Тревога бывает боевой, учебной, а бывает и просто глупой. Включит, кто-нибудь тумблер по недоразумению, завоет сирена и военные от рядового до генерала, куда-то бегут, где-то прячутся, кого-то выслеживают, с кем-то воюют. А спроси их, зачем - так ведь не ответят, на тайну военную ссылаться будут. Умом российскую военную логику не понять!
- Черт возьми! И угораздило же меня к этому Чижову заглянуть! То же мне, «Порошок Слабительный»! – Майор Болдырева в сердцах сплюнул. – И время позднее и домой пора, так нет же, заинтересовался. Идиотство!
Начальник штаба авиационного полка майор Болдырев подошёл к кабинету главного полкового медика, капитана Чижова. Из-за двери слышался его громкий голос, явно кого-то отчитывающего, в ответ - чей-то неразборчивый речитатив. Болдырев открыл дверь. В кабинете капитан Брагин стоял напротив медика Чижова.
- Ну и куда ты дел портфель? – лицо Чижова выражало целый каскад отрицательных эмоций, от сарказма до болезненной подозрительности.
– Украли! – ответил раскрасневшийся Брагин.
- Да на кой хрен он кому нужен?
- А я откуда знаю?
- Может, ты его выбросил?
- Нет, не выбросил!
- А куда дел?
- Ты что, совсем шибанулся, я тебе в десятый раз говорю – украли!
- Василий Петрович, - обратился Чижов к Болдыреву, увидев его в дверном проёме, - ну что делать? На прошлой неделе Рыкову поручали. Он в город ездил, а портфель дома оставил. Говорит, жена этот портфель на балкон выставила, видите – ли, он ей в квартире воздух портит. Рыков рано утром выезжал и забыл впопыхах. А Брагин утверждает, что у него этот портфель украли!
- Да что ты из меня душу тянешь? – в очередной раз возмутился Брагин - говорю же тебе, украли. Я на станции за пирожками из вагона вышел, возвращаюсь, а твоего портфеля нет!
- А почему твой не стащили?
- Откуда я знаю? Наверное, потому что твой портфель в три раза толще оказался.
- А что в нём было? – поинтересовался Болдырев.
- Да фигня всякая, – сморщился как от зубной боли Брагин.
- Какая фигня? Какая фигня? – возмутился Чижов, - Весь полк сдал кал на анализ. Его в лабораторию флота нужно было отвезти. У нас ведь своей лаборатории нет. А теперь у большей половины летного состава полка сроки медкомиссии выходят! Вы понимаете, что из-за этого не в меру одаренного капитана полк летать не сможет! - Чижов аж задохнулся от негодования.
- Во-первых, половина не может быть большей или меньшей, потому что она половина. А во-вторых, это чья это обязанность дерьмо на анализы отвозить, разве не твоя? – заметил Болдырев.
- Василий Петрович, - фамильярно обратился Чижов к майору, - ты же знаешь, как я занят!
- Смотри-ка, он занят! А Брагин, что целыми днями дурака валяет? – заступился Болдырев за подчиненного. – Да у него раз в месяц время выдается в город съездить, а ты его еще своими проблемами загружаешь! Ладно, Семеныч, отдыхай, - отпустил он Брагина. – А мы тут с нашим полковым Гиппократом положение дел обсудим.
Брагина уговаривать долго не пришлось: еще не перестал звучать голос начальника штаба, как он буквально выбежал из кабинета.
Болдырев, проводив его взглядом, посмотрел на Чижова и неожиданно улыбнулся:
- Ты представляешь себе рожу этого вора, когда он увидит, что спер? – он заразительно рассмеялся. Глядя на него, рассмеялся и Чижов.
- А если ещё братва об этом узнает, то это будет для него позором на всё его криминальное будущее. Ну, так что делать будем? – без перехода спросил он.
- Нужно повторно анализы собрать.
- Ладно, завтра на вечернем построении объявим, во вторник новый портфель упакуешь.
- Командир, во вторник поздно будет. Полеты во вторник. Без результатов анализов запретить могут! Анализы должны быть готовы, самое позднее, завтра к вечеру.
