***
Обсуждая проблему признания реформатами свободы воли, мы не касались подробно вопроса о том, как именно требуется понимать свободу воли. Между тем, этот вопрос важен, иначе любая дискуссия будет спором только о словах, а не о сути. Кальвинист Мэтт Слик предлагает следующие варианты: «Открытый теизм утверждает, что Бог даровал людям свободную волю, и чтобы она оставалась свободной, Бог не может знать заранее свободный выбор людей. Открытые теисты считают, что если Бог знает будущий выбор человека, то человек не может быть действительно свободен что-то выбрать, когда приходит время это сделать. Таким образом, утверждают они, если Бог знает будущий свободный выбор людей, то свободной воли не существует. Кроме того, открытые теисты принимают не только свободу воли, но и либертаризм, то есть позицию, согласно которой выбор между различными вариантами, производимый человеком, не зависит от влияний или ограничений со стороны внутренних или внешних причин. Другими словами, человек способен в равной мере выбирать между любыми наборами условий. С другой стороны, компатибилисты считают, что человек может выбирать лишь то, что соответствует его природе, и что существуют ограничения, влияющие на его способность выбора. В либертаризме человек может выбрать или отвергнуть Бога независимо от своего греховного состояния. В компатибилизме грешник может делать лишь то, что соответствует его греховной природе. Либертарная воля – это свобода воли, зависимой от человеческой природы, но сохраняющей возможность выбора вопреки нашей природе и желаниям. Компатибилистская воля не имеет возможности выбрать нечто противоречащее своей природе и желаниям. В компатибилизме человек есть раб греха (Рим.6.14-20) и он не может разуметь духовно (1 Кор.2.14), так что он не может выбрать Бога по свободной воле, ибо его воля не имеет возможности выбрать то, что противоречит природе, а его природа духовно мертва и не может выбрать Бога. Либертарианство утверждает, что независимо от характера человека его свободная воля может выбрать Бога, является ли человек рабом греха или нет, и способен ли он понимать духовные вещи» .
Если следовать интерпретации соответствующих понятий Сликом, то православные, разумеется, - не «открытые теисты», ибо в таком изложении открытый теизм совершенно очевидным образом упраздняет божественное всеведение, делая Бога ограниченно совершенным. Полагаем, что открытый теизм есть следствие как раз строго кальвинизма: кальвинисты так долго учили всех, что любое предвидение Бога есть уже безусловное предопределение, - что это вызвало оппозицию в лице защитников свободы выбора; и часть из них, видимо, была настолько отравлена реформатской трактовкой предвидения как неумолимо предопределяющего, что не нашла ничего лучше, как отказаться от доктрины божественного всезнания – только это представлялось им возможностью защитить свободный выбор человека. В православии же предвидение не обязательно значит предопределение, и потому данная проблема не возникает. Так же православные не смогут узнать себя в «либертаризме», поскольку данная концепция напоминает пелагианство: получается, что наша воля слишком уж автономна от влияния внутренних и внешних причин, несмотря на то, что наша природа извращена грехом; безусловно, нельзя согласиться с тем, что человек в его нынешнем греховном состоянии имеет равную возможность выбрать Бога, или отвергнуть Его – независимо от своей природы и без благодати. Это кажется пелагианством в чистом виде. Т.е. по терминологии Слика православные должны быть признаны «компатибилистами». Но тут начинаются расхождения. Реформаты полагают, что человеческая природу духовно совершенно мертва после грехопадения; следовательно, она не просто не может выбрать Бога без благодати, но и вообще не может участвовать в выборе спасения. А вот с этим согласиться ни в коей мере нельзя: если человеческая природа совершенно мертва духовно, то это уже не человек, а какое-то другое существо; православие предпочитает говорить о том, что человек неизлечимо болен – в том смысле, что без Бога он не способен исцелиться, и без вмешательства благодати он может только умереть; но он не совершенно мертв, его свобода выбора – это не разложившийся труп, а, скорее, «заражение крови»; при просвещении благодатью (а Бог всегда стремится спасти нас) человек способен принять, или отвергнуть спасение Божье. Иными словами, православные не такие пессимистичные компатибилисты, как реформаты. Иначе пришлось бы признать абсолютное предопределение, а это сделало бы абсурдной нашу жажду спасения, которая и делает жизнь подлинно христианской.
Иногда предлагаются несколько иные варианты трактовки понятия свободы воли. В частности, такие: «В дискуссии о свободе человека часто используются термины «детерминизм», «индетерминизм» и «компатибилизм». С богословской точки зрения арминиане и религиозные гуманисты верят в автономию человека и либертарную свободу, и, тем самым, придерживаются той или иной формы индетерминизма. Кальвинисты, придерживающиеся суверенной благодати, придерживаются детерминизма. В современном гуманистическом обществе соотношение сторонников того и другого, видимо, 1000 к 1. Так что означают эти термины? Индетерминизм – это точка зрения, согласно которой человек свободен, только если он всегда может поступить иначе. Как правило, она отвергает, что нечто может заставить человека поступить так, а не иначе. Причины, силы или влияния могут подтолкнуть или склонить, но воля всегда может выбрать вопреки им. Хотя выбор имеет те или иные причины, индетерминист не считает возможным объяснить, почему человек может действовать в силу тех или иных причин. Здесь заключен корень всех форм гуманизма и иллюзия автономии. В отличие от этого детерминизм утверждает, что человек всегда что-то делает по определенным причинам. Есть причинные условия, которые решительно и достаточно склоняют его волю в определенном направлении. Учитывая преобладающее причинное влияние, не смягченное иной силой, человек не может выбрать нечто противное ему. Имейте в виду, что это не строгие определения. Между детерминизмом и индетерминизмом есть более тонкие различия. Одна из форм детерминизма, которая соответствует Писанию и способна лучше всего примирить истину человеческой свободы и ответственности с суверенитетом Бога, называется компатибилизмом. Компатибилизм – это предпосылка, которой придерживаются многие библейские христиане и которая утверждает, что человек обладает свободой достаточной, чтобы не быть пассивным, но не такой, которая могла бы ограничить суверенитет Бога или изменить Его волю. Эта позиция различает два вида влияющих причин – сдерживающие и предписывающие. И те и другие ограничивают свободу человека и могут действовать против его воли. В первом случае ему повелевается вести себя определенным образом, с угрозой нанесения того или иного вреда за несоблюдение предписания. Во втором случае причина достаточна, чтобы добиться определенных действий, но она не действует напрямую против воли и ее стремлений» .
