Ксения с мамой приехали в Москву на лечение к известному иглотерапевту. Остановились у Толечки Ивановича, как его звала Ксюшина мама. Он же её, соответственно, называл "Валечка Ивановна".
Валентина Ивановна пекла блины. Анатолий Иванович возился с мясом. Должны были придти Киса с Алёшкой.
У Ксении в руках книжечка Нового Завета издательства "Гедеоновы братья". Анатолий Иванович заглядывает в комнату из кухни.
-- Ксенька! Лёжа Слово Божие не читай!...
Он грозит ей пальцем. Ей ново и удивительно его такое поведение... Она выходит в проём кухни. Толик как раз режет с усилием мясо. Верхней пуговицы на его рубашке нет, и из-за пазухи у него выскочил и болтается на бечёвке медальончик. Вернее то, что от него осталось. Алюминиевая пластиночка, а изображение, видимо, давно отскочило. Толик перехватывает взгляд...
-- Давно Кису просил крестик купить, некогда ему всё... На девок-то время находит... Ну, ничего, -- он показывает ей пластиночку, -- тут изображение креста осталось. И хватит с меня...
Получилась пауза. Потом он опять заговорил.
-- Хорошо, что Евангелие читаешь... Иди, Ксюшенька к Богу... Без Него куда нам?
И вдруг... Его огромные голубые глаза покраснели и наполнились слезами...
-- Я не приобщался 30 лет... 30 лет без Бога... Это же смерть... Вот стою, мясо режу... А душа -- покойник уже... Даже иконы вот нет у меня. Дожил.
Он повернулся к окну и перекрестился.
-- Окно -- это свет, а Свет -- это Бог!