Я, прервав своё добровольное заточение, наконец-то согласился на предложение соседки пойти на творческие посиделки. Она, заходя ко мне под разными предлогами, буквально прожужжала все уши о том, какие замечательные люди там собираются, как мне будет интересно и поучительно. Но вот чего я не ожидал, так это того, что на эти посиделки она возьмёт с собой и всех своих троих детей, которым, как она вполне резонно объяснила, срочно требуется помыться, а воды нет уже неделю. Посему, как водится, всю дорогу нам не удалось перемолвится даже словом, совершенно невозможным из-за неумолчного щебетания малолетней свиты моей соседки. Впрочем, не могу сказать, что я сильно переживал об этом.
В сталинке, куда меня привели, нас уже ожидали. Это была трёхкомнатная квартира, довольно просторная, но, из-за заставленности мебелью кажущаяся тесной. В прихожую мгновенно набились все присутствовавшие, и после бурных восклицаний и приветствий так же быстро рассосались по квартире, дав нам раздеться и пройти дальше. Меня радушно предложили напоить чаем, и повели на кухню. Женщина с тремя детьми, приведшая меня в эту компанию, пошушукалась о чём то с, по видимости, хозяйкой, после чего я увидел, что одна из девочек моей провожатой пошла в ванную, где тот же час зажурчала вода, наполняя большую ёмкость. Ей аккомпанировали детские взвизги и крики, женское добродушное поругивание и, наконец – плеск погружаемого в воду маленького тельца.
В это время меня на кухне усадили за узкий стол на моё во все времена любимое место – между столом и холодильником.
Но, не успели налить и передать чай, как на пороге кухни возникла женщина. Высокая, стройная, с тёмными распущенными волосами, смуглой кожей, резкой красотой и порывистыми движениями. Она мгновенно остановилась взглядом на мне, и, буквально впилась им. Резко переместившись за стол напротив, и не отпуская взгляда, она схватила мою руку своей левой, внезапно начав читать стихи, отрывисто, с остановками, как бы подбирая слова, правой же она с грохотом выдвинула ящичек стола, достала из него листы бумаги и ручку, начав записывать. Дойдя до, судя по смыслу, где то середины, она вдруг запнулась, помолчала напряжённо, затем отпустила мою руку, сгребла со стола листки и ручку, и со словами – что то не идёт, так же порывисто вскочила, и бросилась прочь из кухни, не поднимая глаз.
Всё это время я пребывал в каком то шоковом состоянии, не понимая, что происходит. Для присутствовавших же, похоже, в происходящем не было ничего удивительного – они просто замерли, и внимали.
По её уходу мне без объяснений дали уже давно налитый чай и отвели в комнату.
Там было полутемно, приглушённо горела только настольная лампа над письменным столом. За него меня и посадили, так как все остальные места были давно заняты ранее пришедшими. Кто-то, сидя в тёмном, противоположном от меня углу, негромко музицировал. Сразу за стулом, на котором я сидел, стояла почти чёрная, с серебристым китайским узором, по видимости - шёлковая, ширма, как бы отгораживая стол от двери, но оставляя в видимости всё остальное пространство комнаты. Я сел спиной к стене, боком к ширме и столу, чтобы иметь возможность следить за происходящим в комнате. Но я ошибался. В комнате так ничего и не произошло, так как одним из главных действующих лиц стал я сам….
В двери возникла та же женщина, и, не останавливаясь, и не глядя по сторонам, сразу, как сомнамбула, устремилась ко мне, закрытого от двери тяжёлой тёмной ширмой… Подтянув один из свободных стульев, она села за ней, и, не видя меня, безошибочно точным движением поймала мою левую руку в просвет между ширмой и стеной. И сразу начала петь. Те же строки, те же слова, которые она читала мне на кухне. Музыка, негромко звучавшая до того в комнате, на мгновение сбилась, но тут же попыталась подстроиться, аккомпанируя песне. Вначале вразнобой, но с каждой строчкой всё точнее попадая в ритм стиха и интонацию исполнительницы. И через полторы строфы музыка и стих стали единым целым, став песней.
Ты
Когда по ветру птица пролетала
Чуть вдалеке горящего огня
Я не тебя под сенью ожидала
Но оказалось - именно тебя
И тот огонь, и тень, и эта птица
Одномоментно в образе слились
И этот образ предо мною длится
И это ты, и лишь о том молись
Как я молюсь в душе своей с тревогой
Чтоб нас не разлучили холода
Чтоб обретённое тобой и мной от Бога
Не отняла внезапная беда
Чтоб не коснулось разочарованье
Теченья лет безликая тоска
Чтоб ни молва, ни тлен, ни расстоянья
Не разлучили души никогда
Я так ждала, я так тебя любила
Я, не смыкая по ночам очей
Тебя о тщетной верности молила
Но ты неверен был – ведь был ничей
Теперь ты мой, ведь я тебя прознала
Сквозь стужу лет, сквозь время и мечты
Как только здесь тебя я увидала
То поняла, ну наконец-то это – ТЫ……
С последним словом комната медленно опустилась в тишину, сопровождаемая затухающим отзвуком замолчавшей мелодии. Не было слышно присутствовавших людей, звуков с улицы. Была лишь наполненная смыслом тишина.
Резкий стук двери в ванной и крик – как! Ты ещё не помылась?! Тебя все уже давно ждут! принадлежавший моей провожатой, резко нарушил всё очарование вечера. И люди со смущёнными улыбками стали расходиться…