а теперь мне некогда их развлекать. Учиться им тяжелее стало, не все у них получается так, как нужно, а всякие неудачи разочаровывают человека. Рано дети теряют интерес к учебному труду. Мотивы обучения другие стали! Дети ходят в школу, потому что их родители заставляют, а совсем не потому, что им интересно учиться. Это очень плохо!
Тамара была с этим полностью согласна. Романовы настаивали на Танюшкином обучении в школе-гимназии, Степановы считали, что и в обычной школе можно получить прекрасные знания, и что все зависит от учителя. Егор и Тамара были на стороне Степановых. Танюшку можно было отдать в школу в шестилетнем возрасте. Однако без всяких споров вся семья решила, что не нужно спешить, пусть девочка окрепнет, торопиться некуда, ведь не мальчик, в армию не идти.
До начала учебного года оставались считанные дни, дети с Егором ушли в парк, и Тамара ждала их только к обеду, но они вернулись рано. Егор был чем-то сильно встревожен, но ничего Тамаре не объяснил. У детей был очень грустный и виноватый вид. Они вошли в комнату и присели на диван. Дети молча сидели и держались за руки. Егор торопливо переоделся и ушел в ванную.
- Что случилось?
- Ничего!
- Вы провинились? Вы не слушались? Вы сделали что-то не так? Вы расстроили папу?
Дети только отрицательно покачали головой.
- Танюшка, расскажи толком, что случилось?
Тамара встала возле дивана на колени, обняла сына и дочь сразу двумя руками и прижала к своему сердцу. Таня стала сбивчиво рассказывать о странном поведении папы в парке после того, как он встретил незнакомого мальчика и его маму.
- Вот оно что. Вот беда какая!
- Мама, папа нас больше не любит?
- Любит, любит! Вас-то он как раз и любит, в отличие от меня! Вот что, вы к дедушке с бабушкой не хотите в гости сходить? Они звонили нам, приглашали. Пойдете?
- Пойдем, конечно, пойдем!
Тамара торопливо проводила детей в гости к старикам, а сама вернулась домой почти бегом. Егор был все еще в ванной комнате.
- Егор! Выходи! Выходи Егор! Поговорим! Поговорим серьезно! Давно пора это сделать, а то я живу, как на вулкане, и жду, когда рванет. Ты думаешь, я слепая, ничего не вижу? Я все знаю, все чувствую! Я тебя безумно люблю, но сердцу ведь не прикажешь, верно? Выходи, я детей к родителям отвела. Никто нам не помешает выяснять отношения!
Когда Егор неохотно вошел в комнату, Тамара ахнула.
- Что? Вот так вот все серьезно? Ну, рассказывай мне всё, как на исповеди!
 
Егор начал рассказывать. Вначале он говорил тихо, но постепенно голос его окреп и он говорил все громче, пока не перешел на крик. Он говорил все для Тамары, но объяснял самому себе.
Я её безумно любил, но когда она сказала, что ждет ребенка от меня, я не вынес обмана. Зачем нужно было меня обманывать? Если бы она мне всю правду сказала сразу, я бы, наверное, простил ей измену. Я ведь и сам был готов ей предложить что-то такое. Это сейчас есть консультация «Брак и семья», и там эти проблемы решают цивилизованно, а несколько лет назад ничего не было. Вот она и нашла выход. А я обмана вынести не смог. Она мне радостно так говорит, что у нас будет ребенок, а меня как холодной водой кто облил. Я сразу заподозрил её в измене, она созналась. И все, она мне показалась такой ничтожной. Как она могла? Как она могла? Рухнули наши отношения. Мы сразу разошлись. Доверие - основа брака. Если его нет – значит, брак обречен. Когда я встретил Ольгу в парке, у меня что-то повернулось внутри. Я, как преданная собака, готов был бежать за ней и её ребенком. Я забыл тебя, забыл Митю с Таней! Что же мне делать? Как жить дальше?
