Закорючка видела чудный, волшебный сон: она была призрачна и воздушна, она летала меж мягких облаков и разговаривала со звёздами… Ах, какой славный сон! Она улыбалась всем и каждому и ловила встречные улыбки. Её окликали по имени, и имя было определённо нежным и ласковым, не то, что в жизни… В жизни звуки собственного имени пугали и бросали в дрожь.
Обладательница ужасного имени проснулась, потянулась и… и реальность обрушилась на неё препротивными звуками скребущей метлы за окошком, резким лязганьем мусорных баков, заунывным тягучим стоном старого, выжившего из ума и возраста лифтом. Хохотали мерзкие зеркала, цепляли взглядом, отображая безобразную внешность.
Да-да, Закорючка была ужасно некрасива, просто катастрофически, и понимание собственной нестандартности делало характер несносным для окружающих. Она кривлялась и лезла во все склоки и скандалы, она нарушала правила приличия и вредила всем, кто отзывался о ней со смехом или просто бросал косые взгляды. Она поднимала те взгляды и несла их как знамя протеста! Словом, Закорючка была возмутительницей спокойствия среди законопослушных и правильных обывателей.
И мало кого волновало, что при этом ощущала виновница «преступления»! И никто, никто и никогда не протягивал бунтовщице руки помощи или хотя бы малюсенького сочувствия…
***
Солнечное утро обещало день тёплый и безветренный. Распевали соловьи, распускались цветы на ухоженных клумбах, плескались беззаботные рыбки в небольшом прудике. Пахло молодой листвой, теплые токи согревшейся земли качали первые паутинки меж ветвями. Закорючка сделалась задумчива и мягка сердцем. Она сидела на скамейке в городском парке, и впервые душа открывалась миру тайной, тщательно скрываемой от посторонних глаз, стороною. Тихое созерцание мирной природы и одиночество пришлись так удивительно кстати к сегодняшнему настроению, что захотелось сделать что-нибудь хорошее.
Но хорошее не приходило на ум, только – глупые обиды, подозрения, обвинения в том, о чём не имела ни малейшего понятия. Стало грустно до слёз. Может, написать грустную сказку? И, может быть, кто-то пожалеет несчастную Закорючку? Она вынула тетрадку, очень кстати оказавшуюся в сумке, и карандаш. Сказка никак не придумывалась, а солнце припекало, росная трава высохла, в ней деловито суетились муравьи, торя тропинки в совершеннейшем беспорядке. Закорючка глазела на муравьёв и не услышала чужих шагов позади себя.
- Вот это да, - сказал кто-то, - посмотрите, какая получилась забавная картинка! Симпатичная! Пожалуй, я бы хотел иметь такую.
Закорючка испуганно обернулась: ей показалось, что говорящий смеётся над её некрасивостью, но незнакомец глядел вовсе не на Закорючку, а на лист бумаги, испещрённый закорючками и крючочками. Картинка получилась замечательная, в неё можно вглядываться долго, и всякий раз нарисованное выглядело по-другому.
- А ещё можешь что-нибудь такое изобразить?
В вопросе и голосе не было привычной издевательской нотки. Закорючка молча кивнула.
***
В городе заговорили о талантливой художнице, чьи картины были столь уникальны и своеобразны, что всякая подделка или копирование оказались невозможны. Картинная галерея выставила несколько работ Закорючки, затейливые рисунки то и дело мелькали на обложках модных журналов и даже на обоях.
Талантлива, авангардна, невероятна – твердили искусствоведы. Закорючка стала популярной до неприличия, едва ли не примой в кругах местного бомонда. Она купалась в славе с восторгом бывшей неудачницы, ревниво просматривала ежедневно прессу и анонсы самых интересных городских событий. И одежду выбирала из последних писков сезона. Ей подражали, её славословили и наперебой говорили о неординарности, непохожести на других.
Известные салоны красоты спорили друг с другом, стараясь заполучить в свои сети законодательницу мод. Закорючка сидела на самых оригинальных диетах, капризничала, выбирая наряды, усиленно занималась новейшими комплексами гимнастики. И вскоре с удовольствием разглядывала в зеркалах своё отражение. Она стала изумительно стройна и изящна, ни единой кривизны или изгибистой линии не наблюдалось в отточенной фигурке.
Изменились и картины, написанные новой Закорючкой: они сплошь состояли из безупречно ровных линий, повторить которые не составляло никакого труда. И, конечно же, нашлись подражатели и копировщики. Картинами поддельными наводнились художественные развалы, картинная галерея наотрез отказывалась покупать последние работы, ссылаясь на нехватку выставочных площадей.
