Как убрать соперницу Главы 1-2

               
Любовно-фантастический роман

                ЕСЛИ ХОЧЕШЬ БЫТЬ КРАСИВЫМ, ПОСТУПИ В ГУСАРЫ
                К. Прутков
                ГЛАВА 1
          Его любила я всегда, сколько себя помню. Был он старше меня лет на двенадцать. Высокий, чернявый, с глазами неба синего. Володя, Володюшка, Владимир Семёнович сын обедневшего князя Казанкова Семёна Ивановича. Их род  имел влиятельных дальних родственников, а ж в самой столице. Вовка- морковка.  Как он мне нравился, не передать словами. Очень льстило, что в его карманах всегда был гостинчик для одной маленькой девчушки: петушок на палочке, печатный пряник, румяное яблочко с соседского огорода и всё это богатство для меня любимой. И не дай бог кому попытаться меня обидеть на улице, весь нос в поросячий пятак своими пудовыми кулаками моему обидчику разворотит и на дорожку ещё коленом, а то и со всей ноги поддаст, чтоб летел быстрее. Чувствовать себя принцессой имеющей благородного рыцаря без страха и упрёка было очень здорово, любой намёк на моего  защитника и мальчишек с улицы сдувало.

    Днём Владимир, если не спал после походов в ночное на пастбище с лошадями, занимался всякой подростковой ерундой. Гонял голубей, таскал у батюшки сигары и с соседскими ребятами курил в кустах малины на задах материнского небольшого огорода с пряными травками. Я, как правило, стояла на карауле по своей инициативе. Охраняла своего принца от его отца - «злого» короля дядьки Сёмы, который при каждой с ним встречи, тоже не оставлял меня без сладких подношений. Бывало, зазовёт меня к ним в палисадник и требует закрыть глаза, подставить подол платья, и давай туда складывать тыквенные семачки, очищенный орех фундук, сушёные фрукты. Я над таким добром охала и заливалась счастливым смехом. А Вовка следил, чтоб уличные мальчишки у меня не отобрали или не выманили гостинчики, обманув глупенькую маленькую девчонку.  В увитой диким хмелем беседке купчихи Кучеровой, стоящей перед её рубленым домом в конце нашей улицы, рыцарь мой часто играл на гитаре с другими такими же, как он балбесами. Пел лирические песни так, что и старые сплетницы, сидящие на лавочках по вечерам под плакучими ивами у ближайших домов, пускали слёзы умиления, зорка следя за прогуливающейся молодёжью. Никогда дурного слова вредные старушки в след ему не говорили, считая его очень обходительным молодым человеком не в пример его родителя по молодости.

  В семнадцать лет пошёл, по настоянию отца и под крики своей мамы о бессердечье мужа, служить в гусарский полк, я стала его ждать. Если подруг на улице не было, сидела, играла со своей куклой Наськой на скамеечке у его дома. Сначала родители с криками меня по всем улицам искали, потом привыкли, сразу шли к Вовкиному особняку. Тётя Мотя иногда забирала меня в дом и кормила всевозможными супами. После вкусного обеда очень часто дарила мне красивые тряпочки, обрезки кружева для моей куклы. Когда выходила с подружками гулять, тащила их играть только под окна Казанковского особняка. Нас там всех и находили, когда теряли. Потом с тётей Мотей родители договорились, и она стала нам напоминать, когда нужно возвращаться домой.  Охраняла ворота Вовкиного дома почти два года, всё время боялась, придёт мой « жыных», а я не увижу его. Взрослые иногда подсмеивались, называя меня  его невестой без места. И очень даже с местом, ведь я на лавочке сидела. Отслужив два года без отпуска, вернулся гусар наш на полугодовую побывку в связи с семейными обстоятельствами. Дядя Семён в последнее время стал сильно прихварывать. На радостях его старенькие родители устроили праздник, пир на весь мир. Гуляли всей улицей.

   Жили мы на окраине города, где вокруг практически деревенский пейзаж. Частный сектор с его убогими хижинами переплетался каменными и деревянными двухэтажными особняками. В одноэтажных, похожих на кукольные домики, ютились гномы, работающие на шахте и полукровки всех рас с мануфактурной фабрики. В солидных особняках проживали торговые люди и нелюди, банковские клерки гномьего богатейшего сословия, и несколько разорившихся, благодаря своим главам семейств, дворян из людей. Дворяне все бывшие непутёвые младшие сынки князей и графов, в своё время, обожали карточные игры, за один присест спускали состояния, обрекая себя, молодую жену на нищету. Благо, некоторым помогали вылезти из долговых ям и бедности состоятельные родственники. Многие местные дворяне - старожилы прошли по молодости путь кутил и были сосланы к нам из столицы, поэтому и жили в нашей слободе. Причём становились примерными семьянинами, уважая соседей и помня их доброту и заботу на нелёгком пути становления на ноги. Все жители нашего западного района старались жить дружно, что нельзя было сказать про другие районы города. У нас запросто можно к любой соседке, ни чинясь званием и сословием, забежать за солью, проговорить не пойми о чём три часа, и выпить не один стакан чаю. Хотя общение в основном шло огородное:

- Фёдоровна!- кричали с кого-нибудь огорода:- Одолжи медный таз, варенье варить буду.
-Клавка! Где тебя лохудру носит? Беги к Аглае, снеси посуду. – Неслось в ответ с другого краю.

