(Приглашаю всех на сайт alexefimov.ru. Гиперссылка - на авторской странице в конце).
Ее рабочий день продлился до половины восьмого.
У нее вдруг открылось второе дыхание, и она переделала кучу дел, в том числе и те, которые откладывала не один день. Например, навела порядок на столе и в шкафе и подписала исковое заявление о взыскании восемнадцати тысяч рублей с недобросовестного клиента, с которым не удалось договориться по хорошему.
Это была компенсация за первую половину дня.
А когда она приехала домой, ее ждал там приятный сюрприз.
Сережа сделал уборку в квартире.
Ее домашние розовые тапочки и еще три пары обуви стояли в ряд у стены, пол был только что вымыт и местами не успел высохнуть, лаки-гели-муссы выстроились в шеренгу на полке под зеркалом, – что за чудо?
Где хозяин?
Она прошла в зал и -
Бог мой!
Здесь цветы.
Розовые розы.
А над ними улыбка Сережи:
– С праздником!
Букет у нее в руках, а его губы касаются ее щеки.
Какой сегодня праздник?
Тут она улыбается виновато, но счастливо.
– Представляешь – забыла!
– А я нет. Так что с шестилетием тебя. В связи с этим у меня к тебе единственный вопрос.
– Какой?
– Это было у тебя в порядке вещей – ложиться с мужчиной в постель в день знакомства?
– Нет. Только с тобой.
– Да ну?
– Ну да. Я перед этим тысячу лет голого мужика не видела. И еще скажите, пожалуйста, кто это подливал мне весь вечер, а потом как бы случайно положил мне руку чуть ли не на попу? Не вы ли это были, Сергей Иванович?
Он улыбнулся:
– Для меня уже тогда было очевидно, что мы созданы друг для друга.
– Тебе подсказало сердце?
– Оно самое.
– А по-моему, кое-что другое.
Она вдохнула аромат цветов:
– Я пьянею, держите меня!
– Не спеши. У меня для тебя еще кое-что есть. Пойдем.
Они переместились на кухню.
– Открой духовку, – сказал он с чрезвычайно довольным и одновременно загадочным видом.
Заинтригованная, она открыла дверцу, чуть наклонилась, заглядывая в пышущее жаром нутро электропечи, и – о, чудо! – выдохнула.
Это гусь!
В натуральную величину. То есть не маленький. А на отдельном противне золотистым полем раскинулся запеченный картофель.
– Ух ты!
– Он фарширован яблоками.
– Ты гений!
– Я только учусь. По твоему запылившемуся гроссбуху.
Он кивнул на подоконник. Там лежала поваренная книга размером с Большую Советскую энциклопедию, изданная еще до того, как прекратил существование СССР.
– Ай да молодец! Дай-ка я тебя поцелую. А что у нас к гусю?
– Красное сухое вино. Ты же любишь «Саперави»?
– Еще как! – с придыханием сказала она. – Но тебя я люблю больше. Как, кстати, насчет того, чтобы сегодня развлечься? – прошептала она, обнимая его за шею и игриво скользнув подушечками пальцев по коже.
– Прямо сейчас? Или потом при свечах?
– При свечах, да... – промурлыкала она. – Сначала покушаем и наберемся сил. Я сейчас приму душ, переоденусь, а ты, пожалуйста, не скучай, ладно?
– Я пока открою вино и порежу гуся.
– Поставь еще, пожалуйста, цветы в нашу прекрасную вазу.
– Будет сделано, госпожа, – произнес он на восточный манер. – Свет вашей красоты затмевает солнце и ослепляет мои глаза.
Она рассмеялась:
– Это откуда?
– Это из сердца.
– Я польщена, мой принц. А теперь, с вашего позволения, я удалюсь.
Она прошла в спальню, оттуда в ванную комнату, приняла душ и через пять минут, завернутая в полотенце как куколка, встала перед выбором.
«Что надеть»?
Женщине непросто ответить на этот вопрос.
Остановимся, пожалуй, на светло-сером платье в облипку, которое в последний раз надевала в мае на именины Наташи. Это очень красивое платье, но требовательное к фигуре: в нем чуть-чуть выступает животик. Пора в тренажерный зал, где не была три недели.
Ай да Сережа!
В ее отсутствие он разрезал гуся и открыл ее любимое грузинское вино. И это еще не все. Салат из свежих овощей, салат с тунцом, фруктовое ассорти, торт, – это дополнение к фаршированному яблоками гусю и к рубиновому вину.
Женское счастье.
Идиллия.
Чего еще можно желать?
Они ели гуся и пили вино. Они никуда не спешили. У них не было важных дел. Это было их время, которое они не отдали безумному миру, съедающему их единственную жизнь по кусочкам. Ольга думала о том, что она скачет как зашоренная лошадь под ударами собственного кнута: не видя дороги, вся в мыле, – и едва успевает считать пролетающие мимо верстовые столбы. Это ее годы. Она не остановится, не передохнет. Чувство долга всякую минуту с ней и подстегивает: «Чего расселась? Вперед»!
Слава Богу, сейчас отпустило.
Так хорошо.
Так спокойно...
Блестящие глаза. Воспоминания. Вкусное вино. Хмельная волна уносит прочь от всего того, что случилось сегодня. Мы все равно победим. Разве может быть иначе?
Когда стемнело, они зажгли свечи.
Отражаясь в глазах и в стекле бокалов, колеблющееся желтое пламя рассеивало темноту и превращало ее в полумрак, в котором они были одни. Только он и она, никого больше. Растекшись по углам, тени лежали там и спокойно ждали. В гранатовом цвете вина мерцало желание.
Они допили одну бутылку и открыли вторую. Потом по программе у них были секс и чай. Именно в такой последовательности. Как в старые добрые времена. После секса торт был особенно вкусным, и она позволила себе съесть два куска.
Сегодня можно. Сегодня особенный день.
...
Они легли спать около двенадцати.
Он устроился на боку поудобней, только успел сказать «Спокойной ночи» и сразу выключился, а она не могла уснуть. Столько эмоций, с разными знаками, выпало на ее долю сегодня, что сон не шел. Даже намека на него не было. Она лежала, смотрела в ночь и снова слышала слова Сережи.
«Оля, мы заложники самих себя. Жизнь тащит нас туда, куда ей вздумается, а не куда мы хотим. Мы знаем, что надо что-то менять, что что-то не так, но ничего не делаем. В итоге мы оказываемся не там, где хотели бы. И не такими, какими хотели стать. Почему? Потому что мы трусим. Мы боимся бездны, которая внутри нас. Мы не знаем себя. Мы наклоняемся и заглядываем в нее, и трясемся от страха. Там наша тьма. Наши демоны. С ними надо сразиться. Если сделаешь шаг, то уже не вернешься обратно, но если не сделаешь, то не узнаешь. А если узнаешь, то станет ли легче?»
Она смотрела на него.
Он спал сном младенца, посапывая.
«Хорошо, что я не рассказала ему о проверке. Зачем его тревожить, тем более сегодня, в такой день? В конце концов, это не конец света. Что-нибудь придумаем. Все будет хорошо. Выживем».
Она перевернулась на бок.
Через минуту она уснула.