Эта история произошла в одном из небольших белорусских местечек, то ли в 2004, то ли в 2005 году. Две молодые девушки – подруги только окончили школу и ждали от жизни всего того хорошего, чего обычно и ожидают или о чем мечтают бывшие школьники на последнем звонке.
Должен заметить, что и Света, и Оксана росли без отца. Обеих воспитывали матери и бабушки. Если Светкин отец ушел к другой женщине, то отец Оксаны умер после тяжелого многомесячного запоя. И как водится, в таких случаях матерям приходилось работать за двоих, чтобы поставить дочерей на ноги.
Но эта обязанность их не радовала, а скорее тяготила. Ведь в неудавшейся женской доле, матери подсознательно винили своих детей. Потому что обе по нелепой случайности вышли замуж “по залету”, а не от большой любви. А время тогда было неспокойное, смутное. Нормального мужика найти было сложно.
Не то, чтобы матери не любили не Свету, ни Оксану. Просто, хотели они видеть в своих дочерях то, что хочет вернуть любая обманутая женщина – себя в молодости. Поэтому на полном серьезе напутствовали своих дочерей на то, чтобы те любыми способами оказались в столице – в Минске. Не хотели матери, чтобы их дети зимой таскали дрова, ходили за водой к колодцу, да воровали с колхозного склада комбикорм для прокорма скотины.
Света, к своим семнадцати годам уже не понаслышке познакомилась с мужчинами. И понимала, что, имея стройное молодое тело, она могла добиться многого. Например, мобильного телефона, новых джинсов или же косметики. Одно ей мешало раскрутиться – небольшое население ее родного городка. Ведь как ни крути, а в таких местах все обо всех знают. Отсюда и пошли сплетни, что, мол, Света проститутка, а значит и отношение к ней соответствующие. Патриархальный жизненный уклад, по-прежнему давал о себе знать.
Место, где жили подружки довольно глухое, на столько, что даже фуры не часто заезжали в эти края. Основной темп жизни здесь задавал автобус, ходивший три раза в день мимоходом из столицы, пара тройка сельхозпредприятий, да несколько магазинчиков плюс бар, где вечером и собиралась вся молодежь. Центральными же героями сплетен в поселке являлись местные жители, приехавшие или уехавшие на заработки в Польшу или Россию.
Света с голодной завистью смотрела на десятилетние иномарки, в которых приезжали из Минска или Москвы мужики к своим семьям. Ведь все, что она видела среди своих сверстников – это в лучшем случае ржавые Жигули, обвешанные блестящим китайским пластиком, да народные застолья на берегу местной речки. Поэтому перспектива жизни с трактористом или же механизатором её не прельщала. Ей хотелось большего! Частенько она говорила Оксане, что, дескать, местные женихи воняют, что они грязные и почти всегда в масле. И по примеру своей мамы многозначительно добавляла, что они красивые, молодые и достойны лучшего, нежели таскать пьяного мужа за воротник. Именно поэтому Света неоднократно пыталась познакомиться, то с водителями проезжих минских автобусов, то с залетными дальнобойщиками, кои изредка останавливались возле магазина.
Мать же никак не препятствовала дочери в поисках суженного. Более того, она подначивала Свету, говоря, что не сможет и дальше содержать ее, и что она тоже женщина и хочет пожить для себя. В схожей ситуации находилась и Оксана, поэтому девушкам пришлось искать работу. О продолжении учебы не могло идти и речи. Ведь денег у родителей девчонок на это не было. Поэтому вдвоем, по Светкиному блату, девушки неофициально устроились в местную забегаловку. Здесь – то они окончательно и пришли к мысли о том, что жизнь это большая игра. И в зависимости от ставки в ней, растет и размер потенциального выигрыша.
В этой придорожной забегаловке, расположенной чуть поодаль от местечка, в лесу возле трассы, залетные посетители могли просадить месячную зарплату девчонок в один заход. Девушки старались быть вежливыми и обходительными, смекнув, что от этого полностью зависят их чаевые.
