Бабушка умирала медленно, но спокойно. Она утешала всех, как будто это не она, а кто-то другой умирает. По очереди звала к себе своих детей и родственников – с каждым прощалась отдельно. Её внук Алик всё время вертелся около бабушкиной кровати. Алик рос очень чувствительным и импульсивным мальчиком, и видно было, что ее состояние действует на него угнетающе.
Всего пять лет тому назад, когда Алику было только восемь лет, умерла его мама и вот сейчас - умирает бабушка.
Врачи сказали, что вряд ли она переживёт сегодняшний день, и отец Алика решил, что сына надо куда-нибудь отправить, хотя бы до вечера.
И отправил мальчика с дядей на футбол. Конечно же, Алик не мог отказаться от поездки в Черновцы на этот матч. Число 22/06/1958 года было обведено в календаре красным карандашом уже давно, и отец обещал взять его с собой на футбол. Но сегодня Алик поехал с дядей.
Несмотря на то, что это была товарищеская встреча, матч всё-таки был необыкновенный: недавно организованный Черновицкой клуб «Авангард» принимал сборную команду клубов Москвы.
Стадион был полон. Места у них оказались хорошие, семечки дядя тоже не забыл купить, и Алик с нетерпением ожидал начала игры. Хоть он сам жил в Коломые и за Черновицкую команду никогда не болел, ему было очень интересно посмотреть на игру Московских футболистов. Он даже решил, что будет за них болеть.
Наконец, появились судьи, потом выбежали игроки. Бросили жребий, определили ворота и игра началась.
Уже через десять минут Москвичи забили гол. Алик восторженно закричал: «ура», привлекая к себе неприязненные взгляды Черновицких болельщиков.
К всеобщей радости и удивлению, Черновцы сравняли счёт уже через пару минут. Стадион ликовал, но радость была недолгой: до конца первого тайма Москвичи успели забить ещё три мяча и после каждого гола Алик вскакивал на ноги и очень громко кричал «ура».
Второй тайм Черновицкие футболисты начали серией буйных, порой необдуманных атак, но москвичи с лёгкостью их нейтрализовали. Слишком большой оказалась разница в мастерстве игроков. Минут через десять был забит пятый гол в ворота хозяев поля, и игра «Авангарда» сошла на нет. Не прилагая особых усилий, Москвичи забили ещё два мяча.
После очередного «Ура», сидящая на скамейке перед Аликом девочка резко повернулась и удивлённо и осуждающе посмотрела на него.
Алик перестал кричать, он даже на мгновенье забыл о футболе, настолько его поразила её красота.
Большие тёмные глаза смотрели на него с некоторым укором, белое лицо её обрамляли каштановые заплетённые в две косички волосы. Она хотела что-то сказать, но увидев восхищение на удивленном лице Алика, слегка улыбнулась и отвернулась.
Позже Алик не раз говорил, что ему легко было понять восхищение Моной Лизой, ведь именно такую улыбку он увидал на лице той красивой Черновицкой девочки.
Матч продолжался, но Алик уже не кричал так громко, как раньше. Он вообще не очень следил за тем, что делалось на поле, а вертелся из стороны в сторону, пытаясь получше рассмотреть девочку.
Матч закончился со счётом 7:1 в пользу гостей.
Все стали расходиться. Встал и дядя Алика, а мальчик продолжал сидеть, наблюдая, как отец девочки пытается застегнуть её голубую, с белой бахромой, накидку. Это ему удавалось с трудом, так как левая рука его была согнута в локте и не разгибалась. «Наверное, его ранили на фронте», - подумал Алик. Наконец накидка девочки была застёгнута и они ушли. Алик тоже вскочил и подбежал к ожидавшему его дяде.
В поезде, по дороге домой в Коломыю, он всё время думал о девочке. Он не понимал, что с ним происходит, но уже твёрдо решил, что когда вырастет, обязательно поедет в Черновцы, найдёт эту девочку и женится на ней…
Алик в первый раз влюбился.
Когда он с дядей приехал домой, папа сказал, что бабушка умерла.
Алик расстроился и горько заплакал. Так, плачущим, его и уложили в постель.
И уже засыпая, он вдруг вновь, как наяву, увидел ту девочку…
Прошли годы. Были девушки, была любовь, были встречи, были расставания.
Работа строгальщиком на металлозаводе, вечерняя школа, аттестат зрелости и неудачная попытка поступить в Ивано-Франковский мединститут.
