Недалеко от дома-1
ВЛАДИМИР МИХАЙЛОВ-КРАВ
Недалеко от дома
СКАЗКА ДЛЯ ДЕТЕЙ ЗРЕЛОГО ВОЗРАСТА
В 1100 частях
1. КУДА МОЖЕТ УВЕСТИ ТРОПИНКА.
Тропинка пугливо выскакивала из низкорослого ельника и, чуть попетляв по высохшему болоту, пряталась среди чахлых осин. И по этой тропинке, размахивая руками, шел Поэт. Из земли торчали корни павших под пилами деревьев и сбивали с марша. Поэт спотыкался, и тогда казалось, будто он дирижирует оркестром. Поклонники его таланта давно отстали, так как их испугал вид незнакомой местности.
А на качелях, которые какой-то умник поставил почти на самой тропинке, в ожидании будущего тихо сидела Девочка и смотрела вверх, где в бездонной июльской синеве плыли два чистых облака. Расстояние между ними медленно уменьшалось, и когда два преврати-
лись в одно, Поэт подошел к качелям.
- Эй, ты! - крикнул он Девочке. - Пойдем со мной. Вдвоем дорога покажется короче. - Конечно, Поэт крикнул просто так – от одиночества и раздражения. К тому же у некоторых поэтов принято не придавать своим словам никакого смысла и говорить только для декламации. Впрочем, наш поэт, вероятно, думал, что Девочка от смущения сразу убежит в сад. Даже начинающие поэты часто считают, что один их вид способен вызвать трепетное изумление. Но сада в тех местах не было, так как из садов сделали города, и Девочка осталась сидеть на качелях. Она, разумеется, не знала, что случай свел ее с настоящим поэтом, как не знала еще и того, что встреча с незнакомым прохожим далеко не всегда такое уж радостное событие. Но Девочка была на своей территории, почти у себя дома, и спокойно ждала, когда прохожий скажет что-то еще или мирно пойдет своей
дорогой.
- Ты что тут делаешь? - недовольно спросил Поэт.
- Ничего,- ответила Девочка. - Облака в салочки играют.
- Облака? - Поэт поднял голову, осмотрел небо и почему-то рассердился. - А чего им делать? Забот никаких, времени много, вот они от скуки…
- У вас заботы? - поинтересовалась Девочка.
- А ведь они действительно ... - продолжал смотреть в небо Поэт. Вдруг лицо его сделалось напряженным, словно в невообразимой дали он увидел какую-то необыкновенную картину. И Поэт стал читать стихи.
Пережиты ли тяжкие проводы,
Иль в глаза мне глядят неизбежные,
Как тогда вы мне кажитесь молоды,
Облака, мои лебеди нежные!
Но не дружны вы с песнями звонкими,
Разойдусь я, так вы затуманитесь,
Безнадежно полосками тонкими
Расплываясь, друг к другу все тянетесь...
Девочка перестала качаться и широко раскрытыми глазами с изумлением смотрела на Поэта. Нет, его голос не поразил особенным выражением и глубиной. Если сказать правду, то голосу Поэта не позавидовал бы и самый худой оратор. Да и стихи он читал так, как их обычно читают многие поэты, то есть ненатурально подвывая и до предела растягивая гласные. Но Девочка услышала музыку строф, и волшебная мелодия тронула тайные струны.
- Ты это сейчас придумал? - тихо спросила Девочка, забыв, что к незнакомым прохожим следует обращаться во множественом числе.
- Стихи нельзя придумать,- грустно ответил Поэт,- их нельзя даже сочинить. Они уже написаны... все... Их можно только вспомнить и записать...
- И ты их написал? - снова спросила Девочка.
- Если бы я написал такие стихи, мне не надо было бы ходить по дорогам, - с ещё большей грустью ответил Поэт.
Они немного помолчали. Поэт слегка погладил рукой столбик качелей. "Что ж,- подумал он,- если эту девочку правильно воспитать, то она смогла бы со временем стать настоящим поклонником моего таланта."
Теперь он не жалел, что остановился перед качелями.
(Поэты очень зависят от оценок их мастерства и быстро меняют свои суждения.)
