***
...На самом деле баптисты-кальвинисты есть просто одна из многочисленных деноминаций баптизма, и как всякая деноминация, они заслужили собственное название – хардшеллисты («твердопанцирники» (hardshell)). Да, они твердо защищали свои кальвинистские принципы от всех остальных баптистов: «Новая школа следует теории Эндрю Фуллера, для которой смерть Христа является достаточной для всего человечества, и действенной только для избранных – что дает им импульс мотивации для достижения своей миссии во всем мире. Но Старая школа знает о следствиях этой теории и настаивает на единстве сферы и устроения Его благословенного Искупления. Проще говоря, главный вопрос в том, пролил ли Иисус Христос Свою кровь за всестороннее и полное свободное спасение всего избранного народа Божия или Он умер только для того, чтобы сделать возможным спасение всех потомков Адама. Данная тема не была предметом спора в американских церквах вплоть до введения Фуллером гуманистического и сентиментального желания сделать весь мир христианским .. Либо Христос умер за всех потомков Адама, либо Он умер лишь за некоторых. Если Он умер за всех без исключения, то Завет не был заключен и христианство суть лжерелигия; ибо в Божественном Откровении было и есть то, что Христос умер за Его людей, которые были избраны в Нем до основания мира. Если Он умер за весь человеческий род, то не может быть избрания по благодати. Если Он умер за всех без исключения, а многие погибли, то Он потерпел провал, и Его Божественность становится ложью» . Даже если считать, что баптист Фуллер исходил из гуманистических принципов Просвещения (есть мнение, что он был масоном) и внес в христианство ложный дух, - это еще не повод считать истинно-христианским дух строгого кальвинизма. Обвинять точку зрения, согласно которой Христос распялся за всех, в «сентиментализме», можно только, исходя из жестокосердной теории смерти Христа лишь за «избранных». Удивительно звучит и фраза о том, что гиперкальвинисты (ГК) верят во всестороннее и полное «свободное спасение» избранного народа Божия – какое же свободное спасение, когда их доктрина предполагает совершенно рабскую и пассивную роль человека в процессе спасения? Свобода в этой теории только у Бога, Он может делать с творением, что угодно..
Заметим, что вина Фуллера совсем не в том, что он полностью отвергает кальвинизм, - он, как видим, все равно верит в спасение «избранных» и действенность Креста только для них, - а в том лишь, что он все же допускает распятие Христа за всех людей. Любое допущение свободы человека сразу же вызывает у гиперкальвинистов обвинение, что тогда спасение во Христе только возможно, а не действительно, а, значит, Он не Спаситель, не Бог и т.д. Для православного сознания эти обвинения звучат странно: в православии привыкли считать, что обвинения в отрицании божественности Христа обычно связаны с христологией – например, несториане или ариане отрицали равенство Христа Богу. В таком случае вера в Христа как божественного Спасителя оказывалась неисправимо поврежденной; но здесь совершенно иной смысл – стоит тебе заявить, что человек должен свободно принять дар спасения из рук Христа, как тут же тебе скажут, что ты отвергаешь божественность Искупителя. Т.е. суть обвинения в том, что недостаточно признавать божественность природы Христа, надо еще признавать и божественность действий этой природы. Но ведь мы верим, что Он творил чудеса, воскрешал мертвых, добровольно умер за нас и воскрес; однако гиперкальвинистам этого мало – для них необходимо, чтобы еще при этом верили в спасение без свободного участия человека. Иными словами, для гиперов одним из признаков божественности является обязательно действенное действие: они не верят, что божественное действие может быть бесплодным, может быть отвергнуто нашей свободой; точно так же и наша свободно не принимает благодать добровольно – благодать действует без нее. Получается, что когда Христос говорит - «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас» (Мф. 11, 28) и «Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели!» (Мф. 23, 37), - Он не имеет в виду человеческую свободу; по кальвинистскому разумению призыв Христа придти вообще неискренен – во-первых, не все труждащиеся и обремененные должны к нему приходить, ибо Он не собирается спасать всех; во-вторых, призыв этот, предполагающий, что люди могут свободно придти, ложен, ибо «кому надо» по непреложной необходимости придут – тогда это гипноз, а не призыв; допустим, животные идут на зов хозяина, и в этом нет свободы, - но человек намного выше животных и обладает как раз всеми признаками личности: как они проявляются в кальвинистском непреодолимом спасении, остается загадкой.