- Не рви свое сердце, хорошо подумай и реши для себя раз и навсегда, чего ты хочешь в этой жизни? Обо мне не беспокойся, я выживу и приму любое твое решение, как должное. Трудно будет, но я выстою. Не думай о родителях. Ты свою жизнь сам проживаешь. Она твоя и ничья больше, нельзя её приносить в жертву никому, ни мне, ни моим детям, ни твоим родителям.
- Ты предлагаешь мне все разрушить? Я буду счастливым или нет, ещё неизвестно, но вокруг меня будет море горя. Дети второй раз осиротеют, родители потеряют дорогих внуков, тетя Таня с дядей Федором Николаевичем - любимых племянников. Слишком высокая цена за мое благополучие. Нет, я выбираю дорогу с тобой!
- А если выбираешь эту дорогу, то крепись! И знаешь что? Ты сейчас заговорил о консультации «Брак и семья» и о тех чудесах, которые там делают врачи. Давай туда обратимся! Я знаю, что в тех случаях, когда у мужчины есть крошечный шанс стать отцом, они помогают. Трудно будет мне, когда вне материнского тела под микроскопом введут твои клетки в мою материнскую клетку, а потом вернут мою клетку мне, но я думаю, что я справлюсь! А у тебя есть реальный шанс иметь своего собственного кровного ребенка. А когда ты реально станешь отцом, мы тогда увидим, куда пододвинется твоя Ольга!
- Не говори о ней в таком тоне! Не говори о ней плохо! Она - часть моей жизни. Счастливой жизни!
- Любимых не бросают! За любимых - сражаются. Она слишком легко сдалась! Первая реакция у тебя была отрицательная, ясно, почему она была такой. Нужно было дать тебе время и попытаться все вернуть. А она попыталась? Ушла - и все. Гордая какая! А кто в этой ситуации виноват? В ней виновных нет. И тебя можно понять, и её можно понять. Подумай хорошо и реши, нужен ли тебе твой собственный ребенок? Ты так хорош в роли отца, что это просто грех какой-то, что природа лишила тебя такой возможности. А мы с тобой давай поборемся с этими роковыми обстоятельствами. Почему мы опустили руки? Мы - семья, мы с тобой - одно целое!
- И ты пойдешь на это? А как же твоя работа в школе, твоя карьера?
- В лес не убежит. До пенсии у меня ещё больше двадцати лет, успею, наработаюсь!
- А как же наши отношения?
- В них есть доверие, в них есть наша теплота друг к другу, есть моя любовь к тебе, а это немало.
- Я подумаю над тем, что ты мне предложила. Это ошеломляющее предложение. Только скажи, а ты ничем не рискуешь? У тебя двое детей, у тебя я. Ты нас не осиротишь? Если это безопасно - я согласен. Только мои надежды на отцовство давно забыты. Я уже свыкся со своим положением, а тут вдруг ты говоришь, что я реально могу стать отцом. Если у нас все получится, крепче нашей семьи не будет в нашем городе. Я тебе обещаю! Только обещай и ты мне, что наши шаги в этом направлении мы будем держать в тайне от всех, даже от самых близких.
- Ты успокоился?
- Немного легче стало. Прости меня за этот срыв.
- Теперь ты понимаешь, почему я не соглашалась сразу же принять твое предложение? Я теперь могу тебе честно сказать, что ты мне понравился с первого взгляда.
- Золотая ты у меня женщина! Я рад, что ты теперь все знаешь и понимаешь. Я знаю, что такая правда не может тебя порадовать, но я очень хорошо к тебе отношусь! И ты остаешься моей желанной женщиной.
Тамаре от слов мужа легче не стало.
Егор сходил за детьми. Он чувствовал себя виноватым, поэтому весь вечер шумно играл с ними. Игра была в Машу и медведя. Роль Маши исполнял Митенька. Ему повязали платочек, и он стал походить на крошечную девочку. Роль дедушки и бабушки играла Таня. Она на разные голоса говорила за своих персонажей. Медведем был Егор. Он надел на голову детскую маску медведя и расхаживал косолапо по комнате.
- Не хочу сам себе кашу варить, не хочу пол подметать, где бы мне девочку найти для домашней работы?
