ПРОЛОГ
1-ое мая 201* г. (Понедельник)
- Вот черт! – ляпнула я и только через секунду поняла свою ошибку…
Не существует большей оплошности, чем перепутать беса с чертом (или помянуть при первом второго)… Будет месть. Но если с чертом все просто – он все, же обычная нечисть, скованная определенными законами и нерушимыми правилами – ну устроит он тебе какую-то подлянку, вроде запущенных в квартиру тараканов, или не вовремя сломанного каблука… То бесы, являющиеся высшей нежитью, наравне с рожденными вампирами и оборотнями, могут «учудить», что похуже: от убийства любимого питомца, до обречения на пожизненные пытки на 100500-ом кругу Ада, в зависимости от характера и темперамента беса… И не имеет никакого значения кем бес тебе приходится – будет расплата…
Лушен, тот кому был посвящен мой возглас, например, мне брат… сводный… Только вот, в данный момент, в его глазах цвета сливового вина, братской, как и любой другой, любви не наблюдается…
- Сын, спокойно! – подал голос папа, положив тяжелую руку братцу на плечо.
Бли-ин, как же они похожи (ну почему я в маму пошла?!)! Высокие, подтянутые фигуры с относительно широкими плечами, узкими бедрами и длинными ногами. Полуночного бархата волосы, темно-фиолетовые глаза, только у отца нету в них красных всполохов,… по крайней мере, сейчас. Чуть заостренные уши: у брата прикрыты волосами, а па коротко стрижен. У обоих аристократические профили (а вы думали? Род от самого Светоносного ведем!). Полные, чувственные губы с ямочкой над верхней. Четкие линии лиц. Ну, вылитые инкубы, или, на худой конец, вампиры. Если бы не общий смуглый цвет кожи, маленькие (не больше трех сантиметров) черные рожки: у папы – гордо выставленные на общее обозрение, у брата спрятанные челкой, и длинный, гибкий хвост с мягкой кисточкой на кончике, способной по желанию владельца превращаться в страшное оружие, пробивающие даже метал (на ангельских доспехах дедом проверено). У брата хвостик мечется, как у взбешенного кошака. А «боевое жало» противно скрежечет по выложенному мраморной плиткой полу (у нас очень странная квартира, иногда не знаю, что увижу за дверью своей комнаты).
Я, съежившись в кресле, переводила щенячий взгляд с папы на брата, а потом маму…
- Успокойся, малыш… - тихо попросила мама, поднявшись с кресла и подойдя к Лушену…
Мы кстати в гостиной сидели, а па с братцем только вошли.
Мамина просьба, что не удивительно, подействовала, в отличие от высокомерно-пафосного повеления отца.
Поблескивающий черный металл жала распался на отдельные шерстинки проверенно-мягонькой кисточки… В следующий миг Лушен бросил на меня сливовый с алыми разводами взгляд, что-то прорычал на Древнем и практически выбежал из комнаты…
- Вот и познакомились… - уныло пробурчала я, растекаясь по креслу и пытаясь унять колотящееся сердце… Проблема была только одна, зато существенная – мы УЖЕ были знакомы… Несколько более тесно, чем позволено брату и сестре, пусть и сводным …
Глава 1
30-е апреля 201* г. (Воскресенье)
Лиза
- Лизки-ин!! – заговорчески протянула Лэля с того конца… радиоволны, наверное, – Что я тебе расскажу!
Я прям, увидела, как в ее глазах загорелось… нечто.
- Рассказывай уже, - я как раз пыталась найти в интернете информацию к понедельничному семинару по скандинавским богам, и не была настроена на минимум двухчасовой (с Лэлькой по другому не бывает) разговор, - я немного занята…
- Ну вот, а надеялась, что ты со мной пойдешь…
- Ты куда собралась? У тебя завтра экзамен!
- Вот именно потому и иду!
- И как собираешься просыпаться на вторую-то пару да после клуба? Это я во вторую смену…
- Как-то проснусь, а если повезет, то вообще ложиться не буду…
Дальше следовало довольно долгое описание того чем и с кем она, возможно, будет заниматься до второй пары. Я наконец-то нашла довольно интересную статью о Фрейе и, взяв карандаш (жаль принтер сломался… опять, наверное, папа пытался что-то распечатать), начала переписывать ссылку, что бы завтра придя в Академию распечатать в библиотеке.
