Давным-давно это было. В одной стране жили король с королевой. Звали их Густав и Гвендолин. Они были людьми добрыми и милыми, и правили стра-ной разумно и справедливо. С соседями король Густав не ссорился, а возник-шие споры решал мирно и поэтому в его стране царили покой и порядок.
Крестьяне пахали землю и выращивали хлеб, гончары делали горшки и миски, сапожники шили обувь, в общем, каждый был занят своим делом и все были довольны.
И всё бы хорошо, да вот беда – у короля и королевы не было детей. Им очень хотелось прижать к сердцу своего ребенка, слушать его агуканье и смех, целовать розовые пяточки и румяные щечки. А ещё они ни на минуту не забы-вали, что трону нужен наследник, который будет править страной так же достойно, как многие поколения королей до него.
Гвендолин часто видела мужа в саду, он сидел в тени деревьев грустный и задумчивый. Она знала: его гложет мысль о том, что некому передать накоп-ленную веками мудрость правителей, их знания и силу. Без достойного правите-ля страна погибнет, а в тайных книгах было написано, что править страной должны те, кто произошел от основателя этой страны. К этому давнему роду и относился Густав. И теперь он больше всего боялся, что род его прервется и закончится на этом счастливая жизнь его поданных.
Однажды, королеве приснился сон. Старец в просторных белых одеждах сказал, что пришел утешить её, и поведать о чуде, которое ждет их с королем. Он протянул взволнованной Гвендолин ладонь, на которой лежала горстка семян. “Посади их в укромном месте сада, рыхли землю, поливай, очищай ростки от сорняков, и вскоре вырастет куст цветов невиданной красоты. Если цветы будут розовыми, появится у вас с мужем принцесса, голубые же означают появление принца. Но помни, пока не распустится каждый бутон не срезай с куста ни одного цветка, иначе навлечешь на себя множество бед”.
С этими словами старец исчез. Гвендолин очнулась от дивного сна и огляделась – она в своих покоях, рядом крепко спит Густав. Всё как обычно, да только в ладони у неё горстка семян, та, что дал ей во сне старец Несмотря на то, что до рассвета было ещё далеко, королева встала с кровати, накинула на плечи шаль и заторопилась в сад.
Она решила посадить семена в тайне от короля, чтобы не тревожить его раньше времени. Босиком пошла королева по саду, нашла уголок, в который не заходил король, да и садовник не слишком часто наведывался. Земля здесь была такой мягкой, словно её специально вскопали. Королева руками вырыла ямку в земле, посадила семена, собрала в ладони росу с травы и полив ею землю отправилась во дворец. Она умылась и легла в постель, а король по-прежнему крепко спал. Гвендолин же до утра лежала без сна.
Сразу после королевского завтрака она отправилась в сад, и взглянув на свою грядочку вскрикнула от удивления. Из земли уже пробивались крохотные ростки. С этого дня Гвендолин всё свободное время проводила в саду. Она поливала эти ростки, рыхлила почву, вырывала с корнем все сорняки, которые росли даже поодаль от её посадки. Она даже напевала песенки и ей казалось, что при этом куст растет быстрее. Густав с удовольствием отметил, что королева расцветает прямо на глазах, что она больше не грустит, и не печалится. “Может и мое сердце покинет тоска”, - думал он, с любовью глядя на жену.
А тем временем, посаженные королевой семена, превратились в куст с изумрудно зелеными листьями и множеством бутонов. В один из дней, когда королева, как всегда пришла в сад, она ахнула от восторга. Куст был покрыт голубыми цветами, необычными и прекрасными. Никогда прежде королева не видела такой красоты. Ей захотелось поделиться этой радостью с Густавом, и она срезала самый лучший цветок, чтобы отнести его во дворец. Но, любуясь цветами, Гвиндолин совсем забыла предостережение старца и не проверила, все ли бутоны раскрылись, перед тем как срезать цветок.
Как только она это сделала – цветочный куст исчез, словно его никогда здесь и не было, и лишь прекрасный как небесная звезда, цветок в руках Гвендолин доказывал, что всё это ей не приснилось. Изумленная женщина застыла, прижимая цветок к груди, а на месте, где только что рос куст стоял старец и укоризненно качал головой. Он с грустью сказал Гвендолин, что если бы не её ослушание, то уже через день они с Густавом качали бы на руках крошку-сына. Теперь мальчик появится в стране чародеев и будет полностью в их власти.