Слова о том, что жители Иерусалима сами не захотели принять Его спасительный дар, если следовать гиперам, тоже звучат как обман: Он и не собирался предлагать спасение неизбранным; они не захотели быть с Христом не потому, что им предложили спасение, а они отвергли, а просто им не предлагали никакого дара. Но тогда как объяснить слова «сколько раз Я хотел собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья»? Даже по образности видно, что речь идет о предложении спасения – а для чего еще людей собирает Спаситель? – но гиперкальвинистам этого не докажешь. Тот же Баркли говорит об этом стихе: «мы видим призыв Иисуса. Иисус говорит как любящий. Он никого не принуждает; Он может применить лишь одно оружие - призыв любви. Он стоит с распростертыми объятиями и призывает людей, а на людях лежит страшная ответственность - принять этот призыв или отвергнуть его» . Вот эту страшную ответственность выбирать между спасением и погибелью кальвинисты и пытаются снять с человека и переложить на Бога. Так и выходит, что спасся ты, или погиб – это абсолютно свободный выбор Всевышнего. И в этом смысле спасение вообще не может быть возможным – если в нем никак не участвует человек, то это просто божественное действие, а в Боге не может быть ничего возможного, иначе Он не был бы Совершенным, - в Боге все действительно и вечно. Т.е никакого спасения во времени не совершается, - оно совершилось в вечности до основания мира. И в той же вечности, по сути, уже родились, прожили, умерли, попали в рай все избранные; в той же вечности родились проклятые, прожили полную грехов жизнь, и упали в огненную бездну. Тут получается любопытный временной парадокс – согласно этой логике избранные, спасенные до творения мира, были спасены еще до воплощения Бога и Его распятия. Вот как Гилберт Бибе трактует Еф. 2, 5: «жизнь святых была во Христе прежде, чем они пали в Адаме. Мы не настаиваем и не утверждаем, что им было дано во Христе личное индивидуальное существование, но что они существовали как духовное тело, которого Глава Христос .. Можем ли мы признать, что в нашем падении в Адаме мы выпали из Христа, или, что жизненный союз Его детей с Ним был расторгнут, как и связь с той жизнью, которая была дана и обеспечена нам в Нем прежде всех миров? Тогда мы должны были бы отчаяться в Его спасении, ибо плен законный превозмог бы сей вечный и неразрывный союз» .
Получается, что избранные святые существовали еще до творения мира – это, конечно, не оригенистская теория предсуществования, но тем не менее; одно дело - верить в то, что еще до создания вселенной в уме Бога были идеи условного предопределения, спасения святых и осуждения грешников – в этом нет ничего удивительного, ибо Бог заранее предвидит все; и потому можно сказать, что святые потенциально существовали в вечности еще до творения. Но не об этом речь у Бибе: безусловно предопределенные Богом святые существовали реально еще до творения как избранная церковь – и, по сути, ничто не мешает считать, что они так же реально существовали индивидуально, хотя Бибе мягко говорит «мы не настаиваем», однако – если есть «общее» (Тело Христа, Церковь), то есть и единичное – отдельные святые. Но дальше Бибе говорит еще более удивительные вещи: оказывается, предопределенные святые в Адаме не пали, т.к. их союз с Христом вечен и неразрывен! Т.е. в Адаме пали, но остались с Христом! Но это и значит, по сути, что не пали в Адаме – как может пасть в Адаме, кто неразрывно с Христом? И как можно неразрывно быть с Христом еще до воплощения Бога во Христе, до Голгофы и Воскресения? Но для Бибе это только логический вывод из теории предопределения и непреодолимости благодати: ничто не может преодолеть желание Бога спасти избранных – даже падение Адама. Иными словами, выходит, что избранные кальвинистские святые в Адаме не пали, и даже непонятно, насколько всерьез в них присутствует первородный грех? Можно сделать вывод, что «по-настоящему» эти святые не разделили участи Адама и были искуплены еще до Искупления. Т.