- …ты меня вообще слушаешь? Так пойдешь со мной или нет?
- У меня семинар! У Сварога! По скандинавам! Куда я пойду?!
- У меня два пригласительных… в Инферно.
- Куда!? – карандаш хрустнул.
- Куда слышала! – голос у подружки довольнющий. И ее понять можно.
Инферно. Один из самых элитных, дорогих и закрытых клубов во всем мире. Находится он… м-дя… как называется там и находится… Не стоит пугаться, он на периферии, на верхнем круге… Хотя даже будь он ниже, единственной проблемой была бы дорога к нему - довольно неприятно пробираться в клуб мимо пытаемых вечными муками душ всякой швали, а так просто клуб… с лучшей выпивкой, музыкой, развлечениями и самыми невероятными существами наслаждающимися этим… Но у меня завтра чертов семинар, по чертовой теологии у чертова Сварога!!!
- Лэль, я сегодня не могу…
- Лиз, это же Инферно! Даром! В Вальпургиеву ночь! Ни одна ведьма не должна такого пропускать! Это же, почти бал у Воланда! Да нет, это круче! У Мессира конечно тоже классно, но из музыки только классика и слишком уж строгий дресс-код…
- Я понимаю, подружка. Но Сварог… ты же знаешь этого… кровопийцу… он обожает свой предмет… и ненавидит рыжих…
- Это да… Зря он в Академию пошел… там больше половины студенток рыжие – хотят соответствовать устаревшему канону «ведьма»…
- И это говорит крашеная рыжая? – похихикала я.
- Я покрасилась, чтоб не быть блондинкой, что является еще худшим клише, - фыркнула Лэля.
- Но ты просто не в курсе, что к крашеным у него никаких претензий, а вот натуральные… Так что, радость, я лучше поучу…
Лэля еще чуть-чуть меня по-уговаривала, но все же, сдалась… Ну, бываю я упёртой, да и хочется на третий хоть раз получить диплом с золотыми буковками «Квалифицированная не-рожденная ведьма»… Попрощавшись с подругой, еще немного полазила по всемирной сети, понаходила статьи и интересные байки про скандинавский пантеон (Сварог славится своей любовью к сплетням, так же как и мерзким характером с рыженененавистничеством пополам) и решила, что хватит… И так с десяти утра сижу, а уже… сколько там кстати. Уй, йо-опрст! Без десяти семь!! Мама же просила на ужин не опаздывать, для па, который у нас любитель торжественных ужинов по-воскресеньям! А потом они к Мессиру на бал отправляются.
****
Я все-таки опоздала, на пять минут, но все же. Сегодня у нас был обеденный зал в неожиданно классическом стиле (на прошлой неделе было а-ля средневековье, с коптящими факелами и парой волкодавов клянчащих кости от жаренного на вертеле вепря). Длинный резной стол с подсвечниками, расшитая скатерть, оплетенные бутылки с белым вином, дубовый пол и панели на стенах. Все светлое и праздничное… Не к добру это. Для светлых тонов у меня не то семейство.
Папе уже за сто сотен перевалило, он даже в Третьей ангельской сражался… На стороне повстанцев естественно, на то он и один из старейших бесов, потомок первого Падшего, служащий Адской канцелярии и хранитель Седьмого Адского круга.
Мама – потомственная пламенная ведьма, в роду даже Баба-Яга одна была… далеко не так стара, ей даже сорока пяти еще нет (правда па она держит в ежовых рукавицах).
Мне не повезло. Поскольку всякая нежить когда-то была житью, значит человеком, то может случиться, что в магическом браке рождается человек. Я и родилась. Правда если родители не отказываются от «позора» (встречаются и такие идиоты), то и из человека можно сделать – мага, ведьму, заклинателя или любого им подобного. Правда, у людей нет нужных инстинктивных знаний. Вот, и приходится три-шесть (в зависимости от природных способностей, рода родителей и уровня магии) лет грызть в Академии горький, жесткий и… невероятно пьянящий гранит волшебной науки. Я и грызу. Уже пятый год и это притом, что оба родителя всячески помогают, объясняют и, вот позор, приплачивают преподавателям! И никто не может понять, почему третий год одаренная, не глупая, а главное «дочь самого Лартиса сына Левиафана» не может сдать, чертов экзамен!