То тут, то там кто-то что-то передавал друг другу: сплетни, вещи, продукты и малолетних детей, чтоб за ними присмотрели пока родные ходят по своим делам. Вот и в этот раз сарафанное радио разнесло весть о моём, как мне тогда казалось «жыныхе».
 Как же долго я шипилявка шипучая не выговаривала это слово. Одно время меня так и дразнили:- вон «жыных» идет. Хорошо зубки все новые выросли, да наш на районе седенький доктор-волк помог. Дядька был добрым оборотнем. Мы с ним на пару рычали, и языки высовывали перед карманными зеркалами. Всё мучил меня года два слова и звуки произносить. А уж, сколько матушка продуктов доктору за лечение меня любимой переносила не сосчитать.

Вечером, в день приезда Вовчика, перед своим домом дядька Семён выставил столы с угощением. Народ с нашей и соседних улиц набежал быстро. Многие принесли с собой всевозможные закуски. Выпивка, выставленная дядей Сёмой, лилась полноводной рекой. Все смеялись, шутили, а я, восьмилетняя девчонка, в уже удлинённом салатовом сарафане по щиколотку, с косами до пояса, в которых были вплетены широкие атласные ленты белого цвета, весь вечер ходила за Володей хвостиком.  Он не возражал, совал мне в карманы конфеты с праздничного стола, катал на своих плечах, скакал со мной на плечах лошадкой. Куда не устремлялся идти, всюду брал меня с собой,  крепко держа мою ладошку в своей огромной руке.  Я была счастлива, рядом «жыных» красавец, такого прекрасного, как мне казалось, просто так и не найдёшь на всём белом свете. Гусар одно слово.

      Как великолепно смотрелся он в гусарском васильковом доломане, с этими чёрными шнуровками, с медными пуговицами, ментиками. Чёрными высокими блестящими сапожками. С саблей на боку! А эти пшеничные усы под его носом смешно шевелящиеся, когда он говорил. Кудрявый чуб завораживал, хотелось запустить в него руки и поиграть с колечками завитых волос. В ту пору был он для меня лучше всяких сказочных принцев.

   Местные заневестившиеся красавицы строили ему глазки, флиртовали с ним как умели, за что и поплатились. Одной я облила подол платья вишнёвым компотом, второй, пытавшейся повисеть на руке у Володи, кинула в её декольте жучка красненького такого с чёрными пятнышками. Мы детвора называли его пожарником. Весь народ от её визга сначала переполошился, а потом смеялся до слёз. Девиц желающих поближе подобраться к моему гусару резко убавилось, то есть они были, но, уже глядя на него, облизывались издали.

  Поздно ночью весёлая компания нескольких близких друзей Володиной семьи, в то число входили и мои родители, перебралась с улицы почему-то в наш дом продолжать праздник. Виновник торжества уже изрядно под шефе, но ещё крепко стоя на ногах, забрал вашу покорную слугу к себе домой спать. Взрослые собирались гудеть до утра, а мне давно пора спать и он с дороги очень устал. Счастливей меня не было ребёнка на свете. Прилегли с ним на диване в гостиной, буквально на пять минут, пока их горничная Малаша постелет нам спальни. И уснули в момент, умаявшись за такой насыщенный событиями день. Утром мой великовозрастный кавалер смеялся и говорил, что я его первая девушка, с которой он «спал». Я краснела и просила его поберечь мою честь. Аристократическое воспитание иногда давало о себе знать. Забыла сказать, что наши семьи крепко дружили. Отцы прошли вместе, как говорят, крым, рым и медные трубы. Мечтали, что их будущие сыновья, как и они, будут дружить. Но у моих родителей родилась я, их единственный долгожданный ребёнок и других не предвиделось. Забыла рассказать, что я дочь мелкопоместного князя Ивана Дмитриевича Яблонского, боковой ветви рода князей Яблоновских, которые могли претендовать на трон правящего императора. Самое страшное, по мнению моей семьи, что с рождением меня наш род прерывался. Ладно! Давайте не будем о грустном. Утешал из-за этого меня всё тот же Вовка, говорил, что может будущий муж нашу фамилию возьмёт. А пока…