Дальше все шло по сюжету сказки. Мите особенно нравилось, когда Егор нес его на своей спине и говорил, что сядет на пенек и съест пирожок.
- Вижу! Вижу! - кричал Митя и дальше слова забывал, и ему все подсказывали их: и Таня, и Егор в роли медведя, и Тамара из кухни. В семье воцарился мир. Или его видимость. Надолго ли?
Поздно вечером Тамара затеяла небольшую постирушку. Она закрылась в ванной комнате и там дала волю чувствам. Что она затеяла? Что придумала? Теперь отступать некуда. Куда теперь отступать? Нашлась, тоже мне, героиня. Она родит Егору ребенка! Как будто это так просто! На что надеется? На то, что Егора так переполнит чувство благодарности, что оно перерастет во что-то большее? И она услышит слова любви? Она поймет, что он её любит искренне, всей душой?
Тамара посмотрела на себя в зеркало, потом отвернулась и горько заплакала. Все ей завидуют, все говорят, что она счастливая, потому что у неё такой хороший муж и замечательные дети! А где оно - счастье? Её личное счастье? Для неё самой? Её собственное женское счастье? Почему он её не любит? Что не так? Она любит, а её нет. Умолкнет ли в глубине её души тонкая струнка отчаяния? Даже когда он рядом, даже когда обнимает её и говорит ласковые слова, её душа тихонечко плачет. Почему он её не любит? Ольгу любит, забыть не может, вот бы и шел к ней. Тем более, что она живет одна. Свободная женщина! А Егор? Каково ему? Обнимать нелюбимую женщину - это ведь тоже тяжело! Он назвал её желанной, а разве любимая и желанная - это не одно и то же? Он - жертва обстоятельств! Не слишком ли много жертв? Егор жертвует собой ради детей, Тамара жертвует собой ради Егора. Не семья - а какой-то жертвенный алтарь!
Тамара закончила все домашние дела, но почему-то никак не могла заставить себя пойти в спальню и лечь рядом с мужем. Она вышла на балкон, облокотилась на перила и стала смотреть на мир. Знакомые звезды горели ярко. Тома нашла Полярную звезду и стала рассматривать созвездия, окружавшие её. Потом она посмотрела на город. Прямо через дорогу от их дома начинался район деревянных домиков - частный сектор. Сверху видны были огороды, сады и дворики. В окнах некоторых домов горел свет. Во дворе ближайшего домика на скамейке сидел одиноко старенький сгорбленный дедушка. Он курил в полном одиночестве. Он давно жил один. Зимой носил воду, заносил в дом уголь и дрова. Никогда во дворе этого дома Тамара не видела никого, кроме самого хозяина. И вдруг она подумала, что если она не сделает все, что в её силах, чтобы сохранить семью для Егора, то его будет ждать такая же одинокая тоскливая старость. Не обязательно, конечно, но может быть. Почему этот чужой человек так одинок? У него нет родных и близких ему людей? Нет детей и внуков? Семья отвернулась от него? Он сам не сберег свою семью? Она не знала ответы на эти вопросы.
- Вот ты где спряталась! Скрылась от меня. Пойдем спать. Утро вечера мудренее.
Егор ласково обнял жену и привлек её к себе. И этой скупой ласки мужа хватило Тамаре на то, чтобы все её горестные мысли легко улетучились, а в сердце осталась только одна надежда: надежда на счастье.

Конец лета - пора ожидания! Хлеборобы ждут урожая, землица - отдыха после праведных трудов, школьники - начала учебного года. Но больше других ждут конца лета первоклассники. Танюшка ждала день первого сентября с нетерпением. Много раз она вынимала из шкафа школьную форму и примеряла её. Переодевшись, девочка крутилась перед зеркалом часами.
- Папа, как я выгляжу?
- Отлично! Ты самая красивая девочка в нашем городе. Другой такой не найти! У тебя самая красивая юбочка! У тебя самая красивая жилетка! У тебя самая красивая белая блузочка! У тебя самые красивые белые туфельки! У тебя самые красивые косички и самые красивые бантики! У тебя самые красивые глазки!