Так Света и познакомилась с двумя милиционерами, которые по долгу службы чаще, чем раз в две недели посещали закусочную. И поскольку, они друг другу примелькались, мужчины уже привычно по-дружески заигрывали. Они тонко намекали на то, что хотели бы продолжить знакомство где-нибудь в более непринужденной обстановке. Да, и повод оказывался замечательный грядущее тридцатилетие одного из милиционеров.
Девушек пригласили на шашлыки, к дядьке в деревню. Для виду Света изобразила скромницу, но все же приняла приглашение. Оксану же смутило такое легкомыслие. Но Света принялась уговаривать подругу. Она говорила о том, что это милиционеры и что они неженаты, и что это просто удача, познакомиться с ними. Плюсом служило и то, что в нашей стране государственным служащим всегда своевременно выделяется квартира. В общем, это был шанс, который Света не хотела упускать. Поэтому всеми правдами и неправдами она уговаривала Оксану поехать на день рождения.
В условленный день, утром, девушек забрала машина. Милиционеры и двое их приятелей последовали к дядьке. Деревня, где жил родственник, находилась довольно далеко и являла собой типичный пример постсоветской разрухи. В середине села красовались кирпичные развалины магазина. Пара – тройка дач, чудом оказавшихся в той местности, да пяток бабулек, живших по округе и изредка оживлявших сонный ландшафт своим говором.
Дикие животные не были редкостью в этих местах. Если жители европейских городов платят за то, чтобы посмотреть на нетронутую природу воотчую, то местных жителей она настолько достала, что те завели множество собак, дабы распугивать дичь. Картофельные поля люди окружили колючей проволокой с висящими на ней жестяными банками, по примеру противопехотных заграждений первой мировой войны. Складывалось впечатление, что не сегодня–завтра в деревню нагрянут немцы, с которыми будет сражаться горстка местных партизан.
В ту пору у дядьки гостил его дальний родственник, с которым, они как водится по обычаю, пили уже вторую неделю, отмечая встречу. Ну, и как бывает в таких ситуациях деньги и товары для обмена на выпивку внезапно подошли к концу. Поэтому, когда дядька узнал, что к нему едет племянник с друзьями, он сильно обрадовался. Ведь вместе с ним гарантировано ехала водка, закуска и деньги.
Дом дядьки был огромен. Таким же огромным было и его хозяйство. Однако, дядька страдал от периодических запоев, отчего бывало, забывал кормить скотину или пропалывать сорняки в огороде. Поэтому когда он увидел, что к нему во двор заехало целых две машины, его затуманенный хмелем разум быстро живился. Он выбежал на крыльцо и кинулся обнимать всех без разбору. Называя их своими крещеными сыновьями и любимыми детьми.
Девушкам понравился такой радушный прием. От неожиданности они даже немного смутились. Тем не менее, помогли разгрузить машину и отнести продукты в холодильник. По двору метались встревоженные куры. А из сарая доносилось хрюканье голодных свиней.
Внезапно, дядька в суете подготовки к застолью заметил на языке у Светы пирсинг, отчего сильно удивился. Он отвел в угол племянника и начал его допытывать, дескать, зачем это нужно. На что тот, как бы в шутку ответил, дескать, это чтобы сосалось лучше. Такая постановка вопроса вызвала у дядьки абсолютное понимание, и даже уважение.
Простой деревенский стол в гостиной быстро заполнился разными блюдами. Не прошло и часа, как вся компания, включая родственника дядьки, принялась чествовать именинника. Обычные тосты, речи. Девушки пили вино, мужчины водку.