Православие не является ни арминианством, ни религиозным гуманизмом (в современном понимании этого термина, хотя, конечно, требуется уточнить его смысл), и оно не отстаивает идею автономии человека на ренессансный или какой-либо другой манер. Что касается определений индетерминизма и детерминизма, данных здесь, то здесь требуется известное «рассуждение». Само слово «индетерминизм» наводит на мысль об абсолютной спонтанности воли, некой беспричинной произвольности и совершенной свободе – по принципу полной автономии. Такую точку зрения православие, естественно, никогда не принимало, и она совершенно неприемлема для христианского сознания. Но чуть выше реформатский автор определяет индетерминизм иначе – человек свободен, только если он всегда может поступить иначе; ничто не может заставить человека поступить так, а не иначе; некие причины могут подтолкнуть или склонить, но воля всегда может выбрать иначе. Эта проблема требует длительного обсуждения. Вкратце можно сказать вот что: известно, что первородный грех склоняет волю человека более к злу, нежели к добру; грех вокруг делает то же самое; любой христианин знает, что грехи цепляются друг за друга и в итоге возникает такая цепь, которая тянет человека на дно. Все это заставляет его грешить – но заставляет в известной степени. Абсолютно ли неодолимо влияют на человека эти греховные причины? Ответить на этот вопрос нам помогут следующие примеры: все знают, что есть люди психически больные, и есть люди одержимые, или бесноватые; когда мы говорим об их поведении, то часто имеем в виду, что они не могут выбирать – они ведомы причиной, которой не в состоянии сами сопротивляться. Даже в обыденном языке назвать кого-то «одержимым» (какой-нибудь идеей, допустим) – это значит сказать, что он настолько захвачен этой идеей, что никакого другого выбора для него не существует, все его действия определяются только одной причиной, и потому их порой легко предсказать, ибо мотивы очевидны.
Однако вопрос в том, - можно ли каждого человека, каждого грешника, считать настолько одержимым злом, что тот уже совершенно не в состоянии поступить иначе? Если да, то как мы докажем ответственность человека за свои действия? Скажут: но ведь он поступал по своей воле! И что? Ведь если вы считаете, что его воля полностью предопределена его природой, и при этом его природа совершенно духовно мертва и зла, т.е. грех заставляет человека неминуемо выбирать зло и совершенно лишает его возможно поступить иначе – и так с самого начала сознательной жизни, - то за что такого человека судить? Суд может быть основан только на том, что человек мог поступить иначе; т.е. не просто действовал по своей воле, а эта воля имела возможность выбора; если же она была лишена его полностью, то как можно осудить? Когда чуть выше я сказал, что православие – тоже за компатибилизм, то имелось в виду, что человек не может быть совершенно свободен от своей природы, и он действительно поступает согласно ее импульсам, но при этом сама природа не настолько извращена грехом, как пытаются учить реформаты. В последнем определении компатибилизма появляются уже черты, которые неприемлемы для православного учения; оказывается, что свобода у человека есть (т.е. он не пассивен), но не такая, чтобы ограничить суверенитет Бога или изменить Его волю. Переводя с кальвинистского языка на обычный, это значит: если Бог действует Своей благодатью на грешника, то он не может сопротивляться, ибо эта благодать неотразима совершенно; если Бог постановил, что человек не будет избран и будет продолжать пребывать во грехе, то такой человек неминуемо будет выбирать только зло. В таком случае компатибилизм – это ужасающий детерминизм безусловного предопределения, лишающий душу выбора между добром и злом, и выбирающий ее вечную участь вместо нее самой, и он должен быть отвергнут.
Конечно, все зависит от определения терминов. Одно дело, когда нам говорят, что детерминизм – это позиция, по которой человек что-то делает по определенным причинам, и эти причины склоняют его волю в определенном направлении. С этим согласиться любой. Но совсем другое, - утверждать, что эти причинные влияние, не смягченные иной силой, становятся настолько неодолимыми, что человек совершенно не может выбрать нечто противное ему. Так ведь свобода – это и есть «иная сила»; несмотря на ее извращенность грехом, она все-таки может ему сопротивляться, хотя без благодати не может его победить. Если причинным влияниям на человека ничто в нем не сопротивляется в принципе – то это равносильно отрицанию свободы выбора. Это верно, что есть причины, ограничивающие свободу выбора. Допустим вместе с реформатским теологом, что это причины сдерживающие и предписывающие; человеку повелевают вести себя так, чтобы он не был наказан – проблема, однако, в том, что согласно кальвинизму человек не может соблюсти заповеди Бога, ибо с неумолимой необходимостью творит зло; следовательно, - «сдерживающие причины» не могут его сдержать (или не хотят?), и непонятно, зачем предписывать человеку то, что он выполнить не может; наказание, тем не менее, предусмотрено. Что касается причин предписывающих, то, по-видимому, имеется в виду неодолимая благодать – Бог «предписывает» человеку спастись, и после этого возникают только определенные «действия»; реформатский автор, конечно, уверяют, что это не «против» нашей воли, но если учитывать позицию его церкви, по которой человек все время сопротивляется Богу – эта оговорка выглядит ложной..
