И надо же мне было так вляпаться! А всё моё проклятое любопытство - именно из-за него я и очутился тогда в одной из провинций северного Китая с намерением посетить, наконец, местные достопримечательности и изучить здешние религиозные культы.
Сидя на балконе своего отеля и потягивая прохладный апельсиновый сок, я с интересом просматривал красочно оформленный путеводитель, пробегая глазами многочисленные предложения посетить то-то и то-то, как вдруг моё внимание привлекла небольшая статейка, посвящённая культу местного божка Лу-у. Ниже, на фотографии, был запечатлён и сам божок – небольшого размера золотой шар с бороздкой по экватору, весь усыпанный цветами и уставленный подношениями. Заинтригованный, я прочёл заметку от начала до конца, и тут моё любопытство разыгралось не на шутку! Быстро набрав номер туристического агентства, я, недолго думая, заказал назавтра экскурсию к этому самому божеству, попутно наняв гида-переводчика.
Гидом оказалась прелестная девушка лет двадцати пяти, и те полтора часа, что мы тряслись по здешним ухабам на стареньком форде, я провёл с пользой и для ушей, и для глаз.
- Считается, что культу Лу-у, по меньшей мере, пять тысяч лет, - начала свой рассказ Баожей.
Я присвистнул от удивления.
- Согласно дошедшим до нас древним преданиям, - продолжила она, - первым его увидел местный крестьянин, возвращавшийся с поля домой. Заметив золотое сияние в расщелине камня, он благоговейно приблизился к божеству, с поклоном положил перед ним немного риса и попросил божка о добром урожае. И что удивительно, его желание было в точности исполнено! Ну, так, по крайней мере, гласят легенды, - улыбнувшись, уточнила Баожей. - С тех пор к божеству идут и идут люди со своими подношениями и просьбами.
- И что, он действительно их исполняет? – с сомнением в голосе полюбопытствовал я.
- Да! – задетая моим скептицизмом, с вызовом ответила Баожей. - В наших краях свято верят в заступничество Лу-у! Так я продолжу?
- Я весь внимание.
- Позже вокруг камня с божеством был воздвигнут величественный храм, где раз в год совершается Большой ритуал поклонения Лу-у, и в этот день золотой шар издаёт негромкий мелодичный звон…
Мои брови в изумлении поползли вверх:
- Странное божество, - изрёк я. – Ни о чём подобном я раньше не слышал…
- Конечно, - снисходительно улыбнулась Баожей. – Наш Лу-у – особенный, второго такого больше нет!
Божок был, несомненно, предметом гордости здешних мест.
Я снова отдал дань любопытству:
- И какие же подношения ему приносят?
- Разные. Но, чаще всего - орехи.
- Орехи?!
- Да, обычные орехи. Именно их он забирает из жертвенной чаши.
- То есть как это – «забирает»? – я был, признаться, ошарашен.
- Да вот так – забирает и всё. Вечером они ещё лежат на специальной серебряной тарелочке, а утром их уже нет, – Баожей говорила так, будто сама видела это собственными глазами.
Я не нашёл ничего лучше, как перевести всё в шутку и со смехом произнёс:
– Какой удивительный божок! Он ещё и разборчив в подношениях!
Баожей надулась и до самого храма мы больше не разговаривали.
…Храм оказался поистине впечатляющим: толстые каменные стены и полукруглые арки, украшенные искусной резьбой, венчал высокий круглый свод, символизирующий, по представлениям китайцев, небо. Посреди зала, уставленная сосудами с благовониями, располагалась квадратная чаша бассейна, где почитатели божества совершали обязательный обряд омовения, зачерпывая пригоршнями воду и обильно смачивая ею лицо.
