Первым большим и ответственным проектом в Алма-Атинском филиале ГПИ «Союзгипролесхоз» был Рабочий проект создания Государственной защитной лесной полосы (ГЗЛП) вдоль кромки песков Мойынкум. Мойынкумы в переводе с казахского – Шейные пески.
Протяженность полосы земель, отведённых землеустроителями по краю песчаного массива, и подлежащей нашему обследованию, составляла 250км. ширина – 1км.
Изыскательская партия была оснащена двумя вездеходами Газ-66 и возглавлялась опытным лесоустроителем Владимиром Савельевичем, отдавшим к этому времени более 10 лет жизни объединению «Леспроект».
В отличие от «Гипролесхоза», «Леспроект» занимается не проектированием создания насаждений, а учётом и устройством уже существующего лесного фонда государства, поэтому на меня возложили роль главного специалиста - ответственного за принятие проектных решений или по сути автора проекта. Кроме меня в подчинение начальника партии попали старший инженер – лесомелиоратор Геннадий Сорокин, выпускник лесфака КазСХИ 1960г, старший инженер-почвовед – 30-летняя дама из Института почвоведения, молодой специалист – почвовед Шаиза, попавшая к нам по распределению после окончания Вуза и два водителя, совмещающие роль рабочих по копке почвенных шурфов.
Владимир Савельевич понимая, что я его палочка-выручалочка, меня уважал и почти боготворил, а к остальным членам партии относился с большой строгостью и даже не выдавал полевое довольствие на руки, опасаясь незапланированных трат на выпивку, по привычке из «Леспроекта», где он тоже был начальником партии, а таксаторы любили пьянствовать...
Гена Сорокин пришёл к нам из Ботсада, где был начальником отдела снабжения и получился не инженером-лесомелиоратором, а главным помощником начальника партии по снабжению и обустройству изыскателей...
За полевой сезон я прошагала все 250 км, рисуя абрисы и картируя территорию нашей Гослесополосы... Мы были снабжены топокартами в масштабе 1:25000 в то время секретными и планами или картами землеустройства с границами хозяйств, дорожной сетью, угодьями, посёлками и бригадами или домиками чабанов на отгонных пастбищах.
Ориентироваться по плановым материалам (планы с схемы землеустройства), выданным нам «для служебного пользования» было сложно, в связи с тем что с целью секретности в то время, расстояния между дорогами, бригадами, колодцами смещались, а секретные топографические карты в масштабе 1:25000 к моменту нашего обследования устарели ...
Наши почвоведки были привязаны к машине, спидометр которой служил для нас определителем расстояний от шурфа к шурфу, а водитель копал шурфы, поэтому главным картографом, была я.
К тому времени у меня был хорошо вымерен шаг, я научилась механически считать свои шаги по одной ноге и рисовать границы выделов на абрисах с достаточной точностью. Владимир Савельевич и Геннадий занимались сбором материалов на центральных усадьбах лесхозов, по оснащению техникой, кадрами и проч., как потенциальных исполнителей работ по созданию защитной лесной полосы. Со временем нам пришлось переместить базу партии на достаточное удаление от лесхоза, чтоб сократить холостые переезды вечером на базу от места нашей работы по обследованию. Владимир Савельевич на плане землеустройства подобрал подходящую чабанскую бригаду с колодцем и домиком и сказал, что они с Геннадием на одной машине со всем скарбом партии перебазируются туда, а я с почвоведами, второй машиной и сухим пайком могу отправляться на обследование.
Чабанские бригады на отгонных пастбищах в Мойынкумах были очень хорошо обустроены и, как правило, состояли из кошары, щитового вполне приличного домика с деревянными полами из 2-х комнат и кухни с печкой, колодца и длинной «поилки» для скота в виде железобетонного лотка.
В летнее время чабанская бригада пустовала, чабаны с баранами спускались сюда поздней осенью, когда горные пастбища покрывались снежным покровом.
Вечером, когда солнце покатилось за горизонт мы «свернули» свою работу и поехали к бригаде, которую обозначил наш начальник «птичкой» на землеустроительном плане совхоза.... Увы! Ни машины, ни нашего начальства с вещами и пищей около домика не было... От обеда осталось половина булки хлеба, а в канистре – питьевая вода. Мы разожгли костёр, подогрели на палочках кусочки хлеба и улеглись на голый пол, подложив под голову полевую сумку. Водитель предпочёл спать в кабине грузовика на мягком сиденье. Ранним утром нас разбудил шум подъезжающей машины, и взволнованный голос Владимира Савельича... Обвинять друг друга в ошибке никто не стал, мы понимали, что вся вина лежит на плане землеустройства – начальник перебазировался на соседнюю чабанскую бригаду, обустроенную по типовому проекту в 3-х км от «нашей» бригады...
