Они появились внезапно, ниоткуда, словно прошли сквозь стены. Их было двое. Один из них был Виктору знаком - элегантный, изысканно одетый, пахнущий дорогими духами Альфредо, друг Беттино, с которыми он встречался недавно. Другого мужчину, с гладко зачёсанными назад черными волосами, в темном, явно исполненном на заказ, костюме, Виктор видел впервые.
Вошедшие, судя по выражению их лиц, были настроены весьма решительно. Чувствовалось, что они пришли вести разговор уже не в таком, подчёркнуто вежливом, тоне, как это было в первый раз. Альфредо, не спросив разрешения Виктора, прошёл к камину, пригласил туда своего спутника. Они разместились в креслах.
- Вот, Бонди, перед тобой тот самый… небезызвестный уже в Италии, русский парень Виктор, - сказал Альфредо холодным, не обещающим ничего хорошего, тоном, - который, вместе со своими, нагло ведущими себя в чужой стране, коллегами доставил нам уже столько хлопот. Присаживайтесь, синьор Виктор, разговор у нас с вами будет не простой.
Виктор подошёл к камину и опустился в стоявшее по другую сторону столика кресло.
- Хочу сразу предупредить вас, Виктор: не пытайтесь юлить! - резко ткнув в сторону пленника указательным пальцем, продолжил итальянец. - На все вопросы отвечайте чётко, ясно, не утаивая ничего - это в ваших интересах. Но если ваша вездесущая подруга… не даст нам спокойно побеседовать и в этот раз, будет нагло прерывать нас, демонстрируя свою… невидимую силу, то я, как истинный джентльмен, должен предупредить вас: при первой же такой попытке… вы погибните. Мгновенно! И ваша могучая покровительница не сможет помешать наступлению этого трагического акта.
Тем более, она находится сейчас далеко отсюда и занята более серьёзным делом, а это значительно снижает её шансы повлиять каким-либо образом на конечный результат нашей беседы. Остальное зависит от вас, от вашей сообразительности, желания понять и трезво оценить трагичность ситуации, в которой вы сейчас находитесь. Ну и… конечно же, стремления принять или не принять единственно правильное, разумное и выверенное во всех смыслах, решение. А чтобы у вас не оставалось сомнений относительно серьёзности моего предупреждения, взгляните, будьте добры, туда…
Итальянец указал рукой на дальний угол комнаты. Виктор обернулся. Возле стены стояло неизвестно откуда взявшееся чудовище. Оно напоминало огромный, в человеческий рост, океанский моллюск с двумя, плотно сжатыми, выпуклыми створками. Внизу виднелись короткие, мощные отростки, напоминающие лапы динозавра. Вверху возвышалось нечто, похожее на широкоскулую, огромных размеров, человеческую голову с торчащими во все стороны многочисленными антеннами и проводами.
Альфредо навёл на моллюска небольшой пульт, нажал кнопку. Створки чудовища медленно и беззвучно раздвинулись, из глубины чрева выдвинулись разной длины рычаги, напоминавшие клешни гигантского рака, и стали зловеще загребать перед собой воздух. Итальянец нажал ещё одну кнопку. Клешни резко соединились и стали постепенно уходить внутрь, словно втягивая туда за собой невидимую жертву. Вслед за этим беззвучно сдвинулись створки, вновь сделав тело моллюска плоским.
- Незавидная участь ждёт того, кто попадёт туда, в эту... Венерину мухоловку, не правда ли, синьор Виктор? - выдержав паузу, спросил, криво усмехнувшись, Альфредо. - Несколько секунд - и от несчастного останется лишь одна… маленькая таблетка, которой можно будет разве что... удобрить поле.
Альфредо замолк. Сидевший рядом с ним Бонди, казалось, не проявлял особого интереса к тому, о чём говорил и как вёл себя сейчас его напарник. Судя по выражению лица и позе, в которой он находился, его ум занимали в это время иные мысли. Он почему-то упорно отводил взгляд от лица Виктора, и постоянно смотрел вниз, в одну точку, не двигаясь и не меняя направления взгляда.
Понимая, что реакция на увиденное только что действо крайне интересует сидящих напротив него, нежданных гостей, Виктор, собрав всю свою волю, старался внешне никак не показывать своих эмоций.
- Итак, вопрос первый! - продолжил, наконец, свой допрос итальянец.
Виктор, в упор смотревший в глаза Альфредо - а этому, при нахождении в подобных ситуациях, учил его в Борске Анатолий, - заметил, что, как ни пытается его собеседник сохранять внешнее спокойствие, где-то глубоко внутри себя он всё же испытывает довольно сильное волнение. Это состояние выдавали его веки, которые временами совершенно неожиданно, едва заметно, подрагивали.
