Возвращаться к Изабель не стал, чем порадовать дочь? Поехал домой, туда, где ещё одна пара вызывает интерес. Я нашёл их в саду, сидящими на скамейке возле благоухающих кустов жасмина. Ручка Вероники покоится в ладонях жениха. Уже понятно какое решение примет моя девочка, позабывшая даже о живописи и беззаботно щебечущая с тем, кого нашла интересным и милым сердцу собеседником.
Увидев меня, она убрала руку, смущаясь, что застигнута врасплох. Я улыбнулся. На щеках Вероники пылает румянец. Глаза молодого человека лихорадочно блестят. Мне хорошо известно чувство, вызывающее подобные симптомы...
Неподалёку одиноко прогуливается Антонио с видом скучающего стража. Уверен, что он думает в эти минуты об Изабель, любуясь дивными розами, пышно расцветшими этим летом. Поприветствовав влюблённых, я подошёл к нему.
- Тоскуешь, сын?
- С чего ты взял, папа?! Наслаждаюсь солнцем и цветами, слушаю пение птиц и оберегаю чистоту и непорочность своей сестрички... Знаешь, мне кажется, что они будут счастливы!
- Я тоже так думаю! - мы оба повернулись к молодым.
- Парень не глуп и разносторонне развит, а эти синие глаза блестят как сапфиры и не оставят равнодушной творческую натуру нашей художницы! - Антонио улыбнулся.
- Это уж точно! Дидье пришёлся Веронике по душе. Не помню, чтобы она вот так гуляла без кисточки в руках!.. Хоть кто-то из вас будет счастлив!
Антонио внимательно посмотрел на меня. Чуткость этого мальчика была мне хорошо известна.
- Кажется, нам нужно с тобой пройтись, оставим их ненадолго наедине, Антонио, не думаю, что так быстро падут наши крепости!
Мы ещё раз взглянули на жениха и невесту, ручка Вероники снова находилась в плену у очаровательного француза и вид у обоих был таким, что не требовались светильники. Глаза в глаза, и вот-вот губы соприкоснутся...
Шли молча, любуясь красотами нашего небольшого, но уютного сада. Антонио первым не выдержал и спросил:
- Как там наша вторая сестра? Ты там провёл эту ночь?..
- Да, сын. До утра я слушал её откровения и вытирал слёзы.
- Что-то случилось? - он замер, остановившись.
- Изабель безутешна в своей любви.
- Она влюблена? - Антонио был потрясён.
- Мне кажется, давно и безнадежно!..
Он горько вздохнул, но ничего не сказал, только в глазах появилась щемящая душу грусть.
- Что ж, девочки растут, и скоро придёт пора им выходить замуж...
Я посмотрел на миниатюрный портрет, висящий на его груди:
- Не за горами и то время, когда это чадо распустит свои лепестки!
Он прикрыл медальон ладонью, словно в нём последнее спасение от чувств, разрывающих его сердце. И вдруг его прорвало. Я никогда не видел своего сына столь безнадёжно отчаявшимся. Казалось, силы покинули его, он немощно опустился на колени и зарыдал точно так же, как вчера Изабель.
- Бог мой, поднимись, сынок, умоляю! Что же мне делать с вами?!
Я поднял его, довёл до ближайшей скамейки, усадил.
- Прости, отец! Я - ужасный сын!
- Что ты говоришь, Антонио, да лучше тебя я никого не знаю!
- Я, подлый грешник, буду гореть в аду!
Даже если они не смогут быть вместе, по крайней мере, должны знать, что нет греха в их притяжении друг к другу!
- Антонио! - я обнял его. - Это ты меня прости, мой мальчик! Я молчал, потому что поклялся твоей матери, но теперь не имею права скрывать правду! В ваших чувствах с Изабель нет греха... По крови вы не родные.
Он раскрыл рот от изумления.
- То есть как это?
- Вы не брат и сестра.
- А Вероника?
- Вероника, да.
- То есть, ты хочешь сказать... что не мой отец? - слова застыли у него на губах.
- Ты всегда был и останешься для меня родным, Антонио. Перед смертью Адрианы я поклялся, что сохраню её тайну. Но раз уж так всё сложилось, и любовь вспыхнула между вами... Да простит меня Бог! Иначе бы ты никогда не узнал.
Слёзы высохли на его глазах.
- Я души в тебе не чаял...
- Ничего не изменится между нами, сын. Я просто хочу тебе дать шанс на счастье! Знаю, что такое любовь. Как мучительно больно осознавать, что она невозможна! Мы должны вместе решить, как сделать Изабель - Гриманни. Если я признаю её дочерью, вы никогда не сможете быть вместе. Если не признаю, то, всё равно, как убедить герцога дать позволение на брак?.. Ведь у неё, ни имени, ни приданного. И это соглашение с Барбьери, будь оно неладно, лишь бы отправить тебя подальше...
- Как подальше, зачем?.. - Антонио схватил меня за руку и посмотрел в глаза, допытываясь ответа. - Это - ОН?!
- Ты сообразителен не по годам, мой мальчик!
- Не может этого быть!
- Ещё как может! Давно ли ты смотрел в зеркало?
- Я давно не видел герцога, - процедил он сквозь сжатые зубы, да и видел всего пару раз.
- Вашего сходства не заметит только слепой. Потому тебя до сих пор не призвали ко двору, несмотря на твой знатный род и положение. Но вернёмся к тому, с чего начали. Итак, Изабель любит тебя. И чувства ваши вполне законны. Более того, именно ты и должен сделать её Гриманни и тем самым восстановить наш род. Ведь ты наследник всего. Но как это сделать?
- Она уже знает?
- Мне пришлось вчера признаться, я не выдержал её страданий.
- Как же так случилось, отец?
- Ты знаешь, нас вынудили пожениться. Твоя мама уже ждала тебя. Ты родился на месяц раньше положенного, крепким и большим малышом...
- И ты принял её, зная, что она не девственна?! Впрочем, чему я удивляюсь? Всегда знал, что у тебя доброе сердце, папа. Ты позволишь тебя так называть и впредь?
- Конечно, мой дорогой, - я ещё крепче прижал его к себе, - ты всегда был и останешься для меня любимым сыном, Антонио!
Начало смеркаться, в саду запели соловьи.
- Я должен увидеть её, отец, и во всём признаться!
- Поспеши, знаю, что она ждёт. Сегодня - моя очередь оберегать Веронику.
- Спасибо! - он обнял меня с таким жаром, которого я доселе не наблюдал у сдержанного во всём юноши.
- Останься там до утра, только молю, береги её! Изабель ещё слишком мала, хоть и любит тебя всем сердцем!
Он слегка покраснел, поняв о чём я.
- Обещаю тебе, отец, что скорее отрублю себе руку, чем до свадьбы опорочу этого Ангела.
- Спасибо, сын! Я верю тебе.
Когда он скрылся из виду, холодок пробежал по моей спине, прежде, чем жар приблизился.
- Ты всё правильно сделал, Эрнесто! Нет ничего дороже любви! - силуэт моей вечной подруги отразился в лучах заката.
Счастье наполнило душу, стало вдруг невообразимо легко, и вера в чудо окрепла в сердце. Я нарушил обещания, но не испытывал мук совести и сомнений. Любовь и счастье моих детей дороже всего, и если Богу угодно, я готов пострадать в полной мере за этот розовый, бархатный вечер, соединивший их любящие сердца.
Продолжение: http://www.proza.ru/2013/09/28/1377