- Ты ещё можешь всё исправить, - продолжил старик. - Если будешь слушать свое сердце, то оно приведет тебя в эту страну, но сможешь ли ты выдержать испытания, что выпадут на твою долю?
- Я постараюсь, - прошептала мучиемая раскаянием Гвендолин.
- Что ж, тогда попращайся с королем и отправляйся в путь. Я постараюсь помочь тебе, но не все в моих силах. Это твоя ошибка, тебе её и исправлять.
Старец растаял, словно легкое облачко, а королева постояв в саду ещё минуту, отправилась во дворец.
Там она отдала Густава прекрасный цветок и рассказала обо всем, что случилось. Выслушав жену, Густав воскликнул, что сейчас же велит оседлать коня и помчится на поиски сына. Гвендолин покачала головой возражая:
- Старец велел мне самой исправить то, что я натворила, а кроме того, твой королевский долг оставаться с твоими подданными и управлять страной как бы не рвалось твое сердце вдаль отсюда.
Продолжая уговаривать мужа, Гвендолин наполнила водой серебрянную вазу и поставила в неё цветок.
- Он будет напоминать обо мне, - сказала королева. - И пока со мной всё хорошо, цветок будет свежим, если же он завянет, значит, меня больше нет в живых и тебе пришла пора искать новую королеву.
- Что ты такое говоришь, - ужаснулся Густав.
А Гвендолин с мягкой улыбкой продолжила:
- Я надеюсь, что этого никогда не случится, я вернусь к тебе с нашим сыном и мы будем очень счастливы все вместе. А сейчас, прости, я должна собраться в дорогу.
Гвендолин удалилась в свои покои, позвала доверенную служанку и велела ей принести мужскую одежду. Дважды пришлось королеве отсылать девушку, потому что та приносила одежду слишком богатую и нарядную. Наконец, служанка принесла наряд в котором королева сошла бы за городского ремесленника или скромного торговца. Гвендолин остригла свои чудесные волосы, переоделась в мужскую одежду, взяла дорожный мешок с припасами. На конюшне она выбрала самую неказистую лошадку и оседлала её. “Отныне я буду называться Гвеном”, - решила она.
Ни с кем не простившись, она тайно покинула дворец. Уже выезжая из города, Гвен, как она сама себя теперь называла, задумалась, куда же ей напра-виться, а затем решила, пусть лошадка сама выберет путь, и та, словно, услышав хозяйку двинулась по одной из тропинок, что вели вдаль от городских ворот.
Долго ехала Гвен и, наконец, оказалась в лесу. На одной из полянок, заметив неподалеку ручей, Гвен решила отдохнуть. Она спешилась, напоила лошадь, и привязав её к дереву, вокруг которого росла сочная трава, сама села перекусить. Гвен была так измучена всем случившимся, что слегка утолив голод, даже не заметила как задремала.
Во сне она опять увидела старца, что являлся к ней прежде.
“Пришло время о многом тебе поведать, - сказал он.
В давние времена, настолько давние, что счет им давно потерян, жили высоко в горах могучие волшебники. Иногда они приходили к людям, посмот-реть, как те живут, что нового проиисходит в мире, а затем опять возвращались в горы и составляли заклинания, которые записывали в специальные книги. Со временем чародеи разделились на добрых и злых. Одни хотели помогать людям в их нелегкой жизни, другие же мечтали захватить власть над миром, подчинить всех своей воле,а непокорных уничтожить. Но силы их были равны, и никому не удовалось взять верх.
Тогда злодеи пошли на хитрость. Коварством, лестью, обманом они пробирались во дворцы королей и потихоньку прибирали к своим рукам власть то в одной, то в другой стране. Им осталось захватить еще лишь одно королевство – вас. Я охранял как мог, но нарушив мой наказ, ты сама дала им возможность вмешаться. Они украли принца, чтобы вырастив его у себя, сделать потом королем.
Тогда ваша страна будет обречена оказаться во власти зла. Лишь ты можешь всё исправить, - повторил старец слова, что говорил раньше. - Но, тру- ден будет твой путь, тяжелы испытания. Дорогу тебе будет указывать голубая звезда, видимая только тебе”.
