Все будет Coca-Cola

Екатерина Липецкая
     Солнце медленно заходило за горизонт, одаривая землю волшебными золотыми красками. Мы с Тимкой сидели в старой «девятке».  Я  пил холодное пиво, он курил «Яву» - совсем взрослый, казалось мне. Мой любимый старший брат. Мой единственный.

     Мы родились у одной матери от разных отцов. Он – темноволосый коренастый крепыш, а я – русый худой и высокий. Единственное, что у нас было одинаково – это глаза, большие и выразительные, как у нашей матери: карие у Тимки, серые у меня.

     Я любил своего брата, хоть он был и старше, умнее и намного лучше меня. Несмотря на то, что обычно братья ругаются, дерутся и вечно соперничают друг между другом, у нас такого не было. Мы были другими. Атмосфера потери и бедности, в которой мы выросли – умер отец Тимки, затем второй мамин муж – мой отец, мама работала целыми днями, чтобы хоть как-то нас прокормить – эта атмосфера способствовала тому, что мы с Тимой росли дружными, прилежными, маленькими мамиными помощниками.

     Тимка – это отдельная история. Он старался сделать больше, чем нужно было. Помочь маме, разукрасить ее беспробудные будни. Никогда не ленится, все делает до конца, лучший ученик в своем классе – он закончил одиннадцать классов с золотой медалью и был гордостью школы. Умный, честный, справедливый, смелый и сильный. И это мой брат.

     Я рос безграничным мечтателем, лентяем, большим любителем до книг и фильмов про волшебство. При таком диагнозе родители ругаются на детей за глупость и неуспеваемость, которая является следствием обыкновенной невнимательности. Но со мной вышло иначе. И все благодаря моему брату. Он меня понимал, поддерживал, потому что любил меня. Его воспитание дало свои плоды – следуя пословице «Делу время – потехе час», он направлял меня на работу по дому, мог заинтересовать меня учебой, выслушивал в школе жалобы на учителей. Бывало, он так грамотно меня отмазывал, что вместо праведного преподавательского гнева на меня обращалась частица добродушия, которое распространялось учителями на моего дорогого брата.

     В этом большом несправедливом мире Тима был моим лидером. Я был ему предан, я пошел бы за ним, с ним хоть куда. Прикажи он ограбить банк или прыгнуть с крыши дома, я бы сделал это с превеликой радостью.

    Ибо преданность, построенная на доброте, доверии и понимании, гораздо сильнее, чем преданность, основанная на силе и страхе. А нас еще и связывали братские узы, пускай только по крови матери.

     Мы молчали в «девятке», наблюдая за заходящим солнцем. Тимка назавтра уезжал поступать в Военно-медицинскую академию Томска. Две недели экзаменов. Впервые мы так надолго расставались.

     Я, довольно-таки взрослый девятиклассник, готов был разрыдаться как девчонка. Но каждый появлявшийся ком в горле запивал глотком холодного «Абаканского».

     Тимка курил и курил. Вредная привычка была у него три года, и когда я говорил о том, что это вредно для здоровья – в общем, что обычно, он упрямо отмахивался от меня и менял тему.

     После его поступления нас ждала новая жизнь. Казалось, словно выскальзывает главный камень опоры из-под фундамента нашего дома. Я бесконечно любил его, жалел, что он уезжает, но понимал, что так надо.

     После того, как Тимка начал работать, он начал откладывать деньги на обучение в автошколе. Сдав экзамены в 16 лет, он начал копить на машину. В день Тимкиного совершеннолетия мы собрали все наши накопленные деньги, включая небольшие денежные подарки от мамы и бабушки, и купили на авторынке старую, но вполне живую, вишневую «девятку». Счастью не было предела! Мы катались вокруг нашего небольшого городка целую неделю! И нашли это место на пригорке, откуда виден красивый розовый закат.

     Мы смотрели, как солнце скрылось за горизонтом, отдавая последние лучи уходящему дню.

     Тимка выбросил окурок пятой выкуренной сигареты и спросил:

     -Поехали?

     Я коротко кивнул.

     -Кось, мне тоже грустно что охереть можно, – раздраженно заметил он . - Но я же не навсегда уеду. Мне просто капец как страшно за вас с матерью. Прости, если обидел, но меня как будто прорвало, - виновато улыбнулся он. – Я сам переживаю.

     Мой честный брат. Я люблю тебя, чего уж мне обижаться.

     -Все нормально, Тим, правда. Поехали, - я мягко ткнул его кулаком в плечо.

     Тимка улыбнулся и завел «девятку».

     Я люблю ехать куда-либо. На машине, автобусе или велосипеде. Впереди дорога, мысли в голове свободны от обычной суеты, и каждая мысль едет в твоей голове, как ты сам в машине, пока не доедет до полного завершения и не превратится в идею.

     Но лучше всего ехать на переднем сиденье своей машины, чтобы на скорости  95 километров в час в открытом окне ловить упругие потоки воздуха раскрытой ладонью.

     Я был одновременно несчастен от предстоящей разлуки с братом и счастлив от того, что он еще здесь, со мной.

     Я знал, что Тимка понимал меня, всегда и сейчас.

     Он осторожно рулил, но на трассе никого не было, и он открыл окошко со своей стороны и так же, как я высунул руку под ветер.

     -Юхууууу!.. – кричал мой Брат. Он взял руль левой рукой, а правой сжал мою руку. – Я тебя люблю, Кось.

     -И я тебя люблю, Тим, - закричал я в последний раз. И не было на свете человека счастливее меня в этот момент.

     КамАЗ выехал из-за поворота и почему-то по нашей, встречной полосе Визгливый бесполезный скрежет старых тормозов, Тимка резко повернул вправо, и в нас врезался огромный грузовик  с белой надписью на красном кузове - «Все будет Coca-Cola».