Когда блюда на столе сменились вазочками с десертом и шикарным белым с серебром чайным сервизом, пришло время разговоров. Мама, как-то виновато поглядывала на меня. Папа, как всегда, когда нервничал, надел маску равнодушного высокомерия. Я поерзала на стуле.
- Лиз, у нас к тебе серьезный разговор, - начала мама…
****
- …Нет, ты себе представляешь?! – бушевала я, пытаясь перекричать плясовую, на ухо Лэле, - Вот так взять и объявить: «Лизочка, скоро у тебя появится братик»…, - схватила бокал, отпила и чуть не подавилась, но проглотила, - Тьфу, мерзость, какая! – да бар в Инферно шикарный, но чужие бокалы лучше случайно не хватать. Вампир, на чью тару я так неосторожно покусилась, скроил неодобрительную рожу. А мне-то что, ну хлебнула действительно Кровавой Мэри. Переживу.
- А чего это Лартис только сейчас о наследнике задумался-то? – спросила подружка, строя глазки кому-то у меня за спиной.
- Та дед, там что-то возмущаться начал, мол, законная дочь это замечательно, да и с полсотни незаконных тоже, но каждый уважающий себя бес должен обзавестись наследником, ДО того как ему 10 000 исполнится, а у па День Рождения через месяц. И ты же знаешь их магию и то, что бесов-женщин не существует. Вот и пришлось искать, у ма ж больше детей быть не может из-за… - запнулась и огорчилась (куда уж дальше-то?), - меня… И нашелся ведь! Один, елки-палки, единственный!
- Ты хочешь сказать, что у твоего отца, за все сто столетий ****ования, пардонте за мой французский – это немецкий, родился только один сын?! – и глаза у Лэльки по пять копеек.
- Та хрен его знает, то ли так, то ли только одного нашли…
Фух, вроде успокоилась… А не, показалось:
- Нет, Лэль, поясни мне, дуре, как так можно? Взять и поставить перед фактом: «Завтра приезжает, будем знакомиться…»
- Лиз, я не понимаю, чего ты бесишься? Сама же сказала – магия у них такая, наследником только кровный родственник-бес может быть…
- Чего бешусь?! – взвизгиваю я, заводясь по новой, - Чего бешусь? А того, что раньше предупредить нельзя было? Только вот так вот – на тебе по голове, прими и распишись, трое в четверых превратились, а еще до безобразия за маму обидно…
- А за нее-то чего? Она что, не знала за кого замуж выходила? – резонит подруга.
- Потому что ты ее знаешь, и понимаешь, что если она его сыном назовет, то сыном он ей и будет!
- А ты что, ревнуешь? - правильно по-подкалывай еще. Хотя со стороны именно так и выглядит, наверно…
Черт, вроде ж не маленькая, прекрасно все понимаю, чего ж на душе хреново так. И предчувствие не хорошее и вообще идея это не нравится… Понять бы еще чем именно.
Ну, деда, я тебе еще припомню эту свистопляску…
Который там у нас час? Одиннадцать… Блин, семинар… А ну нафиг, материал готов, и вообще хватит рефлексовать и бесится, я в Инферно! Самом крутом клубе всех времен и миров, в конце-то концов!
Что? Как я сюда попала? Э-э… Ну, как-как, ножками… и порталом… прямо из столовой, надеюсь ничего там непоправимо не попортила. И как сама на молекулы не развалилась…
Естественно портал, не прямо в клуб вел – тут защита покруче, чем в Академии (в Инферно не просто недоучки магичат, а пьяные недоучки!), а к входу только. А там Лэлю найти дело трёх слов – одного заговора.
