Казачья жизнь в пословицах и поговорках вольного Дона.
Если язык – это душа народа, то пословицы
и поговорки – его жизненный опыт, отношение
к миру, весь спектр философии бытия.
Вниманию читателей, родство ведущих от древних корней казачьих, и не желающих быть Иванами родства не помнящими. Я предлагаю ВАМ небольшой сборник пословиц и поговорок, кратко отражающих уклад всей казачьей жизни, от рождения и до смерти.
«Родился казак, без крику ни как» - Говорили наши предки при рождении сильного, крикливого младенца. Считалось, что с рождением сына в семье, все беды и горести должны покинуть стены казачьего куреня или хаты. «Родился казак – горе под ноги»; «Сын не ворог, асчастье на порог». – Значит появился новый воин, добытчик и достатчик, принёсший семье новый земельный пай. Ибо по обычаю донских казаков, в отличие от обычая казаков – калмыков, земельные «паи» полагались только сыновьям.
На Дону имена детям давались не только по святцам. Зачастую, в старые времена, прозвище напрочь вытесняло имя собственное, и писалось даже в официальных документах. Так прозвище «Смага» (Смага Чершенский), в древности означало пламя, огонь, жар, испепеляющий врагов. Имя «Ермак» - малые ручные жернова; человек носивший его, должен был перемалывать своих врагов в муку, в прах. Возьмём другое имя – «Третьяк», так на Дону и Руси назывался бык-трёхлеток или жеребец. Носитель этого имени-прозвища, должен был быть таким же крепким и сильным. Не даром говорится: «Казак ещё не родится, а именем обзаводится». «Зодорв будет казак – спит как байбак». – Так говорилось о спящих здоровым сном детях. Казачьи семьи всегда отличались многочисленным потомством: «Деток полна печь, негде и клопу прилечь».
Но когда рождались одни девочки, казачий курень могла посетить нужда из-за малоземелья: «Казак с казачкой извелись, одни девки повелись». «Коли у казака дочь, так и с глаз, и с сердца прочь» - выйдет замуж, и поминай как звали.
Чуть ли не с пелёнок начиналось воспитание будущего казака-воина. Воспитание суровое и даже жестокое по нынешним изнеженным временам: «Пори за дело, а не когда голова заболела». То есть не похмелье и в гневе. «Сечь - секи, да больше гутарь да реки» - Больше убеждай словом и собственным примером, ибо если: «Со зла бить, в старости одному бирюком выть.
Внушалось несмышлёнышам уважение к старости и к старикам, увечным ветеранам: «Почитай старого, да возлюби малого»; «Помоги казак увечному, не зымай калечного (убогого разумом)»; «Первый кусок старику, второй – убогому, люду многому».
Не забывали донцы Бога и заповеди его: «Живи по людски, да по божьи, божески»; «Ни кого казак не бойся, только Бога ты побойся»; «Не живи как хочется, а живи как Бог велит». Но с другой стороны подмечали донцы жадность и стяжательство поповское: «Попу всё то полезно, что в мошну пролезло»; «Утиного зоба не накормишь, поповского кармана не наполнишь». Вера верой, но как говориться: «На Господа уповай, а сам не зевай»; «Не спасут дела, не спасёт и вера».
Учили казачат почитать религиозные праздники, но особо Престольный праздник хутора или станицы. У нас отмечается «Престол» и по сей день. Не обходились они без семейных и дружеских застолий, гульбы. Но в меру, не до беспамятства: «Во имя праздника Христова, не грех нам выпить и простого» то есть водки. «Пришёл праздник Престол, станица за стол».
Особая забота о душе: «Душа казачья не кошка, мясом не накормишь». «Кому душа – грош, а казаку, вынь да положь»; «Душа не сосед, её не обойдёшь и на мякине не проведёшь»; «Казак душу не заложит, скорее голову положит».