“Я буду стараться”, - прошептала Гвен, просыпаясь. Она вновь оседлала лошадку и пустилась в путь. Теперь ей не надо было думать, куда направиться. Высоко над ней голубая звезда освещала дорогу мягким светом.
К вечеру они были возле маленькой деревушки, где Гвен попросилась на ночлег в первый же дом. Её там приветливо приняли, накормили горячей похлебкой и даже дали утром в дорогу свежего хлеба.
- Нечасто в наших краях случаются путники, - сказал хозяин дома. - Ведь прямо за нашей деревней начинаются места, в которых властвуют черные чары. Может, это и глупые сказки, да только мы в сторону гор никогда не ходили, а кто из чужаков уходил, – назад не возвращались.
- Что ж, - вздохнула Гвен, - может мне повезет больше. И направила лошадку вперед, следуя за своей путеводной звездой.
Через некоторое время перед Гвен раскинулось широкое поле, покрытое цветочным ковром. Так приветливо кивали цветы своими очаровательными головками, словно приглашая Гвен в гости, что она спрыгнула с лошадки и опустилась на колени, чтобы получше разглядеть эту красоту.
“Ах, какие нежные лепестки, словно шелковая постель у меня в замке, а какой аромат – лучше всех духов, что мне доводилось нюхать, - словно в забытьи шептала Гвен, а цветы продолжали кивать ей, как будто убаюкивая. - Я только на минутку прилягу, здесь так хорошо, так спокойно”, - Гвен легла на цветочный ковер и задремала.
Откуда-то из далека доносилось ржанье лошади, но Гвен это было все равно, она забыла куда и зачем направлялась. Наверное, здесь и закончилось бы её путешествие, если бы не настойчивое жужжание над ухом, которое не давало Гвен окончательно уснуть. Она слабо пыталась отмахнуться от назойливого насекомого, но оно не улетало. Открыв глаза, Гвен увидела золотую пчелку, что вилась прямо у неё над головой. “Прочь, прочь от меня”, - махнула рукой Гвен, но пчелка и не думала улетать. Гвен рассердилась и приподнялась, чтобы прогнать нахалку. Поначалу она не заметила как покидает её сонная одурь, и лишь, когда преследуя кружащуюся перед самым лицом пчелку, оказалась рядом со своей лошадкой, всё поняла.
То, что поначалу показалось ей неприметными бугорками на поле – были окаменевшие путники. “Спасибо, пчелка. Если бы не ты, спать бы мне здесь вечным сном”, - воскликнула Гвен, вскакивая в седло. Лошадка изо всех сил припустила подальше от этого странного места, а Гвен пообещала себе впредь быть осмотрительней, мало ли какие опасности еще ждут на пути.
Следующие несколько дней прошли спокойно. Гвен останавливалась на привал, когда им встречались родничок или речушка, отпускала лошадку попастись, и сама утоляла голод, размочив в воде кусок черствого хлеба, которого оставалось всё меньше. Поэтому, увидев одиноко стоящую избушку на краю зеленого поля, Гвен очень обрадовалась.
“Может мне продадут здесь немного хлеба”, - подумала она и постучала в дверь. Дверь распахнулась, на пороге стояла хмурая старуха. Она недоверчиво взглянула на Гвен:
- Ты кто такой, чего нужно? - не слишком приветливо спросила старуха странника.
- Я путешествую, ищу того, кто обучит меня какому-нибудь нужному делу, чтоб учиться недолго, а работа потом могла меня прокормить, - тут же нашлась, что ответить Гвен.
- Ишь, ты, - буркнула старуха, - значит тебе повезло. - Научу тебя плести циновки из камыша. Обучу за один вечер, с голоду потом не помрешь, они всегда нужны, да и камыш найти легко. Но, за науку отдашь мне лошадь.
- Да ты чего, - возмутилась Гвен.
А старуха потирая руки захихикала:
- А ты не кричи, не кричи, - раз тебе дальше идти надо, так лошадка тебе только обузой будет. Тут ведь болото кругом, сам еще может проберешься, а лошадь погубишь.