Инферно оказался именно таким, как я ожидала: похожим на День Всех Святых (Хэллоуин), черно-оранжево-красным, томным. Свечи, черепа, камины. Цветомузыка с алым лазерным шоу. Небольшая сцена, на которой играет какой-то ооочень известный рок-бэнд (интересно они из наших, или популярность отрабатывают?). Полураздетые /одетые (?) тела на танц-поле. Напротив сцены, за танц-полом полумесяц бара, стойка с типичными высокими стульями (на них мы с Лэлей и сидим) и россыпь столиков с диванчиками, меж которых снуют официанты и официантки самой разнообразной, но, все же, привлекательной внешности. По левую руку, если стоять лицом к бару, лестница на балкон – там «VIP-ложа», кабинки уединения для парочек, и комната отдыха, для всех желающих не уединятся парочкой, или уединятся не просто парочкой, кому как больше нравится... С потолка свисают клетки с «грешниками»-стриптизерами\шами. А еще тут невероятно пахнет… Не могу точно определить чем, но возбуждающе, да и нравы, как вы понимаете здесь более чем свободные.
- Ведьмочка, твои «Ночи Кабирии»! – окликнул меня бармен-вампирчик.
- А? Я не заказывала, - я с сомнением посмотрела на коктейль. Смотрится аппетитно – сиреневый, с синим бумажным зонтиком, долькой лимона и трубочкой, что странно, безо льда. Вампирчик подмигнул и указал полированным ноготком черного цвета куда-то в сторону балкона.
Понятно, очередной коктейль от почитателя… Ну хоть название любопытное, до этого были клишейные мартини, дайкири, «Ночи-на-пляже», и тому подобное…
Лэля, в отличие от меня, посмотревшая, на кого указывает бармен, расплылась в широченной улыбке:
- Какая пр-р-релесть… - мурлыкнула она и перевела взгляд на меня, - надеюсь, этого ты не отошьешь.
- Так очарователен? – не поверила я. Смотреть не стала - зачем провоцировать? Я конечно девушка свободная. Но не очень люблю «загробную» братию – полюбоваться, помиловаться еще так-сяк, а что-то серьезное… А сейчас хочется, почему-то именно серьезного.
- Ты себе не представляешь! – понятно, меня ждет портретное описание с дополнениями, - Сидит да диванчике, за столиком у бортика балкона, кажется в VIP-зоне, нога на ногу, пьет что-то из бокала для вина (не кровь, не настолько густое, значит не вампир). Красиво сидит, вальяжно так раскинулся, ногой в такт барабанам подрыгивает. Кажется высокий. Ноги стройные, длинные. Одет в… темно-синюю что ли?… рубашку навыпуск с воротником стойкой, верхние несколько пуговиц расстегнуты, и черные брюки. Волосы темные, прямые, до плеч, немного растрепанные. Этакий герой-любовник из исторического романа. К какой расе принадлежит, не могу понять, может инкуб? На морду лица вполне себе, но подробностей не расскажу, даже для моих ста процентов далековато. Разве что, большой рот и пухлые губы, прямые брови, ровный нос, а не, как у предыдущего, набок свернутый. В общем, я бы слюнку пустила, но смотрит это чудо только на тебя, при-и-истально смотрит, не смотря на то, что рядом вертится какая-то суккуба в макси поясе и декольте до пупка.
Лэля глотнула своего тройного суперсухого мартини с четырьмя оливками и подмигнула – кому-то за моей спиной…
- А ты это кому глазки строишь? – приподняла я бровь. Помню, конечно, что она мне там по телефону рассказывала, на счет «до второй пары». Правда оделась, она как по мне и как для себя скромно – джинсовые шорты, прикрывающие аппетитный зад только, когда она стоит смирно, и черный а-ля спортивный топ вместо бюста, поверх которого надета майка-сеточка ядовито-жёлтого, светящего в свете цветомузыки, цвета. Длиннющие медно-рыжие волосы собраны ракушкой, две пряди обрамляют бледное запредельно красивое лицо с губками бантиком и бездонными омутами черных глаз. Минимум косметики, у Лэли и так четкие черты, только глаза подведены и ресницы покрашены, она же натуральная блондинка.
