К пятидесяти годам Кочетков имел тридцать лет стажа на железной дороге, две почетные грамоты от родного начальства, комнату в коммуналке и больные ноги. Дважды в год его направляли в ведомственную больницу на сосудистую терапию, поэтому в хирургическом отделении он был всем хорошо известен.
В очередной раз он поступил в сентябре с сильными болями в синюшной и холодной левой стопе. Стандартные назначения особого эффекта не дали и на третьи сутки было назначено наркотическое средство, позволявшее ему ночью спать.
На дворе стоял лихой как Соловей-разбойник 1996 год. Завотделением Б., измучившись от безденежья, после долгих колебаний, решил сменить родину - шурин, живший в Нью-Йорке и промышлявший в медицине, давно звал. Ну, Б. и уволился. А в оставшееся до отъезда время принялся лечить зубы, преимущественно выдирать, чтоб там по первости не держать их на полке.
Зубоврачебники гнездились тут же, в больничном дворе. Поэтому, после каждого визита к ним, он, по свежей памяти, приходил в хирургию, посмотреть как тут, все ли ладно, все ли заветы свято блюдутся.
Новый заведующий С., заманив меня в курилку, стал демократично выведывать мои мысли по улучшению дел во вверенном ему хозяйстве. Первым пунктом моих предложений было: оттяпать ногу Кочеткову. Дорогих лекарств на него уходит много, нога у него с такой выраженной ишемией других перспектив, кроме как отсохнуть, не имеет, а множить наркоманов в наши прямые обязанности не входит.
Самого Кочеткова убедили не без труда, надо сказать. Запугали, скажем прямо. Пугать у врачей, как всем известно, получается гораздо лучше, чем что-либо ещё. И через день левая нога героического железнодорожника стала заканчиваться выше колена.
В среду в отделении появился хмурый и поддатый Б. - судя по всему, разлука со старой родиной давалась ему нелегко. Узнав, что Кочеткову ампутировали ногу, которую он лечил последние несколько лет, как подорванный, бегал из коридора в ординаторскую, искал нас, чтобы высказать свои чувства. Скажу не виляя, не нашел.
- ****и, пидарасы! Кочеткову ногу отрезали! Суки-и! - долго отдавалось в высоких сводчатых потолках.
Интеллигент, что тут скажешь. Будто мы ему пуповину перерезали и он это понял. Вскоре он уехал на Американщину, но это уже другая история.
Через месяц Кочеткову оформили вторую группу инвалидности, а ещё через год железнодорожное ведомство выделило ему отдельную квартиру, учтя, что он не только ветеран, но и инвалид.