Закончилась весна, прошло лето, Володю с праздника встречи видела редко. Его старенький папа за время отпуска сына решил передать ему все свои дела и обязанности. Целыми днями обожаемый мой проводил с отцом, учился управлять имением с тремя деревушками душ по триста в каждой. Вечерами, в то время, когда меня укладывали спать, уходил на гулянья с девицами облегчённого поведения или играть в карты с небольшими ставками. Бывал в доме, по рассказам моей маман, которые я подслушала под дверьми батюшкиного кабинета, у своего приятеля офицера императорского полка Николая Ольшевского, где устраивались весёлые гусарские пирушки. Пил шампанское по - гусарски, срубая саблей горлышко у бутылок, декламировал стихи, вёл с приятелями беседы о боях, товарищах, об огнях пожарищ, о будущих походах. На маскарадных балах в честь яблочного, медового спаса и встречи хорошей короткой ночи на Купалу, безобразничал напропалую. Надевал на голое тело костюм печки с нарисованными поддувалами спереди и со спины и предлагал их всем открыть. Мужчины обхохатывались, видя голый зад, женщины краснели и звали стражников. А я, сидя дома с нянькой,  всё это время прибывала в самых радужных мечтах. Но, вот именно, это пресловутое но. Та тёплая осень принесла мне первое горе в моей жизни. Любимый, единственный собрался жениться и нашу семью пришёл с невестой пригласить в ближайшую субботу на свадьбу. Я молчала во всё время разговора Владимира с моими родителями, окаменев от услышанного сообщения, и только хлопала своими детскими ресницами. Целый день плохо ела, ночью спала с кошмарами, снились пингвины с пастью крокодила, собаки с клыками как у слона и это всё за мной бегало и прыгало в моём сне. На венчание меня не взяли, на первый день свадьбы закрыли в доме вместе с горничной Палашкой, молоденькой девчонкой лет на пять старше меня, по причине моего малолетства на свадьбе нечего делать, там будут одни взрослые тёти и дяди. Наверно правильно, вечер, ночь, ресторация, несовершеннолетний ребёнок это нонсенс.

   Второй день свадьбы гуляли в нашем доме, так как он был самый большой на нашей улице и в нём самый большой зал для приёма гостей, которых было немало. Было б очень весело, если б не было так грустно. Я ненавидела его жену. Как она смела, его у меня забрать? Несчастный злой маленький ребёнок, мне так хотелось сделать ей гадость. И случай подвернулся.
Скалку разрисовали под градусник и каждому опоздавшему на второй день пира или проштрафившемуся гостю мерили ей температуру. Температура, по мнению гусар - дружков женишка, сразу зашкаливала. Тут же из карманов доставались бесчисленные шкалики с зелёным змеем. Срочно опоздавшему прописывали лекарство грамм двести вина женщине, триста водочки мужчине, гномам так сразу четверть. От такого лечения только женская половина гостей отказывалась, и откупались кто чем, кто деньгами, кто разными подарками, кто поцелуями. Довольны лечением были все.
 С этим градусником бегала Володина невеста, от одних опоздавшим к другим. «Жыных» еле успевал со столов подтаскивать друзьям пятидесяти градусное лекарство. При очередной процедуре измерения температуры, я её слегка нечаянно специально подтолкнула, уж не знаю как, но она сама себя ударила по левому глазу, который сразу налился в приличный тёмно-фиолетовый синяк. Я была довольна. Красоту свою молодая жена сразу потеряла. Хи-хи…финал моей диверсии:-  фингал, слёзы, истерика. Все её жалели и добродушно подсмеивались над молодой четой, а меня это уже не трогало. Боль убрала свои когти от моего детского сердечка, и я убежала на соседнюю улицу играть. Отомстила и забыла на долгие годы об их существовании, тем более переезд молодожёнов в другой район города этому очень способствовал. Прошли годы. И.. мы снова встретились с Володей. Что было дальше? Расскажу.

Суббота. За окнами гуляет снежный февраль, а в доме тепло и уютно. Тимофей дворник и истопник на славу протопил все печи. С кухни пробирается ароматный запах пёкшегося мясного пирога к обеду. В дальних комнатах ворчливая не по возрасту, горничная Палашка гремит шкафами и сундуками, готовя старые ношенные, но ещё крепкие, мои и детские вещи для благотворительности. Снесём в церковь, пусть отец Василий раздаст кому надо. Двойная польза всем: для меня – освободится место под новые покупки, для бедных какая ни какая, а всё ж обновка. Хорошо размышлять в тепле, мысли текут лениво. Вдвоём с младшим сыном полулежим на диване, я вяжу носки, он рассматривает лубки про утят.