- Лапочке-оборотню, - лаконично отвечает.
- И все? Больше ничего не расскажешь?
- Не-а… - тянет.
- Э, почему это? Чудо-с-Балкона расписала, а своего стесняешься?
- «Чудо» я расписала, что бы тебя заинтересовать. А псинка моя, и я им и так заинтересована... – и плотоядный оскал мне за спину. – И вообще – пошли танцевать! Сегодня Вальпургиева Ночь! Воздадим же Древним Силам!
И меня потащили танцевать. Интересный опыт.
В других клубах, где я бывала, на танц-поле все толкаются. То тут, то там на этой почве вспыхивают конфликты. В Инферно не так. Нет толкотни, есть касания, где нежные, где не очень, но до странного необходимые, правильные. И ритм невероятный, словно бубен шамана, дергает за нервные окончания (да рок в этом плане лучше всего подходит). Пересекаются взгляды, прикасаются руки. Парочка симпатичных оборотней (один из них тот с кем активно флиртовала моя рыжая подруга) подкатывают ко мне с Лэлей, нас зажимают в мускулистые тиски.
А волки хороши – мужественные черты, длинные русые волосы, желто-карие глаза, тонкие губы, мускулистые опять же. Одеты в джинсы и серые рубахи с распахнутым воротом и вышивкой по его краю, эдакая смесь современности древности, им идет. Оборотни довольно первобытны. М-м-м, и целуются хорошо. А вот руки распускать не стоило!
- Руки! – рычу. Псина только хохочет, считая это флиртом, и опять тянется к губам, и Лэля, как назло утанцевала на другой конец танц-пола. А оборотень здоровый. Черт. Не страшно конечно, но неприятно. Пытаюсь отклониться и вырваться, до него не доходит, глаза начинает жечь… Именно с этого начинается неконтролируемый выброс силы, из-за которых и не получается мне сдать экзамен… На плечо легла тяжелая и горячая рука, вкрадчивый голос шепнул: «Подыграй». А потом, уже громче:
- Радость моя, извини, опоздал? - от этого голоса у меня подкашиваются колени, он настолько «мужской», явно не привыкший просить прощения, чуть хрипловатый (даже в гаме музыки сложно не расслышать, когда губами уха касаются).
Вспоминаю просьбу и, поглядывая через плечо – кто же этот спаситель? – лучезарно улыбаюсь:
- Ничего страшного, Солнце. Тут, правда, волк лапы распускает, - и капризно надуть губы. Смотрю на псинку, а у того лицо вытягивается, бледнеет и он резвенько теряется в толпе! Черт, что ж за упырь у меня за спиной стоит?
- Хм, - выдыхает «упырь». – Какой-то пуганый оборотень…
- М-дя… А вроде такой мужественный. Не осталось нынче настоящих мужчин в потустороннем королевстве…
- А я? – обижено тянет.
- А что ты, «спаситель»? – и поворачиваю, что бы наконец-то разглядеть обладателя голоса заставляющего мои коленки дрожать.
М-да. У Лэли со зрением реальные проблемы – он не лапочка. Он просто великолепен! А что это, то самое Чудо-с-Балкона сомнений почему-то не возникает.
Очень высокий – я едва-едва на цыпочках ему до губ губами дотянусь, если он не наклонится. А поцеловать эти полные, четко выделяющиеся на смуглом лице губы, хочется очень сильно. От этого желания рот наполняется солоноватой слюной. Черт! язык прикусила. Хотя с чертыханье лучше прекратить – из-под черной, как смоль, челки, глянцево поблескивают рожки. Р-родственничек. Зато как иронично: я сейчас из всей загробной братии больше всего терпеть не могу бесов, и кто, же заставляет меня сжимать бедра в попытке унять жар меж них? Естественно бес! Моя карма…
Какой же он красивый, но не приторной красотой инкуба, вампира или того же дроу, и даже не диковатой, первобытной – оборотня, а немного странной, словно сочетающей и то, и другое, притягивающей взгляд и заставляющей сердце выплясывать в груди румбу. Глаза во мраке клуба и мерцании прожекторов кажутся то лиловыми, то красными, но чаще черными омутами с красными искрами.
