***
Общеизвестно, что доктрина строгого божественного детерминизма означает так называемую ограниченность искупления. Т.е. ортодоксальный реформат обязан исповедовать, что Христос распялся не за всех, а только за предопределенных к спасению, и, стало быть, Бог не желает спасения всех. Конечно, кальвинисты знают этот стих из апостола Павла: «Который хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины. Ибо един Бог, един и посредник между Богом и человеками, человек Христос Иисус, предавший Себя для искупления всех» (1Тим. 2, 4-6). Они знают и возражения против своей доктрины «предопределения избранных»; кальвинист Бест излагает их так: «если есть воля Божия, чтобы все люди спаслись, и в то же время Он постановляет, чтобы спались лишь некоторые, то в этом есть противоречие. Они говорят также, что если Бог избирает одних и отвергает других, то Он хуже дьявола!» . Ради доброго дела можно допустить и полемическую крайность – неужто большинство оппонентов строгого кальвинизма только и делают, что приписывают кальвинистам мнение, будто Бог хуже дьявола? Но суть в другом: м-р Бест отвечает этим зловредным оппонентам, что они не правы в главном: Бог не желает спасения всех! Согласимся, это звучит логичнее: если Бог желает спасения всех, но предопределяет почему-то не всех, как учат умеренные кальвинисты, то противоречие приписывается воле Бога – почему это Он желает спасти всех, но не всех спасает? Неужели Его всемогущество ограничено? Могу, но не спасаю – это как-то слишком по-человечески, ведь это у людей желания не совпадают с возможностями, но не у Бога. Или придется предполагать, что желание Бога спасти всех – неискренне, но это также является богохульством. Бест предлагает четкий выход: Бог не желает всех спасать, и потому не всех предопределяет. Стих из Павла о спасении всех его не убеждает – он отбрасывает его другими стихами из этого апостола – скажем, Рим. 9, 13-22 (известное сравнение с глиной и горшечником). В связи с этим Бест задается риторическим вопросом: «Если Бог желает спасения каждого человека в индивидуальном порядке, то почему столь многие противостоят Его воле?» . Ответ содержится в самом вопросе: да, Бог желает всем спастись, но не все люди желают спасения – потому и не все спасаются; Бог мог бы заставить их – но тогда Он не был бы Благим и Любящим Богом.
К сожалению, логика кальвинизма иная – она не может поверить, что Бог создал существа, которые могут добровольно отклоняться от Его воли; для поклонников Кальвина, если Бог желает, то это с железной необходимостью происходит; в таком мире все пронизано жестким детерминизмом и нет места для свободы. Есть только свобода Бога, которая уничтожает все остальные свободы. Отсюда и обратная логика: если не все люди желают спастись, то они не желают этого не в силу собственного свободного выбора, но – этого не желает Бог. Аналогии с исламом неизбежны.. Обвинения в «марионеточности» таких представлений о человеке – тоже.. Но Беста это только вдохновляет: «это более чем почетно: быть «марионеткой» у Бога, Который свободно милует грешников!» . Нет, быть марионеткой не почетно ни у кого – даже у Бога, тем более, что это оскорбляет Его! Традиционное христианство всегда понимало отношения Бога и человека как добровольный союз любви между ними – отсюда и идея Завета, договора, которой нет, например, в исламе. А какая может быть добровольная любовь Бога и человека в кальвинизме? Во-первых, в кальвинизме Бог любит не всех (раз Он не желает им спасения); тут могла бы возникнуть парадоксальная ситуация, когда человек любит Бога, Который его не любит, но гиперкальвинисты избегают ее, утверждая, что если Бог не любит, не предопределяет человека к спасению, то такой человек никогда не полюбит Бога; во-вторых, любовь Бога и людей здесь недобровольна, поскольку люди никак не участвуют в обретении любви к Богу – не они полюбили Бога – Бог вложил в них любовь к Нему, т.е. тут скорее Бог любит Себя. И потом, разве можно сказать, что марионетка в кукольном театре любит того, кто ею руководит? Можно было бы спросить г-на Беста – он бы согласился, чтобы его любила женщина-марионетка, в которую он предварительно вложил любовь к нему, а она просто пассивно наблюдала бы за этим со стороны, сама никак не желая этой любви? И разве можно говорить в таком случае о взаимной любви?
