Матвей Ильич, мужчина средних лет, усевшись за стол, на котором стояла тарелка с горячей картошкой, взял круглую буханку хлеба домашней выпечки, и, отрезав толстую краюшку, принялся за завтрак. Он жил по выражению «Завтрак съешь сам, обед раздели с товарищем, а ужин отдай врагу», поэтому утром старался поесть плотнее, чтобы набраться сил для трудового дня. Хотя сегодня было воскресенье, он решил не изменять своим привычкам.
Запив еду кружкой молока, Матвей Ильич собрался уже выходить из-за стола, как услышал в сенцах шум, затем клацнула щеколда входной двери, и в кухню поспешно зашел сосед Леонид Сергеевич, щупленький мужчина небольшого роста, с взлохмаченными волосами. Его продолговатое лицо с маленькими мышиными глазками, выражало беспокойство.
- Матюша, дрогой, пошли скорее ко мне, поможешь кабанчика заколоть, - попросил он. – Там, правда, пришли мужи, но боимся, не удержим.
- Ну что ж, - согласился хозяин дома. – Пойдем.
На соседнем дворе, Матвей Ильич увидел пятерых мужиков, в том числе и знаменитого хуторского «резака». Тот славился тем, что умело резал свиней. Он был уже пенсионного возраста и поэтому, подрабатывая к пенсии, резал свиней не только у себя в деревне, но и в соседних селах, получая от хозяев кусок сала или мяса.
- Ничего себе «кабанчик»! - удивленно воскликнул Матвей Ильич, увидев поросенка, который стоял посреди двора, уткнувшись носом в небольшое корыто. – Да это бегемот, а не кабанчик!
Собравшиеся мужики засмеялись:
- Вот поэтому мы и позвали тебя на подмогу…
«Резчик» оказался на высоте и управился очень быстро. Мужики сели на бревно закурили. Матвей Ильич, как держал кабана, сидя на нем верхом, так и остался сидеть. Закурив, он погладил лежащего на боку кабана по шее.
- Ну и «кабанчик», - теперь уже восхищенно проговорил он. – Признавайся, Сергеевич, чем ты кормил его, что вырастил такого бегемота? Да у него одна «талия» около двух метров.
- Да кормил, как обычно, - засмущался сосед. – Только вот держал его подольше.
В это время кабан, словно услышав, что говорят о нем, резко вскочил на ноги и понесся по двору. Матвей Ильич, не успевший соскочить с него, мчался верхом на животном, что-то крича и размахивая руками, стараясь не упасть. Сделав круг по двору кабан, не добежав двух метров до корыта, упал, как подкошенный, придавив при этом ногу седока. Опешившие мужики, не говоря уже о «кавалеристе», долго не могли прийти в себя, пока не услышали просьбу Матвея Ильича освободить ему ногу. Усевшись на бревно, мужчина испуганно проговорил:
- Кто бы мог подумать, что кабан, с перерезанным горлом, может бегать, как лошадь? Уму непостижимо!
- Да, скакал ты, можно сказать, отменно, словно в наступление шел! – смеясь, сказал один мужчина.
- Еще бы тебе в руки саблю наголо, да «ура» покричать, нас бы отсюда, как ветром сдуло, - добавил другой, вызвав дружный смех.
- Вам смешно, а мне было не до смеха, - проговорил, все еще не пришедший в себя, Матвей Ильич. – Скакать верхом на убитом кабане, удовольствия мало.
- Но зато, как эффектно было, - не успокаивались мужики. – Жаль, что фотоаппарата не было, снять бы и в газету для истории.
- Ладно, - проговорил хозяин, подошедший с паяльной лампой в руках. – Давайте его опалим.
Мужчины дружно встали и пошли к лежащему кабану. Разожгли паяльную лампу и начали опаливать щетину. Тут один из мужчин проговорил:
- А, что если он опять вскочит и понесется по двору?
- Не понесется, - сказал Матвей Ильич, направляясь домой.
- Ты, Матвей, обедать приходи, - пригласил его Леонид Сергеевич. – Свеженького сальца отведаем, да и выпьем, как полагается.
- Хорошо, приду, - пообещал Матвей Ильич, скрываясь за калиткой.