- А ты, Спаситель, кажется, начинаешь переубеждать меня… - выдохнула я. Тут музыка сменилась и я запищала от восторга:
– Ммм! «Танец на цыпочках…»!!
Бес-спаситель приподнял бровь, я лукаво улыбнулась. И поднялась на цыпочки.
(Чтоб заглянуть в твои глаза, чтобы шепнуть тебе на ушко,
Чтоб поцелуй отдать устам, и чтобы просто не было скучно.)
Поднимаю руки над головой, широкие крепдешиновые рукава падают почти до плеч. Нижний край полупрозрачной бирюзовой блузки задирается, оголяя живот почти до пупка. Плавное движение бедрами, обтянутыми кожаными брюками, держащимися на честном слове и тугой шнуровке от пояса до пяток по бокам.
Широкая улыбка, когда бес оживает и делает несколько плавных движений: первым подходит почти вплотную, вторым – кладет руки мне на талию, почти на верхнюю часть бедер.
- Не-не, так не пойдет, не та песня, милый, ты только смотришь! – шепчу в острое ушко и шлепаю по шаловливым ручонкам – послушно убирает, но отступать не желает и так сойдет.
(Чтобы подняться ближе к тебе, чтобы попасть в поле твоего зрения,
Чтобы стать хоть чем-то в тебе и не пропустить твоего важного.)
Плавные движения и покачивания. Его взгляд ощущается, как нечто материальное, он ласкает. Внимательно смотрю в его глаза, в них пляшут алые всполохи. А у меня в голове тараканы жгут бенгальские огни…
(Я исполняю танец на цыпочках,
Который танцуют все девочки,
Я исполняю танец бесхитростный,
Который танцуют все девочки моего роста)
Обвиваю его шею руками, позволяю обхватить руками меня, смотрю-смотрю и, словно наглядеться не могу! Боги всемогущие, как он красив!
(Упругие, крепкие пальчики, ножки стройные, ловкие.
Руками я тоже взмахиваю, но это бывает реже.
Все будет в порядке, мальчики… Все будет в порядке, мальчики…
Этот танец для вас станцуют все девочки моего роста)
Целую гладко выбритый, но все же немного колючий подбородок, выше не дотягиваюсь.
(И никогда им не смерить взглядом сверху, закованными быть им в оковы каблучные,
Никогда им руки не опустить на плечи, им головы задирать вверх, да покруче…
Танцуй, заглядывай в глаза, в глаза...)
Немного склоняет голову. Целую уголок губ.
(Танцуй, заглядывай в глаза, в глаза...)
Целую нижнюю губу, провожу по ней языком.
(Танцуй, заглядывай в глаза, в глаза...)
Меня притягивают ближе, вжимают в упруго-твердое тело, от которого невероятно соблазнительно пахнет. Рычит. Хи-хи.
(Танцуй, заглядывай в глаза, в глаза...)
И наконец-то делаю то, что хотела с того момента как рассмотрела его, просто-таки впиваюсь в пухлые губы.
(Танцуй…)
Еще несколько движений-па, не разрывая губ, зарывшись пальцами в длинные, густые волосы. Зал взрывается аплодисментами песне и себе-любимым. А мы смотрим друг другу в глаза. Они у него темно фиолетовые, сливовые, но с красными всполохами, у папы тоже так бывает, когда он си-и-ильно злится, или смотрит на маму… Приятно.
Ощущение неправильности не мешает наслаждаться, а просто добавляет остроты, я все-таки ведьма, пусть и не рожденная, некая распущенность в моей крови есть, причем с обеих сторон.
Бесы крайне неразборчивы в связях, Лэля правильно сказала о «ста столетиях ****ования», по-другому их жизнь до обретения второй половинки назвать нельзя, при этом они однолюбы. Хотя не всегда любовь появляется при первой встрече, зависит и от времени – ма с па впервые встретились, когда ей исполнилось 17, в 20 она родила меня и отец, еще два года с ней прожив, ушел. Для бесов роман на протяжении пяти лет считается, чуть ли не легким флиртом, как и для всех долгоживущих, потому я и не горю желанием завязывать с загробной братией отношений, пока не закончу обучение так точно… Десять лет назад папа вернулся и больше от мамы не отходит дольше чем на час, даже устроил ее работать у себя в Канцелярии – секретарем. Вот так вот весело живется.