С трёх лет казачат начали готовить к воинской службе. Прежде всего над ними совершали обряд пострига, известный ещё со времён Киевской Руси, но сохранившийся лишь на Дону. Мальчику подстригали первый раз волосы и сажали на отцовского коня, давая ему в руки поводья и шашку. С этого времени начиналась трудная воинская учёба и не всем она давалась легко: «Казак жилы порвёт, да всё поймёт (да до всего дойдёт)».
Не смотря на воинственный нрав наших предков, убийство, даже врага или зверя на охоте (гульбе), считалось грехом, который нужно замаливать для спасения души: «В грехах донцы каются, чтоб потом не маятся». И перед схваткой или выстрелом, казаки произносили молитву или первые слова её: «Отцу и сыну и святому Духу».
Внушались малолеткам и неписанные донские обычаи, запрещавшие какое либо воровство и грабёж по станицам и хуторам Войска Донского, но допускавшего его в набеге или походе: «Казак не варнак, грабит не всяк»; «Казак, что волк, что ухватит, то и съест»; «Были бы зубы, а где хлеб взять казаки знают».
Постепенно казачата подрастали и отцы начинали готовить сыновьям боевых коней. К ним же на вольном Дону испокон веков относились с особым уважением и любовью. Ибо конь для казака означал жизнь и волю: «Конь для казака отец родной, а сабля острая – мать». Потому так много пословиц и поговорок о боевом друге лихого станичника: «Коня казаку купить, - что жизнь новую начать»; «Казаку на коне ладнее чем на скамье»; «Казак будет голодать, а коня накормит». Ведь конь жизнь и свобода: «Казак голоден, а конь его сыт»; «Казаку – конь себя дороже»; «Казак без коня, хоть плачь – сирота». Не даром же казаки говорили: «Подо мной добрый конь, надо мной – Господь Бог».
Не меньше скакуна ценилось доброе оружие, добываемое казаками в сражениях и схватках, и оплаченное казачьей кровью. Ведь своего оружия донцы не производили. Сабли, панцыри, ружья, пистолеты и пушки, всё это отбивалось у татар, турок, персов, ляхов и других неприятелей: «Хорошая турка (ружьё), спины не трёт»; «Ольстрамы-чушки(седельные кобуры для пистолетов) – казачьи подружки»; «Донец с «дончихой»(пикой) не знает лиха»; «Тугой лук казаку сердечный друг»; «Сабля наша острая не сломается, она из кольца в кольцо свивается». Однако пускать в ход оружие по малейшему поводу, было не в правилах донцов: «Слово не воробей, а и шашка не нож».
Так же воспитывалась у малолетков выносливость и неприхотливость в пище и в быту: «У наших казаков, обычай таков: где пролезешь, там и спать ложись»; «Казаки, что дети: и много поедят, и малым наедятся»; Казак из пригоршни напьётся, на ладони пообедает»; «Казак еды не просит, а дадут не бросит»; «Казак дымом греется, шилом бреется, чистым небом укрывается и о доме думкой мается»; «Казак на земле спит, чистым небом укрывается».
Кроме выносливости и неприхотливости, ценилась у казаков ловкость и способность быть невидимыми противнику: «Казак в траве, с травою равен»; «В лесу казак, что заяц русак, за куст прянет, как в воду канет».
Но особо ценился у казаков ум и смекалка, без которых не проживёшь ни в степи, ни в морском походе. Не в чести на Дону была русская поговорка: «Сила есть, ума не надо». Ведь «Не тот казак, кто поборол, а тот, кто вывернулся». Знали казаки цену своему уму: «Зипуны у нас серые, а умы бархатные»; «Казак хоть и сер, да ум у него не чёрт съел».