- Ой, папа, ты забыл похвалить мой портфель!
- Простите великодушно. Я забыл похвалить портфель, потому что он выше всех похвал! Я такого красивого портфеля давно не видел!
- Я понравлюсь детям в школе?
- Конечно!
- А учительнице я понравлюсь?
- Даже три раза!
- Хорошо! Но мне немного страшно.
- А вот бояться совершенно не нужно. Ты пойдешь в школу не одна, вместе с двумя бабушками. С бабой Таней и бабой Надей. Они уже и платья новые себе купили, чтобы быть тебе достойным сопровождением! Записались к парикмахерам на ранние часы, чтобы им сделали модные прически. Букет мы нарвем вечером накануне первого сентября, гладиолусы уже цветут.
- А почему ты меня не проводишь в школу?
- Милая моя, у меня сдача проекта именно в этот день, и заказчик её перенести не может. Не переживай, мама будет неподалеку, на этой же линейке. Она пятиклассников будет принимать, но на тебя будет смотреть издалека и с любовью.
- А погода будет хорошая?
- Я не бюро прогнозов, но надеюсь, что будет хорошая.
Увы, погода в этом году немного подвела. Утром закапал, заморосил дождь, но праздник никто не отменил. Обе бабушки явились в срок нарядные, улыбчивые, праздничные. Мама ушла в школу очень рано. Егор повез Митю в детский сад, а бабушки стали наряжать внучку, собирать её на первый праздник, посвященный началу учебного года. Линейка начиналась в девять утра, школа была рядом, в пяти минутах ходьбы, но бабушки поддались на уговоры внучки и отправились на линейку пораньше. Большие зонты не понадобились им в дороге, потому что погода изменилась. Ветер разогнал тучи, и выглянуло солнце. И все вокруг задышало чистотой и свежестью. Шальной порыв ветра иногда встряхивал ветки деревьев, и дождинки с листьев срывались вниз радужным каскадом, как будто само небо благословляло всех, кто спешил в это утро в школу
Таня портфель несла сама, а вот огромный букет прекрасных гладиолусов был таким тяжелым, что его пришлось доверить бабушкам, и они несли его по очереди. Все встречные прохожие желали первокласснице удачи. На школьном дворе было шумно. Некоторые одноклассники не виделись целое лето, и у них накопилось немало новостей друг для друга. Девчонки делились своими новостями, мальчишки - своими. На крыльце школы стояла маленькая трибуна с микрофон. Учителя были во дворе и принимали детей, выстраивая их на линейку. Троицу заметила Тамара и торопливо подошла к ним.
- Поздравляю, доченька, с прибытием в школьное царство.
- Нам куда встать?
- Вера Никифоровна! Вот, познакомьтесь, ваша ученица - Романова Татьяна Егоровна.
- Очень рада нашей встрече! Отпускай руки бабушек, и пойдем со мной к ребятам нашего класса. Смелее!
- А я и не боюсь ничего!
Таня пошла за учительницей и встала рядом со своими одноклассниками в паре с незнакомым мальчиком. Обе бабушки оказались от неё далеко, они стояли напротив вместе с другими родителями и любовались своей внучкой. Зазвучали слова поздравления с началом нового учебного года. Слова напутствия и добрые пожелания говорили и учителя, и родители, и гости праздника. Важные первоклассники заверили всех, что они будут старательно учиться и любить школу
- А теперь, дорогие первоклассники, поздравьте с началом учебного года свою первую учительницу и подарите ей цветы.
Все первоклассники окружили Веру Никифоровну и стали ей вручать букеты. Танюшка растерялась. Букет остался у бабушек. Что делать? Она выбежала на середину школьного двора. Её звонкий голос услышали все.
- Бабушки! Бабушки! Вы что там стоите? Несите мне цветы быстрей! А то я не успею их подарить!
На линейке все засмеялись, а Надежда Петровна бросилась к своей внучке на помощь. Они вместе с Таней поднесли букет Вере Никифоровне под аплодисменты всей школы. Потом старшеклассники взяли за руки первоклассников и повели их на первый в жизни урок.