Владимир Савельевич охотником не был, как и Геннадий и водители, питались мы ужасно в основном консервами, кашами – полуфабрикатами и чёрствым хлебом. Отношения между членами изыскательской партии можно было назвать натянутыми, а мне досталась роль «жилетки» в которую плакались по очереди все члены партии. Владимир Савельевич тоже любил поговорить со мной, рассказать о своей семье, похвалить себя, как мужа и отца и пожаловаться на «нерадивую» молодую почвоведку, у которой гулянки на уме, да на Геннадия, который ничего не смыслит в лесомелиорации... Из своей домашней библиотеки я взяла на полевые работы несколько интересных и любимых книжек, которые очень пригодились не только мне, но и всем другим членам партии.
Под конец нашего полевого сезона, уже в октябре, мы догнали отряд землеустроителей, которые делали отвод земель под нашу ГЗЛП.
Два молодых инженера – землеустроителя из Джамбулского филиала института Гипрозем и два рабочих жили в конторе Джамбулского лесхоза, где и для нашей партии нашлась комната. И мы, и ребята – землеустроители очень были рады, можно сказать счастливы от нашей нежданной встречи под конец полевого сезона. Случайные попутчики, не связанные ни семейными, ни служебными отношениями и обязательствами друг перед другом всегда бывают откровенными и готовыми оказать посильную помощь.
Землеустроители отводили земли под ГЗЛП по аэрофотоснимкам крупного масштаба, выставляя по границам и на точках поворота металлические столбы, сваренные из арматуры с крестовиной, которую заливали цементным раствором. С помощью фотопланов мне удалось проверить достоверность своего картирования, а наша машина помогла завершить работу землеустроителям машина которых была сломана и сроки выполнения их работы срывались. Они загрузили своё железо в наш вездеход и вместе с нами «добили» нашу ГЗЛП...
Приближался ноябрь и погода начала тормозить наши изыскания, хотя оставалось до конца совсем чуть-чуть... Зарядили дожди, а однажды ударил мороз. Мы столкнулись с неожиданной проблемой невозможности выкопать шурф и даже яму под столб в песках. Оказалось, что даже ломом и киркой невозможно пробить верхнюю корку замороженного песка, которая оказалась прочнее бетона.
В это время на проверку заботы землеустроителей приехал главный инженер из Джамбулского Гипрозема. Оба начальника вынуждены были сделать перерыв в полевых работах и наша молодёжь вечерами могла отправиться на танцы и в кино в ближайший посёлок. Ну, а я слушала интересные рассказы, анекдоты из полевой жизни главного геодезиста Гипрозема и бывшего таксатора леса - Владимира Савельевича.
Солнце вскоре выглянуло и позволило нам с успехом завершить полевые работы. За период нашей работы с землеустроителями мы сдружились, ребята попросились к нам на постой и были в восторге от наших каш и супов с тушенкой, что нам поднимало настроение и позволило себя почувствовать кормилицами... На память о нашей встрече остались только фотографии, да рассказы и остроумные анекдоты, некоторые из которых помню до сих пор...
Например (мой любимый) – Что такое килька? Это кит, доплывший до коммунизма...
На следующий год меня направили в партию к молодому начальнику, недавно окончившему лесохозяйственный факультет КазСХИ, и я опять попала в Чимкент, с проекта зелёной зоны которого началась моя производственная деятельность.
Проект создания Мойынкумской ГЗЛП был "воплощён", а через 10 лет получил серебряную медаль на выставке проектов по лесомелиорации земель в павильоне Лесное хозяйство на ВДНХ.
В течении всей своей дальнейшей работы при каждом удобном случае я старалась навестить насаждения зелёной зоны г.Чимкента и Мойынкумскую ГЗЛП, которые фактом своего существования подтвердили правильность проектных решений в отношении подбора пород и приёмов агротехники и давали основания продолжать работы по озеленению и созданию защитных насаждений даже в зоне пустынь.
А что может быть ценнее для человека, чем удовлетворение результатами своего труда и гордость перед собой за не зря прожитую жизнь?!
На иллюстрации наша встреча с землеустроителями в Джамбулском лесхозе - фото автора