- Что ж, если так, будь по-твоему, - вздохнула Гвен. Жаль ей было расста-ваться с лошадкой, но старуха была права. По болоту лошади не пройти.
Весь вечер хозяйка учила Гвен плести циновки, наутро дала черствую краюху, пару луковиц и крепкую палку.
- Ступай через болото, да не забывай кочки проверять, авось перебе-решься, - сказала она стоя на пороге своей избушки.
Гвен погладила свою лошадку, привязанную к изгороди и пошла без оглядки вперед. Болото раскинулось так широко, что казалось не обойти его, не объехать, но звезда освещала путь, и Гвен смело шла вперед, выискивая палкой твердые кочки.
Перебравшись через болота, обессиленная Гвен решила перекусить поятнулась было за хлебом, как увидела лягушонка, у которого в коряге застряла лапка. “Надо бы помочь бедняге”, - решила Гвен, а подойдя поближе рассмеялась. Лягушонок, пытаясь освободиться, так уморительно дергал остальными лапками, что удержаться от смеха было невозможно. Но услышав смех, лягушонок перестал дергаться и разразился бранью:
- Ах ты, невежа, мужик неотесанный, не смей смеяться и поклонись. - Перед тобой особа королевской крови. Лягушонок забыв, что лапка в западне, хотел топнуть ею и завопил от боли.
Кусая губы, чтобы не расхохотаться, Гвен освободила пленника, и стараясь придать голосу почтительность, спросила:
- Куда Вас доставить, Ваше величество?
- К моей матушке, конечно, - важно ответил лягушонок.
- А где она?
- На дне болота, разумеется.
- Нет уж, - помотала головой Гвен, - на дно болота Вы уж спускайтесь сами, а меня увольте.
- Да как же я спущусь, у меня лапка болит. У лягушонка вид стал таким жалким, что Гвен, забыв об осторожности, решила ему помочь.
Лягушонок, преободрившись, объяснил:
- Надо встать ровно в середину цветка кувшинки, а он сам доставит куда нужно.
- Какой еще цветок? - удивилась Гвен.
- Да вот же он, - лягушонок махнул лапкой в сторону болота.
Ивпрямь, перед ними был огромный цветок, вполне способный выдержать Гвен. Она подняла глаза, взглянула на звезду. Та застыла на месте, словно ждала, что решит Гвен.
- Ну что ж, поехали, - вздохнула Гвен и ступила на середину цветка.
Она встала ровно по середине, держа лягушонка на ладони. Цветок сомкнул над ними свои лепестки и плавно стал опускаться. Через некоторое время лепестки раскрылись, и лягушонок радостно квакнул:
- Вот мы и дома.
Гвен огляделась. Вокруг и впрямь были королевские покои. Не такие великолепные, как у нее, но для лягушек вполне подходящие. На зеленом троне сидела крупная лягушка, почти сливаясь с ним по цвету. На голове у неё и впрямь была корона. Она квакнула:
- Мы все Вам благодарны за спасение принца.
Отовсюду раздалось громкое кваканье:
- Благодарны- благодарны.
Гвен увидела, что со всех сторон окружена лягушками самых разных цветов и размеров. Одна из них, хоть очень старая с виду, ловко подпрыгнула поближе к Гвен:
- Дайте-ка, мне этого неслуха, - сказала она, - уж я его проучу.
Лягушонок запищал:
- Я больше не буду, нянюшка, и вообще, у меня лапка болит. Скажи ей, - он выразительно посмотрел на Гвен.
Та присела перед нянюшкой, и опуская лягушонка на пол, подтвердила, что у него покалечена лапка. Нянюшка перестала сердиться, и достала откуда-то из складок своей морщинистой кожи крошечный серебристый шарик.
- Моё лекарство ледяное сердце может растопить, а ножка – это не беда, уж ножку вылечу, - это пара пустяков, - раздавливая в лапках этот шарик и намазывая ножку лягушонка жидким серебром.
Через минуту счастливый лягушонок прыгнул к маме на трон, как ни в чем не бывало. А нянюшка протянула Гвен такой же серебряный шарик:
- Береги его, пригодится.
Не успела Гвен взять его, как тут же подскочили две лягушки – одна с листом кувшинки, другая с веточкой водорослей. Они тут же смастерили что-то вроде мешочка, куда опустили этот шарик. Гвен сунула мешочек в карман и поблагодарила лягушку-нянюшку.