- С какой целью ваша команда прибыла к нам, в Италию, нам ясно. Ясно давно. Однако нам совершенно не ясно другое: почему так беспардонно и нагло терроризирует Италию и её руководство ваша возлюбленная Психея? Чем мы провинились перед нею, этой милой русской барышней?
И что это за странные манеры: разговаривать по телефону или назначать место встречи - а потом, унизительнейшим для собеседников образом, нагло демонстрировать арсенал своих дьявольских возможностей, ставя, при этом, тех, кто пытается воспротивиться такому невиданному насилию, в совершенно глупое положение? Что это за методы, ответьте мне, синьор Виктор, будьте добры? Почему ваша юная пассия позволяет себе вести здесь, в Италии, именно так, и что она, в конечном счёте, хочет от нас получить?
Виктор не спешил с ответом - этому его тоже учил Анатолий. В таких экстремальных, крайне напряжённых ситуациях нужная, единственно верная, мысль может прийти в самый последний момент. Всё решает иногда время… вернее - эти, выигранные за счёт молчания, несколько секунд.
- Я думаю… с таким вопросом логичнее было бы обратиться непосредственно к той, кто является виновницей подобных неприятностей, а не ко мне, - сказал, наконец, Виктор. - Думаю, вашим службам и вам лично хорошо известно - сколько времени прошло с тех пор, как я расстался с девушкой по имени Оля. Так же и причины нашего расставания вам, я надеюсь, известны не в меньшей степени.
Кроме того: последние две недели я нахожусь здесь, в вашей милой, комфортной ловушке, общаясь лишь с ограниченным числом людей... и роботами. Может ли быть полноценным ответ на ваш вопрос человека, находящегося в таких... необычных условиях? И может ли этот, полностью изолированный от мира, человек брать на себя ответственность говорить от имени другого человека, пусть даже бывшего ему когда-то близким?
И самое главное: удовлетворит ли вас мой ответ, если я вдруг решусь изложить вам свои скудные предположения - а иными словами такую информацию не назовёшь - о намерениях Оли Загорской, с которыми она появилась здесь и которые, судя по вашим встревоженным лицам, активно продолжает претворять в жизнь?
Наступило молчание. Итальянцы сидели неподвижно, словно каменные статуи древнего Египта. Никаких эмоций не возникало на их лицах и ничто не выдавало их желания задать русскому парню какой либо вопрос, внести в свою просьбу необходимое уточнение или взорваться безудержным, диким гневом. Было впечатление, что они просто не слышали сказанного Виктором или, по каким-либо иным, известным только им, соображениям не придавали пока сообщённым фактам должного значения. Они ждали. Собирали воедино свою энергию.
И готовились, скорее всего, к своему, заготовленному заранее, внезапному прыжку с целью оглушить, ошарашить, смять противника, сломать его волю и лишить возможности к сопротивлению.
Наконец, первым подал признаки жизни Бонди.
- Я думаю, Альфредо, - негромко начал он низким, приятным, баритонального оттенка, голосом, - что в словах нашего русского друга имеются зёрна истины. Но даже эти… едва заметные, проблески необходимых нам сведений небезынтересно было бы, всё же, узнать, - продолжил он, повернувшись уже к Виктору и подняв, наконец, на него свои светло-голубые глаза. - И я просто уверен: синьор Виктор, наш русский друг, пойдёт нам навстречу, станет в своих суждениях более откровенным, и снимет, тем самым, некоторое напряжение, наступившее в ходе нашей беседы.
Альфредо молчал. То ли он обдумывал сообщённую его коллегой информацию, то ли готовился внутренне к тому неприятному моменту, когда непокорность русского пленника заставит его принять уже иные, не столь деликатные и внешне интеллигентные, меры. Наконец он качнул головой и, едва разведя плотно сжатые губы, сказал на сицилийском наречии:
- S; ... forse, forse hai ragione, Bondi. Lasciate che questo squirt russo ci dice almeno un primo … E poi si vedr;… /Да… пожалуй, пожалуй ты прав, Бонди. Пусть этот… русский наглец выложит нам вначале хотя бы это… А там посмотрим…/.
После этого он обратился к пленнику.
- Продолжайте, синьор Виктор! Но вновь предупреждаю вас - будьте предельно краткими: времени у нас нет.
- Я думаю, синьор Альфредо, относительно времени вы глубоко заблуждаетесь, - сказал Виктор.
- Не понял… - На холёном лице сановного гостя застыла гримаса недоумения. - О каком заблуждении вы говорите?
- О типичном заблуждении людей, потерявших ощущение реальности, синьор Альфредо, - объяснил Виктор.
Вновь наступила пауза. Итальянцы молчали. Молчал и Виктор.