И вот во время одного из перекуров, когда вся компания уже изрядно захмелела одному из милиционеров в голову пришла, как ему казалась, гениальная мысль. Он хотел разбавить вино, которое пили девчонки водкой, чтобы те быстрее отрубились. Ведь мужиков было шестеро, а их только двое! Получалась нестыковка. Эта идея вызвала бурю положительных эмоций у дядьки, не видевшего молодых баб продолжительное время. Под видом сохранения чистоты скатерти от пятен, в сени вынесли пятилитровую бутылку вина. И пока дядька, да родственник с друзьями отвлекали девчонок байками об охоте и рыбалке, милиционеры вылили в напиток Диониса почти пол литра водки. Затем как не в чем не бывало, поставили вино обратно на стол.
Не мне рассказывать, уважаемой публике, сколько может выпить здоровый, крепкий мужик, не помутившись при этом рассудком. Много, очень много! Чего нельзя сказать о девчонках, которым только-только исполнилось восемнадцать лет. И пока мужики жарили шашлык, Света и Оксана, что называется, доходили до кондиции. Красное вино, которое они считали безобидной забавой, смешанное с водкой уносило их разум далеко в темную бездну. Спустя некоторое время, молодые девичьи тела обмякли. Первым это заметил дядька, который пришел со двора за водкой. В начале, как бы проверяя, он прикоснулся к Оксане. Девушка соскользнула, шмякнувшись на пол не издав при этом не единого звука. В этот момент дядька понял, что это его шанс быть первым! Он затащил тело Оксаны на широкий диван в соседнюю комнату и принялся раздевать ее.
Через некоторое время, дядька вернулся к мангалу с бутылкой водки и ухмылкой на лице. Мужики поинтересовались о том, как обстоят дела. На что дядька в свойственной только ему пьяному манере ответил примерно следующее, что у одной дырка, как шапка, а у другой такая узенькая, что два пальца даже не пролазят, идите, парни, берите.
Пальцы дядьки не отличались изяществом. Он не был ни художником, не инженером, он был человеком всю жизнь работавшим в поле, растившим и забивавшим скотину, знающим, сколько труда и сил вложено в обычный кусок хлеба. Именно от этого и происходила простота его суждений и действий.
Бессознательные девичьи тела лежали рядом на диване. Мужчины по очереди, а иногда и по двое заходили в дом и удовлетворяли свои естественные потребности. Это действо длилось почти до самого захода солнца. Оно служило как бы приправой к шашлыкам, да анекдотам в беседке. А все происходящее вокруг воспринималось как само собой разумеющееся. Только один раз у дядьки возник вопрос по поводу того, что ведь могут быть и проблемы. На что милиционеры ответили, чтобы тот не переживал, потому что за ним стоят погоны, и что все равно они ничего не докажут, ведь девки поехали добровольно. Да, и в принципе, все же свои. Так что бояться нечего.
Еще в восьмом классе, Света, будучи школьницей, заполучила свой первый подарок – мобильный телефон Siemens. Заработала она его, скажем так, тем же способом, которым зарабатывают обычные куртизанки в наши дни. Но суть истории не в этом. Дело в том, что, не имея достойного примера для подражания, наставниками девчонок в жизни были глянцевые журналы и телевизионные сериалы, кои в то время позволяли уходить от серости и рутины окружающей жизни.
В этих изданиях так называемые звезды, а так же астрологи, космоэнергеты и прочие люди сомнительной репутации раздавали советы о том, как добиться успеха и счастья. Ключевая мысль множества статей сводилась к простой и понятной мысли, как будучи неповторимой и привлекательной, выйти замуж за богатого мужчину.
Но дорога ложка к обеду. И что хорошо в Москве, то плохо в деревне. Поэтому человек несведущий иногда приходил в удивление от тех вещей, которые выкидывали девчонки. Особенно их зазнайство задевало сверстниц, потому что с одной стороны они им завидовали, с другой стороны не могли понять, откуда взялось столько надменности и пафосной спеси. Ведь совсем недавно они вместе с подружками пили пиво из одной бутылки. А сейчас?
