начало:
http://www.proza.ru/2012/12/03/1631
Я заглушил движок мотоцикла возле пристани охотников. Здесь уже стояло несколько машин и пара палаток. Я быстро соскочил с седла, снял с себя лишнюю одежду, и стал готовиться к вечерней охоте. Отвязывал и выгружал лодку, доставал из люльки зачехленное ружье. В это время, из ближней палатки, вышел скучающий на берегу озера человек. Это был невысокий худой мужчина в серой рабочей спецовке. Он нерешительной походкой направился в мою сторону. Справа от меня с хриплыми криками прошла тройка серых гусей. Они шли с ближнего поля с отяжеленными зерном зобами. Вот они, как по команде, перестали работать крыльями и начали планировать в сердцевину озера. И я заторопился. Хотелось поскорее заплыть в камыши, где уже звучали первые ружейные удары.
- Весь день хожу здесь по берегу. Поджидаю, когда мои друзья выйдут из камышей,- попытался заговорить со мной незнакомец.
Мне всегда странно видеть, как у пристани охотников, праздно расхаживает какой нибудь мужичок без болотных сапог, без камуфлированной куртки, без прилипшей к рукам рыбьей чешуи. Вот и этот, со своей серенькой неухоженной бородкой, слабым голосом, бесцветными усталыми глазами, явно не вписывается в образ вечного любителя костров и кочевых дорог. Но как то он поведет себя через пару часов, когда округу накроет глухая осенняя ночь, и в камышах начнет жировку пушной зверь? Он стоял уже возле меня, а я закручивал последние гайки, приводя в рабочее состояние свою двухкилевую лодку.
-Как много у вас здесь низин,-донеслось до меня.
-Вы стоите почти на краю Великой Западносибирской низменности, страны озер и степей, - с долей назидательности откликнулся я.
-Да озер у вас здесь много. Хотел бы я пожить у воды,- вздохнул мой собеседник.
Я с неподдельным интересом посмотрел на его помятое выпивками лицо.
-А вы кто по специальности?
-Слесарь.
-Ну, тогда вы опоздали с переездом в наши палестины. Все совхозы в нашем районе недавно прикрыли. Животноводство в упадке. Зарплату в рублях платят только пенсионерам, да изредка бюджетникам.
Сапоги мои почти черпали отворотами ледяную воду, когда я на ходу перевалился в свое легкое металлическое судно. Расчетливо толкаясь шестом, я проплыл мимо трех соломенных домиков ондатры. Хатки, превращенные птицами в ночные площадки для отдыха, осели, сплющились, и были по всей своей ширине густо усеяны пухом, перьями и погадками. На ближнем полое, на половину залепленном слоем зеленой ряски, свежих хаток не было, зато увидел несколько мертвых мускусных крыс. Они неподвижно лежали на плесе. Рыжий мех их был еще сухим и пушистым. Шел их массовый падеж от туляремии. Вымирал и мой пушной участок, на котором я уже не первый год занимаюсь лицензионным промыслом. Признаки жизни ондатры явно редки и невнятны. Но на первой же найденной мной кормушке зверя с досадой обнаружил чужой капкан. В нем кверху брюхом белела пойманная за лапку поганка*. Я освободил птицу из тисков капкана и вместе с привязью бросил на дно лодки. Стал искать другие капканы и тут же встретился взглядом с затаившимся в камышах человеком. Он неподвижно стоял в лодке, и почти полностью скрытый камышом, хмуро смотрел на меня. Пятнистая одежда прекрасно маскировала его. Я узнал охотника. Это был Толя Поспелов из Ялуторовска. Браконьер с железной хваткой. Весной и осенью живет почти одним промыслом. Имеет свой бортовой УАЗ. Сети, капканы, мордушки, ружья - главный его рабочий инструмент. Слева от него, на лабзе, открыто стоят еще несколько капканов.
-Толя, твои снасти? -поднял я в руке только что снятый капкан с пойманной в нем огневкой.
-Нет, я такими делами не занимаюсь.
-Мне говорили рыбаки, что ты чистишь мой пушной участок.
-Меньше надо слушать чужие глупости, -отрезал он.
Снимать остальные поспеловские капканы, под прицелом его пятизарядного МЦ, я не рискнул и выплыл на главный плес озера. Воздух посвежел. Я дышал полной грудью. Над дальними островками камышей мотались утиные стайки. Одна из них повернула в мою сторону. Вот уже видна стремительная отмашка птичьих крыльев. В воздухе послышались трепет, дрожь и нарастающее шипение. Выстрелил, почти не целясь.
-Горячишься как мальчишка! - побранил я себя за промах, но знал, еще успею и порадоваться удачному выстрелу и пожалеть добытую птицу. В глубине нагретых стволов ляжет серая пороховая сыпь.
Осень торжествовала повсюду. Из полей доносился слитный глухой гул зерноуборочных комбайнов. В меркнущей синеве неба одна за другой тянулись к югу длинные цепи крикливой казары. Нашел одну из растянутых в высоте сотенных верениц и долго с щемящим чувством в груди провожал ее взглядом, понимая, что птицы уносят вдаль какую - то часть моей души.
В густых сумерках кто - то истошно, во всю силу своего мужского голоса, кричал на соседнем озере, прося о помощи у своих товарищей. Хорошо, если они недалеко от него. Одного омутинского охотника однажды парализовало в камышах. Как он сумел тогда выбраться на берег, я не поинтересовался. Охота, как и любовь слабых не любит. Я выплыл на берег в полной темноте. Прислушался. Никто не кричал. Было звездно. Плескалась жирующая птица. Гул комбайнов и зарево от их прожекторов удалялись за ночной горизонт.
Ночевать устроился возле стога, в шагах сорока от дороги. Попил из термоса горячего чая, не торопясь переобулся в валенки, закрыл лицо шерстяным шарфом, накинул на себя старую шубу и прижался спиной к зароду. Ждал рассвета. Дремал, вспоминая влажный блеск листьев в июльском лесу, где под ворчание грома рвал ягоды дикой вишни. Это было так недавно.
Проснулся среди ночи. В груди гнездилось ощущение тревоги. Высунул голову из под края воротника шубы. Кругом было черно. Звезды исчезли. По одежде, по соломе тихий непрерывный шорох. Значит опять дождь. Было мне сухо и тепло возле стога. Вставать не хотелось, и лишь беспокойное сознание того , что дождь может отрезать дорогу домой, разогнало мой сон. Я поднялся. Стал прогревать движок. Включил свет. Ветровое стекло было мутно забелено инеем. В воздухе косо мелькала снежная крупа. Перчатки пахли зимой. Так вот почему накануне весь день валила на юг казара. Где - то совсем близко от нас лег снег.
Поганка*-водоплавающая птица чомга
фото из домашнего архива Юрия Мастерских