- Что же вы замолкли? Продолжайие! - произнёс, наконец, нервно Альфредо. Его тёмные, на выкате, глаза впились в лицо собеседника!
- А реальность сегодня такова, синьор Альфредо, - продолжил Виктор. - Мир, в котором вы живёте, уже не сможет защитить вас, ваших детей, друзей и ваших могучих соратников по тайному бизнесу, если в этом появится необходимость.
- Защитить… от кого? - Расширенные от удивления глаза Альфредо, казалось, вот-вот выскочат их орбит.
- От обломков системы, породившей всемирный хаос и анархию, - спокойно, не меняя тона, продолжил Виктор.- Убийственный микроб неудержимой, патологической жадности и наживы, запущенный в созданный вами механизм управления людьми, начинает пожирать этот организм изнутри. Финал такой агрессии очевиден.
- То есть вы хотите сказать… синьор Виктор, - итальянцу явно не хватало воздуха, он говорил, делая частые паузы, - что мы… представители иной… не уважаемой вами, системы мировых ценностей… обречены? Что ни у кого из нас… то есть жителей большей части планеты, уже нет ни малейшего шанса… выжить?
- Не совсем так, к сожалению, синьор Альфредо! - ответил Виктор. - Не имеет шансов на спасение уже весь организм, поражённый злокачественной опухолью. Не только мы с вами, но и все страны, весь мир находятся сегодня в жутком историческом бардаке, который неумолимо сжимает свои финансовые, удушающие створки, подобно вот этому чудовищу, грозя в любое мгновение раздавить, уничтожить затем всех, кто находится там, внутри. То есть нас, живущих пока ещё в этом мире, людей.
- Оригинальная мысль! - после значительной паузы сказал Альфредо, шумно выдохнув и откинувшись в кресле. - Можно сказать - уникальная! Неповторимый по своей глубине, блеску и потрясающему нигилизму пассаж! Если бы я был писателем-фантастом, к примеру, Гербертом Уэллсом, я бы непременно внес эту мудрость русского гостя в свою записную книжку, первой строкой! - Альфредо коротко рассмеялся. Помолчал. Затем продолжил, как-то снизу, исподлобья глядя на Виктора. - И как прикажете понимать сие, пронизанное безнадёжным фатализмом изречение, синьор Виктор? Это шантаж? Предупреждение? Попытка запутать следы? Что это? С какой целью вы мне это сказали?
- Чтобы попытаться убедить вас в том, что искать ответ на поставленный вами вопрос - почему Оля ведёт себя так агрессивно и что хочет от вас получить - уже бессмысленно, - спокойно ответил Виктор.
- Очередное, жутковатое заявление, - сказал негромко Бонди, глядя себе под ноги. - Тем не менее, в этих словах, я думаю, просматривается определённая логика. И, одновременно, потрясающее… я бы даже сказал - наглое умение использовать таинства природы в своих корыстных, эгоистических целях. Подруга ваша, - обратился итальянец с улыбкой к Виктору, - орудует на своём фронте, а вы выкручиваете нам мозги здесь, на своём! Браво, синьор Виктор! Поздравляю!
Бонди бурно, демонстративно громко, поаплодировал. Затем, слегка повернувшись в сторону Альфредо, продолжил.
- Но... если именно таким образом наш русский друг обещает открыть интересующую нас тайну, почему бы не дать возможность... столь активному источнику мудрости пробиться сквозь горные завалы и вырваться на простор? Пусть синьор Виктор и объяснит нам теперь: как всё, сказанное им, согласуется с тем, чего так настойчиво и беспардонно добивается его подруга? Возможно, мы действительно чего-то не досмотрели, не поняли, упустили из виду и далеко и безнадёжно отстали от реальности?
- Эти сомнения, синьор Бонди, можно развеять довольно быстро, - сказал Виктор, ведомый неизвестно откуда взявшейся в нем уверенностью, что именно в это русло должен он направлять сейчас разговор с ретивыми итальянцами.
- Уточните, будьте добры, вашу новую, оригинальную мысль, синьор Виктор! - попросил, не без скрытого сарказма, напряжённо следивший за выражением лица Виктора, Альфредо.
- Думаю… - Виктор медленно развернулся, нашёл взглядом электронное чудовище-убийцу, - это жуткое порождение человеческой фантазии не смогло бы уже так лихо похвастаться своими возможностями, как делало это всего лишь… пару минут назад. Хотя я могу и ошибаться…
Виктор шёл ва-банк. Что-то настойчиво подсказывало ему: он должен поступить именно так - то есть предельно обострять ситуацию. Это давало ему шанс выиграть сразу всё! Известный приём игры в покер, когда игрок все фишки передвигает на середину стола, после чего или срывает огромный куш, или безнадёжно проигрывает и вылетает из игры. Но Виктор был темпераментным человеком и азартным игроком - это касалось и отношений с людьми.