И, конечно же, возникает очередной вопрос: можно ли Бога называть Любовью, говоря о глубочайшем отражении Его сущности при этом (ведь Он пошел на Голгофу), и в то же время утверждать, что Он любит не всех, и множеству людей не желает спасения от вечности? Такое воззрение означает, что Богу не свойственна совершенная любовь (только к избранным), и главное Его качество – это не любовь ко всему творению, а способность делать с творением все, что Он пожелает. Опять же, тень ислама продолжает сопровождать солнце кальвинизма. Вот Бест говорит, что одним из главных свидетельств об избрании являются дела любви. Это верно, но ведь Бог кальвинистов любит не всех; должны ли в этом случае «избранные святые» кальвинизма любить всех людей, или нет? Христос заповедал именно это, говоря о любви даже к врагам, а вот как насчет кальвинистской этики? Полагаю, что и строгие кальвинисты считают знаком благочестия любовь ко всем. Но вот Бог в их представлениях этого не делает, что противоречит заповеди Христа о любви ко всем, и врагам тоже. Здесь у кальвинистов или противоречие в воле Бога – то Он любит даже врагов, а то предопределяет значительную часть человечества к вечной погибели; или это противоречие воле Бога, Который любит всех. В любом случае, если следовать «Богу, Который не всех любит», то и кальвинистам надо любить только предопределенных к спасению, а остальных – не любить. Такая этика была бы явно нехристианской. Помнится, один мой знакомый гиперкальвинист как-то в сердцах сказал – я бы тоже хотел, чтобы все люди спаслись, но это не по Библии, ибо там Бог желает спасения только избранным! Вот это и называется противоречием между сердцем и богословской логикой – сердце желает спасения всех, а разум реформации говорит: нет, в Библии сказано, что Бог любит только предопределенных.. Разум тут явно растоптал сердце. А какой ужас при мысли о том, что в самом кальвинистском образе Бога разум и мощь явно превалирует над сердцем! И как, исходя из такого богословия, объяснять людям, что Бог надо любить – если Сам Бог не любит многих людей и даже желает им погибели?? С теодицеей здесь возникают неразрешимые проблемы..
Пример из апостола Павла с глиной и горшечником, который приводит Бест в оправдание доктрины предопределения, тоже ставит вопрос о соотношении разума и сердца. Вообще эти стихи из 9 главы послания к Римлянам – любимые у многих кальвинистов и лютеран. В ответ мы процитируем даже не православного автора, а умеренного кальвиниста, библеиста Уильяма Баркли, который говорит об эпизоде с «горшечником и глиной» следующее: «Собственно говоря, Павел взял эту картину у Иеремии (Иер. 18,1-6). В связи с этим можно обратить внимание на два обстоятельства: 1) На наш взгляд это плохая аналогия. Один крупный комментатор Нового Завета сказал, что это один из тех немногих отрывков, который лучше бы и не был написан Павлом. Существует принципиальное различие между человеческим существом и куском глины. Человеческое существо - это личность, а кусок глины - вещь. Может быть, вы и можете сделать всё, что захотите с вещью, но вы не можете делать всё, что вам угодно с личностью. У глины не может возникнуть желание возразить или задать вопрос; она не может чувствовать и думать, смущаться и мучиться. Человеку, пережившему ужасное горе, не станет легче, если ему скажут, что у него нет никакого права жаловаться, потому что Бог может делать, что Ему угодно. Это признак тирана, а не любящего Отца. Лейтмотивом Евангелия как раз и является мысль, что Бог не обращается с людьми так, как гончар с куском глины; Он обращается с ними, как любящий отец со своим ребёнком. 2) Но, сказав это, мы должны помнить ещё одно: Павел написал это с болью в сердце. Он был потрясён тем фактом, что избранный Богом народ, его соплеменники, отвергли и распяли Сына Божия. Не то чтобы Павел жаждал сказать всё это: он был к этому вынужден. Он мог найти этому лишь одно объяснение: для своих собственных целей Бог каким-то образом ослепил свой народ» .
