Иногда у меня появляется необъяснимая потребность разобраться в своих мыслях и чувствах, упорядочить и записать их. Когда это желание становится нестерпимым, на бумаге выстраивается строгая последовательность предложений. Бумага, как известно, терпит всё с момента своего появления: будь то поэзия и проза в любом виде, публицистика, беллетристика или просто невостребованный поток сознания... На то она и бумага, чтобы выносить волю своих создателей. Разве не человек дал существование тонкому листу, вызвав его на свет божий магией химических формул? Вызвал, чтобы передать потомкам составные части своей цивилизации: священные тексты, научные изыскания, политические договоры, а порой и обычную словесную неразбериху...
Конечно, несколько обидно, что бумага не живое существо, к которому можно прижаться и поплакаться «в жилетку». Она не радуется и не горюет вместе с тобой. Выражаясь научно, существование бумаги, не есть существования белковых тел. В противовес им, то есть нам с вами, бумага лишена эмоций. Зато она бескорыстна, безответна и покорна, не перебивает собеседника и не треплет языком, разнося сплетни. Иначе говоря, бумага - желанный молчаливый слушатель, в котором часто нуждается каждый из нас.
На ней пишут самые богохульные выражения и искренние сердечные признания. Ей можно доверить любую тайну. И, в отличие от человеческого существа, этого свидетеля, при необходимости, легко заставить замолчать. Способ, при помощи которого это будет сделано, не так важен, будь то скармливание огню или офисному утилизатору. Подобный акт уничтожения не попадает под нравственный запрет. Как говориться, я тебя породил, я тебя и убью... Но уничтожаем ли мы написанное окончательно? Это ещё тот вопрос. Один мистический персонаж недвусмысленно заметил, что рукописи не горят. И поскольку он был достаточно компетентной личностью, в истинности его утверждения сомневаться не приходится.
Нам, смертным, остаётся только добавить, что слова Мессира относились не к физическому плану существования. Он имел в виду бытие мыслеобразов за пределами видимого нами мира, в другом состоянии материи. Человеческий глаз не способен уловить скопления нетленных логотипов, выкладок и одиноких хаотичных мыслей, что блуждают в околоземном пространстве.
Это своеобразные вещи в себе, недоступные нашему пониманию. Было время, когда они существовали на бумаге или на предшествовавшем ей носителе информации. По какой-то весомой причине или без таковой, в порыве чувств или волей случая, они были уничтожены. Не всегда автором или создателем. Иногда, руками варваров или религиозных фанатиков. Первые не ведали что творят. Вторые были одержимы одним им известными побуждениями.
Так, до определённого времени непонятые и свободные от физического бремени, идеи ведут самостоятельный образ жизни, кучкуясь по интересам. Но наступает момент, когда свободный от предрассудков и догм творческий ум, улавливает их присутствие. Ощущает, понимает и воплощает в оболочку языковых и буквенных символов. Возвращает на бумагу. В итоге этого воплощения появляется новое знание или произведение. Вот почему новое – это хорошо забытое старое. И в этом смысле рукописи действительно не горят. Мыслимое и написанное однажды, не исчезает уже никогда. Всё возвращается на круги своя.
г.Калининград, 12.03.1999.