То, что в Ивано-Франковский мединститут без денег евреев не принимают – это знали все. Потому многие еврейские парни и девушки поступали в российские вузы, где-нибудь, в центральной России. Но Алик был уверен, что это пустые разговоры и подал документы всё-таки в Ивано-Франковске.
Он сдал все устные экзамены хорошо и был уверен, что поступит, так как ему оставалось сдать только сочинение по русской литературе. Русский язык и грамматику он знал очень хорошо, а сочинения он всегда писал на отлично. А если можно было писать на какую-нибудь свободную тему, то у него вообще получался интересный рассказ.
Каково же было его удивление, когда он получил сообщение, что провалил сочинение, а потому в институт не принят.
На следующий день они с отцом поехали в Ивано-Франковск разбираться, в чём дело.
На требование показать им сочинение Алика, секретарь приёмной комиссии любезно объяснил, что это не принято. Видя, что со стороны посетителей не поступают никакие «конструктивные» предложения для решения проблемы, он произнёс с иронией, обращаясь к отцу: «Парень у Вас молодой, пусть подождёт до следующего года, может быть, поступит. Вы ведь мало ждали». Его «Вы ведь мало ждали» было произнесено с ясным разрывом слова «ждали» и звучало как: «Вы ведь малож…дали» И добавив нагло, с ухмылкой: «Надо подож…дать» - исчез в своём кабинете.
Вскоре пришла повестка в армию.
За неделю до призыва, Алик встретил на улице знакомую девушку из медучилища. Разговорились. Девушка сказала, что выходит замуж, послезавтра в Черновцах свадьба. А Алик рассказал ей, что через неделю уходит в армию. «Приезжай ко мне на свадьбу - пригласила девушка - хоть погуляешь перед службой».
«А что, вот возьму и приеду» – ответил Алик, запоминая адрес свадебного зала.
Свадьба была весёлая, но чужая. Кроме невесты, Алик не знал никого, а невеста, понятно, не могла уделить ему много внимания. Но в какой-то момент она подошла и, видя, что он явно скучает, сказала: «Пойдём, я познакомлю тебя с моими друзьями».
Друзей у невесты было много, но почти все – парами. Только две девушки пришли на свадьбу без парней. Одна из девушек, Мила, ему очень понравилась. Она была, под стать ему, высокой. Стройная красивая шатенка, она казалась ему актрисой из итальянского романтического фильма, и Алик пригласил её на танец. Они танцевали, Алик шутил, рассказывал анекдоты, время пролетело незаметно, но Алику надо было уходить, иначе, он мог опоздать на последний поезд на Коломыю. Обменялись адресами и, пообещав друг другу писать, они расстались…
Курс молодого бойца и первый год службы Алик провёл в Вапнярке на Украине.
Каково же было удивление всех его знакомых и друзей, когда уже через три месяца после призыва, Алик получил отпуск на десять дней.
Но как говорил сам Алик - это была командировка, а не отпуск. А дело было так: Алик возвращался с обеда в казарму и услышал громкий разговор двух, идущих перед ним, офицеров.
Один из них, оправдываясь, говорил, что мол деньги на строительство парников он выбил, но фанеру не достать. Обещали включить их часть в план будущего года. На что второй офицер с раздражением заметил, что он хочет парники построить до этой зимы, и овощи свежие жрать в этом году, а не в следующем.
Быстро соображавший Алик прибавил шаг и догнал офицеров. Четко отдав честь, повернулся к старшему по званию и сказал: «Разрешите обратиться, товарищ капитан!»
«Разрешаю. Чего тебе?»
Алик глубоко вдохнул и, боясь, что его прервут, выпалил скороговоркой: «Вы так громко говорили, что я поневоле услышал, что Вам нужна фанера...»
Офицер с нетерпением перебил его: «Ну и что?»
«Я думаю, что могу Вам помочь достать фанеру, то есть не я, а мой отец. Мне только надо написать ему письмо и сообщить какую фанеру надо и сколько, и я думаю, что он сможет всё организовать»
«Хорошо, попробуй, напиши отцу, что нам надо 120 листов стандартной фанеры, толщиной двенадцать миллиметров. Но самое главное, что армия может закупать фанеру только по госцене и только по безналичному расчёту и с правильно оформленной документацией. Всё понятно?»
Алик снова отдал честь – «Так точно, товарищ капитан, разрешите идти?» и, развернувшись, после краткого «идите», быстрым шагом пошёл в казарму.