- Может, уйдем отсюда? – жаркий, хриплый шепот в ухо, под первые аккорды Rammstein-овского «Зверя» («Tier»). Зря я не верила в омены (лат. ;men — у римлян благоприятное или неблагоприятное знамение, в особенности случайно услышанное слово, поскольку слышавший относил его к себе и считал знамением для будущего).
- Да, - отвечаю не менее хрипло, меня подхватывают на руки и несут на телепортационную площадку.
…Мозги работают, но абсолютно неправильно: человек во мне вопит, что опасно, что не правильно, что будет беда,…
Меня переносят в спальню гостиничного номера, большую ее часть занимает кровать, застелена правда не красным шелком (слава Богам он скользит ужасно!), а просто качественным белым хлопковым комплектом.
…а ведьма тает в жаре его губ, рук и… хвоста.
О да, хвостик – то с мягкой кисточкой, то острым «боевым» жалом, оставляющим иногда просто красные полосы, иногда легкие царапины, которые бес сразу же заглаживает/заживляет языком. Это чудо такое идеальное, что становится страшно…
В его действиях есть некоторая грубость … Все предыдущие парни, что из загробного, что из «реального» мира всегда относились ко мне, как к изнеженной барышне, которую можно сломать взглядом. Нежность конечно тоже хороша, но.… Но не та во мне кровь для нежности. Мне надо пустить кровь, или что бы кровь пустили мне. Надо, что бы синяки от объятий, благо я натуральна рыжая и синяки появляются довольно легко, и его расцарапанные плечи, спина и полукруги от моих ногтей на его предплечьях и/или холмиках ягодиц, что бы потом сцеловывать капли крови и пота. Да, я любитель легкого садо-мазо, вот такая я больная. Никаких дополнительных приспособлений, разве что чем-то глаза завязать, или привязать руки к изголовью кровати…
Я постанываю, извиваюсь, пытаюсь его раздеть, но он, смеясь, уворачиваеться и раздевает меня, доводя до умопомешательства. Как можно по-другому назвать жар разливающийся по телу и картинки мелькающие в голове, картинки того что будет дальше? Его глаза сверкают алым во мраке комнаты.
Так мне надоело! Почему это меня целуют и ласкают, а я бездействую? Хочу потрогать это тело, хочу его увидеть!
Когда он опять возвращается губами к моим губам, я вырываю руки из его захвата и жестко вцепляюсь ему в волосы, обхватываю ногами узкие бедра и, больше волевым, чем физическим, усилием переворачиваю его на спину, оказываясь сверху. До боли целую, не выпуская волос – губы, их уголок, скулу, щеку, ухо. И, именно в острое ушко, покусывая мочку и, касаясь губами, с придыханием шепчу:
- Моя очередь. А то всё достается мне, а так не интересно, бес.
- Хм, твое желание закон, ведьмочка, - он кривит губы в улыбке.
Она все еще одет, только пара пуговиц на рубашке раньше удалось расстегнуть. Одну руку оставляю в его волосах, чтобы не дергался, второй – пытаюсь расстегнуть рубашку. Неудобно.
- Можешь отпустить волосы, я буду кроток, как… хм… агнец. А двумя руками будет удобнее, – и опять улыбка. Улыбаюсь в ответ.
Да, двумя руками гораздо удобнее. Он лежит смирно, только руки, словно непроизвольно, поглаживают мои ноги, и дышит часто. Ммм, какое тело: поджарое, с рельефными мышцами, гладкое, только от пупка за линию пояса тянется полоска волос.
Он словно создан для меня.
«Высокий, темный и бессмертный». ©
Плюс к тому несколько изящный, и умеющий быть грубым, в отличие от Мика СентДжона (герой сериала Moonlight, детектив, вампир и просто няша, цитата именно о нем была).