Например, однажды Свету и Оксану подвозил хозяин забегаловки на своем убитом Renault 19. Он остановился в центре города, высадить девчонок. Завидя рядом с магазином своих школьных подружек, Света, с Оксаной демонстративно подняв голову, прошли мимо. При этом одна из них показательно теребила в руках свой новый мобильный телефон, как бы подчеркивая возросший социальный статус.
Но в нашей жизни существуют уместные и неуместные вещи. Например, дама в вечернем платье уместна на официальном мероприятии, но неуместна на проселочной дороге среди леса. Поэтому всегда странно и немного глупо выглядят наши сельские светские львицы, на фоне социалистической действительности.
Исходя из этого, идеалы того общества, на которое ориентировались Света и Оксана, выкрасив волосы в белый и рыжий цвет соответственно, могли принести им выгоду в Минске или Москве, но прагматичная сельская жизнь этого дать им не могла. Вот почему лежали они голые и использованные в глухой деревне, а не в шикарном особняке, где-нибудь на Рублевке.
Утро следующего дня оказалось очень тяжелым. Сквозь сон Оксана ощущала какой-то неприятный едкий запах, усиливавшийся постепенно до рези в носу. Она приоткрыла слипшиеся глаза. Голова гудела и раскалывалась, живот болел тупой колющей и режущей болью, ей хотелось вытошнить саму себя. Оксана еле повернула голову и увидела рядом обнаженное тело подруги. Ее груди, живот, волосы и почти все были измазаны в высохшее мужское семя. Она лежала как кусок мяса на разделочной доске.
И в этот момент Оксана осознала все. Она схватилась за какую-то тряпку лежавшую за головой. Замотавшись в нее почти голая, выскочила в гостиную, где по разным углам валялись в дым пьяные мужики. Перед столом, на угловом диване сидел родственник, покачивая по кругу головой. Везде летали мухи, продукты на столе уже начали постепенно портиться. В доме пахло разложенной плотью. Это родственник надул в штаны. Хотя и был самым трезвым из всех. Он посмотрел на Оксану и попытался выговорить нечто похожее на “чо”. Но не удержался и отключился.
Девушка одной рукой прикрывала груди, второй держала тряпку на животе. В таком виде с криком и плачем, она выбежала на двор босая. Ее ноги до колен покрывала застывшая кровь. Оксана бежала по картофельному полю в сторону к кустам и деревьям. Подальше от этого страшного места. Но там девушка зацепилась за борозду и упала прямо в пыль сухой, не видевшей дождей земли. Она рыдала, как рыдает любая жертва группового изнасилования. Оксана просто лежала и выла как волчица, среди молчаливых кустов картофеля и живущих своей жизнью колорадских жуков.
Она боялась даже встать, даже подумать о, всех тех мерзостях, пережитых ей ночью и которых она не может вспомнить. Лишь нарастающая рваная боль, в нижних частях туловища знала об этом все. Оксана лежала лицом в земле, орошая ее своей слюной и слезами. Ее лицо обезобразила грязь и гримаса, какую не сможет изобразить не один в мире актер.
Так продолжалось до того момента, пока полумертвые тела мужиков не начали оживать. Кряхтя, спотыкаясь, по очереди они подползали к столу и искали во множестве бутылок хотя бы одну, чтобы похмелиться. Дядька же, не долго думая, пополз к дивану, где еще лежала Света. Он повернул ее лицом к стене и сделал то, что обычно делают в тюрьмах с заключенными отбывающими срок за изнасилование. От этого Света проснулась и взвыла. Но дядька держал ее крепко, продолжая свое черное дело. Закончив, он поцеловал ее в ухо и нежно добавил, что-то на подобие, что лучше тебя я женщин еще не встречал. Отчего Свете почему-то стало очень тепло и приятно. Она ощутила себя значимой, не смотря на причиненную боль и тяжелое похмелье. Девушка чувствовала симпатию ко всей мужской компании. Не будем вдаваться в детали всего происходившего потом в доме, потому что случившиеся там, это наиболее мерзкое из всего того, что может произойти с людьми, живущими лишь своими инстинктами. Но!