Обе бабушки в качестве почетных гостей были приглашены на первый урок своей внучки, а потом Вера Никифоровна объяснила родителям, когда у детей заканчиваются занятия и их нужно забирать из школы, во сколько начинаются ежедневные занятия, ответила на все их вопросы.
Надежда Петровна и Татьяна Егоровна поспешили домой, что¬бы приготовиться к семейному празднику. Решено было вечером собраться у Егора с Тамарой, чтобы торжественным ужином отметить начало нового учебного года. Праздник получился замечательный! Правда, Дмитрий Егорович с укоризной произнес несколько раз одну и ту же фразу.
- Ну, как же вы так, забыли букет внучке отдать? Две взрослые, серьезные женщины! О чем вы думали? Подвели девочку! Вам ничего доверить нельзя. Во второй класс я пойду её провожать сам. Я вам больше не доверяю.
- Нечаянно вышло!
Однако оправдывались бабушки, едва сдерживая смех, и все за столом понимали, что ничего страшного на линейке не произошло. Просто вышло маленькое недоразумение. С кем не бывает!

После нечаянной встречи с Ольгой, Егор изменился. И не в худшую сторону. Егор никогда не думал о том, что у него могут быть собственные дети! А медицина шагнула вперед. Кто-то думал над проблемами таких мужчин, как Егор, и нашел выход. В поликлинике Егору сказали, что реальный шанс стать отцом у него есть. Только нужно пройти обследование. Он его прошел, результат был положительным.
Егор сообщил об этом Тамаре и ждал её ответа, как приговора. Она просто и спокойно поздравила его, и сказала, что готова стать матерью их общего ребенка. У Егора с Тамарой все получилось так, как они хотели. Уже в конце октября стало ясно, что в мае в семье Романовых будет прибавление в семействе. А родители Егора узнали обо всем уже в ноябре, потому что в первые месяцы беременности у бедной Тамары был сильный токсикоз. Когда она в первый раз торопливо укрылась в ванной комнате, а встревоженный Егор пошел за ней, Надежда Петровна и Дмитрий Егорович готовы были вызвать «Скорую».
- Что-то съела? Сейчас столько некачественных продуктов! Нужно промыть желудок. Чем быстрее, тем лучше.
- Не торопитесь со «Скорой», у Тамары токсикоз.
- Что у Тамары?
- Вы не ослышались. Мы с Тамарой ждем ребенка. Летом, если все будет хорошо, у нас будет малыш.
- История с Ольгой повторяется?
Надежда Петровна смотрела на сына с испугом. Дмитрий Егорович был в панике.
- Успокойтесь! Нам помогли медики. Это мой ребенок.
- У нас скоро будет братик или сестренка, а может быть сразу двое. Я подслушала, как мама с папой говорили. Они шепотом говорили, а я нечаянно подслушала.
- Вот так новость! А как же? А что же? А нам почему? А с нами почему?
- Надежда! Ну что ты так разохалась? Сейчас Тамара появится, все и спросим. А вот и она! Нам тут такие новости рассказали. Пойдемте, посекретничаем! Посмотри, Танюшка, за братишкой!
Старшие Романовы учинили своим детям настоящий допрос.
- Это все прекрасно, но ведь какой риск! Как Тома справится с родами? Вы подумали о том, что часто бывает двойня в таких случаях. А у вас и так двое детей на руках. Нет, мы, конечно, поможем. Нам очень приятно, что у нас будут кровные внуки, но как вы нас встревожили, теперь все наши мысли и желания будут только в одну сторону направлены: чтобы все было благополучно! А тебя, дорогая наша Тамара, мы благословляем. Благословляем, Надежда?
Надежда Петровна только кивнула, потому что боялась, что расплачется навзрыд. Вот и её дорогого сыночка удача задела своим крылом. И ему счастье досталось в этой жизни. И у этого счастья есть имя - Тома.
- Береги теперь жену свою, как зеницу ока, помогай ей всем, чем можешь.