е. частное искупление гиперкальвинистов означает: еще в вечности и до творения мира те, кто избран, уже существовали; они никогда не падали с Адамом и не умирали в нем – всеобщее падение в Адаме для них на самом деле не падение, т.е. и падение тоже «частное» - для проклятых; они были искуплены заранее, до Искупления, и больше никакого искупления не было и не будет; искупление Христа во времени, 2000 лет назад на Голгофе – это скорее просто явление во времени того, что реально уже совершилось в вечности; вечность здесь совершенно поглощает время: вечное предопределение кальвинистов делает события во времени чем-то условным, тенью вечности - и падение в Адаме, и Голгофу. Если святые неразрывно с Христом и по сути не умерли в Адаме – то непонятно, почему они не могли быть в раю еще в эпоху Ветхого Завета, почему рай был потерян и для них – или это тоже было не на самом деле, коль еще в вечности реально существовали избранные святые? Заметим: рассуждения Бибе были бы более адекватны, если бы имелось в виду следующее: то, что потенциально присутствовало в вечности как промысел о мире – актуальным стало во времени: святые спаслись, грешники осуждены (не без свободы). Для ортодоксального кальвинизма, видимо, вообще неприятно представление, что предопределение, уже совершившееся в вечности (вместе со всеми соответствующими событиями и личностями), должно еще совершаться во времени, ведь время есть «территория свободы творения» – это для них значит, что предопределение в вечности как бы несовершенно, раз оно должно еще завершаться в истории, из возможного становиться действительным, из небытия приходить в бытие.
Таким образом, если придерживаться теории, что все актуально уже совершилось в Боге, причем актуально в смысле безусловного предопределения – то все становится бессмысленным – святые не пали в Адаме и не искуплены Христом во времени на Голгофе – они всегда с Ним в вечности, которая как бы аннулирует события искупления во времени (но христианство как раз историческая религия, для которой очень важна вера в «Распятого же за ны при Понтийстем Пилате»; полное поглощение времени вечностью опять-таки ближе к исламу). Такие парадоксы, видимо, неразрешимы в рамках гиперкальвинистских представлений. Но только в этом случае можно сказать, что спасение во Христе в принципе не является возможным, а всегда только действительным и действенным – у гиперов это одно и то же, все уже есть в вечности. После этого обвинение в адрес традиционного христианства, что в нем, дескать, таинства являются «магией», выглядит просто смешным – как раз православие различает в таинствах действительность и действенность, и учит, что таинства не гарантируют спасения и не действуют автоматически со стопроцентной необходимостью. Таинство спасения у ГК может быть только со стопроцентной гарантией. Т.е. если Бог действует только не таким магическим способом – что-то вроде «мгновенного приворота» грешника для спасения – то вас тут же обвинят в том, что вы делаете из Бога «неудачника» и т.д. Хотя все наоборот: всю работу за ученика делает только тот учитель, который не может толком ничему научить; тогда он говорит – ладно, раз ты такой глупый, давай-ка я все сделаю сам; так поступает учитель, который не воспринимает своего ученика как личность; в этом случае учитель действительно неудачник – он ничему не учит учеников, делая все за них; и разве такие ученики действительно становятся учениками?