"Ах, как было бы хорошо,- с воодушевлением думал Поэт,- если бы Девочка пошла со мной. Она узнала бы от меня так много нового. Весь мир открылся бы перед ней. Я показал бы ей просторы морей, увел бы в сумрак лесов, открыл бы дивные сказочные страны. Она ведь не лишена поэтического чувства. А что можно увидеть здесь, на этих качелях? Только следить за облаками, но много ли в этом проку? Нет! Теперь просто мой долг - немедленно расширить её горизонты."
И Поэт стал уговаривать Девочку совершить с ним маленькое путешествие. Он вспомнил и "Мой верный товарищ, махая крылом...", и "Голубка моя, умчимся в края...", и "На горизонте даль чиста...", и даже "Вперед, заре навстречу...", потому что Поэт, если уж говорить всю правду, был человеком начитанным и знал наизусть не только свои стихи.
И Девочка согласилась. Да и кто бы мог устоять перед напором столь мощного красноречия? Как часто мы уступаем не силе доводов, а их красоте! *) Вот и на этот раз Поэт поймал Девочку за уши. Так обычно ловят женщин и кроликов, говорит Дюваль, и советует держаться как можно дальше от краснобаев. А нашей Девочке, чтобы отлучиться на пару минут в ближайшую рощу, не надо было спрашивать разрешения. И все же она сбегала к бабушке и обЪявила, что идет гулять в лес, а к вечеру, может быть, и вернется. Бабушка согласно покивала головой, так как у нее сломался слуховой аппарат и она решила, будто Девочка хочет помочь ей по хозяйству.
- Ну, и куда же мы пойдем? - спросила Девочка, когда приготовления были закончены.
- Пойдем, куда глаза глядят,- уверенно ответил Поэт и внимательно посмотрел под ноги. Вопрос был неожиданным, и он, разумеется, растерялся. И хоть про глаза Поэт говорил уверенным тоном, но куда именно надо идти не понимал. Конечно, он помнил про обещанные просторы морей, девственные леса и дивные сказочные страны. Но одно дело давать, так сказать, предвыборные обещания, и совсем другое - их выполнять. Ну где, скажите на милость, он мог взять эти просторы морей, если за все время поиска поэтических впечатлений не встретил ничего шире реки Клязьмы, а настоящую большую воду последний раз видел в далеком детстве, когда его возили лечиться от хронического тонзилита? О девственных лесах мы уж не говорим.
------------------------
*) Хотя, быть может, в красоте-то и прячется сила, а, может
быть, в самой силе заключается красота? Увы, ответа на этот воп-
рос мы не знаем. Возможно, в природе вообще не существует отдель-
ных ответов, а есть только один общий ответ, ответ на всё, о чём
только может вопросить смертный. И дается этот ответ каждый миг,
каждую секунду нашей жизни, дается всем блеском и многообразием
сверкающего мира.)
Правда, Поэт где-то читал, будто некий гражданин сумел так запутать маршрут, что целая свора мерзавцев сгинула без следа среди подмосковных осин и елей. Однако, хоть такое событие и произошло поблизости от столицы, но слишком давно и даже вошло в оперу. А в операх, по глубокому убеждению Поэта, отражались лишь мифические сюжеты. Следовательно, в реальности дремучим лесам места не оставалось.
"Как же быть? - мучительно думал Поэт. - Хорошо этим болтунам в парламентах - наобещают сорок бочек арестантов, соберут голоса... А придет время платить - разведут руками - обстоятельства, дескать, изменились и нельзя ничего сделать. Кто же предполагал, что обстоятельства могут измениться? Но где же все-таки найти эти сказочные страны?"
А между тем Поэт и Девочка все шли и шли, и отошли от качелей чуть не на двести метров.
- Нужно сделать привал,- объявил Поэт,- вот как раз и дерево...
Надо сказать, что он не ошибся. Рядом действительно росло дерево. Среди чахлых осин и молодых ёлок сорокалетняя береза казалась настоящим баобабом. Девочка хорошо знала эту березу. Сколько раз она слушала шелест ее листьев, сколько раз гладила ее пушистый ствол, сколько раз вдыхала сиреневый воздух под ее кроной.
