***
...Любопытно, как строгий баптист Бест выступает против современного поп-баптизма с его шумными евангелическими компаниями, в которых он видит ненавистное каждому кальвинисту арминианство: «Современные религиозные собрания уделяют много внимания «приходу ко Христу», что понимается как призыв к алтарю. Тем не менее приход ко Христу – это не физический акт.. Методы, которые Билли Грэм сделал столь популярными, никогда не должны возноситься над нашей Вестью» . Согласимся: методы Билли Грэма не приемлемы и для православных – но в чем же суть этого неприятия? Проповедь Христа – необходимость, однако не все методы хороши: метод разгорячения субъекта, воздействия на его страсти, который активно применяют нынешние баптисты и харизматы - действительно неправилен. Но проблема здесь не в том, что эти люди отвергают строгий кальвинизм – православие тоже его отвергает, но оно не использует «эстрадные методы»; можно, конечно, говорить о «духе мира сего», но это общий момент. Суть вот в чем: гиперкальвинизм придерживается крайне пессимистической антропологии – человек не может ничего, он духовно мертв и т.д.; это предполагает, что не должно быть активных способов воздействия на человека во время проповеди – ведь это противоречит доктрине безусловного предопределения. По закону маятника протестанты более позднего образца часто придерживаются «оптимистической антропологии», отталкиваясь от его крайностей - нет, по букве они в основном повторяют кальвинизм, но «по духу» они убеждены в достаточной самостоятельности субъекта – значительно большей, чем это допускается даже в православии, которое тоже подозревается кальвинистами в «оптимизме».
Неопротестанты (баптисты и т.п.) полагают тем самым, что нужно «зажечь» человека во время проповеди, вызвать его на сцену, бомбардировать его криками проповедниками, быстрой музыкой, ярким светом, веселыми картинками, обещаниями быстрого спасения – вплоть до способности мгновенно обрести веру «здесь и сейчас», прямо во время евангелического шоу. И, конечно, тут Бест прав, указывая, что такая «современная проповедь» порождает ощущение, что человек может сам себя спасти, сам себя зарядить спасением под действием такого зрелищного собрания; дух пелагианства в таких шоу проявляется с огромной силой – и разве инструкции о том, как быстрее привести людей к вере и как самому быстро поверить – это не вера в автономию субъекта, для которого, кажется, благодать не очень-то и нужна – а только эстрадная проповедь поярче? Конечно, тут воздействует не только на покаянные струны души, но и на греховные, как и во время любой рекламной компании: человек ловится на обещание как можно быстрее и легче решить все свои проблемы – вплоть до пребывания в раю. Известен же факт, что люди, которых обратило такое шоу, часто вновь приходят на него, ибо к тому времени «первый заряд» евангелической рекламы исчерпался, и человек требует «подзарядки». Т.е. главную роль играет не столько благодатное приобщение ко Христу, сколько именно человеческая активность «прихода к Богу» в стиле «я сделал это!», «я смог!». «Человеческой благодати» этих шоу никогда не бывает достаточно – реклама должна постоянно обращаться к человеку, чтобы он никогда не переставал покупать рекламируемый товар и постоянно чувствовал необходимость испытать этот «неповторимый и устойчивый вкус» обещаний неопротестантизма. Бест неправ лишь в одном: отвержение гиперкальвинизма автоматически не приводит к «эстрадной проповеди». Православие и католичество столетиями проповедуют Христа без методов американского ток-шоу; и чтобы избежать этих методов, совсем не обязательно принимать на веру постулаты Кальвина - необходимо просто твердо исповедовать учение Церкви, в котором глубокое осознание греха препятствует таким методам воздействия на природу человека, ибо они возбуждают греховные струны души. Глубокое осознание греха – это не просто пункт догматики в стиле «пессимистической антропологии»; это отражение аскетико-мистического учения святых отцов; а вот этого-то в кальвинизме не так много, ибо он отрицает аскетическую традицию монашества, направленную на сражение с грехом, и не допускает таинство исповеди, поскольку убежден, что человек и так спасен навсегда..
