13 марта.
Ночью пришвартовались к отстойному причалу. Но впереди нас ждет шифтинг – перешвартовка. Солнечный ясный день. Напротив – «Сормовский-3063» выгружает желтые торбы. Грузчики и тальманы тоже в желты куртках. Наших троих не трудно отличить – все в черном: кэп, штурман, матрос.
Сержусь на Юру, филонит. Да и я не переутруждаюсь пока тихо.
Приснился бар. Я с кем-то. Он заказывает какие-то дорогие напитки, я же прошу вина попроще и покрепче. Официант жмется,потом достает какого-то портвейна-вермута недопитого. «Что, разбавляете на посошок шерри-бренди?» - иронизирую я. Официант ухмыляется. Хочется пить. Тут же Боря Петрийчук за соседним столом.
Затем стройка, порт, поликлиника. Куча народу. Инструмент, запчасти, ножи. Суета. В общем – кака-фония.
14 марта.
40 дней.
Приснилась пивная. Проблемы. Володя Ясеновец появился и вначале меня не признал.
Подумалось о дикой яблоне в темном лесу. Одиноко ей и грустно. Ей свет нужен. Поэтому яблоки такие маленькие. Дикая яблоня и дикая груша в лесу. Древность. От древа.
На столе у меня солнечный апельсин с человеческой пористой кожей, а яблоко - желто-зеленое в крапинку. Каюта от них оживает.
Вчера кок принес мне заказанные кольцо серебряное для Наташи, а кулона не было. Хочу всем сестрам по серьгам взять.
Краснота с носа спадает, но два дня моментами не хватает вздуха и аритмия прижала. Заметил: после кофе и мёда. Приступаю к посту. В честь этого Сергей готовит рыбный суп. 40 дней без спиртного. Вечером помяну отца и – на 40 дней всухую. То-то будет пост!
Английское выражение: I am all at sea означает: я в растерянности. Так что если: I am all life at sea, то: я всю жизнь в растерянности (в море).
Вот и вечер. Идем. Старпома меняют через рейс. А я уже предвкушал прессу и письмо.
Дочитал Марио Пьюзо. Перечитываю макулатуру из курилки. Теперь антракт. Остался «Новый завет» и английский. Но английским неохота заниматься.
Прости, отец, не удержался и сыграл в 1000. Поддался на провокацию. Свеча на столе горит, два банана, апельсин и яблоко. Это нам с тобой на закуску. Мяса сегодня не ел, но накормился досыта. Сергей не даст засохнуть. Вот мы и вдвоем. Свеча на 9 дней сгорела наполовину. Но горела вся вместе с оплывающими краями, а сейчас вот сбежала капелька, как слеза и застыла.
Со мною, оказывается, «Стихотворение отца» и «Рассказ отца». Взял с собой три сборника, но дарить некому, разве что – Сергею.
Прочитал все молитвы, что со мной. Разлил по 100 грамм. На 9 дней пустой был стол, теперь зато полон всякого.
Рейсы монотонные.