   Год назад я овдовела, осталась на руках с дочкою выпускницей училища благородных девиц, которая сейчас гостила у своей подруги по пансиону в северной части нашего городка. Старшим сыном первокурсником кадетского корпуса, теперь уже второкурсником, и младшим сыночком - двухлетним карапузом. Муж ушёл от нас совсем молодым. Сорок три года для мужчины это не возраст, тем более для офицера любившего спорт и ведущего здоровый образ жизни, он мог часами в свободное время заниматься гимнастикой. Но открылась старая боевая рана, местные врачи городской бесплатной больницы для бедных, куда пришлось обратиться, вылечить не смогли, а до ближайшего мага не одна сотня вёрст.  Местная знахарка, как на беду, уехала в эльфийские леса за травами. Соседи тоже не смогли нечем помочь, оказались такими же не запасливыми на лекарства, на  лечебные камни малого исцеления и вызова мага. Нет, не думайте. Не пожалели. Просто их не у кого не оказалось. Да и мы с мужем как-то не предполагали такой случай. Не держали магического вестника и карманный мини портал в столицу. И ведь жили пусть не богато, но в достатке, могли б потратить с десяток золотых на приобретение, таких, как оказалось, очень нужных артефактов, не обеднели. Вот он коварный случай на авось обойдётся, авось ничего не случится и произошёл. Трагическое стечение обстоятельств. Наученная своим горьким опытом, держу теперь  в своей спальне пять голубков в шкатулке, прикупив ещё с десяток всяких магических штучек от воров, от чёрной немочи и так по мелочи. А тогда…
Супруг получал за службу в пехотном полку вполне приличные деньги. Я копила на будущие каждую копейку. Его зарплату, плюс наше с ним приданное, плюс папины подношения по праздникам на булавки. Туда же в кубышку и мужнены доходы от деревеньки, которая приносила нам скромный, но постоянный доход. Не бедствовали, но по меркам местной аристократии считались чуть богаче церковной крысы. А всё  из-за нашего с ним гонора. Мол, спасибо родители, на всё про всё сами заработаем. Теперь почти всё старшему сыну в наследство перешло.  Сами мы жили в городском доме доставшемуся мне от родителей, всё на той же улице моего детства, в том же районе города. Мама после смерти мужа, моего отца, которого убил разбойник орк случайно забредший по пьянке в наш район, переехала в дом к деду и до сей поры там проживает вместе со своим стареньким отцом, изредка беря моих детей к себе погостить. Деньги оставленные моим дедом по папе мне в наследство, положенные в банк под приличный процент, давали возможность жить не переживая о завтрашнем дне. Которые при выходе дочери замуж переходили к ней как приданное. Нам с младшим сыном оставались накопленные деньги мной в период замужества, городской дом, и всё движимое и недвижимое имущество мамы и её отца, моего деда, после их смерти. Надеюсь, получить это наследство, как можно позже, пусть живут две тысячи лет. В целом, при финансовой стабильности, потерю мужа перенесла я спокойно, без надрыва, даже с каким-то облегчением. Всё сделала по не писаным правилам, с соблюдением всех традиций. Оформила пенсию по потери кормильца положенную от государства не очень большую, но какой, ни какой, а все, же стабильный доход.

   Ношу строгий траур, который длится для вдовы два года. И где справедливость? Для вдовца всего год и то может быть сокращён до полу года. Хочется выйти в свет, побывать в театре, пройтись по аллеям парка без всяких компаньонок и наконец-то выполнить обещание дочери свозить её в столицу за нарядами. Порталом дорого, а на лошадях добираться до Тарины почти месяц и не безопасно. Но всё равно, отправимся в поездку с многочисленной охраной, присоединившись к какому-нибудь каравану. Что делать, заневестилась моя красавица. Статус вдовы давал мне как женщине больше возможностей жить, как хочешь, не завися от  старших родственников мужчин обоих моих семейств. Сама развеюсь, может, дочь удачно замуж пристрою. Хочу к  родне обратиться, за помощью, в получении пригласительных билетов на лучшие столичные балы.

   За думами обо всём и сразу не расслышала звон дверного колокольчика, благо сынок стал меня тормошить и лепетать о дин-доне. Отложив вязанье и подхватив Егорушку, не дожидаясь горничную Палашу, пошла, открывать входную дверь. Боже! На пороге стоял сюрприз. Моя маман, под ручку с Владимиром Семёновичем Казанковым. Я была смущена. Любая женщина меня поймёт, если хоть раз побывала в такой ситуации, когда ты не в боевой раскраске и в не соответствующем платье вынуждена принимать гостей. А тут вообще у меня шок. Передо мной стоит хоть и побитый слегка годами, вообще-то хотела сказать молью и была б права, и чрезмерными возлияниями, бравый капитан гусар с белым узелком в руке и берёзовым веником под мышкой. Разглядев всю эту красоту, чуть не рассмеялась. Как силы воли хватило, не знаю. Понимая мои чувства, родительница застрекотала, как сорока:

-Дочь моя, смотри, кого я встретила буквально у твоего дома. Не чинись, друг милый, проходи. Елисава принимай гостя.
-Прошу вас, проходите.
Ну, маманя! Ну, удружила! Что делать то, а пойду-ка сама чай приготовлю.
-Палашка! Возьми-ка Егорушку. Да вы проходите в гостиную. Присаживайтесь, сейчас велю чай подать.

И шустро сбежала на кухню, передохнуть, привести себя в норму от переполнявших меня разнообразных чувств. Распорядившись на счет лёгких закусок и чаю, стремглав побежала в свой будуар менять домашний наряд на  соответствующее случаю платье. Разбирал смех от веника под мышкой и грусть о первой детской любви, и сожаление, что всё уже в прошлом. Вот такой компот в голове у тридцатилетней девушки. Попробуйте сказать, что мне больше. Убью! Да, вышла замуж в семнадцать и дочери старшей сейчас тоже семнадцать. Не вздумайте считать мои года, я свои обещанья всегда выполняю. Прихлопну и скажу:- « Так и было». Сказала тридцать лет, значит тридцать.

                ГЛАВА 2
                Эх! Напиться бы с горя.  Да, на фиг, всё хорошо...!!!
               

 -Слушай, а ты, правда, в общественную баню намылился? Там же бабы вместе с мужиками моются, а ты дворянин. Ну, что ты хохочешь? Ах, ну да, ну да. Ты ж мужчина, тебе надо.