7. Баптист-кальвинист Гилберт Бибе продолжает критику арминиан за их представления о проповеди: «они .. говорят о вере, как будто это нечто такое, что может и должно быть осуществлено за счет нечестивого грешника как цена или условие спасения. Как и в своих обращениях к невозрожденным, они представляют здесь дело так, что нищий грешник может иметь веру, или приобрести ее по своей воле без особого труда. Такие проповедники часто утверждают, что вера – это то, что легко может быть обретено самим человеком. Возможно, для нашего корреспондента очень привлекательны взгляды, представляющие некие доказательства того, что тварь в силах создать веру, а после ее создания, как утверждают многие, привести ее в действие и контролировать ее работу; и, как известно, это является кардинальной доктриной с духовной помойки любого арминианского исповедания» . Метод полемики по принципу «из крайности в крайность» в истории богословия широко известен; я не знаю, действительно ли баптисты-арминиане из числа современников Бибе (вторая половина 19 века) придерживались именно таких взглядов, которые он излагает; но не подлежит сомнению, что в осуждаемых им взглядах он бы сегодня узнал точку зрения «эстрадных проповедников» баптизма и пятидесятничества. Вот эти слова Бибе очень похожи на современные баптизм и пятидесятничество: «В наше время в нашей родной стране работает огромная машина по изготовлению «веры» и «благочестия».. Все это позволяет ковать железо, пока горячо, с помощью организации религиозных встреч и волнений, устроения скамей покаяния и других технических средств, пользующихся спросом. Такая «вера» создается властью и ухищрениями людей, любыми средствами моды или механики, подобно древним идолам, о которых мы читаем, что они мертвы и безжизненны. В них нет никакой жизненной силы, кроме вдохновений разгоряченного заблуждения и фанатизма, дышащего смертной ненавистью на народ Живого Бога» . Только наш баптист в своем 19 веке не мог знать, насколько совершенной будет евангелическая машина по изготовлению веры в 21 веке..
Конечно, православие, отвергая кальвинизм, никогда не учило, что веру можно осуществить «за счет нечестивого грешника», или, что грешник может приобрести веру «по своей воле без особого труда»; такая точка зрения очень похожа на пелагианство в чистом виде – и потому возникают сомнения: действительно ли арминианские оппоненты придерживались открытого пелагианства, или это просто традиционная склонность гиперкальвинистов видеть во всех, несогласных с ними взглядах, адскую змею пелагианства? Скорее в инструкциях современных баптистов (типа Билла Брайта) – «осознай, что ты грешник, что тебе нужен Бог, поверь – и ты спасен» - можно увидеть критикуемый Бибе взгляд: создай сам в себе веру, запрограммируй себя на спасение, - и все! Но это совершенно не православная позиция. Любой верующий человек (да и многие неверующие) прекрасно понимает: я могу сколько угодно стараться поверить «своими силами», но сколько не старайся – без действия благодати мои усилия ничто; с другой стороны, если я просто буду сидеть и ждать, что Бог даст мне веру, а я просто безучастно буду наблюдать за этим – веры тоже не будет. Так что в этом Бибе прав – тварь не в силах сама из себя создать веру – такая вера была бы искусственной, а не благодатным даром; Нельзя же проснуться утром и дать себе задание: а поверю-ка я сегодня в Бога!; или – а стану-ка я верить сильнее с сегодняшнего дня!; или еще – сохраню-ка я ныне веру неизменной! Абсурд такой ситуации слишком ясен. Но из этого еще не следует, что человек никак не участвует в обретении веры, в ее сохранении или усилении; естественно, вера – не наша собственность, которую мы мысленным приказом можем в любой момент поднять или опустить, словно руку или ногу; однако православная доктрина синергии предполагает, что человек не может не участвовать вполне свободно в том, что с его верой происходит.
