Недалеко от дома-6
ВЛАДИМИР МИХАЙЛОВ-КРАВ
Недалеко от дома
СКАЗКА ДЛЯ ДЕТЕЙ ЗРЕЛОГО ВОЗРАСТА
В 1100 частях
6. СРЕДИ КИСОВ.
Толпа взволнованных слушателей секретной лекции с такой быстротой подхватила и понесла наших путешественников, что ни Девочка, ни Поэт не успели даже понять изменившуюся картину. Второе же Эго, имея соответствующий опыт, отнесся к происшедшему философски и лишь осторожно поджал под себя задние ноги. Процессия докатилась до учреждения с названием "Национальный Союз Кисов" и внесла путешественников в приёмное отделение, где слушатели мгновенно сплелись в клубок и с криком: "Хурбахи!" стали писать жалобу.
В приёмном отделении в столь поздний час несли службу два Киса: один - тощий и злой, а второй - толстый и очень добрый. Доброму Кису быстро надоел хор взволнованных слушателей и он без лишних слов, но с помощью обрезка стальной трубы выгнал всё стадо на свежий воздух. Девочка, Поэт и Второе Эго, разумеется, остались в помещении. Наступила тишина, и теперь путешественники смогли оглядеться.
Приемный покой напоминал типовой школьный спортивный зал, учебный инвентарь которого был давно разворован расторопным завхозом. Сверху, правда, кое-где еще свисали обрывки канатов с узлами и кольцами, но вместо брусьев, козлов и шведских стенок громоздились груды кое-как сваленных лопат, мотыг, ломов, кувалд и прочего шанцевого инструмента. Часть помещения перегораживал сделанный из пустых коробок забор. За ним и находился собственно дежурный пост. В одном из углов последнего возвышался куриный насест, на коем сидел совершенно голый мужик в очках. Мужик был привязан за ногу бельевой веревкой к стулу тощего Киса, крутил головой, хлопал крыльями и непрерывно повторял одно слово: "Петрович!"
Девочка и Поэт уже не задавали вопросов. Даже Второе Эго принял смиренно-притихший вид. А оба киса между тем занимались своими делами и, казалось, совершенно забыли о доставленных в штаб путешественниках.
Ни девочку, ни Поэта, ни внештатного Капитоныча никто не удерживал, двери были открыты, однако, у них почему-то не возникло даже мысли встать и выйти на свежий воздух. А хорошая порция свежего воздуха путешественникам действительно бы не помешала. Атмосфера в приемном покое сделалась вязкой и туманно-густой. Тощий кис курил самые вонючие папиросы, кроме того зефирные воспоминания о содержимом пустых коробок, которые, вероятно, в недалеком прошлом служили мусорными баками, создавали особый букет, да и перья голого мужика вносили свою скромную лепту.
- Это кто? - тихо спросила Девочка.
- Должно быть, местный интеллигент, - неохотно предположил Второе Эго.
- Что!? - взорвался, очевидно, чуткий на ухо добрый кис. -Такого слова не существует! Все ваши интеллигенты - попугаи!
- Эй ты, полиглот! - заорал на голого мужика тощий кис. - Как тебя зовут, а?
- Петрович! - с готовностью каркнул очкастый пернатый. - Ну ладно, на сегодня хватит, - смягчился вдруг тощий кис. - Можешь гулять домой.
Пернатый радостно захлопал крыльями.
- Но завтра придешь на час раньше, - быстро добавил добрый.
- И сразу поставь себе клизму, - напомнил тощий кис.
- С касторкой и мылом, - на всякий случай уточнил добрый.
- Петрович - дуррак! - весело крикнул Полиглот и стал развязывать бельевую веревку.
- Вот они, наши академики каковы, - задумчиво объявил тощий кис, когда Полиглот, подпрыгивая, выскочил из приемного покоя.
- От них все зло, - глубокомысленно заключил добрый. – Вот до чего нашу державу довели, а мы их еще учим, заботимся, деньги народные на эту сволочь тратим...
- Да-а, - протянул тощий кис, - академики хуже берендеев...