В полукруглой нише задней стены, весь усыпанный цветами, стоял огромный серый гранит, в расщелине которого и находился тот самый шарообразный божок Лу-у. Перед ним, на расстоянии вытянутой руки, на железной треноге стояло большое серебряное блюдо, доверху наполненное орехами. Шар таинственно посверкивал в лучах солнца, проникающих в нишу через специальное отверстие в потолке, а его многочисленные приверженцы, находясь чуть поодаль и постоянно кланяясь, возносили перед ним свои молитвы.
Тут будто чёрт дёрнул меня за язык:
- Баожей, а вы не боитесь, что шар однажды украдут? Ведь он, как вы говорите, золотой? Да и охраны тут нет, - заключил я, оглянувшись по сторонам.
Она рассмеялась:
- Вы единственный, кому это пришло в голову! Нет, не боюсь. Во-первых, никто не рискнёт потревожить покой священного Лу-у, а во-вторых, шар неотделим от камня. Так что если уж красть, то вместе с валуном, а это вряд ли кому-нибудь под силу.
Странный божок никак не выходил у меня из головы… Всё, что рассказала мне Баожей, ещё больше распалило моё, и без того, разыгравшееся воображение, а лукавый чертёнок любопытства то и дело ехидно подначивал: «Почему бы тебе самому во всём не удостовериться?» И действительно – почему бы и нет? Я поблагодарил Баожей за экскурсию и, под предлогом самостоятельного осмотра окрестностей, вежливо удалился. Дождавшись ночи, я, крадучись, вошёл в пустой храм, без труда сбив хлипкий замок найденным поблизости увесистым булыжником. Подстрекаемый неутомимым бесом сомнений, я твёрдо решил убедиться воочию, как этот божок будет брать орехи с чаши.
Присев на край бассейна, я стал неотступно следить за подношениями, готовый, если надо, провести в бодрствовании всю ночь, и каково же было моё изумление, когда не прошло и пяти минут, как прямо на моих глазах орехи исчезли!
Я ошарашено уставился на пустой жертвенник и, отчего-то вдруг осипшим голосом, глухо пробормотал:
- Не может быть… Просто чертовщина какая-то…
- Слава Богам!! – раздалось вдруг из шара тонким визгливым голоском. - Впервые за пять тысяч лет появился хоть один вменяемый!
От неожиданности я чуть не свалился в бассейн… Лишь каким-то чудом удержавшись за его каменный борт, я, выпучив глаза и потеряв дар речи, потрясённо уставился на золотого идола.
- А нервишки-то у тебя ни к чёрту, приятель, - вновь донеслось из шара весьма ехидным тоном. – Ну как, пришёл в себя, следопыт?
- Это т-ты, Лу-у? – заикаясь, с трудом выдавил я.
- А разве здесь есть кто-то ещё? – иронично заметили оттуда. - Кстати, можешь называть меня так, хотя я – Зууф.
- А я – Денис, - сам не ожидая от себя такой прыти, брякнул я в ответ. – Так ты действительно божок?!
- Не разочаровывай меня! – довольно грубо ответили из шара. – Лучше скажи, какой нынче век?
- Двадцать первый… А тебе зачем?
- Да так, любопытства ради. А ты – что, тоже притащился за исполнением желаний?
- Нет, не тоже! Любопытства ради, - в пику ему, съязвил я.
В шаре захихикали:
- Хорошо, спрашивай, мой любопытный собеседник.
Я помедлил, собираясь с мыслями:
- Откуда ты, Зууф?
В шаре задумались:
- А что у тебя было по астрономии?
Я честно признался:
- Тройка…
- Ну, тогда скажу так - издалека. Такой ответ подойдёт?
Я пожал плечами:
- Подойдёт… Слушай, Зууф, а зачем тебе орехи? – моё проклятое любопытство снова взяло надо мной верх.
- Для топлива, для чего же ещё? – в шаре явно удивлялись моему невежеству. - В этом вашем странном мире, куда меня угораздило попасть, ничего, кроме орехов, для изготовления топлива не подходит.