Исчезнувшую Оксану, нашли ближе к вечеру. Она сидела под дубом, росшим вдалеке от деревни, и безразлично смотрела в даль. Милиционеры и Света силой затащили ее в баню, где под присмотром родственника отмыли и привели в человеческий вид. Все это время девушку уговаривали, внушая, что в произошедшем нет ничего страшного. И что Свете уже дали денег, так что она осталась довольна. И что хочет погулять еще.
На самом же деле милиционеры и их друзья испугались того, что натворили. Ведь если Света уже была прожженной во всех смыслах женщиной, то вот с Оксаной вышел прокол. И милиционеры не хотели, чтобы их жены потом узнали, что они вшестером изнасиловали девочку. Ведь не смотря на все те извращения, которые вытворяли мужики у дядьки дома, они являлись образцовыми семьянинами, с детьми, с женами, с уважением и любимыми родственниками. И поехали на природу исключительно для того, чтобы оторваться от надоевшего быта.
После бани Света уговаривала Оксану. Она ей рассказывала о том, что они милиционерам понравились, и что те дали столько денег, сколько они зарабатывают за два месяца в забегаловке. И что Оксана зря истерит, ведь рано или поздно это бы случилось. Если не у дядьки в деревне, так с грязным механизатором в каком-нибудь гнилом сарае. А милиционеры щедрые и добрые, предложили встречаться и дальше. Света рассказывала о том, какие вещи она купит на местом рынке, о том, что знакомые просто обзавидуются, да и зачем переживать, если ты все равно ничего не помнишь, считай, как была под наркозом. И самое парадоксальное в этой ситуации то, что Оксана вняла словам Светы. Ей показалось, что все произошедшее не так уж страшно. И что если бы тоже самое произошло в гостях у трактористов или механизаторов, то они вероятно даже не отблагодарили бы. А милиционеры же изобразив из себя тактичность, начали объяснять девушке, что мол, они – то не знали, что она девственница и что по пьяни не различили. И что, дескать, будут какие-то проблемы или вопросы, которые нужно будет решить, пусть смело обращается к ним, они ее защитят. В общем, загрузив девушек обещаниями райской жизни, небольшой стопочкой белорусских денег мужики отвезли их обратно в местечко. Затем, трижды перекрестившись по православному обычаю, отъезжая они зареклись больше не иметь дел с недавними школьницами. И следуя своему обету, в следующий раз к дядьке на праздник в честь рождения сына, они привезли обычную проститутку. Она брала деньги наперед и не бегала полуголая по полям с истеричными воплями.
Но на этом наша история не заканчивается. Потому что сама жизнь лучший писатель. Нужно просто замечать и улавливать посылы этого великого творца судеб. Прошло около четырех месяцев, когда Света с Оксаной поняли, что обе беременны. Они повторили судьбу своих родителей. Но в этот раз еще по более странному сценарию. Ведь что делать они не представляли. Поэтому сразу же позвонили милиционерам и сообщили, что беременны. На что последовал ответ примерно следующего содержания, дескать, это не их дети и с кем девчонки трахаются это их личное дело, но пусть не думают, что нашли мудаков, которые будут кормить чужих выродков.
В этот момент время для Светы и Оксаны остановилось. Ведь легальный аборт делать было поздно. Они стояли как вкопанные на краю своего маленького городка, глядя на мокрые осенние деревья, с которых ветер срывал последние листья. Больше мобильный телефон милиционеров не отвечал. Горькие слезы покатились по их щекам. Девчонки понимали, что игры кончились и теперь им придется объяснять маме, бабушке от кого они забеременели. А ведь это неизвестно. Они предвидели роды, сидение в декрете дома, полную деградацию и осознание того, что не всякий мужик захочет брать бабу с дитем.