-Елисава, ты с детства была очень забавной. У нас уже давно парни с девицами порознь в мыльню ходят. Для благородных Кузьмич отдельные номера открыл. Знаешь,- посерьёзнел Владимир и после минутного молчания удивил меня своим монологом:

 - я год специально ждал, повод придумывал, чтоб с тобой встретится. Пить бросил, вот зубы вставил. Ты не смейся, я в тот день поднабрался для храбрости и пришёл к вам в гости. Спрашиваешь, почему в гости захотелось? Проходил накануне мимо вашего дома и такая ностальгия одолела. Вспомнилась юность, кареглазая егоза, со смешными косичками, шепеляво заявляющая это мой Вова. Меня за всю мою жизнь никто так не любил как мама и ты, бесёнок.  Это я осознал много лет спустя. Ты жуть, какая бесстрашная была, а уж сладкоежка каких поискать. Мы, с моим батей, часто над тобой подтрунивали по этому поводу, обещая тебе беззубую жизнь. Пока были живы наши отцы, я был в курсе всех твоих событий в жизни.

-Я знаю, потому, что и сама много о тебе знала от своего папы. Тётя Мотя, когда бывали у нас в гостях с дядей Семёном, звала тебя непутёвым и придурией. А какие ты присылал мне подарки. Я все помню. Особенно от двух последних была просто в шоке. Помнишь, как на мою свадьбу прислал столовый сервиз на восемнадцать персон из ста пятидесяти предметов, у меня такого буфета на весь набор лет пять не находилось. Приходилось императорский фарфор держать в кладовке в ящиках. А на рождение дочери? Додумался прислать тибетского мастиффа, эту огромную лохматую зверюгу охранника. Как я поначалу с ней намучилась. Рыжая шерсть клочками по всему дому, к её аппетиту и подавно я не была готова, попался бы ты мне в тот момент, убила б, не задумываясь. И не смейся! А потом ты пропал. Ни слуху, ни духу. На Купаву как-то гадали с дамами, тебе выпадала дальняя дорога, казённый дом, больная постель и беспробудная пьянка. Мамы плакали, о чём-то шептались, горюя о тебе и не зная, что думать при таком карточном раскладе.

-А ты?

-Ты ещё спрашиваешь! Не помнишь разве, какая заварушка в ту пору в приграничье была. Мы, женщины, и то готовились наравне с мужчинами город от орчьей орды защищать. Сам знаешь, какой лавиной они накатывают, главное первый бой не проиграть. Потом с недельку город в осаде подержат, пограбят окрестные сёла и откатят в свою степь, чтоб с другим пограничным городком повторить попытку нападения, глядишь где-то и повезёт. Конечно, плакала, вообразив кучу страхов.

 -Сава, гулянки в прошлом. А в тот день, прости что тревожу воспоминания, прихожу к вам в гости, двери все на распашку, во думаю люди живут, не чего не боятся, захожу в залу, а там ты вся в чёрном…одна…у гроба… Сидишь, смотришь в одну точку, слёзы по бледным щекам текут не переставая. Бросился вон из вашего дома и бежал всю дорогу до ближайшего питейного заведения. Сколько в тот день выпил, не помню, очнулся в казармах у Ольшевского. Валяемся с ним на пару меж коек на грязном полу. Так стыдно за себя впервые в жизни стало, бросил с того дня и кумпании развесёлые и благодаря отцу Василию развёлся с постылой женой. До того дня, как насмелился к тебе прийти, было всё безразлично женат не женат, всё одно домой появлялся крайне редко, только когда что-нибудь случалось в семье. Как в тот раз, когда жена серьёзно заболела, лет пять назад. Испугавшись, что умрёт, не покаявшись мне, призналась, что сын у неё не от меня. Мной они с её отцом свой срам прикрыли. Кто настоящий отец ребёнка не сказала. Отец Василий до сих пор тайну хранит. За меня замуж шла уже тяжёлая, на втором месяце была. Мне сказали, ребёнок семимесячный родился, так, мол, бывает. Жить с ней дальше и по закону и по совести не стал, в дом к отцу вернулась, нелюбая она мне была с первых дней. Нас с ней застали в саду, когда мы там очень активно обнимались, гормоны играли у обоих. А оглядываясь на прошлое, уверен, что тогда всё подстроил её отец. Поднял шум, гам, пришлось жениться. После развода, как гири с ног сбросил. Сыну Александру правду не открыли, мою фамилию носит, наследства лишил, бывшая жена об этом знает, я всё своему младшему кузену отписал. Вот таки дела.

- Не переживай, у тебя могут быть ещё свои дети. Ты в моём детстве был утончённым сказочным принцем, и мне это очень нравилось. А сейчас ты возмужал, появилось мужское обаяние, в плечах косая сажень, рост богатырский, любо дорого посмотреть, молоденькие девушки, поди-ка до сей поры табунами за тобой ходят. Игру на гитаре не забросил?  Ох, как долго я всё тобой, принцем моим синеоким, бредила. Помнишь, как за тобой повсюду бегала? А синяк на вашей свадьбе у твоей благоверной? Моя работа. Ревновала тебя к ней жутко. Тебе что трудно было ещё немного подождать меня? Лет за шесть семь глядишь в большие чины бы вышел, и я б подросла. Ладно. Дело прошлое. Найду тебе жену, не расстраивайся. Мыться то будешь? Я ж велела баню стопить. Тимоха! Палаша, кликни истопника.
Посидели, помолчали каждый о своём, вернулась горничная с Тимофеем.