А лягушонок тем временем шептал своей матушке, что Гвен надо наградить еще и за то, что этот путник, один из немногих относся к нему с должным почтением. Королева-лягушка важно кивнула и велела Гвен подойти поближе. Та очень осторожно, чтобы не раздавить придворных, подошла.
- Я вижу, ты – путешественник. Так вот, теперь можешь путешествовать налегке, тебе не нужна будет еда и питье. Я дарю тебе волшебную икринку. Ну-ка, открой рот.
Гвен еле справилась с собой, чтобы не сморщиться от брезгливости, но она была знакома с дворцовым этикетом и не могла оскорбить королеву отказом, поэтому послушно открыла рот, но все же вздрогнула, когда лягушачья лапка пристроила ей под язык что-то очень липкое.
- Ну вот, теперь не потеряешь, - довольно сказала королева, споласкивая лапки в чаше, которую тут же поднесли слуги. - Когда икринка будет не нужна, положи её в серебряный сосуд, да не забывай подливать воды в полнолуние, а понадобится – опять положишь в рот и путешествуй сколько хочешь, всегда будешь сыт и напоен. А теперь, прощай.
- Прощай, прощай, - заквакали все вокруг.
Гвен поклонилась, и по-прежнему осторожно подошла к кувшинке. Та опять сомкнула свои лепестки и понесла Гвен теперь уже наверх. Спрыгнув с кувшинки на берег, Гвен с удивлением заметила, что она и впрямь не голодна, хотя со вчерашнего дня ни крошки не съела. Отличный подарок, с благодарнос-тью подумала Гвен, затем взглянула на свою звезду и отправилась в путь.
Но не успев еще отойти далеко от болота, Гвен задумалась. О еде ей теперь заботится было не нужно, но ночи становились всё холодней, а теплой одежды у Гвен не было. Не помешали бы и новые крепкие башмаки, да и за ночлег в харчевнях платить надо.
Вспомню-ка я старухину науку – решила Гвен. Она срезала несколько охапок камыша и села плести циновки. И так ловко она их плела, словно всю жизнь только этим и занималась. Гвен закончила свою работу, когда сплела столько циновок, что едва могла их нести.
Сгибаясь под тяжестью ноши, дошла она до небольшого городка, зато она всё распродав, сумела купить себе теплый плащ, крепкие башмаки, да еще несколько монет удалось ей приберечь. Но Гвен так устала, что она просто валилась с ног. Она подошла к двери ближайшей харчевни и вошла в неё.
В харчевне было немноголюдно. За давно нечищенными столами сидели какие-то мрачные люди, и ели что-то неслишком аппетитное с виду. Они с удивлением уставились на Гвен. Но она от усталости не обратила на это внимания. Бросив монету на прилавок, Гвен велела приготовить ей комнату, да поживее. Служанка в оборванном платье тут же проводила её наверх, освещая ступеньки лестницы чадящим фонарем. Гвен вежливо поблагодарила девушку, чем немало удивила её. Тюфяк на кровати был не первой свежести, поэтому Гвен укуталась поплотнее в плащ, и через минуту уже крепко спала.
Долго ли она спала неизвестно, но проснулась не оттого, что выспалась, а почувствовав, что кто-то трясет её за плечо. Открыв глаза, Гвен увидела, что над ней склонилась служанка. Она шептала Гвен:
- Да просыпайся же ты наконец.
А увидев, что Гвен проснулась, заговорила очень быстро, но по-прежнему тихо:
- Скорее беги отсюда. Наши постояльцы недобрые люди, они что-то замыслили. А ты в наших краях, видно, недавно, раз сунулся в это гиблое место. Жалко мне тебя, пропадешь не за что. Беги, да поторапливайся, а мне пора – не то поймут, что я тебе помогла, несдобровать мне тогда.
Служанка велела Гвен спуститься по лестнице и найти прямо под лестницей маленькую каморку. Внутри каморки еще две двери, открой ту, что справа – выйдешь на улицу и беги отсюда подальше.
