Несостоявшийся роман (Николай Осколецкий) / Проза.ру

В конце апреля я обедал в столовой вместе с Сережей Митичем - институтским суперменом, лаборанткой Катей - худенькой девушкой лет двадцати шести, и Инной – привлекательной женщиной двадцати восьми лет, тоже лаборанткой.
Я был раскрепощен. Говорил если не остроумно, то свободно. Мы обменивались с Сережей парадоксальными фразами.
- Люди ведут себя благоразумно только тогда, когда исчерпают все остальные возможности.... - проговорил мой собеседник.
- Ничто так сильно не губит нашу жизнь и наше счастье, как постоянное благоразумие,- парировал я.
- Каждый мужчина мечтает о женщине, которую он мог бы любить, уважать и обманывать... - сказал Сережа.
- Не согласен, - отвечал я. - Каждый мужчина мечтает о женщине, которую он мог бы только любить и уважать, но, как правило, судьба посылает ему такую жену, которую не грех и обмануть.
Женщины молча слушали нашу пикировку. Я решил подключить их к разговору.
- Помнишь, как как восемь лет назад мы кутили у Сашки Валуева и лихо танцевали под «Бониэм"? - спросил я у Инны.
Нет, танцы полностью стерлись у нее в памяти, зато она помнила, как мы слушали записанный на магнитофон монолог Сереги Усманова, умершего за год до нашей вечеринки.
Она задумчиво замолчала, вспомнив этот эпизод.
«А не заняться ли ею?» – подумал я.
В студенческие годы она была светловолосой красавицей. В последние годы она несколько потускнела (возможно, дал о себе знать бракоразводный процесс, который она, как мне было известно, пережила тяжело), но она по-прежнему сохраняла привлекательность. Правда, меня коробили ее низкий хрипловатый голос и сходство с манекеном.
Недели через две я встретил ее в коридоре института, поздоровался. «Пора идти на сближение», - решил я.
- Как живешь? – спросил я.
- Ничего, нормально.
- Что-то давно тебя не видел.
- Я работаю там же.
- Слушай, а ты всегда вечером с ребенком сидишь?
- Почти всегда.
- Жаль. Можно было бы встретиться. Сходить куда-нибудь.
На ее красивом лице появилась лукавая улыбка. Она ничего не сказала, но не отклонила моего предложения.
- Валуев передавал тебе привет. Он что-то спрашивал… - Она напрягла память, но ничего не смогла вспомнить. – Что-то про языки...
- Мы можем вместе сходить к нему в гости. Узнаем, что его интересует. Заодно пообщаемся.
Она не возражала.
- Правда, сейчас погода плохая. Не знаешь, что надеть, - сказала она.
- Можно выждать. Как только распогодится, я к тебе зайду.
Она улыбнулась мне на прощанье, и мы разошлись в разные стороны.
В последний день мая я встретил ее в буфете. Светловолосая, с тонкой талией, она показалась мне очень привлекательной. Правда, впечатление портили ее слишком тонкие ноги.
Я предложил ей третьего июня сходить в театр на спектакль «В мышеловке». Она сначала согласилась, но затем начала юлить:
- Лучше бы четвертого. Третьего у моей подруги день рождения.
После колебаний она все-таки решила составить мне компанию.
Она говорила со мной доброжелательным тоном, бросала на меня приветливые взгляды. Я пришел к выводу, что она клюнула на меня. Видимо, ее родственница Игнатова, моя коллега, посоветовала ей заняться мною, будущим кандидатом наук.
Через два дня я зашел к ней в кабинет. Стучала пишущая машинка. Инна подняла голову, увидела меня. Ни один мускул на ее лице не дрогнул. Ни радости, ни смущения, ни оживления.
- Звонил Валуев, - сказала она спокойным голосом. – Хотел с вами поговорить. Но вас не нашли. Он будет звонить в три часа. Что-то хочет вам сказать. Я знаю что. У Наташи сегодня день рождения. Он хотел вас пригласить.
- Конечно, я приду. Только надо купить подарок.
- Цветы.
- Цветы и еще что-нибудь.
Я вышел из кабинета. «Сегодня скажу Инне, что она мне нравится. Еще со студенческих лет. А завтра: «Можно я тебя поцелую», - решил я.
К семи часам вечера я пришел к Валуевым с букетом пионов. Дверь открыл Сашка. Я поздоровался, зашел в коридор. Ко мне подошла Наташа - высокая женщина с красивой фигурой, большой грудью, с алебастровой кожей.
- Поздравляю тебя, - сказал я, протягивая ей букет цветов.
Мне было стыдно за них: они уже немного подзавяли, кроме того, я не был уверен, что белые пионы подходят ко дню рождения.
- Подожди, тут у меня еще есть кое-что. – Я извлек из кармана коробку с духами.
За духи мне не было стыдно. В магазине «Подарки», где я купил их, незнакомая девушка сказала мне, что это духи модные, цветочные.
Мы сели на диван, стали поджидать Инну. Из соседней комнаты вышла дочка Валуевых – девочка лет семи, симпатичная, но с родинкой в пол-лица.
Сашка рассказывал о себе. Он учился в московском полиграфическом институте на заочном отделении. Как-то во время сессии приходил ко мне в аспирантское общежитие, но меня не застал. Ему сказали, что я в библиотеке. Мы так и не встретились в Москве.
За семь лет, пока мы не виделись, он мало изменился. Разве что немного пополнел.