-Тиша. Баня готова? Веди барина. Владимир Семёнович извольте пройти. Вернётесь, ужинать будем.
И тише добавила:- Иди уж. Потом поговорим, не переживай, у бога дней много, всё друг другу перескажем.
-Палашка, позови мою маму.
-А я тут.
-Подслушивала?
-И подслушивала и подглядывала.
-Да, как ты ловко исчезла. Настоящая партизанка.
-Ты ж не обиделась на меня? Вот и хорошо. Побегу, а то у меня ещё дела. Завтра забегу, посекретничаем.

  И мой добрый ангел исчез, не дав и слово вставить. Присела на диван. Крикнуть няню, чтоб мою кровинку принесла. Нет, отдохну. Сколько всего накатило, вспомнилось. Помню, бежала из дому  со своим будущим мужем, считайте, украл он меня. Я в том похищении принимала самое активное участие, впереди него, подобрав полы платья, неслась. Бедный муженёк еле у церкви догнал, толстый живот мешал ему, скорее мчатся. Вру, пузик только только от штабной службы начал намечаться. Бегу и думаю, хоть бы не отстал, хоть бы не передумал. Заранее, тайком договорилась за приличные деньги с местным попом, чтоб нас тот час обвенчали. Отец мой, царство ему небесное, ни в какую не хотел отдавать меня замуж за военного. Он и какого-то банкира - гнома мне присмотрел, чуть ли не прадедушкиного ровесника. Страсть как не хотелось за старика идти, канифоль все молодые годы нюхать. Почему канифоль? Да уж не знаю, почему ей старики пахнут, хоть и каждый день моются.

      А захомутала я своего Ивана Андреевича на спор, пари с подружками заключила. А что, парень - красавчик.  Да, военные все красивы, выправка, стать, к тому же приличная зарплата, на время службы женатые обеспечивались бесплатными квартирами. А тут неженатый капитан высокого роста, но слегка полноватый, такой себе богатырь. Это потом муж поджарым стал, когда понял, что детей, ковыляющих на своих кривоватых ножках,  догнать не может. Помню, подруги спорили, что такой умный, самостоятельный молодой человек на меня несурьёзу и не посмотрит. Мол, взять-то мне его нечем. Ни кожей, ни рожей, ни образованием не вышла, да и приданным перебить любую из них не смогу, и побогаче меня невесты найдутся. Я, обидевшись, рассвирепела и тогда-то со своей закадычной змеёй подруженцией поспорила на коробку конфет с её стороны и широкую фиолетовую ленту с моей, ту, что мне отец, с последней поездки на шляпку привёз. И начались мои скачки.
 Как только не выкручивалась, чтоб в парке на прогулке перед ним каждый раз в новом наряде пройтись. Гоняла тайком от домашних, истопника Тимофея до квартиры Ванечки, отнести свежих пирожков с мясом, булочек, рулетиков  и прочей мясной ерунды. Тимоха тогда ещё сравнительно молодым был. В случайных компаниях на балах у губернатора или ещё у кого старалась блеснуть эрудицией или новым научным словцом, разок томно вздохнуть в Ванюшкином присутствии и отойти от него подальше. Там и так на нём гроздьями винограда вешалась одна и та же группа моих конкуренток, закадычных подружек. Веселье било через край. Это была настоящая охота на жениха, в ней кроме невест ещё и их мамы участвовали. Двоих или троих, самых бойких девиц, из спальни Ивана Андреевича пару раз выгоняли. Он, от свалившегося на него табуна невест, начал прятаться по друзьям, в одном месте два раза не ночевал. Боялся, что в кровати неожиданное, незапланированное счастье найдёт. А ему это совсем не нужно. Поняв и прочувствовав, что житья ему в нашем городке не будет, а служить-то двадцать пять лет надо, решил жениться, на самой хорошенькой, так сказал мне после свадьбы Иван.
   В одну из ночей и пришёл ко мне под балкон со своим другом Фёдором. Сначала чуть камешком окно не разбили, потом полночи вели со мной душеспасительные беседы о любви, семье и браке. Сам - то Ваня от девушек и их матерей с их матримониальными  планами ловко и бегал, и изворачивался. Случались в те времена и пограничные короткие стычки, бойцов, если надо в атаки водил, а вот предложение руки и сердца самостоятельно боялся сделать. Забыла сказать, городок то наш приграничный. Вот Федя и вызвался командиру помочь, судьбу устроить. Немного поломавшись для виду, дала своё согласие на побег, оказалось, будущий муж имел беседу с моим строгим родителем и получил отказ, которого ни как не ожидал.