Целую его, целую так словно хочу поглотить, постанываю в нетерпении и даже не пытаюсь сдерживать эти стоны – не вижу смысла, мы видимся в первый и последний раз. Такие чувства не могут продлится долго, они перегорают выжигая все остальные. Я веду себя не совсем обычно, для себя. Я более сдержана и даже – вы не поверите – скромна…
Если бы это был фильм, то саундтрреком, мне кажется, должна была послужить Keep Me High Адэлин, только добавить скорости, придыхания и ритма. Того ритма, в котором пробегают разряды тока между нашими телами, ритма в котором мы сплетаемся в одно.
В какой-то момент меня опять подминают под себя, вцепляются зубами в место соединения плеча и шеи:
- Мммм. Молодец… - я естественно в долгу тоже не остаюсь, по его плечу, прямо на мои губы скатывается капелька крови, солено-сладко-пряно-острой.
Мне кажется, что я падаю, падаю вверх, в бездонную сливово-алую пропасть и рассыпаюсь на звезды, в животе словно взрывается сверхновая.
А потом опять. И опять.
Пока мы оба не засыпаем в изнеможении.
****
Я ухожу, пока он еще спит, хотя солнце уже в зените. Я не знаю, кто он и как его зовут. Я не оставила записки, просто собрала свои, разбросанные по всей комнате, вещи и на цыпочках вышла в холл…
Перенестись удалось на удивление легко и тихо. Перенеслась я сразу домой. В столовой уже не было следов моей истерики, только вот цвета стали глуше и лампы едва горели.
Подойдя к стене, положила руку на теплую, деревянную панель и прошептала:
- Прости, Домик, я очень расстроена была, - лампы мигнули и загорелись чуть ярче. Замечательно, мои извинения приняты, а то долго бы я душ у Лэльки принимала, это «счастье избяное» нового поколения любит в отместку напор горячей воды произвольно менять, если обижен.
Родителей дома не было, уже на работу укатили – загробный мир «праздничных» выходных не признает. Так пора на семинар, а вечером знакомство с "братом", никак не пойму из-за чего переживаю больше... и алые разводы в сливовых глазах всплывают в мыслях слишком часто.
Глава 2
1-ое мая 201* г. (Понедельник)
Лушен
Проснулся я в гордом одиночестве. И, несмотря на то, что обычно так и случается, почувствовал потерю... Мне бы хотелось увидеть, как эта ведьмочка выглядит утром, вернее - проснувшись... Глупый, старый бес... Закрываю глаза и вижу, как она танцует с тем оборотнем. Во мне тогда смешалось восхищение с глупой, иррациональной ревностью - я заметил ее первый! А ведь правда, заметил. То как она влетела в Инферно и первым делом заказала какое-то дешевое и невероятно крепкое пойло, опрокинула его в себя и то, как принялась, что-то то ли доказывать, то ли рассказывать своей подруге... очень экспрессивно жестикулируя.
"Забавная", - мелькнула тогда мысль. Правда, после того, как тебе переваливает за 30-ю сотню все, младше 100-а кажутся забавными... Но в ней было что-то еще... Непонятное, неуловимое, интригующее. Я слишком любопытен, всегда таким был и, скорее всего, буду: старую собаку не научишь новым трюкам и ets. Но дело не в этом... Дело в том, что мне кажется я не смогу забыть того, что произошло. Я закрываю глаза и "вижу искры под веками", так, кажется ,написал Сапковский о любви, в той истории которая была не совсем о любви. Хотя, если пристально посмотреть, то все, что когда-либо было написано-снято-сыграно, в конечном итоге о любви...
Моя мать любила отца. Она рассказывала, что его невозможно было не любить, не знаю, я с ним не встречался... пока. Встреча через пару часов.
Отец. Как много в этом слове для всех рас и видов... Только вот у бесов с этим беда - мы влюбчивые однолюбы и, прежде чем остепенимся, многое натворить успеваем, жизнь то длинная, юность и зрелость практически бесконечные... Потому только один два наших потомка видят папашу в глаза, а еще меньше - знают. От одной женщины у беса может быть только один ребенок, в самых редких случаях - близнецы, но только девочки.