- У тебя касторка есть?
- Есть, а зачем?
- Ну, тогда иди, пей касторку и обеспечивай полку полеты, – улыбнулся майор.
- Василий Петрович, а если серьезно?
- Ну, что ты предлагаешь?
- Посыльных надо к лётчикам отправить, пусть информацию под роспись доведут.
- Ты что, смеёшься? На время посмотри. Уже половина двенадцатого. Пока записки напишем, пока посыльные всех обегут, часа три пройдет, не меньше. Да и что ты в записке напишешь?
- А если ничего не писать, а просто объявить экстренный сбор?
- А разрешение у командира полка ты будешь спрашивать?
- А зачем нам его разрешение? Пусть себе спокойно спит. Мы за час управимся, он ничего и не узнает!
- Ты уверен, что другого выхода нет?
- Конечно, уверен!
Болдырев задумался. Чижов нервно прохаживался по кабинету. Наконец, Болдырев махнув рукой, произнёс:
- Ладно, чёрт с тобой, звони дежурному по части.
Чижов снял трубку, набрал номер.
- Помощник дежурного по части лейтенант Посвистак, – послышалось на другом конце провода.
- Капитан Чижов, – представился врач, - В общем, так, лейтенант, ноги в руки и по тревоге вызывай мне сюда весь лётный состав.
- Есть, – прозвучал чёткий ответ.
- Фу, – устало сказал капитан и положил трубку. Не успел он сесть, как раздался вой сирены. Вместе с сиреной завыли и все гарнизонные собаки.
- Чижов, ты что натворил? – стараясь перекричать сирену, закричал Болдырев, - Зачем тревогу объявил?
- Да ничего я не объявлял! Я только сказал, чтобы собрали лётный состав, быстро...
- Быстро это как? По тревоге?
- Ну да!
- Господи, за что такое наказанье? Звони скорей, пусть сирену заглушат!
Но Чижов и так уже набирал номер дежурного по части. После непродолжительной паузы крикнул:
- Трубку не берёт!
Болдырев, не дослушав, выскочил из кабинета и побежал в дежурку. За ним, благоразумно держась на некотором удалении, не спеша, бежал Чижов.
Дежурным по части заступил майор Власов, которому до пенсии оставалось чуть больше полугода. Службу Власов, как говорится, понял правильно. Указания выполнять не торопился (а вдруг отменят), но и в отстающих тоже не значился. Ждал дембеля. Помощником - лейтенант Посвистак, недавно прибывший в полк после окончания училища. Зачёты на допуск к полётам он ещё не сдал, вот его в наряд и поставили.
После заступления, Власов взял газету и улёгся на кушетку в комнате отдыха. Вскоре оттуда послышалось сначала мерное дыхание, а затем и могучий храп. Посвистак углубился в изучение инструкции. Телефонные звонки его от этого занятия отвлекали, но постепенно их интенсивность снизилась и наконец, телефон надолго замолчал. Внезапно зазвонил вновь, и невидимый абонент отдал приказание собрать лётный состав по тревоге. Лейтенант ненадолго задумался, как это можно объявить тревогу только лётному составу? Ведь, если загудит сирена, обязаны прибыть все. Все сто процентов личного состава. Но решил, что, возможно, он чего-то не знает или недопонимает, подошёл к рубильнику и включил сирену. На шум вышел Власов и, стараясь перекричать её вой, спросил:
- Тревогу объявили?
Посвистак кивнул.
- В журнал запиши, - он показал пальцем на «Вахтенный журнал».
Посвистак снова кивнул. Телефон в дежурке в это время буквально разрывался, но его никто не слышал. Посвистак, присев на скамейку около входной двери, внимательно смотрел на часы, намереваясь, ровно через пять минут выключить рубильник, а Власов бархоткой наводил блеск на своих и без того начищенных ботинках. Прошло четыре с половиной минуты. Посвистак, не отрывая взгляд от часов, подошел к рубильнику. Внезапно дверь распахнулась, и на пороге возник человек в форме майора. Забежав в дежурку он, споткнувшись о скамейку, растянулся посредине комнаты. Падение его сопровождалось изысканным, витиеватым матом. Упав, он тут же подскочил и, оттолкнув лейтенанта, выключил рубильник. Сирена, не торопясь, смолкла, и только гарнизонные собаки еще долго не могли успокоиться. Их лай в наступившей тишине казался зловещим.