Путешественники сели на траву, и Девочка дотронулась рукой до ствола березы. И береза ответила ей едва уловимым трепетом листьев. В неподвижном воздухе, когда тонкие ветки осин казались наклеенными на яркую синеву неба, эта легкая дрожь выглядела необъяснимой. Но Девочка ничего не заметила. Она прощалась с березой только до вечера, и только сама береза знала, что ей, березе до вечера не дожить...
Мы не умеем получать энергию прямо от солнца и паразитируем на растительном мире, наивно полагая, что он создан исключительно для нашего удобства. На любое растение мы смотрим хозяйским глазом, прикидывая как бы половчее пустить его на наши нужды.
И если бы еще половчее! То, что нам кажется таким простым и естественным, в действительности всего лишь недоступно нашему пониманию. У каждого цветка, куста или дерева есть своя тайна. Но не всякому она будет доверена. Не выдаст ее великан-кедр лесорубу с пилой "Дружба". Не выдаст ее и лесной колокольчик разгоряченному шашлыком "любителю природы". Нет! Кедр успеет сказать последнее слово зверьку с золотым хвостом, который рыжей молнией мелькнет по его стволу, а колокольчик что-то прозвенит случайному мотыльку-однодневке. Если успеет...
Но мы ничего не узнаем. Мы будем думать, что они безразлично встречают удар топора и безропотно раздваиваются под пилами. Мы будем думать, что, умирая стоя, они не умирают вообще, ибо и не живут вовсе, - разве можно назвать жизнью бесцельное стояние на месте? Паразитирующие на их беззащитной и благожелательной фитоцивилизации, со страшной скоростью истребляемой нами, мы безумно рубим свой последний сук, напевая при этом мажорную песню.
И нельзя сказать: "Прости им, ибо не ведают, что творят!"
Ведали, ведуем, ведают...
И все наши мысли, эти смутные образы, которые выбрасывает в пространство сознание, проходят через их ветви, иглы, листву, оставляя там невидимый след, и только потом растворяются в молчаливой синеве неба.
Зная о нас почти все, они могли бы на Страшном Суде стать свидетелями обвинения...
- Ну, и куда же мы всё-таки пойдем? - спросила Девочка.
- Мы пойдем в тридевятое царство - тридесятое государство, вдохновенно изрек Поэт,- и будем искать там жар-птицу.
По своей наивности, - а современные поэты - люди, в большинстве своем, довольно наивные, что не мешает им иной раз весьма выгодно соблюдать личные интересы, - он полагал, что высказал собственную оригинальную и весьма удачную мысль. Однако, Поэт ошибся. Идея искать в таком-то царстве такую-то птицу родилась из едва уловимого шелеста листьев, из прозрачной синевы июльского неба, бесшумного полёта стрекоз, сумрака дальнего леса и дрожащего от горячей земли воздуха. Поэт только нечаянно подхватилскользнувшую тень и уверенно принял её за свою идею...
- Правильно! - весело закричала Девочка. - И жар-птица исполнит наше желание!
- Да, мы пойдем искать жар-птицу,- вяло подтвердил Поэт, дипломатично уклоняясь от обсуждения вопроса утилизации столь необычного пернатого, ибо не очень представлял себе до каких пределов доходит альтруизм жар-птиц и выполняют ли они вообще желания
охотников.
- А как мы найдем туда дорогу? - деловито осведомилась Девочка.
- Ну, это проще всего, - уверенно ответил Поэт,- дойдем до ближайшего распутья и прочитаем надпись на камне.
- А кроме жар-птицы живет ещё кто-нибудь в тридесятом государстве? - с серьёзным видом спросила Девочка.
- Там живут страшные огнедышащие драконы,- немного подумав, наобум ответил Поэт. (Он и не подозревал, до какой степени ответ его оказался точным!)
- Значит мы идем в царство драконов? - весело принимая игру, спросила Девочка.
- Вперед! - скомандовал Поэт. - Привал окончен!
И они бодро пошли вперед.
Ближайшее распутье оказалось всего в двадцати шагах, и там, как и положено, ждал руководящий камень. По разысканиям местного краеведа, предпочитавшего русские счёты углеродному методу, этот камень был занесен на место терявшим последние силы ледником и оставлен до лучшего времени. Однако, имелись ли уже тогда на его боках руководящие указания или он еще только готовился к выполнению своей миссии, доподлинно неизвестно.