43. Конечно, кальвинисты защищаются, как могут, от обвинений в принудительном спасении или проклятии; при этом они ссылаются на слова Кальвина: «большая разница между необходимостью и принуждением. Ибо мы говорим, что человек невольно поддается греху, ибо он поврежден и пленен игом греха, и, следовательно, неизбежно следует злому пути. Ибо там, где есть рабство, есть необходимость. Но есть разница между рабством добровольным и по принуждению. Мы говорим о необходимости грешить именно в силу растления природы, из которого следует самоопределение ко греху» . Это верно, что есть разница между необходимостью и принуждением; например, у преподавателя есть моральная необходимость проводить занятия, а не прогуливать их, - но это не значит, что его принуждают к этому с помощью палки. Но если Кальвин и его ученики уверены, что человек совершенно растлен грехом, растлен до такой необходимости, что способен выбирать только зло (еще Августин считал, что все добродетели язычников суть грех и зло), и не имеет ни малейшей возможности поступить иначе, то необходимость превращается в принуждение; грех в человеке заставляет его вести себя в строго определенном направлении, не оставляя места для сопротивления, подавляя любые попытки к сопротивлению. Тогда принуждение налицо. В такой трактовке греховное рабство (или иго) становится уже не добровольным, а вынужденным; добровольное рабство – это когда я имею всегда возможность выбора, но подчиняюсь только греху; а вот когда выбора уже нет, а есть только желание зла – речь идет о принуждении. Но кальвинисты продолжаю сопротивляться, утверждая, что весь остальной христианский мир неправильно понимает необходимость и принуждение. Реформат Хендрикс пишет: «Недавно слушая интервью Рона Родеса, я услышал его слова: «Бог не создал нас роботами. Бог дал нам свободу выбора между добром и злом». Это можно было сказать применительно к Адаму, когда он еще не согрешил и не был в рабстве. Но и когда мы говорим, что Адам был свободен, это не значит, что он был свободен от вечных указов Бога, это значит лишь, что он был свободен от рабства природы греху. Родес же совершает роковую ошибку, считая, что наша воля свободна, как у Адама» . Замечательная оговорка: Адама нельзя считать роботом до того, как он согрешил.
Интересно – а после грехопадения мы все стали роботами? Ведь фактически реформаты считают, что греховное начало в человеке настолько победило, что он запрограммирован на зло – да, он действует по свое воле, но этой воле дает программу «закон греха», не оставляя выбора. И еще одна интересная оговорка у г-на Хендрикса: Адам не был свободен от вечных указов Бога; о, эта старая добрая (?) кальвинистская уверенность, что желания Бога неодолимы, и исключают свободу творения! Эта оговорка устраняет все недоразумения: от указов Бога никто не свободен – но именно они однозначно и безусловно определяют происходящее, - значит, на самом деле никакой свободы выбора нет, и необходимость оказывается принуждением. Конечно, Хендрикс как истовый кальвинист склонен обвинять всех, несогласных с ним, в том, что они якобы полагают, будто наша воля так же свободна, как у Адама: снова мы видим это черно-белое мышление, - если ты не согласен с реформатами в их отрицании свободы выбора, значит, тебя неминуемо запишут в пелагиане или в какое-то аналогичное «адское» направление. Лишний раз доказывать, что защитники свободы выбора у грешника не являются пелагианами и признают растленность нашего естества, бессмысленно. Кальвинист вас не слышит – он слышит только голос доктрины безусловного предопределения, и этот голос действует на него неодолимо и гипнотически. Он скажет вам, что человек поступает по своим желаниям, а желания определяются духовно мертвой природой, и эти желания неодолимо склоняют нас на сторону зла, и человек не может им сопротивляться. Вопрос тут только один: если вы так говорите о желаниях маньяка, то это верно, ибо маньяк одержим своим желанием зла, но если вы всех грешников считаете маньяками, то это относится не к Библии – скорее, к фильмам ужасов. При этом характерно, как кальвинист защищает свое дорогое предопределение: «Бог суверенно направляет нашу волю к определенному результату, но нет никаких доказательств того, что это идет против наших желаний в конкретный момент» . Но если суверенно – значит, безусловно, неотразимо, а тогда о какой свободе речь? О каком самоопределении? Как это нет никаких доказательств, что это против наших желаний? Да весь кальвинизм – тому доказательство! Человек, учат реформаты, после падения Адама и Евы, только и творит, что грехи, он одержим ненавистью к Богу и желанием убить Его в себе и вне себя; желания такого человека направлены исключительно против Всевышнего; но тут вдруг его «делают» спасенным – разве это не против всех его желаний? Бог суверенно решил его спасти – разумеется, это против его воли. Вот если бы Хендрикс сказал, что сначала Бог подавил греховное желание человека Своей неумолимой благодатью, а затем сформировал в нем желание спасения без участия самого человека, - то это была бы правда. Но это принуждение, а не свобода.
