Встреча сексуально озабоченных молодых людей и выяснение всех обстоятельств дела прошла без меня, а зря. Наш план накрылся даже не медным тазом, а одним весьма интимным местом.
Когда меня окликнул Стас, столы были сдвинуты и за ними уже сидели вновь прибывшие. Молодые люди оказались не такими уж и молодыми. Они были лишь немного младше нас. Двое. А третьим, ко всеобщему удивлению, была девушка. Её я узнал сразу же. Это была дочь моего шефа.
Пришлось извиниться перед Надей и пообещав вернуться через минут десять, срочно идти спасать положение.
Кто мы мог подумать, что сисиськастожопастая, прости Господи, девица, с которой я частенько сталкивался в офисе её папаши, окажется такой шалуньей.
Она тут же без тени смущения выдала свои планы на вечер. Оказывается, ей нравится заниматься сексом перед камерой. Сегодня она решила попробовать вариант Би, поэтому её оператор и режиссёр дали объявление на местном радио. Но она не против, если уж кинувшая их сучка отказалась от своего счастья, заняться этим с нами троими, а судя по нашей легенде, именно об этом мы и мечтаем.
Мы, вернее я, влип по полной.
Первым незаметно растворился в ночи за окном Стас. Просто вышел покурить и исчез без всяких объяснений.
Михаил пошёл к барной стойке что-то ещё заказывать, а через минуту уже шёл мимо нас ведя в обнимку Надю.
-Я только провожу даму и вернусь. Наверное,- проинформировал он нас и подмигнул мне с очень подозрительной хитрецой, повёл Надежду к выходу. Та на прощание послала мне воздушный поцелуй.
Меня словно полоснули ножом по сердцу, но тогда я не придал этому особого внимания.
Пить виски в обнимку с до одури развращённой молодой стервой, да ещё в компании двух педиков, а то, что режиссёр и оператор таковыми являлись, было видно даже невооружённым взглядом- то ещё счастье.
Примерно на второй бутылке Джек Даниэла неожиданно позвонил Мишка и заявил, что точно не вернётся, а так же с откровенной издевкой в голосе сообщил, что Надька весьма горячая штучка и передаёт Сфинксу привет. Не знаю ли я, случайно, кто это такой? Звонок прервался, как-будто телефон отключили.
По сердцу полоснули второй раз и эта боль усилилась весьма неприятным ощущением под лопаткой. На мгновение онемел мизинец, но я его растёр и всё вроде бы прошло.
А потом всё как в тумане. Сам момент прощание с компанией помню очень смутно.
Кажется, скидывались. Катька осталась чаевыми довольна- это запомнилось. Даже чмокнула меня в щёчку. Я ещё в тот момент подумал, что этот чмок явно выходит за рамки просто дружеского
Я поплёлся напрямик через парк в свою берлогу, но на пол пути развернулся на сто восемьдесят градусов и вернулся в ресторан. Клиентов не было. Катька собиралась уже закрываться и отпустила повариху.
То, что потом происходило на столе в самом центре зала можно смело назвать совокуплением самца и самки. Даже намёка хоть на какие- то, хоть на самые примитивные чувства и ласки. Ничего! Только механика и трение, только движение и ритм, только дикое желание заполнить образовавшуюся внутри пустоту.
Хотелось ещё и ещё, опять и снова, а затем всё начиналось по новой.
При этом, находясь на орущей, стонущей, охающей и ахающей, расцарапавшей мне до крови спину Катьке, я совсем не думал ни о ней, ни о самом процессе, а размышлял на весьма отвлечённые темы. В частности, над тем, почему я придумал себе сегодня кличку Сфинкс и историю про то, как её заработал. В голове всплыл отрывок из песни группы Пикник " И царапает небо руками лёгкий Сфинк, что стоит за спиной". Под неё всё и закончилось.
В груди бешено колотилось сердце. Катька свернулось на столе клубочком и смотрела на меня преданными как у щенка глазами. Я отвернулся и оделся. Поцеловав её на прощание я ягодицу, ушёл.
Будильник разбудил меня ровно в шесть. Похмелья почти не было, только немного мутило. Зато, выдаваемая правым глазом картинка, то слегка двоилась, то напоминала движение воздуха над нагретым в жару асфальтом. Это показалось странным, но не более того и я приступил к своему обычному комплексу упражнений.
Двадцать пять отжиманий от пола, меняя ширину расставленных рук- это для разминки. Затем быстрое приседание, скачок назад, вперёд и подъем.
Девять, десять, одинадца...
В зеркале я успел заметить как бледнею. Перед глазами всё закружилось. Затошнило. В ногах появилась слабость и я отключился.