По обычаям предков, кровью оплаченным, казаку в походе запрещалось пить хмельное под страхом смерти: «Казак во хмелю – голова во хмелю»; « На авось казак на коня садиться, на авось его и конь бьёт(пьяного)»; «Лучше казаку водиться с дураком, чем с кабаком». Гулять,-пировать можно только после похода, в своих хуторах и станицах: «Пить казаче – пей, а голову на плечах имей». Хотя бывало всякое и пропивались казаки по дурному делу в дым: « Не на то казак пьёт, что есть, а на то, что будет, иль в бою добудет». А потому и до беды бывало не далече: «Садится на коня пьян, так и головой в бурьян»; «Забрался хмельной в гай (камышовую топь), а думал, что рай». Ведь пьяному куда не пойди: «То высоко, то низко, то на шерге(стерне) склизко». Не уважали пьяниц на Дону, пени налаживали старики, да секли нещадно за буйство на майдане: «Вино пить – биту на майдане быть». Однако, пили без меры в основном не исконные казаки, а новопришлые, принёсшие свои вредные привычки с земель московских.
Проходило время и подросшие казаки входили в пору женитьбы, дела серьёзного: «Казаку жениться – не мёду напиться». Засылались сваты и сватьи к невестам: «Сажай казак сватьицу да под матицу». Но не всегда сватовство оканчивалось удачно: «Не всякий сват нашему дому брат». Чаще же всё улаживалась благополучно и невеста засватывалась: «У вас товар красный, у нас купец славный». Ведь «Суженную на коне не объедешь, на бударе не уплывёшь». «Вот и сговор уж свершился, казак с девкой обручился».
В старые времена на Дону, в отличие от России, разводы допускались, и жениться можно было до четырёх-пяти раз. Но к середине 18 века, обычай этот сошёл на нет под давлением православной церкви: «Казак женился – на век заложился»; «Жена не сапог, с ноги не снимешь». Как говориться: «Кайся не кайся, а далее майся» - коли замужество неудачное.
А в семье, как известно, не без скандалов, разрешались которые по разному: «Казак клином, а баба блином доймёт», - коли жена с умом. А нет, то «Казак бабу палкой, она его скалкой». Бывает и пожалеет казак о женитьбе, не даром ведь говориться: «Холостому казаку хоть утопиться, а женатому – хоть удавиться». Бывало и насильно дочерей замуж отдавали: «Жили вместе – не любила, а и помер, не тужила».
Но и женившись казак не должен был забывать о своём воинском долге: «Жениться казак, женись, да за подол не держись»; «Лучше сгинуть в поле, чем в бабьем подоле». Не поощерялось распутство и прелюбодейство, хоть и всякое случалось: « У наших казаков-молодцов обычай таков: поцеловал куму, да и губы в суму»; «С кумой казак водись, а ближе не сходись».
Рождались в молодой семье дети. До трёх лети мальчики, и девочки воспитывались женщинами: «Кушай казачок кашу с ложки, станешь вскорости на ножки». С трёх лет мальчиками начинали заниматься отцы и деды. Обучали езде на коне, стрельбе из ружья и лука, ставили руку и обучали рубке саблей или шашкой. Но бывало, слишком уж потакали долгожданному наследнику или внуку. О таких говорили: «Пошёл казак с ситом по воду, у мальца на поводу».
Нужно отметить, предки наши древнейшие, землепашеством не занимались и рожь с пшеницей по донским чернозёмам не сеяли. Войско Донское, строго за этим следило, вплоть до 18 века. Обходились казаки взятой в бою добычей, скотоводством, рыбной ловлей, да охотой. Благо в степях водились несметные стада сайгаков, бесчисленные стаи дроф и стрепетов. В Дону и запольных реках в изобилии было осетров и стерляди, лещей и сулы, сельди и чехони. Не даром казаки говаривали: «Мы не сеем, не жнём, не собираем, а всегда сыты бываем». Ведь «Мужик землю пашет, а казак – саблей машет» - Родину защищает, да хлеб свой добывает. «Казаки траву едят, рыбою питаются, небом укрываются».