17. В православии же, поскольку Бог есть Любовь – спасение не может не быть без нашей свободы – ведь любовь ждет ответной любви, а не вызывает у кого-то ее искусственно. Кальвинизм рисует образ Бога, Которого можно назвать Любовь-не-для-всех. Но даже по отношению к тем, кого любит Бог в кальвинизме, по отношению к избранным, - сложно сказать, можно ли это чувство называть любовью. Ведь у них Бог не ждет ответной любви от человека, Он просто программирует ее. Гипнотическая любовь – это любовь ненастоящая. Конечно, гиперы всегда могут сказать, что человек абсолютно мертв, и спасение аналогично воскресению мертвого; но разве когда Господь воскрешал Лазаря, душа Лазаря не жаждала спасения добровольно? Если некий грешник творит только зло (согласно кальвинизму), то этим он делает противное воле Божьей: раз его спасает благодать, то, значит, она преодолевает сопротивление грешника, который тянется к злу. Никакой свободы здесь нет, а судя по непреодолимости благодати – момент сопротивления не возникает – сразу же возникает спасение, которое нельзя потерять. И какой же здесь свободный ответ на любовь и милость Бога? Уильям Баркли так говорит о божественной милости: «Наше прилагательное милостивый - это перевод греческого элеемон. Но, как мы уже неоднократно видели, греческий текст Нового Завета восходит к оригинальному древнееврейскому или арамейскому. Милость - это в древнееврейском хесед, а это слово непереводимо. Оно значит не только сочувствовать человеку в обычном смысле этого слова; оно не значит просто сочувствовать попавшему в тяжелое положение человеку. Хесед, милость означает способность настолько войти в положение другого человека, чтобы видеть мир его глазами, обдумывать проблемы его умом, и чувствовать его чувствами. Это много больше, чем эмоциональный приступ жалости; такая милость требует сознательных усилий ума и воли. Это слово означает не сочувствие, данное, так сказать, извне, а сознательное отождествление себя с другим человеком настолько, чтобы видеть и чувствовать мир таким, каким видит и чувствует его он. Это сочувствие в буквальном смысле слова. Сочувствие, симпатия произведено от двух греческих слов: син - вместе с, и пасхейн - переживать или страдать. Сочувствие значит ощущать мир вместе с другим человеком, в буквальном смысле слова пройти через то, что прошел он .. Разве, в конечном счете, это не то же, что Бог сделал в Иисусе Христе? В Иисусе Христе Бог в самом буквальном смысле вошел в нашу человеческую природу. Он пришел как человек; Он пришел, смотря на мир и на вещи нашими человеческими глазами, обдумывая вещи нашим человеческим умом. Бог знает, что такое жизнь, потому что Бог вошел прямо в жизнь» .
Недаром же по-русски слова «любовь» и «любой» имеют один корень. Тем самым дается понять, что совершенная любовь может быть только ко всем, а не к горстке избранных. Иисус как раз порицает любовь только к «избранным своим» - «Ибо если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари? И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники?» (Мф. 5, 46-47). Но в ГК Бог ведет Себя похожим образом – Он любит не всех, а только часть грешников; они, правда, ненавидят Его, но Он решил вложить в них любовь к Себе против их воли – прямо скажем, это странная христианская любовь. Если милость на еврейском означает отождествление себя со страданиями другого и высшее выражение это нашло на Голгофе, то могут ли представить себе гиперкальвинисты, что Христос, мучаясь на Кресте, тем не менее, думал: Я страдаю только за избранных – остальные должны погибнуть, и они заслужили это, Я не желаю за них страдать? Ведь это означало бы одновременное присутствие в Боге милости и немилости – а это и есть в конечном счете немилость, нелюбовь, ненависть. Признавать в Боге даже несовершенную любовь – это значит, по сути, отрицать Его божественность. Спросим у гиперов: а Бог мог бы полюбить также и неизбранных, и спасти их? Если мог, то Он несовершенен, ибо тогда мы признаем в Боге возможность полюбить еще больше, чем есть; если же не мог, то любовь Бога ограничена – то ли другими Его качествами (справедливостью?), то ли какой-то необходимостью, - но в любом случае опять придется признать, что Бог несовершенен, причем в самом главном для христиан: в Любви. Тогда пафос христианства уничтожается: Бог любит всех, и ради всех Он стал Человеком, ради всех страдал, ради всех мир, ради всех воскрес.