М-р Бибе говорит: «тварь не может иметь ничего общего с созданием веры, ибо в Священном Писании прямо сказано, что ее Автором и Совершителем является Христос (Евр.12.2). Это заявление не оставляет никакого места для работы твари в создании веры. Тот, Кто есть Автор веры, есть также ее Совершитель. Как и в сотворении мира, Бог начал и Бог завершил свою работу, не оставляя никакой твари возможности утверждать, что она принимала участие в творении, и в равной мере тварь отстранена от участия в создании веры Сына Божия» . Автором и Совершителем веры действительно является Христос – с этим никто и не спорит; но делает ли Он это без нас? Если да, то все призывы Евангелия поверить и покаяться совершенно бесплодны; и даже это послание Бибе тоже бесплодно – ибо оно обращено к людям с целью обратить их в «правильную веру» - зачем это нужно, если тварь «не может иметь ничего общего с созданием веры»? С какой целью тогда Бибе проповедует? Бог – Творец всего мира; вот и люди появляются на свет не без Его воли; но это же не значит, что в создании ребенка никак не участвуют папа и мама! Бог – первопричина всего, но Он так сотворил мир, что в нем многое производится Им через вторичные причины: собственно, законы природы эти вторичные причины и есть, как и вообще всякая взаимосвязь природных явлений – отрицать это можно только с экстремальных позиций мусульманского богословия, считающего, что каждое явление непосредственно творится Аллахом. Полагаю, Бибе этого не отрицал; возможно, сторонники кальвинизма сказали бы: вторичные причины существуют в естественном порядке вещей, но в сверхъестественном порядке спасения их нет, т.к. человек низко пал и не может участвовать в своем спасении. Но и тут наблюдается противоречие: Сам Господь повелел нам – «Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам» (Мф. 28, 19-20). Если тварь совсем не участвует в спасении и никаких вторичных причин нет, то зачем же тогда людям заповедано крестить и учить народы? Тогда бы Бог непосредственно Своими актами учил и крестил индивидуально (или коллективно) людей. Тем не менее, Он дает поручение просвещенным благодатью апостолам делать нечто для спасения людей – значит, сотрудничество людей и благодати в деле спасения существует.
Бибе развивает свою позицию в следующих тезисах: «1. Тварь есть существо природное, следовательно, все ее силы и способности являются естественными, и они не могут исполнять духовные вещи; вера же есть духовный жизненный принцип, и поэтому находится вне сферы возможностей твари. Всякая вера, которую люди могут создать, как и они сами, естественна. Как паук не может сплести паутину из иного материала, нежели тот, что находится в его грязном кишечнике, вера не может быть произведена тварью ни полностью, ни частично, она есть дело Сына Божия .. 3. Тварь не может не только иметь никакого участия в создании веры Христовой, она не может также сама привести себя в обладание ею или под ее власть, ибо апостол положительно заявляет, что вера не от нас, но она дар Божий, не от дел, чтобы никто не хвалился (Еф.2.8-9)» . Что верно, то верно: мы знаем, что вера это дар Божий, который человек не может создать из человеческого материала. В этом смысле вера действительно не может быть произведена ни полностью, ни частично – поэтому мы говорим: Господь привел нас к вере, а не – мы сами себя привели. Но это только одна сторона истины; другая ее сторона состоит в том, что если человек совсем уж не желает верить, то Господь не приводит его насильно – иначе все были бы спасены таким насильственным путем, ибо кто устоит против могущества Его? Православие никогда не отрицали, что благодать, ее божественная активность сопровождает весь наш путь спасения: даже первые зародыши желания верить невозможны без благодати; от начала созревания веры до смертного одра – благодать сопровождает нашу веру и ведет нас; но в этом участвуем и мы – вся духовная практика Церкви направлена на то, чтобы человек содействовал благодати – молился, каялся, причащался, сражался с помыслами. Разве г-н Бибе этого не делал? Полагаю, это хорошо знакомо и любому протестанту (только с причастием будут сложные проблемы) – значит, если не в теории, то на практике протестанты чувствуют, как это важно для спасения. Пусть в теории они полагают, что все действия «спасенного» человека как бы запрограммированы Всевышним; но на практике человек все равно ощущает, что он волен делать то, что он делает; что никто не заставляет его молиться и каяться.