Света на время задумалась, а затем оживилась. Она вспомнила, что до встречи с милиционерами, она переспала с водителем автобуса Сашей. А он как раз внешне походил на одного из друзей. На руку играло и то, что Саша не всегда приезжал к ним в местечко, так как его график работы чередовался между разными городами. Поэтому о похождениях Светы он не знал ничего, а следовательно, становился идеальным кандидатом в отцы для будущего ребенка. Оксана опешила. Она буквально обалдела, когда Света позвонила Саше и с голосом полным безысходности сообщила тому, что она от него беременна и что растить ребенка без отца ей будет крайне затруднительно.
Наступил март, но зима еще не покинула свои владения и держала природу в снежных объятьях. Пути девчонок разошлись. Светка уехала с Сашей в Минск. Они поселились у его мамы и сестры в двухкомнатной хрущевке где-то на заводской окраине. Оксана же осталась дома. Обе подружки родили. Ребенок Светки оказался больным и слабым, с пороком сердца, а дочь Оксаны внешне была здоровой, но так это или нет достоверно сейчас уже неизвестно.
Но зато достоверно известно другое. Если женщине что-то очень необходимо то, она сделает все возможное и невозможное, чтобы достичь поставленной цели. Не смотря на то, что ребенок Светки оказался зачат при весьма сомнительных обстоятельствах, она все же смогла выполнить завет матери и переехать в столицу. Пусть еще не туда, куда она хотела, но первый кирпичик в основание фундамента ее новой жизни уже был заложен. И больной ребенок оказался лучшим средством для этого.
Никто не знает, сколько отцов в неведении растят чужих детей. Никто не знает, сколько укрыто тайн и сколько жизней на старости сломано словами о том, что, это был не твой сын/дочь. Дети как средство, как циничный побочный продукт процесса услаждения плоти. Вот в чем вся правда.
Как и многие поколения женщин до нее, Светка лицемерно клялась в безграничной любви. Она говорила о том, что Саша ей понравился с первого взгляда, и что это судьба, любовь и что если он откажется от нее и от ребенка, то она покончит с собой. Но не бывает так, чтобы все проходило гладко. И как далеко ты не прячь ложь, рано или поздно она даст о себе знать. Не в этом поколении, так в следующем.
Оксана оказалась в патовой ситуации. Ведь даже ненавистные когда-то трактористы, пастухи и механизаторы больше не заглядывались на бледное, доведенное до отчаяния худое девичье тело. Рыжая краска, ярко когда-то покрывавшая волосы слезла, маникюр превратился в нечто невнятное. Скомканные локоны и потухший взгляд. Это теперь выделяло Оксану из толпы. Мать и бабушка проклинали девчонку. Частенько, если Оксана пыталась высказать им в чем-то свое недовольство, то они отвечали ей, дескать, не нравится, иди туда, где нагуляла, или же оставляй ребенка, а сама вали работать, может тогда хоть какой пьяница замуж возьмет.
Родители терзали ее, повторяя одну и ту же народную поговорку гласящую, что пока сука не захочет, кабель не вскочит. А поскольку количество кабелей оказывалось неизвестным, то родители до кучи называли Оксану ****ью, шалавой и проституткой. И если к этому добавить тяжелые бытовые условия, такие как печное отопление, воду из колодца, удобства на улице, газ из баллона, то складывалась и вовсе ужасающая картина. Плюс еще местные сплетни, да пересуды.
Поначалу Оксана ночами просто рыдала в подушку, но позже возымела привычку срываться на ребенке или собаке, жившей во дворе. Правда, со временем прошло и это. Полное осознание пустоты своей жизни, постоянный крик грудного ребенка, тяжелый физический сельский труд и давление родителей сделали свое дело.
В один из летних дней, в том месяце, когда обычно собирают урожай вишен, Оксана взяла дочь и поехала в другой город, туда, где имелась железная дорога и частенько ходили поезда. Все что она хотела так это прекратить свои бессмысленные, как ей казалось страдания. Взойдя на мост, кои обычно проходят над железнодорожными путями, она посмотрела вниз. Запах резины, смолы и дерева на летнем солнце соединялись в неповторимый аромат железной дороги. Она безучастно разглядывала высоковольтные провода электричек, людей возле вокзала при этом крепко сжимая горло ребенка.