Снова Баркли: «Так почему же Иисус требует от человека такую любовь, непоколебимую доброжелательность и непобедимую благожелательность? Ответ чрезвычайно прост и поразителен: потому что такая любовь уподобляет человека Богу. Иисус указывает на свершения Бога в мире, и мы видим, что Бог относится с непоколебимой доброжелательностью ко всем. Бог повелевает солнцу восходить над злыми и добрыми; Он посылает дождь для праведных и неправедных. Раввин Иошуа бен Неемия говорил: "Видели ли вы, чтобы дождь выпал на поле праведника, а не на поле неправедного? Или что солнце взошло и светило для Израиля, который был праведен, и не для язычников, неправедных? Бог повелевает солнцу светить как для Израиля, так и для всех народов, потому что Бог добр для всех". Иудейского раввина тронула абсолютная доброжелательность Бога, одинаковая по отношению к святым и к грешникам. Есть раввинская повесть о погибели египтян в Красном море. Когда египтяне начали тонуть, ангелы запели победную песнь, но Бог сказал печально: "Творение рук Моих тонет в море, а вы поете передо Мной". Любовь Бога такова, что Он не может видеть удовольствия в уничтожении вообще какого-либо создания, сотворенного Его руками. У псалмопевца это сказано так: "Очи всех уповают на Тебя, и Ты даешь им пищу их в свое время. Открываешь руку Твою и насыщаешь все живущее по благоволению" (Пс. 144,15.16). В Боге есть это всеобъемлющее благоволение, даже по отношению к тем, кто пронзил Его сердце. Иисус говорит, что любовь эта должна быть у нас для того, чтобы могли стать "сынами Отца нашего Небесного"» . Однако представление о Боге у ГК не подходит для такого объяснения любви: у них Бог как раз может испытывать радость от проклятия грешников, может ненавидеть, может справедливо осуждать тех, кому Он решил не предоставлять спасения. И если такой Бог вкладывает в сердца избранных любовь к Нему, то не является ли эта любовь такой же ограниченной: только к своим? И будут ли такие сыновья Отца Небесного любить всех? Будут – только у них «все», - это не все. Ибо места Писания, где утверждается любовь, милость, благоволение Бога ко всем, эти люди давно уже научились трактовать как «ко всем избранным». Заповеди, говорите? Так и это тоже к избранным – неизбранное большинство никогда не получит от Бога возможность выполнять их, а избранным и выполнять их не надо, т.к. спасение не зависит от этого.
18. Нам говорят, что если Христос умер за всех, то Завет не был заключен и христианство якобы ложно; более того, утверждают, что если Бог умер за все человечество, то не может быть кальвинистского избрания по благодати. Нет, Завет был заключен с Церковью; однако Церковь Божия открыта для всех – никто заранее не исключен и не отвергнут, ибо церковь – это не «закрытый джентльменский клуб». Кальвинистам упорно хочется считать, что они избранные и элита, а другие просто удобрение – для ада, но Новый Завет говорит, что это не так. Т.е. лжерелигия – не христианство; черты лжерелигии есть именно в вере в Бога по имени «любовь-не-для-всех». Впрочем, я не стал бы объявлять все, во что верят ГК, лжерелигией. Речь идет только о серьезных искажениях христианской веры. Но в одном гиперы правы: если Христос за всех умер, то кальвинистскому избранию объявлен смертный приговор на Кресте. И это не может не радовать, ибо Библия Церкви (но не Библия Женевы) учит иначе: во Христе к спасению избраны все – избраны в смысле «призваны», ибо всем Бог предлагает спасение; в кальвинизме же это одно и то же – если призван, значит избран, ибо призвание у них обладает автоматической действенностью. С такой точки зрения неясно, как же понимать известные слова о том, что «много званых, а мало избранных» (Мф. 20, 16)? У гиперов только один выход: верить в то, что Бог не по-настоящему зовет неизбранных, т.е. попросту обманывает их. Если же Он всех зовет искренне, то в кальвинизме это может означать лишь то, что все отзываются, и все избраны. Не так учит православие: да, все призваны по благодати, но не все избраны, т.к. не все добровольно ответили своей жизнью «да» на эту благую весть Бога.
Но тут все православные впадают в смертный, непростительный грех прямо на глазах кальвинистов. Последние жаждут иного: мгновенно спастись и никогда больше не волноваться о спасении. И обрести бесконечное счастье для себя, а не для других. Для других его обрести нельзя, ведь в этой доктрине Бог не желает спасать всех, следовательно, не надо и пытаться миссионерством охватить весь мир: наслаждайтесь счастьем на месте. Характерная цитата: «предпосылка фуллеристского движения, согласно которой миллионы людей умирают и попадают в ад только потому, что они не имеют Евангелия.. За ней стояло то, в чем они впервые решились признаться: есть люди, которые могут быть спасены благодаря народу Божию, и даже избранные пойдут в ад, если Евангелие не будет им проповедано. Эта посылка и лежит в основе «евангелического возрождения». Это изменение кальвинизма среди приверженцев миссионерской системы. Не Бог, а они сами индивидуально избирают людей ко спасению, а Он выбирает лишь план спасения, искренне приглашая всех, в том числе отверженных» . Но ведь это и есть классическая миссионерская логика христианства: нести свет Христа в мир, чтобы люди спаслись – иначе опасность ада огромна. И разве люди не спасаются благодаря народу Божьему, т.е. Церкви? А о чем же повествует книга Деяний и послания Павла? Именно о том, как Бог спасал людей через Церковь; об этом же повествует вся история христианства вот уже 2000 лет. Но для гиперов, поклоняющихся только предопределению, желательно исключительно спасение без посредников – без Церкви. Правда, Библию они все же читают – или через Писание, которое мы получили от Церкви, Бог теперь тоже не спасает? Последовательное применение такого взгляда означало бы полное отсутствие миссионерства, в результате чего спасались бы только прямым явлением Бога людям, прямым Его вмешательством – но такая картина резко отличается от того, что мы видим в христианском мире.