Девочка и Поэт остановились. Руководящий камень выглядел очень внушительно. Его верх отливал темным блеском и казался от полированным, а на северное плечо был накинут парадный мундир, сшитый, разумеется, на заказ из генеральского мха цвета морской волны.
- Смотри! - торжественно начал Поэт и ткнул камень палкой.- Сколько воды утекло, а он все стоит. Всегда на своем посту. И всегда готов указать единственно верное направление. На этом самом месте в оные времена три богатыря тоже искали себе дррогу. И ведь нашли! С подсказки сего монумента... Прикоснёмся теперь и мы... припадем, так сказать, к источнику. - И Поэт стал палкой дубасить камень, сбивая мундир генеральской плесени.
По окончании сей гигиенической процедуры путешественники легко прочитали важную надпись, которая повторялась на всех языках, как на старой рублевой бумажке.
"Прямо пойдешь - налево свернешь.
Вправо пойдешь - назад приползешь.
Влево пойдешь - никуда не придешь.
Назад пойдешь - ничего не возьмешь.
Бир сом, бир сум, бир манат.
Пролетарлы усих крайн, якшайтесь!"
- Н... да,- протянул Поэт,- тут без комментариев не обойдешься... Хотя именно в комментаторах у нас никогда не было недостатка.
- А здесь ещё что-то,- заметила Девочка, глаза которой были острее поэтовых, так как шестикрылый Серафим строго придерживался возрастного ценза.
Они наклонились и почти у самой земли прочитали примечание к основному тексту: "А кто сей камень затащит на Воробьёвы горы и разобьёт его там вместе с главным зданием МГУ, тот сможет еще раз начать бузу пятого или семнадцатого года".
После короткого совещания путешественники решили судьбу не искушать, камень не трогать, а идти прямо, ибо другой дороги все равно не было. Когда же они прошли метров сто, дорога неожиданно повернула влево.
Вопреки маловерам камень оказался прав.
Они шли уже чуть ли не полчаса и молчали. Дорога становилась все хуже. Ямы с жирной черной водой чередовались с огромными кучами мусора. Девочка и не предполагала, что недалеко от дома существуют такие места. Наконец они пришли в царство драконов.
У столба с косо прибитой доской сидел первый туземец - маленький грязный дракон, издалека похожий на кошку. Впрочем, вблизи стало ясно, что он даже меньше этого славного животного. Надоске полустертые буквы складывались в слова: "Объезд. Ремонтные
роты. Дбро пжалвть в срну семгущих недышщих аконов."
Туземец шевелил тонким, как веревка, хвостом и тихо шипел: "Мы - всемогущие огнедышащие драконы".
Девочка и Поэт с изумлением смотрели на это не по росту уверенное существо.
- А всё-таки, что вы можете? - первой спросила Девочка, когда к ней вернулся дар речи.
- Мы можем всё,- скромно ответил дракон и, чтобы его было лучше видно, встал на задние лапы.
- А именно? - потребовал уточнить Поэт.
- Мы можем все,- твердо повторил дракон. - Мы можем все, что умеем.
- А что вы умеете? - с улыбкой спросила Девочка.
- Всё, - быстро ответил Дракон. - Мы умеем свивать хвост кольцами, дышать огнем и ... говорить: "Мы - всемогущие огнедышащие драконы!"
- Понятно,- неопределенно протянул Поэт.
- Нет! Мы умеем! - крикнул дракон и чуть не завалился на бок.
Поэт решил успокоить аборигена и дать ему конфету, однако все конфеты давно съели поклонники. Тогда он достал из кармана коробку папирос и предложил закурить дракону. Тот жадно схватил папиросу и потянулся за другой, но Поэт ловко отвел коробку в сторону.
- А вот спичек у меня нет, - пожаловался он и с сомнением посмотрел на дракона. - Думаю, это не затруднит... вы ведь огнедышащий. Можно я прикурю от вас?
- Нет! - завизжал Дракон, тщетно пытаясь увеличить себя в размерах. - Я не могу тратить свою мощь на нелепые прихоти иностранцев.
- Ну, как угодно,- сухо сказал Поэт, взял Девочку за руку и они пошли по стране Всемогущих Огнедышащих Драконов.
- Граница у нас на замке, - прошипел им в спины Дракон и стал закуривать папиросу. Для этого он воспользовался огнивом, украденным из одноименной сказки.