Инна с мальчиком лет шести приехала лишь в девять часов вечера.
- Не с кем было сына оставить, - объяснила она свое двухчасовое опоздание.
Я еще раз отметил, что она женщина красивая, но есть в ней что-то холодное, недоброе, упрямое, надменное.
Ее сын был симпатичный и общительный. Он сильно походил на свою мать.
Мы пили, ели, разговаривали, произносили тосты.
Из разговора я узнал, что Наташа работает учительницей в школе, а Инна из школы сбежала.
- В школе работать тяжело, - сказала она, - страшные нагрузки, особенно проверка тетрадей угнетает.
Наташа и Инна вышли на балкон покурить. Меня позабавило, что мужчины и женщины в последнее время поменялись ролями.
Дети развлекались, как могли. Они залезли под стол и щекотали мне пятки. Это их не удовлетворило. Они стянули носок с моей ноги.
Я не понимал, почему они выбрали меня объектом своих забав. Ведь у меня было серьезное, даже мрачноватое лицо. Видимо, настоящую доброту не замаскируешь никакими гримасами
Накурившись, женщины вернулись за стол. Инна долго возмущалась Митичем:
- Не здоровается. Делает вид, что не узнает. А когда-то мы общались… Он мне доверял…
Ее устойчивый интерес к Митичу вызвал у меня неприятное чувство.
- Что это тебя так волнует поведение Митича? - сказал я, страдая скорее от уязвленного самолюбия, чем от ревности.
Хозяева лукаво улыбнулись, а Инна смутилась.
«Нужна ли мне такая женщина? Эгоистична, ограниченна... Но главное: я ей совершенно безразличен. Она по Митичу сохнет», - думал я.
Пол-одиннадцатого Инна собралась ехать домой. Валуев попытался отговорить ее, но тщетно. Тогда он предложил всем вместе отвезти мальчика домой, а потом вернуться. Инна отказалась, вызвала по телефону такси. Этикет предписывал мне проводить ее до дома, заплатить за такси. Я обшарил все свои карманы, но, к своему ужасу, не нашел в них денег. Инна с сыном уехали, а я остался у Валуевых.
- Почему ты не поехал с ними? – удивился Сашка, когда мы остались одни.
Я признался, что забыл дома деньги.
- Одолжил бы у нас.
Я удивился, почему мне в голову не пришла эта простая мысль.
Я хотел идти домой, но Сашка уговорил меня остаться у них на ночь. Наташа ушла спать, а мы с Сашкой пили вино и разговаривали до часа ночи.
Утром я проснулся раньше всех. Голова у меня была тяжелая. Я взял с полки томик Ключевского и читал его, пока не проснулся Сашка.
Перед выходом на улицу, к своему удивлению, я нашел в своем кармане три рубля. Их вполне хватило бы на такси. Я не мог понять, почему я не обнаружил их накануне вечером. Думаю, старик Фрейд сделал бы из этого факта глубокие выводы.
Третьего июня, вечером, я подошел к театру. Инны не было. Я ждал ее полчаса, но она не пришла. Видимо, предпочла пойти к своей подруге на именины. У меня с души свалился камень. Я был доволен, что наш роман не состоялся. Ничего хорошего мне он не сулил.

Дней через пять, встретив ее в коридоре института, я как ни в чем не бывало поздоровался с нею.
- Мне надо с тобой поговорить, - сказала она приглушенно. – Но сейчас я не одна.
Позади Инны шла преподавательница с ее кафедры.
- Хорошо, - сказал я. – Я подойду к тебе в другой раз.
Я догадывался, что Инна хочет мне сказать: «Извини, что я не пришла в театр: мне не с кем было оставить ребенка».
Прошел день, неделя, месяц, год, молодость, а я так и не подошел к ней.