Фраза, говорящая нам, что избранные не пойдут в ад, даже если им не будет проповедано Евангелие, - говорит именно об этом. Т.е. кого надо, Бог спасет и без всякой проповеди – зачем Он тогда вообще основал Церковь и заповедал ей учить и крестить все народы? При этом опять вам предлагают ловушку в виде примитивного выбора: или Бог избирает людей к спасению, или сами люди; конечно, Бог через людей не может спасать – то ли потому, что им не доверяет; то ли потому, что ни с кем не делится Своей славой и могуществом – хотя это больше напоминает Аллаха мусульман, а не Бога христиан, Который желает разделить с нами Его царство.. И уж просто потрясающим по своей откровенности звучит критика того, что Бог искренне приглашает всех, даже отверженных. Тут люди открытым текстом говорят, что они верят в такого Бога, Который неискренен со многими людьми, и приглашает их ко спасению лицемерно. Ну и что? Лишь бы лицемерие не мешало счастью избранных, а оно, судя по всему, совершенно безбрежно. В протестантских текстах (особенно русских) обращаешь внимание на то, как часто они, описывая райское состояние, применяют термин «счастье», а не «блаженство». Видимо, «счастье» кажется чем-то современным в отличие от архаичного «блаженства» (см. современные переводы Библии). Уже приходилось отмечать, что в Синодальном переводе Библии термин «счастье» употребляется крайне редко и совсем не в смысле чего-то божественного. Блаженство – это действительно не то же самое, что счастье: «Слово блаженны, употребленное во всех блаженствах - особое слово. В греческом это макариос; слово, которым характеризуются прежде всего боги. Христианству присуща Божественная радость .. Словом макариос часто характеризуют затаенную радость, радость безмятежную, интимную, на которую не оказывают никакого влияния все перипетии жизни. Русское слово «счастье» - однокоренное со словами часть, участь, имеет по словарю долю значения рок, судьба. Человеческое счастье зависит от случайности, от жизненных перипетий; жизнь и случай могут дать человеку счастье, но могут его и разрушить. Христианское же блаженство - это нечто совершенно интимное, внутреннее, не подверженное никакому влиянию извне. "Радости вашей, - сказал Иисус, - никто не отнимет у вас" (Иоан. 16,22). Блаженство - это радость, которая пронизывает нас даже через страдания. Ее не могут ни затронуть, ни разрушить ни печаль, ни потеря, ни боль, ни страдания; эта радость сияет нам сквозь слезы и ее не могут отнять ни жизнь, ни смерть» .
Конечно, дело вовсе не в филологических тонкостях и не в особенностях перевода Библии. Проблема в том, что люди, которые верят в ограниченное, а не всеобщее искупление, ограниченную, а не всеобщую любовь Бога – исповедуют такое же ограниченное счастье-блаженство для избранных. Возникает что-то вроде духовного расизма: как надписи «только для белых», которые долгое время были в американском общественном транспорте» на гиперкальвинистском «поезде святых» должна быть надпись «только для избранных». И, увы, никто не может отнять у них это счастье – счастье, несмотря на веру в Бога, Которых обрекает на ад огромное количество людей, специально не предоставляя им возможности спастись. Да, никто из людей не может отнять у них этого временного счастья, но вечный Бог отнимает это лжеблаженство у тех, кто заблуждался в вере. Да будет Он милостив!