Особо скажем о рыбе, втором казачьем хлебе. Сотни рыбоспетных заводов солили, коптили и вялили её в громадных количествах. Многочисленные казачьи артели ловили рыбу в Дону, Сев.Донце, Хопре, Чире, Медведице, Маныче. Отсюда и многочисленные пословицы и поговорки: «Донцы осетринники, балычники, станичники». Ведь «У донцов осётр почитаем как святой Пётр». Не даром говориться: «Коли осётр засетится, казак лицом светится» - знатная добыча попалась! «У казаков помыслы, всё о рыбных промыслах». Донская осетрина, белужина, севрюжина шли в Москву к царскому и боярским столам: «Рыба белуга не для всякого друга».
Однако основным источником существования донских казаков были их походы за зипунами; то есть за добычей. Кормились они набегами на турок, татар, нагаев, заглядывали и в Хвалынское (Каспийское) море за добычей и полоном. Как говориться: «Грех воровать, да нельзя миновать». Ведь, «Что в нагайском заполье, то и в казачьем застолье». Дуван дуванили донцы только при возвращении в Войско. Присвоение части добычи до дувана, каралось смертью: «Станичники дуван делили, да атамана хвалили». Вот и «Хаживали казаки за море, дарить турчину горе»; «Хаживали донцы в море не гостями, да расплачивались своими костями».
Главный в походе человек – атаман. Ибо, как известно «Атаманом станица крепка»; «Без атамана - казак сирота»; «Атаман первый в совете и первый в ответе». Не казаки, а он в первую голову отвечает за успех или неудачу похода. «Атаману дремать – беде бывать». Хоть и неказист атаман, лишь бы к победе привёл: «Не велик атаман, да булава при нём» - символ атаманской власти. «Не атаман при булаве, а булава при атамане». Однако обладание булавой накладывает свою ответственность на атамана: «При войсковой булаве, да при своей голове» - не будет своей головы на плечах, жди беды. Слово атамана в походе закон: «Куда атаман трухменку(шапку) кинет, туда и мы свои головы бросим». Но не так то просто стать атаманом, не даром же говориться: «Терпи казак, атаманом будешь». Но «Не всем казакам в атаманах бывать».
Но вот раздаётся по станицам сплох(сигнал тревоги): «Казаку сплох, а бабам тяжкий вздох». Не всем донцам суждено вернуться в свои курени и хаты. И несутся казачьи сотни в Поле, защищать свою волю и долю: «Бог не выдаст, татарин не съест». Как говорили донцы- молодцы: «Один раз рожает казака мать, один раз и умирать». «Бойся казак, не бойся, а от участи своей не уйдёшь»; «Казаку смерти бояться – на свете не жить»; «Казак либо пан, либо пропал»; «Либо в стремя ногой, либо в пень головой». И разворачивались в лавы конные сотни донцов, сотрясая копытами своих коней землю и небеса, и вызывая у врагов ужас. Время слов в Кругу прошло: «От лишних слов слабеют руки» - говаривали наши предки. Время перемирия с османами и татарами прошло а казаки, мира первыми не просили: «Кто развязал язык, тот вложил саблю в ножны»; «Казаки дают мир, просить его, им не пристало».
Выпавший на их долю долг по защите отечества казаки всегда выполняли с честью. Их доля, всю жизнь сражаться с врагами отечества: «Казачья доля – сабля и воля»; «Казачья доля – чистое поле, да вольная воля»; «Казачья доля – биться с погаными в поле». И ни кто не был рад встрече с казачьей саблей: «И татарин косой не рад встрече полосой(саблей)». Не пройти врагам к родным станицам и хуторам: «Что не байрак – везде казак».
Но вот отбит нечаянный татарский или нагайский набег, и сами казаки идут к крымцам да османам, удаль свою показать, дуван, да зипуны добыть, невольников православных отбить, ясырь захватить: «Либо дуван делить, либо назад не быть». Осторожно крадутся казачьи сотни по балкам и долам, стараясь захватить неприятеля врасплох, скользят по волнам лёгкие казачьи струги, неся смерть и разрушение извечным врагам Дона: татарам и туркам, в отмщение за их бесчисленные, кровавые набеги на Русь и Дон. Уступая своим противникам в численности, казаки предпочитали подбираться к ним ночью: «Солнце за лес – казачья радость(идти в набег)». Ведь «Казак - глазастая собака». Манит донца-молодца вожделенная добыча: «Хоть и степь обманчива, да добыча заманчива» И не будет казачьим врагам пощады в бою: «Казак на расправу скор, врагам один приговор».