Реформат Стив Хейс формулирует различие между строгим кальвинизмом и арминианством так: «Арминианское богословие определяет и утверждает за нами неотъемлемое право поступить иначе, наличие моральных решений, строго независимых от наших желаний, в то время как библейская позиция определяет и утверждает свободную волю как свободу принятия решения в соответствии с нашими сильнейшими желаниями. Волюнтаризм в арминианском смысле отрицает совместимость свободы и детерминизма (компатибилизм). Есть конкретные аспекты, в которых реформатское богословие отрицает свободу воли. Оно отрицает, что 1) агент свободен мешать Божьим указам, 2) что невозрожденные способны верить Евангелию, 3) что возрожденные могут по своему усмотрению совершить отступничество и 4) что прославленные свободны снова согрешить» . Самый распространенный способ критики – довести позицию оппонента до логического абсурда. Если поверить г-ну Хейсу, то выходит, что арминиане и вообще сторонники свободы воли должны отрицать детерминизм и предопределение. Но это в корне неверно: в действительности православные, например, признают и обусловленность воли многими причинами (многие из которых греховны), и предопределение Богом событий. Так что выбор не стоит так: или свобода, или детерминизм и предопределение; эти вещи совместимы, но кальвинисты упорно не хотят их совмещать. Кстати, такое упорство само по себе служит скорее доказательством свободы выбора, чем наоборот. Упорство, с которым кальвинисты встречают термины «свобода выбора» и «любовь ко всем» - заставляет задуматься.. Это главные враги, и возникает впечатление, что чем меньше вы будете их употреблять в разговоре с кальвинистом, тем быстрее заслужите его расположение.
Когда люди говорят, что свобода выбора непременно предполагает моральные решения, строго независимые от наших желаний, то это лукавство. В человеке есть как добрые желания, так и злые – просто кальвинисты, видимо, считают, что добрых нет вообще, или это призрачная доброта. Выбор обусловлен борьбой всех этих желаний; при этом могут быть сильные искушения со стороны зла, но человек их все-таки преодолевает – это может быть даже язычник; если человек просто подчиняется сильнейшему желанию, не в силах сопротивляться ему, не имея ни малейшей возможности преодолеть его – то чем это отличается от животного, движимого только инстинктом? Но у животных нельзя говорить ни о какой моральной свободе. Или это просто напоминает компьютерную игру, где герои запрограммированы и победит тот, кто быстрее и больше «нажмет на клавиши». Дальнейшие разъяснения Хейса только подтверждают, как далек кальвинизм от признания свободы выбора: Божьи указы (а указы – это повеления воли) не могут быть отвергнуты – т.е. люди в принципе не могут сопротивляться Богу, даже творя зло – таков будет логический вывод из этого тезиса; поэтому люди не в состоянии ни принять, ни отвергнуть спасение (аналогия с животным опять уместна – предложите собаке выбрать между добром и злом, - она будет не в состоянии); и только насчет свободы прославленных на небе не грешить – можно согласиться с кальвинистами. Но надо уточнить: для православных такая свобода от греха, свобода слушать только Бога, достигается свободой в сочетании с благодатью; а у кальвинистов это дано насильственно сразу в момент спасения и не предполагает никакого выбора. Т.е. человек фактически обладает этим на земле, хотя для «эффекта правдоподобности» у него сохраняются некоторые грехи. Но это ничего не меняет по сути - отрицание свободы выбора налицо, с человека такое богословие снимает ответственность за выбор (хотя, конечно, кальвинисты будут возражать), и все добро и зло оказываются прямо или косвенно сотворенными Богом.
Немудрено, что такое богословие вызывало немало ропота и в среде самих реформатов. Арминий был одним из первых, кто восстал против этого рабства безусловного предопределения. И далее вот уже несколько столетий количество голосов против такого рабства возрастает. Вот голос из 18 века, который вряд ли нуждается в комментариях: «С традиционным рвением некоторые неплохие христианские пастыри не стесняются говорить, что если они не смогли найти удовлетворения в своем собственном положении, и не имеют сил и утешения в своих делах и любви к своей пастве, то потому они знают и уверены, что согласно Павлу Бог не имеет, никогда не имел и не будет иметь милости ко всем людям, но что неизвестное множество из них от всей вечности неизбежно определены на вечный огонь и проклятье ада, и в то же время неизвестное число других избраны к определенному и неодолимому спасению. Друзья мои, если у инквизиции есть свои защитники и если она есть жестокость и варварство, которым надлежит положить конец, то ее нравы есть верх милосердия по сравнению с этой доктриной. Чтобы пребывать в любви Божией, иметь от Него утешение и благодать, следует понять, что любовь, повелевающая любить ближнего, как самого себя, абсолютно запрещает подобный взгляд, по которому провозглашать стремление Бога спасти всех людей есть ни больше, ни меньше как бунт против Бога» .
44. Кальвинисты спорят со всем миром по поводу правильности понимания предопределения, но далеко не всегда дело доходит до четких определений термина. И поэтому радует, когда встречаешь попытки такое определение дать. Реформат Ч. Моррис предлагает следующий вариант: «Насколько далеко идут противники доктрины абсолютного предопределения, никогда не перестанет удивлять тех, кто любит учение Христово. Скажем, есть идея, согласно которой «Бог, несомненно, предопределяет некоторые вещи, но другие вещи Он не предопределяет». В мире есть люди, которые говорят, что во времени происходит много событий, которые Бог не предопределяет. Послушать их, так получится, что пока вы читаете эти строки, произошли миллионы вещей, которые Бог не предопределил. Возможно, в соответствии с теми, кто верит в этот брэнд «непредопределения», Бог не предопределил и того, что вы сейчас читаете эту небольшую статью .. Общепринятую дефиницию предопределения приводит Иероним Занхий в книге «Абсолютное предопределение»: "Глагол predestinate имеет латинское происхождение, и означает «обсудить заранее с одной самостоятельной целью, как будут действовать, и в результате каких обсуждений с собой, утвердить план - и предопределить, где, когда, каким образом и при помощи чего что-либо должно быть сделано, и с какой целью оно сделано» . Такое высказывание, как обычно, нуждается в уточнении. Нет смысла бороться за слова или против слов, - бороться надо за или против идей. Предопределяет Бог все, или нет – это зависит от определения. И православные могли бы согласиться с тем, что Бог все предопределяет. Но при этом они предпочитают «мягкую трактовку» - предопределяет, но не насилует свободу сотворенных существ; поэтому православные соглашаются с утверждением – Бог все предвидит, но не все предопределяет, имея в виду не то, что есть события, которые не во власти Бога, а то, что предопределение действует через свободу.