- Да они берендеи и есть, - философски заметил добрый, потом он достал газету, развернул ее и стал что-то искать, мыча и шевеля губами.
Коллективный организатор всех кисов назывался "Идеальный порядок". На первых страницах в нем обычно печатались объявления насчёт беглых негров и скаковых лошадей, а последнюю всегда занимал фантастический рассказ о счастливых кладоискателях. Под названием организатора красовался постоянный и довольно странный эпиграф, который уверенно гласил: "Красс был убит в войне с парфянами в начале весны 53 года до нового исчисления лет". И добрый кис, собственно, читал только один эпиграф.
Но в этот раз он не успел его даже найти, как с жутким грохотом распахнулась входная дверь и в приемный покой ввалилась целая куча добрых и злых кисов.
- Смерть гугенотам! - закричал каждый вошедший кис.
- Слава кисам! - немедленно последовал хоровой ответ двух дежурных.
После устного приветствия кисы обменялись специальным рукопожатием: они протягивали сразу обе руки и правой рукой жали друг другу большой палец левой. Девочка с равнодушным удивлением наблюдала эту странную и довольно медленную процедуру.
- Так приветствовали коллег древнебабилонские жрецы, - скромно пояснил Второе Эго, - а они понимали толк в кладах.
- А что, в древнем Бабилоне уже водились гугеноты? – ехидно спросил Поэт.
- Кого там только не водилось, - почему-то с грустью отозвался Второе Эго. - Одно слово - Бабилон... хотя в нотах они понимали слабо. Контрапунктурная музыка, как совершенно точно установил Антид Эдал, возникла чуть позже Клеопатры. Впрочем, ежели рассуждать, это только один эвфемизм и ничего больше. Гугенотами называют берендеев.
- А берендеи? - не удержалась Девочка.
- Тс... сс, - приложил палец к губам Второе Эго, - это тоже эвфемизм...
- Проклятая страна, вывихнутый мир, - со злостью заключил Поэт.
Путешественники, увлекшись беседой, на секунду забыли, где они находятся, даже Второе Эго на момент потерял осторожность. И они были тут же за это наказаны. Слово "берендеи", повторенное несколько раз, произвело какой-то гальванический эффект в среде кисов. Несколько рук схватили Поэта и потерявшего бдительность Второе Эго.
- Берендеи! - тонко закричал самый злой кис, тыча прокуренным пальцем в лицо Поэту.
- Обыскать! - рявкнул добрый кис, наливаясь самой благородной кровью.
Однако, обыск, к полному разочарованию кисов, дал результаты обратные ожидаемым. Из бездонных карманов Второго Эго извлекли целую кучу справок, в коих утверждалось, что ни Второе Эго, и кто-либо из его родственников и знакомых никогда не являлся берендеем и даже никогда не приближался к таковым на расстояние пушечного полета. Все справки имели многогербовые печати и были заверены в Исполкоме кисов. Даже самому доброму кису пришлось смириться с полным алиби Второго Эго. Причем внештатный заместитель Антид Эдала сумел тут же извлечь максимальную выгоду из своей скромной победы. Не дав сосредоточить на путешественниках прожекторы кисовой подозрительности, он представил на всеобщее рассмотрение нотариально заверенный документ, подтверждающий особую знатность Девочки и Поэта.
Это почти решало дело, ибо среди берендеев - и сие знал самый последний кис, - бароны и графы не значились.
- Так что теперь с ними делать? - озадаченно спросил добрый кис, прислушиваясь к отливу благородных кровей.
- Иностранцы, - задумчиво протянул главный кис,- ничего ...пусть посидят в холодной...
- В холодной, - повторил Поэт, у которого опять обнаружилась эхолалия.
- Вот именно, - мягко отозвался добрый кис,- в холодной коллекции иностранцев.
- Что?!
- И не дай вам Бог попасть в горячую, - добавил его напарник. - А теперь пошли!
Тут же распахнулись тяжелые двери, и наших путешественников повели куда-то вниз к самому центру земли по крутым и узким ступеням.