- Так теперь у тебя его, я полагаю, с избытком? – сказал я насмешливо. - За пять-то тысяч лет?
- Не язви! – вспылил Зууф. – Топливо топливом, а взлетать я на чём буду? Двигатели-то сломались, а как чинить? Вот и пришлось извлекать из ядер и ореховой скорлупы редкоземельные металлы, атом за атомом. Адская работа! – в шаре недовольно засопели и умолкли.
- Эй, ты там не уснул, часом? – обеспокоенный, я легонько постучал по шару костяшками пальцев.
- Я редко сплю, - сварливо продребезжало оттуда. - За пять тысяч лет часа два всего набежало. Некогда, работы много.
- Поня-ятно… - протянул я. - Слушай, а как ты забираешь орехи из чаши?
В шаре вновь удивились моей непроходимой тупости:
- Да просто, - сердито ответил Зууф. - Естественно, что первым делом после аварии я восстановил пространственный транслятор. Труднее было донести до моих почитателей, на каком расстоянии от моего корабля надо поставить жертвенную чашу, - в шаре опять захихикали. – Ну, а потом, опытным путём, до них, наконец, дошло, что я предпочитаю орехи! – теперь Зууф откровенно смеялся.
- Ещё вопрос, если позволишь… На кой чёрт ты раз в год оттуда трезвонишь?
- На кой, на кой… Прогреваю движок на холостом ходу! Надо быть готовым взлететь в любую минуту.
- А что тебе мешает сделать это прямо сейчас?
- Ты что, ослеп?! Не видишь, что я застрял в этой проклятой расщелине? – тут Зууф вдруг запнулся, как будто его неведомую инопланетную голову внезапно осенила какая-то мысль. - Слушай, друг, помоги, а? Попробуй сдвинуть мой корабль с места!
- Хорошо, - согласился я и предпринял попытку сдвинуть шар, но тот, как назло, стоял как вкопанный. Я склонился над камнем и стал внимательно осматривать расщелину со всех сторон.
- Ну, что скажешь? – прерывая молчание, в нетерпении спросил Зууф.
- Да что тут сказать? Похоже, за пять тысяч лет ты прирос к нему намертво! – коротко резюмировал я.
В ответ раздалась какая-то визгливая тарабарщина, сопровождаемая глухим металлическим стуком – похоже, Зууф в порыве отчаяния решил раскурочить с таким трудом восстановленный движок.
- Эй, погоди расстраиваться раньше времени, дай подумать, - как можно спокойнее и ободряюще сказал я и умолк, погрузившись в размышления.
- Ну что, есть какие-нибудь мысли? – донеслось из шара уже через минуту.
- Есть! – бодро ответил я. – Можно, например, ударить чем-нибудь тяжёлым…
- Попробуй, - вздохнув, обречённо согласился Зууф - очевидно, он не питал более иллюзий по поводу интеллекта здешних обитателей. – Но предупреждаю - без фанатизма! Мне ещё полвселенной на нём переть.
Я решил вновь воспользоваться булыжником и слегка ударил им по шару. Зууф, конечно, недовольно заворчал, зато шар немного подвинулся.
- Сейчас ещё разок приложусь, - честно предупредил я и треснул шар что было силы.
Тот, наконец, поддался и выкатился из каменного плена.
- Слава Богам, я свободен! – радостно завопили в шаре. – Спасибо, Денис! Извини, не могу больше тут задерживаться, с меня вполне хватит и пяти тысяч лет!
С этими словами шар быстро поднялся в воздух и через мгновение исчез.
Я стоял посреди храма в полном замешательстве, с дурацким булыжником в руке и нелепо задрав голову вверх, и именно в такой странной позе меня и застала китайская полиция. Теперь мне грозит нехилая статья за незаконное проникновение, вандализм и кражу предметов культа. Утешает одно – срок, который мне светит, существенно меньше пяти тысяч лет.