Все христиане согласятся, например, с такими выражениями – все в руках Божьих; все под контролем Бога; все от Бога приходит. Проблема только в том, как мы это понимаем. Возможно, есть либеральные протестанты, которые пытаются ограничивать божественное могущество и всеведение, и утверждают, что какие-то события – не во власти Бога (ограниченный теизм); но любой здравомыслящий христианин – от православного до пятидесятника – не будет спорить с тезисом – что от Бога зависит все, и все события не совершаются помимо Его воли. Так что здесь не предвидится разногласий с кальвинистами. Точно так же православные не меньше кальвинистов знают, что кроме упорядоченного могущества Господа, когда Он творит события через сотворенные причины, Всеблагой может произвести событие Своим абсолютным могуществом, помимо этих причин; иными словами, Небесный Музыкант не связан необходимостью играть музыку только на музыкальных инструментах, которые Он сотворил за 6 дней, - Он в любой момент может сыграть превосходную музыку и без всяких инструментов. Такие экстраординарные действия Бога (т.е. выходящие за пределы сотворенного порядка вещей) мы именуем чудесами, хотя законы природы – это тоже чудо, особенно, их сохранность, которая позволяет существовать и нам, - по воле Господней. Пока мы говорим об этом – никаких дискуссий вроде бы и нет. Но.. Продолжим слушать реформата Морриса: «Если бы в будущем мире должны были существовать некоторые вещи, которые не будут предопределены, Он, несомненно, объявил бы о том, что Он не предопределит их. «Должны появиться нечестивые правители, они убьют миллионы людей, это плохо, но Я не предопределяю это». Либо было что-то подобное, либо о тех вещах, которые не предопределены, Бог ничего не сказал. Теперь любая вещь как таковая, насколько она возможна, любая вещь или событие, которое происходит, необходимо должны относиться к одной из четырех категорий: 1. Бог предопределил, что этому быть, и это совершилось. 2. Бог предопределил, что этого не будет, и тем не менее это совершилось. 3. Бог предопределил так, произошло иначе. 4. Бог вообще не решает, будет так или иначе» .
Пункт 4, разумеется, вообще не приемлем для христиан, верящих во всемогущего Бога. Но далее нужны разъяснения. Простой вопрос: Бог хотел, чтобы появились правители, убивающие миллионы людей, в том числе миллионы христиан, евреев и других? Бог хотел, чтобы эти правители сеяли безбожие, и поэтому миллионы людей не верили в Бога и ненавидели все, связанное с Ним? Если так, то Бог хотел зла, хотел, чтобы люди уничтожали Его, пусть не в объективном смысле, что невозможно, но, по крайне мере, чтобы они стерли Его Имя с лица земли. Мыслить такое есть богохульство и абсурд. Тем не менее, это не значит, что непременно нужно отстаивать другую богохульную мысль – что эти события Богом не предопределены. Бог желает только добра и спасения, но люди могут не только слушать Его, они еще способны к ненависти, и 20 век показал, как велика эта ненависть. Это ужасно, но еще ужаснее заявлять, что люди лишены выбора добра и зла, и слепо действуют указаниям свыше; еще ужаснее думать, что фактически за них все выбрано от вечности. Православные говорят: Бог не желает определенных событий, но Он допускает их как свободное изъявление сотворенных личностей; но как следствие этого выбора, если Он сделан в пользу зла, - происходит наказание – зло оборачивается против самого себя. Понятно, что не Бог убил миллионы людей в минувшем столетии; и Он не управлял решениями Гитлера или Сталина, не давал им приказы, как поступать, после чего они не могли поступить иначе; но Он допустил это – и только в таком смысле можно сказать, что это было предопределено. Люди давно двигались к безбожию – Бог предостерегал их, как мог – они знали про всемирный потоп и многое другое, они знали, что движение к бездне вызывает падение в нее, Бог посылал к ним сначала пророков, а потом, когда Его Сын спас человечество, среди людей было множество святых, которые напоминали им о воле Божьей, но люди неутомимо отвергали предостережения, - и вот наступил всемирный потоп крови. Разве Бог являлся действующей причиной этой кровавой машины, приводя ее в движение, и тем самым совершая кровавую работу? Нет, это делали палачи, а Бог был с людьми в их страданиях, Он, как всегда, был на Голгофе 20 века..
Поэтому – всегда можно сказать, что Бог предопределил Ленина, Гитлера, Сталина, Хиросиму и многое другое – но при этом ни в коем случае нельзя даже думать о том, что Он приказал все это сделать, Он хотел этого; нельзя думать, что Он принуждал или заставлял делать это, или ставил монстров 20 века в такое положение, что у них не было выбора, и они по железной необходимости творили зверства. Да, мы верим, мы не можем не верить, что все события в руках Бога, и ужасы 20 века находились под Его контролем; мы верим, что Бог ведет мир к добру и спасению; и мы знаем – среди этих событий Он был на стороне добра, на стороне униженных и оскорбленных. Мы можем сказать, что промыслом Божьим и события 20 века служат добру – человечество учится на ошибках, страдания и испытания приводят к очищению, опыт христианских мучеников этого столетия не останется невесомым на весах вечности. Не будет нечестивым сказать и то, что произошедшее в 20 веке соответствовало целям Бога, но не в том смысле, что Бог жаждет зла и совершает его, не в том смысле, что Он ставит злые цели и специально провоцирует зло, а только потому, что цели Бога – это всегда наше благо, - и тот, кто мог спастись среди моря этих страданий – тот спасся. Кто же только и делал, что противился Его воле – пополнил население преисподней. Поэтому тезисы г-на Морриса – «Бог предопределил, что этого не будет, но это совершилось», и «Бог предопределил так, произошло иначе» - могут быть приняты или отвергнуты в зависимости от той богословской концепции, которая за ними стоит. Если понимать предопределение как безусловное, то эти тезисы, конечно, абсурдны. Если понимать под предопределением желания Бога, то поскольку Бог не желает зла, а только позволяет ему совершиться по свободной воле людей, то возможен вариант, что Бог желает одного, а происходит другое. Но если в определение предопределения включать свободу выбора и вариант допущения Богом событий, которые Ему ненавистны, - тогда тезис «Бог предопределил так, а вышло иначе» будет бессмысленным от начала до конца. Учитывая, что Моррис говорит об «абсолютном предопределении», т.е. безусловном, он, по-видимому, склоняется к идее того, что и добрые, и ужасные события предопределены Богом без допущения свободы выбора людей между добром и злом – о критике таких концепций мы достаточно сказали выше.