Разумеется, нет необходимости подвергать сомнению образы апостола Павла. И дело тут вовсе не только в представлениях о богодухновенности Писания. Просто, чтобы подвергать сомнению это сравнение у Павла, нужно смотреть на этот отрывок сквозь призму богословия Реформации, которое никак автоматически не вытекает из данного текста. До этого Церковь трактовала эти слова иначе. Простите, но Павел не виноват, что кому-то в 16 веке понадобилось понять его слова чересчур буквально. Т.е. надо различать дух и букву Библии. Вот этого-то и не учитывают строгие кальвинисты: Павел предлагает здесь не догматическую и рациональную формулу, но дает образ, нарисованный сердцем, напоминая о могуществе Господа. Потому как попытка превратить образ с «глиной и горшечником» в догматический тезис слишком явно противоречит утверждениям Библии о человеке как образе и подобии Бога: разве глина – это образ и подобие Бога? Для того, чтобы понять мысль св.Павла, надо брать все его послания, из которых следует, что он придерживался традиционных библейских взглядов на человека как личность с разумом, совестью и душой, сотворенную Богом, и хотя человек заражен тлением во всем своем существе, но при этом он остается личностью. Понятно, что у глины нет разума и совести – разве ради глины распялся Бог?! И Если на этом сравнении строить богословие, то оно будет таким же «глиняным», а богословы, его исповедующие, станут «горшечниками».. Если в этом образе Павла кальвинисты пытаются видеть положение догматики, то почему тогда они упорно отказываются видеть такое положение в словах Христа, сказанных во время Вечери: «сие есть Тело Мое»? Нет, здесь они, напротив, видят только образ..
6. Увы, но далее в своих комментариях Баркли склоняется в сторону детерминизма: «Во всяком случае, Павел не ставит здесь точку. Он говорит далее, что отвержение иудеями Сына Божия должно было произойти, чтобы язычники могли войти во врата веры. Но этот довод, по-нашему не может быть назван удовлетворяющим. Одно дело предполагать, что Бог воспользовался создавшимся трагическим положением, чтобы извлечь из него какое-то добро; но совсем другое сказать, что Он дал эту трагическую ситуацию, чтобы извлечь из неё пользу. Павел говорит, что Бог умышленно затуманил разум, ослепил глаза и ожесточил сердца большей части народа Израиля, чтобы открыть врата язычникам. Следует, конечно, помнить, что этот довод привёл не богослов, спокойно сидящий в своём кабинете и создающий теории. Это довод человека, отчаянно ищущего всей своей душой объяснение непостижимому факту. В конце концов, Павел смог найти лишь один ответ: Бог сам сделал это .. Нетрудно критиковать Павла, изучая этот отрывок, но следует помнить, что Павел, отчаянно страдая за свой народ, цеплялся за мысль, что так или иначе - всё от Бога, всё дело рук Божиих. Кроме этого ему ничего иного не оставалось сказать» . Критиковать Павла никто не собирается (кроме либеральных протестантов и их светских коллег), но критиковать кальвинистскую интерпретацию Павла – другое дело. Да, все по Промыслу Божию – и ослепление иудеев, распявших Господа – тоже. Но это совершенно не значит, что Бог Своим прямым актом сотворил ослепление и ожесточение иудеев; это означало бы возложить вину на Бога за это и снять ответственность с самих иудеев – коль скоро Баркли считает, что Бог «умышленно» ужесточал сердца. Нет, иудеи ожесточились сами, и Бог допустил это Своим промыслом, предоставив Им идти в ту бездну, куда они так хотели, но этим же промыслом Господь сотворил добро, чтобы через Иисуса Христа спаслись все люди, не только иудеи, но и язычники. Т.е. в одном случае зло только было допущено, но не сотворено Богом, люди сотворили это зло добровольно, несмотря на призывы Бога к покаянию, а во втором – Бог действительно извлек из этого добро, величайшее добро спасения. Поэтому – все от Бога, но не все непосредственно сотворено Им, иначе Бога пришлось бы объявить Творцом зла, что богохульно. Да, Баркли прав, Павел не создавал кабинетные теории – он писал это страдающим сердцем; но вот «предопределенческая» интерпретация этих слов Павла, делающая Бога ответственным за зло – это именно «кабинетная теория», созданная Кальвином.