  Вот только не надо про любовь. К кому она приходит, тому столько горя приносит. Мне Ванька нравился, я ему тоже, особенно после столярных кнопок на обеде у губернатора, куда был приглашён мой отец, как особа особо приближённая к самому хозяину дома. Я будущему женишку не пожалела, штук пять острых преострых кнопок воткнула в стул, а не фиг было моей сопернице глазки строить. Как сев на них он кричал, это песня. Потом дней пять искал, кто это сделал. Сдала меня подружка глупая, чем помогла ещё больше, на то время, внимание его ко мне привлечь и получить свой первый в жизни поцелуй. Я его сама поцеловала. Короче, не приставайте со своей любовью.  Добрые тёплые чувства и уважение мы с мужем пронесли друг к другу до самой его кончины, и ни разу ни пожалела, что он  был моим драгоценным супругом, давшим мне таких красивых и замечательных детей.

    Сразу после венчания пошли к моему отцу и бухнулись в ноги. Боялась, убьёт в сердцах, нет ничего, обошлось. Простил. Потом рассказывал, как попивая чай на веранде, сдерживал мать хотевшую бежать посреди ночи нас благословлять, слушал сватовство Фёдора и скромное, стеснительное сопение  Ивана. Как сегодня тайком бежал сначала в церковь на венчание со своим другом Семёном и обратно, чтоб успеть нас встретить. Не дай, Бог, мы б не поженились.  Мы сначала опешили от такого откровения, а потом хохотали как сумасшедшие.

-Я ведь,- говорил отец:- только по мясным беляшам понял, что ты его дочка любишь. Для кого попало, сама стряпать не стала. Мать наша мне глаза открыла на твою вдруг проснувшуюся тягу к кулинарии. Не серчай, зять, за отказ тогда,  дочь-то у меня единственная. Низкий тебе поклон, что нашу родовую фамилию взял, не побрезговал. Слышал, как ты дочери отвечал: Ивановых много, продолжить род есть кому. Твоей семье важнее чтоб ты наше имя взял. Мои родители поймут, в обиде не будут. Ценю и буду помнить, сынок. А теперь подойдите, мы вас с матерью благословим, и достал из-за диванной подушки ремень, давай нас охаживать и приговаривать, чтоб в другой раз поспешными решениями род не позорили. Как людям в глаза смотреть будем. Погоняв вокруг стола, успокоился, просил зла не держать, мол, это нам ради пользы. Спасибо, конечно, мы могли и без этого обойтись.

После чая отправил моего муженька в первую брачную ночь к себе на квартиру:
         
-Отоспись за ночь, отпросись в полку и телепортом иди за родителями. Езжай Ванюша домой, обрадуй, да послезавтра жду на свадебный пир. Всё должно быть честь по чести.

Через три дня грянула свадьба. С самого раннего утра, не дав даже и пяти минут повалятся в постели после побудки, повели меня в семейную мыльню париться. После баньки, разморившись, еще больше  захотелось прилечь и поспать, но не дали. Надели тёплый халат, усадили возле открытого окна. Зимой наверно сидела б у камина в маминой спальне. В мои длинные волосы вцепились горничные в две расчески, расчесали на сто рядов, подсушили на ветерке, накрутили на бумажные палочки. Пришла соседка Эвелина, сделала мне макияж. Слегка припудрила моё лицо, чуть тронула тушью ресницы, несколькими лёгкими мазками наложила помаду розовый перламутр на губы. Применив свою эльфийскую магию, одним взмахом руки высушила мне голову. Горничная Палаша раскрутила бигуди, пряди волос рассыпались крупными локонами. Вошедший в комнату отец, с семейными драгоценностями в шкатулке на вытянутых вперёд руках, воскликнул:

-Дочь моя, ты воистину сегодня прекрасна, как это чудесное утро.

 Захотелось расплакаться и бросится к нему на шею, мама не позволила. Поставили вместо этого, как манекен,  на низенькую табуретку и начали истязать меня красавицу в шесть рук. Экзекуцией занимались мамулечка, крёстная мать и наша горничная Палаша, которая после моей свадьбы согласилась переехать со мной в дом моего мужа. Чем больше невесту наряжали, тем больше народу набивалось в комнату, все лезли с помощью и советами. Это было страшно. Так наверно преступников и то не пытают. Поверх нательной рубашки в районе талии подвязали ленту, отрезанную от рыбацкого невода, от порчи. К лямке на правое плечо магией приклеила соседка листик дуба - оберёг от сглаза. Подошла очередь и до подвенечного платья.  Обрядили меня по последней моде в белоснежное гипюровое платье, пышное к низу, с продетым по окружности китовым усом и зауженное к верху лифом, расшитое жемчугом и бисером. В районе спины на платье прицепили три булавки, чтоб жениха соперница не увела.  Папулечка, оказывается после нашего с Ваней уговора сбежать и тайно обвенчаться, прикупил сей дивный наряд в соседнем городе у знаменитой на всё приграничье своими изделиями белошвейки Ргтарии. Как только с мерками угадал. Может моё старое платье с собой брал. Как в дом его тайно пронёс, где прятал, не ведомо. Талию утянули корсетом уже вшитым в наряд так, что воздух кусочками приходилось откусывать и то с трудом. Вешало такое платье килограммов пятнадцать.. Украшения в волосы вплели столько, что просто голова отваливалась, рук из-за перстней не поднять. Пришлось грандиозную истерику закатить.  Килограммы золота сняли, оставили одно ожерелье-амулет и серёжки из жемчуга. Мать из-за этого с поджатыми недовольными губами половину свадебного вечера ходила. А я мечтала добраться до Ванечки, он обязательно спасёт меня, расшнурует, чуть-чуть ослабит лиф платья, а то маман непреклонна.  Эх! Приятно вспомнить. Расшнуровал, ослабил и его шаловливые, блудливые руки успели прогуляться по мне, было приятно и немного щекотно. Что-то отвлеклась маленько от темы. На распущенные волосы серебряными  заколками закрепили двухслойную эльфийскую фату, поверх её водрузили восковые белые цветы в обрамлении зелёный листочков. Этот венок у нас в роду передаётся из поколения в поколение по женской линии на протяжении двух веков. Мама говорила, что этот артефакт приносит семейное счастье. Скоро я передам его своей заневестившейся дочери. На ноги обули белые атласные туфельки, украшенные бисером, подарок моего жениха, полученный магпочтой.
   