..В 1901 году баптист-кальвинист Бартли как-то сказал: «Как глупа мысль, что такие незначительные существа могут влиять на Всемогущего, управлять Им и причинять Ему поражения, что они могут помешать Господу Богу Вседержителю или разочаровать Его! О, как слабо и абсурдно это дерзко-наглое предположение!» . Конечно, он еще не знал о неисчислимых страданиях, которые принесет наступившее столетие. О да, Бог поругаем не бывает! Но разве та бездна зла, что только открывалась в 1901, не нанесла по земным силам добра сокрушительный удар, причинив им множество поражений? Бог никогда не проигрывает, но люди показали в эту эпоху колоссальное сопротивление Его всеблагим желаниям. И если никто не мешает Богу, - значит, Гитлер и Сталин Ему тоже не мешали? И если никто не может помешать Богу, то откуда столько зла? Но для Бартли как гиперкальвиниста, безбожие 20 века – это тоже желание Бога, это Его постановление, которому никто не и в состоянии воспротивиться.. О, как глупа мысль.. Нет, как чудовищна глупость.. Мы читаем у Л. Харди: «Он создал нечестивых со Своей целью, и Он имеет такую власть над ними, что они должны исполнять Его волю, а затем Он сокрушит их .. Сказать, что Бог знал, что Его совет нужен, но не поставил Свой Божественный замысел Своей целью, означает оставить Бога в зависимости от некой другой власти для выполнения Им части Своей цели, которую Он определил в Себе до создания мира» . Конечно, нужно различать такие моменты в замысле Бога как «идеальный замысел», ибо Он желает только блага творению и желает, чтобы оно делало только добро, - и «реальный замысел», когда Бог санкционирует (допускает) события как добровольно совершенные творением (грех), - и тем самым ведет тварь к добру через ее свободу. Т.е. реальный замысел – это именно замысел с учетом воли творений, в зависимости от нее. Бог не связан волей творений – Он добровольно поставил Себя в зависимость от этой воли – точно также как Он и дал Себя распять – это все ради нашего спасения, чтобы мы любили Его по своему выбору, а не так как куклы любят кукольника. Но Харди, как и Бартли, не приемлет этой зависимости Бога от творений, - и мы видим, что нечестивые исполняют волю Бога, Он приказывает им, что делать – и они непременно делают. Впрочем, потом их сокрушат. Не напоминают ли тогда ужасы коммунистического и нацистского террора просто игру, где кто-то забавляется игрой за добрые и злые фигуры, а потом сокрушает тех, кого захочется сокрушить? И если эта мысль не ужасна, то какие еще мысли вам покажутся ужасными, господа, являющиеся сторонниками безусловного предопределения?
45. Отрицание кальвинистами свободы явственно проявляется, когда они предлагают свое понимания Завета между Богом и человеком. Голландский реформат Хуксема утверждает: «Другие настаивают, что это двустороннее соглашение между двумя сторонами, которое исполняется при согласии обоих сторон, Бога и человека .. Много веских возражений можно привести против подобного восприятия Божьего завета. Самым серьезным, основным возражением будет то, что человек на самом деле, никак не может быть договаривающейся стороной по отношению к живому Богу. Ибо Бог есть Бог. Он является бесконечным, вечным, сущим (имеющим жизнь и существование Сам по Себе) и совершенно само-достаточным. Он есть Господь, Творец Владыка, все из Него, Им и к Нему. Нет иного бога, кроме него. А человек – лишь тварное существо, которое обязано всем своим существованием, всем, что он есть и имеет, всем своим существом, телом и душою, умом, волею и крепостию своею, всей властью, всеми способностями и прибретениями, во всех взаимоотношениях и каждой секундой своего существования своему Господину и Создателю. Бог всегда остается преизобилующим источником всякого блага, а человек пребывает зависимым и нуждающимся существом, которому постоянно необходимо пить из этого Источника жизни. Бог – самодовлеющий Я ЕСМЬ, человек же постоянно и полностью зависит Него. Каким же образом это тварное существо человек, займет положение договаривающейся «стороны» по отношению к Богу? Какое обязательство примет он на себя, сверх того, что уже является его долгом к Творцу, безо всякого соглашения: возлюбить Господа Бога своего всей крепостью своею? Может ли исполнение этого священного обязательства когда-либо стать условием для приобретения больших благ и высших благословений?» .