Повернувшись, майор посмотрел на лейтенанта:
- Ты зачем сирену врубил?
Посвистак, узнав в майоре начальника штаба полка и полагая, что он должен быть в курсе событий, с удивлением сказал:
- Так ведь тревогу объявили!
- Кто, когда?
Лейтенант взял вахтенный журнал и, найдя нужную запись, прочитал:
- Время 23.47, в полку объявлена тревога, звонок от капитана Чижова.
- Да кто такой капитан Чижов? С каких пор у нас медики стали полком командовать?
Услышав шум, в дежурку зашел Власов. Увидев его, Болдырев закричал:
- Власов, что за бардак у тебя здесь творится?
- У меня всё в порядке, – рассудительно ответил Власов, - Наряд выполняет свои функциональные обязанности. Мой подчиненный, лейтенант Посвистак, на разводе показал хорошие знания устава. Да вы сами его проверяли! А ваш подчинённый, (на слове «ваш» Власов сделал ударение) капитан Чижов, объявил полку тревогу, о чём имеется соответствующая запись в «Вахтенном журнале».
Болдырев скривил губы, но ничего не ответил и вышел, громко хлопнув дверью.
Была холодная осенняя ночь. Капал мелкий, противный дождь. На улицу выходить не хотелось и практически все офицеры и прапорщики либо спали, либо готовились ко сну. Как вдруг в гарнизоне завыла сирена! Обо всех плановых проверках было известно минимум за неделю, а эта тревога была никем непредсказуема. Военнослужащие быстро одевались, хватали хим. комплекты, противогазы, тревожные чемоданчики и стремительно выбегали на улицу. Жены крестили их вдогонку. Личный состав показал такую слаженность, какой никогда не показывал ни до этого, ни после.
У командира полка, подполковника Смирнова, день, как говорится, не заладился. Утром, проснувшись, он сел на кровати и до хруста в суставах потянулся.
- Ты что такой злой с утра? – услышал он голос жены.
- Ничего я не злой.
- Нет злой! Я же вижу!
- А я говорю, не злой.
- Тогда улыбнись.
Смирнов растянул губы в улыбке.
- Ну вот, губы улыбаются, а глаза злые.
- Да отстань ты от меня! – наконец действительно разозлился Смирнов.
- Псих, ненормальный! – прошипела жена и вышла из комнаты.
Затем на кухне сломался водопроводный кран. Смирнов хотел, было вызвать слесаря, но вспомнил, что сегодня воскресенье и занялся ремонтом сам. Полдня провозился, без толку. Устал, измучался, сбил себе палец, но кран не отремонтировал. С женой отношения тоже не наладились. Она дулась до самого вечера, а затем ушла спать в другую комнату. Смирнов ещё больше разозлился, выпил рюмку водки, лег в постель и забылся тревожным сном. Вой сирены заставил его подскочить на кровати. Он схватил трубку и вызвал оперативного дежурного. В трубке прозвучало:
- Оперативный капитан Иванов.
- Смирнов, - представился подполковник, - Кто объявил тревогу?
- Не знаю командир, я думал, что вы!
Смирнов несколько раз постучал по клавише телефона.
- Люда, – спросил у телефонистки, - из штаба ВВС никто не звонил?
- Нет.
- Вызови мне начальника штаба.
- Вызываю, – и через минуту, - Не отвечает.
- А где он может быть?
- Не знаю, может у Чижова?
- Ну, Чижова вызови.
- И Чижов не отвечает, - ответила телефонистка.
- Тогда дежурного по части.
- Тот уже минут пятнадцать как на звонки не отвечает.
- Они там что, перепились все на хрен? – Не выдержал Смирнов.
- Ему перед самой тревогой Чижов ещё дозванивался, а потом всё!