8. Насчет тварности и нетварности веры надо иметь в виду еще вот что. Православие понимает это иначе, чем августиновская традиция, унаследованная во многом и протестантами.. У нас нет такого резкого разделения на царство природы и царство благодати. В православии благодать - не тварный дар, добавленный сверх природы нашему существу (у католиков именно так), а потом утерянный в грехопадении; по словам о. Иоанна Мейендорфа, благодать - это божественная жизнь, которая дается сотворенному человеку, чтобы принять ее и участвовать в ней, а если он лишается благодати, то перестает быть в соответствии со своей собственной природой. В православии динамическое, а не статическое понимание человека - он - творение, но с другой стороны, он призван стать причастником божественного естества (2Пет. 1, 4). Т.е. существование человека не рассматривается замкнуто: человек создан для того, чтобы быть вместе с Богом - Бог создал человека как существо, которое разделяет Его бессмертие. Иными словами, - человек создан, чтобы верить. Когда он не верит – это против его природы, это противоестественно. Поэтому вера – это восстановление человеческой природы, исцеление ее от греха; вера – это дар, это присутствие Бога в человеке; но это присутствие – не без самого человека, не без участия его природы; иначе получилось бы, что вера – это как искусственное сердце, чужеродный элемент, пересаженный в человеческую природу. Нет, вера – это возвращение природы к своему изначальному благодатному, райскому состоянию, это исцеленная природа вместо больной; это начало и источник воскресения природы и ее обожения. Разница в том, что для православия вера – это естественное небесное состояние человека, ибо он сотворен для того, чтобы верить; это единство естественного и сверхъественного, единство природы и благодати, в котором Бог возвращает нас к Себе, и мы возвращаемся к Нему. У Бибе же вера - это скорее сверхъестественное и противоприродное состояние, ибо сам человек к нему никакого отношения не имеет; ему имплантируют веру извне – и не совсем даже ясно, насколько это связано с исцелением природы, ведь протестанты часто удовлетворяются одним лишь прощением грехов, без исцеления (как раз пессимистическая антропология кальвинизма особенно должна настаивать на этом – раз человек ничего не может сделать для спасения, - значит, его природа так и не исцелена).
И потому снова и снова Бибе устраняет человека из сферы сотрудничества с Богом: «Власть, которая совершает эти дела веры, должна быть по крайней мере столь же велика, как сама вера и ее дела. Как мы видели, это вера Сына Божия, которой рожденные от Бога побеждают мир, и если мы верим ее свидетельствам, мы не можем допустить, что мир обладает какой-либо властью или контролем над делами этой веры. Поскольку вера есть сила Божия, ибо она есть вера Божия и вера Сына Божия, а также вера избранных Божиих, она не может ни регулироваться, ни контролироваться какой-либо иной властью. Даже христианин, чувствующий ее власть, будет напрасно трудиться, если пожелает контролировать ее работу .. Бог дал христианину драгоценную веру Своего возлюбленного Сына, и хотя христианин не имеет власти создать эту веру или управлять ею, он участвует в ее работе. Хотя он не может управлять работой веры, он может и должен руководствоваться ею. Не он проявляет веру, вера осуществляет его самого» . Здесь поистине удивительно стремление баптистского автора защитить полную пассивность человека в делах веры – вопреки очевидным фактам. Особенно удивляет очередной ложный тезис: не христианин проявляет веру, а она осуществляет его. На самом деле, истинно и то, и другое: мы живем верой, но мы и проявляем ее. Если христианин не создает веру, не управляет ею и не контролирует ее – то как он вообще может в ней участвовать? Только совершенно пассивно? Но полностью пассивное участие – это все равно что полное неучастие. Наш теолог говорит, что человек должен руководствоваться верой – как это понимать?
Если вера осуществляет христианина, а он никак не влияет на нее – то не означает ли это, что вера не имеет отношения к человеку, и толкает его в нужную сторону как нечто иноприродное? Да, вера не есть наша естественная сила, которую нам сравнительно легко контролировать при помощи естественных же средств; но у Бибе поразительное отрицание любой возможности взаимодействия естественного и сверхъестественного – нашей воли и Божьей благодати. Рассмотрим простейший пример: человек впал в искушение – угрожает ли это вере? Видимо, да. Что делает в таком случае человек? Очевидно, как минимум молится, уповая на Бога. Полагаю, что и сам Бибе много раз так и поступал. Но это как раз и свидетельствует о том, что человек может способствовать сохранению или даже умножению у себя веры – ведь преодолеть искушение – это значит укрепиться в вере. Да, своими естественными стремлениями человек не может ни контролировать, ни регулировать веру – об этом мы уже говорили. Но с помощью благодати, под ее руководством, человек может возрастать в вере – хотя первенство принадлежит Богу, а не нам. Конечно, человек не может запланировать: при помощи благодати возьму-ка я и возрасту в вере; но от человека требуется соблюдать заповеди, жить жизнью христианина, любить Бога и людей – все это невозможно без благодати, но всем этом требуется и наше участие, ибо наши дела являются средствами раскрытия благодати. Иначе остается только буддийское неделание, полная пассивность и устранение из «колеса страданий мира» - однако ни один христианин (в том числе протестант) не стал бы проповедовать такой идеал – и Бибе прекрасно понимает, что дело христианина – активно сражаться со злом внутри себя и вне. И, стало быть, - Евангелие со своим призывом к спасению имеет смысл, и деятельность христиан по спасению мира – тоже. Потому что имеет смысл только совместное действие Бога и людей. Для этого Он сотворил нас, ибо для Него имеет смысл только добровольная любовь человека к Нему. По-другому просто не может быть. Если человек не отвечает на призыв Бога добровольно, или вообще не желает отвечать, ведя себя исключительно пассивно – то впереди только победа зла и как ее итог - вечная погибель в аду. Те, кто ее не желают, жаждут действовать вместе с благодатью.