С одной стороны, верно, что человек ни в коей степени не равен Богу; конечно, договаривающиеся стороны не могут быть во всем подобны; нельзя не согласиться и с тем, что человек сам по себе как сотворенное существо никогда не может занять положение «договаривающейся стороны»; никто также не спорит с тем, что человек всем обязан Богу, и что само по себе выполнение человеком обязательств, которые возложил на него Бог, не означает, что он может требовать что-либо от Бога. Христиане всегда должны при этом помнить слова Спасителя: «Так и вы, когда исполните все повеленное вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать» Лк. 17, 10). Т.е. Хуксема был бы совершенно прав, если бы условия, которые требуются Богом от человека для его спасения, сам человек рассматривал бы в качестве заслуг. Но православие не учит заслугам. Оно учит только тому, что человек должен добровольно участвовать в своем спасении. А раз так – то Завет должен предполагать именно «договор» между Богом и человеком. Как все мы знаем, человек сотворен по образу и подобию Бога, поэтому, хотя он далеко не равен с Творцом, но Творец воспринимает его как личность; это и создает условия для договора: договор возможен только у одной личности с другой; если бы человек не был личностью, тогда договор между Богом и человеком был бы невозможен, как невозможен договор Бога, допустим, с животными или растениями. Ссылки на грехопадение здесь не помогают, ведь грехопадение означает только, что природа человека извращена грехом, но от этого он не перестал быть личностью. У голландского реформата чувствуется ощущение слишком большой дистанции между Богом и человеком, что напоминает скорее ислам. Вот в исламе завет между Аллахом и людьми невозможен, поскольку ислам настаивает на жестком предопределении и не делает акцент на том, что Бог и человек – это личности. Христианство же – это персоналистическая религия, поэтому в нем очень силен пафос взаимной любви, а любовь – это наивысшее воплощение отношений двух личностей.
Однако Хуксема делает акцент не только на любви, а еще и на том, что Бог – самодостаточное и самодовлеющее существо, которое не очень-то и нуждается в человеке. Все это нельзя назвать неверным (это верно), но излишний акцент на этом опять-таки приближает к исламу, где любовь Аллаха к людям вряд ли имеет такое значение, как в христианстве. У реформатского теолога несколько иные предпочтения: «Взаимоотношения между Богом и человеком никогда не могут быть соглашением между договаривающимися сторонами, с взаимными обязательствами, условиями и обещаниями! Теологи Реформатской школы всегда подспудно ощущали силу этого возражения. Однако, обычно богословы пытаются вывернуться таким образом, что Бог Сам якобы добровольно снисходит к тому, чтобы устанавливать договор с человеком, так что и контракт с Богом, получается в конце концов по благодати Божьей. По свободному и суверенному изволению, Бог Сам возвышает человека на такую высоту, что он становится как бы партнером с Богом и может заключать с Ним договор, или соглашаться на предложенные условия, исполняя которые, он может обрести какое-то вышнее благо, даже жизнь вечную. На это, однако, мы возразим, что Бог Себя отречься не может, а именно это Ему пришлось бы сделать, если бы Он поставил тварь на равном с Собой положении. Говоря же с благоговением, Бог не может так "снизойти" к человеку, чтобы даровать человеку власть требовать обязательств от Себя, или заслужить чего-либо «по праву» у Него, выполняя какие-либо условия. Верно, конечно, что слова закона: «так поступай, и будешь жить» непреложны, ибо послушание, в котором «все для человека», остается единственным путем для обретения и вкушения Божьего благоволения; а в Его благоволении - жизнь. Однако, это никоим образом нельзя истолковать в таком смысле, что человек, исполняя свой долг послушания любви к Богу, когда-либо мог бы сделать себя достойным того высшего состояния, что в Писании называется жизнью вечной. Истинно, «как во всяком завете есть два участника», так и в завете благодати, и наша «часть» состоит в том, чтобы любить Господа Бога нашего всем сердцем и всей душою, всем разумением и всей крепостью своею. Однако прошу отметить, во-первых, что существует разница между «участниками» и «договаривающимися сторонами». Во-вторых, наша «часть» является не условием для того, чтобы Бог смог выполнить Свою «часть», а скорее плодом, результатом действия Божьей «части». Так мы откликаемся на Божий завет, будучи разумными, моральными созданиями: Бог суверенно и безусловно осуществляет Свой завет с нами, и в результате этого, мы обретаем благодать для исполнения нашей «части». Он дает нам жизнь вечную, а силой этой вечной жизни, мы любим Его. Кроме того, нигде в Писании мы не находим описания такого контракта или соглашения, в котором Бог бы предлагал определенные условия, а человек принимал бы их за вознаграждение «жизнью вечной»» .
Очень странно читать у христианского богослова критику того, что Бог Сам добровольно снисходит к тому, чтобы устанавливать договор с человеком – а разве в лице Иисуса Христа Бог не сходит добровольно к человеку вплоть до того, что Сам становится Человеком и заключает Завет с людьми? Вот опять-таки в исламе такая идея была бы категорически неприемлема – Аллах ни к кому не снисходит до такой степени. Снисхождение Бога к людям в христианстве как раз и значит: 1. Бог воспринимает человека как личность. 2. Бог любит человека, - Его ничто не может вынудить любить кого-либо, но Он Сам добровольно любит человека, и это проявление Его глубочайшей сущности. 3. Любовь одной личности к другой предполагает жертвенность, и Бог жертвует Собой ради человека – если Бог просто самодостаточен и самодоволен, то непонятно, зачем Ему жертвовать Собой ради нас; именно поэтому в исламе Аллах не жертвует собой ради людей, и сама эта идея никак не может быть принята исламом. Заметим еще, что если ислам предполагает исключительно отношения хозяина и раба между Аллахом и людьми, То Христос предполагает нечто более высокое: «Вы друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую вам» (Ин. 15, 14). Разве невозможно добровольное соглашение с друзьями? Хотя нужно помнить, что друзьями Бога мы становимся, любя Его.. Но Хуксема предлагает иную логику: Бог не может отречься от Себя. Если так рассуждать, то в конце концов последует вывод, что Бог не может и пожертвовать Собой ради какого-то там ничтожного творения. Однако Хуксема несомненно верит, что Христос умер за нас – следовательно, он не может не признавать, что Бог воспринимает Свой образ и подобие очень серьезно, - серьезно до глубины сердца. Проблема в том, что у кальвинистского автора искаженное понимание договора – он все время норовит сказать «контракт». Действительно, у баптистов и пятидесятников часто можно встретить именно такое понимание отношений между Богом и человеком. Конечно, контракт – это тоже договор, но договор коммерческий. Разве коммерческий договор предполагает любовь между его участниками? Зато он явно предполагает понятие взаимной выгоды, взаимного расчета – и тогда действительно участники могут требовать друг от друга выполнения обязательств, опираясь на собственные заслуги.