Словно ток прошёл по вальяжным телам итальянцев. Какое-то время они сидели молча. Наблюдая за ними, Виктор с удовлетворением отметил про себя: первая - промежуточная цель уже достигнута - инициатива находится в его руках! Наконец, Альфредо шевельнулся, медленно извлёк из кармана пиджака пульт, так же медленно направил его в сторону моллюска, нажал кнопку. Моллюск ожил, задвигался.
Внутри у Виктора всё похолодело. "Проиграл! - мелькнула мысль. - Это конец… Оли здесь нет! ". Он взглянул на итальянцев. Они уже поднялись, в глазах их зажёгся огонь, на лицах появились злорадные, торжествующие ухмылки. Моллюск медленно раздвинул свои створки, выпустил из глубины чрева клешни-рычаги, подвигал ими перед собой, сделал в сторону Виктора несколько шагов… но затем повел себя весьма странно.
Створки стали деформироваться, распадаться на мелкие сегменты, рычаги сократились, затем исчезли совсем. Корпус и внешний вид чудовища изменили свою конфигурацию - появились плечи, голова, руки… и перед изумлённым Виктором и застывшими в недоумении итальянцами предстал во всей своей красе… робот Джонни!
- Здравствуй, Виктор! - Джонни подошёл, пожал не верящему до конца в происшедшее пленнику руку. - Как видишь, я вернулся к тебе. Не ожидал? - Обаятельная, светящаяся радостью, улыбка не сходила с лица светловолосого робота-друга. - К сожалению, только так удалось мне вновь проникнуть сюда, к тебе, затворнику Альтоны!
Ну, а вам, господа… - Джонни повернулся к стоявшим в оцепенении итальянцам, - я могу лишь сообщить: ваша миссия окончена! Ни я, ни синьор Виктор в ваших услугах больше не нуждаемся!
Робот сделал резкое движение рукой в сторону недавних оппонентов Виктора, выпустив два светящихся бледно-розовых луча. Затем подошёл к ним, взял их под руки и усадил на стоявший возле стены диван - тот самый диван, на котором ещё совсем недавно, в абсолютной темноте, сидел Виктор.
- Что с ними, Джонни? - спросил встревожено Виктор, подойдя. - Ты их умертвил?
- Не волнуйся, Виктор, они всего лишь уснули. На то время, что необходимо нам с тобой, чтобы покинуть этот скучный пенал и оказаться подальше от домика. - Джонни расстегнул ворот рубашки, нажал на сосок. - Я включил другую программу, Виктор, - это программа твоего спасения и побега! Остальное узнаешь потом! Быстро надень всё это! - Джонни подал Виктору свёрток.
В нем была рубашка, джинсы, кроссовки… и эластичная, из тонкого капрона, маска. Виктор быстро облачился… и увидел в зеркале трюмо… второго Джонни! - Следуй за мной! - поторопил голубоглазый спаситель. Голос робота звучал чётко, в нем были властные, командирские нотки.
Виктор с удовольствием покорился ему и двинулся вслед за Джонни. - Ровно на пять минут в системе охраны будет сбой, - взмахом руки робот уверенно открывал створки дверей. - Этого нам достаточно, чтобы пройти незаметно все пропускные и контрольные пункты. Ни с кем не общайся, не отвечай ни на какие вопросы - всё сделаю я, - понизив голос, полушёпотом говорил он на ходу. - Твоего голоса нет в нашей электронной картотеке, может быть поднята тревога - этого допустить нельзя!
Сейчас мы спускаемся с тобой в секретный подземный ход. Всё… теперь бежим! Скорее, скорее! Этот ход выведет нас к тоннелю в горах. А там - свобода, Виктор! Там ждёт тебя свобода! Говорят, она имеет свой, особенный запах! Я не могу этого знать! Я робот, Виктор, механическое существо, которое очень хочет стать живым человеком!
И хотя это невозможно, я всё равно безумно рад, что мы поняли друг друга, Виктор! Что мы провели с тобой недавно прекрасный вечер, и сейчас я могу помочь тебе вернуться на родину… и к своей любимой! Твоё счастье, Виктор, стало и моим счастьем! Вот… мы уже вышли… мы поднялись наверх! Здесь солнце и свежий горный воздух! Наверное, он пьянит тебя сейчас… Ты видишь: к нам спешат люди! Беги же к ним, Виктор... беги! Это твои друзья! Быстрее, быстрее беги, тебе нужно успеть как можно дальше уйти от тоннеля…
Глава романа "Путь к Центурии" /Забыть себя.../
книга 4
Фото из интернета