    Свадьба началась, как ни у кого до этого в нашем районе. Подошло время, ехать в церковь, для оглашения нашего брачного союза во время обедни, а жениха нет. Я в слезы. А под окном взвыли трубы полкового оркестра. Крёстные под белы ручки стали  выводить меня на улицу. Где молодые и старые сплетницы чуть ли не в голос  шушукались и подсмеивались надо мной несчастной. Мне хотелось громко разрыдаться и провалится сквозь землю от отчаяния. Где муж? Убью! Но не судьба, не успела стать на путь преступления. Прямо перед нашим домом открылся радужный портал, откуда, гордо задрав нос к облакам, вышел придворный маг Агафон Распатинский, разбросивший лепестки алых и белых роз во все стороны разом. Поднялась розовая метель, аромат чайной розы окутал шёлковым покрывалом каждого находившегося на улице, заставив всех счастливо по - детски улыбаться. Следом величаво выступали родители Ивана сиятельные князья, затем сам жених в парадном мундире, красный, как рак, с огромным букетом белых роз. За ним следом из портала вышли ещё пара десятков их ближайших родственников разного калибра и статуса. И вот уже маршируют чинно две колонны. Невестин ряд самый многочисленный  из дома, женихова вереница из портала,  параллельными кривыми колоннами, где по двое, где по трое идём к церкви. Перед церковью гости, родственники, обгоняя молодых, спешат к высокому порогу, чтоб посмотреть, кто из молодожёнов первый за ручку двери возьмётся, ведь тот и главенствовать в семье будет. Нашли дуру, я и не думала к двери руку протягивать. Оно мне надо? Дверь дубовая, тяжелящая, в прошлые века осаду выдерживала. Муж он мне или не муж, вот пусть и надрывается. Я так надеюсь, к такому тяжёлому делу он привычен, что будущее и показало. Если Ванюшу разозлить, то от его удара кулаком по лбу,  здоровый племенной бык замертво падал с копыт. В церкви нас поставили в центральном проходе перед алтарём на меха, точнее на шубу вывернутую мехом вверх. Это традиция, чтоб молодые жили здоровыми и богатыми. Началась двух часовая проповедь, и я поняла, вот она погибель моя. С детства на одном месте больше минуты, не то, что стоять, сидеть спокойно не могла. Надо срочно искать выход, как отсюда слинять, тем более мы уже женаты и все эти традиции для меня уже роли не играли. Я хотела танцевать и с Ксанки получить свой выигрыш. А что? Имею право. С ходу смогла придумать только глубокий обморок.

-Вань, а Вань,- зашептала я, стараясь не двигать губами, как чревовещатель.
В ответ муж легонько сжал мои пальцы, давая сигнал, что услышал.

-Вань, я сейчас в обморок упаду.- Молодожён вытаращил глаза.- А ты меня вынеси из церкви, там я сама до дому добегу. Ага?

Получив в ответ ещё одно лёгкое пожатие, приготовилась. Не я первая, ни я последняя, кто на свадьбах в обморок падает. Закатываем глазки, пошатываюсь назад и медленно по мужу начинаю сползать на пол. Ванюша подхватывает меня и бегом мчится на свежий воздух. От алтаря всё тише доносится проповедь отца Василия. Наши свидетели, Фёдор и его пассия навалившись плечами на двери, распахивают её настежь. Двери дружки с осторожностью прикрывают и вот она свобода.

-Куда рванём?
-Елисава, давай в другой раз. Я тебя ещё с родителями не познакомил.
-Так зачем уходить было?
-Да, ладно вам!- Это уж Федя влез.- Расскажите, что вчера на девичнике делали.
-Шили, вязали, пели грустные обрядовые песни.
-Сава, только не обманывай. Про ваш вечерок уже весь город говорит, как вы в окна к людям заглядывали…
-Должна ж была я узнать, как мы жить будем…
-Как дьяка Кондрата вчера напоили, его на службе сегодня нет…
-Зашибись. И тут я виновата.
-Как Марьяне с соседней улицы подол на голове завязали, да так по улице и пустили…
-Пусть язык за зубами держит, а не полощет его на ветру.
-Ладно, успокойся. Что делать будем? По-хорошему вернуться в храм нужно.
-Чуть-чуть на крылечке ещё постоим, свежим воздухом подышим. Потом прокрадёмся в последние ряды...