И вот вдали замаячил товарный поезд. Он шел на приличной скорости, оглашая округу своим мощным гудком. Оксана, ожидала именно его. Как только товарняк поравнялся с мостом, она без лишних раздумий сиганула через парапет. Оксана и ребенок в ее руках упали так быстро, что лишь один зевака на краю перрона заметил это. Он испугался и отступил назад. Потому что первой мыслью посетившей его была крамольная идея о том, что мозги забрызгают ведро с вишнями. Торможение состава, охи, ахи, стоны. Все это было немного потом. А пока тело молодой матери и ее ребенка волокли за лоскуты одежды по рельсам части железнодорожного состава. Именно так закончилась история еще одной молодой жизни.
Но судьба и в этот раз, видимо, пытаясь восстановить, хоть какую-то справедливость преподнесла сюрприз. На похоронах, прямо у гроба, мать Оксаны умерла от инфаркта, на месяц позже бабушку разбил паралич, и ее забрали в дом престарелых. Светка, как и милиционеры на похороны не приехали. Дома же Оксаны местные жители стали сторониться, говоря, что там ночью загорается тусклый свет и кто-то тихонько плачет. Не иначе, беспокойные души усопших возвращаются. Место то до сих пор стоит в запустении поросшее бурьяном, сливами и разросшимися до огромных размеров кустарниками.
Судьба Светки сложилась более удачно. После декретного отпуска позабыв о подруге, она устроилась кондуктором в автобусный парк, где работал Саша. Там она то ли по привычке, то ли уже всерьез присматривала себе нового мужа. Потому что хоть Саша и был работящий, но любил выпить. Да, и общего языка Светка с его родственниками не находила. Лишь больной ребенок, служил гарантией хоть какого-то семейного перемирия.
Работа кондуктора сложная и тяжелая. Она способствует росту цинизма не меньше, чем работа патологоанатома. Ведь в автобусах в отличие от маршрутных такси, ездит контингент победнее, да и попроще во всех отношениях. То на три буквы пошлет, то обнажит половые органы по пьяни, то домогаться будет со всякими непристойностями. Поэтому, чтобы хоть как-то скрасить свои тяжелые будни, Светка возымела привычку перед рейсом пить пиво. Немного, всего по два литра. Тогда и настроение лучше, и людям есть что ответить.
Так прошло еще несколько лет. Вроде бы жизнь наладилась. Утром на работу, вечером с работы, в выходные к маме помогать по огороду. Светка и Саша даже записались в очередь на квартиру, что значило грядущее освобождение от родственников и мужа!
Дело в том, что раньше, когда существовал институт обязательной прописки, девочки из сельской местности писчем лезли в Минск с мечтой о строительстве жилья в кредит и получения заветной синей печати в паспорте гласящей о том, что ты минчанин и позволявшей, к тому же, устраиваться на высокооплачиваемую работу в городе. И бывало частенько так, что получив заветную квартиру и дешевый кредит, молодая жена подавала на развод, избавляясь тем самым от ненавистного минского мужа, открывшего ей дорогу в город. Именно таким курсом следовала и Светка. Но Беларусь страна маленькая. И часто пути многих людей пересекаются неоднократно. Так произошло и с одним из друзей милиционеров, устроившихся на работу в автобусный парк водителем.
Что случилось дальше, догадаться не сложно. Саша узнал, что Светка была проституткой, и что с ней переспала почти вся округа, что ребенок, скорее всего не его. И что лучшим решением является экспертиза ДНК и развод. После этого уже никакие уговоры на Сашу не действовали. Светке с трудом, но привычным для нее способом удалось исправить ситуацию, выбив себе общежитие. Где она постепенно и начала спиваться, продолжая вести свой привычный образ жизни.