Подполковник передернул плечами.
- Врач звонил, – подумал он, - Причем звонил дежурному по части. Неужели что-то случилось? – он внутренне похолодел.
- Вызови мне дежурного по автопарку, – попросил он телефонистку.
- Дежурный по автопарку прапорщик Зверев, – прозвучало в трубке.
- Машину мне, – скомандовал Смирнов.
- Уже вышла.
Смирнов быстро оделся, и пошел к выходу. В коридоре стояла перепуганная жена, - Коля, что случилось?
- Война началась, – со злостью буркнул он.
У жены на глазах навернулись слезы.
Машина стояла у подъезда. Смирнов сел на переднее сиденье рядом с водителем и скомандовал:
- Поехали!
- Куда? – поинтересовался водитель.
- За водкой! – с сарказмом ответил Смирнов, - Ты что, не знаешь, куда по тревоге ехать нужно?
Машина тронулась, Смирнов задумался:
- Итак, начальство не звонило. Болдырев не отвечает. Начальник медицинской службы звонит дежурному по части. Дежурный по части после разговора с ним объявляет тревогу. После этого на телефонные звонки тоже не отвечает. Что же могло случиться?
Машина остановилась. Смирнов вылез из машины и увидел сельский круглосуточный магазин.
- Ты зачем меня сюда привез? – возмутился подполковник.
- Вы же сами приказали!
Смирнов ненадолго задумался, затем купил бутылку водки, сел в машину и четко скомандовал:
- К штабу!
На плацу уже собирались офицеры и строились поэскадрильно. Перед строем, заведя за руки спину, прохаживался майор Болдырев. Чуть поодаль неподвижно стоял капитан Чижов. Буквально через пятнадцать минут полк в полном составе был построен. Болдырев презрительно посмотрел на мед. сотрудника и произнес:
- Товарищи летчики! Слово для экстренного сообщения имеет капитан Чижов.
Наступила мертвая тишина. Чижов вышел вперед и объявил:
- Касается лётного состава. Завтра на утреннее построение в спичечных коробках всем принести кал на анализ. Кто не принесет, от полетов будет отстранен.
- Ну, ни хрена себе! – Послышалось из строя, - и из-за этого тревогу объявили? Мы же на прошлой неделе сдавали. Ты что, его съел?
- Я здесь не причем, – оправдывался Чижов, - отправили с вашим калом в лабораторию капитана Брагина, а у него портфель украли.
Раздался дружный смех. Вперед выступил Болдырев:
- Всем все понятно? Завтра построение в восемь сорок пять. Разойдись!
Подполковник Смирнов вышел из машины и шел по направлению к плацу. Летчики и техники, не узнавая его в темноте, громко высказывали свое мнение по отношению к руководству, тревоге, да и всей службы в целом. Смирнов подошел к Болдыреву:
- Что у вас случилось?
- Пусть Чижов ответит! – майор обиженно отвернулся.
Смирнов посмотрел на Чижова.
- Командир, командующий флотом, недавно подписал директиву…
- Какую директиву? Я ничего не видел!
- Я телефонограмму недавно принял.
- А почему мне не доложил?
- Да я ее не записывал, так запомнил.
- Ты вообще- то знаешь, что такое телефонограмма?
- Виноват!
- Вижу, что виноват! Ну, так о чем директива?
- О том, что всему лётному составу необходимо сдать кал на анализ на яйцеглист.
- И чтобы довести столь ценную информацию, ты весь гарнизон на уши поставил? От кого эту информацию получил?
- От Лидии Сергеевны.
- Кто такая эта Лидия Сергеевна?
- Она в госпитале работает… Медсестрой.
- Охренеть! Вы знаете, – повернулся он к Болдыреву, - что летчики вас мудаками называют? Ты куда смотрел?
Болдырев, потупившись, молчал.
- Значит так! Чижов, завтра, верней, уже сегодня, в семь часов быть в медпункте. Принимай коробочки. Болдырев, через пятнадцать минут ко мне в кабинет. - Смирнов повернулся и пошел по направлению к штабу.