Отец, получив письмо от Алика, сразу же связался и договорился с нужными людьми. А через неделю Алика неожиданно вызвал к себе в кабинет тот самый капитан, и довольно улыбаясь, сообщил, что, так как все письма проходят военную цензуру, он уже знает содержание письма.
«Ну и хитрый же у тебя отец, пишет, что документы должен будешь привезти ты лично, никому другому он не доверяет и что оформление и отправка займут неделю. Ладно, собирай вещи, поедешь на неделю домой»
«А дорога – заметил Алик, туда – обратно уйдут четыре дня»
«Ладно, поедешь на 10 дней, но если фанеру не привезёшь, лучше не возвращайся!»
Командировка Алику понравилась. Всё прошло гладко. Отправка фанеры и оформление документов заняли всего два дня, остальные дни отпуска промчались быстро и Алик вернулся в часть...
С вопросом, не может ли отец Алика достать стекло для парников, капитан обратился к нему через два месяца уже сам. Алик ответил, что напишет отцу письмо.
И за стеклом Алик приехал домой тоже на 10 дней. Все только и говорили, что видно у него большой блат в части и заплачены за это немалые деньги, и отчасти были правы. Так как разницу между госценой и рыночной, отец покрывал из своего кармана.
Парники и теплицы были сданы в срок и больше к Алику не обращались.
Закончился первый армейский год, и Алика направили в Полтаву на постоянное место службы.
Во время своих отпусков Алик пару раз встретился с Милой, и с каждым разом она ему нравилась всё больше и больше. Их чувства крепли и они договорились, что когда Алик вернётся из армии – они поженятся.
В третий раз Алик приехал домой действительно в отпуск, а не в командировку. Он получил целых две недели за отличную службу. Через пару дней по прибытии он отправился к Миле в Черновцы, и они решили, что пора ему познакомиться с её родителями.
Встретили его радушно, видно было, что он им понравился.
Вечером, когда Алик собрался на вокзал, отец Милы сказал, что он его проводит. Сняв со стула свой пиджак, он начал его одевать, но ему никак не удавалось попасть рукой в рукав. Алик подошёл помочь и увидел, что проблема Милиного отца была в неразгибающемся локте левой руки.
Алика как током ударило. У него перед глазами появился стадион, красивая маленькая девочка и её отец, тщетно пытающийся застегнуть её накидку…
Он спросил: «Скажите Вы любите футбол?»
Не понимая, чего вдруг Алик задал ему этот вопрос, Милин отец всё-таки ответил: «Да, очень! Я хожу почти на все матчи»
«А на мачте со сборной Москвы, около семи лет назад, Вы были? Ваша команда тогда проиграла со счётом 1:7»
«Конечно же был, даже Милу взял с собой»
«И она была в беленьком платьице и голубой накидке с белой бахромой?»
«В чём она была одета, не помню, но на этом матче мы были точно»
«Ты не помнишь эту пелеринку? – вмешалась Милина мама – Она же с ней не расставалась». И, повернувшись к Алику, добавила: «А когда Мила выросла и накидка стала ей мала, я засунула её в этот шкаф».
Милина мама быстрым шагом подошла к платяному шкафу, открыла правую дверцу, и уверенно перебирая лежавшие там вещи, достала детскую голубую с белой бахромой пелеринку.
Да, это был необыкновенный матч.
Алик сдержал данное самому себе слово.
Свадьбу гуляли в Коломыи, где жила почти вся Аликина родня, в спортивном зале медучилища. А «Хупа»* была во дворе Милиного дома в Черновцах.
Алик не хотел никаких религиозных обрядов в зале, ему хватило и того, что его в своё время исключили из пионеров, после того, как в школу, каким-то образом, попала фотография с его «Бармицвы»**
Как же Алик был удивлён, когда вскоре, после отделения Украины от СССР и смены власти, здание спортзала медучилища было возвращено его законным хозяевам – еврейской общине Коломыи, восстановившей бывшую в нём до второй мировой войны синагогу.
«Хотел, не хотел, а свадьба у меня была-таки самая, что ни есть «кошерная»*** – в центральном зале синагоги» c гордостью говорил Алик всем друзьям и знакомым.
17/09/2013 Холон, Израиль.
* - «Хупа» - Еврейский ритуал бракосочетания под балдахином, натянутым на четырёх шестах.
** - «Бармицва» - Еврейский ритуал посвящения в мужчины тринадцатилетних мальчиков, после которого им вменяется исполнять божьи заветы, как и всем религиозным взрослым мужчинам.
*** - «Кошерный» - не оскверненный чем-либо или кем-либо. В пище – еда разрешённая в употребление евреям.