Егор берег Он искал продукты, которые бы воспринимал организм Тамары, он сам готовил, потому что Тамара не переносила запахи кухни. Он увозил Митю в детский сад и забирал его. Он освободил жену от всех забот. Татьяна Егоровна забирала Танюшку из школы, увозила к себе домой и следила за девочкой до вечера. Они вместе делали уроки, посещали танцевальные занятия, ходили в музыкальную школу. Ребенок был под присмотром. Тамара уходила в школу без завтрака. В расписании ей ставили уроки первыми, она их проводила и возвращалась домой. Почему-то из всей еды, какая могла быть приготовлена дома или лежала на полках в магазинах, она могла есть только коржи, которые выпекались в каком-то кафе. Всем они казались малосъедобными, безвкусными, но Тамара не могла без них жить. Егор покупал их для жены без меры.
Через четыре месяца стало известно, что Тамара действительно вынашивает двойню и в свой срок родит сразу мальчика и девочку.
Егор после того, как Тома прислонила его ладонь к животу, и он услышал, как двигаются и живут его дети, совсем стал не похож сам на себя. Как суеверная бабка, он стал говорить о том, что беременность нужно скрывать, чтоб детей не сглазили, что до рождения нельзя деткам ничего покупать, даже на первый случай, что матери нельзя смотреть боевики и нужно одеваться только в светлые одежды. Тамара над его речами смеялась, но его волнения и тревоги радовали её. Она впервые ждала рождения детей не в одиночку.
Со второй половины беременности начались другие проблемы. Тамаре хотелось есть. Она ела всё подряд. Желания её были такими причудливыми, что они удивляли не только окружающих, но даже и её. В школу и из школы она ходила мимо деревянного домика, который был обмазан глиной и побелен розовой известью. Почему ей стало казаться, что эта розовая побелка вполне съедобна? Вот бы съесть хоть крошечный кусочек! Она рассказала об этом желании Егору, и он сходил среди бела дня к этому домику со скребком и пакетом. Тамара съела кусочек, разочаровалась, потому что известь не пришлась ей по вкусу, и успокоилась.
Она успела закончить учебный год и ушла в декретный отпуск. Новая просторная одежда помогала ей выглядеть хорошо. Многие тогда принимали её за молодую, чуть располневшую женщину. Однако когда она ушла в отпуск, то стала расти в объеме не по дням, а по часам. Она даже стала стесняться своего вида. А Егор не стеснялся, он ходил с ней на вечерние прогулки с каким-то самодовольным и гордым видом. Вот идет будущая мама еще двух детей, а вот и сам отец шагает. И не просто так шагает, а ответственно. Он не даст упасть волосу с головы любого члена семьи, а уж свою жену в таком положении никому и тронуть не даст!
В спальне Егор установил кондиционер, потому что лето было жарким, и Тамара страдала от духоты. Врачи настаивали на том, чтобы за две недели до родов Тамару положить в больницу под наблюдение докторов, но она взмолилась, и ей разрешили лечь за неделю до срока. В больницу нужно было отправляться завтра. Егор уехал на работу тихо. О Митеньке заботились дедушка и бабушка, Танечка была на попечении Степановых. Тамаре некуда было торопиться, но она поднялась, оделась в розовый шелковый халат, и, придерживая огромный живот двумя руками, отправилась на кухню. Впервые за годы жизни с Егором она уселась за стол в таком виде. Да кто её сейчас видит? Она достала из холодильника селедку, масло, отрезала очень большой кусок хлеба, помазала его маслом, положила на него кольца лука, а поверх всего ещё добавила пласт соленой селедки. Замечательно! Этот чудовищный бутерброд она собиралась запивать очень сладким чаем.
- Закусываешь?
Тамара замерла с бутербродом в руке. Она в смятении стала спешно приводить себя в порядок. Пригладила волосы, запахнула полы халата, а бутерброд растеряно положила на стол.
- Я тут чертежи дома забыл. А ты что заметалась? Испугалась моего появления? Не прихорашивайся, ешь свой бутерброд, если тебе так хочется, и знай, что я тебя в любом виде люблю. В любом!
