Никого! Ни одной живой души! Ни воробья, ни бабочки. Только лёгкий ветер кружил маленькие коричневые вихри кирпичной пыли над раскрошившимся асфальтом.
Да и хрен с ним! Подамся на Провал. Там Панцерной щуки надёргаю, глядишь и фортуну за хвост - Мировой рекорд сподоблю.
У блока со складскими ячейками не отпускало ощущение, что меня кто-то «пасёт». Ну, по крайней мере, пристальный взгляд я точно чувствовал. Несколько раз резко оборачивался – никого. Но чутьё моё меня никогда не подводило. Странно.
Открыв свою сарайку, взял в руки 550-ый «Хантер», подержал, как бы примеряясь и положил на место. «А вдруг появиться котяра? Ну, днём раньше, днём позже… Да, куда от меня этот чёртов разряд денется? На Серебронкс сгоняю, тут рядом. Подлещик – нужная штука, опять же куски с него, на наживку». – С этими мыслями схватил снасти на мелочь, сырного кубика с прикормом, сплюнул троекратно по старой привычке и с силой захлопнул дверки. Чтоб не передумать. Теперь дороги назад не было. Топаем к Дулину в гости. Давненько я Михалыча не доводил умными речами да не отвлекал своими вопросами. Во! Заодно и про корешки разузнаю.
Стараясь не вглядываться в унылые пейзажи окрестностей, по пути настраивался на двух дневную рыбалку. Как раз припасов взял, ни больше, ни меньше. Вид на разрушенный город с высокого берега реки открылся раньше, чем я ожидал. Знакомо маячили на противоположном берегу башни-близнецы. А рядом, пустыми глазницами глядели через кроны деревьев на многочисленную рыбацкую братию, плотно усеявшую поросший камышом берег, рассыпающиеся от времени мрачно-серые девятихатки. И всё это смачно было залито солнечным светом. Ляпота! Тьфу, опять очки «Хамелионы» на подоконнике оставил. Будем щуриться, китайца изображать. Сам виноват. Подорвался, в думах о голодающих… Мелир тебя в засос!
Рыбаки галдели. Разборки были в самом разгаре. Видимо только что закончился очередной тур на любимого всеми Подлещика. Глазами отыскал Дулина. Аха, сидит красавец, грудь на растопашку. Ложил он с прибором на здешнюю радиацию. Секрет-то прост: родиться в здешних местах и вливать в себя ежедневно по «шакалику» местного самогона, для дезактивации. А чего ему, бабку-то свою он да-авненько прикопал на местном кладбище.
Ну, к Михалычу я позже подойду, слишком шумно. Вон, две утки местные маячат. Напротив них и сяду. Я ж не турюсь, мне суета ни к чему.
Весь прикол ловли в этом месте заключается в том, что как раз под утками находится яма. Вот и швыряют рыбаки в неё фидеры да поплавки своих длиннющих телескопов. А утки… , а что с ними сделается, уворачиваются и возвращаются обратно.
Через полчаса лов пошёл размеренный, с пробитых эхолотом ям под три метра, напичканных наивкуснейшим прикормом из лещевого сбора и чеснока. Да, с чесноком надо экономнее, он мне и самому сгодится, на Леднике. Сопли-то, они не спрашивают, приходят, когда не ждёшь. А подлещику можно и маслица конопельного брызнуть, слеганца.
Вытаскивая очередного подлещика, услышал за собой странный шорох. «Мля! Мыши в раз растащат всё содержимое рюкзака. Положу его перед собой», – подумал я, поворачиваясь к стоянке. Рядом с рюкзаком, с крупной, ещё сучащей лапками мышью в зубах, гордо восседал охотник и смотрел на меня немигающим взглядом.
- Ариберну тебе в тёщи! Нашёл-таки меня, поганец! Так это ты за мной следил?
Котяра потряс головой и, придушив окончательно мышь, сбросил её на траву. Мырк-мырк – моргнул он жёлтыми глазами в ответ и на всякий случай, как бы намекая на право обладания добычей, прижал мёртвое тельце лапой.
Я, пошерудив в бездонном садке рукой, схватил под жабры подлещика.
- Получи награду, дружище! – кинул я ему увесистую, грамм на 600 рыбину.
Кот деловито затолкал под край рюкзака трупик мыши и, вцепившись в хребет беснующейся в агонии новой добыче, поплыл с ней по непримятой осоке в сторону ближайших кустов.
- Запасливый. Мышку – на десерт,- отметил я находчивость охотника.
Верхняя часть котяры рассекала вяло колышущуюся траву, подобно воблеру, плавно заглубляясь и изредка выныривая на повехность.
- Идея! Будешь теперь у нас Воблером. А то без имени, как-то не комильфо.
В ответ из травы, подобно перископу, появился, переливающийся на солнце своей смолью, хвост.
- Ну, точно, Воблер!
К вечеру под высокий и раскидистый куст ивняка перекочевало ещё три среднего размера рыбины. Перекармливать я нового друга не собирался: под рюкзаком лежал ещё нетронутым его основной рацион. Попробовать половить на мышь, у меня даже и в мыслях не было. Как же я у меньшого товарища боевой трофей слямзю? Не по-рыбацки это!
Меня забавляло желание Воблера превращать процесс поедания чего-либо в нечто интимное. Я так ни разу за это время не увидел, как этот не в меру умный кот питается моими подачками. Да и Водяной с ним! Оно мне надо?
Обе ночи подряд из-под куста на меня смотрели два немигающих жёлтых глаза.
«Охраняет!» - в полудрёме отмечал я. Теперь кусты ивняка, облитые с одной стороны лунным светом, не производили мрачное впечатление, от них веяло покоем и настраивали на уютный ночлег.
Закончились сырные кубики, с ними мотыль и горох. Пора и к дому лыжи разворачивать… Свернув лагерь и переговорив с Михалычем на интересующие меня темы, я взвалил рюкзак на плечо.
- Воблер! Домой пойдёшь? - спросил я, ища глазами кота. Охотник сидел на возвышении, в стороне выхода от водоёма. Его огромные глазищи оставались бесстрастными. Широко зевнув, он обнажил клыки, которые, по-видимому, котяра умел применять и в других ситуациях, нежели поедание подачек. – Ух ты, какой шустрый! Может, тебя лучше было бы Шустриком назвать? – неловко пошутил я.
- Мяяя! – грозно вякнул котяра.
- Ну, нет, так нет. Оставайся Воблером.