Возвращались станичники на Дон отягощённые добычей: «Поехали молодцы с Дону, вернулись с зипунами до дому». Сходились в Круг делить добычу – дуван дуванить, не забывая вдов и сирот казаков сложивших свои головы в Диком Поле или сгинувших за морем: «Дуван делить, вдов не забыть, да сирот не обделить». Доля атамана в дуване равнялась доле рядового казака. Как говорилось, делили по нитке, чтоб ни кому обиды не было.
Ходили донцы и на Волгу-матушку, а с него на море Хвалынское, за зипунами бархатными, тафтами да атласами к персам-кызылбашам: «Не пора ли поклониться Дону-батюшке, Волге-матушке» или «Не пора ли Дону-батюшке навестить Волгу-матушку». И скатывались в разбойном набеге казачьи струги по великой реке: «На корме атаман с веслом, на носу есаул с ружьём». Ведь «Казак в море, что чайка на воле»; « Ищи ветра в поле, а казака в море».
Однако стоит здесь правды ради сказать, не всегда походы эти, да набеги, успехом увенчивались. Бывало гибли лихие казачьи ватаги и в степи, и в море, либо по пьяному делу, как в Монастырском урочище: «От беды в поле не ускачешь, от горя – саблей не отмашешся»; «От беды на коне не уйдёшь, горе в поле не уведёшь»; «Ходили на Хвалынь кушать полынь».
Но «Казак в беде не плачет, мыслею в поле скачет». Попадали донцы в полон турецкий да татарский, где ждала их смерть и невольничий рынок: «Искал казак счастья в поле, да нашёл беду в неволе». На все предложения врагов, отречься от веры предков, настоящий казак отвечал неизменным отказом: «Лучше смерть да галера, чем чужая вера», ведь «Не всякая воля казаку в долю». Как говориться «Не для всякой земле казак годится, он для Руси родится». Отречение от православной веры считалось на Тихом Дону грехом тягчайшим, неискупным. Один приговор изменнику-туме был, одна дорога ждала его: «В куль да в воду»
Гибли казаки на кольях и плахах, гибли за галерными вёслами и рудниках, но выжившие и удачливые бежали из вражеской неволи: «Ищи ветра в поле, а казака на воле»; «Раз у казака сердце бьётся, знать казак домой вернётся».
Но не только за дуваном и зипунами ходили казаки. Не раз донцы-молодцы выручали братьев своих, запорожцев: «Ходили казаки в Запороги, обламывать панам роги».
Покоряли донские казаки для России порубежные земли, не даром ведь говорилось: «Царство Российское расширяется в казачьем седле». Нет для казаков преград: «Пройдём Сибирь из края в край, а там хоть в рай». Ведь «Коли захочет, казак и на кавказские горы вскочит».
Платили русские цари, за службу казачью, государево жалованье, хлебом да зельем-порохом, селитрой да свинцом, сукном да вином крепким: «Живи ребята, пока Москва богата». Но слишком уж беспокойными и своевольными были донцы, не даром они говаривали: «Казакам царь не указ, коли божий наказ». Впадали в гнев русские самодержцы и лишали казаков своей милости и жалованья: «Ждали царского обоза, а дождалися навоза».
Со времён Петра 1, донское казачество попало под тяжёлую руку имперской власти, и обязано было нести службу действительную, служили казаки 25 – 30 лет. Со временем её срок службы сокращался, и стал в конце концов равен четырём годам действительной. Да ещё восемь лет казак числился в полках второй и третьей очереди, и по сплоху должен был выступить на службу в любое время с конём и оружием. Затем казак ещё на 5 лет становился запасным, поле чего он становился домосидным, и так до55 – 60 лет, когда казак переходил в разряд отставных.