У Гвен не оставалось времени на раздумья, а то бы она могла решить, что её заманивают в ловушку. Гвен сунула служанке монетку и поспешила по лестнице вниз, стараясь не скрипнуть половицей. Она пригнувшись вошла в каморку, но то ли плохо слушала служанку, то ли еще не совсем ото сна отошла, толкнула не правую, а левую дверь, и оказалась не на улице, а в темной комнате.
Потолок здесь был выше, чем в каморке, Гвен выпрямилась в полный рост и как раз в тоже мгновение дверь у неё за спиной захлопнулась, женщина оказалась в кромешной темноте. Она вытянула руки и маленькими шажками двинулась вперед. Ей казалось, что вот-вот руки коснутся стены, но Гвен продвигалась все дальше. Теперь она привыкла к темноте, и смогла разглядеть, что идет по узкому коридору. Ей показалось, что впереди мелькнул огонек, и Гвен прибавила шагу. Впереди и впрямь стало светлее, и вот уже Гвен стоит посреди пещеры, освещенной факелами.
Из пещеры вели два выхода, Гвен растерялась, не зная, какой выбрать. И словно в ответ на её мысли зазвучал вкрадчивый голос, принадлежащий кому-то невидимому. “Посмотри в зеркало – вот что ждет тебя, если пойдешь направо”. Гвен взглянула в зеркало, лежащее прямо у ее ног и отпрянула. Оттуда на неё смотрела старуха, морщинистая, седая. “Может, ты и найдешь сына, но ты останешься смертной, состаришься, подряхлеешь. Да и на что тебе этот мальчишка, которого ты никогда не видела. Зато, если ты пойдешь в другую сторону, тебя ждет вечная молодость и красота. Ты станешь королевой фей, - продолжал нашептывать голос. - У тебя будут самые модные наряды и великолепные украшения, сотни слуг будут исполнять все твои желания. Иди сюда, и все твои горести останутся позади, ты забудешь обо всем, кроме веселых песен и смеха”.
Так звал её голос, так манил за собой, что Гвен сделала шаг в его сторону, но тут же в голове у неё словно серебрянный колокольчик зазвенел. “Что это я, что делаю? - спросила себя Гвен, останавливаясь. - Лишь одно сокровище нужно мне – то, что я утратила – мой сын. Все драгоценности мира не заменят его. Прижав сына к груди я стану счастливее любой сказочной феи, а любящие глаза ребенка сохранять мою молодость и красоту – для него я не изменюсь, даже став древней старухой. Я выбираю этот путь”, - и Гвен решительно шагнула в правую сторону.
Отвратительный вой раздался вокруг, пол в пещере заходил ходуном, неведомая сила Гвен подняла в воздух, закрутила волчком. Гвен кричала, и не слышала своего крика, её кидало из стороны в сторону, и наконец, швырнуло вниз. Очнулась она от холода. Вокруг была ледяная пустыня. Она пыталась подняться, но ноги не слушались её. В лицо летели хлопья снега и с каждой минутой Гвен чувствовала, что просто вмерзает в этот лед. “Я останусь здесь, голубой цветок в серебрянной вазе поникнет и Густав поймет, что меня больше нет. Он изберет себе новую королеву, и посадит её на трон рядом с собой”.
Тут Гвен отчетливо увидела перед собой Густава, который держал за руку черноволосую красавицу, и смотрел на неё так нежно, как когда-то на королеву Гвендолин. А красавица улыбалась Густаву, что-то говорила ему, а затем рассмеялась так звонко, что смех, вырвавшийся из-под сводов дворца долетел до ледяной пустыни. Он звучал в ушах Гвен, заполняя всё вокруг.
Гнев поднялся в груди Гвен горячей волной. “Нет, не бывать этому. Я не отдам Густава никому. Только меня он любит, и скоро мы будем вместе”. Видение исчезло. На смену ему пришел голубой свет, он согрел Гвен и дал ей силы подняться на ноги. Посмотрев вверх, Гвен увидела свою звезду, и вздохнула с облегчением. Теперь ей были не страшны ни лед под ногами, ни порывы ветра, швыряющие колючие горсти снега прямо в лицо. Звезда вела её, и Гвен уверенно шла вперед и вперед. Она пересекла пустыню, и пошла вверх по узкой тропинке, что извиваясь змеей, вела к вершине горы.