Но православие всегда отвергало подобное, коммерческое понимание отношений между Богом и человек. Если мы говорим, что это – союз любви, причем, разумеется, союз добровольный, то любая коммерция исключена. Т.е. завет между Богом и человеком – это не коммерческий договор, а договор между Женихом и невестой, брак. Естественно, я понимаю, что сегодня для многих западных обывателей брак ассоциируется с брачным контрактом. Но это как раз и говорит об оскудении любви, когда заранее начинают производиться расчеты – как мы будем делить имущество, если разведемся и т.д. Но православие никогда не смотрело на брак как на «взаимовыгодное соглашение», поэтому в России, несмотря на оскудение веры, брачный контракт не пользуется популярностью. Так что Хуксема прав в том смысле, что договор Бога и человека нельзя понимать как право требовать от Бога что-либо, ссылаясь при этом на свои заслуги; если наши отношения с Богом – это брак, то разве не омерзителен брак по корыстным мотивам, брак по расчету? Здесь спорить с кальвинистами православные не будут. Но взаимная любовь в браке предполагает и взаимную свободу: если человек не может принудить Бога любить его за «заслуги», то и Бог не принуждает человека любить Его, или, по крайне мере, не ставит его в такую ситуацию, когда у человека совершенно нет выбора – любить Бога, или не любить Его. Муж не требует от жены любви тоном тирана – она может уйти от него в любой момент, что вызовет у него глубокую скорбь. Но, уйдя, она и сама найдет только скорбь, и скорбь вечную. Кальвинисты любят ссылаться на слова Христа: «Не вы Меня избрали, а Я вас избрал» (Ин. 15, 16). Да, это глубокая истина: не человек ищет Бога где-то там на небесах, а потом уже Бог встречает его, а, наоборот, Бог прежде находит человека, но Богу как Личности нужен и добровольный отклик человека как личности. И в этом смысле, если Бог первый избрал человека, то в ответ и человек должен избрать Бога; иначе это уже не брак, а привязывание одной стороны к другой. Но реформатская теория непреодолимой благодати исключает такой вариант. Если следовать ей, то получается, что муж так непреодолимо воздействует на жену, что та потом не может его не любить, не может выбрать ненависть, ибо муж лишил ее такого выбора. Разве это настоящий брак? Брак должен предполагать возможность развода, и даже реальность развода; Завет предполагает и возможность расторжения Завета.
Хуксема говорит, что нигде в Библии мы не находим соглашения, согласно которому от человека требуются определенные условия, а Бог за это вознаграждает его жизнью вечной; да, в смысле «коммерческого соглашения» таких условий нет; но ведь наш реформат и сам признает, что Бог все-таки говорит человеку – «так поступай, и будешь жить». Восстановим контекст этих слов Спасителя: «И вот, один законник встал и, искушая Его, сказал: Учитель! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную? Он же сказал ему: в законе что написано? как читаешь? Он сказал в ответ: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею крепостию твоею, и всем разумением твоим, и ближнего твоего, как самого себя. [Иисус] сказал ему: правильно ты отвечал; так поступай, и будешь жить» (Лк. 10, 25-28). Как видим, здесь не предлагается некий коммерческий договор по принципу взаимных выгод; Бог требует от человека определенных условий, и обещает ему вечную жизнь, но это не договор о формальном исполнении заповедей (ты – мне, я – тебе), это договор любви. А настоящую любовь нельзя купить, заслужить, или принудить к ней; по отношению к настоящей любви нельзя даже сказать, что вот если ты просто выполнишь определенные условия, то тебя полюбят; Бог и так любит, и всегда будет любить человека. Этот «договор» скорее напоминает ощущение того, что супруги будут счастливы, если они будут любить друг друга, что выражается определенных мыслях и действиях; но это именно взаимная невынуждаемая любовь. Однако у кальвинистского теолога Бог как бы вливает человека любовь к Себе, нисколько не считаясь с волей самого человека; это именно вынуждаемая любовь, ибо отвергнуть ее человек не в состоянии. Кстати говоря, это тоже напоминает определенную «коммерцию»: если человеку заранее говорить – как только ты поверишь при неотразимом действии Бога, ты сразу получишь вечное пребывание в раю, которое нельзя потерять. Разве это не порождает ощущение «брака по расчету», пусть кальвинисты и отрицают, что человек добровольно обретает веру? Таким образом, Хуксема отрицает, что Завет Бога с человеком – это брачный союз, основанный на добровольной любви; у него существует только добровольная любовь Бога к человеку, которая вынуждает последнего (если он относится к числу избранных) любить Бога; жених любит невесту и выбирает ее, но невеста не имеют возможности свободно возлюбить и выбрать жениха; скорее, она «запрограммирована» на ответную любовь. Это, конечно, искажает брак, основанный на любви и извращает христианского понимание Завета в кальвинизме.