Антонио вернулся счастливым, я ещё никогда не видел его таким. Сияющие глаза Дидье меркли перед этим раскалённым солнцем. Было понятно, что они с Изабель не сомкнули глаз до утра.
Он взял меня за руку и увлёк в зал, чтобы поговорить там, где нас не услышат.
- Отец, ты был прав, она любит меня! Любит! Я не верил, что такое возможно! Возьми это... - он достал из-за пазухи медальон на порванной цепочке. - Я отдал своё сердце Изабель. И больше никто никогда не войдёт в него, кроме моей прекрасной возлюбленной! Я долго пытался смириться, ты знаешь, искренне верил, что возможно победить свои чувства. Пока я был один, это почти получалось. Но теперь нас двое, и, даже если я поплачусь за это жизнью, не видать барону Барбьери меня в зятьях!
- Антонио, сын, тебе нужно поспать. А ещё быть очень сдержанным и не показывать вида, чтобы не погубить Изабель. Твой дед, хоть старый и больной, но не сжалится! Он погубит её, если узнает, что есть препятствия его планам. Уж я-то знаю! Отдадим цепочку в ремонт ювелиру, так и скажешь, если он спросит. А медальон держи при себе, предъявишь, когда понадобится, - я взял его за плечи и слегка встряхнул. - Пойми, нельзя пока по-другому, нужно быть хитрее этой старой лисы! Я когда-то шёл напролом, ты знаешь, чем это всё закончилось! Это не шутки, Антонио. Мою первую любовь сожгли на костре, объявив ведьмой, и я ничего не смог поделать. А вторую возлюбленную закрыли в монастыре. Ты же не желаешь такой участи Изабель?!
- Мы сумеем её уберечь!
- Сумеем, но пока он не знает о её существовании, мы можем быть спокойны.
Послышались шаги. Вероника с Дидье о чём-то тихо говорили и нас не заметили, впрочем, в закутке, где мы стояли, нас и нельзя было увидеть. Он что-то шептал ей на ушко, прижав к сердцу ладонь, а затем страстно поцеловал Веронику в губы. Антонио дёрнулся выйти из укрытия, но я ему не позволил. Поцелуй был долгим и взаимным.
- Я должен вернуться. Но как жить вдали от тебя, Вероника? - оторвавшись от её губ, француз тяжело дышал. - Я сойду с ума, зная, что ты здесь можешь встретить кого-то и забыть обо мне!
- Этого не случится, я обещаю думать только о тебе, любимый! Так рано меня не отпустят. Нам придётся выдержать положенный срок.
Я вышел из укрытия, они оба вздрогнули и отпрянули друг от друга, вслед за мной появился Антонио.
- Кажется, речь идёт о свадьбе, молодые люди?!
- Да, папочка, да! Я - согласна, мы уже обо всём договорились.
- Слава Богу! - я приобнял их обоих. - Очень рад за вас, дети! Хоть вам не придётся жертвовать собой. Думаю, у нас есть хороший повод отметить вашу помолвку!..
Вечером того же дня Дидье отправился в Ливорно, откуда на корабле ему предстояло вернуться в Марсель. Морское путешествие всегда сопровождалось риском: пиратские корабли, морской шторм, всякое могло случиться... Вероника, утирая слёзы, молилась и ждала весточки, целыми днями напролёт не находя себе места и покоя. Она отказывалась от еды и даже не рисовала. Я не ожидал узреть такой глубины чувств в девочке её возраста.
Пришлось отменить на какое-то время все её занятия и уроки. Она ещё не знала о переменах, произошедших в нашей семье, Антонио не осмеливался беспокоить её и без того тоскующее сердце.
Ему всё-таки приходилось время от времени вешать себе на грудь медальон с портретом невесты. Деметрио следил за этим, иначе доставал его вопросами, будто от этого зависит его будущее. Скорее дед видел в этом некий символ послушания, смирения и покорности его воле. То, чего он ждал от меня всю жизнь, но так и не получил. Мальчик сдерживался с большим трудом, памятуя о моих словах. Мне было жаль, что ему приходилось притворяться, но это меньшее из зол.
Чета Медичи с сыновьями отправилась в путешествие по Тоскане. Мне не удалось попрощаться с Элеонорой, чтобы предупредить её. Тяжёлое предчувствие не покидало. Слова Эделины о том, что произойдёт нечто непредвиденное, тревожили сердце.
Вскоре пришло известие, что Дидье благополучно добрался до Марселя и считает дни до свадьбы, с пылкими признаниями в любви к Веронике. С этого дня она немного успокоилась и начала рисовать. Теперь все её картины воссоздавали образ возлюбленного.
Антонио и Изабель встречались каждый день. Мальчик держал своё слово и всё время был с нею на глазах, либо моих, либо Амато, хотя никто этого не требовал, видимо, так ему было легче сдерживать свои желания. По вечерам они тихо ворковали, позволяя себе лишь трепетные объятия и прикосновения рук.
Мы решили отказаться от удочерения, нужно было найти другой способ узаконить права Изабель.
Вернулись из путешествия Валентино с Амелией и детьми. В их доме закипела жизнь. Узнав о случившейся в их отсутствие любви, Валентино предложил удочерить Изабель, дав ей тем самым своё, хоть и не древнее, но дворянство, приобретённое мной для них и потомков. Я был благодарен ему, но не торопился с ответом. Что-то подсказывало, что нужно ещё немного подождать.
Продолжение: http://www.proza.ru/2013/10/01/901