За службу казаки наделялись земельными паями и освобождались от налогов и податей: «Казак за службу землёй пожалован, а не балован». И где только не носила судьба и кони донцов: «Где казаку не жить – царю служить», а «Казак верно служит, ни о чём не тужит». Не даром же старики говорили: «Без дела не вейся, на Бога надейся, да царю служи». Хотя и были на Дону и другие поговорки: «На царской службе не без тужбы»; «Слава то казачья, да жизнь сабачья»; «Голод да тужба – казачья служба».
Тужил, тосковал казак по дому и степям донским, проходя строевую службу за сотни и тысячи вёрст от Дона. Служили же станичники не щадя живота своего и крови, блюли честь родовую: «Лучше голову сложить, да чести казачьей не сломить»; «Честь казака не покинет, пока его голова не сгинет».
«Чужой кровью казак не платит» - говорили на Дону, ибо откупиться от службы было невозможно, так как честь и воинский ставился превыше всего: «Или грудь в кустах или голова в кустах».
Однако ни что не вечно, заканчивалась и казачья служба, возвращались донцы в родные станицы и хутора, заводили крепкое хозяйство и растили детей: «Казак донской, что карась озерной: икрян и прян, и солён». Хотя жизнь на Дону, вплоть до середины восемнадцатого века, была беспокойной и опасной, из-за татарских и нагайских набегов. Не даром же говорилось: «Пятеро косят, а шестой ружья носит» - для защиты от степняков. Тяжкая работа давала казачеству достаток и богатство: «У наших казаков одна забота, не стала бы работа». Как говориться: «Глаза боятся, а руки делают»; «Богатства казак захочет, так и пораньше (до солнца) вскочит». А тому, «Кто любит лежать на печи, не кушать пшеничные калачи»; «Хочешь каймака, не отлёживай бока».
Вот и девятнадцатый век на Дону. Отстроил атаман Платов новую казачью столицу – Новочеркасск, да не всем тот город по душе был: «Построил Платов город на горе, казакам на горе».
И вновь война, и вновь на Дону сполох. Вторглась в Россию Великая армия Наполеона Бонапарта. Но погибла она на российских просторах, разбившись о мужество русского солдата и казака: «Казаки с Дону не давали французу пардону», ведь «Не на всякого мусью на Руси по кусью (куску)». И «Просили французы пардона у Тихого Дона». И покатились назад, по холодным и голодным дорогам остатки некогда великой французской армии, под ударами казачьих полков: «Не ум ела ворона сокола щипать» - говаривали в России, подразумевая французов и казаков атамана Платова. «Голодный француз и вороне рад», а «Казак французу не брат, коли тот вороне рад». Десятки тысяч французов взяли казаки в плен, и казалось гордым галам, что сам дьявол помогает донским кентаврам: «Отдаёт и чёрт Платову рапорт».
И вновь дорога ведет казаков к родным куреням и хатам, к семье и детям. Проходили годы, вырастали дети, рождались внуки и приходила пора неизбежная: «Живи казак, коли можется, помирай казак, коли хочется». Ведь «Ни кто от смерти не убежит, она нас всех сторожит»; «Маялся казак, мучился, да на могилках окучился».
Более же древние наши предки считали по другому: «Казак умирает в поле, а не в земной юдоле»; «Хочешь казак в рай, на печи не помирай»; «Лучше смерть в поле, чем в бабьем подоле». Всем как говориться: «Придётся всё ж в тот ящик лезть, где ни встать, ни сесть». Хоронили умерших и погибших донцы на могилках-кладбищах, поминали их добрым словом, да хлебным вином: «Помянем кума (свата, брата), пусть и там будет его жизнь богата»; «Кому вина попить, а комуи воды не пить». Вот и завершился цикл казачьей жизни, от рождения, до самой смерти.