Несколько раз Гвен чуть не соскользнула вниз, в последний миг успевая ухватиться за каменный выступ или глыбу льда. Она до крови искусала губы, руки были ободраны, а во всем теле не было ни косточки, которая не ныла бы от усталости, но ничего уже не могло остановить Гвен.
Звезда привела её к чертогу магов и ворота сами собой распахнулись перед Гвен. Она прошла сквозь бесконечное великолепие дворца и оказалась в главном зале. Вдоль стен зала, на резных скамьях сидели чародеи. Они молча смотрели на измученную, но несломленную женщину в истрепанном мужском платье. Каждый из них надеялся, что чары окажутся сильнее человеческих чувств, и женщина уйдет отсюда ни с чем.
Свет голубой звезды озарил чертог колдунов, и они не могли сделать ничего, кроме того что уже было сделано ими. А сделано было немало. Колдуны наложили на ребенка чары, чтобы сделать ум его холодным, а сердце черствым. Мальчик рос никого не любя, и презирая всех. Заносчивость и высокомерие читались в его взгляде.
Гвен смотрела на него и отчаинье сжимало ей сердце. Не таким виделся ей сын, не такой представляла она их встречу.
- Кто ты, чужестранец, и зачем ты здесь? - громко спросил мальчик, обращаясь к Гвен. - Если хочешь просить моей милости, то лучше убирайся. Я не люблю оборванцев и нищих. Надо следить, кто входит во дворец, - крикнул он слугам. - Вышвырните его вон, - приказал он, не дождавшись ответа.
- Нет, - Гвен умоляюще подняла руку.
Она не знала, что ей делать. В своем сердце она не чувствовала любви к этому маленькому человечку, похожего на её мужа лицом, но такому чужому. И всё же, что-то удерживало её от того, чтобы развернуться и бежать отсюда без оглядки.
- Нет, - повторила Гвен, и уже спокойно продолжила. - Я не буду ничего просить, я хочу дать тебе ...
- О, подарки – несмотря на все окружающее его колдовство, принц был всего лишь ребенком, и как все дети любил подарки. Глаза его загорелись любопытством, и в эту минуту Гвен поняла, что не оставит этого мальчугана здесь, уведет с собой, чего бы это ей не стоило. Это её сын, каким бы ужасным он не был.
Она сунула руку в карман, надеясь найти там хоть какую-нибудь безделушку и наткнулась на мешочек – лягушачий подарок. Гвен достала зеленый мешочек из кармана и раскрыла его. Мальчик с интересом посмотрел на серебряный шарик, затем схватил его и сунул в рот. Гвен застыла на месте. Она не знала, можно ли есть нянюшкино лекарство, но мальчонке оно видно пришлось по вкусу. Он с удовольствием проглотил его и протянул руку к Гвен.
- А еще есть?
Гвен в это время всматривалась на лицо сына. Оно словно осветилось изнутри мягким светом. Нет больше злобы во взгляде, обычный детский смех срывается с губ ребенка, он бросается Гвен на шею и крепко обнимает её.
Если бы Гвен взглянула на чародеев, она увидела бы, что лица их искажены от ненависти к ней, той, что победила самые могущественные чары на свете. Но Гвен не смотрела на них, глаза её застилали слезы, слезы радости и счастья. Мгновение или вечность стояли обнявшись мать и сын – неизвестно, но только в какой-то момент, появился перед ними старец в белоснежной одежде.
- Королева Гвендолин, ты вынесла все испытания, что были посланы тебе, и заслужила награду, ведь это твоя любовь отняла у магов их черные силы. Теперь они навечно останутся в этом ледяном чертоге, пока собственная ненависть не иссушит их впрах. Вы же с сыном сейчас окажетесь во дворце, а всё, что случилось, я сотру из вашей памяти.
Так и вышло. Густав нашел Гвендолин в саду с прелестным малюткой на руках. Король и королева души не чаяли в своем сыне, а он рос добрым и умным мальчиком, и всем было ясно, что со временем, трон займет достойный наследник.
Как и обещал старец, Густав и Гвендолин навсегда забыли о случившемся. Голубой цветок в серебрянной вазе по-прежнему стоял в королевской спальне, и дарил свой нежный свет и добрые сны королю и королеве, и счастье никогда не покидало эту страну.