- Посмотрите, она стала как все, – однажды заговорили в сообществе обожателей Закорючки, - она стала ровной и прямой как палочка! Она – похожа на каждого из нас и, значит, мы такие же таланты?
Закорючка расслышала тихие шепотки и посмотрела ещё раз в зеркало очень внимательно и пристрастно. Действительно, она стала обыкновенной прямой, ровной, без единого искривления, без какой-либо индивидуальности. Она стёрла себя! Уничтожила! И окружающий мир потускнел и заскучал: всякая подпись ли, почерк, дома и улицы, и даже люди теряли изюминку только потому, что исчезла из них нелепая закорючка, мелкая загогулинка, едва видимый штришок, крохотный крючочек – всё то, что делает разнообразным и интересным самую жизнь.
Множество смешных и грустных происшествий случилось в городе, наполненном одинаковыми вещами и предсказуемыми жителями. Кино, книги, картины стали скучны и безлики. Мелькали одинаковые дни, плыли по небу одни и те же облака, птичье пение напоминало звуки механического пианино. Бывшая Закорючка чувствовала себя виноватой.
***
Она сидела на любимой лавочке возле розового куста. Лето подходило к финишу. Меркли и теряли свежесть летние простодушные цветы, и лишь розы горделиво тянули вверх высокие прямые стебли, стараясь возвыситься над соперницами. Они были великолепны, величавы и надменно холодны.
- Что есть красота? - думала Закорючка. - Стать как все, быть эталоном одинаковости или переносить издёвки и насмешки над собственной непохожестью, безобразностью в чьих-то глазах? Разве я была счастлива прежде и разве счастлива теперь? Если сложить вместе вопиющее уродство и совершенную красоту, то в результате должен получится… ноль, но это пустота, ничего? И что такое будет эта пустота?
Наступил вечер, затем ночь расправила тёмные крыла, а одинокая задумавшаяся Закорючка не собиралась уходить, и даже нечаянный несмелый коротенький дождик не испугал её, впрочем, она его вовсе не заметила. Трудно отказаться от того, чему отдано столько сил, столько души и времени!
Робко заявил о себе рассвет сливочно-бледным свечением на горизонте. Заалело, выпрастываясь из сладкой дрёмы, солнце. Роса закапала с листвы крохотными бисеринками, разбудив мелких жучков, открылся первый ход в близком муравейнике.
Закорючка очнулась, потянулась и замерла, увидев своё отражение в крупной капле росы на розовом лепестке: она стала прежней, неповторимой в уродстве, нет, не в уродстве, а в уникальности и оригинальности. Она стала даже закорючистей, чем раньше, но не огорчилась, а вовсе наоборот – захлопала в ладоши от радости.
- Ура! – воскликнула Закорючка, - я стала собой, такой как мне хочется! Мне, мне, а не кому-то другому! Я нравлюсь себе именно такой, и пусть говорят что угодно, пусть меня зовут Закорючкой, я горжусь этим именем!
Она кружилась и распевала громко песни, она вставала на голову и кувыркалась, она балансировала на одной ножке и делала сальто-мортале. Было весело и совсем не страшно! И птицы пели вместе с ней и ветви покачивались, соглашаясь. И какой-то осмелевший листок ярким пылающим жёлтым осенним пятном плавно примостился на носу, дрожа от смеха. Закорючка проворно схватила его, подбросила вверх и, подпрыгнув, оторвалась от земли. Чуть-чуть. На самое коротенькое мгновение.
Был праздник. Праздник для Закорючки. Она подарила себя себе. Она подарила себе – счастье. А это – самый замечательный подарок, какой может быть для всякого!
***
Впервые, пожалуй, Закорючка громко и от всей души рассмеялась, когда заблудилась в родном городе! Да-да, именно заблудилась среди неправильно искривлённых улочек, бывших прежде строго параллельно-перпендикулярными. Знакомые дома стёрли безликость, украсив себя патиной времени, архитектурными штучками, делающими их особенными. Окна прятали за разноцветными занавесками разнообразную жизнь, витрины магазинчиков поражали пестротой и дизайнерскими изысками. Чёрные, рыжие, пёстрые коты то и дело перебегали узкие переулочки, а счастливая Закорючка нисколько не боялась известных и скучных примет.
Она жила в необыкновенном мире, где ей были рады, и где она радовалась со всеми вместе. В мире, где каждый искал и нашёл себя.