- Ну, как тебе понравился наш первый дракон? - спросил Поэт, когда они сделали сотню шагов по новому государству.
- Он мне совсем не понравился,- ответила Девочка. - Он - хвастун и похож на жабу... а морда у него крысиная ... и хвост тоже...
- Морда пограничного дракона - лицо государства,- важно заметил Поэт.
- Мне не нравится такое лицо,- объявила Девочка.
- Пустяки! - раздраженно сказал Поэт, которому становилось жарко. - Привыкнешь - с лица ведь не воду пить...
- Так пить хочется,- вздохнула Девочка.
- Кстати, я ни в каком другом языке не встречал аналога такой поговорки...
- Что? - вяло спросила Девочка.
- Что безусловно доказывает чистоплотность нашего народа, заключил Поэт и почему-то обиделся.
- Какую плотность? - тихо спросила Девочка.
Поэт ничего не ответил и обиделся еще больше.
Несколько минут они шли молча. Серое облачко вдруг освежило путешественников бисерным дождиком, стало чуть легче дышать, и у Поэта незаметно исчезла обида. Он решил как-то развлечь Девочку и прочитал такие стихи:
- Кто, скажи, мешает мне
Наяву, в бреду, во сне?
- Это он, это он -
Огнедышащий дракон!
- Стихи что-то напоминают,- сказала Девочка.
- Да,- вздохнул Поэт,- стихи что-то напоминают.
- Может быть, любые стихи что-то напоминают? - спросила Девочка.
- Да,- грустно отозвался Поэт,- любые стихи что-то напоминают.
- Жалко, что и хорошие тоже,- заметила Девочка.
- Это почему же? - удивился Поэт.
- Если бы напоминали только плохие, то из них можно было бы делать на память узелки.
- Делай узелки из любых,- посоветовал Поэт.
- Хорошие стихи тратить жалко,- объяснила Девочка.
- Тогда делай узелки из плохих,- дал еще один полезный совет Поэт.
- А как узнать, какие плохие, а какие хорошие?
Неизвестно, чем бы завершился этот урок поэтического мастерства, ибо наши путешественники вдруг обнаружили, что они очутились в поистине райском уголке незнакомой местности. В самой глубине уголка возвышалось одноэтажное здание строгой архитектуры: нечто среднее между семейной усыпальницей мандаринов и административным корпусом лесного санатория. Вокруг роснастоящий лес и со всех сторон окружал таинственную находку путешественников. А воздух просто поражал настоем целебных трав и наводил на высокие мысли. Однако, из местных жителей высоким мыслям никто особенно не предавался. Каждый занимался своим делом.
Свободные муравьи благоустраивали свой аккуратный муравейник, считая всех санитарами лесов и не допуская мысли о вредных выбросах в атмосферу. Божья коровка осторожно ползла по краю березового листа, высматривая зеленую тлю, которая пряталась за бруствером сосновой иголки. Где-то на самой вышине стойко боролся с мигренью дятел, негромко объявляла вчерашние новости иволга, а из дупла старой ели равнодушно подавал надежду самец кукушки.
В этом уголке сплошных трудящихся наши путешественники почувствовали неуверенность и беспокойство. Разумеется, надо было идти дальше. Но как не заглянуть в административный корпус и не посмотреть, кто же это там сидит внутри и так мудро управляет порядком в округе.
Любознательность не имеет пределов. С каким творческим восторгом мы готовы всё разбирать на колесики и пружинки! Чего мы только не сделаем из невинного желания узнать, почему звенят колокольчики в табакерке! И, конечно, наши путешественники не удер-
жались.
Сначала они обошли кругом корпуса и убедились в отсутствии черных и служебных входов, и присутствии только одного парадного подъезда. Не обнаружили они также никаких вывесок и указаний. Это почему-то придало нашим путешественникам странную уверенность. Одновременно они взялись за бронзовую, в виде львиной морды, ручку и согласно потянули ее на себя. Дверь бесшумно и легко распахнулась, и путешественники оказались в просторном холле. Сверху лился голубоватый свет, а под ногами сверкали кафельные сердолики.
А навстречу Девочке и Поэту шёл, улыбаясь, Антид Эдал.