Тамара замерла. Долго ждала она этих слов! И дождалась!


       
Мальчика назвали Колей, а девочку Олей. Имена очень хорошо рифмовались, звучали прекрасно, сочетались с отчеством. Когда Тамару выписали из роддома, встречать её поехали мужчины, а женщины и дети остались ждать в квартире Егора, чтобы встретить новорожденных на пороге их родного дома.
Егор был готов одарить подарками всю больницу. Цветы, шампанское, конфеты, огромный торт он подарил нянечкам, которые вынесли ему малышей. И сразу же обнял Тамару, поцеловал её, поздравил, а потом бережно взял на руки своих детей, но вдруг испугался, что уронит кого-нибудь, растеряно оглянулся. Отец поспешил ему на помощь и принял из его рук одного малыша. Оказалось, что он взял внучку, а Егор держал на руках сына.
- Благодарим, благодарим, благодарим!
Федор Николаевич суетился вокруг. Фотографировал, открывал двери, придерживал их, чтобы не хлопнули. Тамара прильнула к плечу мужа и никак не могла двинуться к выходу. Но потом сделала шаг навстречу тому новому, что ждало её за порогом роддома.
- Глянь-ка, как одарил нас щедро, а несколько лет назад за сына ничего не дал, даже шоколадки.
- Может быть, он бедный был тогда, а теперь неожиданно разбогател. Сейчас всякое бывает!
- А детишки какие хорошие! Родились в срок, с хорошим весом, хоть и двойняшки! Что значит, в любви зарождены.
- Баба Маша, Вы опять со своей теорией! Как только роды тяжелые, так значит без любви зарождено дитя. А это ведь совсем не так. Медициной доказано.
- Пусть твоя медицина, что хочешь, доказывает, а у меня свое мнение.

Эпилог
Своих родных внучат Надежда Петровна ждала возле подъезда их дома. Вместе с Татьяной Егоровной, Митей и Танечкой. Они уже успели накрыть праздничный стол, развесили кругом разноцветные шары, а над дверями подъезда повесили плакат «Добро пожаловать!» и теперь сидели во дворе на скамейке и нетерпеливо ждали машину. Они еще не знали, сколько нового придется им пережить всем вместе: и смешного, и печального, и трагического. Они не знали, что когда заболит животик у Оли, Коля будет плакать также горестно, как и сестра. Они не знали, что однажды родители дважды искупают Колю, и не заметят этого, и только умный Митя удивленно спросит, почему брата искупали два раза, а сестру ни разу. Они не знали, что малыши будут расти такими подвижными, что за ними трудно будет уследить, а историю о том, что в гостях двойняшки напудрили хозяйскую кошку, будет знать весь подъезд. А когда детям будет три года, Романовы и Степановы отправятся праздновать день рождения в детское кафе и по дороге встретят Ольгу, и Егор равнодушно кивнет ей, как едва знакомой женщине, и пройдет, как мимо пустого места.
В тревогах, хлопотах, заботах и волнениях будет стремительно идти время, и на пятидесятилетнем юбилее Егора уже не будет его дорогой любимой мамы, а Дмитрию Егоровичу пережить это горе помогут внуки, особенно Оля, которая как две капли воды будет похожа на свою любимую бабушку Надю. Татьяна Егоровна потеряет зрение, а Танюшка - юная и стройная девушка - будет каждый день водить свою бабушку Таню на прогулку и рассказывать ей, какое небо, какое солнце, какие улицы и дома вокруг. А когда Татьяна Егоровна после успешной операции снова увидит мир, первым она уви¬дит заплаканное лицо своей дорогой внучки. В подростковый период вдруг станет благополучный мальчик Митя неуправляемым, а все Романовы и Степановы не дадут ему оступиться. Близкие и знакомые будут хвалить Егора за тот особенный дух, который будет царить в его семье и даже спрашивать о его семейных секретах.
- А никаких секретов нет, - будет отвечать Егор, - любим друг друга все безоглядно, вот и звучим на одной волне!
Оказывается, как все просто!