Я дремал на лавочке, теперь я часто дремал здесь. Здесь удобно. Запах креозота от шпал, и противный голос громкоговорителя, создает ту приятную мне обстановку вокзала, безделья, беспечности и бесперспективности своего будущего.
Здесь всегда много людей. Всегда угостят сигаретой или пивом проезжающие. Поезда останавливаются здесь часто, еще два часа и будет Москва. Поезд стоит тут долго, до 40 минут, перецепляют локомотив. Множество пассажиров выходят, бродят по перрону, курят, покупают фисташки, котлеты, шоколадки и пиво. Повсюду летит шелуха от арахиса и семечек. Кто – то, подогретый пивом, или чем-то покрепче, увлеченно, с выражением, а иногда и с подыгрываньем рассказывает засаленный анекдот. Слышится девический смех, огрубевший от никотина.
Девушки, молодые, совсем еще юные иногда загорелые, одетые в короткие обтягивающие шорты и топики, курят, и смеются в ответ на простые шутки. По их манере одеваться, говорить, да и в целом вести себя, можно сделать простой вывод – «Не москвички». Что их тянет туда, обитель больших денег, интриг, зла, искусства и … романтики. Что их ждет через день, неделю, месяц, год. Сегодня они готовы вырваться с вокзала прямиком в бурлящую, наполненную блеском гламура, свободы, рутинной работы, взлетами и падениями столичную жизнь. Жизнь, проходящую по соседству с обтекаемыми машинами и бутиками дизайнерской одежды, ночными клубами с японской едой, приготовленной поварами из средней Азии. Они готовы идти вперед, покорять город, получить его сполна и город ждет, что бы попользоваться их молодой нескончаемой энергией, молодостью, желаниями. Попользоваться и выбросить обратно, на глухие бескрайние, местами плохо освященными, из-за недостатка электричества, окраины, где в лучшем случае еще живы постаревшие и обессиленные родители.
Москва любит силу, любит, когда с ней общаются силой, либо умело вливаются в ее потоки, не создавая большого сопротивления. Лет 10 назад мне нравилась Москва, я любил ее, как любят стерву, которая играет с тобой как хочет, а ты считаешь, что настанет момент, когда ее сможешь покорить. Она меня захватывала своим бурлящим ритмом суеты, запахом прокуреных кабачков, и чистых дневных кафе, таких как «Звездочка», что рядом с Юго-Западной. Бескрайними музеями и офисным стеклом, упирающимся в облака. Бесконечными опенэйрами на Фрунзенской, и утренним полусонным кофе, после короткой ночи.
Был ли я тогда глуп или весел, неважно, сейчас у меня нет жилья, есть работа обходчика путей, и бесконечные выходные, которые я провожу на станции. Время почти исчезло, и лишь только отправляющиеся поезда и закипающий самовар в сторожке – последние свидетели его наличия. Только здесь я понял свободу, только здесь я выкинул сомнения и желания, освободился от тяги к победам и обрел спокойствие.
Сколько я проживу, неважно, возможно зиму, возможно две, никого это не волнует, кроме черно-белого кота, который сейчас лежит у меня на груди и напевает свою урчащую песню.