Однако Бибе настроен решительно, особенно, в вопросе о человеческой свободе: «Мирская система полагает, что человек является свободным агентом, обладая всеми необходимыми способностями воли делать то, что является необходимым и незаменимым для него, чтобы воздать честь благодати Божией, а также обеспечить себе бессмертную славу за гробом, и всеми возможностями повлиять на плотской или природный ум средствами морального убеждения» . Да, «мирская система» так и полагает – «все в твоих руках», как любят говорить американцы. Но такая система была бы последовательным пелагианством. Последовательное пелагианство ведет скорее к атеизму – если я все могу, то зачем мне Бог? Христианин же говорит: «Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе» (Фил. 4, 13). Т.е. могу я – но во Христе. Кальвинизм же говорит: все может Бог, я не могу ничего; Бог просто меня предопределяет, я же пассивен. Отрицая свободу человека напрочь, Бибе склонен приписать всем своим оппонентам признание свободы человека в полном объеме. Ему и в голову не приходит, что свобода человека может быть ущербной, больной, искаженной грехом. О, кальвинистская простота: или свободы нет вообще, или есть абсолютная свобода твари. Истина же в том, что после грехопадения человек обладает извращенной, затемненной свободой, ибо воля его часто склоняется к злу, нежели к добру, и эта воля без Бога направляется к злу все чаще и чаще. Болезнь свободы прогрессирует – что мы и видим на примере катастроф 20 века. Но больная свобода – не мертвая свобода, и благодаря исцеляющей силе благодати, она способна вести к спасению – в Боге. Если же свобода мертва – обращение Библии к человеку – «делай то-то и то-то для своего спасения!» - отдают абсурдом.
Впрочем, для Бибе важно, в этом отрицании свободы, выставить своих оппонентов в невыгодном свете: «в то время как арминиане и волюнтаристы требуют проповеди ужасов, гнева, огня и серы, и рассчитывают тем возбудить плотские страсти, чтобы пробудить страх и ужас, сладкая мелодия небес, вдохновленная духом Евангелия и заставляющая расцвести его ветви, излагает вечную, неизменную, преображающую любовь Божию, и действенно производит веру во святых» . Это верно, что запугивание людей адом и ужасающими подробностями мук преисподней, часто вызывает у них страх и стремление спрятаться «куда-нибудь» - неважно куда. Именно таким путем нередко попадают и в секты. Плотские страсти ведут человека из одной бездны в другую. Это, однако, не значит, что проповедь должна вообще воздержаться от предупреждений об опасности падения в адские глубины. Что же касается «сладкой мелодии небес», то ее проповедь в кальвинистском варианте существенно омрачается тем обстоятельством, что эта мелодия не для всех. Для предопределенных к спасению это действительно сладко, а вот для остальных – это самая горькая мелодия на свете: слышать ее, зная, что ты обречен Богом на ад, что он не любит тебя, а только тех, кто сейчас радуется спасению. Как все же это удивительно: Бибе радуется и ликует вместе с предопределенными, и в это же время другие понимают, что они обречены, хотя ничем не хуже ликующих. При этом радость Бибе омрачают не эти, предопределенные к аду, а арминиане, которые такое предопределение отрицают! Если уж Бог, по мнению нашего теолога, любит только избранных (вот и самого Бибе), то к арминианам, судя по всему, это не относится? Гневные выпады Бибе против арминиан тоже, видимо, не совсем в духе любви – кто знает; возможно, любовь к одним и нелюбовь к другим есть только следствие доктрины предопределения? Ясно одно – конечно, хорошо радоваться, что ты навеки спасен из огненного Гулага; только вот как быть с теми, кто безо всякой причины с их стороны в этом Гулаге навеки погиб? Одни радуются своей свободе, а другим ее никогда не увидеть – ну и зачем тут моральные терзания? Главное, что мы, кальвинисты, свободны!